Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке

Подождите немного. Документ загружается.

Интеллектуал постоянно вовлечен в идеологические споры

своего времени. На переходе от XIII к ХГѴ столетию появляется

новая сфера интереса интеллектуалов — политика. Недовольные

церковью, они критиковали светскую власть пап и становились на

сторону императоров. Таков итальянец Марсилий Падуанский

(1275/1280—1343), помогавший императору Людовику Баварско-

му в борьбе с папой Иоанном XXII. В 1327 г. он был отлучен

от церкви и заочно приговорен к смертной казни. Таков Уильям

Оккам (1300—1349) — английский философ, не признававший

«непогрешимости папы» и выступавший за независимость госу-

дарства от церкви. В 1324 г. он был обвинен папской курией в

ереси и находился в заточении в Авиньоне, откуда бежал в 1328 г.

в Мюнхен к Людовику Баварскому; у него было много

последователей и он оказал большое влияние на деятелей Рефор-

мации.

История сохранила нам славные имена «героев духа», взращен-

ных городской школой и университетом. Это — философ и магистр

петр Абеляр; «отец» средневековой схоластики и мистики архие-

пископ Ансельм Кентерберийский (1033—1109); ученик Абеляра

Арнольд Брешианский (рубеж XI—XII вв. —1155) — пропагандист

идеи равенства и бедной церкви раннего Средневековья; Ян Гус

(1371—1415), магистр и ректор Пражского университета, пропо-

ведник Вифлеемской церкви в Праге, превратившейся в очаг

распространения идей реформы церкви; Джон Уиклиф, профессор

Оксфордского университета, доктор богословия, предтеча евро-

пейского реформационного движения. Это лишь небольшая часть

из тех, кого выдвинула городская культура Средневековья и кто

воплотил собой ее интеллектуальный облик

Приложение сил. Город был не только центром, где про-

исходило формирование нового интеллектуального потенциала

средневекового общества, но и главным местом приложения его

сил и реализации его возможностей. Об этом свидетельствует

возрастающий с XII—XIII вв. процесс рационализации всей си-

стемы городского управления на основе письменности. Люди,

владеющие ею, привлекаются для работы в городской канцеля-

рии, для ведения городских книг, финансов, архива, библиотеки

совета.

Городские советы испытывали острую потребность в ученых,

юридически образованных людях. В 1363 г. совет Нюрнберга

учредил должность городского секретаря — «юриста». В соответ-

ствующей записи городской книги говорилось, что совет посылает

в Падую «на свои средства» человека для обучения юриспруденции

319

и обязывает его, в свою очередь, собрать соответствующие юриди-

ческие сочинения для библиотеки совета. Город такого ранга как

имперский Нюрнберг, имевший постоянное общение с королем,

имперскими сословиями, территориальные споры со светскими и

духовными сеньорами округи особенно остро нуждался в квали-

фицированном юристе, знающем гражданское, римское, и кано-

ническое право, способном представлять город на высоком уровне

и защищать его интересы. Вместе с тем, стремление влиться в

систему городского управления было одним из побудительных

мотивов и для бюргерских сыновей, стремившихся получить обра-

зование в университетах. Так, например, из 23 фамилий членов

городского совета в Люнебурге в начале XV в. более половины

обучалось праву в Пражском университете.

Желанием воспитывать собственные кадры образованных лю-

дей не в последнюю очередь руководствовался совет Кёльна,

обратившийся в 1389 г. от имени «граждан и коммуны» к папе

Урбану VI за привилегией об основании университета. Город

утвердил четырех «провизоров», которым поручил управление выс-

шей школой, и оплачивал из своей казны основной состав про-

фессуры. Наличие университета преумножало славу города, его

престиж, привлекало желающих получить высшее образование, но

также и деловых людей; обещало повышение доходов местным

купцам, лавочникам, ремесленникам, особенно занимавшимся

перепиской книг и школьных учебников; обеспечивало городское

управление грамотными и образованными людьми, такими, как

например, Иоханнес де Ново Лапиде. Родом из Кёльна, он побы-

вал во многих университетах: в Гейдельберге (1386), Болонье

(1387—1389); обучался и в университете родного города (1392 г.).

В 1395 г. он стал его ректором, добился в Риме привилегий для

города и университета, участвовал в Констанцском соборе (в

составе городской депутации) и в 1419 г. заключил новый контракт

с советом Кёльна на условии предоставления ему ежегодно оплаты

в 250 флоринов, а также одежды и вина.

Потребность в людях, владеющих юридической профессией,

остро ощущалась и на повседневном уровне городской жизни

(особенно в крупных центрах): для оформления торговых сделок,

нотариальных актов, касающихся продаж недвижимости, ее на-

следования, для выполнения секретарских и различных вспомо-

гательных функций в судебных палатах. Исследовавшие эту проб-

лему французские урбанисты отмечают стремительное увеличение

слоя городских нотариев (в массе происходивших из числа мелких

клириков) с конца XII—XIII в., в частности в городах Прованса и

Лангедока, по мере внедрения в практику их деловой жизни

320

римского права, развития института наследования и распростра-

нения обычая в среде горожан составлять завещания.

Преобразующее воздействие новой культуры, основанной на

грамотности и образовании, на городскую жизнь в целом заявило

о себе так же таким феноменом как внедрение в официальную

сферу городской жизни местных языков взамен латыни. Так,

с XIII в. в Лиможе сборники постановлений городского консулата

издавались и на латинском языке, и на диалекте области Лимузен.

П. Деспорт приводит документ (1351 г.), рассказывающий о про-

сьбе, с которой, не без лукавства, эшевены Реймса обратились к

сеньору архиепископу: они просили использовать французский

язык, когда ему будет угодно писать им: так как «они люди простые

и нисколько не понимают по латыни», то им приходится вводить

«в курс его секретов» переводчика. Исключительно на фламанд-

ском языке составлялись отчетные документы в маленьких фландр-

ских городах; что же касается больших городов — Брюгге, Ипра,

Гента, то соперничество между латынью и фламандским языком в

официальной документации на протяжении XIII и XIV вв. в

конечном счете завершилось преобладанием последнего. О возрас-

тающем с XIV в. стремлении писать и составлять официальную

документацию на диалектах родного языка свидетельствуют и

немецкие городские источники.

КНИЖНОЕ ДЕЛО -

НОВАЯ ОТРАСЛЬ ГОРОДСКОГО

РЕМЕСЛЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА

Распространение грамотности и книжной культуры имело

далеко идущие последствия и в другой сфере городской жизни —

в сфере материального производства. Оно дало мощный импульс

возникновению новой его отрасли — книжного дела и таким

образом вторжению города в еще одну монопольную область

Церкви и монастырей. В условиях города книга превратилась не

только в источник знания, но и в товар, причем, весьма прибыль-

ный, а производство его — в одно из передовых с точки зрения

организации труда и сбыта продукции. Освоенные здесь принци-

пы разделения труда, технологий тиражирования книжных текстов

подготовили, в свою очередь, базу для рождения книгопечата-

ния и книгоиздательского дела, давших один из первых образ-

цов массового, серийного производства и раннекапиталистичес-

Кой мануфактуры, как рассеянного, так и централизованного ее

типов.

-А.Л. Ястребицкая 321

Книжное дело, соединяющее в себе сферу духовную с матери-

альной, открывает особые возможности для освещения целостного

среза средневековой городской культуры, позволяя наглядно ощу,

тить взаимосвязь и переплетенность друг с другом ее различных

уровней. Интересный в этом отношении материал предоставляет

нам исследование В Л. Романовой о рукописной книге и готичес-

ком письме во Франции в XIII—XIV вв.

Автор детально иссле-

довал целый массив кодексов — рукописных памятников этих

столетий, рассматривая проблему развития письма, изменения

почерков и стиля в тесной связи с общей историей рукописной

книги во Франции, условиями ее изготовления и распространения.

Выполненное на высоком научном уровне оно до сих пор остается

единственным в своем роде в отечественной историографии сред-

невековой книги.

Почти до конца XII в. церкви, монастырским книжным мастер-

ским — скрипториям, удавалось удерживать ведущие позиции в

производстве книги. Унаследованный от раннего Средневековья

опыт в организации изготовления книг позволял им откликаться

на рост потребности в книге, обозначившийся с XI в. Наиболь-

шую известность во Франции получили мастерские письма монас-

тырей северных и восточных районов. «Городом книги»- называ-

ли в XII в. аббатство Мон - Сен - Мишель в Нормандии. Монастыр-

ские уставы поощряли монахов к переписке книг, считая это

богоугодным делом. Работа в книжной мастерской приравнивалась

к труду на полях. Продукцию монастырских скрипториев состав-

ляли литургическая литература, книги по каноническому праву,

сочинения отцов церкви; в крупных монастырях, являвшихся

центрами летописания, переписывались также исторические хро-

ники. По некоторым данным, пишет B.JI. Романова, «во француз-

ских монастырях XII в. над перепиской книг работало до 40 тыс.

писцов».

Но несмотря на количественный рост книжной продукции,

возможности монастырских скрипториев были ограниченными,

производительность труда монахов-переписчиков, несмотря на

некоторое разделение функций, причем, далеко не везде (обработ-

ка пергамена, переписка, иллюминование — украшение, изготов-

ление переплета) в целом была низкой. «Существенную роль играл

и сам характер труда — «ручной», но в то же время творческий, И

в большей мере, чем какое-либо другое ремесло связанный с

умственным напряжением и вниманием». Но были и другие об-

стоятельства: отсутствие материальной заинтересованности, не го-

воря уже о том, что работа монаха по переписке книг была

него побочным занятием, которому уделялась лишь часть ото

322

времени, свободного от обязательств и служб, предусматриваемых

монастырским уставом. Переписка книг иногда затягивалась на

годы. За рабочий день писец переписывал в среднем 2—3 листа, а

иногда и меньше. К этому надо еще прибавить трудности с

приобретением писчего материала — пергамена, которого посто-

янно не хватало. Результатом всего была дороговизна книги и

практическая невозможность увеличения ее выпуска как раз тогда,

когда спрос стремительно возрос: город и королевская власть

испытывали острую потребность в образованных людях: юристах,

нотариусах, медиках, да и сама католическая церковь нуждалась в

новых, образованных кадрах проповедников. Тяжелым ударом для

монастырских скрипториев стало и то, что латинский язык, как

уже отмечалось выше, перестал быть единственным языком гра-

мотности и, следовательно, сама грамотность — привилегией ду-

ховенства. С XIII в. широко распространяется письменная лите-

ратура на северофранцузском языке*. Этому способствовало и

признание французского литературного языка в среде сеньориаль-

ной знати в Англии, Германии, Италии. Именно «в угоду их вкусам

ряд английских и итальянских хроник был составлен и переписан

на французский язык». Но один из наиболее мощных импульсов

роста спроса на книги, в том числе и на французском языке, был

дан все же университетами. Объединявшиеся вокруг них учащиеся,

преподаватели-ученые нуждались в книгах разного содержания —

в учебниках, юридических, медицинских, философских трактатах

и комментариях, произведениях античных авторов и современных

поэтов и писателей. И именно при университетах в первую очередь

создавались библиотеки**. С постоянно возрастающим спросом на

* «...C начала XIII в. лингвистическая граница четко и надолго фиксируется

между светской по содержанию литературой, с одной стороны, и церковной и

научной

—

с другой. Церковь стремилась сохранить эту границу и боролась против

попыток перевода книг Священного писания на французский язык, часто рассмат-

ривая эти попытки как проявление ереси. Например, в 1199 г. папа Иннокентий III

в ответ на донесение Мецкого епископа осудил в своем послании жителей Меца,

пытавшихся перевести Евангелие и проповедовать его на французском языке. Папа

приказал епископу провести расследование и сжечь найденные переводы. Только

середины XIII в. начала широко распространяться французская агиографическая

литература. С конца XII и особенно

XIII в. увеличивается число двуязычных поэм,

в которых в том или ином порядке сочетаются латинский и французский текс-

ты»...

(Романова

В.Л. Рукописная книга... С. 52)

** «...B короткий срок университетские библиотеки стали более значительными

лучше подобранными, чем большинство монастырских. Так, библиотека Сорбон-

НЫ в 1338 г. насчитывала 1720 томов. С 1289 г. она состояла из двух хранилищ:

«большой библиотеки», где на пюпитрах были расположены наиболее ценные

^иги и лучшие экземпляры из нескольких списков, которыми владел университет,

«малой библиотеки», хранившей вторые экземпляры и менее важные работы.

323

книги (а не с появлением бумаги, как это часто считают) связывают

B.JI. Романова в первую очередь коренное изменение в организа-

ции изготовления книжной продукции и появление ремесленноіх)

ее производства.

В отличие от монастырского скриптория, где весь процесс

изготовления книги был сосредоточен в рамках одного монастыря,

в городах развивается «узкая специализация ремесленных мастер-

ских, занятых в производстве рукописных книг; создаются цехи

пергаментариев, переплетчиков, цехи, изготовляющие металли-

ческие застежки для книг, мастерские переписчиков, рубрикато-

ров иллюстраторов»

В 1292 г. в Париже платили талью 19 масте-

ров-пергаментариев и насчитывалось 17 переплетных мастерских.

Число переписчиков книг, работавших по найму в XIII в., было

уже столь значительным, что некоторые источники, как отмечает

B.JI. Романова, «упоминают их «беспорядочное множество» и даже

«необузданные банды...» Растущий спрос на книги (в XII в. в Па-

риже уже существовало специальное место, где ими торговали, —

площадь перед собором Нотр-Дам) и их высокая цена делали

переписку выгодным ремеслом. Наиболее ранние и четкие формы

организации труда переписчиков и иллюстраторов складываются

в XIII в. в системе университетского производства.

B.JI. Романова следующим образом описывает организацию

производства книг в средневековых университетах, в том числе и

Парижском (что, следует заметить, в свою очередь, проливает

дополнительный свет на характер корпоративности и самого сре-

дневекового университета, о чем уже говорилось выше):

«...Возникшие на основе городского ремесленного производства уни-

верситетские мастерские письма имели ряд специфических особенностей,

обусловленных их связью с университетом. Они входили в университет-

скую корпорацию и пользовались всеми привилегиями, которые универ-

ситет получал от папства и от королевской власти. Труд университетских

пергаменариев, переплетчиков, переписчиков, иллюстраторов был регла-

ментирован статутами университета. В университетских мастерских изго-

Книги «уалой библиотеки» за определенную плату выдавались студентам на дом.

В XIII в. появились первые крупные частные библиотеки. Среди них особый

интерес представляет королевская библиотека. Она стала создаваться еще в царст-

вование Людовика VII, но подлинного расцвета достигла в XIV в. при Карле V...»

Обширную библиотеку собрал в середине XIII в. канцлер кафедрального собора в

Амьене Ришаль де Фурниваль, написавший сочинение под названием «Biblioma-

nia», в котором он перечислял книги наиболее интересовавшие его современников.

До нас дошли... сведения о библиотеках Робера де Сорбонна, пожертвовавшего в

1253 г. названному по его имени коллежу книги, каталог которых насчитывал 1017

экземпляров, и магистра Жерара Абвиля

(часть

своих книг

—

118 томов

по

теологйИ

он завещал в 1259 г. библиотеке Сорбонны...)». Там же. С. 53—54.

324

товлялись

лишь те

книги,

которые

требовались

по

программе; университет

контролировал содержание книг, с которых делались копии... Копии

составлялись непосредственно с авторского подлинника. Сделанный спи-

сок носил название «экземпляр». Он обычно переписывался на несколь-

ких несброшюрованных тетрадях по четыре листа в каждой, с письмом в

две колонки. Число тетрадей зависело

от

размеров переписываемой рабо-

та. Каждая тетрадь, составляющая часть «экземпляра», на языке эпохи

называлась piece — часть, кусок, штука. Первоначально термин употреб-

лялся в производстве пергамена. Так называлась целая обработанная

шкура, из которой вырезался большой лист пергамена.

Этот лист

склады-

вался вчетверо и получалась тетрадь, которая также называлась ресіа или

piece.

Составленный «экземпляр» проверялся специальной комиссией уни-

верситета, которая устанавливала цену за пользование каждой тетрадью.

Затем «экземпляр» передавался на хранение к «стационарию». Магистр

или

студент, которому

нужно было

переписать книгу,

брали у

стационария

первую тетрадь, уплатив за нее установленную плату. Переписав, они

возвращали ее и взамен брали другую

т.д., пока не будет переписана вся

рукопись. Переписка осуществлялась самим магистром или студентом, а

также профессиональными писцами, работавшими за соответствующую

плату. Благодаря этой системе, книга могла многократно копироваться в

течение того времени, которое раньше было необходимо для создания

лишь одной копии. Нововведение заключалось... (именно) в практике

многократного одновременного переписывания книги. Так, если в монас-

тырском скриптории речь шла всегда о создании одной копии с одной

книги, то в университете за это же время создавалось до 40 копий...

Палеографически пометы о ресіа появляются в рукописях между 1225 и

1238 г. Но регламентацию в университетских статутах новая система

производства книги получает позднее: самое раннее упоминание о ней

датируется 1275 г. Система ресіа продолжала существовать

до

изобретения

книгопечатания...

...Главой университетской мастерской письма был стационарий. Под

его руководством работали писцы, иллюстраторы, переплетчики. Стаци-

онарий распределял работу по изготовлению новых «экземпляров», сам

же непосредственного участия в переписке книг уже не принимал. Кроме

того, стационарий следил за заменой обветшавших «экземпляров» новы

ми. Через посредничество стационария в переписку книг вовлекались

студенты, которые таким путем иногда зарабатывали себе на жизнь.

Посреднической торговлей рукописями

хранением «экземпляров» зани-

мался либрарий. Но постепенно

стационарии все больше отходят от не-

посредственного участия в производстве и становятся своего рода «пред-

принимателями-купцами», действующими в рамках университетской кор-

порации... Ими могли стать теперь люди самых разных профессий —

магистры, торговцы и даже аптекари...

...Деятельность стационария была ограничена контролем университе-

та. Каждый год из магистров избиралась комиссия, члены которой назы-

325

вались peciarü. В течение каникул они требовали, чтобы им были пред-

ставлены

на

проверку все «экземпляры», составленные из ресіа, имевшие-

ся в распоряжении стационариев. При этом последние должны были

поклясться, что они принесли все «экземпляры» и все ресіа, которые

давали для переписки за плату. Если какие-либо тетради казались комис-

сии плохими (искажения, ветхое состояние) стационарию предписыва-

лось за свой счет исправить или переписать их. В списке экземпляров,

признанных хорошими или «полезными», указывалось заглавие работы,

количество ресіа, из которых она состоит, цена за пользование ими...

Беспощадно изгонялись те стационарии и либрарии, которые нарушали

свои обязательства перед университетом. Так, ордонансом университета

от 12 июня 1316 г. были исключены 22 либрария и стационария, отказав-

шиеся принести присягу в подчинении правилам университета. Универ-

ситет строго контролировал и деятельность переписчиков. Их имена

вносились в специальный регистр. Они также должны были приносить

присягу в присутствии ректора и четырех прокураторов».

Средний тираж книги, выходившей из университетской мастер-

ской письма равнялся 60—65 экземплярам. Книга была удобного

для работы формата, в мягкой обложке и стоила во много раз

дешевле (3—3,5 ливра), чем книги, изготавляемые по заказу коро-

ля, сеньоров и богатых бюргеров: в середине XIV в. цена такой

книги колебалась от 40 до 500 ливров. Приемы изготовления кни-

ги в каждом крупном университетском центре, как показывает

ВЛ. Романова, унифицировались. Так, согласно статутам Париж-

ского университета (1468 г.), каждая ресіа должна была вклю-

чать 4 листа, 16 колонок, 60 строк в каждой колонке, 32 буквы в

каждой строке. Все это облегчило впоследствии переход к печатной

книге.

Но книги создавались не только в университетских мастерских.

В XIII—XIV вв. в городах получает распространение производство

книг, не связанное с университетами и ориентировавшееся на

широкую аудиторию, интересовавшуюся романами, фаблио, фран-

цузскими хрониками. Мастера в городах изготовляли пользовав-

шиеся широким спросом у жителей часовники, молитвенники

для домашнего обихода, псалтири, миниатюрные Библии и т.п.

Эти мастера-писцы не входили в университетскую корпорацию.

Парижская «Книга тальи», налогового обложения, упоминает в

1292 г. 24 переписчика, 17 иллюстраторов, 8 либрариев, проживав-

ших в городе в это время. В начале XIV в. число писцов возросло

до 60. Они обитали на отдельной улице, которая так и называ-

лась — улица Писцов, тогда как иллюстраторы предпочитали ей

улицу Эрамбур-де-Брие. Среди писцов было много клириков,

священников, монахов, но нередки и магистры артистического и

326

медицинского факультетов, нотариусы. Эти писцы работали на

заказ сочетая нередко переписку с иллюстрированием книги; их

социальное положение было очень разным — от свободных худож-

ников, живущих случайным заказом и заработками, до мастеров

при дворе знатного человека с гарантированной оплатой труда.

Наиболее удачливые из них становились книготорговцами или

хозяевами мастерских по переписке книг, или их иллюстрирова-

нию.

Во второй половине ХГѴ в. появляются первые книги, для

изготовления которых используется бумага. Производство таких

книг было в четыре раза дешевле производства пергаменных. Но

пергамен не сразу уступает свое место, в это столетие нередки

книги, в которых бумажные листы чередуются с пергаменными.

Литургические книги продолжали делать из пергамена.

С внедрением бумаги начинается новый этап истории рукопис-

ной книг. Если в XIII — начале ХГѴ в. работа на заказ еще играла

ведующую роль, то с середины 70-х годов XV в. книги переписы-

вают преимущественно для свободной продажи. Появляются круп-

ные мастерские. В отличие от мелких, узкоспециализированных

предприятий ремесленников-книжников, здесь под одной крышей

были сосредоточены уже все процессы производства книги и

ориентировалось оно не на единичные заказные работы, но на

массовое изготовление копий.

Во главе такой мастерской стоял либо книготорговец (либра-

рий), либо писец (экривен). Он определял число копий и заботился

о их распространении. Перепиской или иллюстрированием он уже

сам практически не занимался. Его производство было ориенти-

ровано на книжную продукцию массового спроса, прежде всего

молитвенники, часословы. Они были в каждом доме. Их читали

женщины и дети, их передавали по наследству. Мастерских по

изготовлению часословов было особенно много во фландрских

городах и в Париже, крупном уже с XII в. центре производства и

торговли рукописной книгой не только во Франции, но и во всей

Европе. К XV в. такие книжные производства широко распростра-

няются и в крупных городах Империи.

В такой мастерской книгу делали от начала до конца, применяя

разделение труда.

«..Сначала писцы черного текста писали основной текст, оставляя

место для заголовков, инициалов, рамок и миниатюр; они же ставили на

полях напротив оставленных мест «репрезангы», т.е. написанные каран-

дашом буквы или заголовки, которые надо вписать. Затем рубрикатор

вписывал

рубрики.

Мастер малых инициалов

ставил

инициалы

на

красных

327

строках; особый мастер ставил большие инициалы, открывающие целые

параграфы. Следующим этапом была работа иллюстратора, который ри-

совал рамку; после него другой иллюстратор рисовал миниатюру, и,

наконец, особый специалист рисовал фон. После того, как книга была

написана и иллюстрирована, она переплеталась тут же в мастерской...

...Чтобы быстро и полно удовлетворить спрос покупателей, отдельно

изготовлялись календарь и часть, содержащая основной текст. Большое

количество одинаковых копий последней изготовлялось в мастерской

заранее. Календарь

же

писался непосредственно

по

указанию покупателя,

с учетом праздников той местности, где он жил. Затем обе части соеди-

нялись (вначале шел календарь, а потом текст), книга переплеталась и

продавалась покупателю. Создание многочисленных копий приводило к

выработке строго определенных приемов в письме и иллюстрациях...»

Так интенсивное развитие городского ремесленного производ-

ства рукописных книг в XIII—ХГѴ вв. привело в XV в. к организа-

ции предприятий с ярко выраженными чертами разделения труда

и предпринимательства. Далее слово было уже за книгопечатанием.

Генетически связанное с художественными и графическими ремес-

лами, но также и с металлообрабатывающими, в той части в какой

это касалось изобретения шрифта и словолитного аппарата, оно,

восприняв эту новую, предпринимательскую линию в производст-

ве книги, вместе с тем технологически и организационно означало

вызов их корпоративным принципам регламентации производства

и сбыта, рынка сырья и рабочей силы, неприятию технологических

новшеств, традиционализму форм. Этот вызов содержался уже в

самой истории возникновения типографского производства в се-

редине XV в. и стремительности его распространения в ближайшие

десятилетия прежде всего в самой Германии, но также и за ее

пределами.

Книгопечатание рождается на волне начинающегося нового

хозяйственного и культурного подъема европейского общества, его

возрождения после потрясений («кризиса») XIV в. в связи с

эпидемиями чумы, демографическим спадом, перестройкой под

воздействием развития товарно-денежных отношений основ фео-

дально-оиньориального хозяйства. Его становление происходило в

русле единого процесса освоения новых производств и технологий,

расширения горизонтов познания мира, глубокой трансформации

традиционных представлений. Не удивительно, что в организации

книгопечатания нашли выражение и отражение новые обществен-

ные потребности и радикальная ломка ценностных ориентиров,

касающихся, в частности и восприятия времени, труда, работы.

Позднее Средневековье — это период «интенсивной секуляри-

зации» представлений о времени. Как уже отмечалось выше,

328