Ямпольский М. Физиология символического. Возвращение Левиафана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режима

Подождите немного. Документ загружается.

Равеннский монстр. Из книги Пьера Буэйстюо

Чудесные истории (Париж, 1560)

«Отвратительная фигура Морского дьявола».

Из книги Амбруаза Паре О чудовищах и чудесах (1573)

Часть 3. Политическая теология и конец суверена 7 1 3

ре было ее аллегорическое толкование, например как алле-

гории любви (!)

453

Аллегория в данном случае ставится спо-

собом унифицировать тело, которое не складывается воеди-

но в воображении. Аллегорическое оказывается продуктом

гетерогенности, ответом на вопрос об ускользающей иден-

тичности.

Монарх, с его неуловимым, неопределенным статусом и

исключенностью суверена, легко превращается в аллегорию.

Его казнь перестает быть физическим действием, но стано-

вится некоей семантической процедурой над знаком (вроде

убийства Химеры Беллерофонтом). Показательно, что в не-

которых аллегорических гравюрах революционного периода

изображается Геракл (олицетворение народа), убивающий

Химеру

454

Риторика композитной монструозности в ее наиболее

барочном варианте в основном относилась к Марии-Антуа-

нетте. С королем же стала чаще всего связываться иная ме-

тафора. Монарх, начиная с вареннского кризиса, регулярно

ассоциируется со свиньей, практически полностью монопо-

лизируя эту зооморфную метафору. По подсчетам Анни Дюп-

ра, из примерно пятидесяти карикатур, направленных против

короля, тридцать три ассоциируют его с животным, чаще

всего со свиньей

455

Свинья — это прежде всего животное, которое можно сме-

ло зарезать, при этом убиение свиньи никак не подпадает под

категорию убийства и лишь в особых случаях под категорию

жертвоприношения. Свинья — это тело без души, без прав, это

существо, находящееся за пределами человечества. Павший

суверен, выведенный за пределы сообщества, лишенный

прав, — это ждущее ножа тело свиньи. Людовик «превращает-

ся» в свинью из кровожадного монстра, требующего жертв. Он

как бы переходит из категории суверена как кровавого чудови-

ща в категорию жертвы, подносимой к его столу.

Анни Дюпра, изучившая историю этого мотива в револю-

ционной пропаганде, утверждает, что первоначально тема

свиньи в основном развивается роялистской прессой

456

. Даже

после Варенна роялисты печатают памфлет «Свиньи француз-

ского короля», в котором свиньям уподоблены депутаты На-

ционального собрания. Лишь постепенно республиканские

полемисты переносят эту метафору на короля.

В первых изображениях ассоциирование Людовика со

свиньей еще имеет метонимический характер. В карикатуре

«Бегство короля» свиньи видны в свите монарха, они сопро-

вождают его. А в карикатуре «Король, поедающий ножки в

726 Л/. Ямпольсгсий. Физиология символического. Книга 1

Сент-Менегу» (Le Roi mangeant des pieds a la Sainte-Mene-

hould) обыгрывается анекдот, согласно которому во время

вареннской авантюры король задержался в Сент-Менегу, что-

бы попробовать местный деликатес — свиные ножки

457

На

этой карикатуре король пока только ест свинину, но эта тра-

пеза уже предвещает дальнейшую метаморфозу. В карикату-

ре «Стол, сервированный для современного Гаргантюа» Лю-

довику, изображенному в виде персонажа Рабле, несут на

блюде свиную голову, в то время как он отправляет в рот

наколотую на вилку свинью.

Нечто сходное представлено и в карикатуре «Урок, пре-

поданный Ро...», где Робеспьер приставил к уху Людовика

большую трубу. Труба эта может быть и апокалипсической

трубой, и каким-то странным разговорным устройством, в

которое Робеспьер кричит монарху о лишении его права вето

и приостановке его полномочий (эпизод относится к 25 июня

1791 года — дню насильственного возвращения Людовика в

Париж после бегства), король же, не обращая на него вни-

мания, вгрызается в большую свиную ногу. Рядом со столом

стоит свинья с отвислыми сосцами, к одному из которых

припал поросенок. Свинья и поросенок изображают здесь

королевскую семью, как и на карикатуре «Двое составляют

пару», где Людовик сидит верхом на свинье, изображающей

королеву. Ее набухшее вымя говорит о том, что она выкарм-

ливает дофина, которого за глаза часто называли «поросен-

ком». Изображение Людовика верхом на королеве-свинье

имеет и отчетливо сексуальный смысл. Глагол chevaucher —

ездить верхом — означает также «совокупляться»

458

Одна из наиболее странных гравюр вареннского времени

«Он все потерял 21... июня» изображает Людовика рассмат-

ривающим в лупу скрижаль, на которую нанесены важней-

шие даты революции и этапы падения монархии. Скрижаль

держит обнаженный мужчина с крыльями и венком в воло-

сах. Мужчина сидит верхом на испражняющейся свинье. Анни

Дюпра считает, что человек со скрижалью — «дьявольский

ftltum, смесь греческих богов» Гермеса и Бахуса и «христи-

анских символов» — падшего ангела и святого Георгия

459

Такая смесь языческих богов с христианскими символами,

при этом богов, утративших свои атрибуты, вполне согласу-

ется с аллегорической традицией.

Лишь постепенно король сам преображается в свинью

460

иногда даже в рогатую свинью, вернее — свинью-рогоносца.

На множестве карикатур он изображен как животное с телом

свиньи и головой человека. Происходит метаморфоза все-

Юн все потерял 21... июня» (1791). Анонимная гравюра

«Caricature contre

Louis XVI

gravure de

Dusaulchoy,

redacteur des

Revolutions de France et de Brabant

Bibt. Nat. Paris.

Дюзольшуа. Карикатура на Людовика XVI

«Caricature contre Louis XVI

anonyme, musee Carnavalet

photo Edimedia.

Анонимная карикатура на Людовика XVI

730 Л/. Ямпольсгсий. Физиология символического. Книга 1

пожирающего монстра, с аппетитом закусывающего свиньей,

в животное, которое он только что жадно поглощал. Конеч-

но, такое превращение не неожиданно, ведь свинья — это и

прожорливый зверь, и аппетитное блюдо.

Типичные карикатуры такого типа созданы во время ва-

реннского эпизода, например «Entree franche» и «Ах, прокля-

тое животное!». Название «Entree franche» играет на много-

значности слова entree — выход, вход, первое блюдо, начало —

и может переводиться по-разному: и как «Свободный вход»,

«Откровенный выход», и как «Очевидное первое блюдо».

Здесь изображен пастух, поймавший веревкой за ногу свинью

с украшенной рогами головой Людовика. Во второй карика-

туре пастух гонит назад в деревню свинью с лицом короля.

Карикатуры дают вариации на популярную тему свиньи, бе-

жавшей из стойла и возвращаемой на скотный двор

461

. Обе

карикатуры имеют и иную версию — «Свиная семья, возвра-

щенная в стойло», где показана телега, на которой восседа-

ют свиньи, изображающие королевскую семью. Телегу под

охраной везут в Париж.

Приведу несколько текстов, касающихся зооморфного

цревращения Людовика. Вот характерное описание монарха

из анонимного памфлета «Описание королевского зверинца»,

датируемого летом 1792 года. Сначала здесь говорится о зве-

ринце, населяющем замок Генриха IV, а затем автор перехо-

дит к описанию «диких животных»:

1. Королевское-Вето (Le Royal-Veto):

Это животное длиной примерно в пять футов пять дюймов.

Оно, как человек, ходит на задних ногах. Его шерсть рыжего

цвета. У него глупые (betes) глаза; широкая пасть, красное

рыло, большие уши; редкая щетина; его крик напоминает

хрюканье свиньи. У него совсем нет хвоста (queue). По при-

роде оно прожорливо. Оно ест все, или, вернее, нечистоплот-

но пожирает все, что ему бросают. Оно

—

пьяница и не пе-

реставая пьет с утра до ночи.

Королевское-Вето так же робок, как заяц, глуп, как страус;

в конце концов, это большое животное, о котором природа

жалеет, что создала его'.

Его прокорм стоит приблизительно от двадцати пяти до трид-

цати миллионов в год. <...>

Ему от 34 до 36 лет. Оно родилось в Версале, и ему дали

кличку Людовик XVI

462

Отсутствие хвоста в описании означает импотенцию (муж-

ской половой орган называется, как и хвост, — queue). Речь

nh'Lr

ffimdit

awmlM

ffia

Lant ^Vm:

а «иг

Sengf(tukr

Si grm,

(ju'd €fi en mt /лфт tc rtytcm

rmvrhf.

mJm pirn

(fu'm jaiir

«Ах, проклятое животное!». Анонимная карикатура

fanulk

Cociwm

лmm&f 'Ъагц £ € fable

famille

des

cochons ramenee dam

1 etable», caricature

anonvme.

4kl

«Семья свиней, возвращенная в стойло» (1792).

Анонимная карикатура

732 Л/. Ямпольсгсий. Физиология символического. Книга 1

в данном случае идет о распространенном мотиве короля-

кастрата, о котором еще будем говорить.

Другой текст был напечатан в «Отце Дюшене» Эбера:

Я знаю, что это поганое Вето

—

прожорливое животное, ко-

торое хотело бы все сожрать, но чем больше его аппетит, тем

больше оно нуждается в диете. Только уже поздно, нужно

выждать несколько дней; свинья подохнет от перекорма у себя

на соломе. Как жила, так и сдохнет

463

И, наконец, приведу также цитированное Дюпра предло-

жение некоего гражданина Ромо об учреждении празднеств

в честь казни короля:

21 января будет отмечаться Головой или ухом свиньи, которые

в память о радостном дне, когда вероломный Людовик XVI

пал и освободил нас от своего омрачающего присутствия,

будет подавать к столу каждый отец семейства. <...> Пусть же

каждый из нас в силу своих материальных возможностей

обзаведется куском и съест его в подражание английским

патриотам, отмечающим день обезглавливания их короля

Карла II (sic) поеданием телячьей головы

464

Тексты эти, как и карикатуры, — примеры революцион-

ного кощунства, радикального профанирования королевского

мистицизма. Но есть в навязчивости метафоры и в некото-

рых ее особенностях нечто большее, чем простая антимонар-

хическая пропаганда. Попытки интерпретации метафоры,

предпринятые Дюпра, а затем Антуаном де Беком, не идут

дальше очевидного — карнавального переворачивания соци-

альных иерархий, темы импотенции, обжорства, нечистот и

неотвратимого заклания свиньи. Всестороннее исследование

мифологии свиньи в европейской религиозной и политичес-

кой истории, предпринятое Клодин Фабр-Вассас, позволяет,

однако, подойти к этой метафоре иначе и по-новому понять

ее смысл.

Аналогии между свиньёй и человеком имеют очень древ-

ние корни и уходят в представления о странном родстве (в

том числе и анатомическом) между свиньями и людьми. Одно

из проявлений этого родства выражалось в мотиве проказы.

Связь проказы со свиньями в поверьях широко засвидетель-

ствована. Считалось, что мясо свиней легко подвергается за-

ражению и порче. Прокаженным запрещалось поэтому быть

мясниками. Люди верили, что неумеренно поглощаемая сви-

Часть 3. Политическая теология и конец суверена 7 1 3

нина могла вызвать проказу просто потому, что она легко

загнивала.

Устойчивая ассоциация свиньи с прокаженным устанав-

ливала между ними странные параллели. Проказа якобы могла

вызываться развратом, инцестом или сношением с женщиной

в период менструации. Прокаженным и свиньям в равной

мере приписывалась сексуальная невоздержанность. Отсюда

характерный мотив кастрации боровов и больных проказой.

Любопытно, что кастрация детей (из них вырастали знаме-

нитые певцы-кастраты) и свиней осуществлялась в Италии

одним и тем же человеком, называвшимся norcini, от имени

местечка Norcia недалеко от Ассизи

465

Когда гражданин Ромо предлагал отмечать 21 января по-

еданием свиного уха, он явно отсылал к широко известному

поверью, согласно которому признаки проказы прежде всего

проявляются на ушах. Таким признаком была, например,

утрата мочки уха. Считалось, что прокаженные прячут уши,

а при проверке свиней на рынках своего рода «инспектор» —

langueyeur — разрезал кончик свиного уха, оставляя на нем

знак.

Подпись под карикатурой «Ах, проклятое животное!» пря-

мо отсылает к этому мотиву: «Мне стоило стольких трудов

откормить его, он такой жирный, что стал прокаженным

(ladre)». Дюпра комментирует:

Появление прилагательного «ladre» удивительно, оно не фи-

гурирует среди обычных оскорблений, направленных против

Людовика XVI; оно происходит от слова «lazarus», имени,

данного бедному Лазарю, покрытому язвами, которые лиза-

ли собаки

466

В данном случае слово «ladre» — прокаженный — прямо

относится к метаморфозе монарха в свинью, которая ока-

зывается кощунственной версией жертвенного подражания

Христу

467

Как указывает Фабр-Вассас, «свиное ухо», то есть ухо со

следами лепры, превращается в своего рода знак «проклятой

расы» и распространяется не только на прокаженных, но и

на евреев. Считалось, что евреи особенно близки свиньям.

Запрет на использование свинины в пищу интерпретировал-

ся как запрет на поедание родичей, как табуирование своего

рода каннибализма. Еврейки часто уподоблялись свиньям, а

антисемитская иконография начиная с XIII века изображала

евреев с большими ушами, припавшими к сосцам огромной