Ягофаров Д.А. Государство и право: эпохи и лица

Подождите немного. Документ загружается.

логики. Кант подчеркивал, что юрист может справиться с

вопросом о том, что согласуется или не согласуется с

конкретными правовыми предписаниями в виде законов того или

иного общества (государства). Но такой юрист никогда не

сможет справиться с этой задачей, если критерий согласования

связан с категорией справедливости и если он не обратится к

тому, что называется разумом.

Разум, по Канту, есть способность создавать принципы и

правила морального поведения, способность, содержащая эти

принципы и правила в себе в качестве внутреннего априорного

суждения.

Разум, уверен Кант, спонтанно творит для себя собственный

мыслимый порядок – мир определенных идей. К этому миру

разум старается приблизить реальные условия и, сообразуясь с

его (мира идей) параметрами, объявляет необходимыми

соответствующие действия. Данные действия и есть проявление

той способности (той воли), которая в себе самой заключает

закон своего морального бытия. В этом автономно рождающемся

в разуме самоограничении и полагается высшая свобода, и тем

самым в таком самоограничении состоит непререкаемое значение

морального закона.

Таким образом, индивид, по Канту, есть существо, в

принципе способное «стать господином самому себе», а потому

он не нуждается во внешней опеке при осуществлении того или

иного ценностного (морального, этического) или нормативного

(правового) выбора.

Как же понимал Кант собственно право?

Правом Кант называл совокупность таких условий, которые

ограничивают произвол одних по отношению к другим

посредством объективного закона свободы. Иными словами,

право является, по Канту, средством регулирования внешнего

поведения людей. Субъективные мотивы здесь не важны: это дело

морали.

Кант говорил: «Я могу быть принужден другими

совершать те или иные поступки, направленные как средства к

достижению определенной цели, но не могу быть принужден

другими к тому, чтобы иметь ту или иную цель».

131

Другими словами, никто не вправе предписывать человеку,

что он должен думать, ради чего ему жить, в чем ему надо видеть

личное благо и счастье. А тем более нельзя добиваться от него

этого угрозами, силой.

Главное, истинное назначение права в обществе – надежно

гарантировать для морали то социальное пространство, в котором

могла бы беспрепятственно реализоваться свобода индивида. В

этом состоит суть кантовской идеи о моральной подоплеке и

моральной обоснованности права.

Осуществление права, полагал Кант, требует того, чтобы

оно было общеобязательным. Как же достигается эта всеобщая

обязательность права? Единственный способ для этого –

наделение права принудительной силой. А иначе нельзя заставить

людей соблюдать правовые нормы, нельзя воспрепятствовать их

нарушению и восстановить нарушенное. Если право не наделить

принудительной силой, то оно окажется не в состоянии

выполнить свою роль в обществе. В этом случае категорический

императив окажется бессильным, лишится своей безусловности.

Вот почему всякое право должно быть принудительным.

Кто же может сообщить праву свойство принудительности?

Это может сделать только государство – исконный и первичный

носитель принуждения. Кант был убежден, что именно

государственность обусловливает бытие нравственного закона.

Так в учении Канта соединяются этика, право и государство.

Под государством Кант понимал множество людей,

подчиненных правовым законам. Необходимость государства он

связывал вовсе не с практическими, т.е. чувственно осязаемыми,

индивидуальными, групповыми и общими потребностями членов

общества. Необходимость эта всецело связана с категориями,

которые принадлежат полностью рассудочному,

умопостигаемому миру. Отсюда Кант сделал вывод: на

государстве нет бремени забот о материальной обеспеченности

граждан, об удовлетворении их социальных и культурных нужд,

об их труде, здоровье, просвещении и т.д. Человек (индивид) сам

должен заботиться о своем благополучии, призывая государство

лишь в качестве условия и средства обеспечения своей

безопасности и возможности самостоятельно удовлетворить свои

потребности и интересы. Тем самым он подчеркивал, что у

132

государства, как и каждого индивида, тоже имеются свои

потребности, интересы, блага, которые должны защищаться.

В то же время понимание блага государства у Канта имеет

свою специфику. По Канту, благо государства составляет вовсе

не решение названных задач защиты интересов индивидов. Под

благом государства философ понимает состояние наибольшей

согласованности конституции с принципами совершенного

права, к чему обязан стремиться разум при помощи

категорического императива.

Выдвижение Кантом данного тезиса о благе и назначении

государства, суть которых в совершенном праве, в максимальном

соответствии устройства и режима государства принципам права,

позволяет отнести его к главным создателям концепции

«правового государства».

Кант постоянно подчеркивал насущную необходимость для

государства опираться на право, ориентироваться в своей

деятельности на него, согласовывать с ним свои акции. То

государство, которое уклоняется от соблюдения прав и свобод, не

обеспечивает охраны позитивных законов, рискует потерять

доверие своих граждан. Люди сознательно будут занимать

позицию отчужденности от такого государства.

Вопрос о происхождении государства Кант рассматривал

почти по Ж. Ж. Руссо. Но при этом он подчеркивал, что речь идет

об идеальном государстве, а не каком-то конкретном. Для него

идеальное государство – то, которое подчиняется принципам

права.

Свой анализ Кант начал с гипотезы естественного

состояния, в котором совершенно отсутствует всякая гарантия

законности. Нравственный долг, чувство уважения к

естественному праву неизбежно побуждают людей оставить это

естественное состояние и перейти постепенно к жизни в

гражданском обществе. Но это – не случайный переход. Актом,

посредством которого изолированные индивиды образуют народ,

т.е. гражданское общество, и тем самым государство, является

договор.

Первое условие такого договора – обязательство любой

организации, создаваемой для внешнего принуждения,

признавать в каждом индивиде лицо, которое без всякого

133

принуждения осознает долг «не делать другого средством для

достижения собственных целей» и способно свой долг

исполнить. При этом не играет сколько-нибудь существенной

роли то, идет ли речь о монархической государственности или о

государственности политически объединившегося народа –

республике.

Общественный договор заключают (могут заключить!)

между собой только морально развитые люди. Поэтому

государственной власти запрещается обращаться с ними как с

существами, которые не ведают морального закона и не могут

сами (якобы по причине нравственной неразвитости) выбрать

правильную линию поведения. Вот почему Кант столь резко

возражал против малейшего уподобления государственной

власти родительской опеке над детьми. Это он отождествлял с

«величайшим деспотизмом».

В соответствии с общественным договором все отдельные

лица, составляющие народ (гражданское общество),

отказываются от внешней свободы для того, чтобы тотчас же

снова ее обрести, однако уже в качестве членов государства.

Индивиды не жертвуют частью принадлежащей им свободы для

более надежного пользования оставшейся частью. Просто люди

отказываются от свободы необузданной, беспорядочной, дабы

найти подлинную свободу во всем ее объеме в правовом

состоянии.

Свобода в рамках правового состояния предполагает в

первую очередь свободу критики. Кант говорил: «Гражданин

государства, и притом с позволения самого государя, должен

иметь право открыто высказывать свое мнение о том, какие из

распоряжений государя кажутся ему несправедливыми по

отношению к обществу».

Большое внимание Кант уделял принципу разделения

властей, заимствованному у Монтескье. Однако, в отличие от

французского мыслителя, он не стал трактовать разделение

властей как идею равновесия ветвей единой государственной

власти. По Канту, всякое государство действительно имеет три

ветви власти, о которых говорит Монтескье:

законодательную (она принадлежит только суверенной

«коллективной воле народа»), исполнительную (она

134

сосредоточена у законного правителя и подчинена

законодательной, верховной власти), судебную (она назначается

исполнительной властью). Но речь все же должна идти не о

равновесии, а о четко установленной их субординации и согласии

между ними; это способно предотвратить деспотизм и

гарантировать благоденствие государства.

Кант не придавал особого значения классификации

государственных форм (форм правления, форм властвования),

хотя тоже – в соответствии с классической триадой – различал

три основные формы: автократию (или абсолютизм),

аристократию и демократию. Кант полагал, что основной

проблемой в плане устройства государства является не форма

правления, а способ, методы управления народом, т.е. то, что

сегодня обычно называется государственным (или политическим)

режимом.

С этой точки зрения Кант различал две формы

государственного правления: республиканскую форму (отделение

законодательной власти от исполнительной) и деспотическую

форму (когда имеет место слияние законодательной и

исполнительной ветвей власти).

Небезынтересно заметить, что Кант не отождествлял

понятия республики и демократии, равно как абсолютизма и

деспотии. Он считал, что самодержавная форма власти вполне

может быть республикой (поскольку в ней обособлены

законодательная и исполнительная власти), а демократия

чрезмерно подвержена трансформации в деспотизм и вполне

может быть с ним совместима. Для Канта наилучшим

устройством государства, которое может быть реально

достижимо, является, по-видимому (прямо об этом он нигде не

говорил), конституционная монархия.

Кант выдвинул положение о суверенитете народа, но при

этом сделал ряд оговорок. В частности, он наложил вето на право

народа обсуждать вопрос о происхождении власти. Кант писал:

«Каково бы ни было происхождение верховной власти,

предшествовал ли ей договор о подчинении или же власть

явилась сначала, а затем уже установился закон, – для народа,

который сейчас находится под владычеством гражданского

закона, все это бесцельные и угрожающие опасностью

135

рассуждения. Закон, который столь священен, что было бы

преступлением хотя бы на мгновение подвергать его сомнению,

представляется как бы исходящим не от людей, а от высшего

законодателя… Существующей законодательной власти следует

повиноваться, каково бы ни было ее происхождение».

Согласно кантовскому пониманию государства, правитель

получает только права, но отнюдь не обязанности. Кант

оспаривал право народа наказывать главу государства, если тот

даже нарушает свой долг перед страной. Он также отрицал право

на восстание, и допускал только легальное и в некоторой степени

пассивное сопротивление существующей власти.

Далее, Кант считал, что индивид может не чувствовать себя

внутренне связанным с государственной властью, не ощущать

своего долга перед нею. Однако внешним образом, формально он

всегда должен выполнять ее законы и предписания. Другими

словами, Кант оправдывает лишь то публичное неповиновение,

которое не дискредитирует государство, ни в коей мере не

ориентировано на ниспровержение существующего

государственного строя. Такое неповиновение выступает, по

Канту, лишь одной из форм борьбы за право, но никак не формой

прямых революционных действий.

Рассуждая о праве, Кант различал три категории:

естественное право, которое имеет своим источником

самоочевидные априорные принципы, позитивное право

(положительное право), источником которого является воля

законодателя, и справедливость, под которой Кант понимал

притязание, не предусмотренное законом, а потому и не

обеспечиваемое принуждением.

Естественное право, по Канту, распадается на две ветви:

частное право и публичное право. Если частное право

регулирует отношения индивидов как собственников, то

публичное определяет взаимоотношения между людьми –

членами политического целого, государства.

Феодальному бесправию и произволу Кант

противопоставлял твердый правопорядок, опирающийся на

общеобязательные законы. Кант порицал юридические

привилегии, проистекающие из обладания собственностью, и

настаивает на равенстве сторон в частноправовых отношениях.

136

Центральным институтом публичного права, по Канту,

выступает прерогатива народа требовать своего участия в

установлении правопорядка путем принятия конституции,

выражающей его волю. Иначе говоря, это прогрессивная для того

времени демократическая идея народного суверенитета. Одна из

главных составляющих данной идеи – мысль о том, что каждый

индивид сам знает, какими должны быть акции власти по его

делу, и способен самостоятельно определить их требуемое

содержание, не дожидаясь подсказок со стороны.

Верховенство закона (здесь Кант продолжал идеи Руссо)

обусловливает свободу, равенство и независимость всех граждан

в государстве, понимаемом как организация совокупного

множества людей, связанных правовыми законами. Но Кант все-

таки проявлял известную осторожность, выдвигая идею

народного суверенитета, указывая, что он не имеет в виду

действительно широкую, «неурезанную» демократию. Для

подтверждения этого своего тезиса он предлагал разделить всех

граждан государства на две группы: активных и пассивных

(последние лишаются избирательных права). К пассивным, в

частности, он относил главным образом низы общества, т.е. тех,

кто способен лишь выполнять приказы других.

Наконец, Кант понимал и признавал, что по мере развития

общества наступает пора изменять, трансформировать (т.е.

реформировать) политико-юридические учреждения. Но

производить такие изменения надо исключительно путем

неторопливых, плановых реформ сверху и ни в коем случае не

методами вооруженной борьбы, которая ввергает народ в хаос

анархии и преступления. В связи с этим Кант по праву считается

одним из самых ранних и типичных идеологов социального

реформизма.

Гегелевское учение о государстве и праве

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 – 1831) ––

гениальный немецкий мыслитель, один из основоположников

диалектического метода познания. Его творчество – заметная

веха в становлении как современной философии, так и политико-

правовой мысли.

137

К основным трудам Гегеля по проблемам государства и

права относятся: «Конституция Германии», «О научных

способах исследования естественного права, его месте в

практической философии и его отношении к науке о

позитивном праве», «Философия права».

Особое место среди этих произведений занимает,

безусловно, «Философия права». В этом фундаментальном труде

наиболее полно и целостно изложено учение великого философа

о государстве и праве. Философия права – это органическая и

важнейшая часть вообще всей философской системы Гегеля.

Прежде всего, нельзя не обратить внимания на специфику

философской платформы гегелевского политико-правового

учения.

Квинтэссенцией всей философии Гегеля выступает идея о

развивающемся духе, в котором воплощается все то внутреннее и

внешнее, что характеризует человеческий разум и бытие

человечества. Этот дух проходит три ступени своего

диалектического развития:

 ступень субъективного духа (антропология,

феноменология, психология);

 ступень объективного духа (право, мораль,

нравственность);

 ступень абсолютного духа (искусство, религия,

философия).

В контексте такого понимания развития человечества и его

основных социальных институтов будет уместным подчеркнуть

следующие особенности учения Гегеля о государстве и праве:

1. Государство, право, общество в целом Гегель относил к

сфере объективного духа. Это означает, что общество и его

важнейшие институты – государство и право – существуют

объективно, т.е. обнаруживаемы внешне и образуются во

внешней среде.

2. Политико-правовая теория Гегеля, разработанная им как

философия права, есть именно философское учение об

объективном духе.

Свою главную задачу Гегель видел в необходимости научно

познать государство и право, а не указывать, какими они должны

138

быть. Задача философа, считал он, – постичь сущность

государства и изобразить его как нечто внутренне разумное.

Гегель утверждал, что «наука о праве есть часть философии.

Поэтому она должна развивать идею, представляющую собой

предмет разума, из понятия или, что то же самое, наблюдать

собственное имманентное развитие самого предмета».

Что еще характерно для гегелевской методологии познания

права и государства? В отличие от юриспруденции, которая

изучает юридические законы (позитивное право), философская

наука о государстве и праве призвана, по Гегелю, постигать

мысли, лежащие в основании права, – мысли, которые

объективируются в понятиях и категориях.

Учение Гегеля о праве. В чем же суть гегелевского анализа

права?

В сфере объективного духа свобода впервые приобретает

форму реальности, наличного бытия в виде государственно-

правовых формообразований. Дух выходит из своей

субъективной формы, объективируется и познает внешнюю

реальность своей свободы. Иными словами, объективность духа

входит в свои права. В «Философии права» Гегель как раз и

освещает формы объективно свободного духа в виде

осуществления понятия права в действительности. А поскольку

реализация понятия в действительности, по Гегелю, есть идея, то

и предметом философии права оказывается идея права –

единство понятия права и его осуществления, наличного бытия.

Здесь уместно вспомнить знаменитую формулу Гегеля: «Что

разумно, то действительно; что действительно, то разумно».

Под действительностью Гегель понимал не все существующее, а

лишь необходимое и существенное в нем.

Идея права, которая и есть не что иное, как свобода,

развертывается в гегелевском учении в мир государства и права,

а сфера объективного духа предстает как идеальная

государственно-правовая действительность.

Какое же содержание вкладывал Гегель в понятие «право»?

Право, по Гегелю, состоит в том, что наличное бытие вообще

есть наличное бытие свободной воли. Свобода, считал Гегель,

составляет субстанцию и основное определение воли. Причем

139

речь здесь идет о развитой, разумной воле, которая свободна.

Такое толкование связано с тем, что мышление и волю Гегель

трактовал не в плане психологии, т.е. не как различные

способности человека, а лишь как два способа одной и той же

способности мышления; только один (мышление) есть

теоретический способ, другой же (воля) – практический способ.

Понятие «право» употребляется Гегелем в следующих

основных значениях:

 право как свобода («идея права»);

 право как определенная ступень и форма свободы

(«особое право»);

 право как закон («позитивное право»).

Право как свобода. На ступени объективного духа, где все

развитие определяется идеей свободы, понятия «свобода» и

«право» выражают собой единый смысл. Отношения свободы и

права опосредуются через диалектику свободной воли.

Особое право. Особое право у Гегеля есть осуществленная

свобода, представляющая собой иерархическую лестницу

«особых прав» (от абстрактных до конкретных форм особого

права). Каждая ступень самоуглубления идеи свободы, т.е.

конкретизации понятия права, есть определенное наличное бытие

свободы (свободной воли), а значит, и «особое право». Эти

«особые права» даны исторически и хронологически

одновременно; они ограничены, соподчинены и могут вступать

во взаимные коллизии.

На вершине иерархии «особых прав» стоит право

государства (государство как правовое образование, как наиболее

конкретное право). Ниже по лестнице – «особые права»

личности, семьи, общества. Но все эти «особые права» даны в

реальности одновременно, и все они вовлечены в разнообразные

коллизии. Однако окончательно истинно лишь право

ступени по отношению к праву нижестоящей ступени.

Право как закон. Это – одно из «особых прав».

Превращение права в себе (т.е. права, взятого в своем

объективном наличном бытии) в закон путем

законодательствования придает праву свойства всеобщности и

140