Бондарко А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики. Часть 1-2

Подождите немного. Документ загружается.

94 Из истории вопроса о соотношении языкового и мыслительного содержания

4) там, где «с логической стороны» выражено «совершенно одно и

то же», каждая из форм сохраняет свое основное значение (А. М.

Пеш-

ковский);

5) логические категории «просвечивают более или менее завуа-

лированно во всех гораздо более многочисленных и сложных категори-

ях языка» (А. М. Пешковский).

3. Поставлен вопрос о способах выявления мыслительного со-

держания:

а) путем сопоставления выражений, имеющих нечто общее в своем

содержании, и отвлечения от содержательных различий («Чтобы по-

лучить

внеязычное

содержание, нужно бы отвлечься от всего того, что

определяет роль слова в речи,

напр,

от всякого различия в выражени-

ях... „кому носить меч", „чье дело ношенье

меча"...»

—А.

А. Потебня);

посредством сравнения с иными формами выражения мысли (на-

ходящейся «в плену у форм языка») в каком-либо другом языке

(Л. В. Щерба).

4. Намечено различие путей анализа «от формы к значению» и «от

значения к форме» (И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. А. Шахматов, А. М. Пеш-

ковский, Л. В. Щерба, В. В. Виноградов). В направлении «от формы

к значению» определены важные закономерности системных связей значе-

ний форм (К. С. Аксаков, А. А. Потебня, Ф. Ф. Фортунатов, А. М. Пешков-

ский). В направлении «от значения к форме» представлены интересные

общие теоретические построения, в частности: о «потаенных категори-

ях» — у И. А. Бодуэна де Куртенэ, о коммуникации в ее отношении

к предложению — у А. А. Шахматова, о категориях, имеющих морфо-

логическое обнаружение и не имеющих его, — у него же, об «идеоло-

гической грамматике», об активном синтаксисе

—-

у Л. В.

Щербы,

понятийных категориях — у И. И. Мещанинова, о предикативно-

сти

—

у В. В. Виноградова. В грамматической традиции имеется опыт

разработки отдельных семантических категорий (например, кате-

гории модальности — у В. В. Виноградова).

5. Обращено внимание на различия между языками в их содержа-

тельной стороне — в значениях форм (Ф. Ф. Фортунатов), в том, что

«в одном языке отражаются одни группы

внеязыковых

представлений,

в другом — другие» (И. А. Бодуэн де Куртенэ). Разумеется, сам по себе

вопрос о содержательных различиях между языками был поставлен

ранее, в частности в трудах В. Гумбольдта. Мы имеем в виду те аспекты

этого вопроса, которые нашли во многом своеобразное освещение в

отечественной языковедческой традиции.

Из работ

30—60-х

годов XX в. 95

6. Подчеркнута в теоретическом плане важность изучения именно

языкового содержания (нередко с этим связана «антилогистическая»

направленность изучения значений, в частности в грамматике).

Ср. у А. А.

Потебни—

о «старой теории

(логико-грамматической)»,

А. М. Пешковского — о грамматике, которая слишком мало знает зна-

чения языка и изучает «не те значения, какие нужны» (общелогические,

а не языковые), у В. В.

Виноградова

— о грамматике, которая «превра-

щается в каталог внешних форм речи или в отвлеченное описание эле-

ментарных логических категорий, обнаруживаемых в языке». Такая

тенденция, безусловно, сыграла положительную роль (и до сих пор

имеет значение) в тех ситуациях, когда собственно языковые аспекты

семантического содержания либо игнорируются, либо смешиваются с

аспектами логическими. В целом же для отечественной языковедче-

ской традиции характерно внимание и к собственно логическим аспек-

там семантического содержания — с точки зрения их отношения к язы-

ковым категориям (такова, например, постановка вопроса о граммати-

ке и логике у А. А. Потебни).

Характеристика идей, почерпнутых из трудов языковедов

XIX—XX

вв.,

со всей очевидностью демонстрирует своеобразие взглядов каждого из

этих ученых. Вместе с тем достаточно явно вырисовывается общая тен-

денция, общая линия в самой постановке вопроса и языковом содержа-

нии (в грамматике и за ее пределами), в концентрации внимания на соб-

ственно языковом в содержании и на собственно языковедческом подходе

к содержанию.

Теория языкового содержания получила дальнейшее развитие в

лингвистической литературе более позднего времени (см. ссылки в по-

следующем изложении).

Часть

Стратификация семантики

Глава 1

Значение и смысл*

Уровни семантики

Вступительные замечания. В последующем изложении вопрос о

значении и смысле рассматривается на основе того взгляда на проблему

стратификации семантики, которого я придерживаюсь в настоящее

время. В изложение включены и некоторые фрагменты из книги «Грам-

матическое значение и смысл» (1978), однако в существенно перерабо-

танном виде.

Постановка вопроса о стратификации семантики предполагает раз-

граничение и соотнесение различных уровней и аспектов содержания,

выражаемого языковыми средствами, в его отношении к содержанию

мыслительному (смысловому). Речь идет не только о дифференциации

внутри широкой сферы семантического содержания, но и об анализе

взаимосвязей разных сторон семантики как сложного целостного объ-

екта. На наш взгляд, именно осмысление взаимодействия различных

аспектов и уровней изучаемого содержания является необходимым ос-

нованием для постановки вопроса о семантике как целостной системе,

имеющей определенную структуру.

Идея стратификации семантики, коренящаяся в языковедческой

традиции (в первую очередь должны быть упомянуты теории В. Гум-

больдта и А. А. Потебни), получила дальнейшее развитие в разных на-

правлениях лингвистических исследований.

На

основе

разделов из книг: Грамматическое значение и смысл.

Л.,

1978;

Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. СПб., 1996, а также

статей: К проблеме соотношения универсальных и идиоэтнических аспектов

семантики: интерпретационный компонент грамматических значений //

ВЯ.

1992.

№ 3; К интерпретации понятия «смысл» // Словарь. Грамматика. Текст. М., 1996; О

стратификации

семантики//

Общее

языекознание

и теория грамматики: Материа-

лы чтений, посвященных 90-летию со дня рождения Соломона Давидовича

Кац-

нельсона. СПб., 1998.

100 Стратификация семантики

Рассматриваемый подход к изучению семантики находит отраже-

ние в исследованиях последнего времени, посвященных проблематике

«языковой картины мира». Концепции, сосредоточивающие внимание

на специфике языкового содержания в его связях с содержанием мыс-

лительным, существенно отличаются от широко распространенных

разновидностей анализа, предметом которого являются главным обра-

зом денотативные аспекты семантики.

В рамках обсуждаемой проблематики выявляется различие теорий,

ориентированных на бинарное

членение,

связанное с соотноше-

нием собственно языкового и «общесмыслового» аспектов изучаемого

содержания, и теорий, строящих трехчленную

систему,

одним

из элементов которой является обозначение (референция). Сошлемся

на две концепции, репрезентирующие эти разновидности дифферен-

циации семантического содержания, — концепции Э. Кошмидера и

Э. Косериу.

Э. Кошмидер, строя двучленную схему стратификации семантиче-

ского содержания, соотносит уровень I

(intentum,

das G e -

meinte,

мыслимое)

и уровень D

(designatum,

Bezeich-

netes,

обозначаемое).

Уровень I трактуется как межъязыковой

инвариант. Идентичное I —

необходимая

предпосылка для перевода с

одного языка на другой. Уровень D — это содержание языкового зна-

ка, выступающее в системе данного языка. Системы D с конечным чис-

лом элементов варьируются от языка к языку [Koschmieder 1965: 205,

211—212].

В работах Э. Косериу представлена трехчленная схема дифферен-

циации понятий, отражающих разные уровни и аспекты семантики.

Выделяются три понятия: 1)значение

(Bedeutung)

— содержа-

ние, создающееся в конкретном языке на основе существующих в нем

оппозиций как в грамматическом строе, так и в словарном составе;

2) обозначение

(Bezeichnung),

т. е.

внеязыковая

референция,

соотнесение с именуемой в каждом отдельном случае

внеязыковой

дей-

ствительностью, 3) с м

с л

(Sinn)

— текстовая функция (то, что име-

ется в виду), реализуемая как языковыми, так и

внеязыковыми

средст-

вами

(внеязыковое

знание культурных рамок). По мысли автора, при

одинаковых значениях и одинаковых обозначениях смысл может быть

разным; с другой стороны, одинаковый смысл может быть передан с по-

мощью разных значений и разных обозначений [Coseriu 1970; Косериу

1989: 64—66].

Значение и смысл 101

Из двух упомянутых выше способов представления рассматривае-

мых различий мы избираем подход, основанный на дихотомии собст-

венно языкового и смыслового аспектов семантического содержания.

Признавая возможность выявления различия между понятиями «обо-

значение» и «смысл», мы все же считаем возможной концентрацию вни-

мания на двух основных аспектах семантического содержания —

значении и смысле.

Используя термины «значение» и «смысл» по отношению к двум ос-

новным уровням (аспектам) семантического содержания, мы опираем-

ся на известное в научной литературе, хотя и не общепринятое

употребление этих терминов и их соответствий (ср. соотношение mean-

ing/sense; см., например, [Mathesius 1961:

10—13;

Sgall,

Hajicova,

Ра-

nevova

1986]).

Мы не касаемся здесь употребления терминов «значение» и «смысл»

в логике (в частности, речь идет о теории Г. Фреге). Справедливо за-

мечание Н. Д. Арутюновой: «Логику и лингвисту трудно договориться

об употреблении таких терминов, как значение, смысл, обозначение и

под.:

логик под термином „значение" понимает отношение знака (сим-

вола, слова) к

внеязыковому

объекту (денотату, референту), лингвист

же с этим термином ассоциирует понятийное содержание языковых

выражений...» [Арутюнова 1982: 8].

Вопрос о соотношении значения и смысла связан с проблемой

«э

к -

вивалентности при существовании

ра

зли

я».

Эта

про-

блема, по мысли Р. О. Якобсона, охватывает «три способа интерпрета-

ции вербального знака, которым соответствуют три типа перевода:

1) внутриязыковой перевод — интерпретация вербальных знаков по-

средством других знаков данного языка; 2) межъязыковой перевод —

интерпретация вербальных знаков посредством иного языка; 3) межсе-

миотический перевод — интерпретация вербальных знаков посредст-

вом невербальных знаковых систем» [Якобсон

1985:

362—363].

Для про-

блематики стратификации семантики особенно существенна сопостави-

мость ситуации «внутриязыкового перевода», т. е. перехода от данного

высказывания к синонимичному, с ситуацией перевода в обычном

смысле — межъязыкового. В обоих случаях эквивалентность на уровне

смысла сочетается с различиями в плоскости языкового содержания со-

поставляемых высказываний и значений отдельных его элементов.

Не менее существенна для осмысления рассматриваемой проблемы

связь внутриязыкового перевода с переводом межсемиотическим

102 Стратификация семантики

(переходом от смыслового кодирования к вербальному в мыслительно-

речевой деятельности говорящего и переходом от вербального кодиро-

вания к смысловому в деятельности слушающего). Эта связь создает

предпосылки для осмысления механизма осуществляемого говорящим

выбора определенного комплекса языковых средств для передачи од-

ного из возможных способов представления того смысла, который он

хочет выразить.

Исходные понятия. Говоря о

значении,

мы имеем в виду со-

держание единиц и категорий данного языка, включенное в его систе-

му и отражающее ее особенности, план содержания языковых знаков.

В отличие от значения,

смысл

— это содержание, не связанное

лишь с одной формой или системой форм данного языка, — то общее,

что объединяет синонимичные высказывания и высказывания, сопо-

ставляемые при переводе с одного языка на другой.

Смысл опирается не только на языковые формы, но и на другие

разновидности «носителей» (ср. этапы внутреннего программирования

формирующегося высказывания, анализируемые в работах Л. С. Вы-

готского, Н. И. Жинкина и их последователей, в работах С. Д.

Кацнель-

сона, а также в современных когнитивных исследованиях).

Идея стратификации семантики распространяется не только на от-

дельные высказывания, но и на целостные тексты. План содержа-

ния текста (ПСТ) — это содержание, элементами которого являют-

ся взаимодействующие речевые реализации языковых (лексических и

грамматических) значений, выраженных средствами данного языка.

Текст, рассматриваемый с точки зрения его языкового содержания и

языкового выражения, выступает как билатеральная система.

Языковое содержание текста заключает в себе не только денотатив-

ные, но и

коннотативные

значения.

Коннотативные

оттенки являются

источником аффективного компонента смысла текста. Аффективный

компонент смысла — это целостный информационный результат, к ко-

торому приводит сочетание

коннотативных

элементов ПСТ, которые

взаимодействуют с элементами дискурса, выступающими в роли среды.

ПСТ может обладать эстетической функцией. Он является ис-

точником художественной выразительности и неповторимости способа

языкового содержательного представления того или иного смысла.

Речевой

смысл,

трактуемый как смысл высказывания и смысл

целостного текста, — это та информация, которая передается говоря-

щим (пишущим) и воспринимается слушающим (читателем) на основе

Значение и смысл 103

выражаемого языковыми средствами содержания, взаимодействующе-

го с контекстом и речевой ситуацией, с существенными в данных усло-

виях речи элементами опыта и знаний говорящего (пишущего) и слу-

шающего (читателя).

В сферу речевого смысла входят разного рода импликации и пре-

суппозиции. Возможны расхождения в интерпретации указанных вы-

ше компонентов речевого смысла, связанные с соотношением точек

зрения говорящего и слушающего.

В зависимости от предмета и целей исследования в понятие «рече-

вой смысл» могут быть включены различные компоненты дискурса. Та-

ким образом, источниками речевого смысла являются: 1) языковое со-

держание текста; 2) контекстуальная информация; 3) ситуативная ин-

формация; 4) энциклопедическая информация; 5) прагматические эле-

менты дискурса, существенные для передаваемого и воспринимаемого

смыслового содержания.

Функциональная интерпретация речевого смысла подчеркивает

значимость фактора интенции говорящего в соотношении с результа-

том, достигаемым в речевом акте.

Данное истолкование речевого смысла согласуется с общим прин-

ципом выделения в семантике высказывания а) словесно выраженного

компонента и б) компонента, вытекающего из фоновых знаний и зна-

ния конкретной ситуации. При разной терминологии речь идет а) о

собственно языковом содержании, носителями которого являются сло-

ва и формы, и б) о содержании, исходящем от ситуации и фоновых зна-

ний участников речевого акта.

Само понятие «смысл» предполагает внутреннюю дифференциа-

цию. С нашей точки зрения, в этом понятии следует различать два ас-

пекта: 1) систем н о-категориальн

(ср. такие семантические

категории, лежащие в основе соответствующих функционально-семан-

тических полей, как

аспектуальность,

темпоральность,

модальность,

персональность,

субъектность, объектность, качественность, количест-

венность,

локативность,

бытийность,

посессивность) и 2) речевой (ис-

пользуется сочетание «речевой смысл»; ср. также понятие «субъектив-

ный смысл» в теории речевых актов). Так, высказывание Что-то душно

стало в определенных условиях ситуации речи может быть связано с

имплицируемым смыслом косвенного побуждения (например, к тому,

чтобы открыли форточку).

104

Стратификация семантики

Таким образом, в сфере смысловой («глубинной») семантики суще-

ственны различия по признакам «когнитивная система — процессы и

результаты мыслительно-речевой деятельности».

Дифференциация представлена и в сфере речевого смысла. Суще-

ственно различие между смыслом

высказывания,

с одной сторо-

ны, и, с другой — смыслом целостного текста (см. [Бондарко

1978: 95—96]).

Особый тип дифференциации заключается в

том,

что речевой смысл

может рассматриваться, с одной стороны, в аспекте мыслительно-рече-

вой деятельности, как процесс, а с другой — как результат (смысл «гото-

вого

текста»).

Динамика формирования речевого смысла проявляется во

взаимном перекодировании мыслительных структур, во взаимодействии

намерений говорящего и реакции слушающего при участии «фоновых

знаний» и ситуативной информации с точки зрения говорящего и слу-

шающего (см. [Кацнельсон 1972:

108—127;

Кубрякова 1986:

7—96]).

Замечания о

контекстуальной,

ситуативной и

энциклопедиче-

ской информации. Существенные для смысла данного высказывания

элементы информации, заключенной в более широком тексте, пред-

ставляют собой по отношению к данному высказыванию

контек-

стуальную информацию. Грамматически значимая контексту-

альная информация оказывает воздействие на речевые реализации ка-

тегориальных грамматических значений, представленных в данном

высказывании. Она может также воздействовать на синтаксическую

структуру высказывания. В частности, следует упомянуть контекстуаль-

но обусловленные явления эллипсиса (о контекстуальном и ситуатив-

ном эллипсисе см. [Цейтлин 1976:

37—46]).

Контекст (имеется в виду вербальный контекст) представляет собой

двустороннее образование: он имеет план выражения и план содержа-

ния (см.

[Skalicka

1961:

74]).

План содержания контекста аналогичен пла-

ну содержания текста в том отношении, что его компонентами являются

речевые реализации языковых значений. Следует, однако, подчеркнуть,

что, говоря о контекстуальной информации, мы имеем в виду не непо-

средственно план содержания контекста, а основанную на нем собствен-

но смысловую величину — смысл контекста. Контекстуальная информа-

ция не воспроизводит всех особенностей языковой структуры плана со-

держания

контекста,

а представляет собой производное от него смысло-

вое образование, существенное для смысла данного высказывания.

Значение и смысл

105

Остановимся на понятии ситуативной

информации.

Име-

ется в виду исходящая от ситуации речи либо так или иначе связанная

с нею информация, существенная для речевого смысла. Грамматиче-

ская значимость ситуативной информации проявляется в ее воздейст-

вии на речевые реализации категориальных грамматических значе-

ний. Приведем в качестве примера отрывок из пьесы Л. Леонова

«Обыкновенный человек»:

Параша.

Наверно,

опять

эта

приезжая

Дмитрия Романовича добивается.

звонок. Вера Ар-

темьевна с досадой тянется к

аппарату.

Не берите, Вера

Артемьевна...

Из воспринимаемого зрителями телефонного звонка и

действий Веры Артемьевны (см. ремарку) видно, что не берите относится

к телефонной трубке. Именно эта ситуативная информация обусловлива-

ет возможность опущения прямого дополнения при сказуемом, пред-

ставленном переходным глаголом. В подобных случаях возможность

употребления переходного глагола без существительного в

винит,

паде-

же прямого объекта обусловлена грамматическими закономерностями

языка, но реализация этой возможности в рассматриваемых примерах

связана с ситуативной информацией. Приводя примеры подобного рода

(Передай, пожалуйста и т. п.), Кв. Кожевникова замечает: «Во всех этих

случаях имеем дело только с неполнотой плана выражения, так как го-

ворящий всегда знает, что он имеет в виду, следовательно в самом со-

держании никаких пробелов нет» [Кожевникова Кв.

1971:

23].

Воздействие ситуативной информации на реализацию категориаль-

ных значений может быть проиллюстрировано следующим примером:

Боюсь,

что до Гусева он уже не дойдет.

..Вдали

слышен

шум элек-

тропоезда.

Электричка...

(А. Арбузов. Годы странствий). Ситуативная

информация, отраженная в ремарке (шум электропоезда), обусловливает

тот факт, что значение настоящего времени, выражаемое неполными пред-

ложениями того типа, который представлен в данном высказывании (Элек-

тричка.

..),

выступает здесь в варианте настоящего актуального.

Ситуативная информация и информация, вытекающая из плана со-

держания текста, могут вступать в отношения разных типов. В частности,

ситуативная информация может быть стимулом для данного высказыва-

ния, фоном, уточняющим, дополняющим и модифицирующим смысл тек-

ста, основным источником речевого смысла,

актуализатором

тех или иных

элементов плана содержания текста и т. д. Исследование типов и разных

аспектов соотношения языковой по своему источнику информации и ин-

формации ситуативной представляет собой одну из важных задач теории