Чернец Л.В. Литературные жанры

Подождите немного. Документ загружается.

лее поздней публикации Кожинов уже без оговорок указывает на

господство романа, имея в виду прежде всего универсальность

воплощенного в романной форме содержания: «В новой литера-

туре романное начало вообще подчиняет себе все жанры»

Задачей исследователя эпических жанров становится в таком слу-

чае сопоставление композиционно-стилистических структур; так,

к характерным особенностям повести отнесены некоторая аморф-

ность композиции, активная роль рассказчика.

Автор главы о драме и драматических жанрах М. С. Курги-

иян также заключает, что на рубеже XIX—XX веков происходит

«формирование новой, не только межжанровой, но в известном

смысле и межродовой формы — произведения «больше пьесы», ко-

торое выводит нас за пределы жанра драмы и жанра вообще»

Драматургия Горького, Шоу, Брехта рассматривается как поиски

«синтетической формы».

Сама постановка вопроса о новом качестве «синтетических

•форм» по сравнению с традиционными жанрами плодотворна,

она направляет исследовательскую мысль на изучение наиболее

радикальных в истории литературы жанровых изменений, на вы-

явление различных типов жанров. Однако с выводом, к которому

склоняются, теоретики, — о неактуальности проблемы жан-

ра в новой литературе, о внежанровой природе новых обра-

зований,— трудно согласиться. Такому выводу способствовало,

на^аш взгляд, слишком узкое понимание жанра как содержа-

тельной формы, в котором преломились некоторые идеи

Бахтина. Используя бахтинские метафоры, можно сказать, что в

«имлийском» варианте концепции содержательной формы под

жанром имеются в виду преимущественно мертвые языки эпо-

пеи, трагедии, сонета, но не живой роман, требующий от иссле-

дователя разработки функциональной поэтики. Противоречие,

присущее теории жанров Бахтина, считающего жанрами и

эпопею и роман, по-видимому, устранено, но ценой известной де-

эстетизации литературных явлений, обобщенных в понятии жан-

ра. В самом деле: если атрофия жанра в современной лирике рас-

ценивается «как показатель большого и непрестанного прогрес-

са»

если величайшие художественные открытия реализма со-

провождаются только разрушением старой жанровой системы,'то

жанровая определенность в творчестве начинает представляться

уделом консерваторов в литературе, наследием эстетического '

догматизма. И бахтинский гимн жанрам — «ведущим героям»

литературного процесса — кажется в таком случае неоправдан-

ным.

Дело,

конечно, не в отношении к термину, но в самой недо-

К о ж и н о в В. В. Повесть.— Краткая литературная энциклопедия, т. 5.

М., 1968, стлб. 814.

Кургинян М. С. Драма.—Теория литературы, с. 351.

Сквозников В. Д. Указ. соч., с. 205.

Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики, с. 451.

оценке литературной преемственности, в разрыве

связей между жанрово определенным и якобы внежанровым твор-

чеством (объективно этот разрыв существует и у Бахтина — меж-

ду живым романом и мертвыми традиционными жанрами). Атро-

фия традиционного жанра отождествляется исследователями с

-атрофией жанра вообще.

Между тем надобность в жанре как понятии, указывающем на

непрерывность литературной традиции, на участие прошло-

го художественного опыта в создании нового, не может отпасть

(мы не говорим здесь о других, не менее важных и столь же не-

преходящих функциях жанра). Конечно, формы литературной

преемственности усложнились в литературе нового времени, но

лх выявление и составляет задачу жанровой теории.

Данную функцию жанра

—

знака литературной традиции —

признают и особо выделяют Г. Д. Гачев и В. В. Кожинов, подчер-

кивающие, что в жанрах, «как в неких аккумуляторах, таится ог-

ромная и многообразная содержательная энергия, которая накап-

ливается в течение веков и тысячелетий развития жанра»

. Од-

нако предложенная ими формула жанра резко ограничивает чис-

ло возможных «аккумуляторов» жесткими формальными струк-

турами.

«Жанр, как и всякая художественная форма, есть отвердев-

шее,

превратившееся в определенную литературную конструкцию

содержание»

. Такая установка (при условии, что слова о пере-

ходе содержания в форму не более чем метафора) относительно

эффективна при изучении ранних этапов художественного твор-

чества, где огромную роль играют семиотические процессы, где

закрепилась ассоциативная связь между определенной комбина-

цией приемов и традиционным жанровым содержанием. Она при-

менима, например, к сонету, отточенная строфика которого

—

рус-

ло выражения во многом предсказуемого содержания. Однако в

данной формуле не учитывается внутренняя напряженность от-

ношений между содержанием и формой, ведущая роль содержа-

ния. Условием непрерывности жанровой традиции — почвы для

типологических сближений жанров разных эпох

—

выступает у

Гачева и Кожинова не историческая преемственность, типологи-

ческая повторяемость содержания, а устойчивость поэтической

конструкции. Ведущая роль содержания признается лишь на ста-

дии генезиса жанра, когда можно наблюдать «процесс отверде-

вания живого художественного содержания в предметную целост-

ность, закрепляемую названием: эпос, ода и т. д.»

. За предела-

ми же генезиса жанра последний предстает как отвердевшее со-

держание, или поэтическая конструкция — «аккумулятор» неког-

гда питавшей ее энергии. Трудно объяснить с этих позиций, что

Г а ч е в Г. Д. и К о ж и н о в В. В. Содержательность литературных

форм.— В кн.: Теория литературы..., с. 21.

Там же, с. 21.

Там же, с. 22.

обеспечивает устойчивость поэтической конструкции. Апологии

«памяти жанра» явно вредит отказ от категории жанрового

содержания как ведущего начала жанра: именно оно, а не

формальная структура сама по себе (как полагают исследовате-

ли) побуждает при чтении «Василия Теркина» вспомнить «на-

родный жанр раешника», а в «Левом марше» услышать отзвук

воинственных маршей Тиртея

. Прав, по-видимому, Сквозников,

не считающий поэтическую конструкцию жанром, если породив-

шее ее некогда содержание угасает, и скептически в связи с этим

оценивающий попытки гальванизации сонета

Кроме того, исключительный интерес к периоду генезиса жан-

ров грозит недооценкой впоследствии проявившихся более ярко

жанровых признаков. Ведь хронологически ранние образцы жан-

ра, его, так сказать, эмбрионы далеко не всегда реализуют все

его возможности, прежде всего вследствие слабого обнаружения

в общественной жизни тех тенденций, которые явились почвой

возникновения данных жанров. Поэтому недостаточно поместить

«исследовательский объектив у корня художественных форм —

там, где они прорастают из почвы жизни»

. Например, расцвет

героического эпоса связан не с ранней стадией «архаического»

эпоса, он наступает на стадии эпоса «классического» (эпоса фео-

дальной эпохи). Лишь в «классическом» эпосе появляется «широ-

кая народная и государственная перспектива... и связанная с нею

более конкретная историческая локализация»

, утрачивает бы-

лое значение «мифологизирование исторического прошлого»

Стремление вывести все существенные особенности формальной

структуры из только определяющегося в своем своеобразии жан-

рового содержания есть, в сущности, заведомая недооценка по-

следующих жанровых трансформаций. В книге Кожинова «Про-

исхождение романа» черты европейского, преимущественно плу-

товского романа XVI—XVII веков (периода генезиса жанра, по

мнению автора) переносятся на всю историю жанра. В частности,

обязательным признаком романа признается «незавершенность»

сюжета

, доказать которую применительно ко многим концент-

рическим по своему сюжету реалистическим романам («Дворян-

ское гнездо», «Анна Каренина», «Преступление и наказание»)

можно лишь ценой натяжек. Ведь способность характеров к

«движению и развитию»

в финале этих романов, констатируе-

мая исследователем, не означает собственно сюжетной «незавер-

шенности», развязка обычно исчерпывает основной конфликт,

обусловливающий проблемное единство произведения.

Там же, с. 35.

См.: Сквозников В. Д. Указ. соч., с. 203.

Г а ч е в Г. Д. и К о ж и н о в В. В. Указ. соч., с. 22.

Жирмунский В. М. Народный героический эпос. М.—Л., 1962, с. 44.

Мелетинский Е. М. Происхождение героического эпоса. М., 1963,

с. 248.

См.: Кож и но в В. Происхождение романа, с. 326.

Там же, с. 334.

Практическим следствием понимания жанра как отвердевше-

го содержания является, по-видимому, тенденция к преувеличе-

нию устойчивости конструкции, недооценка полифункционально-

сти поэтических приемов. В «Происхождении романа» Кожино-

ва — книге, ценной глубоким анализом тематической основы плу-

товского романа XVI—XVII веков,— описание романной формы,

включающее, в частности, тезис о «незавершенности» сюжета, не-

адекватно реальному разнообразию романных структур

Таким образом, естественное стремление к целостному анали-

зу художественного произведения, составляющее пафос принци-

па содержательной формы, привело в данном случае к понима-

нию жанров только как устойчивых поэтических конструкций.

В результате «синтетические формы» литературы нового време-

ни,

не укладывающиеся в прокрустово ложе исходной формулы

жанра, были признаны внежанровыми по своей природе, что

объективно снимало вопрос о преемственности в области жанро-

вого развития литературы.

* * *

Последовательным интересом к типологии жанров отлича-

ется жанровая концепция Г. Н. Поспелова, обобщающая огром-

ный историко-литературный материал. Наметившаяся в главных

чертах еще в 40-е годы, она впоследствии неоднократно излага-

лась ученым, развивавшим и уточнявшим отдельные положения,

апробирующим ее в процессе разбора многих произведений

«Определяйте значение слов, и вы избавите мир от половины

заблуждений» — эти слова Р. Декарта, взятые Поспеловым в ка-

честве эпиграфа к одной из книг (VI), передают стремление ис-

следователя к терминологической точности. Трудно назвать об-

Просчеты данной концепции уже отмечались в нашем литературоведении

(см.:

Эсалнек А. Я. Указ. соч.; Она же. К вопросу о специфике романа.—

Филол. науки, 1968, № 5; Якименко Л. Г. Об изучении жанра советского

романа в литературоведении последних лет.— В кн.: Советское литературове-

дение за пятьдесят лет. М., 1967, с. 274—275).

Издания основных работ Г. Н. Поспелова, в которых рассматриваются

вопросы жанра, обозначаются римскими цифрами: I. Поспелов Г. Н. Теория

литературы. М., 1940; II. Поспелов Г. Н. К вопросу о поэтических жанрах.—

Доклады и сообщения филологического факультета МГУ, 1948, № 5; III. Пос-

пелов Г. Н. Творчество Н. В. Гоголя. М., 1953; IV. Поспелов Г. Н. Исто-

рия русской литературы, т. II, ч. 1,. М., 1962; V. Поспелов Г. Н. Проблемы

литературного стиля. М., 1970; VI. Поспелов Г. Н. Проблемы исторического

развития литературы. М., 1972; VII. Поспелов Г. Н. Типология литературных

родов и жанров.— Вестн. Моск. ун-та. Сер. IX. Филология, 1978, № 4. Ссылки

на эти издания даются в тексте в скобках: римская цифра обозначает соответ-

ствующую книгу или статью, арабская — страницу.

Наиболее систематично и полно концепция представлена в книге «Пробле-

мы исторического развития литературы» (VI). В последней публикации (VII)

сделано важное терминологическое уточнение (вводится понятие родовой фор-

мы вместо жанровой формы), подчеркивающее перекрестный принцип предла-

гаемой классификации.

ласть литературоведения, в которой такое стремление встретило-

бы большие препятствия, чем в изучении жанров. Ведь «назва-

ния жанров создавались не в трудах ученых, в процессе их ис-

следования, но возникали стихийно в течение веков и тысячеле-

тий, в разных странах, на разных языках, в среде самих твор-

цов литературных произведений, их исполнителей, слушателей,,

читателей, а в более поздние времена — среди писателей и кри-

тиков разных литературных направлений. И, возникнув однажды

в той или иной стране, некоторые из жанровых названий усваива-

лись затем в других странах, в одних раньше, в других гораздо

позже, обрастая при этом разными ассоциациями и употребляясь

в разном смысле» (VI, 152). Поэтому ученый считает необходи-

мым создание системы жанровых обозначений, употребляемых

в строго определенном значении, разработку и последовательное

применение литературоведческой терминологии жанров. Он

подчеркивает, что на этом пути так или иначе неизбежен разрыв с

исторически сложившейся полисемией традиционных жанровых

названий, что нужно превратить их в термины. Так, под романом

предлагается понимать «большое произведение романического-

жанрового содержания, прозаическое или стихотворное» (VII,

17),

под

повестью —

«эпическое произведение среднего объема»*

безотносительно к воплощаемому в нем жанровому содержанию

(VII, 17—18), под новеллой

—

«малое эпическое произведение, в

котором быстро развивающийся и круто разрешающийся кон-

фликт выявляет в характере персонажа или персонажей новые,

неожиданные для читателей свойства» (VII, 17), и т. д. С другой

стороны, исследователь вводит условные, рабочие термины: на-

ционально-исторические, этологические (нравоописательные), ро-

манические группы жанров (VI, 170, 176, 190). Понятно, что си-

стемный характер используемой терминологии приводит в ряде

случаев к оспариванию авторских жанровых названий произве-

дений. Некоторые названия, по мнению ученого, вообще не явля-

ются жанровыми (лирические послания, «путешествия» указыва-

ют лишь на «композиционную мотивировку произведения» (VI,

154),

другие не соответствуют объективным свойствам произведе-

ний (вопреки авторитетным указаниям самих писателей, «Мерт-

вые души» все-таки не поэма и «Гроза»

—

не драма, а трагедия

(VI,

153). Жанровые обозначения, применяемые Поспеловым,—

это термины исследователя, для которого жанр — прежде всего

единица в классификации произведений, проводимой на ос-

новании строго объективных критериев: «Но наука, конечно, не

всегда может считаться с мнением писателей. У нее должны быть

свои, объективно-исторические, логически выверенные критерии .в

создании жанровой терминологии, пускай даже условной. И не

только в выборе обозначения для какого-то одного жанра, а в

создании расчленяющих терминов для всей существующей систе-

мы жанров, в которой каждый из них должен получить свое, осо-

бое место» (VI, 154).

Цель, в свете которой понятна и оправдана эта решительность

в отстаивании права на условную терминологию,— построение ти-

пологии жанров, обнаруживающей преемственность в жан-

ровом развитии литературы. Для Поспелова жанры не суть эле-

менты жанровой системы определенного литературного периода,,

но «явление исторически повторяющееся в разные эпохи, в раз-

витии различных национальных литератур, в разных направле-

ниях одной эпохи национально-литературного развития. Иначе

говоря, жанры — явление не исторически конкретное, а типологи-

ческое» (VI, 155). Функция жанра как знака литератур-

ной традиции, способствующего процессу эстетической ком-

муникации, связанные с ней конкретно-исторические жанровые

нормы, переменность объемов жанров — все это не

находит видимого отражения в концепции Поспелова, ориенти-

рующей на изучение не многообразия отдельных жанров и их

трансформаций, но жанровых типов, или групп. Характер-

но,

что Поспелов начиная с ранних работ (II) постоянно исполь-

зует термин «жанровая группа», который, по-видимому, точнее

указывает на предмет его исследований, чем слово «жанр», проч-

но ассоциирующееся в нашем сознании с традиционными жанро-

выми названиями, с «языком» не только литературоведов, но и

литературно-художественной практики. Ученого интересуют преж-

де всего черты, объединяющие различные жанры в одну группу

(например, сходство сатиры, идиллии, утопии как этологических

жанров (II, 63; VI, 180—181)

, а не специфика отдельного жан-

ра в тот или иной период его эволюции. Поэтому в очерке ис-

тории жанровых групп и составляющих их жанров, убедительно

доказывающем единство типа в многообразии его конкретно-ис-

торических разновидностей, описание последних с точки зрения

основного тезиса второстепенно: ведь объем жанра мыслится од-

ним и тем же. Так, исследователю романа и романических жан-

ров нужно «разглядеть в многосложности содержания художе-

ственных произведений такую его сторону, такой его историче-

ски повторяющийся аспект, который и является жанровым ас-

пектом, в наличии которого и заключается вообще сущность

жанра и его разновидностей» (VI, 156).

Исследования Поспелова в области жанров, отличающиеся,

как все научное творчество этого ученого, безупречной логикой и

потому доводящие до пес plus ultra тенденции, присущие в раз-

ной мере другим работам, вплотную подводят к необходимости

разграничения двух аспектов теории жанров — их конкретно-

исторического функционирования и типологии.

Термин «этологические жанры» образован от греч. ethos (нрав) и logos

(слово, рассказ) (VI, 176). В дальнейшем для обозначения данной группы жан-

ров используется соответствующее русское слово «нравоописание» («нраво-

описательные жанры»). Оно встречается у русских писателей, например у

Гончарова (ср.: «так называемые нравоописательные, бытовые очерки»;

«преобладание репертуара нравоописательных пьес над другими» (Гонча-

ров И. А. Собр. соч. в 8-ми т., т. 8. М., 1955, с. 159, 200).

Работы Поспелова ценны именно как опыт жанровой типоло-

г и и, литературоведческой классификации, неизбежным условием

которой было абстрагирование от всей конкретности коммуника-

ционных функций тех или иных жанров, от вопросов жанровой се-

миотики. По-видимому, концепция вписывалась бы в общий кон-

текст жанровой теории более четко при терминологическом раз-

граничении жанров и типов (классов, групп) жан-

ров.

Ведь в фокусе внимания ученого

—

жанровые группы,

я не собственно жанры.

Основанием типологии жанров, разработанной Поспеловым,

является категория жанрового содержания — «типологи-

ческий, исторически повторяющийся аспект проблематики произ-

ведений» (VII, 15). Благодаря этой категории можно проследить

преемственность в жанровом развитии литературы. Выделя-

ются четыре группы жанров, возникающие в исторической после-

довательности, в связи с пробуждением в обществе соответствую-

щих идейных интересов: мифологическая, национально-историче-

ская,

этологическая (нравоописательная), романическая. При

этом оговаривается возможность сочетания в одном произведе-

нии различных жанровых тенденций. За исключением мифологи-

ческих жанров, составляющих «предысторию» искусства, осталь-

ные три группы, сформировавшиеся еще в античности («Илиада»,

Гомера, «Труды и дни» Гесиода, «Эфиопика» Гелиодора — их

ранние образцы (VI, 165, 175, 194), в дальнейшем «сосуществу-

ют» в литературе, вступая в разные соотношения на разных ста-

диях ее исторического развития. Так, на протяжении длительной

эпохи образования союзов племен и народностей особенно акту-

альными были национально-исторические жанры (VI, 169—170),

начиная же с XIX века «роман достигает своего расцвета и ста-

новится во всех европейских литературах ведущим жанром» (VI,

J90).

Оригинальность концепции Поспелова, в исходных положени-

ях подключающейся к идущей от Гегеля традиции жанровых ти-

пологий, прослеживающих историческую стадиальность развития

литературы, в особенности проявилась в вычленении этологиче-

ской (нравоописательной) группы жанров как наиболее сильно-

го «конкурента» романистики и в литературе нового времени.

Трудность осознания литературоведами родственности жанров, в

совокупности составляющих нравоописание, связана, а частности,

<с «различиями в пафосе» произведений (VI, 175). Ведь в зави-

симости от того, какие «нравы» изображаются, в произведениях

преобладает пафос отрицания или утверждения; типологическое

сходство в содержании сатир, идиллий, утопий, ареотологий и

других жанров заключается в самом воспроизведении и оценке

писателем определенных «нравов» — «гражданско-нравственного

уклада социальной жизни, состояния общества и отдельных его

слоев» (VI, 176).

Выделение нравоописания в самостоятельную жанровую груп-

пу корректирует распространенный тезис о превращении всей но-

вой литературы в роман, восходящий к бахтинской антитезе эпо-

са и романа. Оно явилось следствием более узкой, чем у Бахти-

на, трактовки жанрового содержания: фактором жанрообразова-

иня выступает у Поспелова не только историческая тематика, в

широком смысле слова, но и типологические (жанровые) особен-

ности проблематики. «Если произведения национально-исто-

рического жанрового содержания познают жизнь в аспекте ста-

новления национальных обществ, если произведения

романические осмысляют становление отдельных ха-

рактеров в частных отношениях, то произведения «этоло-

гнческого» жанрового содержания раскрывают состояние на-

ционального общества или какой-то его части. Таковы, например,

«Буколики» Овидия, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле, «Похва-

ла глупости» Эразма Роттердамского, «Путешествия Гулливера»

Свифта, «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева,

«Мертвые души» Гоголя, «Кому на Руси жить хорошо» Некрасо-

ва, «История одного города» Щедрина, «Остров пингвинов» Фран-

са, «Городок Окуров» Горького и многие другие произведения»

(VII, 15).

Как видно по некоторым приведенным примерам («Гарган-

тюа и Пантагрюэль», «Мертвые души»), Поспелов относит к

нравоописанию произведения, которые Бахтин считает романами.

Й па фоне глубокой, но, по сути дела, внежанровой

—

в рамках

литературы нового времени

—

интерпретации Бахтиным романно-

го образа человека

(см.: Бахтин М. М., III, 476—483) выделен-

ные Поспеловым «принципы познавательной трактов-

ки х а р а к т е р о в, с вытекающими отсюда ситуациями и, далее,

сюлчетами» (II, 59), привлекают тем, что могут служить инстру-

ментом классификации произведений, по крайней мере в эпосе и

драматургии, где важнейшими сторонами художественной формы

являются система персонажей и сюжет.

Оставляя в стороне национально-исторические жанры, которые

в литературе нового времени, согласно Поспелову, обычно в той

или иной мере осложнены романическим элементом и, в сущно-

сти,

образуют новую группу жанров (VI, 208—209), сопоставим

жанровое своеобразие типизации характеров в романистике и

нравоописании. Различия между этими группами жанров охва-

тывают прежде всего сферу проблематики произведений. Нраво-

описание, почвой для возникновения которого было идейное осо-

знание социальной неоднородности общества, формирование со-

ответствующих «экономических, правовых, нравственных пред-

ставлений» (VI, 175), сосредоточено на художественном исследо-

вании того или иного состояния общества. Романиче-

ская же литература в генезисе своем связана с пробуждением в

обществе «идейного интереса к изменениям и превратностям лич-

ной судьбы человека, к возможностям собственного нравственно-

го и умственного развития личности, становлению ее характера...»

7 Л. В. Чернец

(VI,

194), и она всегда имела своим познавательным цент-

ром личность, ее отношения с окружающей с ре-

до й.

Однако вопрос о различиях жанровой проблематики представ-

ляется в значительной мере схоластическим, если не выявляются

формальные, стилевые следствия этих различий. Ведь то

или иное жанровое прочтение произведения должно быть пове-

рено анализом его формы. Какова же образная специфика рома-

нических и нравоописательных жанров?

Сравнивая различные «редакции» жанровой концепции Поспе-

лова, видишь, что именно конкретные наблюдения над разной по-

этикой произведений одной родовой формы г-рассказа, повести,

поэмы и др.— привели к разработке жанровой типологии. Так, в

«Теории литературы» 1940 года, где еще нет четкой систематиза-

ции жанровых различий, зерно будущей, перекрестной по отно-

шению к родовому принципу классификации составляет сравне-

ние нравоописательной и романической повестей, нравоописатель-

ного рассказа и новеллы, нравоописательной и новеллистической

поэм (I, 137—140, 142—143). Исследователь отмечает различные

функции персонажей и построение сюжета: романические повести,

в отличие от нравоописательных, «имеют ведущих героев» (I,

438),

различны принципы сюжетосложения в новелле и нравоопи-

сательном рассказе («Барышня-крестьянка» Пушкина и «Свида-

ние» Тургенева (I, 139—140). Эти выводы будут впоследствии

уточняться, но важно само внимание к поэтике. В первом проек-

те своей жанровой типологии (II) ученый последовательно оста-

навливается не только на генезисе жанровых групп, специфике

жанрового содержания, но и на своеобразии системы персонажей

и сюжета. Здесь намечены, в частности, стилевые особенности

сатиры как нравоописательного жанра (в эпосе и драматургии):

«...интрига в сатире не имеет самодовлеющего значения. Здесь

она не является самой ситуацией, здесь она — лишь средство рас-

крытия и разрешения ситуации, средство раскрытия состояния

общества, противоречащего общественным идеалам. Отсюда, да-

лее,

тот герой или герои произведения, которые выступают актив-

ной стороной в развертывании интриги, не являются здесь геро-

ями в собственном смысле слова, т. е. лицами, создающими и раз-

решающими ситуацию своими действиями. Многие самые актив-

ные их действия здесь необходимы лишь для ее раскрытия;

они — лишь «лакмусова бумажка», обнаруживающая «химиче-

ское» состояние среды» (II, 63). Верность данной характеристики

будет подтверждена в ходе многочисленных последующих разбо-

ров эпнко-драматургических сатир (ср. VI, 177). Вопросы жанро-

вой поэтики Г. Н. Поспелов разрабатывает и в историко-литера-

турных трудах, в особенности благодарным материалом оказыва-

;

ется многожанровое творчество Гоголя (III, 219—224) и А. Ост-

ровского (IV, 515—597). Вся эта огромная исследовательская ра-

бота подготовила почву для тезиса о жанровом содержании как

одном из «сти л еоб р аз у ющих факторов в пределах от-

дельных произведений» (V, 70).

Исследователи, принимающие и развивающие жанровую кон-

цепцию Поспелова (а можно говорить о целой поспеловской шко-

ле в области изучения жанров), вопросам влияния жанрового со-

держания на стиль уделяют, как правило, большое внимание

Нижеприведенная схема, суммирующая, по-видимому, объединя-

ющие исследователей выводы относительно специфики романиче-

ских и нравоописательных жанров, делает очевидной их достаточ-

но яркую художественную полярность (см. схему).

Группа жанров

„Фокус" жанровой

проблематики

Система

персонажей

Сюжет

Романическая

(«Портрет» Го-

голя, «Русские

женщины» Нек-

расова, «Живой

труп» Л. Тол-

стого)

Нравоописа-

тельная («По-

весть о том, как

поссорились

Иван Иванович

с Иваном Ннки-

форовичем» Го-

голя, «Совре-

менники» Не-

красова, «Пло-

ды просвеще-

ния» Л. Толсто-

го)

личность, ее отно-

шения с общест-

вом, развитие лич-

ности, индивиду-

альная судьба

оощественная сре-

да, ее относитель-

но устойчивое со-

стояние, господст-

вующие

•

в нел

нормы поведения

отражает слож-

ные,

часто кон-

фликтные отноше-

ния героя и сре-

ды.

Отсюда тен-

денция к выделе-

нию в системе

персонажей одно-

го ведущего или

нескольких героез

и изображение их

характеров в раз-

витии

«моделирует» об-

щественную среду;

персонажи инте-

ресны как пред-

ставители среды.

Отсюда тенденция

к изображению

целой галереи пер-

сонажей, статич-

ных по характеру,

обладающих ус-

тойчивыми нрав-

ственными качест-

вами

мотивирует разви-

тие характеров ге-

роев,

в этом смы-

сле сюжетное вре-

мя психологиче-

ски «наполнено»

помогает ярче

раскрыть опреде-

ленное состояние

среды. Сюжетное

время отражает

не столько про-

цесс,

сколько от-

дельный момент

(моменты) обще-

ственной жизни

См.: Богданов В. А. Теория в долгу (о жанровой специфике очерка).—

Вопросы литературы, 1964, № 12; Он же. Становление жанра.— Вестн. Моск.

ун-та. Сер. IX. Филология, 1967, №2; Он же. Чернышевский — критик Н. Ус-

пенского.— Филол. науки, 1967, № 1; Эсалнек А. Я. К вопросу о специфике

романа.— Филол. науки, 1968, № 5; О и а ж е. Своеобразие романа как жанра.

М., 1978; Она же. Критика и гепология.— В кн.: Проблемы теории литератур-

ной критики. М., 1980; и др.; Зиновьева М. Д. О художественной системе

революционно-просветительских романов 60—80-х годов XIX в.— В кн.: Литера-

турные направления и стили. М., 1976; Плотникова А. И. О некоторых жан-

ровых особенностях романов Д. Н. Мамина-Сибиряка.— Там же; К о с и-

о в Г. К. О генезисе и основных особенностях жанрового содержания рома-

на.—Филол. науки, 1972, № 4; Он же. О принципах повествования в романе.—

В кн.: Литературные направления и стили; К о м и н а Р. В. Современная совет-