Толстой В.С. Гражданское информационное право

Подождите немного. Документ загружается.

быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в

целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных

интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Здесь также необходимо вспомнить утратившую силу с 1 января 2008 г. ст. 138 ГК: в

случаях и в порядке, которые установлены законом, признается исключительное право

(интеллектуальная собственность) гражданина на результаты интеллектуальной

деятельности.

Верховный Суд РФ пришел к выводу о том, что: 1) право патентного ведомства

принимать подзаконный нормативный акт, регулирующий порядок подачи заявки на

изобретение и порядок оформления патента, не включает в себя право устанавливать

ограничения прав автора изобретения, не предусмотренные самим законом; 2) независимо

от того, имеет или не имеет автор изобретения право собственности на него, право на

присвоение ему названия ограничено может быть только федеральным законом.

Вопрос, однако, в том, относится ли право на присвоение специального имени

изобретению к разряду прав и свобод, установленных в главе 2 Конституции, и возможно

ли ограничение права, которого не существует?

Верховный Суд РФ применил также аналогию права. Он констатировал, что в

соответствии с ч. 3 ст. 6 Закона РФ от 9 июля 1993 г. "Об авторском праве и смежных

правах" автор имеет право на название произведения. Правоотношения, возникающие по

поводу авторства на изобретение, по существу сходны с авторскими правоотношениями, в

связи с чем право автора присвоить изобретению свое имя, хотя прямо не предусмотрено,

можно признать по аналогии.

Сразу следует заметить, что аналогия права вряд ли может быть применена тогда,

когда имеется специальный закон (в данном случае действовал Патентный закон),

регулирующий соответствующие отношения и не предусматривающий право автора

изобретения на специальное наименование своего детища.

В ходе судебных прений представители Российского агентства по патентам и

товарным знакам и Министерства юстиции РФ указали на то, что оспариваемые Правила

разработаны Роспатентом в соответствии с полномочиями, предоставленными ему

Патентным законом, соответствуют международному стандарту ВОИС ST.15

"Руководство по составлению названий изобретений в патентных документах" и

способствуют повышению информативности названий изобретений. Наличие же в нем

личных имен, аббревиатур и некоторых других элементов не служит целям

идентификации изобретения, и они не должны упоминаться в его названии. Верховный

Суд РФ признал эти доводы несостоятельными.

Надо полагать, у патентного ведомства имеются какие-то более серьезные доводы в

пользу своей позиции. Иначе оно не стало бы выражать ее в новых правилах. В Правилах

составления, подачи и рассмотрения заявок на выдачу патента на изобретение (в ред.

Приказа Роспатента от 11 декабря 2003 г.) предусматривается (подп. 10 п. 3.2.3): "В

названии изобретения не рекомендуется использовать личные имена, фамильярные

наименования, аббревиатуры, товарные знаки и знаки обслуживания, рекламные,

фирменные и иные специальные наименования, наименования мест происхождения

товаров, слова "и т.д." и аналогичные, которые не служат целям идентификации

изобретения". Правда, выражение "не рекомендуется" дает основание думать, что просьба

автора о специальном названии может быть и удовлетворена.

При решении данного вопроса надо иметь в виду, что по поводу своего изобретения

автор вступает в два ряда отношений. Одно направление - гражданско-правовые

отношения с автономными и независимыми субъектами. Здесь автор, передавая другим

лицам свой продукт интеллектуального труда, вправе ставить вопрос о включении в

договор (или иным способом зафиксировать) условия о том, чтобы при упоминании его

детища оно называлось специальным именем, выбранным автором. Другое направление

отношений - с государством, которое в обмен на включение автором своего достижения в

научно-технический потенциал общества (когда он подает заявку на получение патента)

принимает права автора на изобретение под свою защиту. Другой сатисфакции автору со

стороны государства не предоставлено. Поскольку нормами о защите изобретений не

предусмотрено право автора давать своему достижению специальное название, значит, у

автора нет такого права.

Законодательное признание прав на авторство и на имя, а также активная защита их -

добрая воля государства. Эти права не присущи личности автора от рождения.

Сознательный выбор государством объектов, по поводу которых оно вступает в

своеобразное соглашение с авторами, проявляется также в том, что оно отбирает

творческие результаты, которые заслуживают особого признания и защиты, поскольку

они имеют существенное прикладное значение для общества.

Последнее выражение позиции государства по этому поводу - п. 5 ст. 1350 ГК,

который устанавливает, что не являются изобретениями открытия; научные теории и

математические методы; решения, касающиеся только внешнего вида изделий и

направленные на удовлетворение эстетических потребностей; правила и методы игр,

интеллектуальной или хозяйственной деятельности; решения, заключающиеся только в

предоставлении информации (здесь упомянуты и программы для ЭВМ, права по поводу

которых защищаются авторским правом). Согласно п. 4 ст. 1349 ГК не могут быть

объектами патентных прав решения, противоречащие общественным интересам,

принципам гуманности и морали, в частности способы клонирования человека; способы

модификации генетической целостности клеток зародышевой линии человека;

использование человеческих эмбрионов в промышленных и коммерческих целях.

Конечно, создатель идеи сам может зафиксировать факт своего авторства, изложив

ее письменно или объективировав иным способом. Ведь согласно п. 3 ст. 1259 ГК

авторские права распространяются как на обнародованные, так и на необнародованные

произведения, выраженные в какой-либо объективной форме, в том числе - письменно

или устно (в виде публичного произнесения, публичного исполнения и иной подобной

форме), в форме изображения, звуко- или видеозаписи, в объемно-пространственной

форме.

Трудность для создателя продукта состоит в том, что авторское право (согласно п. 5

той же статьи ГК) не распространяется на идеи, концепции, принципы, методы, процессы,

системы, способы, решения технических, организационных или иных задач, открытия,

факты, языки программирования. Его права распространяются только на информацию,

сведения, на текст, а не на то содержание, которое в информации выражено. Это значит,

что любой читатель (слушатель, зритель) может по-своему изложить содержание идеи,

теории и т.п. и право на такое изложение будет защищено авторским правом.

Признание за автором первого выражения идеи широко применяется в мировой

практике. История науки признает первенство открывателей. Приоритет в

формулировании теорий, аксиом, теорем, уравнений, формул Пифагора, Архимеда,

Лобачевского, Мечникова, Павлова, Попова, Максвелла, Планка и многих других

зафиксирован именно подобным способом и редко оспаривается. Такое признание

авторства обеспечено. Но в литературных публикациях определенно защищается

информация именно как система знаков. Хотя при этом надо отметить новацию п. 7 ст.

1259 ГК, которая устанавливает, что авторские права распространяются на персонаж

произведения, если по своему характеру он может быть признан самостоятельным

результатом творческого труда.

Из всего сказанного следует, что круг информационных объектов, которые могут

находиться в собственности, достаточно широк и далеко не все они - результат

интеллектуальной деятельности. Из множества продуктов творческого труда лишь

небольшая часть (это косвенно признает и раздел VII ГК) попадает в разряд продуктов

интеллектуальной деятельности. Да и грань, отделяющая интеллектуальную

собственность от иных информационных объектов, прозрачна и весьма подвижна.

Проведенный анализ показывает, что описание права собственности на информацию

вполне возможно в терминах, применяющихся к праву собственности на вещь (именно в

терминах, а не в правилах!). Это не ведет к отождествлению информации и вещи.

Сходство между правами на тот и другой объект обусловлено тем, что в обоих случаях

закреплена монополия обладателей информации и обладателей вещей на принадлежащее

им имущество, воплощенное в разных материальных формах.

Содержание права собственности (естественно, приходится еще раз оговориться, что

ГК в соответствующих случаях называет права исключительными) на отдельные

информационные объекты отличается существенными особенностями. По этому признаку

их можно разделить на три вида.

1. Объекты, в отношении которых собственник имеет все три правомочия - владения,

пользования и распоряжения. К этому виду относится всякая информация, которую

приобретатель удерживает от внимания всех других лиц.

2. Объекты, в отношении которых собственнику принадлежат два правомочия -

пользования и распоряжения, поскольку они доступны неопределенному кругу лиц и тем

самым находятся в их обладании (опубликованные литературно-художественные

произведения, запатентованные изобретения и т.д.).

3. На некоторые объекты собственнику принадлежит только право пользования, да и

то в ограниченном объеме, как, например, на фирменное наименование (п. 2 ст. 1474 ГК)

или наименование места происхождения товара (п. 4 ст. 1519).

§ 5.6. Защита права собственности на информацию

Защита права собственности на информацию представляет собой обеспечение

собственнику доступа к ее использованию и распространению, возможности устранить

препятствия к пользованию, а также угрозы применения невыгодных последствий к

нарушителю этого права. Правда, приходится оговориться: некоторые авторы не

признают монополию на информацию субъективным правом. Поскольку права нет, то оно

не защищается. Защищается только фактическая монополия. С таким логическим

силлогизмом согласиться нельзя. Если есть монополия, защищаемая на основе норм

законодательства, то она и является субъективным правом. Ведь в теории почти не

оспаривается тезис о том, что субъективное право - признанная законом мера возможного

поведения.

Значит, нормы ГК о защите гражданских прав (прежде всего ст. 12) подлежат

применению и в случае нарушения субъективного права собственности на информацию. В

отношении объектов интеллектуальной собственности этот вывод следует

непосредственно из нормы п. 1 ст. 1250 ГК, хотя ст. ст. 1251 - 1254 ГК вводят ряд

дополнительных способов защиты прав интеллектуальной собственности.

При рассмотрении вопроса о защите права на информацию приходится считаться с

тем, что данный объект имеет ряд специфических свойств. Специфика, как указывалось,

состоит в том, что информация может быть объектом права, если она распознаваема для

других (помимо собственника) субъектов, т.е. обозначена словами, рисунками,

чертежами, с помощью звуковых или электромагнитных сигналов либо иным способом,

понятным другим лицам. Если нет обозначения и сообщения такими средствами, значит,

нет и информации. Применительно к вещам этой проблемы не возникает, поскольку вещи

(в том числе электрическая и тепловая энергия) существуют только в объективированном

виде.

Право на информацию, если она инкорпорирована в вещах, может быть защищено

одновременно с защитой права собственности на вещь. В связи с этим по отношению к

информации могут быть применены и такие способы защиты, как негаторные требования,

виндикация, реституция.

Отличительные особенности информации дают возможность разнообразить способы

нарушения прав на нее. Современные технические средства позволяют сканировать

(фотографировать, проводить аудио- и видеозапись, копировать данные и т.д.), даже не

проникая в пределы автономии гражданина или юридического лица. Защиту против

такого проникновения осуществляет прежде всего сам собственник с использованием

технических устройств - экранирование, подавление помех, заграждения по периметру

своей территории или помещений и т.д. При обнаружении факта сканирования можно

защищаться, предъявив требование о прекращении действий, нарушающих право на

информацию, либо о восстановлении прежнего положения.

§ 5.7. Классификация прав собственности на информацию

Объекты права собственности на информацию по своей природе отличаются

большим разнообразием.

Можно отметить некоторую аналогию с правом собственности на вещи: свойства

объекта заметно влияют на отношения, которые складываются по поводу объектов, а это

неизбежно отражается на правах и обязанностях участников правоотношений.

Законодатель вынужден учитывать данное обстоятельство, а потому отношения по поводу

отдельных групп информационных объектов регулируются нормами, составляющими

отдельные институты.

К настоящему времени сложилось значительное число правоотношений, связанных с

отдельными видами информационных объектов. Ниже рассматриваются права на

результаты интеллектуальной деятельности - на произведения науки, литературы и

искусства и смежные с ними права, изобретения, полезные модели и промышленные

образцы, права на имя и на обозначение, право на товарный знак. Наряду с ними

законодатель выделяет права на наименование мест происхождения товаров, на

топологию интегральных схем, селекционные достижения и некоторые другие, не

рассматриваемые в данной работе.

Глава 6. ОТДЕЛЬНЫЕ ВИДЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА ИНФОРМАЦИЮ

§ 6.1. Право интеллектуальной собственности

6.1.1. Формирование терминологии

Термины "интеллектуальная собственность" и "право интеллектуальной

собственности" используются в законодательстве и литературе. В частности, об охране

интеллектуальной собственности говорится в ч. 1 ст. 44 Конституции РФ. Пункты 1 и 2 ст.

1225 ГК предоставляют интеллектуальной собственности правовую охрану. Вместе с тем

приходится констатировать, что в принятом недавно разделе VII ГК к продуктам

интеллектуальной деятельности данный термин практически не применяется.

Показательна оценка этого факта Э.П. Гавриловым. Он констатирует: п. 2 ст. 1225

ГК повторяет вторую фразу, содержащуюся в ч. 1 ст. 44 Конституции РФ. И делает вывод:

"Помещение данной фразы в Конституцию РФ вполне обоснованно. Повторение этой

фразы в ГК РФ лишено смысла. Этот пункт не несет правовой нагрузки" <72>.

--------------------------------

<72> Гаврилов Э.П., Городов О.А., Гришаев С.П. и др. Комментарий к

Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть четвертая. М., 2007.

С. 6.

Такое признание одного из ведущих представителей в области права

интеллектуальной собственности показательно: некоторые нормы раздела VII ГК не

основаны на нормах Конституции (потому-то их повторение в ГК и лишено смысла).

Тогда надо было бы обосновать фразу на следующей странице: "Собственно говоря,

нормы раздела VII ГК РФ представляют собой полную реализацию содержащегося в

Конституции РФ указания, что интеллектуальная собственность должна охраняться

законом" <73>. В том-то и дело, что в ГК защищаются права, которые имеют другое

название и содержание по сравнению с теми, которые предусмотрены Конституцией РФ.

--------------------------------

<73> Там же. С. 7.

Нетрудно предположить, что такая странная позиция составителей раздела VII ГК

является следствием сформировавшейся в литературе точки зрения, согласно которой

термин "собственность" к продуктам интеллектуальной деятельности неприменим ни в

каком виде. Подобный взгляд нельзя признать обоснованным.

Та же позиция, сформировавшаяся в литературе, была выражена в прежней редакции

ст. 128 ГК, которая, перечисляя объекты гражданских прав, информацию и результаты

интеллектуальной деятельности называла отдельно, хотя правильно было бы указать, что

объектами гражданских прав является "информация, в том числе результаты

интеллектуальной деятельности". Законодатель в последних изменениях, внесенных в ГК,

пошел еще дальше: из ст. 128 ГК вообще исключен термин "информация". Этот шаг надо

признать по меньшей мере странным в наше время, когда информация во всех ее

проявлениях играет в гражданском обороте все более значимую роль.

Отнесение продуктов интеллектуального труда к информационным объектам хотя и

не очень распространено, но тем не менее имеет место.

Как известно, в Доктрине информационной безопасности Российской Федерации,

утвержденной Президентом РФ 9 сентября 2000 г., первой составляющей национальных

интересов России в информационной сфере названы соблюдение конституционных прав и

свобод человека и гражданина в области получения информации и пользования ею,

обеспечение духовного обновления России, сохранение и укрепление нравственных

ценностей общества, традиций патриотизма и гуманизма, культурного и научного

потенциала страны. Для достижения этой цели в качестве первоочередной ставится задача

укрепить механизмы правового регулирования отношений в области охраны

интеллектуальной собственности.

Вполне логично, что в разделе VII ГК не удается избежать признания продуктов

интеллектуальной деятельности одним из видов информации. Так, ст. 1465 ГК определяет,

что "секретом производства (ноу-хау) признаются сведения любого характера

(производственные, технические, экономические, организационные и другие), в том числе

о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере...". Сравним

это определение с определением ст. 2 Закона об информации 2006 г.: "Информация -

сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления", чтобы убедиться

в том, что секрет производства - разновидность информации. Так его и определяют в

комментариях к части четвертой ГК <74>.

--------------------------------

<74> Гаврилов Э.П., Городов О.А., Гришаев С.П. и др. Комментарий к

Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть четвертая. М., 2007.

С. 632 - 633; Постатейный научно-практический комментарий к части четвертой

Гражданского кодекса Российской Федерации / Ред.: Ю.А. Дмитриев и А.А. Молчанов. В

2-х книгах. Книга 2. М., 2008. С. 640 - 641; Зенин И.А. Комментарий к Гражданскому

кодексу Российской Федерации, части четвертой. М., 2008. С. 435.

В литературных публикациях законодательство об интеллектуальной собственности

(в частности, авторское и патентное право) иногда относят к информационному <75>, а

результаты интеллектуальной деятельности признают видом информационных ресурсов

<76>.

--------------------------------

<75> Копылов В.А. Информационное право. Учебник. 2-е изд. М.: Юристъ, 2002. С.

148 - 149; Ливадный Е.А. Ноу-хау как результат интеллектуальной деятельности и

информация // КонсультантПлюс. 2006.

<76> Копылов В.А. Указ. соч. С. 47. Гражданское право. Учебник. В 3 т. Т. 1 / Отв.

ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. М., 2004. С. 276. Постатейный научно-практический

комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации. В 2-х

книгах. Кн. 1. М., 2008. С. 36.

Нормы части раздела VII ГК вернулись к формулировкам недавнего прошлого и

устанавливают, что обладатели прав на продукты интеллектуальной деятельности имеют

исключительное право (см., например, ст. ст. 1229, 1233, 1270, 1352, 1466), наряду с

некоторыми иными правами.

Если следовать логике антипроприетаристов, то лишь люди творческих профессий

занимаются интеллектуальной деятельностью. Труд всех других вроде бы не связан с

умственными усилиями и продукт их труда не является интеллектуальным. Возможно,

выполнение повторяющихся операций не требует значительных усилий ума, но любой

труд любого человека требует умственных усилий.

Теоретикам права интеллектуальной собственности это понятно. Потому они, с

одной стороны, стремятся всеми средствами отделить продукты интеллектуального труда

от других информационных продуктов (вплоть до того, что не признают информацию в

качестве объекта гражданских прав, - см. новую редакцию ст. 128 ГК), а с другой -

максимально широко расширяют то множество объектов, которое причисляют к

интеллектуальным.

Показательна в этом смысле гл. 75 ГК, в особенности ст. 1465, которая к секретам

производства относит сведения любого характера, перечень которых открыт.

Столь широкое определение секрета производства невольно наводит на мысль о том,

что составители ГК намереваются компенсировать исключение из ст. 128 ГК термина

"информация" и определить секреты производства максимально широко. Одно лишь

указание в определении, что это "сведения любого характера", дает основание сделать

такой вывод. Но тогда норма ст. 1465 ГК: 1) не соответствует общепринятому

определению секрета производства (ноу-хау), 2) все равно оставляет за пределами этой

дефиниции значительные пласты сведений, которые являются предметом гражданских

правоотношений и потому нуждаются в защите со стороны ГК, но такой защиты пока не

имеют.

Не являются секретами производства и тем самым интеллектуальным продуктом (в

смысле норм раздела VII ГК) приказы по личному составу, трудовые договоры,

аналитические данные о состоянии трудовой и технологической дисциплины и т.п., для

которых установлен режим конфиденциальности. Нельзя отнести к ноу-хау придуманные

(и скрываемые от других) научным работником методы поиска литературных источников,

что очень важно в современном бурном и широком потоке научных и околонаучных

публикаций. Не относятся к ноу-хау знание о местах любительской рыбалки. Перечень

таких секретов можно продолжать достаточно долго. Граждане располагают множеством

видов информации, которые не являются секретом производства. Достаточно упомянуть

персональные данные, перечень которых содержится в п. 1 ст. 3 Федерального закона от

27 июля 2006 г. "О персональных данных".

Конституция в части 1 ст. 8, части 1 ст. 34, части 1 ст. 35 признает право частной

собственности каждого на свое имущество, а ГК при введении терминологических

новшеств уходит от признания и полномасштабной защиты такого права.

К интеллектуальным принято причислять продукты, которые являются предметом

прав, смежных с авторскими. Нет сомнений, что имеются все основания считать

творческим труд исполнителя. Его работа весьма схожа с деятельностью переводчика или

создателя производного произведения. Но к объектам права интеллектуальной

собственности закон относит и фонограмму (ст. 1322 ГК), и сообщение в эфир или по

кабелю радио- или телевидения (совокупности звуков и (или) изображений или их

отображений) (ст. 1329 ГК). Изготовление фонограммы и сообщение в эфир - сложная

деятельность, которая требует высокой квалификации. Соответствующая продукция

нуждается в правовой защите. Но нового интеллектуального продукта она не создает. Да

такая задача перед такой деятельностью и не стоит <77>. Значит, права на эти объекты

лишь приравнены к интеллектуальным, хотя в строгом смысле указанного термина они

относятся к иной группе информационных объектов <78>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданское право: В 2 т." (том 1) (под ред. Е.А. Суханова) включен в

информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2004 (2-е издание,

переработанное и дополненное).

<77> Показательны соображения И.А. Зенина (см.: Гражданское право. В 2 т. Том I.

Учебник / Отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд. М., 2003. С. 623, 673).

<78> Суханов Е.А. Гражданское право России - частное право. М., 2008. С. 144.

Законодателю не пришлось бы искать способы устранения несогласованностей, если

бы он не только не исключил из ст. 128 ГК упоминания об информации (как это сделано в

Федеральном законе от 18 декабря 2006 г. "О введении в действие части четвертой

Гражданского кодекса Российской Федерации"), но и ввел в ГК систему общих норм,

признающих и защищающих право на информацию. Приравнивание одних объектов к

другим всегда чревато пробелами, несогласованностями и противоречиями, что наглядно

демонстрируют нормы ГК о праве интеллектуальной собственности.

В п. 2 ст. 1225 ГК установлено, что интеллектуальная собственность охраняется

законом. Естественно предположить, что охрана эта состоит в том, что соответствующему

субъекту предоставляется право интеллектуальной собственности. Логично также

полагать, что регулирование отношений в сфере интеллектуальной собственности,

согласно ст. 1246 ГК также осуществляется путем наделения участников этих отношений

субъективными правами интеллектуальной собственности. Не вспомнить об этом нельзя,

поскольку такое установление содержится в ч. 1 ст. 44 Конституции. Но для составителей

раздела VII ГК упоминание термина "собственность" неприемлемо.

Раздел VII ГК не использует термин "право интеллектуальной собственности" при

характеристике отдельных прав авторов, когда определяет права и обязанности

участников отношений по поводу продуктов интеллектуальной деятельности, но нередко

применяет термин "интеллектуальное право". Так, ст. 1226 ГК устанавливает, что

интеллектуальные права включают исключительное право, являющееся имущественным

правом, а также личные неимущественные права и иные права (право следования, право

доступа и другие). Значит, исключительное право (наряду с другими правомочиями)

входит в содержание интеллектуального права. Судя по содержанию некоторых иных

норм, понятия "интеллектуальное право" и "исключительное право" нередко оказываются

тождественными. Более того, в некоторых нормах предусматривается, что

правообладатель имеет лишь исключительное право.

Значит, оно по содержанию идентично понятию "интеллектуальное право". В ГК об

этом прямые указания отсутствуют. Скорее всего, такое умолчание неслучайно: строго

говоря, трудно квалифицировать в качестве интеллектуальных права публикатора либо

изготовителя фонограмм, права на фирменное наименование и коммерческое обозначение

и другие.

Любопытна аргументация этого нововведения в одной из последних публикаций.

Э.П. Гаврилов отмечает, что новый термин "интеллектуальное право", очевидно, призван

заменить прежний термин "право интеллектуальной собственности". Он видит причину

такого шага законодателя в том, что "прежний термин периодически подвергался критике,

так как в нем содержится слово "собственность", в связи с чем - если исходить из смысла

терминов - право интеллектуальной собственности следовало бы считать разновидностью

права собственности, что, конечно, ошибочно. (Заметим в скобках: считать именно так -

значит ошибаться. Но в последние десятилетия никто и не ошибался. - В.Т.)

На самом деле право собственности имеет своим объектом предметы материального

мира, а право интеллектуальной собственности - нематериальные объекты, в основном

являющиеся нематериальными (творческими) результатами. К ним примыкают и

приравниваются некоторые иные - тоже нематериальные - результаты" <79>. Здесь

пример странной логики рассуждений: термин, используемый в Основном Законе -

Конституции, некоторых авторов не устраивает, и они периодически подвергают его

критике. А потом решили совсем от него избавиться, используя термин

"интеллектуальное право", сомнительный по содержанию, что уже отмечено в литературе

<80>.

--------------------------------

<79> Гаврилов Э.П., Городов О.А., Гришаев С.П. и др. Комментарий к

Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть четвертая. М., 2007.

С. 7.

<80> Постатейный научно-практический комментарий к части четвертой

Гражданского кодекса Российской Федерации / Ред. Ю.А. Дмитриев и А.А. Молчанов. В

2-х кн. Книга 1. М., 2008. С. 32 (примеч.).

Как видно, Э.П. Гаврилов опасается, что возможно смешение двух разных видов

отношений. Аналогичные сомнения высказывает и Е.А. Суханов <81>. Таким образом,

конституционному термину противопоставляются сомнения в квалификации юристов.

Э.П. Гаврилов и Е.А. Суханов довольно четко разграничивают две области отношений,

связанных с вещной собственностью и информационной собственностью. Правда, вторые

результаты труда они относят к числу нематериальных, что (вот это как раз точно!)

ошибочно. Здесь, как и в других публикациях, нет указаний, кто же из современных

авторов и где именно смешивает две разные сферы правового регулирования.

--------------------------------

<81> Е.А. Суханов отмечает, что использование столь неопределенного понятия, как

"интеллектуальная собственность", в регулировании отношений одной из сфер

товарообмена невозможно. "Для юриста оно прежде всего означало близость с основным

вещным правом - правом собственности и соответствующую теоретическую возможность

хотя бы субсидиарного применения к рассматриваемым отношениям вещно-правовых

норм, ни в коей мере не рассчитанных на их регулирование" (Суханов Е.А. Гражданское

право России - частное право. М., 2008. С. 137 - 138).

Непочтительное отношение к конституционным нормам появилось не сегодня. В.А.

Дозорцев ранее писал: употребление термина "интеллектуальная собственность" условно,

оно "вполне обоснованно в политических актах (см., например, ст. 44 Конституции РФ),

но в актах гражданского права, направленных на определение прав и обязанностей, во

избежание недоразумений лучше его избегать, во всяком случае, нужно иметь в виду его

условность" <82>. Конституция - закон непосредственного действия. Она определяет

основные права и обязанности граждан. Она служит критерием для оценки всего

российского законодательства, о чем свидетельствует широкая практика деятельности

Конституционного Суда РФ. Поэтому низводить Конституцию до уровня лишь

политического акта вряд ли оправданно.

--------------------------------

<82> Дозорцев В.А. Интеллектуальные права: Понятие. Система. Задачи

кодификации. Сборник статей. М., 2003. С. 220.

Видимо, Е.А. Суханов последовал совету В.А. Дозорцева и решил просто не

вспоминать о Конституции, когда пишет: "...включение понятия "интеллектуальная

собственность" сначала в Закон "О собственности в РСФСР" 1990 г., а затем и в ст. 128 ГК

(осуществленное законодателем вопреки сопротивлению их разработчиков) в

действительности подтверждает лишь непродуманность такого решения, а вовсе не его

бесспорность" <83>. Продуманность позиции Е.А. Суханова, надо полагать, состоит в

том, что он не стал низводить Конституцию до уровня политического акта и хотя бы в

этой части избежал недоразумений, о которых предупреждал В.А. Дозорцев.

--------------------------------

<83> Суханов Е.А. Гражданское право России - частное право. М., 2008. С. 138.

6.1.2. Субъективное право интеллектуальной собственности

Гражданский кодекс в ряде норм содержит подробное описание сущности

исключительного права. В разделе VII Кодекса правомочие распоряжения

исключительным правом предусматривается, но лишь в качестве составной части

правомочия пользования. Красноречивым примером здесь может служить ст. 1229,

которая в пункте 1 постановляет: "Гражданин или юридическое лицо, обладающие

исключительным правом на результат интеллектуальной деятельности или на средство

индивидуализации (правообладатель), вправе использовать такой результат или такое

средство по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом.

Правообладатель может распоряжаться исключительным правом на результат

интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (статья 1233), если

настоящим Кодексом не предусмотрено иное.

Правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать

другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности или средства

индивидуализации. Отсутствие запрета не считается согласием (разрешением)" (выделено

мной. - В.Т.).

Разрешение использовать продукт интеллектуальной деятельности - один из

способов распоряжения. Собственнику продукта интеллектуальной деятельности

принадлежат правомочия пользования (оно называется исключительным правом) и

распоряжения.

Введение в ГК термина "интеллектуальное право" (ст. 1226) представляется

неоправданным по двум причинам. Во-первых, невольно появляется желание ввести

противостоящий ему термин "неинтеллектуальное право". Во-вторых, поскольку этот

термин распространяется (по замыслу авторов) и на результаты, которые по правовому

режиму лишь приравнены к интеллектуальным, то неизбежно возникает вопрос, в чем

смысл интеллектуальности права, например, на обозначение места происхождения товара:

здесь требуются совсем небольшие умственные усилия для выбора такого обозначения, а

уж правомочия на авторство и на имя в нем полностью отсутствуют. Надо также учесть,

что процедура приравнивания имеет и обратный эффект: сами интеллектуальные права

противопоставляются неинтеллектуальным. Но главное: в этом нет никакой

необходимости. Достаточно ввести в ГК общие нормы о праве собственности на

информацию, а отношения в связи с продуктами творческого труда урегулировать путем

предоставления автору права интеллектуальной собственности (как это вытекает из ст. 44

Конституции).

Из определения упомянутой выше ст. 1226 ГК следует, что в одном понятии

"интеллектуальное право" соединены имущественные, неимущественные "и иные права

(право следования, право доступа и другие)". Такая новация порождает противоречие:

современное законодательство не признает за юридическим лицом способности к

интеллектуальному творчеству, но раз закон допускает, что юридическое лицо может

пользоваться продуктами интеллектуальной деятельности, значит, оно тем самым все-

таки может осуществлять интеллектуальную деятельность. Юридическое лицо - не

фикция, если способно к интеллектуальному поведению.

Кроме того, остается открытым вопрос о том, что происходит с интеллектуальным

правом в случаях, когда у автора остаются лишь неотчуждаемые права, а имущественные

права (владения, пользования и распоряжения) передаются другим лицам, как, например,

при создании интеллектуального продукта в порядке выполнения служебных

обязанностей либо договора подряда. Здесь можно предположить, что оно раздваивается и

разные его части принадлежат сразу двум и более субъектам. Такое удвоение, утроение и

т.д. происходит каждый раз при отчуждении права автором собственности или

предоставлении лицензии на использование своего произведения.

В дальнейшем изложении в соответствии с ч. 1 ст. 44 Конституции и ст. ст. 1225 и

1246 ГК принимается в качестве исходного положение, согласно которому автор продукта

творческой деятельности имеет на него личные неимущественные права и право

интеллектуальной собственности. Право собственности приобретают и наследники,

работодатели в соответствии с правилами законодательства и трудовым договором,

заключенным со своим работником - автором, а также заказчики по договорам на

выполнение подрядных работ.

Право собственности на продукт интеллектуальной деятельности возникает у

приобретателя по договору, если одному (или нескольким субъектам) передаются

имущественные права автора в полном объеме на весь срок действия права (ст. ст. 1233 и

1234 ГК). В противном случае право собственности остается за отчуждателем, а у

приобретателя возникает право пользования (в том числе с возможностью его дальнейшей

переуступки). К собственнику возвращается право пользования после истечения срока,

установленного договором, либо по иным основаниям.

Автору как собственнику результата интеллектуальной деятельности принадлежит

монополия на свой продукт, в соответствии с которой он как собственник своего

имущества имеет правомочия владения, пользования и распоряжения (часть 2 ст. 35

Конституции) <84>. Ему принадлежат также неотчуждаемые личные неимущественные

права.

--------------------------------

<84> Надо вспомнить, что В.А. Дозорцев, И.А. Зенин и др. при интерпретации прав

на результаты интеллектуальной деятельности активно возражают против применения к

этим объектам терминов "право пользования" и "право распоряжения". Законодатель же

вынужден применять именно эти термины, поскольку вводить в оборот другие слова

нецелесообразно. Но надо еще раз подчеркнуть, что применительно к интеллектуальным

продуктам указанные термины имеют существенно иное содержание по сравнению с

правом собственности на вещи.

Рассмотрим содержание субъективного права интеллектуальной собственности.

Правомочие владения принадлежит автору произведения, которое еще не

обнародовано. Правомочие владения имеется также у разработчиков программ для ЭВМ,

составителей баз данных, авторов составных произведений и у других лиц. Если

разработка передана государственным органам для экспертизы и регистрации, то уже

нельзя говорить о том, что разработчик является ее единоличным владельцем. После

опубликования литературно-художественного и иного аналогичного информационного

объекта у собственника прекращается право владения - оно становится доступным всем и

каждому, да к тому же широкий круг субъектов получает возможность безвозмездно или

на платной основе использовать произведение без согласия автора.

Собственник (автор, правопреемник, работодатель, заказчик по договору подряда)

технической разработки (изобретения, полезной модели, промышленного образца) также

имеет правомочие владения. На этой основе он может защищать ее от

несанкционированного доступа других субъектов. Юридическое лицо или