ГОЙЯ
субъективных переживаний, огненного темперамен-
та, импульсивной натуры. Органическую часть об-
разного мышления Гойи, насыщенного могучей сти-
хией реальности, составляет безграничная сила
воображения. Его художественный
язык
остро обна-
жен, беспощадно резок и в то же время усложнен,
зашифрован,
изменчиво подвижен, подчас трудно
объясним.
Первый
значительный
успех
Гойи, который сло-
жился в крупного художника сравнительно поздно,
принесли две серии
(1776—91)
многочисленных панно
(картонов для ковров), созданных для Королевской
мануфактуры Санта Барбара в Мадриде. Эту декора-
тивную в своей основе живопись, изображавшую
уличные сценки, празднества, прогулки, игры город-
ской
молодежи, художник обогатил новшествами
композиции,
укрупнением фигур, красочностью ко-
лористических находок, непосредственным ощуще-
нием
национальной жизни, воспринятой не взором
постороннего наблюдателя, а как бы изнутри («Зав-
трак на
берегу
Мансанареса», 1776; «Зонтик», 1777;
«Маха
и ее поклонники», 1777; «Слепой гитарист»,
1778; «Продавец посуды», 1779; «Игра в
пелоту»,
1779;
«Раненый каменщик», 1786; «Деревенская свадьба»,
1787; «Майский праздник в долине Сан Исидро»,
1788; «Игра в жмурки», 1791, и многие другие; все —
Прадо).
С
1780-х
Гойя становится известным порт-
ретистом, но его заказные работы еще разнородны,
отражают зависимость от
Веласкеса
(«Карл III на
охоте»,
ок. 1782, Прадо), воздействие парадных
приемов барокко («Премьер-министр граф Флори-
дабланка», 1783, Мадрид, банкУркихо), отзвуки утон-
ченного искусства рококо («Маркиза Анна Понте-
хос»,
ок. 1787, Вашингтон, Нац. галерея; «Семья
герцога Осуна», 1787, Прадо).
Близость Гойи к представителям передовой мыс-
лящей
Испании
наполнила его искусство новым
ощущением жизни. В портретах конца
1790-х
— на-
чшта 19 в. художник, наделенный исключительной
остротой восприятия личности, решительно прояв-
ляет свое отношение к изображенным им людям,
демонстрирует безупречное мастерство в портретах
друзей и единомышленников (художник Ф. Байеу,
1795; ученый, публицист, общественный деятель
Х.М. Ховельянос, 1797; жена Хосефа, все — Прадо;
доктор Пераль, 1796, Лондон, Нац. галерея; посол
Французской республики Ф. Гиймарде, 1798, Лувр;
поэт Л. Моратин, Мадрид, Академия Сан Фернан-
до).
Воспринимая все острее и
глубже
темные, урод-
ливые стороны окружающей жизни, Гойя пережи-
вает в конце
1790-х
душевный кризис, усугубленный
потерей
слуха
в
результате
тяжелой болезни. Обли-
чительная сила его творчества находит воплощение
в
формах трагического гротеска знаменитой офорт
-
ной
серии «Капричос» (1798). Не имеет аналогий
в
традиции парадных официальных изображений
«Портрет королевской семьи» (закончен в 1801, Пра-
до),
где особы королевского дома подобны выстро-
енной
в ряд застылой толпе, заполняющей полотно
от края до края. Внутренние связи
между
участника-
ми
торжественного сбориша не выявлены, их взгля-
ды разобщены, жесты мало связаны, все во власти
господствующей напряженности и взаимной непри-
язни.
Портрет переливается волшебным сиянием
красок,
идущие с левой стороны потоки света озаря-
ют роскошные, расшитые золотом и серебром одеж-
ды, цветные ленты, ордена и украшения объединя-
ют все изображение в мерцающее целое, написанное
с поистине божественной свободой. Из этого цар-
ственного великолепия выступают напыщенные оце-
пенелые фигуры, но особенно обнаженно и остро —
их лица, ничтожные, оплывшие, источающие само-
довольство или затаившие скрытые
чувства.
Главных
действующих лиц оттеняют второстепенные персо-
нажи,
исполняющие роль статистов.
Одновременно светлое жизнеутверждающее на-
чало торжествует во фресковых росписях мадридс-
кой
церкви Сан Антонио де ла Флорида
(1798)
—
грандиозном завоевании Гойи как мастера монумен-
тальной живописи. В росписи купола средневековая
легенда о чудесном воскрешении в Лиссабоне св.
Антонием Падуанским убитого человека, назвавше-
го имя своего настоящего убийцы, перенесена ху-
дожником в обстановку современной ему жизни;
чудо
происходит на фоне вольной кастильской природы,
под открытым небом, в присутствии разноголосой
толпы народа.
Более 40 представленных в натуральную вели-
чину фигур образуют единое живое динамичное
кольцо на окружности купольной сферы. Важную
роль играет изображение балюстрады, очертания ко-
торой сдерживают все, что представлено на плафо-
не,
подобием крепкого обруча. В роспись купола и
других
частей церкви мастер вносит неизвестное его
предшественникам ощущение непосредственной пе-
редачи жизни, но, следуя законам монументальной
живописи, прибегает к обострению приемов, по-
вышая роль силуэта, красочных акцентов, сложных
ракурсов. При исключительной живости фреска про-
изводит возвышенное и величественное впечатле-
ние.
Проникновением светского начала отмечены
столь неожиданные для католической
Испании
об-
разы крылатых ангелов, стройные фигуры которых
в
светлых
одеждах
помещены на арках, сводах, в
люнетах. Традиционно идеальные, бесполые небес-
ные существа под кистью Гойи приобрели облик
испанских девушек, наделенных достаточно услов-
ной
красотой.
109