Базаров Б.В., Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. (ред.) Монгольская империя и кочевой мир

Подождите немного. Документ загружается.

попадали в силки несчастия и подставляли шею под ярмо унижения, а

руки в оковы плена. Таким способом тысяча их была взята в плен»

[Тизенгаузен 1941: 194].

Похожая во многом ситуация, по-видимому, независимо была

воспроизведена во время сражения бойгутского Байтана Урмэгэра с

бурун-тумэтами - Байтан спрятал знамя монгольского Дайан-хагана,

а водрузил знамя урйанханов: «Барун-тумэты бились против знамени

урйанханов, говоря:

«это

знамя

хагана!»...

Урйанханы обратились в

бегство. Когда тумэтские воины погнались за ними, то они, взяв чер-

ное знамя хагана, чтобы оно ясно было видно, прекратили отступле-

ние

и, напав на тумэтов, подавили их. Множество барун-тумэтов

ошибались, принимая черное знамя хагана за свое собственное, под-

ходили к нему и были заколоты ножами» [Лубсан Данзан 1973: 285-

286].

Использование

чужих

знамен было достаточно распространенной

хитростью среди воинов древности и средневековья. Так, в VI в. ава-

ры,

захватив знамена, а также оружие и значки византийцев, подошли

с ними к укреплениям последних и захватили их [Константин Багря-

нородный 1899: 105, 118].

При

таком серьезном отношении к знамени и специфическом его

применении,

когда оно ценится дороже жизни, весьма непривычным

вроде бы выглядит маневр Куилдара, когда он со знаменем скачет да-

леко вперед из расположения своих войск, подвергая тем самым его

величайшей опасности. Однако, если исходить из истории военного

искусства, эта форма обращения со знаменем в данной конкретной

ситуации вполне объяснима.

Прежде всего значительно меньшая численность войска

Темуд-

жина диктовала вполне определенные варианты тактики. С этими ма-

лыми силами, сомкнув их в кулак, можно было либо атаковать про-

тивника

в направлении организующего центра

—

знамени, где обычно

находилось скопление сил с целью его уничтожения (вариант, пред-

ложенный Баржигир-ханом), либо воодушевить своих воинов до та-

кой

степени, что им

будет

все равно, сколько реально войск им про-

тивостоит. Психологические

ходы

такого рода практиковались в

древности и средневековье достаточно часто. Описаны они, конечно,

прежде всего у народов, имевших письменную историю, однако ха-

рактерны и для более широкого

круга

культур.

24^4 369

Так,

римский военачальник и военный писатель Секст Юлий

Фронтин

в своих

«Стратегемах»

оставил сводку совершенно специ-

фического обращения со знаменем или значком во время сражения. В

главе, озаглавленной им «Как решительно восстановить боевой поря-

док», им приводятся следующие исторические примеры, интересные

для нашей темы: «1. Сервий Тулий в юности в битве царя Тарквиния

против сабинян вырвал знамя у слишком вяло сражавшихся знаме-

носцев и бросил его в

гущу

неприятеля; чтобы вновь им завладеть,

римляне стали биться столь яростно, что и знамя возвратили, и одер-

жали

победу.

2. Консул Фурий Агриппа, когда фланг стал поддавать-

ся,

выхватил у знаменосца военное знамя и бросил его к врагам - гер-

кам

и эквам. В

результате

положение было восстановлено: римляне

налегли с величайшим пылом, чтобы получить обратно знамя. 3. Кон-

сул Т. Квинций Капитолии бросил знамя в ряды врагов фалисков и

велел солдатам вновь добыть

его»

и т. д.

[1946:

225].

Тот же мотив, тактический ход, прослеживается в вошедшем в

поэму Фирдоуси

«Шах-намэ»

описании сражения

между

туранцами и

иранцами.

Когда во время битвы

удача

отворачивалась от иранцев и

их предводитель Фериборз, стоявший во

главе

центра, вместе со зна-

менем Каве бежал, глава устоявшего в сражении фланга

Гудерз

посы-

лает

своего витязя Бижену добраться до замени и вернуть его в вой-

ска. Добравшись до Фериборза, тот силой отнимает стяг Каве у Фери-

борза и возвращается к войскам, оказавшись

между

сражающимися.

«И вспыхнула битва за знамя Каве! 'В том знамени скрыта, - промол-

вил

Хуман

(туранец. - С. Д.), - вся сила, которой

владеет

Иран.

Коль

вырвем мы знамя - величия знак, - для

шаха

весь мир погрузится во

мрак'...» [Фирдоуси 1960: 444]. В этом

сюжете

наглядно видно кано-

ническое значение знамени как ритуального центра войска и

государ-

ства и психологическое значение его в

ходе

сражения, когда, вновь

обретенное и выставленное в опасной для себя обстановке, оно во-

одушевляет воинов на новый натиск в поисках победы.

Как

мне представляется, эта же причина - психологическая про-

вокация

- лежит и в комментируемом нами маневре Куилдара в

сражении в местности Калаалджит-Элэт. Этот выпад, названный

Л.Н.Гумилевым «сумасшедшей атакой

Хуилдара»

[1994:

145], по

всей вероятности, имел целью создать особый психологический на-

370

строй,

поднятие боевого

духа

в войсках Темуджина, так как потеря

знамени

считалась глубочайшим позором, а часто в регулярных вой-

сках, как мы уже говорили, каралась смертью для утерявших его. По-

этому атакующие стремились отбить знамя или же не допустить его

захвата.

Семантика названий

воинских

подразделений

Определение действительного состава войск, участвующих в

этом

сражении в рядах противоборствующих сторон, является самым

сложным для комментирования. В свое время академик Б. Я. Вла-

димирцов

проанализировал этот отрывок с точки зрения своей теории

кочевого феодализма. По его мнению, в описании сражения дается

«картина боя с общественной, так сказать, точки зрения. Здесь народ-

ное

ополчение, идущее в бой и строящееся по родам, с родовыми

предводителями во главе; здесь «вспомогательный» отряд и, наконец,

1000-й

отряд или полк телохранителей, т. е., по всем данным, нукеры

нукеры нукеров Ван-хана кереитского. Родовичи-ишх

идут

в бой,

не

мешаясь с родовичами

других

родов - каждый род образует осо-

бый

отряд, часть, под командой родового предводителя, ba"atur"a,

noyan"a, mergerTa, taiishi и т. д.» [Владимирцов 1934: 92]. Однако, как

представляется, с одной стороны, здесь происходит смешение харак-

теристик, т. е. архаизация действительного положения вещей в обще-

ственно-политической

жизни кочевников, а с другой - интерполяция

европейских средневековых дефиниций в совершенно

другую,

отлич-

ную общественно-политическую

среду.

В связи с этим необходимо

более подробно остановиться на составе войск с той и другой стороны.

Со

стороны Ван-хана упоминаются чжуркинцы, тумен-тубеген-

цы,

олан-дунхаиты,

турхауты

и Великий средний полк; со стороны

Темуджина -

уруудцы

и манхудцы.

Турхауты

уверенно переводятся

как

гвардейцы, стража в становище Ван-хана; название «Великий

средний

полк» говорит само за себя. Для анализа остается семантика

терминов «чжуркинцы»,

«уруудцы»

«манхудцы»,

«тумен-тубеген-

цы» и «олан-дунхаиты». При анализе мы исходим из того, что термин

данном

случае

имеет первоначальное описательное значение.

Кто

такие

чжуркинцы,

известные под этим именем в

«Юань-чао

би-ши»,

и под именами

«джурки»

«юрки»

- у Рашид-ад-дина? Со-

24* 371

гласно

«Юань-чао

би-щи»,

сын

Хабул-хана,

внук Тумбинай-хана

(правнука Менен-Тудуна) Окин-Бархах образовал это колено для сво-

его сына Кутукты-юрки следующим образом: он «отобрал из своего

улуса

и отдал ему вот каких людей: ... Выбрал и отдал ему людей с

печенью, полной желчи; мастеров владеть большим пальцем руки

(искусных стрелков); яростных (с полным гнева легкими); отважных

сердцем; с устами, исполненными гнева; во всех искусствах

сведу-

щих, силою могучих. Одним словом, это были люди, действительно,

неукротимые, мужественные и предприимчивые. Вот почему их и

прозвали 'чжуркинцами' (выделено мной. - С. Д)» [Козин 1941: 115—

116 § 139].

С. А. Козин переводит этот термин как «непобедимый», приводя

качестве параллели калмыцкое

jörmod,

имеющее значение «сме-

лость, отвага; отчаянный, предприимчивый» [Козин 1941: 541]. При-

ведем также значения, связанные с этой корневой основой из словаря

О. Ковалевского: djiruken «1) сердце, 2) центр, середина, ядро, 3) ду-

ша, дух, усердие, мужество, решимость, 4) сущность, сила, 5) главная

часть, самое

лучшее»;

djirukebtchi «горячий, вспыльчивый, нетерпе-

ливый,

сердитый»; djiruketei «смелый, храбрый, отважный, неустро-

шимый» [Ковалевский 1849:

2363-2366];

в тюркских языка:

jyp4äk/

йурек/юрек/jüräk «сердце (т. е. движущееся)»; «человек с сердцем»,

jypäkli/jypäklik

также имеет значение «храбрый, сердитый>храбрость»

[Радлов 1963, III, 1: стлб. 601; Этимологический словарь 1989: 270].

Обращают на себя внимание физиологические характеристики джур-

кинцев.

Кроме того, что это

«люди

с сердцем» и сопутствующей

с этим словом семантикой, это также люди с особой печенью -

С. А. Козин переводит слово

suelsutai-sülsutai

как максимально кон-

кретно,

т. е. «имеющий печень», так и отвлеченно «мужественный,

смелый» [Козин 1941: 530].

В связи с этим обратимся к общим азиатским представлениям (с

акцентом на тюрко-персидском варианте) о значении печени и сердца

физиологии человека вообще и применительно к военной культуре^в

частности. Как полагали древние, храбрость сосредотачивалась в

сердце и печени. Основывалась такая точка зрения на общих пред-

ставлениях восточной физической антропологии, нашедшей отраже-

ние,

в частности, в

трудах

Ибн Сины. Именно сердце и печень явля-

372

лись

основами темперамента и задатков человека. По словам Ибн Си-

ны,

сердце располагается посредине груди, слегка отклонившись вле-

во - чтобы оно было возможно дальше от печени, для которой долж-

но

быть как можно больше пространства. Как указывает этот знаме-

нитый

врач и физиолог средневековья, человек, обладающий такими

чертами, как дерзость, смелость, легкость движений, обладает и

большим, т. е. теплым сердцем,

тогда

как обладатель холодного серд-

ца

этими решительными качествами не обладает. Сила тела прямо

связана

с силой сердца. Побочным следствием сильного сердца явля-

ется,

наряду с решительностью, повышенная раздражительность,

гневливость и т. д., иногда приводящие к расстройству дыхания. Че-

ловек

с горячей натурой обладает широкой

грудью,

на которой есть

обильные заросли волос, особенно с левой стороны груди; у него по-

вышенный

пульс, он имеет склонность к быстрым действиям

[Абуали

Ибн

Сина 1980: 526-531].

В то же время местом храбрости, как указывал несколько ранее

великий

поэт и ученый Омар Хаййам в своем трактате

«Науруз-

наме»,

считается печень, «так как она есть место крови. Поэтому

храбрый человек

будет

более смел при кровопролитии, ибо храбрость

разжигается кровью, как лампа маслом». Сердце и печень являются

главными органами в характеристике воина. «Говорят, что дейст-

вующим в храбрости является естественная сила сердца, а страдаю-

щим

- естественная сила печени, так как этими двумя силами при не-

обходимости проявляется достоинство храбрости, подобно огню, ко-

торый выскакивает из камня и стали, и тот, кто осмеливается схватить

его, обжигается». По наблюдениям средневековых персов, «если

сердце сильно, а печень слаба, их обладатель в начале сражения храбр

отважен, а в конце - беспечен и слаб, и если сердце слабо, а печень

сильна,

их обладатель в начале сражения беспечен и слаб, а в конце -

смел и отважен. Мерой храбрости установили силу пищеварения,

происходящего при помощи желудка и печени». По образному выра-

жению,

приводимому в трактате Омар Хаййама, «подобно тому, как

слабость этой силы делает жизнь бесцветной и неприятной, слабость

силы,и

храбрости также делает жизнь бесцветной и неприятной, так

как

такой человек всегда труслив и бежит от всего». Символом храб-

рости персы выражали в виде «сильного зверя с головой, похожей на

373

голову льва, грызущего железо, ногами, похожими на ноги слона,

дробящего камень, и хвостом, похожим на голову огнедышащего дра-

кона.

Говорят, что храбрый человек должен быть в начале сражения

похож на льва по своей смелости и натиску, в середине сражения - на

слона

по своему терпению, напряжению и внушительности, а в конце

сражения

- на дракона по своему гневу, терпению к страданию и

ожесточенности» [Омар Хаййам 1961: 202-203].

Сердце и печень в традиционной тюркской

культуре

прямо свя-

зываются с таким явлением, как батырство. Эти органы, согласно

этим

представлениям, обладают какими-то характерными отличиями.

Поэтому, например, в якутских преданиях, когда убивают героя-

боотура,

чтобы узнать, чем он прославился, «какие имеет сухожилия-

мускулы, каковы у него сердце и печень, разрубив», их рассматрива-

ют [Исторические предания 1960: 241]. Сердце известного казахского

батыра Кенисары, согласно преданию, когда его вынули из его груди,

было покрыто густыми волосами, а у его брата Наурузбая, также ба-

тыра,

«было

с двумя большими сайгачьими рогами», что также ука-

зывало на его отчаянную храбрость [А. И. 1901: 5].

В таком «физиологическом» контексте сформированное племя

чжуркинцев выглядит как искусственное образование, созданное с

учетом существовавшей племенной модели. По всей вероятности, в

состав его собрали, действительно, особых людей, воинов, батыров,

выделенных по определенной методике, и тем самым создали, ис-

пользуя родовую

схему,

особое подразделение войск, которое в бое-

вых условиях должно было решать особую

задачу.

Учитывая опыт

ведения боя, можно предположить, что это была часть, которая завя-

зывает сражение, наносит первый удар, результат которого должен

быть наиболее эффективен. В обычных военных практиках такие

воины,

исполняющие функцию затравщиков, поединщиков перед

сражением, обычно не сводятся в подобные специализированные

подразделения. Возможно, этот факт указывает на эксперименталь-

ный

характер данного образования, который, в силу того, что это со-

единение

приобрело славу разбойников и особо кровожадных, веро-

ятно,

неуправляемых, политически излишне самостоятельных, был

признан

неудачным. Поэтому это воинское подразделение после по-

беды Темуджина и при формировании новой военно-политической

374

структуры кочевого государства было расформировано, а отдельные

его представители были розданы в разные

улусы.

Таким

образом, мы имеем уже три специализированных подраз-

деления в составе домонгольского кочевого государства - это

турхау-

ты-гвардейцы, собственно охранные войска, Большой средний полк и

чжуркинцы. Специалисты-филологи, занимающиеся этнонимией, не-

редко отмечают тот факт, что в названиях племен достаточно четко

«выделяются те этнонимы, которые происходят от названий воинских

подразделений [например: Санжеев 1983: 61-64]. Этот факт позволяет

нам

рассмотреть и названия

других

племенных подразделений,

участ-

вовавших в битве в местности Каллалджит-Элэт, именно с этой сто-

роны.

Остановимся на

манхудцах

уруудцах.

Согласно

«Юань-чао

би-

ши», племена

урууд

и мангут произошли от сыновей Начин-Баатура,

внуков Менен-Тудуна,

Уруудая

и Мангутая. Отметим для себя два

момента: во-первых, предшествующая история того времени нередко

имела легендарный оттенок, и имена эпонимов не всегда имели дей-

ствительное историческое содержание. То есть мы можем предполо-

жить, что это происхождение вполне может иметь легендарный ха-

рактер. Во-вторых, времена образования как объединений манхудцев

уруудцев,

так и объединения джуркинцев, если судить по генеало-

гическим таблицам, относятся примерно к одному и тому же хроно-

логическому срезу - к временам Тумбинай-хана и

Хабул-хана,

от

внука которого, как известно, произошли юрки/джуркинцы [Козин

1941: §41-49].

Какими

представлены эти два племени в

«Юань-чао

би-ши»1

Ко-

гда Ван-хан перед сражением спросил

Чжамуху,

кто у Темуджина

примет бой, тот ответил:

уруудцы

и манхудцы. «Окружить кого - это

им

как раз подобает; подстилку стлать - помощь им подобает. Люди -

с малых лет привычные к мечу да копью. ... Этих, пожалуй, не взять

врасплох: осторожны» [Козин 1941: 130 § 170]. Кто, согласно этому

описанию,

перед нами? Это профессиональные воины, которые с ма-

лых лет готовили к войне. В силу своего профессионализма они осто-

рожны, их невозможно захватить врасплох. Они не приспособлены к

невоенной

жизни, здесь им требуется помощь. Основная функция их

бою - окружение противника. Попробуем с этих позиций проанали-

зировать семантику этих терминов.

375

Манхудцы/мангуты: ман (лебединск., сагайск. и др.) «плетень,

забор, огороженное место»; мана «окружить забором»; MaHakkai (те-

леутск., лебединск.)

«засада»

[Радлов 1963, IV, 2: стб.

2015-2016];

man

«запрет, преграда, сдерживание» (в дидактической по содержа-

нию

поэме XIII в.

«Врата

истин»

или

«Подарок

истин»

Ахмеда

Юг-

некского) [ДТС 1969: 339]; манаа(а) (монг.)

«стража,

караул,

охрана»

[Лувсандэндэв 1957: 234]. Очень соблазнительно, учитывая военный

контекст нашего изыскания, связать термин

манхудцы

с контекстом

прежде всего защиты, защиты оборонительных действий. Однако, как

мне представляется, более реален другой семантический контекст:

мангла (чагат.)

«лоб,

чело; авангард армии» [Будагов 1871: 198];

mangnai/manglai (монг.) «чело, лоб;

метафор,

главный, верховный;

глава, начальник» [Ковалевский 1849: 1971, 1977]. Возможно, это та

часть войска, которая должна, атакуя, стремиться, охватить, окружить

противника, тем бол ее, что именно этот контекст присутствует в ха-

рактеристике их со стороны Чжамухи: «окружить кого - это им как-

раз подобает» (см. выше).

Вероятно, термин

«уруудцы»

происходит от корневой основы

yp/ur, имеющей в тюрко-монгольских языках значение «бить, уда-

рять»

урус/уруш

«драка, сражение, война», и

другие

производные с

развитием значения [Севортян 1974: 533, 600]. То есть, если продол-

жить наш семантический ряд, вполне возможно и логично появление

термина, означающего ударное подразделение профессиональных

воинов,

которыми и были на самом

деле

уруудцы.

Во главе тумен-тубегенцев в анализируемом сражении стоит

Ачих-Ширун [Козин 1941: 130], который у Рашид-ад-дина назван

Аджик-Шируном и отнесен к чжуркинцам

[1952а:

128]. Их бросают в

помощь чжукинцам. Название данного соединения составное, со-

стоящее из

двух

слов - тумен и тубенег. Как известно, в более позд-

ний

период термином первый из них -

«тумен»

- означает особое со-

единение численностью 10 тыс. человек. Г. Д. Санжеев, анализируя

этнонимы,

в которых присутствует это слово и которые чрезвычайно

распространены в тюрко-монгольском мире, высказывает сомнение,

что это число, обычно с ним связываемое, было его первоначальным

значением и предполагает, что оно получило его уже после реформы

Чингиса.

«Ведь

оно в монгольских и тюркских языках еще значит

376

«несметное количество, тьма». И если монголисты и тюркологи тумен

ранних текстов переводят как «десять тысяч», то не является ли в

этих случаях понимание данного слова в его более позднем значе-

нии?» [Санжеев 1983: 61].

По

мнению Б. Я. Владимирцова, большая племенная группа в

ранний

период образовывала тумен и давала ему свое название

[1934:

135], т. е. имеется в

виду,

по всей вероятности, племенное ополчение.

При

реформе Чингис-хана племена были перемешаны, отдельные

группы и отдельные представители разных племен вошли в состав

разных военно-административных подразделений, которыми были и

тумены, т. е. старый термин получил новое содержание, оторванное

от родоплеменной основы. Далее, во вновь образованных туменах

опять произошла структурализация по родо-племенному принципу,

они

сами стали восприниматься как племена, и уже Рашид-ад-дин

пишет о

туматах/туменах

«в пределах страны киргизов» как о «чрез-

вычайно воинственном племени и войске»

[1952а:

122]. «Итак, - пи-

шет Г. Д. Санжеев, - туматы - это и племя, и войско. А, может быть,

здесь речь идет о войске, которое затем стало племенем?» [1983: 63],

и,

по-видимому, он прав.

Суммируя все высказанное выше, можно сказать, что тумен в том

виде, которое зафиксировано

«Юань-чао

би-ши»,

первоначально мог

означать племенное ополчение, т. е. то количество воинов, которое

может и должно выставить определенное родо-племенное объедине-

ние.

Пройдя определенную историческую эволюцию, это понятие

приобрело конкретное числовое воплощение, а старое значение ото-

шло в прошлое и забылось.

Рассматривая

олан-дунхаитов,

мы снова сталкивается с двусос-

тавным термином. Предполагая, что вторая его часть — дунхаиты -

является племенным названием, возможно, не связанным с военной

деятельностью, разберем первую его часть. Термин «олан», скорее

всего, восходит к общетюркскому термину оглан/овлан/олан/улган/

улан и т. д., имеющим значения «ребенок, дитя; сын; молодой воин,

дружинник или гвардеец; потомки и родственники царствующего до-

ма у монголов». Этот термин вошел в европейские языки в значении

«легкий кавалерист, вооруженный пикой» [Севортян 1974: 411^12].

Вероятно, в общих чертах это значение использовано при формиро-

377

вании

термина «олан-дунхаиты». Тогда мы видим перед собой моло-

дых воинов, вероятно, из племени дунхаит, образующих особое под-

разделение легкой, возможно, вспомогательной кавалерии, что вполне

сообразуется с нашими предыдущими изысканиями и последова-

тельному

ходу

сражения.

В целом, по моему мнению, выявляется, возможно, следующая

картина. Специализированные воинские формирования, о которых

упоминается при описании сражения в местности Калаалджит-Элэт,

появились в определенный период, когда, как мы уже указывали, во

главе кочевого государства стояли Тумбинай, а затем

Хабул.

Как

представляется, именно в этот период была произведена военная ре-

форма, в основу которой был положен принцип комплектования этих

формирований,

игравших определенную им роль в сражении. Эти со-

единения

были структурно оформлены по существовавшей схеме ро-

довых подразделений, хотя зачастую их члены не имели генетическо-

го родства. Данный военный комплекс работал с большей или мень-

шей степенью эффективности, когда он был направлен против внеш-

ней

угрозы. В ситуации же, когда в кочевом государстве происходила

фактическая гражданская война, разные специализированные подраз-

деления оказывались в различных лагерях. Вследствие этого далеко

не

все могли выполнять в бою привычные для них функции. Так, бу-

дучи

наиболее подготовленными воинскими формированиями вооб-

ще,

в битве, которую мы исследуем, чжуркинцы, т. е. наиболее инди-

видуально сильные воины-поединщики, на которых обычно лежала

задача разжечь дух сражение, оказались в прямой сшибке с собствен-

но

ударными отрядами - уруудцами, а также войсками охвата, т. е.

манхудцами. Тумен-тубегенцы и олан-дунхаиты выполняли функции

вспомогательного

удара,

т. е. те задачи, которые были им первона-

чально определены в общей схеме боевых действий.

Как

мы знаем из источников, после решительной победы Темуд-

жина над Ван-ханом и после его воцарения в военно-политическом

строении нового государства произошли резкие изменения, коснув-

шиеся,

прежде всего, именно ее военной составляющей. После кру-

шения

кереитской династии на это косвенно может указывать даль-

нейший

ход событий. Так, тот же Чжамуха перед сражением Чингис-

хана с Таян-ханом найманским увидел издали построенные монголь-

378