Чубаров И.М. (ред., сост.) Антология феноменологической философии в России

Подождите немного. Документ загружается.

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЗЕНЬКОВСКИЙ

В. В.

Зеньковский

вопросу о

функции

сказуемого

«Можно, конечно

(а с

известной точки зрения

должно) психоло-

гически истолковать логику,

— т.е.

пытаться

психологии мышления

ис-

кать исходных точек

основных мотивов развития логики.

Но

попытки

эти

до

сих пор не

увенчивались успехом,

— и

единственная выдающаяся

по-

пытка

углубиться

психологические основы суждения, принадлежащая

Брентано

привела

тому,

что

основную логическую функцию суждения

Брентано

признал не раз ложным психологическим фактом. Это функция

—

логическое содержание которой

лучше

всего раскрыто

работах Виндель-

банда

Риккерта

—

для психологического анализа представляется невы-

водимой

из

общих условий мышления. Сознав

это,

Брентано пришел

мысли,

что

способность суждения является одним

из

основных свойств

че-

ловеческого

духа;

вот

почему

он

классифицирует психические явления,

как

1) представления,

суждения,

и 3)

явления любви

ненависти... Если

по-

пытка Брентано

не

встретила особенного сочувствия среди психологов,

то

во всяком

случае

должно быть признано заслугой Брентано

то, что он от-

рицательно доказал, что, если попытаться выводить логическое мышление

из

психологических

его

условий,

то это

можно сделать только таким обра-

зом,

что

признать неразложимым фактом

то, что

требовалось разложить.

Функция

человеческого

духа,

как она проявляет

логическом мышлении

не

может быть построена из элементов,

которых нет еще никаких намеков

на

логическое мышление, другими словами, логическая функция

духа

должна

быть признана невыводимой из элементов, основной функцией

духа.

Отсюда

ясно,

что

психологическое

логическое суждения

не

могут

быть признаны двумя различными

явлениями,

лишь двумя различными

понятиями,

точками

зрения.

Примечания:

Публикуется по изданию: «К вопросу о функции сказуемого». Киев,

1908.С.

27-28.

В.В.

Зеньковский

Проблема

психической

причинности

Введение

1. Едва

ли

кто-нибудь

будет

спорить против того,

что

психология

вполне

уже

сформировалась,

как

научная дисциплина.

Об

этом,

по-

видимому,

лучше

всего говорит необыкновенный рост психологии

— те

бес-

численные работы

исследования, которые появляются каждый год,

те

но-

* F. Brentano.

Psycologie

vom empirichen standpynkte. О попытке Jerusalem'a мы

будем

говорить ниже.

" В. Виндельбанд. Статья

«Прелюдиях»

—

К учению об отрицательном суждении.

Риккерт.

Предмет

знания.

281

III.

КРИТИЧЕСКАЯ

РАЗРАБОТКА

ФЕНОМЕНОЛОГИИ

вые ветви психологического знания, которые успели созреть и обособиться,

наконец,

тот расцвет творческой мысли, который проявляется в разных те-

чениях общей психологии. Чрезвычайно возрос также и научный вес психо-

логии как в

глазах

представителей

других

научных дисциплин, так и у ши-

рокой

публики.

Следует

также отметить, что и в сфере чистой философии, и

различных дисциплинах, более или менее примыкающих к психологии,

мы встречаем совершенно определенную тенденцию заменить объективное

трактование тех или иных проблем психологическим анализом возникнове-

ния

этих проблем для нашего сознания. С этой тенденцией

психологизма

до сих пор приходится упорно бороться защитникам иного трактования

проблем науки, — и эта борьба ярче всего говорит о том, какие

успехи

сде-

лал психологический анализ в освещении подлежащих ему вопросов '.

2. Но именно этот рост психологии таит в себе серьезную опас-

ность для нее самой: при необыкновенном богатстве исследований по от-

дельным вопросам, психология слишком бедна работами по ее общим про-

блемам. Методологическая особенность психологии остается и в наше вре-

мя

настолько невыясненной и спорной, что

даже

те понятия, которыми пси-

хологи пользуются на каждом

шагу,

не имеют определенного содержания.

Напрасно

мы

будем

объяснять это тем, что психология не может создать

систему основных понятий, пока она не накопит достаточно фактического

материала.

Ведь

собирая этот материал мы никогда не можем сохранить

его в

«сыром»

виде, — и «чистый

опыт»

не только в естествознании, но и в

психологии является фикцией. На самом

деле

процесс собирания материала

предполагает применение понятий; если же мы эти понятия

будем

обраба-

тывать

после

того, как накопится материал, то значит раньше мы пользова-

лись ходячими понятиями, критически не проверенными и не переработан-

ными.

Это и есть

πρώτον

ψεύδος

всяких фактических исследований, не опира-

ющихся на ясные, критически проверенные понятия, — а в психологии зна-

чение этой основной ошибки сказывается гораздо сильнее, чем где либо.

Объекты психологического исследования настолько хрупки и неустойчивы,

настолько связаны с индивидуальностью субъекта изучаемых переживаний,

что, при доступности этих переживаний только их

субъекту,

ошибки от при-

менения

к фактическому материалу непроверенных критически понятий,

могут

стать

даже

непоправимыми. Развитие новейшей экспериментальной

психологии

дает

много примеров этого печального явления, — и мы не

должны удивляться поэтому, что и до сих пор еще многие скептически от-

носятся

именно к экспериментальной психологии. Конечно, скептицизм

здесь

едва

ли уместен, так как в блужданиях современной эксперименталь-

ной

психологии виновата не природа эксперимента, как средства научного

познания,

а некритическое пользование ходячими психологическими

поня-

тиями.

Интересы научной психологии положительно

требуют

поэтому от

нас

заняться наконец критическим пересмотром основных психологических

понятий,

без чего все многочисленные работы по собиранию фактического

материала теряют свою главную ценность. Я твердо убежден, что психоло-

гия

до тех пор

будет

находиться в том хаотическом состоянии, в каком она

282

ВАСИЛИЙ

ВАСИЛЬЕВИЧ

ЗЕНЬКОВСКИЙ

находится теперь, пока она не закончит пересмотра

всех

своих основ. По-

требность синтеза, столь назревшая в психологии и неразрешенная теми вы-

дающимися деятелями, которых дали последние десятилетия нашей науки,

требует

еще героического напряжения аналитической мысли, необходимого

для разрешения указанной задачи.

3. К числу таких критически непроверенных основных понятий от-

носится прежде всего понятие психической причинности. С одной стороны,

понятие

причинности, взятое в его общем содержании, настолько сливается

с общей методологической концепцией, составляющей

самую

душу

совре-

менной

науки, что для нас научно мыслить и означает применять принцип

причинности.

Можно, конечно, спорить о том, является ли принцип при-

чинности априорным условием опытного познания или

результатом

опыта,

но

с точки зрения

психологии

научного

мышления

принцип причинности яв-

ляется настоящей аксиомой, психологически направляющей и освещающей

всю

работу

мысли. В психологии, как научной дисциплине, это вполне оп-

равдывается: и здесь рост научности

всегда

определяется широтой примене-

ния

понятия причинности. Но какой смысл должны мы вкладывать в это

понятие? Благодаря историческим условиям развития научной психологии,

понятие

причинности прямо переносилось в психологию из естествознания,

котором это понятие успело уже вполне оформиться. Такой некритичес-

кий

прием не

возбуждал

(а у некоторых мыслителей и сейчас не

возбуждает)

никакого

сомнения, так как в основе его лежало прежде всего убеждение в

единстве бытия. Мысль, что психика, как форма бытия, тесно примыкает к

другим

формам, что «тайна становления»

(=причинности)

одна и та же для

всей действительности, не

утратила,

как известно, своей притягательной си-

лы и в наши дни. Нужно было много времени, чтобы приложимость к пси-

хике естественно-научного понятия причинности стала проблемой *. Не за-

будем,

что идея параллелизма психических и материальных процессов,

столь влиятельная в новейшей философии благодаря

Спинозе,

тоже

отодви-

гала

эту проблему до тех пор, пока не пришли к сознанию, что идея парал-

лелизма

требует

не только независимости причинных рядов в материальной

психической действительности, — но и внутренного различия в характере

причинности

в обоих рядах **. В связи с этим и возникла как раз проблема

психической причинности: для этого понятия пришла пора критической

проверки и обработки его. Но напрасно мы

будем

искать в систематических

изложениях психологии определенных и точных ответов на этот вопрос.

Так,

одни психологи до сих пор держатся взгляда, что понятие причинности

приложении его к психике сохраняет тот же смысл, что и в приложении

его к материальной действительности;

другие,

не находя возможным дер-

* Как

известно,

наибольшая

заслуга

выяснении

этого

принадлежит

Вундту.

См. об

этом

ниже.

** Н.

Ehrenbery

(Kritik

der

Psychologie

als

Wissenschaft.

Tübingen

1910)

справедливо

указал,

что

даже

для

Канта

здесь

не

было

проблемы.

См.

напр.

стр. 4-5

названного

труда.

Ср.

Laas.

Idealismus

und

Positivismus

t. Ill, S. 381. Anm. I.

283

111.

КРИТИЧЕСКАЯ

РАЗРАБОТКА

ФЕНОМЕНОЛОГИИ

жаться этого взгляда, но все же считая, что общее понятие причинности не

может иметь

других

форм, кроме той, которая присуща естествознанию, от-

рицают вообще приложимость понятия причинности к психической сфере,

— и лишь немногие

вслед

за

Вундтом

пытаются построить особое понятие

психической причинности *. Справедливо можно поэтому

утверждать,

что

понятие

психической причинности остается в современной психологии в те-

ни,

не смотря на фундаментальное значение его. Самая неопределенность в

пользовании им, возможность столь резких противоречий в содержании его

могла бы

даже

подать повод

думать,

что для очередных задач психологии

выяснение этого понятия не имеет существенного значения. Но

думать

та-

ким

образом значит или низводить задачи психологии до простой католо-

гизации душевных явлений или забывать о том, что логически характеризу-

ет всякую науку, имеющую

дело

с процессами, протекающими во времени

Лишь близорукая погоня за новыми фактами или

отсутствие

чутья

ко всему

своеобразию психики и к загадке психического развития может затемнить

важность понятия психической причинности для научной обработки психо-

логии. Позволительно

думать

именно напротив, что критический анализ

понятия

психической причинности является наиболее очередной научной

задачей.

4. Посвящая свой

труд

именно этой задачей, я не

могу

обойти воп-

роса о том, почему проблема психической причинности остается столь мало

разработанной. Кончено, я имею в

виду

не выяснение тех исторических или

индивидуальных условий, которые отодвигали понятие психической при-

чинности в тень: передо мной возникает иной вопрос, — не связано ли это

не

с какими-нибудь случайными условиями, а с общими особенностями пси-

хологии, как науки? Выяснение этого вопроса имеет самое существенное

значение для нас.

Тесная зависимость, в какой психология находилась от естествоз-

нания

во все время своего развития,

едва

ли может быть целиком сведена к

тому,

что естествознание исторически оформилось раньше, чем психология.

Кроме этого исторического и потому в

существе

случайного момента, тес-

ная

зависимость психологии от естествознания связана также с

трудностя-

ми

самого

психологического

анализа.

Прежде всего

следует

упомянуть о том,

что язык, это

могучее

орудие

анализа, постоянно искажает описание психи-

ческих процессов: достаточно напр, вспомнить характеристику психики,

как

«внутреннего»

опыта в противоположность т. наз.

«внешнему»

опыту,

чтобы понять, как много вносится языком пространственных

схем

в психо-

логию. Господство таких пространственных

схем

в психологии должно

быть поэтому систематически преодолеваемо, так как язык наш постоянно

создает искушение понимать психику по аналогии с данными внешнего

опыта. Отрешиться от этой власти языка никогда не

удается

вполне, — ив

этом лежит, пожалуй, самая главная трудность психологического анализа

Познание

внешнего мира потому уже

легче

для нас, что его объекты до-

* Подробности об этом см. во 2-ой главе 2-й части настоящего сочинения.

284

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЗЕНЬКОВСКИЙ

ступны всем, и описание здесь

всегда

может быть заменено демонстрацией

объекта, —

между

тем как в психологии объекты исследования

могут

быть

только пережиты или описаны. Важность для психологии описаний столь

же велика, как и велика и трудность их, — и здесь лежит разгадка своеоб-

разных особенностей в развитии психологии.

Успехи

ее действительно мо-

гут часто измеряться тем, что

удалось

преодолеть психологам в подведении

психики под пространственные схемы, какие аналогии с внешним миром

удалось

окончательно дискредитировать.

Но

мы вносим эти аналогии не только в

описания

психических яв-

лений,

— их власть естественно распространяется и на попытки объяснения

психической жизни. Принципы, найденные нами при

объяснении

процессов

во внешнем мире, неизбежно становятся для нас руководящими началами

для решения и задач психологии. Так именно и происходило

дело

с поняти-

ем причинности: перенесение его из естествознания в психологию настолько

связано с общими условиями психологического анализа, что мы должны

признать его вполне естественным. Своеобразие психологии, как со сторо-

ны

содержания, так особенно со стороны формы, очень медленно выясни-

лось в истории психологической мысли, и мы еще увидим, как глубоко дер-

жатся некоторые предрассудки

даже

у тех, кто сознательно ставил себе за-

дачу

«очищения» нашей науки от власти аналогии со внешним миром.

Неопределенность в разрешении проблемы психической причин-

ности связана поэтому с самыми условиями психологического анализа. В

понятии

психической причинности ярче всего должно было бы отражаться

методологическое своеобразие психологии, — а ничто ведь так поздно не

осознается нами, как именно методология той или иной дисциплины. Я ду-

маю однако, что теперь пришла уже пора для выяснения методологическо-

го своеобразия психологии, что у нас накопилось слишком много материа-

ла, чтобы выступить решительно против того

методологического

паралле-

лизма,

который впервые был с полной ясностью сформулирован уже Кан-

том.

5. Мы должны отметить еще одну особенность современной психо-

логии, которая являлась и является сильным тормозом для выяснения свое-

образия психической причинности. Я имею в

виду

то смешение

двух

форм

анализа, которое наблюдается и в естествознании, но которое особенно па-

губно

для психологии. Эти две формы анализа связаны с разрушением раз-

личных вопросов: в одном

случае

мы интересуемся

составом

определенного

душевного явления, в

другом

случае

происхождением

его. Задачи эти, ко-

нечно,

совершенно различны, — но в некоторых дисциплинах они совпада-

ют, что и является причиной смешения их там, где их должно строго разли-

чать.

Если мы интересуемся составом явления, то мы стоим на почве

чистого описания и совершенно не подымаем вопроса о том, как произош-

ло данное явление. Такое чистое описание исходит из того, что дано нам в

опыте, но пытается идти дальше опыта, вскрыть

«смысл»

явления, его

внут-

реннюю

структуру.

Именно потому изучение состава явления должно вес-

285

III.

КРИТИЧЕСКАЯ

РАЗРАБОТКА

ФЕНОМЕНОЛОГИИ

тись на наиболее дифференцированных формах его, в которых яснее

всего

выступает

«сущность»

данного явления. Мало этого: как

«чистое»

описа-

ние, наш

метод

исключает заранее все предпосылки и

ставит

своей задачей

стать

возможно

ближе

к самому явлению, беря его, так сказать, an

sich,

не-

зависимо от всяких истолкований. Этот

метод

мы можем назвать

вслед

за

многими авторами

феноменологическим,

— в противоположность

генети-

ческому

методу,

который имеет свей целью выяснить происхождение явле-

ния,

причинно связать его с

другими

явлениями \

* Противоположность феноменологического и генетического метода далеко не об-

щепризнанна:

еще менее можно считать общепринятой характеристику первого ме-

тода, как феноменологического. Последний термин с особенной силой выдвинул

Husserl

в своих работах, но в настоящее время он стал резко возражать против отож-

дествления феноменологии и чистого психологического описания. В своих Logische

Untersuchungen (В. П. S. 4-22). Husserl не отличает феноменологии от описательной

психологии

(«Phänomenoiogie

ist

descriptive

Psychologie»,

— читаем мы на стр. 18,

также ibid. S. 374. passim), и его так и понимали те психологи, которые примыкали

ко

многими терминам, установленным Гуссерлем (напр.

Anschiiiz.

Arch. f. d.

gesammte Psych. В. XX.

Über

die

Methoden

der

Psychologie.

S. 442-447. также А.

Messer.

Ibid. B.

XXII

Husserls

Phänomenlologie

ihrem Verhältnisse

zur

Psychologie.

119. 112 fT.. также

Schmied

Konarzik.

Umriss einer neuen analytischen Psychologie.

Leipzig 1912. S. 52). Однако Гуссерль резко протестовал против этого сближения (см.

его статью «Philosophie als strenge

Wissenschaft».

Рус. пер. в Логосе. 1911 г. книга 2-я),

а в своей последней работе (Ideen zu einer reinen

Phänomenoiogie

—

Jahrbuch

für

Philos, und

Phänomenolog.

Forschung

B. I, S. 2-3, ff.) Гуссерль раскрывает ближе

смысл той феноменологической редукции, идея которой лежит в основе всех его ис-

следований. «Чистая феноменология», которую Гуссерль называет также eidetische

Wissenschaft

(Ibid. S. 4) есть наука не о фактах, а о «сущности». Но сохраняя фунда-

ментальное значение за «чистой» феноменологией, разве мы не можем говорить о

феноменологическом методе в психологии, который тоже восходит к «сущности»

данного, вскрывая его «смысл» и структуру? Я полагаю, что мы имеем полное право

сделать это, а

«чистую»

и общую феноменологию называть eidetische

Wissenschaft=эйдoлoгиeй (ср. греч. Ε δος).

Что же касается противоставления чисто-

го описания и объяснения то оно принимается очень многими. Очень ясное проти-

воставление дает напр.

ПфеиОер.

Введение в психологию. Рус. пер. (Стр. 161).

Husserl

(Log. Unters. В. П. S. 4, 336, 374). Особенно широко развил его

Dieltey

(Ideen

über

die

beschreibende

und

zergliedernde

Psychologie.

Sitzungsberichte

der. К. К. Akademie der.

Wiss.

zu Berlin 1894 См. впрочем S. 1324), но его противопоставление слишкм резко,

критика

Ebbinghaus'a

(«ber die

erklärende

und

beschreibende

Psychologie.

Zietschr.

Psych.

B. 9) кое в чем справедлива. Ср. также Natorp. Allgemeine Psychologie nach

kritischer Methode.

(Tübingen

1912. B. I.)

Natorp

говорит также о чистом описании

или

чистой феноменологии. (S. 155-7). При всей близости феноменологического-ме-

тода к чистому описанию нельзя их вполне слить, так как чисто описание часто оста-

ется внешним и не проникает в глубину, не ищет «сущность» явления: феноменологи-

ческий

метод

исходит

из чистого описания, но идет дальше его. Не можем мы при-

нять

также термина Schmied Kowarzik'a — «аналитический метод», так как понятие

анализа одинаково уместно для выяснения и состава и происхождения явления. По-

нятие

феноменологического метода не имеет ничего общего также с «приматом чис-

той психологии», о котором говорят Cornelius, Wundt и др. «Примат чистой психо-

286

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЗЕНЬКОВСКИЙ

Даже

из такой краткой характеристики этих

двух

методов ясно,

что

результаты

феноменологического анализа не имеют вовсе генетическо-

го смысла, как и обратно.

сожалению, в современной психологии мы наб-

людаем постоянное смешение

двух

форм анализа. Так напр, определяя со-

став восприятия и найдя те элементы, из которых оно состоит, современные

психологи без всяких колебаний принимают, что восприятие и генетически

должно быть объяснимо из ощущений, т.е. что оно произошло из ощуще-

ний.

С полной отчетливостью смешение

двух

форм анализа встречается уже

у Локка,

хотя

у него, как раз наоборот,

результаты

генетического анализа

приобрели феноменологический смысл и вели к определенным гносеологи-

ческим выводам *.

Если феноменологический анализ показывает нам, каков состав

данного

явления,

то считать,, что «элементы», найденные этим путем, объяс-

няют происхождение изучаемого явления, можно только при предположе-

нии,

что в психике, как в неорганическом мире, целое не только состоит из

частей, но и получается из них. Но уже в мире органическом никогда мы не

можем опираться на подобное предположение: никто не решится например

биологии

утверждать,

что, если клетка состоит из ядра и протоплазмы,

что она происходит из них. Если в психологии мы на каждом

шагу

встреча-

ем однако именно

такую

ошибку, связанную со смешением феноменологи-

ческого и генетического анализа, то это зависит от того, что в современной

психологии все еще слишком сильна тенденция трактовать ее проблемы по

аналогии с механическим естествознанием **. Чем больше завоевывает себе

симпатии аналогия психической жизни с явлениями органического мира,

тем более органическое понимание психики освещает необходимость разли-

чения

двух

форм анализа. В господстве механического истолкования психи-

ки

и лежит для нас разгадка того, отчего рост психологии, как научной дис-

циплины,

будучи

несомненно связан с ростом причинного истолкования ду-

шевной жизни, так мало дал для выяснения своеобразия психической при-

чинности:

аналогия с механическим естествознанием, методологический па-

раллелизм

между

ним и психологией неизбежно вели либо к отрицанию

психической причинности, либо к подмене ее — естественнонаучной при-

чинностью.

6. Нам остается еще указать на общий план нашего исследования.

Прежде всего мы должны подвергнуть логическому и гносеологическому

анализу общее понятие причинности, как оно выступает в современной нау-

логии»

относится

именно

генетическому

анализу,

требуя

чисто

психологического

объяснения

душевных

явлений.

Очень

хорошо

различие

морфологического

этиоло-

гического

анализа,

предлагаемое

Шопенгауэром

(Мир как

воля

представление

т. I.

Стр. 100), но оно

слишком

напоминает

естественно-научные

термины.

Как на

образец

феноменологического

метода

можем

указать

на

работу

Pfänder'a.

Phänomenologie

des Wollens. Liepzig. 1900.

* См.

прекрасные

замечания

об

этом

у Е.

Cassirer'a

в его

работе

Erkenntnisproblem

der

Philosophie

und

Wissenschaft

der

neur.

Zeit.

B. II. S. 229-237.

** Cp. J.

Geyser.

Grundlegung

der

empirischen

Psychlolgie.

Bonn.

1992. S. I40-I46.

287

III.

КРИТИЧЕСКАЯ

РАЗРАБОТКА

ФЕНОМЕНОЛОГИИ

ке.

Вопрос о том, приложимо ли понятие причинности к психической сфере

если приложимо, то какой его смысл наиболее адекватно отражает психи-

ческую действительность — этот основной вопрос нашего

труда

— предста-

нет перед нами во всей своей ясности лишь

тогда,

когда мы вскроем все ло-

гические и гносеологические мотивы, заключающиеся в том понятии при-

чинности,

какое образовалось в современной науке. Без такого критическо-

го анализа этого понятия мы не можем правильно подойти в нашей пробле-

ме.

Однако, признавая необходимость предварительного критического ана-

лиза понятия причинности, я вовсе не примыкаю к тем, кто считает логику

гносеологию совершенно независимыми от реальной науки:

«чистая»

ло-

гика есть такая же

фикция,

как и

«чистая»

гносеология (что не отрицает по-

лезности этих

фикций).

Не

следует

ведь упускать из

виду,

что та предпосыл-

ка,

на которую все время опирается логика и гносеология — есть реальное и

конкретное научное мышление, конечно во всей полноте его осуществлен-

ных и задуманных анализов. * Логика и гносеология призваны

завершить

научное мышление, являясь выражением стремления к прояснению и крити-

ческому анализу фактической научной работы. ' Задача логики понятий за-

ключается поэтому не в внесении новых, своих точек зрения в организацию

понятия,

а в том, чтобы подвергнуть критическому пересмотру состав

поня-

тия,

выяснить его объем и содержание, его место в системе

понятий,

— сло-

вом, подвергнуть понятие имманентной критике с точки зрения идеала, ка-

кой

может выдвинуть логика для построения понятия *. Но и гносеология

так же, как и логика, должна отправляться от фактических построений нау-

ки

и подвергнуть эти построения гносеологической обработке, выявляя

скрытые в них предпосылки и определяя их гносеологическую функцию и

значимость. Таким образом, логический и гносеологический анализ при-

чинности

должен был бы собственно заканчивать нашу

работу,

а не предва-

рять ее. Для того, чтобы логическая и гносеологическая обработка понятия

психической причинности была притом плодотворной, мы должны были бы

вскрыть те данные, какими располагает психология для выяснения пробле-

мы психической причинности, показать, говоря словами Е.

König'a,

такие

логические мотивы содержат в себе данные (психологии) для образования

этого понятия»

**.

Мы

займемся в своем месте последней работой "*, — но

именно

для того, чтобы эта важнейшая часть нашего

труда

могла быть вы-

полнена

с необходимой тщательностью, мы и должны предварить ее логи-

ко-гносеологическия анализом понятия причинности.

Ведь

психология раз-

вивалась

всегда

под столь сильным влиянием естествознания, что нам не-

возможно разобраться в том, что нам дано действительно, если мы предва-

рительно не вскроем смысл общих предпосылок, на которые опиралась пси-

хология в своем историческом развитии. Как научная дисциплина, психоло-

* Вопрос о том, откуда логика берет этот идеал, я не могу здесь разобрать с должной

полнотой

и принужден поэтому оставить в стороне.

König.

Die

Entwickelung

des

Causalproblems

В. II. S. VI.

*** См. главу III второй части.

288

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЗЕНЬКОВСКНП

гия

стала организовываться в науку тогда, когда естествознание уже созда-

ло свои основные

понятия;

так, понятие «причинности» имело в нем вполне

определенный смысл. Для того же, чтобы подойти непредвзято и непреду-

бежденно к изучению психики, мы должны «освободиться» от воззрений,

выработанных в понятии причинности естествознанием, что возможно

только в том случае, если довести это понятие до полной его логической и

гносеологической ясности.

Проблема причинности всегда стояла в центре гносеологических

проблем, — и это делает чрезвычайно трудным наш анализ, так как прихо-

дится считаться с самыми различными школами. В виду этого пожалуй бы-

ло бы уместно посвятить логико-гносеологическому анализу понятия при-

чинности

— не часть труда, а целый том. Я не считал однако этого необхо-

димым в виду того, что мы имеем достаточно уже исследований, посвящен-

ных специально логико-гносеологическому анализу причинности *. Как бу-

дет видно из дальнейшего, я во многом (особенно в гносеологии) отклоня-

юсь от общепринятых точек

зрения,

но обосновывать с необходимой полно-

той свою точку зрения я не считал необходимым в настоящем труде. В объ-

яснение

этого позволю себе указать, что для меня центр тяжести настоящей

работы лежит в исследовании психической причинности, а раскрытие и

обоснование

своих гносеологических взглядов я имею в виду сделать в дру-

гой работе. Я с сожалением должен отметить также и то, что я не мог разо-

брать раньше в отдельных этюдах ряд специальных вопросов, которых мне

приходится касаться в главной части своего труда, — особенно тех, в разре-

шении

которых я отклоняюсь от общепринятых взглядов. Я мог бы опус-

тить те части, которые будучи особенно «рискованными» не могли однако

получить в настоящем труде надлежащего развития, и если я не сделал это-

го,

то руководился тем соображением, что общий план работы требовал от

меня

не обходить эти вопросы. Как увидит читатель, мне приходится пере-

смотреть все основные вопросы психологии; отсюда понятно, что некото-

рые тезисы мои не могли получить полного раскрытия и

обоснования.

Я на-

Укажу

лишь

на

самые

главные

труды.

Прежде

всего

следует

отметить

общие

труды

по

логике

Милля,

Зигварта,

Вуидта.

Шуппе,

затем

König, Die Entwickelung des

Causalproblem; Lang, Das Causalproblem, Hartmann, Kategorienlehre;

Лопатин,

Поло-

жительные

задачи

философии;

Heymans,

Die Gesetze und

Elemente

des

wissenschaftlichen

Denkens

(2-te

Aufl.);

Liebmann,

Zur

Analysis

der

Wirklichkeit,

Gedanken

und

Tatsachen;

Wartenberg,

Kants

Theorie

der Kausalität, Problem des

Wiricens; Erhadt, Metaphysick, Hessen, Individuelle Kausalität, B. Erdmann, Über den

Inhalt und Geltung des Kausalgesetzes; Foncegrive, La causalité efficiente; Wundt, Über

psychische Kausalität. Die Prinzipien der mechanischen Naturlehre;

Hazard,

Zwei Briefe

Über die Verursachung; Cornelius, Über die Bedeutung des Causalprincip in der

Naturwissenschaften; Hickson, Der Kauslbegriff in der neueren Philosophie und in den

Naturwissenschaften von Hume bis R. Mayere; Wentscher, Über physische und psychische

Kausalität; E. v. Aster, Untersuchungen über den logischen Gehalt des Kausalgesetzes;

Drossbach, Über die scheinbaren und wirklichen Ursachen des Geschehens in der Welt и

ΜΗ.

др.

10 —

2829

289

III.

КРИТИЧЕСКАЯ

РАЗРАБОТКА

ФЕНОМЕНОЛОГИИ

деюсь восполнить это в

других

работах,

но все же с сожалением должен вы-

пустить настоящий

труд

до опубликования специальных этюдов. Если мне

удалось

бросить новый свет

хоть

на

несколько проблем психологии,

то и в

этом

случае

сочту

себя удовлетворенным.

Глава

Логический

анализ

понятия

причинности

1. ...Если логический анализ должен исходить

из

общепринятого

понятия

причинности,

то

не примыкает ли он тем самым

уже к

определен-

ной

гносеологической позиции (например

к так

называемому «наивному

реализму»)?

Что же удивительного

будет

том, что,

без

гносеологической

проверки своих предпосылок, логический анализ

будет

находится

на шат-

кой

основе? Но если логический анализ должен быть таким образом пред-

варен общим гносеологическим ориентированием,

—

то не впадаем ли мы

настоящий

порочный

круг?

Выход

из этого

круга

мы можем найти лишь

той «чистой фено-

менологии» идею которой развивает

Гуссерль

То,

что мы

можем констатировать

путем

«феноменологической

редукции»

и что

извествном смысле может быть охарактеризовано, как

«данное»

(хотя оно вовсе не совпадает с «чистым опытом», так как апри-

орные элементы познания

—

если таковые действительно

существуют

—

не

входя

в наш опыт, все же

«даны»

нам),

—

то не может выпасть ни при какой

гносеологической критике. Гносеологическая критика может различно

окрасить

те

или иные составные части феноменологически найденного

на-

ми,

может вложить

них тот или иной

«смысл»,

—

но,

конечно, не больше.

Пользуясь приемом феноменологической редукции мы можем подойти

логическому анализу понятия причинности, не боясь

«шаткости»

гносеоло-

гической позиции нашей.

2. Исходя из общепринятого понятия причинности, как оно факти-

чески функционирует

научном

вненаучном мышлении,

мы

должны

включить

него следующие моменты:

постоянство

связи

двух

явлений

В; 2)

последовательность

связи этих

явлений;

необходимость

этой связи;

реальное

созидание

явлением

явления

В.

Многие мыслители часто

выбрасывают тот или иной момент,

—

но они настолько расходятся

этом

друг

другом,

что по необходимости мы должны исходить из наиболее ши-

рокой

формулы. Если может возникнуть сомнение, насколько уместно

от-

делять момент «постоянства связи»

от

момента «последовательности свя-

зи»,

то

укажем только на то, что при наличности

многих мыслителей при-

знания,

что причинная связь состоит не

последовательности,

а в

одновре-

* См.

Husserl.

Logische

Untersuchungen.

Bd.

1,11;

Philosophie,

als

strenge

Wissensghaft;

Ideen

einer

reiner

Phänomenologie.

Ideen~

(Jahrbuch

für Philos,

phanomenol. Forschung. В I.

I, 53).

***

Ср.

любопытные

замечания

К.

Groos'a

Zeitschr.

Philos,

philos.

Kritik.,

В.

130

(Beiträge

zur

Problem

des «Gegebenen»).

290