Сыроежкин К.Л. Казахстан - Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству Книга 1
Подождите немного. Документ загружается.
211
3. Под влиянием событий «11 сентября»
Китай не мог не принимать во внимание и то обстоятельство,
что угрозы его национальной безопасности, исходящие из Цент-
ральной Азии, стали реальностью. И хотя, как уже говорилось
выше, попытки смены власти вооруженным путем, предпринятые
«исламской оппозицией» действующим политическим режимам
в 1999 и в 2000 гг. в Киргизии, скорее, можно было рассматривать
как «разведку боем», в Китае их оценили достаточно серьезно.
Там пришли к заключению, что при дальнейшем ухудшении
социально-экономической и политической ситуации в госу-
дарствах региона и неопределенности отношений с основными
геополитическими игроками, они, рано или поздно, но могут
быть реализованы на практике.
При этом в Пекине, по-видимому, осознавали, что, благо-
даря экономическим позициям, уже приобретенным Китаем в
Центральной Азии, но, прежде всего, в силу экономической и
военной слабости России, перед ним открывается возможность
существенного расширения китайского влияния на Централь-
ноазиатский регион.
Отдавал себе Китай отчет и в том, что на тот период по всем
позициям он являлся несомненным региональным лидером, а
главная проблема, имевшая место в отношениях Китая с госу-
дарствами Центральной Азии – урегулирование пограничного
вопроса – практически была решена. Оставалось определиться
лишь с одним – каким образом включить в орбиту китайского
влияния государства Центральной Азии, не вызывая при этом
раздражения России, а также не вступая в прямую конфронта-
цию с США.
Приоритет был отдан положительно зарекомендовавшей себя
«Шанхайской пятерке», которая к началу 2000-х гг. уже пережила
свой формат механизма проведения консультаций по погранич-
ной проблематике и «укреплению доверия» в районе границы и
была готова к превращению в форум, обсуждающий серьезные
проблемы региональной безопасности.
212
К.Л. Сыроежкин
Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству
Понимая, что отношение к растущей мощи Китая со стороны
США и Запада, мягко говоря, негативное
*
; что они предпримут
меры, ограничивающие его рост
**
; что конкурировать с ними
он пока не готов, Китай (по договоренности с Россией) решил
сыграть на опережение, инициировав процесс создания новой
региональной организации, которая не только способствовала
бы достижению целей его региональной политики, но и гаран-
тировала его присутствие в Центральной Азии.
***
14–15 июня 2001 г. в Шанхае состоялся очередной саммит глав
государств, входящих в «Шанхайскую пятерку», на котором и
была создана Шанхайская организация сотрудничества (ШОС).
Целями новой организации были заявлены:
• укрепление взаимного доверия, дружбы и добрососедстваукрепление взаимного доверия, дружбы и добрососедства
между государствами-участниками;
• поощрение эффективного сотрудничества между ними впоощрение эффективного сотрудничества между ними в
политической, торгово-экономической, научно-технической,
культурной, образовательной, энергетической, транспортной,
экологической и других областях;
• совместные усилия по поддержанию и обеспечению мира,совместные усилия по поддержанию и обеспечению мира,
безопасности и стабильности в регионе;
*
По утверждению консультанта «РЭНД корпорейшн» К. Лейна, «…внутри страте-
гического сообщества США существует группа, которая полагает, что Соединенные
Штаты должны предотвратить превращение Китая в мировую державу, стимулируя
внутренние противоречия, и, если это не поможет, прибегнуть к превентивной
войне» [22].
**
В апреле-мае 2001 г. Дж. Буш-мл. предпринял ряд серьезных шагов в направлении
ужесточения своей китайской политики, в том числе в связи с продажей оружия
Тайваню. Самым резким из них стало его заявление от 25 апреля – о том, что США
окажут Тайваню мощную поддержку в случае нападения на него Китая и предпримут
все, что потребуется, чтобы помочь острову защитить себя.
***
По поводу причин возникновения ШОС и инициаторов ее создания имеется
и иная точка зрения, согласно которой, инициатором создания ШОС была Рос-
сия. Во всяком случае, именно на этом, выступая на одной из международных
конференций, посвященных проблемам ШОС, сделал акцент Л.Г. Ивашев, под-
черкнувший, что «идея о создании на базе Шанхайской пятерки более сильной
организации стала вызревать в 1998 г. в МИДе и Минобороны РФ». А первыми
на путь создания «шестерки» и ШОС вышли военные, которые уже в 2000 г. в
Астане «…более широко поставили вопросы безопасности. Обозначив комплек-
сный подход к проблеме» [23].
213
3. Под влиянием событий «11 сентября»
• построение нового демократического, справедливого и ра-построение нового демократического, справедливого и ра-
ционального политического и экономического международного
порядка [24].
Надо признать, что эта стратегия дала свои результаты. Во
многом благодаря ШОС Китай сумел решить значимые для него
на тот период проблемы [25]. Более того, он получил легитимную
и не только не вызывающую возражений со стороны России и го-
сударств Центральной Азии, но и одобряемую ими возможность
непосредственно действовать на постсоветском пространстве по
принятым в СНГ неписаным правилам. Иными словами, возмож-
ность беспрепятственно играть на противоречиях, существующих
как между странами СНГ, так и между различными группами внут-
ри каждой из этих стран без риска быть обвиненным в подрывной
деятельности и экспансионизме [26].
*
Как позднее подчеркивали китайские эксперты, «…в результа-
те долгих поисков и тщательной подготовки центральноазиатская
стратегия Пекина определилась. Она направлена на то, чтобы,
опираясь на ШОС, активно участвовать в решении проблем реги-
она, развивать отношения с входящими в него странами, способс-
твовать их стабильности и процветанию, а также осуществлять
свои стратегические интересы, сосредоточенные, прежде всего,
в сфере освоения ресурсов Центральной Азии.
Таким образом, поскольку свою центральноазиатскую
стратегию КНР предстоит строить вокруг ШОС, необходимо
укреплять положение и совершенствовать механизм действий
этой организации, искоренять ее функциональные недостатки,
чтобы она могла играть ведущую роль в решении проблем
региона» [28].
*
Кстати говоря, этот тезис не отрицается и китайскими экспертами. Так, по
мнению некоторых из них, «…ШОС позволяет КНР быть не только «внешним
наблюдателем» за всеми процессами в регионе, но и стать активным игроком,
способным оказывать возрастающее влияние на формирование будущей системы
региональной безопасности в Центральной Азии. Пекин заинтересован в том,
чтобы постоянно «держать руку на пульсе» для адекватного реагирования на те
или иные изменения в регионе, которые препятствовали бы реализации здесь его
интересов» [27].
214
К.Л. Сыроежкин
Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству
Не раздражая Россию и поддерживая у ее политического
руководства иллюзию о принадлежности ей роли «первой
скрипки» в регионе, Китай постепенно наращивал уровень
своего присутствия в Центральной Азии, в том числе, проникая
в сферы, традиционно считавшиеся исключительным приори-
тетом России.
События «11 сентября» и последовавшее за ними вмешатель-
ство США в афганский конфликт разрушили всю геостратегию
Пекина, которая с конца 1980-х гг. определялась следующей
формулой: «…опираться на север, стабилизировать западное
направление, а основные усилия сосредоточить на востоке и
юге». До антитеррористической операции в Афганистане эта
стратегия работала достаточно успешно, однако появление в
Центральной Азии американских военных баз поставило ее
под угрозу.
По мнению эксперта Университета национальной обороны
НОАК Гэ Дидэ, «…в Пекине с нескрываемым беспокойством
воспринимают то обстоятельство, что на западных рубежах Китая
впервые появляются американские воинские подразделения... Их
присутствие облегчает экспансию НАТО на восток и связывает
воедино контингенты американских войск в Европе и АТР».
Гэ Дидэ считает, что на своих военных базах в Афганистане и
Центральной Азии США будут иметь достаточно сил, чтобы
обеспечить оперативный контроль над определенными зонами
и объектами Китая [29].
Аналогичной точки зрения придерживался и заместитель
директора Института по исследованию Восточной Европы, Рос-
сии и Центральной Азии Академии общественных наук Китая
Син Гуанчэн, по мнению которого, «…КНР не заинтересована
в длительном американском присутствии в Центральной Азии,
вблизи своих границ, и не поддерживает его. Это угрожает ин-
тересам Китая» [30].
Соответственно, одним из главных направлений региональной
политики КНР в этот период становится минимизация негатив-
215
3. Под влиянием событий «11 сентября»
ных последствий военного присутствия США в Центральной
Азии. Китай стремительно наращивает уровень своего эконо-
мического присутствия в регионе и решает значимые для него
геостратегические задачи, намереваясь:
• не вступая в прямой конфликт с США и сотрудничая сне вступая в прямой конфликт с США и сотрудничая с
ними, попытаться создать условия, способствующие сокращению
уровня их присутствия и влияния в регионе;
• поддерживая у России иллюзию о том, что роль «первойподдерживая у России иллюзию о том, что роль «первой
скрипки» в Центральной Азии отведена ей
*
, укрепить экономи-
ческие, политические, а, по возможности, и военные контакты
с государствами региона (прежде всего, с Казахстаном и Кир-
гизией);
• используя механизм ШОС, постепенно обеспечить себеиспользуя механизм ШОС, постепенно обеспечить себе
все более значимое место в формируемой под ее эгидой новой
системе региональной безопасности;
• предоставляя торговые кредиты и обещая крупные инвес-предоставляя торговые кредиты и обещая крупные инвес-
тиции в будущие проекты, сформировать позитивный имидж
Китая в общественном мнении государств Центральной Азии.
Для начала, не имея реальных рычагов воздействия ни на
США, ни на страны региона, необходимых для локализации
вызова со стороны военного присутствия США в Центральной
Азии, Китай принял превентивные меры. С одной стороны, уси-
лил войсковую группировку, дислоцированную в СУАР КНР, а, с
другой – активизировал процесс создания антитеррористических
механизмов ШОС и контакты с государствами – членами этой
организации, для ограничения влияния США в Центральной
Азии.
*
На самом деле оценка роли и места России была несколько иной. Как полагал
в те годы китайский профессор из Гонконга Чжэн Юйшо, «…силы России
невелики, и она абсолютно не может реализовать свои стратегические цели без
отношений стратегического партнерства с Китаем», а ориентация России на
Запад может рассматриваться «…как фактор, который способен неблагоприятно
отражаться на развитии стратегического партнерства между Китаем и Россией».
Некоторые китайские эксперты утверждали, что сотрудничество с Китаем имеет
более важное значение для России, чем для Китая, и что Китай является партнером,
«обеспечивающим безопасность ее периферийных районов» [31].
216
К.Л. Сыроежкин
Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству
По мнению западных экспертов, события «11 сентября» и
обусловленное ими военное присутствие США в Центральной
Азии подорвали роль ШОС в деле обеспечения безопасности
региона и затормозили усиление влияния Пекина, что негативно
сказалось на его позициях [32],
однако китайские специалисты
оценивали ситуацию с несколько иных позиций. Так, по мнению
профессора Фуданьского университета Чжао Хуашэна, «…гео-
политические изменения в Центральной Азии, произошедшие
после 11 сентября, на самом деле оказались сюрпризом для
Китая. Тем не менее, их влияние на Пекин и на оценку им свое-
го положения не настолько сильны и пессимистичны, как это
представляют некоторые зарубежные аналитики» [33].
*
Эта позиция, по-видимому, объяснялась тем, что китайское
руководство отдавало себе отчет в том, что контроль над Цент-
ральной Азией (а именно это и подразумевало военное присутс-
твие США в регионе) расширял возможности США. Это касалось
не только сдерживания Китая, но и дестабилизации обстановки
в нем
**
; тем не менее, в то время прямая конфронтация с США
в планы Пекина не входила.
***
*
В монографии, опубликованной в 2008 г., эта оценка несколько скорректирована:
«…фактически после событий «11 сентября» очевидно усилилось понимание Китаем
геополитических интересов в Центральной Азии и повысилась значимость Цент-
ральной Азии в геополитике Китая. Можно сказать, что до событий «11 сентября» в
структуре китайских интересов в Центральной Азии геополитика не доминировала,
а после этих событий геополитические интересы поднялись до уровня одного из
наиболее значимых интересов Китая в Центральной Азии» [34].
**
Особенно, если учесть то обстоятельство, что на настойчивые требования китайского
руководства признать действия этнических сепаратистов в Синьцзяне одной из форм
проявления международного терроризма Белый дом ответил решительным отказом.
Генерал Фрэнсис Тэйлор, специальный посланник США по проблемам терроризма,
напомнил официальным лицам Китая, что «Вашингтон не считает террористическим
Движение за независимость Восточного Туркестана» [35].
***
По мнению проект-координатора Фонда им. Ф. Эберта в странах Закавказья и Централь-
ной Азии Винфрида Шнайдер-Детерса, к большому удивлению США, сразу после «собы-
тий 11 сентября» Китай заверил их в своей солидарности. Быстрое принятие резолюций
ООН № 1368 и № 1373 от 13 и 28 сентября 2001 г. произошло благодаря Китаю. Китай
недвусмысленно поддержал США в Афганистане и 25 сентября отправил в Вашингтон
своих экспертов по противодействию терроризму с закрытыми информациями. Стороны
договорились о регулярном ведении консультаций и создали весной 2002 г. в Вашингтоне
«Финансовую контртеррористическую рабочую группу США – Китай» [36].
217
3. Под влиянием событий «11 сентября»
Кроме того, в данном вопросе ему приходилось учитывать
позиции России и государств Центральной Азии. Первая – дер-
жала паузу, никак не реагируя на демонстрацию США своего
превосходства. Вторые – пребывали в состоянии эйфории и
иллюзорных представлений о «могуществе Запада», чем-то схо-
жем с периодом начала 1990-х гг., когда Россия демонстративно
покидала регион.
Китай, для которого история измеряется даже не столетиями, и
верный традиции, принял за лучшее, следуя позиции России, вы-
держать паузу и дать всем возможность определиться со своими
приоритетами. Причем, эта пауза не означала состояния «неде-
яния». Напротив, Китай, с одной стороны, как бы демонстрировал
верность как своим союзническим обязательствам с Россией, так
и обязательствам, взятым им на себя в рамках патронируемой
США антитеррористической коалиции.
С другой стороны – не вступая с США в открытый конфликт,
налаживая отношения с находящейся в состоянии конфронтации
с ними «старой Европой» и параллельно наращивая уровень
контактов со странами Центральной Азии, Китай тем самым
создавал условия для решения как внешнеполитических, так и
сугубо внутренних проблем.
И надо признать, что стратегия «китайской обезьяны», с
высоты холма наблюдающей борьбу двух тигров в долине, про-
демонстрированная Китаем в первые годы «иракского кризиса»,
оказалась выигрышной. Вряд ли случайно заявление Кондолизы
Райс, сделанное по итогам первой фазы иракской операции,
смысл которого можно свести к следующему: «Францию – на-
казать, Германию – игнорировать, Россию – простить, особое
внимание обратить на отношения с Китаем». Не случайно и
приглашение Ху Цзиньтао на саммит «Большой восьмерки» в
Эвиан, а также все чаще звучащие в Европе разговоры о целе-
сообразности превращения «восьмерки» в «девятку».
В этом было признание не только экономической мощи
Китая, но и значимости его позиции в мировой политике,
218
К.Л. Сыроежкин
Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству
особенно в условиях, когда существующая система междуна-
родной безопасности постепенно погружалась в коматозное
состояние.
Политика «превентивных военных ударов», продемонстриро-
ванная США в Афганистане и Ираке, превратила Китай в жела-
тельного политического партнера для многих государств, причем
не только в Азии, но и в Европе. Когда от «превентивных военных
ударов» никто не застрахован, иметь политическую, а еще луч-
ше – военно-политическую поддержку со стороны государства,
способного сказать «нет» США, было крайне необходимо.
Однако, в контексте разнобоя позиций центральноазиатских
республик по иракскому вопросу
*
, а также самоустранения Уз-
бекистана от мероприятий, осуществляемых в рамках ШОС
**
,
было одно обстоятельство, не могущее не беспокоить Китай.
Более всего он опасался того, что общественное мнение и
политическое руководство государств Центральной Азии могут
начать рассматривать военное присутствие США в качестве
альтернативной и соразмерной России и КНР гарантии безопас-
ности в регионе.
В этом контексте весьма показательно выступление на одной
из конференций в Алматы, посвященной специфике геополити-
ческой ситуации в Центральной Азии, экс-посла КНР в России,
председателя Китайского общества по изучению Восточной
Европы и Центральной Азии и одного из членов «группы со-
ветников» при Ху Цзиньтао – Ли Фэнлиня. Квинтэссенция его
выступления сводилась к нескольким тезисам.
*
Война в Ираке продемонстрировала, что единства мнений в ШОС не наблюдается.
Россия была категорически против войны, а Китай, хотя и выступал против нее,
но более сдержано. Таджикистан, Казахстан и Кыргызстан воздержались, заявив о
нейтралитете в «рамках поддержки международного права». Узбекистан же выразил
безоговорочную поддержку военных действий США в Ираке.
**
Из шести заседаний представителей государств – членов ШОС, проведенных в
апреле-мае 2002 г. в рамках подготовки к Санкт-Петербургскому саммиту, делегаты
Узбекистана приняли участие только в двух, касавшихся согласования позиций по
экономическому сотрудничеству и проекту Хартии ШОС. Вопросы региональной
безопасности, обсуждавшиеся на остальных четырех заседаниях, Ташкент оставил
без внимания.
219
3. Под влиянием событий «11 сентября»
Во-первых, Китай не может оставаться равнодушным к раз-
витию обстановки в регионе.
Во-вторых, позиция Китая состоит в том, что он предоставляет
право выбора самим государствам Центральной Азии.
В-третьих, он, безусловно, выступает за сохранение мира в
регионе.
В-четвертых, чрезвычайно важно сохранение традиционных
связей стран Центральной Азии с Россией в рамках СНГ и других
структур. Было бы неправильным и даже ошибочным недооцени-
вать роль России, хотя и ослабленной, но уже возрождающейся,
в регионе, да и в мире в целом.
В-пятых, с точки зрения Пекина, безопасность региона должна
обеспечиваться совместными усилиями самих стран региона,
без вмешательства со стороны. Что касается Китая, то он не пре-
тендовал и не претендует ни на какие сферы влияния, не ищет
конфронтации ни с Россией, ни с США.
Наконец, обеспечивать региональную безопасность должны
международные организации, главнейшей из которых в масш-
табах региона является ШОС [37].
Такая угроза, вне всякого сомнения, существовала. Причем
не только в силу того, что щедрые обещания США – как в плане
инвестиций, так и политической поддержки – нашли понима-
ние у политического руководства Узбекистана и Кыргызстана,
с готовностью поверившего, что геополитические цели Ва-
шингтона в Центральной Азии изменились, и он пересмотрел
свое отношение к действующим в ее странах политическим
режимам. Настораживало еще несколько моментов: во-первых,
США продемонстрировали, что бороться с исламским фун-
даментализмом и терроризмом можно гораздо эффективнее и
быстрее, чем это декларировала ШОС. А во-вторых, нарастание
военного присутствия США в Центральной Азии происходило
при молчаливом согласии России и на фоне существовавшей у
российского руководства иллюзии о перспективе нормализации
российско-американских отношений.
220
К.Л. Сыроежкин
Казахстан – Китай: от приграничной торговли к стратегическому партнерству
Китай решил взять инициативу в свои руки. Уже в январе
2002 г. министры иностранных дел государств – участников
ШОС, собравшиеся на внеочередную встречу в Шанхае, оп-
ределились по большинству позиций. Если суммировать все
озвученное на той встрече, то нетрудно прийти к заключению о
том, что она представляла собой «проверку на прочность» – как
самой региональной организации, так и позиций, занимаемых
государствами-участниками. Самим фактом ее проведения Китай,
и, в какой-то степени, Россия, дали понять своим союзникам в
регионе, что они готовы согласиться с военным присутствием
США в Центральной Азии, но – с определенными оговорками
и до известных пределов.
В марте Китай сделал очередной ход. На встрече в Пекине
генсекретаря ДКБ Валерия Николаенко с руководством МИД
Китая было заявлено, что Китай выступает за развитие кон-
тактов со странами – участницами Договора о коллективной
безопасности. Более того, Пекин высказался за заимствование
опыта ДКБ при формировании основополагающих документов
и органов ШОС [38].
Чуть позже Астану посетил заместитель начальника генераль-
ного штаба НОАК генерал-полковник Сюн Гуанкай. Обещанная
им безвозмездная помощь вооруженным силам Казахстана в
размере 3 млн. долл., а также заявление о «…настороженном
отношении Китая к присутствию в регионе вооруженных сил
США» говорили о том, что сдавать свои позиции в регионе Китай
не намерен [39].
В это же время Китай активизировал свое сотрудничество с
Киргизией, которая в начале 2000-х гг. не только приняла у Ка-
захстана «эстафету» центральноазиатского центра уйгурского
движения, но – из-за отсутствия визового режима въезда и выезда
с КНР – рассматривалась как довольно привлекательная база для
организации китайских торговых каналов в Центральной Азии.
Как подчеркивали киргизские исследователи, политика КНР
в отношении Киргизии в этот период строилась на достижении