Дворкин Р. О правах всерьез

Подождите немного. Документ загружается.

должны понимать этот аргумент следующим образом: посколь-

ку человек согласился бы на некоторые принципы, если бы его

спросили заранее, отсюда следует, что будет справедливо

применить к нему эти принципы позднее в другой ситуации,

когда он не дает своего согласия.

Но это плохой аргумент. Предположим, в понедельник я не

знал стоимости принадлежащей мне картины; если бы вы тог-

да предложили мне за нее сто долларов, я бы согласился. Во

вторник я узнал, что картина очень ценная. Вы не можете

утверждать, что было бы справедливо в среду заставить меня

по суду продать вам эту картину за сто долларов. Может быть,

мне сильно повезло, что вы не попросили меня продать карти-

ну в понедельник, но это не оправдывает последующего при-

нуждения по отношению ко мне.

Следовательно, мы должны воспринимать аргумент на

основе исходной позиции точно так же, как ваш аргумент при

игре в покер; вероятно, он представляет собой прием, позволя-

ющий привлечь внимание к какому-то независимому аргумен-

ту в пользу справедливости указанных двух принципов, — аргу-

менту, который не опирается на ту ложную посылку, будто ги-

потетический договор обладает некоей слабой обязывающей

силой. Какой же еще аргумент можно найти? Можно сказать,

что с помощью исходной позиции доказывается выгодность

двух принципов Ролза для всех членов политического сооб-

щества и потому будет справедливо руководствоваться ими.

Действительно, если бы удалось доказать, что эти два принци-

па выгодны для всех, это было бы весомым аргументом в их

пользу, но трудно понять, каким образом для такого доказа-

тельства можно использовать исходную позицию.

Нужно тщательно различать два смысла высказывания о

том, что нечто для кого-то выгодно. Для меня имеется априор-

ная выгода в том, чтобы поставить на лошадь, которая, учиты-

вая все известные данные, имеет наилучшие шансы на выиг-

рыш, даже если в результате эта лошадь проиграет. А реальная

выгода для меня состоит в том, чтобы поставить на лошадь,

которая выиграет, хотя в момент, когда я делал эту ставку, мое

решение могло показаться глупым. Если исходная позиция

служит доводом в пользу того, что для всех выгодно вместо

других возможных основ конституции выбрать два вышеназ-

ванных принципа, то в этом аргументе должна использоваться

идея априорной, а не реальной выгоды. Далеко не для всех вы-

бор двух принципов Ролза составляет реальную выгоду, по-

скольку, когда покров неведения будет снят, некоторые из

участников обнаружат, что их положение было бы лучше, если

бы они выбрали какой-нибудь другой принцип, например,

принцип средней пользы.

213

Оценка априорной выгоды зависит от того, в каких услови-

ях производится эта оценка, и, в частности, от того, какими

сведениями располагает человек, производящий оценку. Моя

априорная выгода может состоять в том, чтобы поставить на

определенную лошадь в соответствии с имеющимся соотноше-

нием ставок до старта, но не после того (по крайней мере, при

том же соотношении ставок), как эта лошадь споткнулась на

первом повороте. Следовательно, тот факт, что некоторый вы-

бор выгоден для меня в какой-то конкретный момент времени

в условиях большой неопределенности не может служить хоро-

шим аргументом в пользу того, что было бы справедливо при-

нуждать меня сделать тот же выбор позднее, когда я буду рас-

полагать значительно большим объемом сведений. Но именно

это и предполагает аргумент на основе исходной позиции в

данной интерпретации, поскольку его цель — обосновать при-

менение двух принципов Ролза в настоящий момент посредст-

вом предположения о том, что при условиях, значительно от-

личающихся от настоящих, априорная выгода для всех состоя-

ла бы в том, чтобы согласиться на эти принципы. Если я

купил билет на лошадь с небольшими шансами на победу, для

меня может быть априорно выгодно до заезда продать билет

вам за цену, вдвое большую уплаченной мной; но отсюда не

следует, что с вашей стороны было бы справедливо купить у

меня билет за эту же сумму, когда лошадь вот-вот выиграет.

Здесь кто-то может возразить, что я неправильно понимаю

смысл особых условий неопределенности в исходной позиции.

Участников лишили знаний об их индивидуальных ресурсах и

талантах, чтобы они не могли договориться о несправедливых

принципах, создающих более благоприятные условия для ка-

кой-то одной совокупности ресурсов и талантов в ущерб дру-

гим. Если человек в исходной позиции не знает своих частных

интересов, он не сможет добиться более благоприятного для

себя соглашения. В этом случае можно сказать, что из-за не-

определенности исходной позиции аргумент на основе апри-

орной выгоды не становится, как я предположил, недействи-

тельным, а всего лишь позволяет сузить диапазон, в пределах

которого могут использоваться соображения собственной вы-

годы. Этот аргумент доказывает, что два принципа Ролза вы-

годны для всех, стоит только при помощи неопределенности

устранить явно несправедливые принципы. Поскольку в отли-

чие от мужчин и женщин в исходной позиции современные

мужчины и женщины располагают лишь тем дополнительным

знанием, на которое им не следует опираться при выборе

принципов справедливости, то для них априорная выгода по

своему значению оказывается той же самой, а если это так, то

аргумент на основе исходной позиции действительно служит

214

хорошим доводом в пользу применения двух принципов Ролза

в современной политике.

Но здесь аргумент Ролза, безусловно, спутали с другим ар-

гументом, который он мог бы выдвинуть. Предположим, что

мужчины и женщины в исходной позиции обладали бы пол-

ным знанием о своих талантах и склонностях, но должны были

бы заключить соглашение при условиях, исключающих — про-

сто благодаря заранее оговоренному условию — явно неспра-

ведливые принципы, такие как принципы, предусматриваю-

щие особые преимущества для перечисленных индивидов.

Если бы Ролз мог показать, что, как только мы устраним такие

явно несправедливые принципы, для всех станет выгодно со-

гласиться на его два принципа, это действительно могло бы

считаться аргументом в пользу двух его принципов. Моя идея

о том, что априорная личная выгода людей, находящихся в ис-

ходной позиции, отличается от аналогичной выгоды современ-

ных людей, уже не была бы верна, потому что обе группы лю-

дей располагали бы одними и теми же знаниями о себе и

подчинялись бы одним и тем же нравственным ограничениям,

запрещающим выбирать явно несправедливые принципы.

Но на самом деле аргумент Ролза совсем другой. Неведение,

в котором его люди должны сделать свой выбор, влияет на их

оценку собственной выгоды и не может быть описано просто

как установление границ, в которых должны применяться их

оценки. Ролз предполагает, например, что эти люди неизбежно

выбрали бы консервативные принципы, потому что это единст-

венный рациональный выбор, который могут сделать люди в ус-

ловиях неведения, заботясь о собственной выгоде. Но, вполне

возможно, реальные люди, знающие о своих талантах, предпо-

чли бы менее консервативные принципы, позволяющие им

полнее использовать те ресурсы, которые, как им известно, у

них имеются. Таким образом, человек, считающий исходную

позицию аргументом в пользу консервативных принципов, ока-

зывается перед следующим выбором. Если менее консерватив-

ные принципы, такие, например, как принцип, предусматрива-

ющий преимущества для определенных индивидов, нужно ис-

ключить как явно несправедливые, то аргумент в пользу

консервативных принципов с самого начала является полным,

просто в силу очевидных соображений справедливости. В этом

случае ни исходная позиция, ни какие-либо соображения лич-

ной выгоды, которые она призвана продемонстрировать, не иг-

рают никакой роли. Но если менее консервативные принципы

нельзя исключить заранее как явно несправедливые, тогда навя-

зывание людям в исходной позиции неведения, чтобы они

предпочли более консервативные принципы, нельзя объяснить

просто как исключение явно несправедливых вариантов выбора.

215

И поскольку неведение влияет на априорную личную выгоду

этих людей, неизбежно оказывается неверным довод о том, что

исходная позиция позволяет выявить априорную выгоду реаль-

ных людей. Ту же самую дилемму, разумеется, можно построить

применительно к любой особенности двух принципов Ролза.

Признаю, может сложиться впечатление, что в этой аргумен-

тации игнорируется отличительная черта методологии Ролза, на-

званная им техникой нахождения «рефлексивного равновесия»

между нашими обыденными нравственными убеждениями, над

которыми мы не рефлексируем, и некоей теоретической структу-

рой, которая могла бы объединить в одно целое и обосновать эти

обыденные убеждения

. Иными словами, идея исходной пози-

ции играет в этом рефлексивном равновесии роль, которая ус-

кользнет от нас, если мы будем, как это сделал я, упорно отыс-

кивать более прямую «одностороннюю» аргументацию в пользу

двух указанных принципов справедливости.

Техника равновесия играет важную роль в аргументации

Ролза и здесь будет уместно коротко сказать о ней. Эта техника

основана на предположении о том, что люди благодаря опыту

повседневной жизни интуитивно чувствуют, что некоторые по-

литические установления или решения, такие, например, как

общепринятое судебное разбирательство, являются справедли-

выми, а другие, такие как рабство, являются несправедливы-

ми. Более того, данная техника предполагает, что каждый из

нас способен расположить эти непосредственные интуитивные

чувства или убеждения в определенном порядке, с учетом на-

шей уверенности в них. Например, большинство людей счита-

ют более явной несправедливостью, когда государство казнит

своих ни в чем не повинных граждан, чем когда оно во время

войны истребляет ни в чем не повинное гражданское населе-

ние другой страны. Какие-то доводы, возможно, убедили бы

их изменить свою позицию в отношении гражданского населе-

ния в военное время, а вот со своими взглядами по поводу

казни невинных соотечественников они расстались бы с гораз-

до большей неохотой.

Задача философии морали, согласно технике равновесия,

состоит в том, чтобы построить структуру принципов, поддер-

живающую наши непосредственные убеждения, в которых мы

более или менее уверены, преследуя две цели. Во-первых, эта

структура принципов должна объяснять наши убеждения, рас-

крывая те исходные посылки, которые лежат в их основе; во-

вторых, она должна служить нам руководством в тех случаях,

по поводу которых у нас либо нет убеждений, либо эти убеж-

дения слабы или противоречивы. Если, например, мы сомне-

Rawls J. Op. cit. P. 48 и далее.

216

ваемся в справедливости некоторых экономических институ-

тов, допускающих значительное неравенство в распределении

богатства, мы можем обратиться к принципам, объясняющим

наши бесспорные убеждения, и применить эти принципы к

данному трудному вопросу.

Но этот процесс состоит не просто в нахождении принци-

пов, согласующихся с нашими более или менее устоявшимися

взглядами. Принципы должны не только объяснять, но и под-

держивать наши взгляды, а значит, эти принципы сами должны

быть привлекательными с точки зрения нашего нравственного

чувства. Допустим, например, нам удается показать, что какая-

то совокупность общеизвестных морально-этических убеждений

служит недостойной политике, например, стандартные оценки,

которые мы выносим, не задумываясь, способствуют сохране-

нию политической власти у определенного класса. Но это от-

крытие не говорит в пользу принципа классового эгоизма; на-

против, оно могло бы дискредитировать наши обыденные взгля-

ды, если только не найдется какой-нибудь более достойный

уважения принцип, который также согласуется с нашими ин-

туитивными представлениями, и в таком случае именно этот

принцип, а не принцип классового эгоизма, будет подсказан

нам нашей интуицией.

Может так оказаться, что нам не удастся найти никакого

непротиворечивого множества принципов, привлекательных

самих по себе и поддерживающих весь комплекс наших непос-

редственных убеждений; было бы удивительно, если бы это не

случалось довольно часто. И если это происходит, нужен ком-

промисс, нужны уступки как с одной, так и с другой стороны.

Не отказываясь полностью от нашего первоначального пред-

ставления о допустимых принципах, мы можем слегка ослабить

его. Например, после размышлений мы можем принять неко-

торый принцип, вначале показавшийся нам непривлекатель-

ным, скажем тот принцип, что иногда людей следует застав-

лять быть свободными. Мы могли бы принять этот принцип,

если бы выяснилось, что никакой менее жесткий принцип не

поддерживает то множество политических убеждений, с кото-

рыми нам особенно не хочется расстаться. С другой стороны,

мы также должны быть готовы изменить, откорректировать или

даже совсем отвергнуть те непосредственные убеждения, кото-

рые невозможно согласовать ни с одним из принципов, отве-

чающих нашим нестрогим критериям; при такой корректиров-

ке непосредственных убеждений мы будем исходить из нашего

первоначального представления о том, какие из них кажутся

нам более надежными, а какие — менее, хотя в принципе ни-

какое непосредственное убеждение нельзя считать не подвер-

женным пересмотру или упразднению, если это окажется не-

217

обходимым. Можно ожидать, что, переходя таким образом от

наших непосредственных убеждений к структуре объясняющих

принципов и обратно, мы будем подправлять то одни, то

другие, пока не возникнет, по выражению Ролза, состояние

рефлексивного равновесия, достигнув которого, мы будем удо-

влетворены или удовлетворены настолько, насколько этого

было оправданно ожидать.

Вполне возможно, что, по крайней мере, для большинства

из нас, наши обыденные политические взгляды уже находятся

в этом рефлексивном равновесии с двумя принципами спра-

ведливости Ролза или, по крайней мере, что их можно привес-

ти в это состояние путем только что описанного процесса под-

гонки. И все же неясно, как в эту структуру включить идею ис-

ходной позиции, да и вообще, почему она должна играть здесь

какую-то роль. Исходная позиция не принадлежит к числу

обыденных политических убеждений, ради обоснования кото-

рых мы обращаемся к технике рефлексивного равновесия.

Если она и играет какую-то роль, то, видимо, в самом процес-

се обоснования, поскольку входит в состав теории, которую

мы построили с целью приведения своих убеждений в равно-

весие. Но если два ролзовских принципа справедливости и так

уже находятся в рефлексивном равновесии с нашими убежде-

ниями, неясно, зачем нам нужна исходная позиция в дополне-

ние к этим двум принципам. Что нового добавляет данная

идея к уже установленной гармонии?

Давайте рассмотрим следующий ответ. Одно из условий,

налагаемых нами на теоретический принцип, пригодный для

обоснования наших убеждений, состоит в том, что люди, кото-

рым предстоит подчиняться данному принципу, приняли бы

данный принцип, по крайней мере при определенных услови-

ях, если бы их об этом спросили, или же это условие состоит в

том, что можно доказать априорную выгодность данного прин-

ципа для всех этих людей. Если это так, то исходная позиция

играет весьма существенную роль в процессе обоснования по-

средством установления равновесия. Она используется для до-

казательства того, что два принципа Ролза соответствуют этому

общепринятому критерию приемлемости политических прин-

ципов. С другой стороны, тот факт, что два принципа, соотве-

тствующие данному критерию, позволяют обосновать наши

обыденные убеждения посредством установления рефлексив-

ного равновесия, подкрепляет нашу веру в сам этот критерий и

поощряет нас применять его к другим вопросам философии

политики или морали.

И все-таки этот ответ не доказывает, что исходная позиция

служит аргументом в пользу двух принципов Ролза; он пред-

ставляет собой всего лишь переформулировку идей, которые

218

мы уже рассмотрели и отвергли. Безусловно, ни наши полити-

ческие традиции, ни обыденные морально-этические пред-

ставления не говорят в пользу приемлемости лишь тех принци-

пов, которые выбрали бы люди, находящиеся в особых услови-

ях исходной позиции. Разумеется, эти традиции предполагают,

среди прочего, что принципы являются справедливыми, если

они действительно были избраны теми, кто им подчиняется,

или если, по крайней мере, можно показать их априорную вы-

годность для всех. Но мы уже видели, что с помощью исход-

ной позиции нельзя подкрепить ни один из этих аргументов в

пользу применения двух принципов Ролза в современной по-

литике. Если исходная позиция должна играть какую-то роль в

структуре принципов и убеждений, находящихся в рефлексив-

ном равновесии, то эту роль должны определять какие-то еще

не выявленные нами допущения.

Настало время пересмотреть одно ранее сделанное допуще-

ние. До сих пор я трактовал исходную позицию либо как осно-

вание в аргументации Ролза, либо как составную часть техники

рефлексивного равновесия, устанавливаемого между нашими

интуитивными политическими представлениями и двумя при-

нципами Ролза. Но на самом деле Ролз не так относится к

исходной позиции. Он описывает ее следующим образом:

«Я подчеркиваю, что исходная позиция является чисто ги-

потетической. Естественно спросить: если соглашение не за-

ключается на самом деле, то почему нас должны интересовать

эти принципы, как моральные, так и любые другие? Ответ со-

стоит в том, что в действительности мы принимаем условия,

воплощенные в описанной исходной позиции. А если нет, то

мы, вероятно, можем прийти к ним путем философских раз-

мышлений. Для всех аспектов ситуации заключения договора

можно найти подкрепляющие их основания... С другой сторо-

ны, это понятие является также интуитивным и само подска-

зывает, как его уточнять дальше, так что мы, следуя этой под-

сказке, приходим к более четкому определению того, с какой

позиции лучше всего интерпретировать морально-этические

отношения. Нам нужно понятие, которое позволило бы издали

увидеть нашу конечную цель: эту задачу и должно выполнить

интуитивное представление об исходной позиции»

Это описание взято из первой формулировки исходной пози-

ции. Ролз еще раз повторяет его в последнем абзаце своей кни-

ги

. Очевидно, он придает ему огромное значение; стало быть,

исходная позиция отнюдь не является основанием в аргумента-

ции Ролза или разъясняющим приемом в технике равновесия, но

Rowls J. Op. cit. P. 21-22.

Ibid. P. 587.

219

представляет собой один из главных и существенных результатов

всей его теории в целом. О ее значении говорится и в другом

чрезвычайно важном месте в книге. Ролз определяет свою тео-

рию морали как некий вид психологической теории. Его цель —

описать структуру нашей (или, по крайней мере, чьей-то) спо-

собности выносить определенного рода нравственные оценки, то

есть, оценки справедливости. Он считает требования, воплощен-

ные в исходной позиции, фундаментальными «принципами,

управляющими нашими нравственными способностями, или,

более конкретно, нашим чувством справедливости»

. Следова-

тельно, исходная позиция — это схематичное представление оп-

ределенного мыслительного процесса, присущего, по крайней

мере, некоторым, а, может быть, и большинству людей, точно

так же, как глубинная грамматика, полагает Ролз, — это схема-

тичное представление другой мыслительной способности.

Все это говорит о том, что исходная позиция — это проме-

жуточный вывод, своего рода «перевал» на пути к более глубо-

кой теории, дающей философское обоснование этого вывода.

В следующем разделе я попытаюсь набросать, хотя бы в самых

общих чертах, эту более глубокую теорию. Я буду различать

три момента в представленной «на поверхности» аргументации

Ролза: технику равновесия, общественный договор и исходную

позицию — и попробую разобраться, какие из известных

философских принципов или позиций они отражают.

Но прежде я должен сказать об увлекательной, хотя и не-

точной, идее Ролза, согласно которой принципы этой более

глубокой теории определяют наши нравственные способности.

Эту идею можно понимать с разной степенью глубины. На на-

именее глубоком уровне она может означать, что принципы,

лежащие в основе исходной позиции как приема в рассужде-

ниях о справедливости, настолько общеприняты и столь мало

подвергаются сомнению в том конкретном обществе, для кото-

рого и предназначена книга Ролза, что общество не могло бы

отказаться от этих принципов, не изменив в корне свой образ

мышления и способ обсуждения политической морали. На на-

иболее же глубоком уровне данная идея может означать, что

эти принципы являются врожденными категориями морали,

общими для всех людей и, закрепленными в структуре

человеческой нервной системы, так что отрицать эти прин-

ципы можно, только полностью отвергнув нашу способность

рассуждать о морали.

В дальнейшем я буду руководствоваться наименее глубоким

толкованием, хотя, на мой взгляд, то, что я собираюсь сказать,

согласуется и с наиболее глубокой интерпретацией. Итак, я

Bowls J. Op. cit. P. 51.

220

буду предполагать, что имеется группа мужчин и женщин, ко-

торые, прочитав Ролза, сочли исходную позицию «интуитив-

ным понятием», пригодным в качестве отправной точки в рас-

суждениях о проблемах справедливости, и которые нашли бы

ее вполне убедительной идеей, если бы удалось доказать, что

участники исходной позиции действительно включили бы в

договор два сформулированных Ролзом принципа. На основа-

нии имеющегося опыта и литературы я предполагаю, что эта

группа включает очень большое количество людей, размышля-

ющих о справедливости, и замечаю, что сам отношусь к их

числу. Мне хотелось бы выявить скрытые допущения, благода-

ря которым группа имеет подобную склонность, и для этого я

еще раз повторю вопрос, с которого начал: почему аргумента-

ция Ролза подтверждает, что два его принципа — это

принципы справедливости? Мой ответ довольно сложен и

будет иногда уводить нас далеко от его книги, но, думаю, не

будет противоречить ее духу.

А. Равновесие

Я начну с рассмотрения философской основы только что

изложенной мною техники равновесия. Мне придется отвести

этому несколько страниц, ибо очень важно понять, какие су-

щественные черты глубинной теории Ролза обусловливаются

его методом. Как я уже говорил, техника равновесия предпола-

гает один известный факт нашей нравственной жизни. Все мы

придерживаемся тех или иных убеждений по поводу справед-

ливости, и придерживаемся потому, что они кажутся нам пра-

вильными, а не потому, что мы вывели их логическим путем из

других убеждений. Именно так мы можем, например, считать

рабство несправедливым, а стандартное судебное разбиратель-

ство справедливым.

Убеждения такого рода, по мнению ряда философов, пред-

ставляют собой непосредственные восприятия независимых и

объективных моральных фактов. По мнению же других фило-

софов, это просто субъективные предпочтения, не столь уж

сильно отличающиеся от обычных вкусов, только облеченные

в слова о справедливости в знак их важности для нас. Во вся-

ком случае, когда мы рассуждаем о справедливости или спо-

рим друг с другом, мы используем эти привычные верования

(называя их «интуитивными представлениями» или «убеждени-

ями») приблизительно так, как предполагает техника равнове-

сия Ролза. Мы проверяем общие теории справедливости, со-

поставляя их с существующими в нашем обществе института-

221

ми, а своим оппонентам стараемся доказать, приводя их в

замешательство, что их интуитивные представления не согла-

суются с их же теориями.

Предположим, мы пытаемся обосновать этот процесс,

предлагая философское объяснение взаимосвязи между теори-

ей морали и моральной интуицией. Техника равновесия пред-

полагает некоторую, так сказать, «когерентную» теорию мора-

ли

. Но у нас есть на выбор две общие модели, позволяющие

определить эту когерентность и объяснить, зачем она нужна.

Какую из них мы выберем, имеет большое значение и важные

последствия для нашей философии морали. Я опишу эти две

модели, а затем постараюсь доказать, что техника равновесия

имеет смысл только в одной из них.

Первую модель я называю «натуральной». Она предполагает

философскую позицию, которую в общих чертах можно сфор-

мулировать следующим образом. Теории справедливости, такие

как два принципа Ролза, описывают объективную морально-

этическую реальность; то есть, эти теории не создаются людьми

или обществом, а, скорее, те их открывают, как открывают за-

коны физики. Основной инструмент такого открытия — нрав-

ственная способность, присущая по крайней мере некоторым

людям и позволяющая составлять в конкретных ситуациях ин-

туитивные представления о политической морали, такие как

интуитивное представление о несправедливости рабства. Эти

интуитивные представления позволяют строить догадки о суще-

ствовании и природе более абстрактных и фундаментальных

нравственных принципов, подобно тому, как физические на-

блюдения позволяют строить догадки о существовании и приро-

де фундаментальных законов физики. Морально-этическое рас-

суждение или философия морали — это процесс воссоздания

фундаментальных принципов путем «состыковки» конкретных

моральных оценок в правильном порядке, сходным образом ес-

тествоиспытатель воссоздает животное по найденным фрагмен-

там его костей.

Вторая модель совершенно иная. В ней интуитивные пред-

ставления о справедливости служат не материалом для догадок

о существовании независимых принципов, а скорее, задают

свойства общей теории, которую предстоит построить, подо-

бно тому, как если бы скульптор задался целью изваять фигуру

животного, как можно лучше согласовывая ее со случайно

найденной им кучкой костей. Эта «конструктивная» модель, в

отличие от натуральной модели, не предполагает, что принци-

пы справедливости обладают неким устойчивым объективным

См.: Feinberg J. Justice, Fairness and Rationality // 81, Yale L.J. 1972.

P. 1004, 1018-1021.

222