Спивак Д.Л. (отв. ред.) Фундаментальные проблемы культурологии : В 4 т. Том IV: Культурная политика

Подождите немного. Документ загружается.

И. А. Разумова 170

Нас интересуют проблемы культурной адаптации мигрантов к новому для них месту жи-

тельства и индикации данного процесса на различных его стадиях.

Разработка самой категории «культурная адаптация» представляет теоретическую про-

блему2. Это одна из базовых социально-антропологических категорий. Не вдаваясь в сущес-

тво различных подходов, примем определение, которое, на наш взгляд, пока приемлемо и до-

статочно. В соответствии с ним, культурная адаптация представляет собой приспособление

социальных групп и отдельных индивидов к изменяющимся природно-климатическим, со-

циальным, экономическим условиям, посредством изменения стереотипов сознания и пове-

дения, форм социальной организации и регуляции, норм и ценностей, образа жизни, а также

механизмов трансляции социального опыта3.

Адаптация сопутствует любому социальному изменению. Она составляет важнейший и

итоговый этап миграционного процесса. Период обустройства, в течение которого новоселы

достигают уровня старожилов, занимает порой значительное время и сопряжен с разнооб-

разными сложностями 4. Субъектом исследуемого процесса выступает как индивид, так и со-

общество (этническая, социальная или локальная группа, семья и т. д.). Социологи, этноло-

ги анализируют преимущественно сообщества иноэтнических мигрантов5. Разрабатывается

также проблематика, связанная с адаптацией сельских жителей к городским средовым усло-

виям, в том числе социокультурным, в ходе урбанизационных преобразований общества6.

Адаптация, как правило, сопровождается сменой или модификацией культурных стерео-

типов как старожилов, так и новоселов. В процессе приспособления и индивида, и любого

сообщества к новой среде неизбежна вначале стадия их маргинальности7, и, таким образом,

сама адаптация может быть рассмотрена как поэтапное продвижение адаптируемых — носи-

телей исходной культуры — от культурной периферии к культурному ядру. Результатом дан-

ного процесса может явиться создание нового «культурного гнезда» на основе симбиоза раз-

личных элементов. Процесс адаптации — это одновременно и процесс культуротворчества.

2 Философские проблемы теории адаптации / Под ред. Г. И. Царегородцева. М., 1975; Березин Ф. Б. Пси-

хическая и психофизиологическая адаптация человека. Л., 1988; Шпак Л. Л. Социокультурная адапта-

ция в советском обществе. Философско-социологические проблемы. Красноярск, 1991; Дубченко О. Н.,

Мытиль А. В. Социальная идентификация и адаптация личности // Социологические исследования.

1995, № 6. C. 30–39; Аарелайд-Тард А. Проблемы адаптации к новым культурным реалиям в зеркале

биографического метода.

3 Культурная адаптация. Режим доступа: http://www.examen.nl.

4 Рыбаковский Л. Л. Региональный анализ миграций. М., 1973. С. 76–106.; Аарелайд-Тард А. Проблемы

адаптации к новым культурным реалиям в зеркале биографического метода // Социологические ис-

следования. 2003, № 2. С. 59–68;

5 Миграции и новые диаспоры в постсоветских государствах / Отв. ред. В. А. Тишков. М., 1996; Ино-

земцев В. Л. Иммиграция: новая проблема нового столетия. Методологические аспекты //Социологи-

ческие исследования. 2003. № 6. С. 12–18 и мн. др.

6 Заславская Т. И. О социальных функциях миграции сельского населения в город. М., 1999 и др.

7 Об этом, со ссылкой на концепцию Р. Парка, см.: Ахметова Г. Ф. Социально-психологические аспек-

ты адаптации башкирской женщины к условиям крупного полиэтничного города // Перекресток куль-

тур. Междисциплинарные исследования в области гуманитарных наук. М., 2004. С. 152–168.

Северяне: формы репрезентации локальной идентичности 171

По утверждению Б. Н. Путилова, «регионы, сформировавшиеся относительно поздно и в ре-

зультате миграции неоднородного в этническом отношении населения, отличаются тем, как

поддерживаются и развиваются принесенные из «метрополий» традиции и как создаются

новые — путем синтеза, трансформации и осложнения новациями принесенных разнореги-

ональных культурных феноменов»8.

Особое значение имеет феноменологический ракурс рассмотрения проблемы. При террито-

риальных перемещениях людей даже в пределах одной страны на их адаптацию, как извест-

но, влияют множество факторов: расстояние, статус переселенцев, территорий и конкретных

населенных пунктов, обстоятельства и тип миграции и т. д. Социологические исследования

чрезвычайно полезны здесь для установления тех или иных зависимостей. Они показывают,

что в каждом отдельном случае складывается специфическая ситуация, определяемая со-

вокупностью факторов, их соотношением и взаимодействием. Соответственно различаются

проблемы мигрантов, включающие и проблему культурного самоопределения. В частности,

для разных категорий переселенцев, на разных территориях прибытия может существенно

варьировать соотношение между природно-экологическими, экономическими и социокуль-

турными факторами по силе их воздействия на адаптируемых. Эти факторы могут поддер-

живать друг друга, тогда либо очень усложняется, либо, напротив, чрезвычайно облегчается

процесс приспособления. В иных случаях влияние одних (например, наличие экономичес-

ких преимуществ) может уравновешивать действие других (неблагоприятные климатичес-

кие условия).

При этом крайне важным представляется четкое определение и анализ объективных и субъ-

ективных обстоятельств и мотивов миграции и культурной адаптации. Субъективная состав-

ляющая здесь изучена явно недостаточно. А между тем она нередко играет ведущую роль на

всех стадиях указанных процессов. Изучение роли и места субъективного фактора миграции

имеет целый ряд культурологических аспектов. В частности, восприятие переселенцами новых

территорий, отношение к месту является важным условием социальных трансформаций и оп-

ределяет культурный облик новых поселенческих сообществ. Об этом убедительно свидетельс-

твуют данные социально-антропологических и устно-исторических исследований, которые не-

давно проводились в Приладожской Карелии и на некоторых других территориях России 9.

При добровольных переселениях далеко не всегда определяющим выступает экономичес-

кий интерес. В истории освоения Севера, как известно, немало примеров того, как мигран-

ты были движимы мотивами научными, профессиональными, руководствовались личны-

ми привязанностями, даже эстетическими соображениями. С 1960-х годов приезд людей на

Кольский Север все больше соотносился с личным выбором. «Романтика Севера» послужила

одним из важных стимулов переселения туда молодежи, об этом свидетельствуют многочис-

ленные высказывания самих северян и анализ мотивов миграционного поведения предста-

вителей поколений 1960-х — 1980-х гг. Для молодых людей значима и такая социально-пси-

хологическая причина переезда, как потребность в эмансипации.

8 Путилов Б. Н. Фольклор и народная культура. СПб. 1994. С. 152.

9 Moving in the USSR. Weern anomalies and Northern wilderness / Ed. by Pekka Hakamies. Finnish Liter-

ature Society. Helsinki. 2005.

И. А. Разумова 172

Существенную роль для адаптации при любой форме миграции играют образы террито-

рий выбытия и прибытия. Они всегда присутствуют в сознании мигрантов, сопоставляют-

ся друг с другом по разным признакам и часто выступают важной составляющей мигра-

ционных стратегий и поведения. Привлекательность территории прибытия, ее идеальный

образ мотивируют переезд. Далее этот образ трансформируется в соответствии с воспри-

ятием объективной реальности и определяет социальное самочувствие мигрантов на но-

вом месте.

Новая территория должна быть «присвоена» не только официально (например, пропис-

кой) или символически (скажем, установкой мемориального знака), но, прежде всего, в со-

знании самих переселенцев. «Территория является символическим пространством для со-

здания и укрепления идентичности»10, которая в различных контекстах обозначается как

«территориальная», «региональная» или «локальная». Теоретическому осмыслению данных

категорий уделяется в последнее время все больше места в социологических и социально-ан-

тропологических исследованиях 11. При этом, несмотря на попытки определиться с термина-

ми, они пока остаются взаимозаменяемыми: о региональной, локальной и территориальной

идентичности принято писать как в этносоциальном или политическом контекстах (это пре-

обладающие ракурсы), так и в культурологическом ключе.

По результатам социологического исследования, проведенного в 2005 г. Ставропольском и

Краснодарском краях, Е. В. Морозова и Е. В. Улько предложили набор критериев локальной

идентичности и соответствующих им эмпирических индикаторов. Исследователи сгруппи-

ровали их в следующие блоки: «идентификация с малой родиной, идентификация с исто-

рическими событиями, идентификация со значимыми людьми, позитивные каналы иден-

тификации, негативные каналы идентификации»12. Перечень критериев = индикаторов,

очевидно, может быть обсужден и скорректирован, а вывод о том, что локальная идентич-

ность у жителей Юга выражена сильнее, чем у населения Центра и Северо-Запада России,

нуждается в дополнительной верификации, но само направление исследований представля-

ется вполне перспективным.

Возрастание интереса к проблемам региональной идентичности соответствует со-

временной социальной ситуации, которую П. Суси охарактеризовал как «дробление

10 Абельс Х. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию —

СПб., 2000. С. 210.

11 Шматко Н. А., Качанов Ю. Л. Территориальная идентичность как предмет социологического иссле-

дования //Социологические исследования. 1998. № 4. С. 48–52; Смирнягин Л. В. Территориальная мор-

фология российского общества как отражение регионального чувства в русской культуре / Л. В. Смир-

нягин // Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. М.,

1999. С. 108–115; Колосов В. А. Территориальная идентичность и межэтнические отношения: на приме-

ре восточных районов Ставропольского края / В. А. Колосов // Полис. 2001. № 2. С. 61–72; Сверкунова

Н. Б. Региональная сибирская идентичность: опыт социологического исследования. СПб. 2002; Боро-

ноев А. О. «Сибирство» как форма территориальной идентичности Режим доступа: http://sibident.narod.

ru/text/boronoev.doc; Морозова Е. В., Улько Е. В. Локальная идентичность и субъектность местного со-

общества. Режим доступа: http://manag.kubsu.ru/info/sekcia%203/morozova-ulko.doc.

12 Морозова Е. В., Улько Е. В. Локальная идентичность и субъектность местного сообщества.

Северяне: формы репрезентации локальной идентичности 173

идентичностей»: «распад современной политической идентичности, которая рассматривает

гражданина как члена политического сообщества, ведет к быстрому распространению кол-

лективных идентичностей, основанных отчасти на точно определенных условиях участия

в организации общества, отчасти на экзистенциальных особенностях условий жизни, лич-

ного характера и экспрессивных и эклективных свойств»13. Идентичность все более осно-

вывается на специфике «жизненного мира», структурах повседневного опыта и т. п. Иден-

тификация себя с местом и локальным сообществом того или иного уровня является одной

их таких форм.

Таким образом, культурная адаптация, которая приводит к созданию, трансляции и пос-

тоянному обновлению регионального варианта культуры (в нашем случае — урбанисти-

ческой русской культуры Кольского Севера), сопряжена с формированием и поддержанием

локальной идентичности северян. Это неразделимые процессы, которые имеют во многом

одинаковые индикаторы.

Процесс адаптации «новых северян» к Крайнему Северу включал (о нем как о массовом

процессе сейчас уже следует говорить в прошедшем времени) два основных вектора: собст-

венно территориальный и социальный. В общем миграционном потоке значительную часть

составляли сельские жители. Переезд на север, особенно в первые послевоенные десятиле-

тия, спасал от материальной скудости деревенского существования, часто — от голода, а так-

же от крепостной колхозной зависимости. Для них, как и для тех, кто решал путем переезда

проблемы трудоустройства и отсутствия жилья, Север стал землей обетованной. Улучшение

жизнеобеспечения, достижение более высокой степени эмансипации (от властей, родителей

и т. д.) повышали социальный статус приезжих. Это объективное обстоятельство сказалось

на их положительном отношении к новому месту жительства. Иначе приспосабливались к

жизни на севере спецпоселенцы, для которых перемещение было связано, напротив, с по-

нижением статуса. С местом вынужденного пребывания их могли постепенно примирить

и даже «сроднить» обретение новых социальных связей (создание семьи, установление дру-

жеских контактов) и результаты коллективной деятельности по строительству городов. Эта

деятельность одухотворялась идеей созидания новой жизни на такой земле, которая, каза-

лось бы, не подходит для человеческого существования.

Здесь следует отметить одну типологическую особенность культуротворческого процесса

в период индустриального развития Крайнего Севера. Основания новых городов — это фун-

даментальные новшества, результат созидательных процессов, обозначаемых в теории соци-

альных изменений как морфогенезис. «Морфогенетические процессы сыграли решающую

роль в происхождении всех цивилизаций, в технологических, культурных и социальных до-

стижениях человечества, начиная с ранних примитивных обществ и кончая современной ин-

дустриальной эпохой», — пишет П. Штомпка14. Адаптация же относится к трансмутацион-

ным процессам и влечет за собой модификацию, реформацию или пересмотр существующих

социальных установок. Она имеет разные формы — от простой репродукции до изменений

13 Суси П. И. Нация, культура и кризис идентичности: эссе о мультикультурных обществах // Этнич-

ность. Национальные движения. Социальная практика. СПб. 1995. С. 69.

14 Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. под ред.. В. А. Ядова. М., 1996. С. 37.

И. А. Разумова 174

качественного характера, или трансформаций15. Таким образом, в ситуации, когда пересе-

ленцы строят своими руками «с нуля» свой город, мы имеем дело с культурной адаптаци-

ей особого рода. Переселенцы должны приспособиться исключительно к пространству, к его

в высшей степени специфическим природно-климатическим условиям — особенно с точки

зрения жителей отдаленных исходных территорий. Это процесс интериоризации места. Что

касается социокультуры, то «первостроители» создают ее себе сами. В данном случае невоз-

можно говорить ни о какой-либо культурной преемственности мигрантов с аборигенным

и даже русским старожильческим населением региона, ни об адаптации к ним. Перед нами

«эпоха первотворения», как она и осознается новыми городскими сообществами.

* * *

Комплексным показателем любой идентичности, в том числе территориальной, служит

наличие и степень развития техник ее презентации. С их помощью создается и поддержива-

ется образ себя в глазах других.16 На основании анализа корпуса, прежде всего, вербальных

текстов можно убедиться в том, что существует весьма устойчивая традиция саморепрезен-

тации Кольского Севера, а также его микроареалов и отдельных городов, воспринимаемых

как части целого. Она реализуется в различных устных и литературных текстах, а также в не-

вербальных формах: визуальных, пространственно-предметных и пр. Как верно отмечают

исследователи одного из малых среднерусских городов, который стал заметным туристским

центром, «презентативный текст города подается в совокупности приемов: через словес-

ные и визуальные клише, слуховые и тактильные впечатления. Тем самым программиру-

ется не только непосредственное восприятие города, но и воспроизведение сложившегося

стереотипа»17.

Применительно к данному феномену уместно использовать семиотическое понятие «ло-

кального текста», которое продуктивно разрабатывается, прежде всего, в исследованиях, по-

священных русской провинции18. По нашему предположению, существует особый «кольский

текст» в русской культуре, и он может быть сопоставлен с другими локальными текстами

(например, «тюменским», «пермским») при координации методик их изучения.

Кольский текст выстраивается на основе анализа устных высказываний жителей, текстов

городского фольклора, биографических нарративов, опубликованных мемуаров, професси-

ональных и «наивных» поэтических произведений разных жанров, краеведческих и экскур-

сионных текстов, публицистических выступлений19.

15 Там же. С. 37–39.

16 Абельс Х. Интеракция, идентичность, презентация. С. 203–241.

17 Леонтьева С. Г., Маслинский К. А. Город и турист. Механизмы саморепрезентации «классической»

провинции // Провинция как реальность и объект осмысления. / Материалы научной конференции

29.08–1.09.2001. Тверь. Тверь, 2001. С. 86.

18 Русская провинция: миф, текст, реальность. М., СПб. — 2000; Провинция как реальность и объект

осмысления / Материалы научной конференции 29.08–1.09.2001. Тверь. Тверь, 2001; Геопанорама рус-

ской культуры: Провинция и ее локальные тексты. М., 2004.

19 Все материалы, включая цитируемые тексты, находятся в Музее-Архиве Центра гуманитарных

проблем Баренц-региона Кольского научного центра РАН (г. Апатиты). Они включают записи фоль-

Северяне: формы репрезентации локальной идентичности 175

Судя по имеющимся материалам, сфера значений понятий «Север», «Крайний Север»,

«Заполярье», «Кольский Север», «Кольский полуостров», «Мурман», «Мурманский край»

представляет собой сложную, иерархически организованную систему, в которую включе-

но множество коррелирующих друг с другом, согласующихся или соперничающих образов.

Их функционирование определяется варьированием а) самого территориального объек-

та, б) субъекта интерпретации (индивида или группы), в) образа и г) его рецепции20. Про-

блема заключается в сложности соотнесения «физических» и «социальных» пространств21.

Одновременно в процессе образотворчества и восприятия соответствующей символики

происходит постоянное взаимное воздействие текстов «высокой» культуры (науки, худо-

жественной литературы, официального политико-административного или религиозно-

го дискурсов) и спонтанных когнитивно-речевых и поведенческих практик (городского

фольклора, автобиографических нарративов и пр.) в их диалектных и социолектных ва-

риантах.

Подчеркнем, что презентативный Кольский текст — исключительно городской. И в том

смысле, что он связан с самоопределением урбанизированного населения, и потому, что со-

здается и воспроизводится (особенно в официальных версиях) представителями определен-

ных профессий: учеными-историками, работниками культуры и просвещения, журналиста-

ми, литераторами, администраторами, представителями духовенства и т. п. Сходные тексты

порождаются в процессе спонтанной культуротворческой деятельности местных краеведов,

непрофессиональных поэтов, организаторов общественных выставок и музеев.

Кольский Север воспринимается и презентируется как относительно автономная терри-

тория. Этому способствует символическое совмещение нескольких границ, в реальности

не совсем совпадающих. Условная географическая граница отделяет полуостров от «мате-

рика». Полуостровное положение всегда способствует известной обособленности террито-

рии (имеем в виду исключительно сферу культурных значений), и вместе с тем, в отличие

от собственно островного размещения, оно не приводит к полной сакрализации места22.

«Материк» для жителей региона, отличающихся своей мобильностью23, доступен и бли-

зок. Укреплению символической границы с «материком» не могло не способствовать со-

здание в 1938 г. самостоятельной Мурманской области. Административно-территориаль-

ное образование располагается почти в границах полуострова. Ранее территория в разное

время входила в более крупные административные единицы, например, в состав Архан-

гельской губернии или Карело-Мурманского края. Наконец, по южной части Кольского по-

луострова проходит Полярный круг, и это обстоятельство символически чрезвычайно зна-

клора, литературные тексты, документы. Значительный корпус текстов собран в результате интервью-

ирования жителей городов Мурманской области в 2001–2006 гг.

20 См.: Манхейм Э. Введение // Манхейм К. Избранное. Социология культуры. М. СПб., 2000. С. 10.

21 Бурдье П. Социология социального пространства. СПб. Алетейя. С. 49–63.

22 О мифологизации островных и полуостровных территорий см.: Теребихин Н. М. Сакральная гео-

графия Русского Севера. Архангельск. — 1993.

23 По данным социологических исследований,в том числе проведенных Центром независимых соци-

ально-антропологических исследований (г. Апатиты) в 2005 г., зафиксирован высокий уровень маят-

никовой мобильности жителей Мурманской области.

И. А. Разумова 176

чимо. Высокий статус жителя Заполярья определяется, в первую очередь, самим местом,

которое является экстремальной зоной, тяготеющей к абсолютному пределу24. Он живет

там, где другому человеку жить нельзя. Известные материальные преимущества и установ-

ленные льготы означают для северянина, в первую очередь, признание его высокого стату-

са и лишь затем воспринимаются в качестве частичной компенсации за пребывание в зо-

не риска.

Не случайно в Кольском тексте хорошо представлена климато-метеорологическая симво-

лика края. Доминируют те атрибуты, которые, с точки зрения населения большинства дру-

гих территорий, являются экзотическими, «чудесными» или же подчеркивают исключи-

тельность средовых условий: полярные день и ночь, полярное сияние, снега и вьюги и т. д.

Это те реалии, к которым мигрантам приходилось привыкать, и которые стали знаками их

отличия от живущих по другую сторону Полярного круга.

В северном городском фольклоре широко бытует жанр, который можно соотнести с тра-

диционной небылицей и отчасти — с анекдотом. Это рассказы о том, как северянин застав-

ляет неосведомленного южанина верить в то, что у них живут в «чумах», ездят на работу на

оленях, спрыгивают с третьего этажа прямо в сугроб, а по утрам, выходя из подъезда, берут

в каждую руку по кирпичу, чтобы их не унесло ветром. К слову, понятие «южанин» здесь не

имеет явных этнических коннотаций, чаще так обозначаются жители центральных райо-

нов России. В качестве персонажей таких рассказов они проявляют, с точки зрения северян,

свойства фольклорных глупцов. Часто так рассказываются достоверные автобиографичес-

кие истории — о диалогах с жителями других местностей: «…А когда начинаешь объяснять,

что это на севере, на Кольском полуострове, то многие спрашивают: «А вы там на оленях ез-

дите?» Ну и часто в шутку начинаешь рассказывать, что, например, школа — это большой

чум, посередине сидит учитель, кругом ходят олени. И многие верят»25. Рассказывание та-

ких историй служит средством самоутверждения «новых северян» и демонстрирует их тер-

риториальную принадлежность.

С севером связаны представления об опасности для человека собственно природного

окружения. Полнота физического существования там всегда находится под угрозой. Наря-

ду с достоверной информацией, касающейся влияния тех или иных природно-климатичес-

ких факторов на здоровье людей, здесь бытует немало экологических мифов: о разрежен-

ности воздуха, радиоактивности, губительности полярной ночи и т. д. Характеризуя самих

себя и рассказывая о том, как реагируют на них жители других регионов, северяне любят

подчеркнуть, что они «бледные-бледные, аж с синевой». Здесь можно усмотреть отчетливую

аналогию с петербургским текстом русской культуры. Думается, что местность не случай-

но притягивает к себе и эти сюжеты и образы. Ущербность физическая — оборотная сто-

рона насыщенной жизни духа и разума. Поэтому столь убедительно звучат высказывания:

«В Мурманской области образование лучше, чем в других областях. Сказали, что не то что

обучение лучше, а просто дети стараются здесь лучше учиться. Они более серьезно относятся

24 Разумова И. А. «Экстремальность» как фактор локальной идентичности жителей Кольского Севера

// Живущие на Севере: Вызов экстремальной среде. Мурманск, 2005. С. 91–95.

25 Из интервью с женщиной 1982 г. р., Ур. г. Апатиты. Зап. И. А. Разумова. Апатиты. 2001.

Северяне: формы репрезентации локальной идентичности 177

к учебе и это видно по успеваемости»26; «Вопросы могут быть решены разным способом, а

на севере это все мягче, интеллигентнее. Все здесь не настолько грубо, и это приятно»27. Се-

вер — средоточие духовности. Этот тезис является общим местом не только литературно-

публицистических, но также квазинаучных, а особенно в последние годы — и религиозных

выступлений: «Какой-то особый есть промысел Божий о Русском Севере, о Крайнем Севере,

и те святые, которые нам сейчас открылись, аж собор появился Кольских святых, они очень

дорогого стоят, потому что здесь выстоять на этой земле, это как тема отдельного разгово-

ра — что есть Север в царстве Божьем и на земле. Потому что, если открыть древние проро-

ческие книги Ветхого завета, там так много про Север, оказывается, сказано. И это ведь не

пустые слова, это духом святым написано»28.

Социальные качества северянина очевидно компенсируют бесчеловечные (самый расхо-

жий эпитет — «суровые») природные условия и контрастируют с ними. Испытание Севером

возможно пройти только при условии человеческой солидарности и исключительных черт

характера: «Север накладывает какой-то отпечаток на характер людей. Во-первых, нет вот

какого-то стяжательства, понимаешь, вот нет такого, чтобы накопить, обмануть — нет этого.

Народ добрее на Севере, гораздо. Чем — понять не могу, вот какая-то особая каста людей на

Севере живет и отличается… Вот даже приезжаешь в среднюю полосу, если, значит, человек

не такой как все — значит, он на Севере жил и причем не один год»29; «Люди на севере под-

вижные, энергичные, в основном предприимчивые. Вот, правильно напрашивается сравне-

ние с землепроходцами, которые были в США, когда они осваивали Запад»30. С одной сторо-

ны, необходимость противостоять суровой природе формирует качества, присущие сильной

личности. С другой стороны, в этих же условиях человек должен сам создать себе необходи-

мый комфорт: в краю холода «тепло и доброта идут от людей», по словам одной из наших со-

беседниц. По общему устойчивому мнению, северяне «сдержаннее», т. е. терпимее во всех от-

ношениях. Несколько лет назад, когда этнические конфликты, вызванные миграцией, были

достаточно острыми во многих регионах страны, мы столкнулись с характерным утвержде-

нием: «Здесь даже представители кавказской национальности ведут себя сравнительно спо-

койно — наверное, просто заморозились»31.

Каждый город и микроареал Кольского Севера имеет свой историко-топографический

облик и образ. С одной стороны, образы городов ориентируются на собирательный образ

26 Из интервью с женщиной ок. 1970 г. р., ур. г. Вологды, приехавшей на север в 1990 г. Зап. Э. А. Зве-

ревой. Апатиты. 2005.

27 Из интервью с мужчиной 1939 г. р., ур. Ленинградской обл., на севере живет с 1971 г. Зап. Э. А. Зве-

ревой. Апатиты. 2005.

28 Из выступления отца Митрофана (Баданина), священника с. Варзуга Терского р. Мурманской обл.

Зап. И. А. Разумовой. Апатиты. — 2004.

29 Из интервью с женщиной 1948 г. р., жительницей г. Снежногорска, на севере живет с 1976 г. Зап.

Е. Ананьевой. Снежногорск. — 2005.

30 Из интервью с мужчиной 1939 г. р., ур. Ленинградской обл., на севере живет с 1971 г. Зап. Э. А. Зве-

ревой. Апатиты. — 2005.

31 Из беседы с женщиной ок. 1950 г. р., жительницей г. Апатиты. Зап. И. А. Разумовой. Апатиты. —

2003.

И. А. Разумова 178

региона и поэтому имеют ряд общих черт. У всех присутствует северная специфика, кото-

рая ассоциируется с экстремальностью природно-климатических условий и природными

«чудесами». Почти все они монопрофильны, периферийны как географически, так и по от-

ношению к столице и т. д.32 С другой стороны, у них есть специфические отличия, опреде-

ляемые возрастом, обстоятельствами создания и основной организующей идеей сущест-

вования в истории. Идея связана, как правило, с градообразующим предприятием. Если,

например, у г. Полярного создание, развитие, периоды упадка и процветания неотделимы от

деятельности морского порта, то у г. Кировска они обусловлены уровнем разработки место-

рождений и горно-обогатительным производством, воплощением которого стало объедине-

ние «Апатит». Судя по историко-краеведческому тексту, кольские города связаны друг с дру-

гом особыми отношениями, вплоть до «родственных»: «До Великой Отечественной войны

Мончегорск считался «младшим братом» Кировска. После войны и у Мончегорска появил-

ся «младший брат» — город горняков и обогатителей, железнодорожников и металлистов —

Оленегорск»33.

В настоящее время в Мурманской области 16 городов. К собственно «историческим» мож-

но отнести лишь города Кола (XI в.) и Кандалакша (XIII в.). Остальные создавались в XX ве-

ке. Возраст таких городов, как Мончегорск, Кировск, Оленегорск, фактически совпадает с

возрастом старшего поколения жителей, а возраст Апатитов, Полярных Зорь, Снежногорс-

ка значительно меньше. Это сказывается на самоощущении жителей, особенно старожилов,

которые строили города «своими руками» и у которых они выросли «на глазах», как и соб-

ственные дети. В этой ситуации есть возможность непосредственно пронаблюдать процес-

сы становления, формирования исторической традиции и «памяти города», которые проис-

ходят в настоящее время.

По результатам проведенных исследований34, существует уже вполне устоявшаяся тради-

ция репрезентации истории малых заполярных городов Кольского Севера в текстах разно-

го рода. Она сложилась на пересечении и при взаимопроникновении официальной истории

региона, написанной авторитетными и широко известными в крае специалистами35, «живо-

го предания», включенного в коммуникативную память поколений, и городского историко-

топографического фольклора. На основе концепции истории региона формируются истори-

ческие экспозиции краеведческих и специализированных музеев в городах.

В целом, история края и отдельных городов воплощается в метасюжете о «покорении»

Севера, его природы и недр. Такой она предстает в популярной исторической литературе,

32 Разумова И. А. Стереотипное и уникальное в образах заполярных городов // Культурное разноoб-

разие в эпоху глобализации / Cultural Diversity in the Epoch of Globalization: Материалы международ-

ной конференции. Мурманск, март 2006 года / Отв. ред. Н. И. Курганова. Мурманск: МГПУ, 2006. Ч. I.

С. 32–35.

33 Киселев А. А. Родное Заполярье. Очерки истории Мурманской области (1917–1972 гг.) / Под ред. д.и.н.

Ю. Н. Климова. Мурманск, 1974. С. 441.

34 Исследование культуры малых городов Мурманской области осуществляется при поддержке РФФИ,

проект № 05–06–97503.

35 В первую очередь, к ним относятся крупные историки И. Ф. Ушаков и А. А. Киселев, которые зало-

жили основы исторического краеведения Мурманской области.

Северяне: формы репрезентации локальной идентичности 179

публицистике, мемуарах, художественной литературе, например, в историко-краеведческих

поэмах, написанных для детей, или в стихах непрофессиональных поэтов36. Доцивилизаци-

онное состояние места обычно символизирует фигура саама — представителя аборигенного

населения. Собственно же история начинается с появления «первопроходцев» — государст-

венных деятелей и флотоводцев, основавших самый северный порт, а также геологоразвед-

чиков и строителей, которые в XX веке преобразили Север и «завоевали» его. Именно таким

предстает обобщенный образ северянина, борца и созидателя культурных благ. При этом

культурным благом является то, что имеет стратегическое значение для Отечества: незамер-

зающий северный порт (Мурманск), военный флот, — а также богатства недр и построен-

ные вслед за их разработкой градообразующие предприятия: «Североникель», «Апатит» и

др. Они призваны символизировать край в целом и его отдельные города в текстах офици-

альной культуры. В историко-краеведческих и историко-публицистических текстах обраща-

ет на себя внимание риторика войны и акцент на противостоянии двух сил — «дикости»

и «цивилизации»: «начался штурм Хибин», «вступили в борьбу за освоение севера», «надо

было вырвать богатства у гор», построенная фабрика «казалась настоящим гигантом в ди-

ких горах»; «Над долиной носились снежные бури. Но вот зазвучал в горах первый свисток

паровоза»37 и т. д.

В качестве основной «исторической» ценности выступают способности человека, который

может не просто выживать, но и полностью адаптироваться в экстремальных природных

и техногенных условиях, подчинив их себе. В истории промышленных городов подчеркну-

ты этиологические моменты: все, что связано с преобразованием «первозданной» природы,

преодолением испытаний в процессе культуротворческой деятельности. Знаковые личности

истории — «первые» представители различных профессий: геологи, ученые, руководители

производства, рабочие-металлурги. Так, в небольшом музее города Оленегорска централь-

ное место занимает стенд «Первостроители».

Специфика истории городов связана и с особенностями «коллективной судьбы» тех катего-

рий мигрантов, которые осваивали север. Так, история города Кировска — это в значитель-

ной части история спецпоселенцев, репрессированных, заключенных, восстанавливаемая в

настоящее время на основе мемуарных свидетельств. Исторический образ города включа-

ет репутацию «построенного на костях», поэтому с ним связано много страшных историй

фольклорного происхождения, включая рассказы о замурованных в стены людях. С Киров-

ска фактически начиналась промышленная урбанизация центральной части полуострова,

поэтому его история в наибольшей степени мифологизирована. Этому способствует и ланд-

шафтное расположение города, который называют «горным аулом» и в истории которого не-

мало трагических эпизодов гибели людей в горах, из-за снежных лавин и особенно суровых

условий жизни. История Апатитов, города более молодого, выглядит и более оптимистично.

Главные ее герои — ученые и строители.

36 Разумова И. А., Тарабукина А. В. «Миф о Севере» в стихах поэтов Кольского края // «Во глубине Рос-

сии…». Статьи и материалы о русской провинции. Курск, 2005. С. 106–122.

37 Из кн.: Киселев А. А. Родное Заполярье. С. 208–213.