Железняков А.С. (ред.), Яхимович З.П. Ценностные ориентиры и приоритеты в трансформирующемся мире

Подождите немного. Документ загружается.

161

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

берализма и как основное направление медиационного сдвига в России, формирующее в

России «срединную культуру», социокультурное содержание идеологии центризма.

Медиационный сдвиг в представлении о роли инновации в обществе.

Историю инновационной аналитической мысли в России можно начать с реформ

Петра I. Но реформы Петра, хотя и повернули ценностный вектор – перевели ценность

божественного из церковно

-небесного в земное-профессиональное-повседневное, не были

отрефлексированы ни самим Петром, ни петровским обществом как освободительные, то

есть через смысл личности. Петровские реформы это был великий утилитарный перево-

рот, который содержал в себе возможность последующего великого либерального сдвига в

элитарном сознании, но самого сдвига еще не было, он еще только

предчувствовался, его

неясные контуры маячили где-то впереди, в протестной литературе Пушкина и Лермон-

това, в нравственных мучениях Гоголя, в аналитических подвигах Гончарова. Тургенева,

Чехова, Булгакова, в социальных изменениях 1861 и 1991 гг. Ограниченность петровских

реформ в том, что они утилитарно подчиняли инновационного (медиационного) человека

целесообразности профессионального мастерства. А великим мастером в России

, – акте-

ром, балериной, певцом, художником, изобретателем, ученым, то есть носителем высшего

профессионального мастерства, – мог быть и крепостной, и сосланный, и узник ГУЛАГА, и

посаженный на годы под домашний арест. Таких случаев сколько угодно.

Не начался инновационный анализ русской культуры и в науке о России. Одинокий

феномен М. Ломоносова только подтверждает

этот вывод. Исторически первой попыткой

инновационного мышления была в России постановка вопроса о личности. Но эта иннова-

ция с самого начала была ущербной. Личность в интерпретации К. Кавелина только тогда

имела смысл, когда служила самодержавию и социализму. Личность у Н Бердяева должна

была служить Богу. Личность у В. Белинского, Н. Добролюбова

, Н. Чернышевского, Г. Пле-

ханова, В. Ленина и т. д. должна была служить народу. Русские в XVIII-XIX вв. хлынули

в Европу, чтобы изучать науки, и их аналитическая мысль первое время не могла не быть

подражательной. Русская мысль в XIX-XX вв., в основном, не инновационна и не свободна.

И, совершенно прав Н. Бердяев –

лишь в литературе и искусстве пробивались ростки ин-

новационного анализа.

Пушкин и Лермонтов впервые в России продемонстрировали инновационный способ

анализа человеческой реальности, относительно свободный от сложившихся в культуре

норм и стереотипов, и зафиксировали этот новый уровень свободы в своих произведениях.

После них в литературе и затем в обществе развернулся инновационный анализ

ранее

табуируемых смыслов Бога, народа, церкви, империи, человека, таких фундаментальных

смыслов как красота, любовь, вера, личность, творчество, смысл жизни. Исследователи

анализируют их сущность, выводя их из сферы притяжения исторически сложившихся

смыслов-полюсов в «сферу между» ними. Писатели и профессиональные аналитики рус-

ской культуры делают одно дело, но каждый своими специфическими

средствами, и, сле-

дует признать, что первые в России всегда шли и до сих пор идут далеко впереди вто-

рых. Благодаря писательской мысли в стране родился и начал развиваться новый вид

профессиональной деятельности – специфический художественно-литературный анализ

культуры, субъектом которого стала независимая, инновационная, творческая, наце-

ленная на переосмысление и постоянно гонимая

инверсионной культурной традицией

медиационная личность.

Медиационный сдвиг в интерпретации смысла инновации в науке о России носит

162

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

сегодня периферийный характер и обслуживает скорее ценности праволиберального и

самодержавно-властецентричного толка, чем идейного центра. Риск инновационного (ме-

диационного) мышления не захватил пока социальную науку о России и не он определяет

ее лицо. В эпицентре экспериментального, парадоксального, «рискованного» мышления о

России по-прежнему находится художественная литература и искусство. Писатели, про-

рываясь

к новым смыслам, часто «перебарщивая», «пересаливая», навлекая на себя гнев

традиционалистски настроенных ортодоксов, открывают для общества новые пласты рос-

сийской «середины», идеологии центризма.

Медиационный сдвиг в представлении о свободе и праве.

Благодаря художественной литературе в стране возник феномен свободы слова со всей

его проблематикой. Смыслы веры, любви, дела, общества, творчества

стали интерпретиро-

ваться не через обычай, а через право. Первым в России, кто поставил право выше власти

и обычая, был М. Сперанский. Он пытался осуществить принцип разделения властей и

подчинить всех людей, все сословия, включая верховную власть, праву. Но ему не дали

осуществить его реформу. Нравственно-правовую реформу в России начали

современники

Сперанского Пушкин и Лермонтов. Они в своих произведениях впервые поставили нрав-

ственность права человека принимать свободное решение выше нравственности сложив-

шихся в культуре норм. После Пушкина и Лермонтова реформа русской культуры продол-

жалась – гражданское право, начавшись в писательском мышлении, через читательский

интерес и школьное образование в XIX-XX-XXI вв. стало занимать

все большее место в

менталитете русского человека, становясь фактором общественного сознания и результа-

том инновационной законотворческой деятельности. Несмотря на двухвековую историю,

гражданское право в России, как культурная норма, как этика, через мораль защищающая

личность, сформировалось только на страницах литературных произведений и в искусстве.

А в общественной правоприменительной практике, в русском народном

менталитете, в

массовом сознании становление права как сложившейся этики только-только начинается,

специфически отражаясь в факте избирательного применения закона, в зависимости судов

и прокуратуры от власти, в том, что президент в России отвечает за все, в проблематике

диссидентства.

Медиационный сдвиг в представлении о свободе и праве, являясь наиболее сущност-

ном

характеристикой социокультурного развития идеи центра и идеологии центризма,

пока не победил в русской культуре.

Meдиационный сдвиг в представлении о личности.

Первым в России поставил в основание мышления смысл личности Пушкин. Ни цари-

реформаторы, ни представители русской религиозном философии, ни представители на-

роднического анализа культуры, а писатель. С Пушкина и Лермонтова

началась куль-

турная эпоха, в которой мы живем. Эпоха нарастания ценности личности. Одновременно

следует признать, что и в XIX, и в XX, и в XXI вв. процесс углубления понимания смысла

личности происходит в нашей стране, в основном, в аналитическом мышлении писателей

и представителей искусства, а отнюдь не в социальных науках.

Личность в России понимается

так же, как и во всем мире – через способность к неза-

висимости от исторически сложившихся смыслов и нацеленность на переосмысление. Но

специфика смысла личности в России в том, что она вынуждена преодолевать патологи-

ческую раздвоенность в себе и обществе между пониманием необходимости измениться,

чтобы эффективно отвечать на вызовы жизни, и

недостаточной способностью это сделать.

163

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

Отсюда ощущение самоуничижения (по-видимому, врожденное, либо исторически сло-

жившееся), порождающее потребность в гиперкомпенсации, на основе этой потребности

инверсионно переходящее в чувство превосходства, в маятниковом метании между этими

полюсами игнорирующее смыслоформирующую «середину», отсюда же ощущение пустоты,

как на полюсе самоуничижения, так и на полюсе превосходства, приводящее к хрониче-

скому комплексу неполноценности

. Иной аспект специфики личности в ее, с одной сторо-

ны, слабой цивилизационности, недостаточной культурной развитости, с другой стороны,

в том, что в силу быстрого развития мировой культуры она, подавляя в себе комплекс не-

полноценности, вынуждена надевать на себя маску соответствия мировым стандартам. Из

постоянного насилия над собой в процессе вынужденного

вхождения в мировую культуру

происходит постоянное стремление личности в России уйти из культуры и духовно (в этом

одна из специфик православия, политических партий, призывающих к революциям, ван-

дализма, расизма, фашизма) и физически (насилие, каннибализм, самоубийства, поеда-

ние экскрементов, отказ родителей от детей, высокий уровень конфликтности и внутри

семьи, и в отношениях

с соседями, алкоголизм, наркомания).

Если рассматривать эту специфику российской личности как патологические край-

ности, то сдвиг в направлении «середины» (центра) в представлении о личности в россий-

ском элитарном сознании заключается в том, что сначала в литературе, а потом и обществе

начался медиационный анализ смысла этой патологии, началась ее критика, развер-

нулись сложные поиски путей ее преодоления через создание новых, демократических

форм культуры.

Вместе с тем, специфика формирования личности в России привела к тому, что пози-

ции литературы и искусства, с одной стороны, и культуры, с другой, сегодня разделились

как никогда ранее. В писательском мышлении сформировалось устойчивое и, я думаю,

необратимое мнение

, что путь России и, следовательно, ее идеологический центр, это путь

развития медиационной личности и на этом основании – гражданского общества. В «сфе-

ре между» смыслами божественного и человеческого благодаря появлению медиационного

альтернативного смысла личности родился тип амбивалентности, которого ранее в русской

культуре не было. В культуре же продолжается преобладание представления о

социаль-

ном устройстве России через традиционные для России общинно-самодержавные формы

– отсюда идея центра и идеология центризма выглядят сегодня как безличностная, само-

державная «мы-философия» С. Франка.

Формирование неполитического либерализма. Мысль писателя, художника, ре-

жиссера, ученого, нацеленного на переосмысление культурных оснований, это очень

тонкий слой общества, который можно назвать духовной

элитой общества. Этот слой на-

столько тонок, что его легко соскрести, собрать в кучку, погрузить куда надо и отправить

куда надо, чтобы не мешал. Но через «срединную» писательскую мысль, свободную

от доминанты при-Властных отношений, появился и уже два века устойчиво су-

ществует в обществе неполитический либерализм – основание демократического

развития России.

«Срединная культура» (центристская культура) в русской литературе,

как родилась два века назад анклавом, мутацией в русской культуре, противостоящей

всем абсолютам, так до сих пор анклавом и остается. Русский человек ищет в писателях

производителей поэтических красот, сказочников, авторов лихо закрученных сюжетов,

либо апологетов привычных ценностей, но отказывается видеть в них глубоких

ана-

164

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

литиков русской культуры. Под давлением непротиворечивости «мы-философии» «сре-

динная культура» не погибла, но и не победила. Интерпретируемая как великая право-

славная, великая революционно-народная, сбрасываемая «с парохода современности»,

погибая в смутах и революциях, она выжила, прикасаясь ко всем полюсам, но всегда оста-

ваясь собой, тяготея к личностно-диалогичной «середине» как

своему единственному осно-

ванию и неся в себе мощный модернистский потенциал.

5. Представление о «середине» в науке о России.

Как концепция воспроизводства культуры и общества понятие «середина» сложи-

лось в антропологических трудах К. Леви-Стросса

. У него, а также у Л. Леви Брюля

идея «середины» носит антидетерменистский характер. Но антидетерменистский момент

в анализе этих авторов слаб, потому что «середина» у них статична, так как мышление

первобытных народов, которые они изучали, статично, не противоречиво,

насквозь пронизано детерменизмом. В представлении российских ученых,

оперирующих представлением о «середине», это понятие гораздо более нацелено

на динамику, поиск новизны

и меры новизны, более противоречиво и более

нацелено на диалог.

«Середина» как оппонент детерменизму кpaйностей в науке о России.

Наука о России пронизана детерменизмом: революционным, реакционным, уто-

пическим, религиозным, природоцентричным, самодержавным, народническим, со-

циалистическим, различными вариантами гуманизма, либерального догматизма и т д.

Методологическая ограниченность детерменизма в том, что он,

в силу своей однознач-

ности, не способен адекватно описать сложную, противоречивую динамику культуры,

общества, менталитета и. следовательно, адекватно анализировать их. Основное досто-

инство понятия «середина» как логической категории в том, что это понятие нацелено

на разрушение детерменизма в науке о России. Многообразие и противоречивость

«середины» противостоит крайностям в попытках субъекта

опереть-

ся на то или иное основание в анализе российской реальности. Некоторое

предcтавление о том, что господствующим крайностям, тяготеющим к детерме-

низму, противостоит какая-то логическая сфера, свободная от детерменизма и

которую можно условно назвать индетерменистской «серединой» (центром), всегда

присутствовала в русской мысли.

Элементы представления о «срединной культуре» как логике

воспроизводства куль-

туры появились в русской философии в начале XX в.: в борьбе против утопий, вырастав-

ших из крайностей как революционного, так и реакционного максимализма

; в изуче-

нии русской культуры через дуальные оппозиции

; в обозначении «середины» в культуре

как результата поиска меры, противостоящей господству хаоса и крайностей

;

в поиске богочеловечности как результата процессов «очеловечения»

Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, I983.

Леви Брюль Л. Сверхестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-Пресс, 1994.

Бердяев Н.А. Судьба России. М.: МГУ, 1990. С. 6. 14 – 15, 58, 82, 84.

Бердяев Н.А. Смысл творчества // Бердяев Н. А. Философии творчества, культуры и искусства. В 2 т. Т. I. М.,

1994. С. 1; Он же. Судьба России.

Вышеславцев С.Н. Этика преображенного эроса. М.: Республика, 1994. С. 256.

165

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

и «обожения»

; в оценке русского человека как несущего и святое и зве-

риное, но не развившего в себе человеческого, гуманистического, «среднего»

устремленного к абсолютам и «мало проявляющего интереса к средней

области земной культуры»

Ю. Пивоваров находит стремление к поиску «середины» у «отца русского правоведе-

ния» и «первого русского правозащитника» М. Сперанского, пытавшегося осуществить в

России принцип разделения властей и подчинения закону всех сословий, в том числе и

верховную власть

, у первого русского теоретика личности, консенсуса и позитивизма К.

Кавелина

, у «легального марксиста», ревизиониста, отказавшегося от ленинских револю-

ционных крайностей и вслед за Аристотелем ищущем «середину» в философствовании П.

Струве

, у «веховца» А. Изгоева, отстаивавшего в политике «центристскую позиции», «се-

редину», что, по мнению Пивоварова, является «самым трудным» и, следовательно, самым

ценным

, у П. Бицилли, объявившего в своих трудах «беспощадный бой» сталинскому тота-

литаризму

. Термин «середина» в работах этих авторов можно рассматривать не только как

научную метафору, отражающую инверсионный характер динамики русской культуры, по-

иск ценностей, противостоящих инверсии, но и как попытку выработать некое понятие,

отражающее идею центра и несущее социокультурное содержание, которое можно было бы

противопоставить разрушительной логике всех видов детерминизма

В настоящее время

попытки анализировать антидетерменистское содержание «се-

редины» нарастают в разных науках. Идея поиска «середины», логика медиации, фор-

мирующаяся концепция «срединной культуры» («медиационной культуры», культуры

центра) сегодня постепенно проникают в различные отрасли науки о человеке. Как на-

учную метафору первым в российской науке начал анализировать медиацию А. Ахиезер

Исследования, связанные с социокультурной проблематикой «срединной культуры»,

появляются в изучении истории российского общества

социокультурных оснований

и смысла большевизма

, нравственности и массовой деятельности

, истории культуры

России

, в цивилизационных исследованиях

, через изучение способов

анализарусской культуры в мышлении русских писателей, начиная с Пушкина

Булгаков С.Н. Догматическое обоснование культуры // Булгаков С.Н. Сочинения. В 2 т. М.: Вопросы фило-

софии, 1993. С. 637 – 643.

Аскольдов С. Религиозный смысл русской революции // Из глубины. Сб. ст. о русской революции. М., 1991.

С. 24 – 25.

Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М.: Республика, 1991.С. 228; Он же. Характер русского народа. В 2 кн.

Кн. 2. М.: Посев, 1957. С. 92.

Сперанский М. Проекты и записки. М.–Л., 1961.

Кавелин К.Л. Наш умственный строй: Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989. С. 256 –

260; Он же. Собр. соч. В 4 т. Т. 3. СПб., 1897 – 1900. Стлб. I 163.

Струве П. Против ортодоксальной нетерпимости: Pro domo sua // На разные темы. СПб., 1902. С. 302, 130 –

131, 32; Он же. Размышления о русской революции. София, 1921. С. 11 – 12.

Изгоев А. Русское общество и революция. М., 1910.

Бицилли П. Трагедия русской культуры. М.: Русский путь, 2000.

Ахиезер А.С. Труды. М.: Новый хронограф, 2006.

Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. В 2 т. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998.

Ахиезер А.С., Давыдов А.П., Яковенко И.Г., Яркова Е.Н., Шуровский М.А. Культурные основания и смысл

большевизма. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002.

Яркова Е.Н. Указ соч.

Кондаков И.В. Культура России. М.: Университет. Книжный дом, 1999; Он же. «Быть или не быть?»; Россия

на распутье // Россия: путь в третье тысячелетие. М.–Калуга: Облиздат, 2000.

Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск: Си-

бирский хронограф, 1999.

166

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

и вплоть до современности

Философ, культуролог И. В. Кондаков широко пользуется понятиями «инвер-

сия» и «медиация», которые, по его мнению, вполне инструментальны для анализа не

только культуры России, но и культур Запада

. Взаимодействие этих логик создает в Рос-

сии специфические тенденции – кумуляцию, дивергенцию и др., в которых борются де-

терменизм инверсии и индетеременизм медиации. Об антидетерменизме медиации го-

ворит философ, искусствовед Н. Хренов

. Через инверсию и медиацию можно объяснить

многие социальные процессы, происходящие в российском обществе. По мнению философа

В. Федотовой в России в революционные эпохи происходит разрушение того, что можно

назвать «срединной культурой», и это разрушение становится фактором криминализации

общества

. Филолог Б. Земсков применяет категории инверсии и медиации

для анализа латиноамериканской литературы, пытаясь осмыслить медиацию че-

рез вводимое им понятие «парафраз»

. Культуролог Л. Брусиловская видит один

из источников современной «срединной культуры» в России в переходе от антагонизма

к взаимопониманию, сближению художественной литературы, появившейся в России

в 60-е годы в период хрущевской «оттепели», и русской зарубежной эмиграционной литера-

туры поздних волн политической миграции

. Историк Д. Кухарчук, отмечая, что «интерес

к пространству медиации приобретает все более устойчивый и глубокий характер»

связывает «срединную культуру» в России с средним классом и предлагает обогатить

общепринятые социально-экономические характеристики срединности среднего

класса социокультурной характеристикой: способностью человека к критике абсо-

лютов и выходу за рамки традиционности на основе способности личности к реф-

лексии, к медиации и формированию срединной культуры»

. Философ, культуролог

Е. Яркова (Тюмень) осмысливает «срединную культуру» в России через разви-

тие утилитаризма, но приходит к выводу, что элементы «срединной культуры»

в России «зыбки и ненадежны», так как они все еще лишь «тождественны полезности»

и в массовом сознании не являются желанным «ценностным установлением», а в этих

условиях «общение не

поднимается до уровня диалога»

. Философ И. Микайлова (СПб)

обращается к методологии дуальности для анализа творческих процессов, протекающих

между полюсами дуальных оппозиций, обусловливающих качественные изменения смыслов

в искусстве

. Философ М. Рябова (Саранск) описывает реальность

Кантор В.К. В поисках личности: опыт русской классики. М.: Московский философский фонд, 1994; Сарнов

Б.И. И где опустишь ты копыта? // Вопросы литературы. 1994. Вып. 4. С. 49 – 65.

Кондаков И.В. Логика культурно-исторического развития российской цивилизации // Российский цивилиза-

ционный космос. М.: Эйдос, 1999. С. 67.

Хренов Н.А. Культура в эпоху хаоса. М.: УРСС, 2002.

Федотова В.Г. Криминализация России как социокультурный феномен // Россия: путь в третье тысячелетие.

С. 205 – 206.

Земсков Б. Проблема культурного синтеза в пограничных цивилизациях // Российский цивилизационный

космос. С. 240 – 252.

Брусиловская Л.Б. Культура «оттепели» в российской истории // Россия: путь в третье тысячелетие.

Кухарчук Д.В. Российский цивилизационный космос // Pro et Contra. 1999. Лето. С. 205.

Кухарчук Д.В. «Срединность» как научная проблема: новый взгляд на изучение среднего класса // Россия:

путь в третье тысячелетие. С. 152 – 157.

Яркова Е.Н. Массовый утилитаризм как импульс динамики общества. «Круглый стол» ученых // Общест-

венные науки и современность. 1998. № 6. С. 50 – 61.

Микайлова И.Г. Художественное моделирование как фактор фантастического видения реальности. СПб.:

Б&К, 2005.

167

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

как логическую проблему через выделение противоречий как полюсов дуальной оппозиции,

что позволяет перенести в центр исследования логику преодоления противоречий, путь

конкретизации знаний. Работы этих авторов объединяет представление о том, что фор-

мирование «срединной культуры» основано на отрицании абсолютности сложившихся

смыслов, на их конкретизации в процессе усложнения развития культуры, а также на

по-

стоянном возвышении «срединной культуры» как абстракции, росте значимости медиации

в формировании господствующего нравственного идеала в обществе.

Критика инверсии с позиции ценности «середины».

Некоторые авторы разворачивают критику инверсионности культу-

ры России объективно с позиций медиации и «срединной культуры», не об-

ращаясь к термину «срединная культура» непосредственно. Они делают это

процессе критики инверсионного основания русской культуры. Философы

Л. Незамова

и С. Неретина

исследуют эмоциональный инверсионный механизм, кото-

рый в российском мышлении оттесняет механизм развитых абстракций. О механизме при-

нятия крайних, инверсионных решений в противовес логике «середины» писал историк,

акад. РАН Д. С. Лихачев (СПб): «Одна черта, замеченная давно, действительно составляет

несчастье русских: во всем доходить до крайностей, до пределов возможного..., и при

этом

в кратчайшие сроки... Не только в пресловутых русских внезапных отказах от всех земных

благ, но и в русской философии и искусстве. К ней же восходят многие проявления уто-

пизма в русской истории и в русской культуре. Хорошо это или плохо? Не берусь судить,

но что Россия благодаря этой своей черте

всегда находилась на грани чрезвычайной опас-

ности – это вне всякого сомнения, как и то, что в России не было счастливого настоящего,

а только заменяющая его мечта о счастливом будущем»

. Историк А. Янов (США)

считает,

что Россия с конца XVI в., и до настоящего времени находится в «исторической ловушке».

Ее смысл заключается в дурной повторяемости циклов исторического развития, подавляю-

щих ценность личности. Среди воспроизводственных механизмов в России господствует

саморазрушительная манихейская тенденция к инверсии, которая подавила тенденцию

к развитию цивилизации личности, к формированию медиационной тенденции – счи-

тают культуролог С. Лурье (СПб)

, философы А. Пелипенко и И. Яковенко

. Демограф

А. Вишневский использует понятие «маргинал»

, которое несет в себе инверсионные цен-

ности соборности и авторитарности, и которое определяет существо субъекта русской куль-

туры. Маргинализации автор противопоставляет тенденцию к середине как развитие

личности, индивидуализма, меры. Историк В. Булдаков

выявил тождество между струк-

турой массового сознания Смуты в России начала XVII в. и советского периода, доказывая,

Незамова Л.Я. Русская культурологическая мысль XIX–XX вв.: опыт типологического осмысления. Авто-

реф. дисс… канд. культурологии. М.: РГГУ, 1977. С. 23.

Неретина С.С. Верующий разум. К истории средневековой философии. Архангельск: Изд-во архангельского

педагогического ун-та, 1995; Она же. История, миф, время, загадка. СПб.: РХГИ, 1994; Неретина С., Огурцов

Л. Время культуры. СПб.: РХГИ, 2000.

Лихачев Д.С. Без тумана ложных обобщений // Русские утопии. Альманах «Канун». Вып. I. СПб., 1995.С.

14 – 16.

Янов А.Л. У истоков трагедии. М.: Прогресс-Традиция, 2001.

Лурье С.В. Социокультурная динамика России: к вопросу о теоретических предпосылках исследования //

Вестник МГУ. Сер. 12. 1998. № 5. С. 120 – 127.

Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. М.: Языки русской культуры, 1998.

Вишневский А.Г. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998.

Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М.: РОССПЭН, 1997.

168

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

что в России сложился саморазрушительный социальный механизм, который имеет ин-

версионную природу и коренится в религиозном сознании русского человека. Социолог А.

Трошин, рассматривая культуру как биологическое образование, считает, что ее основной

характеристикой в России является «неустойчивость», отсутствие центростремительной тен-

денции к консолидирующей « середине», из-за чего происходит « перманентное расщепление»

культурного субъекта

на изолированные сообщества, которые в силу своей крайней зам-

кнутости ориентированы на саморазрушение

. Географ, статистик Г. Гольц

установил

связь между высокой степенью непредсказуемости климатических условий российского

Нечерноземья и инверсионной спецификой российского менталитета.

В изучение путей постановки проблемы «срединной культуры» вносит вклад акад.

РАН А. Гусейнов, Он находит поиск «середины» у Аристотеля: «У Платона души летают

Аристотель обрубает моральной душе крылья, чтобы она навсегда потеряла охоту рваться

ввысь.

Он очень озабочен тем, чтобы душа держалась посередине, постоянно отгоняет ее

от опасных краев. Аристотель – чрезвычайно трезвый мыслитель. Ему настолько чуждо

стремление доходить до пределов, а тем более заглядывать за них, что он саму середину

объявил пределом, крайностью, удовлетворившись вместо аргументации простой игрой по-

нятий: середину он назвал крайним совершенством»

. Гусейнов пытается применить эле-

менты методологии Аристотеля в анализе современной российской реальности. Вот основа-

ние, на котором диалог между «мы-философией» С. Франка и пушкинско-лермонтовскими

срединными ценностями становится возможным!

Современная наука, так или иначе, вскрывает смысл «застрявшей цивилизации»,

«маятника», «циклов», «исторической ловушки», «тупика», «инверсии», то есть историко-

культурном динамики

России. С авторами можно спорить в отношении интерпретации

исторических фактов, периодизации циклов, методов исследования, но они показывают

главное – в России сложился социокультурный механизм, с неумолимостью маятника по-

рождающий раскол в культуре, в котором инверсия подавляет медиацию, тенденцию к

формированию «срединной культуры». И единственный путь что-то конструктивное проти-

вопоставить маятниково-

детерменистской логике инверсии это понять диалектику «сере-

дины» (центра) и наращивать усилия по изучению ее методологического потенциала.

6. «Середина» как многополярный мир.

Разработка смысла «середины» как логической категории, противостоящей абсолют-

ности дуальности, детерменизма и монологизма, неизбежно привела науку к представле-

нию о многополярном мире. Многополярность возникает, когда появляется третий смысл

как

альтернатива властным полюсам.

«Середина» (центр) как поиск третьего смысла и многополярность.

Поиск третьего смысла подразумевает сложную структуру и этого смысла и его поис-

ка. Сложность в том, что альтернативным смысл, противостоящий господствующим в куль-

туре полюсам, не может быть моносмыслом по определению. Появляясь как инноваци-

онное разрешение противоречия между традиционными

смыслами, он несет в себе новое

Трошин А.А. Представление иконы // Вопросы искусствознания. 1997. № 1. С. 208 – 214.

Гольц Г.А. Культура и экономика России за три века. XVIII–XX вв. Т. I: Менталитет, транспорт, информа-

ция (прошлое, настоящее, будущее). Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002.

Гусейнов А.А. Мораль и разум // Разум и экзистенция. СПб., 1999. С. 255.

169

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

противоречие. Рождаясь как особенное, он открыт для диалога со всеми смыслами,

потому что борется за статус нового всеобщего. Будучи принципиаль-

но демократичным, альтернативный смысл несет возможность леги-

тимной внутренней оппозиции себе. Он не только мирится с новой

оппозицией, но заинтересован в том, чтобы иметь ее в себе, включить ее в себя

, предста-

вительствовать от ее имени, изменить свою программу альтернативности, чтобы сделать

эту программу как можно более широкой. И за счет этих включения, представительства

и изменения он формирует свои расширенные культуротворческие способности,

через себя создает новое многообразие смыслов и ищет меру своей новизны. Он принци-

пиально отличается от конкурирующих идеалов сложившегося

старого и общепринятого

представления о новом своей сложностью, противоречивостью, динамизмом, .аналогично-

стью, более высоким уровнем творчества и свободы. В методологии поиска третьего смысла

заключается методология формирования идеологии центризма.

Философствование Ф. Ницше, располагающееся по ту сторону добра и зла, я пони-

маю как оперирование в пространстве между добром и злом, в котором

эти смыслы более

не господствуют. Альтернатива, которую формирует Ницше, несет иную, третью мораль,

в рамках которой смыслам добра и зла еще предстоит сформироваться. И. Пригожин и И.

Стенгерс ищут третий смысл как «узкую тропинку, затерявшуюся где-то между двумя кон-

цепциями, каждая из которых приводит к отчуждению, концепцией мира, управляемой

законами, не оставляющими места для новации и созидания, и концепцией символизируе-

мого Богом, играющим в кости, концепцией абсурдного, аказуального мира, в котором ни-

чего нельзя понять...»

. Методология Ж. Деррида ищет третий смысл в том, чтобы «пройти

в щель между двумя неприемлемыми крайностями»

. Современный российский писатель

В. Пелевин в романе «Священная книга оборотня» обосновывает мысль, что человек по-

знать себя может, только «протиснувшись сквозь лес невозможностей». Центристская идея

поиска альтернативы в «сфере между», «по ту сторону добра и зла», «прохождения через

щель», «протискивания сквозь лес невозможностей», «движения по узкой тропинке между»,

видимо, носится

в аналитическом воздухе. В поиске третьего смысла как условной «середи-

ны» суть многополярности и логическое основание идеологии центризма.

«Cepeдина» как противоречивое единство.

Многополярный мир, появившийся с рождением третьего смысла, всегда противо-

речив. В гуманитарных науках о России выделяется существенный блок работ, тематика

которого в значительной степени совпадает с поиском «середины»

как противоречивой и

диалогичной смысловой сферы в науковедении. Авторы ставят задачу расширить пред-

мет философствования за счет включения в него не только научного знания, но и внена-

учного (но не антинаучного!) знания, эмоций, переживаний, религии, необходимость рас-

ширить диалог форм культуры, мышления (акад. РАН В.Степин, акад. РАН А. Гусейнов,

акад

. РАН Т. Ойзерман, акад. РАН В. Лекторский, В. Порус, И. Касавин, А. Антоновский,

А. Круглов

. Это медиационный процесс. Ученые пытаются понять возможность

формирования единой науки о человеке, стремление осуществить синтез знаний

о нем, осмыслить пути объединения философии, социологии, искусства, религии

Пригожин И., Стенгерс И. Квант, хаос, время. К решению парадокса времени. М., 2003. С. 223.

Деррида Ж. Наконец-то научиться жить (последнее интервью) // Вопросы философии. 2004, № 4. С 139; Он

же. Specters of Marx. N.Y., 1994.

Разум и экзистенция. СПб.: РХГИ, 1999.

170

А.П. Давыдов Смысл «середины» в идеологии центризма

в познании человека, современные сдвиги во взаимопроникновении философского,

культурологического, социологического и психологиеского подходов в изучении че-

ловека (В. Библер, акад. РАН И. Фролов, М. Мамардашвили, акад. РАН Б. Раушен-

бах, В. Розин, Ю. Замошкин, А. Мысливченко. П. Гуревич, Н. Хренов, И. Петров)

На решение этой же задачи нацелены попытки ученых рассматривать культуру и общество

друг через друга

. Этот экзистенциальный сдвиг в современном философском мышлении

свидетельствует о разворачивающемся переосмыслении традиционного представления о

философствовании и о его модернизации за счет погружения философии в проблематику

культуры и культурологию. Культурология как наука о культуре и обществе оказывается

в фокусе этого сдвига и становится призванной ответить на вопросы, поставленные вре-

менем. И

хотя глубина осмысления и теоретическая разработанность анализа этого сдви-

га, в основном, не вышли пока за пределы представления о механическом, бутербродном

сложении знания и религии, традиционного помещения Бога в сферу между людьми как

существа-арбитра, снятия противоречия между противоположностями более на полюсах

дуальных оппозиций, чем в «сфере между» ними, этот сдвиг

можно интерпретировать как

нацеленность на открытие новых путей к осмыслению сложившихся стереотипов культу-

ры, общества на основе изменений в представлениях о предмете науки, как определенное

углубление постановки вопроса о «срединной культуре» (культуре центра).

Попытка понять смысл диалога через священность и неприкосновенность свободы

личности, права личности на голос как альтернативы властным

полюсам содержится в

концепции полифонизма М. Бахтина

. Это понимание диалога можно рассматривать как

одну из предпосылок формирования «срединной культуры», Ю. Лотман внес вклад в разра-

ботку методологии осмысления «перекрестка» в диалоге смыслов, рассматривая «перекре-

сток» (центр) как фокус прорыва к новым смыслам. Это направление в методологии могло

бы быть социально продуктивным. Но лотмановское социокультурное теоретизирование

ставит перед

собой, в основном, лингво-филологические задачи, то есть анализирует линг-

вистическое происхождение новых филологических смыслов

. К сожалению, это направле-

ние так и осталось в творчестве Лотмана не разработанным. Синтез противоположностей

не может быть полным – на этот вывод В. Лекторского

, относящийся к логике расшире-

ния предмета философствования за счет включения в него религии, мифов, переживаний

можно опереться при осмыслении принципов формирования «срединной культуры» как

противоречивого и динамичного единства, ориентированного на синтез.

Представление о том, что искомая истина по определению не однородна, не одно-

значна и не моносубъектна, что она противоречива,

сложна и находится в некой «сфере

между» сложившимися смыслами, может иметь общенаучное значение. Ю. Лотман пи-

шет: «Минимально работающей семиотической структурой является не один искусственно

изолированный язык или текст на таком языке, а параллельная пара взаимно неперево-

О человеческом в человеке. М.: Политиздат, 1991; Субъект действия, взаимодействия, познания. Психо-

логические, философские, социокультурные аспекты. М.: МОДЭК, 2002; Человек в системе наук. Сб. ст. М.:

Всесоюзный межведомственный центр наук о человеке, 1989.

Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М.: Изд-во МГИК, 1994; Шапинская Е.Н.

Дискурс любви. М.: Прометей, 1997.

Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 3-е изд. М.: Художественная литература, 1972.

Лотман Ю.М. Замысел стихотворения о последнем дне Помпеи // Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 т. Т.

2. Таллин: Александра, 1992. С. 445 – 451.

Лекторский В.Л. О некоторых вариантах соединения религии и научного знания // Разум и экзистенция. С.

205 – 216.