Тарасов Н.Н. Методологические проблемы юридической науки

Подождите немного. Документ загружается.

140 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

ного факта как формы знания об этой действительности. Так, позиция

исследователей, настаивающих на включение в состав правоведения научных

фактов в качестве фрагментов реальной действительности

, может быть

соотнесена с онтологической установкой на отождествление объекта и

предмета правоведения, ведущей к его натуралистическому пониманию.

Критикуя данную позицию, А.Ф.Чер-данцев рассматривает в качестве

научных фактов, составляющих эмпирический базис науки, не сами

«реальные факты», т.е. фрагменты реальной действительности, а формы

достоверных знаний об этой действительности, т.е., по сути дела,

теоретические конструкции реальной действительности

. Тем самым автор, в

отношении данной проблемы, правда, без специального обсуждения,

фактически пользуется конструкцией различения объекта и предмета

юридической науки

В более широком контексте из различения объекта и предмета

юриспруденции следует, например, что правовая система, правовой статус,

правоотношение, правоприменение, типы правового регулирования,

правосознание и т.д. должны рассматриваться как входящие в предмет

юридической науки теоретические конструкции, создаваемые в ходе

научного познания по поводу соответствующих социальных реалий и

соответствующими методами. Поэтому, оперируя в процессе научного

исследования данными понятиями, мы находимся в рамках предмета

юридической науки, поскольку правила такого оперирования задаются не

исследуемой действительностью, а методом науки

. Отсюда, в частности,

следует, что формулируемые правоведами в процессе юридических

исследований утверждения о фактах правовой действительности справедливы

См., напр.: Красавчиков О.А. Советская наука гражданского права.

Понятие, предмет, состав и система. Труды Свердловского юридического

института. Т. 1. Свердловск, 1961. С. 204; Марксистско-ленинская общая

теория государства и права. Основные институты и понятия. С. 25.

См.: Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены... С. 77 и след.

Более того, А.Ф. Черданцев не только различает факт как событие

реальной действительности и научный факт как форму знания, но и ставит

проблему знакового существования научного факта, языка юридической

науки.

Обращения к данной конструкции встречаются и за рамками теории

права. См., напр.: Криминалистика/Под ред. Н.П. Яблокова. М., 1999. С. 15.

«В самом внешнем мире нет, например, теоретического и

эмпирического, хотя и есть аспекты, стороны, которые могут быть отражены

теоретически и эмпирически». Грязин И. Указ. соч. С. 7.

3.1. Объект и предмет юридической науки... 141

именно в предмете науки, а их соотнесение с объектом исследования, как

правовой реальностью, их онтологическая интерпретация - отдельная

проблема

. Такое понимание дает право, в частности, утверждать, что

отождествлять формулируемые юридической наукой законы правового

регулирования с правовой реальностью, равно как напрямую распространять

выводы научных исследований на юридическую практику, нельзя, поскольку

правоведение имеет дело с правовой реальностью опосредованно, через свой

предмет, соединяющий объект и средства его исследования. При этом

оправданно считать, что законы объекта и конструкции предмета науки

находятся, с методологической точки зрения, в отношениях не тождества, а

эвристического соответствия. Отсюда, в правовом исследовании неизбежно

актуализируются проблемы способов обоснования, доказательности,

критериев истинности научного юридического знания и т.д.

Напомним, что для нашего исследования анализируемые точки зрения

продуктивно рассматривать не просто как оппозиционные гносеологические

конструкции, одна из которых, в представлениях современной методологи,

является не адекватной научному познанию, а как различные

методологические установки, подлежащие оценке на возможность их

применения в сфере юриспруденции. В частности, относительно

юридической догмы. Как отмечалось, натуралистическая точка зрения на

процесс познания имеет место в случаях, когда исследование опирается на

систему знаний, исходные положения которой принимаются как абсолютно

бесспорные и рассматриваются как очевидные факты самой

действительности. Именно таким образом строятся размышления на уровне

юриди-

Она возникает в теоретической юриспруденции не сегодня.

«Установленное в пределах наблюдения однообразие отношений между

явлениями носит название эмпирического закона и противопоставляется

закону в научном смысле, или математическому, т.е. необходимому

отношению между явлениями». Тарановский Ф. В. Указ. соч. С. 40. «А

зачастую законы в том виде, в каком они фиксируются в науке,

проецируются на объективную реальность, т.е. те свойства, которые

присущи закону как феномену познания, механически переносятся на

объективные законы. Для решения проблемы определения предмета важно

то, что теория отображает действительность, формулируя законы не

относительно эмпирически данных объектов, а относительно абстрактных

(теоретических) объектов, их систем. Иначе говоря, теория имеет своим

непосредственным предметом системы абстрактных объектов». Козлов В.А.

Указ. соч. С. 29.

142 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

ческого позитивизма, где правовая действительность ограничена

действующим правом, средствами его анализа являются конструкции

юридической догмы, цели же определяются обеспечением задач юридической

практики, а не познанием сущности и законов правовой реальности. Отсюда,

в юридических разработках такого рода сама постановка вопроса о

различении объекта исследования и предмета как создаваемой в процессе

знакового замещения его теоретической модели теряет смысл, поскольку

исследуемый объект- позитивное право, уже существующий как знаковая

система, адекватная характеру решаемых задач, действительно дан правоведу

в непосредственном созерцании. В связи с этим необходимость знакового

замещения такого объекта отсутствует, а юрист мыслит не в концептуальных

схемах, а в терминах и понятиях закона. Таким образом, на уровне

юридического позитивизма исходить из того, что аналитические утверждения

касаются самого позитивного права как объекта исследования и не

нуждаются в последующей практической интерпретации, не только

допустимо, но и вполне оправданно. Данные соображения могут

восприниматься как излишние, с учетом ранее изложенного понимания

юридического позитивизма как сферы интеллектуальной деятельности

правоведов, строго говоря, не являющейся наукой в собственном смысле.

Однако это справедливо только при исходных методологических положениях,

принятых в данном исследовании. В иных контекстах возможны

неодинаковые трактовки вопроса, в частности при рассмотрении его в

некоторых аспектах представлений о постнеклассической научной

рациональности. Например, можно обсуждать, что по отношению к

ценностно-целевым структурам общества юристы предвосхитили

постнеклассическое понимание науки и опередили естествознание минимум

на 500 - 600 лет. Данное обстоятельство позволило, как уже отмечалось,

Г.Дж.Берману утверждать, что право должно рассматриваться как прототип

западной науки, а «юристы схоластической школы создали науку права,

науку скорее в современном западном, а не платоновском или

аристотелевском смысле»

. Однако к данному утверждению исследователя

следует отнестись с определенной осторожностью. Причина в том, что

современная постнеклассическая рациональность, в отличие от классической,

действительно рассматривает науку в системе ценностно-целевых структур

общества, однако это можно рассматривать как

БерманГ.Дж. Указ. соч. С. 153.

3.1. Объект и предмет юридической науки... 143

изменение в стратегиях развития науки, но не как изменение отношения к

методам научного исследования. В отношении методологии познания,

сравнение юриспруденции с естествознанием, как показывалось выше, вряд

ли правомерно. Прежде всего необходимо принимать во внимание

принципиальную разницу в способах обоснования и проверки постулатов.

Рассматривать естественно-научный эксперимент и реализацию

юридических идей как равнозначные способы опытной проверки гипотез -

весьма сильное допущение. Не случайно и сам Г.Дж.Берман спешит ослабить

заявленный тезис. «Что и говорить, это не была точная наука вроде

нынешней физики или химии, она не поддавалась лабораторным опытам,

характерным для многих (пусть и не всех) естественных наук, хотя и

пользовалась собственным видом опытной проверки»

Однако и такое паллиативное истолкование научности не снимает

основных напряжений в позиции автора. Прежде всего, это касается

характеристики западной науки нового времени как сосредоточившейся «на

формулировании гипотез»

. Усматривая основу метода науки в выдвижении

гипотез как способов упорядочения явлений, исследователь, на наш взгляд,

упускает из виду то обстоятельство, что научная гипотеза строится в рамках

предмета исследования, теоретической схемы, «сконструированной» самой

наукой, а не на основании некоторым образом понятой потребности

практики, не по усмотрению исследователя

. Иначе говоря, научная гипотеза

не извлекается из социальной реальности, а формулируется в предмете

правоведения, «упорядочивает» не явления, а знания и поэтому не может

являться результатом практического усмотрения юриста. Следовательно, без

теории и вне теории научная гипотеза невозможна «по понятию». Не

случайно догматическая юриспруденция всегда занималось обоснованием

правовых положений, а не

Там же.

См.: Там же.

«Гипотезы развертываются из основополагающей схемы природы и

вписаны в нее. Эксперимент есть образ действий, который в своей

подготовке

и проведении обоснован и руководствуется положенным в основу законом

и призван выявить факты, подтверждающие закон или отказывающие ему в

подтверждении. Чем точнее спроектирована основная схема природы, тем

точнее очерчена возможность эксперимента. Часто поминаемый

средневековый схоласт Роджер Бэкон никак не может поэтому считаться

предтечей

современного исследователя-экспериментатора, он остается пока еще просто

преемником Аристотеля». Хайдеггер М. Указ соч. С. 45.

144 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

их теоретической концептуализацией и проверкой на истинность в научном

смысле.

В такой логике ставить знак равенства между классической научной

рациональностью нового времени и «наукой схоластов», а значит, и

догматической юриспруденцией, весьма проблематично. Отсюда,

рассматривать прикладные юридико-позитивистские разработки с позиций

научного познания, в том числе относительно объекта и предмета

исследования, в принципе, смысла не имеет. В то же время догматический,

научный и философский подходы к праву в исследовательской практике

нередко реализуются синкретически и в конкретных исследованиях могут

быть выделены только путем методологического анализа. Поэтому

обсуждаемое различение работает, в том числе, как инструмент такого

анализа.

Значение различение объекта и предмета исследования относительно

правоведения в целом, юридической науки как системы может быть

представлено в связи со сложностью права как объекта научного познания и

многоаспектностью юридических исследований.

Считается, что сложность, многогранность права как социального

явления предполагает, что оно, в той или иной степени, исследуется не

только правоведением, но и целым комплексом общественных наук

. Наряду

с этим, и сами юристы весьма активно обращаются к вопросам политологии,

экономической теории, теории управления, занимаются социологическими,

социально-психологическими, антропологическими, информационными и

прочими аспектами права

. При этом можно считать, что все подобные

исследования в той или иной мере раскрывают природу права, его роль в

культуре и обществе. В то же время их содержательное соприкосновение и

пересечение, при недостаточно отчетливом различении объекта и предмета

правоведения, предстает прежде всего как

См., напр.: КеримовД.А. Общая теория государства и права. С. 25.

По убеждению П.М.Рабиновича, многоаспектность права не может

быть теоретически выражена в рамках лишь юридической науки,

представлена в границах ее предмета, а охватывается рядом общественных

наук. Рабинович П.М. Проблемы теории законности развитого социализма

Львов, 1979. С. 34 и след.

В сегодняшних условиях такие исследования получают

дополнительный импульс в связи с поиском новых подходов к праву и

проблемам правового регулирования.

3.1. Объект и предмет юридической науки... 145

проблема «рамок» юридической науки, определенности ее предмета

Отождествление объекта и предмета правоведения, исходящее из тождества

действительности и знания о ней, ведет к натурализации наших

представлений о праве и отношению к его моделям как самой реальности

права. При такой исследовательской установке выход за рамки

господствующей онтологии права может выглядеть выходом за пределы

права как явления. Отсюда, активизация обращений юристов к разного рода

«неюридической» проблематике нередко рассматривается как опасность

потери правоведением своей предметной определенности, «размывания»

границ предмета юридической науки. Высказывая такое отношение к

вопросу, А.Ф.Шебанов считает возможным избежать ее за счет

определенного «самоограничения» правоведения, которое должно состоять в

обращении к «неюридическим» абстракциям только в связи с

действительностью позитивного права и реализацией правовых норм

, т.е.,

по сути дела, с позиций аналитической юриспруденции. Для

В.В.Копейчикова обращение правоведения к вопросам, традиционно

относимым к иным областям знания (философия, экономическая теория,

социология и т.д.), также является выходом за пределы его предмета, которое

автор допускает при условии, что соответствующими науками они

разработаны в степени, недостаточной для исследовательских задач

юристов

. В связи с этим юридическая наука вынуждена заниматься

«неюридическими» проблемами, однако должна обращаться к ним «лишь в

той связи и в том объеме, в каких это необходимо для исчерпывающего,

всестороннего и детального изучения именно государства и права»

Нетрудно заметить, что в рамках приведенных позиций

методологическое отношение к проблеме связано со стремлением обозначить

границы собственно юридического познания права, поскольку от этого

зависит исследовательская «собственность» юриспруден-

Выглядеть это может, например, как вопрос о границе между

юридическим исследованием психологических, антропологических и т.п.

аспектов

права и исследованием права психологами, философами, социологами и т.д.

См.: Шебанов А.Ф. Повышение творческой роли права - важное

направление общетеоретических исследований // Актуальные проблемы

социалистического государства и права. М., 1974. С. 121 -122.

Копейчиков В.В. О предмете юридической науки и науки общей

теории государства и права // Актуальные проблемы теории

социалистического государства и права. М., 1974. С. 41 -42.

Там же. С. 43.

146 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

ции на право и право юристов на «научную автономию», через указание на

явления, закономерности которых и должна раскрывать правовая наука. В

качестве предмета юридической науки здесь рассматриваются некоторые

явления взятые, разумеется, в своем теоретическом описании, но в объектном

отношении. Таким образом, при обсуждении данных вопросов вне

различения объекта и предмета правоведения мы вынуждены соотносить

различные онтологические утверждения, а по сути - производить оценки

явлений как подлежащих юридическому исследованию или находящихся за

пределами его «компетенции». Основанием таких оценок будут выступать

доминирующие понятия правового (право, правовая реальность, правовая

действительность и т.д.), которые рассматриваются не как теоретические

конструкции, созданные на определенных основаниях и по определенным

правилам, т.е. научная реальность

, а как явления объективной реальности.

Следовательно, ограничения к расширению предмета юридической науки, по

сути дела, будут задаваться не свойствами права, а господствующими

представлениями о них

. Например, если господствующие представления о

праве, правовой реальности строятся на фундаменте юридического

позитивизма, то и любые исследования, выходящие за сферу позитивного

права (за исключением чисто прикладных), будут рассматриваться как

«неюридические». И наоборот, если право начинает рассматриваться как

сложный социокультурный феномен, то сфера исследований, признаваемых

юридическими, начинает расширяться до проблем правовой ментальное™

народного духа как источника права и отношений между теорией права и

юридической методологией

. Таким образом, вне различения объекта и

предмета правоведения, разграничение «юридических» и «неюридических»

проблем в правовых исследованиях во многом превращается в вопрос онто-

См.: Юдин Э.Г. Методология науки. Системность. Деятельность. С. 82.

По справедливому замечанию В.А.Козлова, «новые характеристики

правового объекта могут быть введены в систему знания на основе

предыдущих, а не возникают как рядоположенные с ними». Указ. соч. С. 16.

«Понятие предмета исследования по своему смыслу выражает

зависимость всякого конкретного акта познания от существующей в данное

время

системы знаний». Юдин Э.Г. Методология науки. Системность.

Деятельность. С. 81.

См.: СинюковВ.Н. Российская правовая система. Саратов, 1994. С. 178

и след.

См.: ЯиЛеге Вепк1. КеспЫпеопе. Веек Уег1а§. Мипспеп, 1999. С.

261,538.

3.1. Объект и предмет юридической науки... 147

логической оценки и, в этом смысле, не решает вопроса о предметной

определенности юридической науки.

Дискутируя по поводу предметной определенности юридической науки,

Д.А.Керимов предлагает иное видение ситуации. Автор считает, что

«опасения некоторых правоведов о «размывании» границ предмета

юридической науки не имеет под собой сколько-нибудь рациональных

оснований»

. В своих рассуждениях Д.А.Керимов исходит из того, что

государство и право - элементы единой социальной действительности,

подчиняющиеся «общим объективным закономерностям развития

общества»

, в силу чего для юридического исследования почти всегда

существует необходимость выйти за пределы государственно-правовых

явлений

, а неюридические проблемы, органически связанные с проблемами

сугубо юридическими, равно с последними составляют предмет правовой

науки

. Такая логика приводит исследователя к выводу о бесплодности

попыток провести «абсолютную разграничительную линию» между

предметами общественных наук, что не исключает возможности определения

предмета конкретной науки, но означает, что «отграничение предмета одной

науки от других должно идти не только по линии расчленения объектов

исследования, но и по аспектам и уровням исследования в случае совпадения

их объектов»

. С такой интерпретацией проблемы можно согласиться в части

«бесплодности» поиска абсолютной границы между «юридическим» и

«неюридическим» в исследовании права в том смысле, что данная граница

если и может быть обозначена, то только как «скользящая», поскольку в

процессе исторического развития правоведения она заметно сдвигается в

сторону ранее считавшегося «неюридическим»

. Другими словами, такие

разграничения не носят абсолютно нормативного характера, связаны с

социокультурной ситуацией, познаватель-

Керимов Д.А. Общая теория государства и права. С. 36.

См.: Там же. С. 15.

См.: Там же. С. 38.

См.:Тамже.С41.

Там же. С. 42.

Правда, в рассуждениях Д. А. Керимова в данном случае превалирует

онтологизированный подход к проблеме, так как усилия по абсолютному

разграничению предметов общественных наук для автора малопродуктивны

постольку, «поскольку сами общественные явления органически между

собой связаны, взаимодействуют и взаимопроникают в процессе своего

развития». Там же. С. 41.

148 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

ной традицией, определяются философско-методологическими установками, а значит,

осуществляются не относительно взятых как фрагменты реальности объектов

исследования, а через характеристики и соотнесение их теоретических моделей, т.е.

предметов наук

Таким образом, при отчетливом различении объекта и предмета юридической

науки проблема многоаспектное™ юридических исследований и вопросы предметной

определенности правоведения приобретают иные смыслы и перемещаются из плана

онтологических утверждений о праве в область гносеологических характеристик

правовой науки, методологии познания права

. Это позволяет обратить внимание на

методологические проблемы юридической науки, связанные с соотношением

разноплановых представлений о праве, их синтезом в рамках единой теоретической

системы. При таком взгляде обращение к различным аспектам исследования права, с

одной стороны, означает расширение предмета юридической науки, а с другой, -

способно создавать проблемы соотношения новых представлений о праве с

устоявшимися понятиями и категориями, оформляющими определенную концепцию

права.

В принципе, расширение предмета юридической науки, в том числе и за счет

обращения к исследованию различных аспектов права, можно считать одной из

характеристик ее эволюции. Однако при этом необходимо различить прикладные

исследования и разработки, осуществляемые юристами в ходе решения определенных

частных проблем и их попытки взглянуть на право с разных сторон в целях углубления

знаний о нем как о целом. В первом контексте, обращение к разного рода

«неюридическим» вопросам связано, главным образом, с решением конкретных

исследовательских или практических задач юриспруденции. В таких исследованиях

преследу-

Причем такая работа нередко сталкивается со значительными

методологическими сложностями, особенно в пограничных областях исследований.

Например, отмечается, что юридическая социология, имеющая почти

столетнюю историю, до сих пор испытывает фундаментальные трудности в

определении своего предмета. См.: Глазырин В.А., Грибакина Э.Н. и др.

Юридическая социология. Екатеринбург, 1999. С. 3 и след.

Применительно к теории права и научных направлений в правоведении

В.А.Козлов, помимо онтологических утверждений и методологических

особенностей, рассматривает и иные критерии предметной определенности.

См.: КотовВ.А. Указ. соч. С. 32-33.

3.1. Объект и предмет юридической науки... 149

ются не столько цели открытия некоторых свойств самого права, сколько выяснение

существенных для правового регулирования закономерностей общественных

отношений и социальных процессов, использования в юридических практиках данных

иных наук. Поэтому в таких случаях, видимо, точнее говорить не о расширении

предмета правоведения, а о системном характере современной науки

Самостоятельность данных контекстов, разумеется, относительна, поскольку

даже в процессе собственно теоретического исследования, в силу исторически

сформировавшейся практической ориентации профессионального сознания,

юриспруденция неизбежно проецирует исследуемую проблему в пространство

реальной жизни и как бы параллельно «видит» план ее реализации. Реализация же

требует именно всесторонней оценки существующих условий, учета различных

процессов и закономерностей (от психологических - до экономических). Отсюда,

правовед, осуществляющий теоретическое исследование, неизбежно каждый раз

вынужден соотносить свои идеальные построения с наличной социальной

реальностью, т.е. пос-

Данную мысль уместно пояснить следующими высказываниями. «Многие

вопросы гражданского права не могли быть решены без использования положений:

психологии- при исследовании, например, целенаправленных волевых актов; логики -

при формировании понятий и систематизации изучаемого материала; истории - при

прослеживании путей развития гражданского законодательства; познанных законов

технического (при обосновании сущности изобретательского права), научного (при

выявлении природы права на научное открытие) и других видов творчества (при

раскрытии содержания авторского права)» (Иоффе О.С. Избранные труды по

гражданскому праву. С. 189). Отмечая, что проблемы правотворчества не

исследовались представителями иных наук, Д.А.Керимов пишет: «Но в каждом

конкретном случае создания нормативно-правового акта, скажем, при решении тех или

иных крупных народнохозяйственных задач, не было случая, чтобы к разработке этого

акта не привлекались в той или иной форме специалисты самых различных отраслей

научного знания. И было бы непростительной наивностью полагать, что все проблемы,

встающие перед теорией и практикой правотворчества, могут быть самостоятельно

решены юридической наукой. Без обращения к помощи других общественных,

естественных и даже технических наук (в соответствующих случаях), без интеграции

знаний, накопленных этими науками, не может быть и речи о познании и

использовании тех общих и специфических закономерностей, которые необходимы

для правотворчества, идущего в ногу с потребностями современного мира...» (Керимов

Д.А. Общая теория государства и права. С. 41).

150 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

тоянно как бы осуществлять их мыслительную экспериментальную проверку

путем такого соотнесения. Добавив к этому сложившуюся в нашем

сообществе традицию оценивать научные работы в зависимости от их

выходов в область практических предложений, условно говоря, инженерного

конструирования, требующих определенности, в том числе, по своей

адресности относительно профессиональной практики, т.е. реализуемости

данных предложений, мы получаем исключительно сложное пространство

юридического исследования

. Причем специфика данного

исследовательского пространства в том, что доминирует в нем не план

идеальных построений, а эмпирически воспринимаемая реальность и

мыслительное конструирование фрагментов этой реальности.

Тем не менее, о расширении предмета правоведения за счет его

обращения к «неюридической», с точки зрения современной науки,

проблематике оправданно говорить в тех случаях, когда такое обращение

преследует цель углубления наших представлений о природе, сущности,

функциях права, его роли в культуре и обществе и т.д. Оценивать данный

процесс как размывание предмета юридической науки можно, пожалуй,

только с позиций юридического позитивизма. С позиций методологии

научного познания это интерпретируется как формирование знаний о

различных сторонах объекта исследования. И в качестве основной здесь

выступает трудность соотнесения таких знаний, их синтез в рамках единой

теории.

Сказанное можно проиллюстрировать примером, для советского

правоведения являющимся классическим. В 60-х годах С.С.Алексеевым

разрабатывается теория механизма правового регулирования. Введенный

Н.Г.Александровым термин

, получив разверну-

Если перевести такую исследовательскую работу правоведов в

систему представлений классической науки, то возникает аналогия

синкретического соединения в юридическом исследовании нескольких видов

деятельности. Теоретической (работа с понятиями), экспериментальной

(интерпретация теоретических суждений в представлениях и терминах

социальной практики), инженерно-проектировочной (разработка

предложений

по совершенствованию законодательства, профессиональной практики) и

организационно-технической (обеспечение реализации, внедрения таких

предложений). Образно говоря, правоведы в своей исследовательской

деятельности вынуждены выполнять работы, которые в естественных

областях

выполняются представителями четырех «специальностей».

См.: Александров Н.Г. Право и законность в период развернутого

строительства коммунизма. М., 1961. С. 183 и след.

3.1. Объект и предмет юридической науки... 151

тое теоретическое осмысление, теоретически структурированное

содержание, становится юридической категорией, представляющей частную

правовую теорию. Наряду с описанием юридической модели правового

регулирования, С.С.Алексеев вводит понятие «психологический механизм»

воздействия права на общественные отношения

. Правда, автор берет этот

термин в кавычки, подчеркивая, что теоретический статус данного понятия

для правоведения не тождествен статусу понятия «механизм правового

регулирования». Тем не менее психологические аспекты правового

регулирования по факту вводятся в предмет юридического исследования.

Причем надо заметить, что психологические факторы в данном случае

берутся и как «фрагменты реальности», т.е. объектно, и как теоретическая

идеализация, поскольку психологический механизм предлагается понимать

как аспект правового регулирования. Таким образом, правовое

регулирование выступает единым предметом -объектом исследования, а

механизм правового регулирования воспринимается как описание

юридической реальности.

Разумеется, психологические факторы в праве всегда привлекали

внимание исследователей и сопутствовали обсуждению юридической

проблематики. Вслед за Петражицким, юристы даже правовые нормы

обсуждали как «душевные переживания», а осмысление психологической

действительности, ее значения для права можно обнаружить практически у

всех поколений исследователей

. Однако в данном случае психологические

факторы уже обсуждаются не в связи с правом, не в плане его оснований или

факторов влияния, а помещаются «внутрь» позитивной юридической теории,

и тем самым на них распространяются правила юридической модели и

отношение как к грани юридической действительности. Отличие

усматривается только в том, что при помощи механизма правового

регулирования осуществляется результативное правовое воздействие, т.е.

обеспечивающее предвидимый и должный резуль-

См.: Алексеев С.С. Механизм правового регулирования в

социалистическом государстве. М, 1966. С. 62 и след.

См.: Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения. М.,

1908.

С. 5.; РадбрухГ. Введение в науку права. М., 1915. С. 131 и след.; Рейснер М.

Право. Наше право, чужое право, общее право. М., 1925. С. 22 и след.;

Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958.

С. 10; Иоффе О.С. Юридческие нормы и человеческие поступки //

Актуальные вопросы советского гражданского права. М., 1964. С. 12 и др.

152 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

тат, а психологическое воздействие влияет на достижение требуемого

результата и является как бы еще одним «каналом» действия права.

Далее, к «психологическому механизму» автором делаются новые

«добавления». В работе 1966 года «Механизм правового регулирования...»

С.С.Алексеев только обозначает социальные аспекты правового

регулирования, в большей степени как его внешнюю среду, а в 1972 году уже

говорит о «социальном механизме действия права»

. Причем воспринятый

подход к правовому регулированию через его механизм реализуется в

данном плане и другими авторами, в частности В.П.Казимирчуком, на

исследования которого указывает сам С.С.Алексеев

. При характеристике

социального механизма действия права автор, однако, замечает: «Правда,

понятие «механизм» здесь приобретает своеобразный оттенок: оно выражает

не целостную систему тесно связанных, взаимодействующих элементов

правового регулирования, а скорее отдельные аспекты характеристики права.

Но коль скоро и в данном случае речь идет о процессе правового

воздействия, то и здесь перед нами ме-ханизменный подход (выделено мной.

- Н.Т.) и, стало быть, вполне допустимо говорить о социальном механизме

правового регулирования»

. Таким образом, в рамки данной теории

включена еще одна действительность, еще одна грань такого явления, как

правовое регулирование

Последовательно развивая теорию правового регулирования,

С.С.Алексеев в 1981 году добавляет в ее рамки представление об

информационном воздействии права. Здесь отношение к праву уже строится

как к разновидности социальной информации, и анализируется его

ценностно-ориентационное воздействие, базирующееся на рассмотрении

права не только как самостоятельной ценности, но и как носителя иных

социальных и культурных ценностей

. При этом свидетельством того, что

это не частное мнение автора, а

См.: Алексеев С.С. Проблемы теории права. Свердловск, 1972. С. 155.

См.: Казимирчук В. П. Социальный механизм действия права //

Советское государство и право. 1970. № 10.

Алексеев С.С. Проблемы теории права. С. 155.

Применительно к проблемам правоотношения элементы данного

подхода использованы Ю.Г.Ткаченко. См.: Ткаченко Ю.Г. Методологические

вопросы теории правоотношений. М., 1980.

См.: Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981. С. 291.

3.1. Объект и предмет юридической науки... 153

процесс органического развития теории правового регулирования, является

активное участие в нем определенного круга исследователей. В частности,

сам С.С.Алексеев воспринимает таковыми, например, разработки

В.Н.Кудрявцева и Ю.В.Кудрявцева

Таким образом, прослеживая путь развития частной юридической

теории, можно наглядно убедиться, как на протяжении двух десятилетий

происходило расширение ее границ и обогащение научного содержания

через обращение, условно говоря, к неюридическим предметностям,

обоснованное как углубленное исследование права, всех его аспектов

Если теперь отказаться от натурализации механизма правового

регулирования и рассматривать его как теоретическую модель правового

регулирования, то психологический, социологический и «информационный»

механизмы также должны интерпретироваться как модели правового

регулирования. В этом смысле допустимо говорить о модельной

«представленности» в предмете правовой науки формально-юридической,

психологической, социологической и информационной «сторон» правового

регулирования. Что, бесспорно, способствует всестороннему познанию

права. Однако остается вопрос о соотношении данных сторон правового

регулирования.

См.: Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М.,1978; Кудрявцев Ю.В.

Нормы советского права как средство управления (информационный аспект).

Автореф. дисс.... канд. юрид. наук. М., 1977.

Причем такие разносторонние исследования рассматривются и как

условие истинности теоретического знания о праве. Показательно в этом

плане следующее высказывание Л.СЯвича. «Само по себе утверждение

многогранности, разноуровневости, сложности права, - пишет автор, - имеет

принципиальное методологическое значение. Оно дает возможность

исследовать право в разных направлениях и на этой основе глубже

осмысливать

его сущность, свойственные ему закономерности социального бытия,

достовернее выявлять его общественную значимость и ценность, правильнее

определять его потенциальные возможности и точнее найти его реальное

место в жизни людей». И далее: «Принципиально-методологическое значение

признания права сложным социально-юридическим феноменом заключается

и в том, что оно обеспечивает творческий характер его исследования,

освобождает дальнейшее познание права от элементов догматизма и

начетничества, узкопрагматического толкования задач юридической науки,

конъюнктурщины и схоластики, нацеливает на фундаментальное изучение

правовой действительности». ЯвичЛ.С. Сущность права. Л., 1985. С. 13 -14.

154 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

Считается, что «односторонние» знания об объекте приводят к его

качественно новому теоретическому осмыслению только при условии их

синтеза в единой теоретической схеме, в рамках концепции. В нашем

правоведении таким примером является объединение разноплановых

представлений о праве категорией «правовая система»

. В рассматриваемом

же примере социологические, психологические, формально-юридические

представления о правовом регулировании интерпретируются как

«рядоположенные», объединяемые только отношением к объекту

исследования. Такое положение дел не только допустимо, но и весьма

распространено в науке. Однако эвристический «прорыв» предполагает

создание теоретической конструкции, обеспечивающий синтез

разноплановых знаний об объекте, т.е. исследований и разработок в

пространстве предмета науки. Для анализируемой ситуации такой

теоретической конструкции разработать, судя по всему, не удалось. Не

случайно С.С.Алексеев достаточно быстро отказывается от идеи

множественности механизмов правового регулирования (аспектов правового

регулирования) и разворачивает интерпретации данной проблематики в

рамках традиционной юридической предметности через введение

представлений об общих дозволениях, общих запретах и типах правового

регулирования

Различение объекта и предмета юридической науки позволяет

осуществить еще одну интерпретацию механизма правового регулирования

как частной научной теории.

Вне различения объекта и предмета научной теории механизм правового

регулирования получает преимущественно позитивно-юридические

интерпретации, как описание структуры процесса правового регулирования

общественных отношений. Отсюда, восприятие механизма правового

регулирования как некоторой юридической реальности долгое время

доминировало в нашей теории государства и права. Надо признать, что

онтологическое понимание механизма правового регулирования было

присуще и самому С.С.Алексееву, о чем свидетельствуют упоминавшиеся

способы обоснования психологического, информационного и др. механизмов

правового регу-

См., напр.: Алексеев С.С. Теория права. М., 1993. С. 99; ЯвичЛ.С.

Социализм: право и общественный прогресс. М., 1990. С. 23.

См.: Алексеев С.С. Общие дозволения и общие запреты в советском

праве. М., 1989.

3.1. Объект и предмет юридической науки... 155

лирования. Такое отношение сохраняется у некоторых теоретиков права и

сегодня, поскольку для аналитической юриспруденции оно является вполне

законным.

В то же время взгляд на недавнюю историю отечественной науки права с

позиций различения объекта и предмета правоведения отчетливо показывает,

что механизм правового регулирования сыграл (и играет) в ней и

методологическую роль. Более того, с этих позиций именно методологическое

значение конструкции механизма правового регулирования может считаться

первостепенным. Однако его роль не только как теоретического описания, но

и как методологической конструкции стала оцениваться нашей наукой не так

давно. Хотя сегодня уже можно довольно уверенно утверждать, что наше

правоведение восприняло механизм правового регулирования не только как

понятие теории права, как объяснительный принцип правового воздействия на

общественные отношения, но и как методологическую конструкцию, во

многом определившую характер юридических исследований, в том числе в

отраслевых науках. Что касается общей теории права, то здесь механизм

правового регулирования напрямую выступил в качестве методологической

схемы. И если теоретики не уделяли должного внимания обсуждению такой

роли механизма правового регулирования, то это можно объяснить как раз

отсутствием в нашем правоведении последовательного различения объекта и

предмета юридической науки. Об этом же свидетельствуют и

распространенные в 60 - 70-х годах возражения против введения понятия

«механизм правового регулирования» на том основании, что в советской

теории права уже существовала категория, охватывающая фактически тот же

круг юридических явлений - правовая надстройка общества. Однако правовая

надстройка общества, являясь категорией исторического материализма, в

принципе не могла «задавать» конструкцию предмета научной теории. Тогда

как механизм правового регулирования, являющийся не идеальным объектом

философского характера, а идеализирующей теоретической абстракцией,

редуцирующей правовое регулирование до структурно-функциональных

представлений, стал «несущей конструкцией» научного предмета теории

права. Причем независимо от осознания данного факта правоведами,

начавшееся теоретическое осмысление правовой действительности через

категорию и структуру механизма правового регулирования стало заметно

корректировать предмет теории права, его организацию.

156 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

Все изложенное позволяет утверждать, что различение объекта и

предмета юридической науки не просто уточняет гносеологические

характеристики познания права, позволяет обеспечивать его в соответствии с

современными требованиями научного исследования, но и «создает

пространство» существования методологии правоведения как

самостоятельного направления развития юридической мысли.

Уже упоминалось, что правоведение, как и любая наука, функционирует

в рамках некоторой философской «картины мира» как претендующей на

истинность системы представлений о его устройстве. В процессе

исторического развития возникают определенные философские традиции,

находящиеся в достаточно сложных отношениях и оказывающие влияние на

все сферы жизни общества. Однако в каждый конкретный период истории

одна из таких философских традиций приобретает большее, иногда

господствующее, влияние на общественное сознание, что делает

приоритетной соответствующие представления о мире. В системе таких

исходных представлений существует и наука. Обращаясь к познанию законов

мира, наука с помощью своих познавательных средств «выделяет» в данной

картине мира некоторый фрагмент (объект науки) в процессе исследования

которого и формируется теоретическая модель данного фрагмента

реальности - предмет науки. При этом в числе исследовательских средств

важная роль придается фундаментальным понятиям науки

. А предмет науки

как определенный «срез» объекта исследования получает фиксацию в

основных понятиях данной науки

. С этих позиций, одной из сущностных

характеристик науки права может рассматриваться развитие юридических

понятий, становление и эволюция которых непосредственно связана с

формированием объекта правоведения.

См.:Юдин Э.Г. Методология науки. Системность. Деятельность. С. 75.

См.: Козлов В.А. Указ соч. С. 34-35.

3.2. Юридические понятия и

предмет правоведения

тремление юриспруденции к глубинному, всестороннему постижению

правовой действительности выражается и в отношении к праву как

полиструктурному объекту, что предопределяет, в том числе,

многоаспектность юридических исследованиях. Однако при последовательном

различении объекта и предмета правоведения это должно выразиться и в

представлениях о сложноор-ганизованном предмете юридической науки. При

таком взгляде проблемные фиксации многоаспектное™ юридических

исследований допустимо переместить в план «понятийного строя»,

категориальной организации правовой науки. «Вопросы о категориях теории

права, отмечал А.М.Васильев, - естественно, не могут замыкаться в кругу

чисто логических проблем. В то же время изучение категориального строя

теории права требует определенного вычленения данных вопросов из всего

комплекса теоретических проблем правоведения, рассмотрения их

относительно самостоятельно, независимо от так называемого

онтологического исследования права»

. Другими словами, с методологических

позиций, исследование предмета правоведения необходимо предполагает

обращение к его категориальному составу. Для целей нашего исследования

рамки данной проблемы оправданно сузить до рассмотрения вопросов

формирования юридических понятий.

Как отмечалось выше, те или иные аспекты правовой действительности

могут в рамках своих предметов исследовать разные науки. При этом

кажется понятным, что только юриспруденция создает целостную

теоретическую картину права, то есть для юриспруденции право - предмет

изучения, а для иных наук - только один из объектов исследования

. Другими

словами, только юриспруден-

Васильев А.М. Указ. соч. СП.

А.М.Васильев писал по аналогичному поводу: «В категориях теории

государства и права государство и право выступают именно «самими собой»,

как

таковые, тогда как в категориях и понятиях иных общественных наук -

«другими»,

158 Глава 3. Проблемы предмета правоведения

ция создает понятие права и всю систему категорий, разворачивающих это

понятие до уровня научного предмета

Понятийный состав юриспруденции можно структурировать по разным

основаниям. Например, традиционно это осуществляется по принадлежности

понятий к отраслевым наукам и общей теории права, понятия делят на

фундаментальные и прикладные, абстрактные и конкретные, закрепленные в

законодательстве и не закрепленные и т.д.

Предметную организацию общей

теории права как конструкцию «понятийных рядов» рассмотрел

А.М.Васильев. Исследуя проблему, автор говорит о четырех основных

вариантах изменения понятийного аппарата теории права: «1) формирование

новых правовых категорий; 2) уточнение, углубление и развитие имеющихся

категорий теории права; 3) отпочкование от теории права категорий, не

соответствующих ее логическому уровню; 4) исключение устаревших,

исчерпавших себя категорий»

В отличие от данных исследований, нас, как отмечалось выше,

интересует, главным образом, вопрос становления понятий юридической

науки. В отличие от рассмотрения особенностей предмета правоведения,

оснований его системности, форм и способов отображения правовой

реальности и т.п., выделенный вопрос акцентирует внимание на аспекте

средств формирования предмета юридической науки. При этом обращение к

возникновению понятий, являющихся средством «расчленения» объекта

исследования, фиксации научных проблем, позволяет, через проблему

многоаспектного характера юридических исследований, обратить внимание

на сложную организацию предмета правоведения в ракурсе его

формирования и развития.

благодаря чему раскрываются переходы сторон и граней государства и права

в экономику, политику, культуру, мораль и т.д.». Васильев Л.М. Правовые

категории. М., 1976, С. 90.

См.: Алексеев С.С. Общая теория права. Т.1 .С. 35.

Обсуждая предмет и «предметное единство» юриспруденции, В.С.Нер-

сесянц пишет: «Совокупность юридических понятий только тогда образует

целостную непротиворечивую систему, когда они выражают одно и то же

юридико-смысловое начало, представленное в абстрактном виде в исходном

всеобщем юридическом понятии и конкретизируемое в системе понятий всей

юридической науки в целом». Нерсесящ В.С. Юриспруденция. С. 59.

См.: Бабаев В.К. Указ. соч. С. 105 и след.

Васильев Л.М. Указ. соч. С. 140.

3.2. Юридические понятия и предмет правоведения 159

Видимо, самым простым способом возникновения юридических

понятий можно считать прохождение в профессиональной рефлексии

юридического явления от простого знакового замещения до собственно

понятия как знаниевой конструкции. Здесь мы исходим из представления о

возникновении эпистемологических единиц в процессе познавательной

деятельности посредством операций знакового замещения объекта и

«перевода» его в идеальный предметный план. Данный процесс на первом

этапе сливается с юридической деятельностью, юридической практикой и

отделяется от нее в результате профессиональной рефлексии, исследования

права. Поэтому первоначальное знаковое существование юридического

явления можно представить, например, в форме простой номинации, т.е.

присвоение «имени» тому или иному действию, положению, состоянию и

т.д. как юридически значимому, «юридическому». На данном этапе такое

осознание явления, не опосредованное никакими рефлексиями, является

простым обозначением некоторых событий или действий

. Собственно

научного значения такое наименование не имеет, так как «склеено» с самим

действием, не выделено из него. Иллюстрациями могут явиться памятники

архаического права, где те или иные названия соотносятся с юридической

действительностью только в силу оформления ими конкретных моментов

деятельности, считающейся юридической. Например, наименования в рамках

системы талиона, интерпретируемые нами как наказание и ответственность,

были таковыми только по факту принадлежности обозначаемых явлений к

сфере или действиям, указанным в законах. Однако они не были понятиями в

смысле знаниевых единиц. С этой точки зрения это были именно «имена», а

«понятийный план» принадлежал, как правило, к сфере религиозных

представлений и в этом смысле, как юридический, отсутствовал.

В дальнейшем, в результате профессиональной рефлексии (т.е.

обращения к основаниям, целям и средствам профессиональной

деятельности) или научного исследования обозначенного явления -

построения определенных объяснительных моделей, теоретических

конструкций - формируется собственно юридическое понятие, далее

существующее именно в этом качестве, т.е. в форме помысленного,

В философской литературе такой способ именуют образованием

понятий на основе непосредственного отождествления предметов. См.,

напр.: Горский Д.П. Проблемы общей методологии наук и диалектической

логики. С. 176. Для гуманитарных наук это скорее исключение, нежели

правило.