Сыроежкин К.Л. Казахстан - Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству Книга 1

Подождите немного. Документ загружается.

231

3. Под влиянием событий «11 сентября»

своего отношения к действующим политическим режимам и оп-

позиции в государствах Центральной Азии. Те изменения, которые

произошли в политике России по отношению к странам СНГ и их

политическим режимам, не могли остаться без внимания Китая.

Если до событий на Украине главным приоритетом России была

поддержка действующих политических лидеров, то после них

она начала подходить к ним избирательно, в большей степени

ориентируясь на собственные национальные интересы и учитывая

уровень лояльности по отношению к политике Москвы.

Третья проблема была связана с необходимостью опреде-

литься с возможностью, а, главное, – целесообразностью ис-

пользования механизма ШОС в случае возникновения в регионе

очередной конфликтной ситуации. После событий в Киргизии

стало очевидно, что ни ОДКБ, ни ШОС – в случае возникнове-

ния политического кризиса в одной из стран, входящих в эти

структуры – к коллективным действиям не готовы.

Основная проблема для Пекина заключалась в определении

того, что мог бы предложить Китай, как один из ведущих чле-

нов ШОС, для локализации этих конфликтов, избежав при этом

обвинений во вмешательстве во внутренние дела и подъема

волны антикитайских настроений, связанных с так называемой

«китайской экспансией». И та активность, которую проявляли

китайские эксперты и дипломаты, зондируя мнения местного

экспертного сообщества, говорит лишь об одном – готовых от-

ветов у Пекина не было.

Единственное, что было для него совершенно очевидно –

продолжение военного присутствия США в регионе в большей

степени является дестабилизирующим фактором

, но решить

эту проблему самостоятельно Китай не в состоянии, более того,

втягиваться в прямую конфронтацию с США по данному воп-

росу – не в его интересах.

Так, по мнению профессора Синьцзянского университета Чжу Чжэнхуна, «…Во-

енное присутствие и политическое влияние США в Центральной Азии в известной

мере углубило социально-политические противоречия в странах региона, возникают

потенциальные дестабилизирующие факторы для их властей» [65].

232

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

Все это и предопределило специфику тактики Китая в Цент-

ральноазиатском регионе вообще и в ШОС, в частности. Он попы-

тался одновременно сыграть три партии: учесть интересы России и

ее возможные опасения по поводу расширения китайского влияния в

регионе; постараться не раздражать США, параллельно ограничивая

возможности их влияния на политическую ситуацию в Централь-

ной Азии; сыграть «свою игру» – обеспечить надежные тылы в

Центральной Азии и получить доступ к ее углеводородным и иным

ресурсам, а, параллельно, усилить свои позиции в более значимом с

геополитической точки зрения Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Главным элементом во внешней политике Китая в Централь-

ной Азии должно было стать экономическое проникновение в

регион – путем реализации двусторонних и многосторонних (в

рамках ШОС) экономических и инфраструктурных проектов с

участием Китая, а также предоставления льготных кредитов для

развития двусторонней торговли.

Во всяком случае, именно об этом свидетельствуют итоги

очередного саммита глав государств – членов ШОС, прошедшего

в Ташкенте в июне 2004 г. Главные тенденции, которые высве-

тились на этом саммите:

Во-первых, стремление Пекина форсировать экономические про-

екты в рамках ШОС и закрепить за собой роль основного инвестора

процесса экономической интеграции. Об этом свидетельствовало

заявленное Ху Цзиньтао намерение Китая выделить на развитие

торговли между странами организации 900 млн. долл. льготных

кредитов [66], а также очередное заседание глав правительств госу-

дарств – членов ШОС, состоявшееся в сентябре 2004 г. в Пекине.

Во-вторых, отчетливо обозначенная перспектива превра-

щения ШОС из региональной организации – в глобальную. И

На этом заседании была подписана Программа многостороннего торгово-эконо-

мического сотрудничества, которая создавала основу не только для расширения

торгово-экономических взаимоотношений, но и более углубленной интеграции во

всех сферах экономики. Программой предусматривалась реализация 127 проектов

в 11 отраслях экономики. Приоритетами экономического сотрудничества в рамках

ШОС были намечены: развитие транспортной инфраструктуры, энергетика, охрана

окружающей среды и проблема питьевой воды.

233

3. Под влиянием событий «11 сентября»

вопрос даже не в том, что на саммите в качестве наблюдателей

присутствовали президенты Афганистана и Монголии, а пос-

ледней по итогам саммита был присвоен статус официального

наблюдателя.

Как подчеркивалось в принятой по итогам саммита декла-

рации, «…ШОС готова активно участвовать в конструктивном

формировании новой архитектуры безопасности, способной

консолидировать широкие международные усилия по противо-

действию новым вызовам и угрозам глобальной и региональной

стабильности». Содержалось в ней и совершенно конкретное

предложение к действующим в АТР международным органи-

зациям и форумам: «…приступить к постепенному созданию

партнерской сети многосторонних объединений путем заключе-

ния между ними соответствующих соглашений, включая предо-

ставление друг другу на взаимной основе статуса наблюдателя…

реализация этой инициативы содействовала бы формированию

в АТР кооперативной системы общерегиональной безопасности

и сотрудничества, действующей в рамках Устава ООН и между-

народного права, в равной степени учитывающей интересы всех

участников» [67].

Эти тенденции нашли свое подтверждение и на юбилейном

10-м саммите глав государств – членов ШОС, прошедшем в

Астане 5–6 июля 2005 г. На данном саммите, с одной стороны,

была продемонстрирована поддержка государствами – членами

ШОС критического отношения Москвы и Пекина к политике

одностороннего доминирования США и к американской кон-

цепции «экспорта демократии», а, с другой – ШОС открыто

позиционировала себя как структура, призванная ограничить

уровень присутствия (особенно военно-политического) США и

НАТО в Центральной Азии.

Первое, что обращало на себя внимание: дополнительно к

Монголии в число наблюдателей ШОС вошли Иран, Пакистан

и Индия; организация начала объединять практически половину

человечества, а с ее решениями уже нельзя было не считаться.

234

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

Второе, государства-члены наконец-то определились с глав-

ным – миссией ШОС. В утвержденной главами государств Кон-

цепции сотрудничества в борьбе с терроризмом, сепаратизмом

и экстремизмом подчеркивалось: «Государства – члены органи-

зации исходят из того, что борьба с терроризмом, сепаратизмом

и экстремизмом на пространстве ШОС своими собственными

силами имеет для них приоритетное значение» [68]. По словам

И. Каримова, речь в данном случае идет о «…большом стратеги-

ческом, далеко идущем плане, конечной целью которого является

изменение в свою пользу политического, экономического раскла-

да сил и доминирование в Центральноазиатском регионе» [69].

Третье, на саммите была снята и вторая неопределенность

в деятельности ШОС, связанная с иностранным военным при-

сутствием в Центральной Азии. Несмотря на все усилия со

стороны США и Запада в целом, им не удалось «вбить клин» в

отношения между Китаем и Россией, как главных составляющих

этого объединения, а также «оторвать» от этого тандема цент-

ральноазиатские государства. Напротив, судя по итогам саммита

и некоторым материалам, появившимся в западной прессе, эта

битва Западом была проиграна.

Во-первых, просьбу США о вступлении в организацию в

статусе наблюдателя главы государств ШОС даже не стали рас-

сматривать. Во-вторых, принятая по итогам саммита декларация

содержала два любопытных абзаца. В первом говорилось о том,

что страны ШОС поддерживали и будут впредь поддерживать

усилия международной коалиции, проводящей антитеррористи-

ческую операцию в Афганистане, но, одновременно с этим, они

отмечали позитивную динамику стабилизации внутриполити-

ческой ситуации в Афганистане. Второй абзац подводил итог:

«Учитывая завершение активной военной фазы антитеррористи-

ческой операции в Афганистане, государства – члены Шанхайс-

кой организации сотрудничества считают необходимым, чтобы

соответствующие участники антитеррористической коалиции

определились с конечными сроками временного использования

235

3. Под влиянием событий «11 сентября»

упомянутых объектов инфраструктуры и пребывания военных

контингентов на территориях стран – членов ШОС» [70].

Другими словами, Америку из региона попросили. Причем, как

отмечалось в кулуарах саммита, попросили по инициативе Кирги-

зии и Узбекистана. Не знаю, как насчет Киргизии

, но соло Ислама

Каримова на саммите прозвучало весьма убедительно. Подчеркнув,

что основным пособником международного терроризма в регионе

является наркопроизводство и существование наркотрафика, он от-

метил, что «присутствие в Афганистане иностранного контингента

вооруженных сил, к сожалению, никакого практического влияния

на эти процессы не оказывает. Все это требует кардинального пе-

ресмотра положения дел с координацией и объединением усилий

всех стран ШОС, нейтрализации растущей с каждым днем угрозы

безопасности и стабильности в регионе» [71].

Но и это не все. В декларации содержались еще несколько

неприятных для США и Запада сюрпризов.

Во-первых, в ней был сделан акцент на многообразии культур

и цивилизаций в мире и на безусловном праве каждого народа

на собственный путь развития. Другими словами, государства –

члены ШОС высказались против навязывания единых ранжиров

и лекал. Как подчеркнул исполнительный секретарь ШОС Чжан

Дэгуан, «…экспорт готовой модели социального развития не

может привести к прогрессу общества, а, наоборот, создаст хаос,

нарушит нормальный процесс политического и экономического

развития, отбросит общество назад» [72].

Через несколько дней Курманбек Бакиев раскрыл эту тайну. В интервью россий-

скому телевидению он сообщил: «В связи с тем, что Владимир Путин поднял этот

вопрос (на какой срок размещается военная база США в Киргизии. – К.С.), я говорю:

да, сегодня ситуация другая» [70].

Кстати говоря, эта мысль прослеживалась и в «Совместной декларации о междуна-

родном порядке в XXI веке», подписанной В. Путиным и Ху Цзиньтао 1 июля 2005 г.

в Москве. Как подчеркивалось в этом документе, «…Любые действия, направленные

на раскол суверенных государств и разжигание межнациональной розни, недопустимы.

Нельзя игнорировать объективные процессы общественного развития суверенных

государств и навязывать им извне модели социального и политического устройства…

Различия в историческом наследии всех стран, их культурных традициях, общественно-

политическом устройстве, системах ценностей и путях развития не должны становиться

предлогом для вмешательства во внутренние дела другого государства» [73].

236

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

Во-вторых, «…главы государств убеждены в том, что рацио-

нальный и справедливый миропорядок должен базироваться на

укреплении взаимного доверия и добрососедства, на установлении

подлинно партнерских отношений без претензий на монополию

и доминирование в международных делах» [74]. Другими слова-

ми, политика одностороннего доминирования США одобрения у

стран – членов ШОС не получила. Более того, это дало основания

главе МИД России Сергею Лаврову заявить о том, что «задачи

по локализации и обезвреживанию тех остатков экстремистов,

которые проникают в регион из Афганистана, способны решить

теперь соответствующие структуры ОДКБ и ШОС» [75].

По-видимому, напуганные «цветными революциями», лидеры

государств региона в качестве стратегических союзников пред-

почли все-таки «авторитарную Россию» и не менее авторитарный

Китай. Намерение в ближайшее время создать совместный Фонд

развития для финансирования региональных проектов, а также

заявление о том, что проблемы безопасности в Центральной

Азии должны решать сами центральноазиатские страны, а не

посторонние блоки, говорили сами за себя.

Вполне объяснимо, что такая позиция не могла удовлетворить

США, которые, по словам старшего научного сотрудника фонда

Heri�age Founda�ion Ариэля Коэна, «…имеют на Евразийском кон-

тиненте важные интересы», в числе которых: поддержка амери-

канского присутствия в Афганистане; нейтрализация растущего

влияния исламистов в Средней Азии; предотвращение образова-

ния там российско-китайско-иранского «кондоминиума».

Объясняя, в чем заключается опасность ШОС для США,

Ариэль Коэн подчеркивал: «Шанхайская организация со-

трудничества – это инструмент, с помощью которого Китай уве-

личивает свое влияние в Центральной Азии. Эта структура пока

препятствует тому, чтобы США принимали участие в ее работе

даже на уровне наблюдателей, хотя подобные права получили

Пакистан, Индия и Иран. Возможно, что Китай, Россия и Иран

будут стремиться, если не выдавливать США, то, по крайней

237

3. Под влиянием событий «11 сентября»

мере, не позволять Вашингтону расширять свое присутствие в

регионе» [76].

Весьма симптоматично, что после саммита в Астане тональ-

ность оценок западных экспертов в отношении ШОС полностью

поменялась. Если раньше тот факт, что ШОС может быть ис-

пользована для ограничения американского влияния в регионе,

у большинства экспертов обеспокоенности не вызывал [77], а на

официальном уровне усилиям ШОС по борьбе с терроризмом,

религиозным экстремизмом и торговлей наркотиками и по со-

действию развитию экономической интеграции и укреплению

пограничной безопасности давалась высокая оценка [78], то пос-

ле астанинского саммита оценки начали выстраиваться преиму-

щественно в антикитайской алармистской тональности [79].

Западных аналитиков беспокоило несколько аспектов: 1) в

центре Азии возникает новый стратегический союз, который

может быть направлен против Запада; 2) истинным лидером

этого союза является не Москва, а Китай, и через несколько лет

среднеазиатские государства будут больше ориентироваться

на Пекин, а не на Кремль; 3) к этому союзу, во всяком случае,

в плане требования «NATO go ho�e», пусть пока и косвенно,go ho�e», пусть пока и косвенно, ho�e», пусть пока и косвенно,ho�e», пусть пока и косвенно,», пусть пока и косвенно,

присоединились Индия, Пакистан и Иран; 4) ШОС используется

Китаем не только как площадка для укрепления своего влияния

в Центральной Азии, но и как инструмент для противостояния

существующему в Азиатско-Тихоокеанском регионе альянсу,

возглавляемому США, и расширения своего влияния в Юго-

Западной Азии, на Ближнем Востоке, в Восточной Африке и

регионе Индийского океана.

Надо откровенно признать, что во многом эти опасения обос-

нованы. Во всяком случае, как в оценке изменения позиций Китая

в Центральной Азии, так и в оценке позиций России и Китая в

сформированном ими альянсе.

Как и почему такое стало возможно в регионе, где тради-

ционно доминировало российское влияние, вопрос, понятно,

риторический. Ответ на него лежит на поверхности. В начале

238

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

1990-х гг. Россия сама освободила геополитическое простран-

ство Центральной Азии, и Китай просто использовал благо-

приятный момент.

В середине – конце 1990-х в регионе шла геополитическая

«притирка», и России, занятой сначала выстраиванием отноше-

ний с Западом, а потом – противостоянием с ним на международ-

ной арене, было как-то не до региональных проблем. Когда же

стало очевидно, что они оказывают непосредственное влияние и

на ее безопасность, и Россия сочла необходимым укрепить свое

присутствие в Центральной Азии, выяснилось, что, во-первых,

опасения по поводу «имперских амбиций» России никуда не

исчезли, и государства региона к ее возвращению относятся с

некоторой опаской.

И, во-вторых, здесь уже обосновался Китай,

который лидерами государств региона начал рассматриваться как

вполне достойная альтернатива не только Западу, но и России.

В начале 2000-х гг. альтернативой китайско-российской кон-

куренции начало выступать военное присутствие США и НАТО,

включивших Центральную Азию в зону своих стратегических ин-

тересов [81], и на смену китайско-российской конкуренции пришло

партнерство, «первую скрипку» в котором, по вполне объяснимым

причинам, играл Китай. При этом, как справедливо подчеркивал

российский исследователь Д. Тренин, «…Стратегия Пекина пре-

следует несколько целей. Во-первых, используя «великодержав-

ный комплекс» Москвы, максимально долго сохранять остаточное

противостояние России и США на международной арене и, тем

самым, частично ослабить напряжение в китайско-американских от-

ношениях. Во-вторых, руками Москвы «выдавить» из Центральной

Вот одна из трактовок обоснования выбора приоритетов: «Развитие ОДКБ автомати-

чески приводит к усилению позиции России, как внутри данного объединения, так и в

регионе, центральноазиатским республикам более выгодно участвовать в деятельности

ШОС, привлекательность которой заключается в том, что в ней участвуют сразу две

державы, стремящиеся к доминированию в Центральной Азии – Россия и Китай.

Кроме того, ШОС не стремится (по крайней мере, открыто) в своей деятельности к

антизападной (антиамериканской) направленности, более того, ШОС пытается выйти

за рамки военной организации, постоянно расширяя тематику сотрудничества между

странами – участницами данного объединения» [80].

239

3. Под влиянием событий «11 сентября»

Азии американские базы, потенциально угрожающие КНР с запада,

и создать благоприятные условия для укрепления экономических и

геополитических позиций Китая в бывших советских республиках.

В-третьих, получить более широкий доступ к природным запасам

Сибири, необходимым для дальнейшего быстрого развития эконо-

мики КНР, и к современным российским военным технологиям,

позволяющим перевооружить Народно-освободительную армию

Китая и создать реальный противовес американским войскам, на-

ходящимся в Восточной Азии» [82].

Во всяком случае, наблюдаемое российско-китайское со-

трудничество в Центральноазиатском регионе демонстрировало

именно эти тенденции. Москва и Пекин активно «дружили» про-

тив Вашингтона, точнее – против наращивания его присутствия

(особенно военного) в Центральной Азии. Однако парадоксаль-

ность ситуации заключалась в том, что ни Россия, ни Китай не

стремились к конфронтации с США и не были готовы бросить

им открытый вызов, особенно в одиночку.

Резоны здесь вполне объяснимы. Для Китая они связаны с

уровнем торгово-экономических отношений с США, а также с

возможностью получать от них новые технологии. Для России – с

перспективой ее евро-атлантического выбора, желанием позициони-

ровать себя как одного из ведущих мировых игроков и естественной

конкуренцией с Китаем на пространстве Центральной Азии. Хотя

Россия и была заинтересована в создании в регионе геополитичес-

кого противовеса США, но при этом она, по-видимому, не забывала

и об опасности китайской экспансии в Центральной Азии.

Этот парадокс и составлял главную региональную интригу.

Пока тактическая цель России и Китая оставалась единой и оба

государства нуждались во взаимной поддержке, особых проблем

не возникало. Однако оба государства стремились «застолбить»

за собой в Центральной Азии как можно более обширную «де-

лянку», а потому конфликт интересов был неизбежен. И чем

основательнее становилось присутствие Китая в регионе, тем

более очевидным становился и этот конфликт.

240

К.Л. Сыроежкин

Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству

3.3. «Больше спешки – меньше скорость»

Именно данной китайской поговоркой можно охарактери-

зовать казахстанско-китайские отношения в первой половине

2000-х гг. – стороны действовали вроде бы и не спеша, но за пять

лет казахстанско-китайские отношения качественно изменились.

2001 г. начался визитом в Китай министра иностранных дел

Казахстана Е. Идрисова (14–16 февраля), в ходе которого он

встретился с председателем КНР Цзян Цзэминем и передал ему

личное приглашение Н. Назарбаева принять участие в работе

саммита СВМДА.

20 марта в Алматы начался очередной, четвертый раунд ка-

захстанско-китайских переговоров по проблемам использования

трансграничных рек. Китайскую делегацию на переговорах

возглавлял Ма Яоу, советник договорно-правового департамента

МИД КНР, казахстанскую – Асан Кожаков, председатель коми-

тета по делам СНГ МИД РК.

В повестку встречи было вынесено четыре вопроса: обмен

мнениями по проекту соглашения между правительствами двух

стран по вопросу совместного рационального использования

трансграничных рек; обсуждение отчета руководителей рабо-

чих групп по результатам их деятельности; утверждение плана

посещения гидротехнических объектов и сооружений на терри-

ториях Китая и Казахстана по рекам Иртыш и Или; обсуждение

совместного использования ресурсов реки Откен-Уласты.

Стороны попытались выработать базовые принципы перего-

воров по данному вопросу, и, судя по подписанному осенью со-

глашению, консенсус найти удалось. Во всяком случае, китайская

сторона подтвердила, что любое использование трансграничных

рек на территории одной из стран должно иметь такой характер,

чтобы не наносить ущерба другой стране [83].

15 июля состоялось главное событие года – в Шанхае

прошло учредительное заседание Шанхайской организации

сотрудничества. После завершения саммита, 16–18 июня,