Сорокина Т.С. Грамматические средства выражения когнитивно-функциональной семантики (Вестник МГЛУ, выпуск 460)

Подождите немного. Документ загружается.

Е.Е.Селиванова 31

Большинство лингвистов определяют грамматическую катего-

рию времени как отношение действия к моменту речи (так назы-

ваемое абсолютное

лингвистическое время) [11, 12] или к другому

моменту, принятому за точку отсчета (относительное лингвис-

тическое время) [13, 10]

. Д.А.Штелинг отмечает своеобразие

категории времени в системе глагольных грамматических кате-

горий, относя ее к разряду так называемых предикативных

категорий (к которым также относятся категории наклонения и

лица), лежащих на оси «говорящий – слушающий» и выделяемых

на уровне синтагматики.

Таким образом, категория времени по своей структуре, объему

грамматического значения, семантике, синтаксической функции,

назначению принципиально отлична от подлинно глагольных

категорий, так как она связана с самой сущностью речевого акта, с

межперсональными отношениями [7. С.223–227].

Еще один подход к определению категории времени и

установлению ее онтологической и языковой сущности разраба-

тывается в рамках теории функциональной грамматики [1, 14, 15,

16, 17, 18, 19]. При этом проводится различие между понятиями

категории времени и категории темпоральности. Категория време-

ни глагола представляет собой «систему грамматических форм,

используемых для выражения отношения действия к моменту речи

Не все лингвисты признают существование «абсолютных» лингвис-

тических времен. Ф.И.Маулер в этой связи отмечает, что необходимо

отказаться от двух традиционных представлений: момент речи – коорди-

натный нуль; момент речи – единственный координатный нуль, посколь-

ку значение всех временных глагольных форм соотносится не с моментом

речи, а с другой точкой или другим действием, что является отражением

признака релятивности грамматического времени [10. С.43–45].

Как известно, в основе современного подхода к семантике времени

лежит понятие точки отсчета по Рейхенбаху (point of reference), который

выделяет три релевантных временных момента: 1) время речи; 2) время

события; 3) точка отсчета. Однако некоторые лингвисты предлагают

расширить эту систему понятий для описания пространственного и вре-

менного дейксиса. Так, Ю.Д.Апресян вводит понятие «времени говоря-

щего», поскольку в зависимости от восприятия времени события говоря-

щий выбирает и определяет грамматические средства [9. С.24–25].

32 Е.Е.Селиванова

или ко времени другого действия (какому-либо моменту, помимо

момента речи)» [19. С.76, 18. С.35–36]. Однако объективное время

может выражаться в языке не только в системе временных форм

глагола, но и за пределами этой системы. «Функционально-семан-

тическая категория (ФСК), опирающаяся на различные – морфоло-

гические, синтаксические, лексические – средства языкового

выражения времени», называется темпоральностью (от латинского

tempus, -oris «время») [19. С.76]. Таким образом, глагольное время

охватывается понятием темпоральности, являясь ее «граммати-

ческим центром», «морфологическим ядром» [19. С.77].

Категории времени и темпоральности вступают во взаимодейст-

вие с рядом других семантических категорий, и прежде всего с

категориями «временной локализованности», «временного поряд-

ка» и «таксиса» [15, 16, 18, 19]. Эти понятия входят в широкий

«комплекс, отражающий различные аспекты понятия времени

<…> » [15. С.6].

Одним из наиболее дискуссионных вопросов в англистике

является структура категории времени и связанный с этим вопрос о

месте будущего в системе грамматических време н.

Основными подходами к рассмотрению категории времени в

английском языке являются следующие:

1) категория времени рассматривается как трехчленное образо-

вание: настоящее – прошедшее – будущее, что отражает объектив-

ное существование настоящего, прошлого и будущего

(Суит,

Поутсма, Ильиш);

2) категория времени рассматривается как двухчленное обра-

зование: настоящее/непрошедшее–прошедшее, при этом будущее

исключается из числа грамматических времен и рассматривается

как модальное образование, то есть словосочетание, состоящее из

модального глагола и инфинитива (Палмер, Бархударов, Маулер).

В этой связи интересно отметить особую точку зрения Ф.И.Маулера,

который критикует «схоластический» взгляд, обремененный к тому же

«логической предвзятостью», «согласно которому глагол чуть ли не

любого языка может выражать лишь три временных значения: настоящее,

прошедшее и будущее»

Е.Е.Селиванова 33

Некоторые лингвисты предлагают трактовку, не противоре-

чащую двум вышеизложенным, говоря о том, что в рамках общей

теории нет основания отказывать будущему в статусе времени, что

предполагает, однако, учет наличия в сем антике ряда форм буду-

щего модальных компонентов (Смирницкий, Штелинг).

Такое несовпадение мнений по вопросу о статусе будущего в

системе времен английского языка объясняется рядом причин и

прежде всего разнообразием точек зрения на природу сочетаний

shall/will + инфинитив.

Как известно, генетическим источником форм будущего време-

ни в английском языке послу жили сочетания инфинитива с

модальными глаголами, имеющими зн ачение долженствования или

волеизъявления [20, 21].

Развитие форм будущего времени из сочетаний модальных

глаголов с инфинитивом, имевших значение долженст вования,

желания, возможности, необходимости, то есть указывавших на

только мыслящиеся, но еще не реализованные действия [20, 21],

представляется вполне закономерным, так как буду щее время

«имеет оттенок неопределенности, гипотетичности», «относит

действие к будущему обычно без точной датировки», поскольку

представляет собой действие, еще не реализовавшееся и неосу-

ществившееся. Поэтому будущее время часто оказывается связан-

ным с модальностью [20. С.123–124].

В основе превращения словосочетания как синтагматического

средства выражения грамматического значения в аналитическую

форму (то есть парадигматическое средство выражения данного

грамматического значения) лежит процесс грам матизации, кото-

рый проявляется в десемантизации первого компонента конст-

рукции и в его превращении из полнозначного глагола в служебное

слово, грамматический формант, показат ель грамматической кате-

гории

Мы разделяем точку зрения тех лингвистов, которые рассматри-

вают глаголы shall, will в качестве вспомогательных глаголов

будущего времени [20, 22, 7]. Доказательствами десемантизации

О критериях выделения аналитических форм см. [10. С.10–11, 23. С.340,

359].

34 Е.Е.Селиванова

модальных глаголов и их превращения в служебные элементы

служат следу ющие положения:

1) модальные глаголы всегда обладают ярким, присущим им

специфическим значением , а глаголы shall, will могут иметь мо-

дальные значения, но могут их и утрачивать вплоть до полной

десемантизации;

2) с точки зрения отношения ко времени инфинитивные соче-

тания модальных глаголов «характеризуются отсутствием соотне-

сенности с каким-либо временным планом, проецируя выражаемые

ими действия в план как будущего, так и прошедшего и

настоящего», тогда как инфинитивные сочетания глаголов shall,

will «передают действия, соотнесенные исключительно с планом

будущего»;

3) даже в тех случаях, когда инфинитивные сочетания с

глаголом will не являются формой будущего времени, они не

выражают ни возможность, ни долженствование, но выражают

предсказание того, что является характеристикой субъекта, это –

идея будущего, «предсказуемость, предугадание»;

4) в отличие от сочетаний с собственно модальными глаголами,

сочетания глаголов shall, will с инфинитивом «не обладают

никаким поддающимся определению инвариантным модальным

значением»;

5) глаголы shall, will могут сочетаться с глаголам и , обозна-

чающими действия, несовместимые с первоначальным значением

этих глаголов, что свидетельствует о десемантизации модального

глагола, то есть о потере им своего лексического значения;

6) вследствие указанных причин снимается ограниченная

сочетаемость данных модальных глаголов, что предполагает их

сочетаемость практически с любым глаголом данного языка, и это

позволяет рассматривать их как служебные слова, показатели

определенной грамматической категории

Однако иногда глаголы shall, will сохраняют модальные значения и

утрачивают значение будущего. Такое употребление глаголов shall, will

определяется контекстуально и зависит от лексико-грамматического

окружения [22. С.32].

Е.Е.Селиванова 35

Превратившись в грамматические форманты, указанные глаго-

лы уже не встречаются в том же окружении в свободном употреб-

лении, и их прежние лексические значения распределяются между

другими лексемами данного языка.

Следовательно, при употреблении глагола shall в 1-м лице и

глагола will во 2-м и 3-м лицах

можно говорить об их полной

десемантизации с указанными лицами и превращении в формаль-

ный показатель будущего

, что влечет за собой их соотноситель-

ность с простыми, синтетическими формами категории времени

английского глагола (формами Present и Past). Факт использования

двух вспомогательных глаголов в одной парадигме рассмат-

ривается как супплетивное образование грамматической формы

[20. С.129].

Еще одной причиной, обусловливающей расхождение во мне-

ниях по поводу определения статуса футурума в системе языка,

является сложность описания его семантики. Почти все иссле-

дователи отмечают «ак омпактность, расплывчатость значений»

глагольных образований, служащих для обозначения будущего

действия [10], что объясняется тесным взаимодействием категории

футурума с рядом других глагольных категорий, и прежде всего с

категорией модальности.

В языкознании модальность включается в число наиболее су-

щественных характеристик предложения как языковой единицы

однако теория модальности не получила однозначной интер-

Не все лингвисты соглашаются с обоснованностью использования

критерия дистрибуции shall/will по лицам для разграничения их

футурального и нефутурального употребления [10. С.2]

Процесс десемантизации распространяется и на употребление глагола

shall во 2-м и 3-м лицах и глагола will в 1-м лице (традиционное

«модальное будущее», где shall/will употребляются в своем примарном

значении) [20. С.129].

«Модальность – душа предложения; как и мысль, она образуется в

основном в результате активной операции говорящего субъекта. Следо-

вательно, нельзя придавать значение предложения высказыванию, если в

нем не обнаружилось хоть какое-либо выражение модальности» [26].

36 Е.Е.Селиванова

претации, что связано как со сложностью изучаемого явления, так

и с различием исходных положений анализа

В современной лингвистике наиболее распространено определе-

ние модальности как категории, обозначающей отношение содер-

жания высказывания к действительности с точки зрения говоря-

щего, выражаемое грамм атическими, интонационными и лексиче-

скими средствами (В.В.Виноградов, Н.Ю.Шведова, Г.А.Золотова,

Г.В.Колшанский, В.М.Комогорцева, М.Э.Сатель). В зависимости

от характера этого содержания модальность классифицируется по

разным значениям (субъективная и объективная, эпистемическая и

деонтическая и т.д.).

Значительное число лингвистов придерживаются деления язы-

ковой модальности на объективную и субъективную [24, 25].

Объективная модальность понимается как отношение содержа-

ния высказывания к действительности с точки зрения говорящего в

плане его соответствия или несоответствия действительности, его

реальности или ирреальности (Г.А.Золотова, Н.Ю.Шведова). Су-

ществует и более широкое понимание объективной модальности

как отражение «характера объективных связей, наличных в ситуа-

ции, на которую направлен познавательный акт» (В.З.Панфилов),

охватывающее наряду со значением действительности значения

необходимости и возможности

. Объективно-модальное значение

получает свое выражение на уровне синтаксического членения

предложения [25. С.40]; в зависимости от широты его понимания в

круг средств его выражения включаются:

а) только нак лонения («узкое» понимание объективной модаль-

ности как реальной или нереальной);

б) наклонения и модальные глаголы (более «широкое» понима-

ние объективной модальности как модальности дейст вительности,

возможности и необходимости).

Обзор имеющихся теорий модальности и анализ соотношения языковой

и логической категорий модальности см. [25. С.37, 27. С.34–35].

То есть речь идет о включении алетической и деонтической (норматив-

ной) модальностей в круг значений объективной модальности [25. С.40 ],

хотя большинство авторов придерживаются иной точки зрения, согласно

которой деонтическая модальность входит в круг значений субъективной

модальности.

Е.Е.Селиванова 37

Субъективная (персуазивная) модальность определяется как вид

модальных отношений, выражающих степень познанности объек-

тивных связей, «степень достоверности мысли, отражающей дан-

ную ситуацию» (В.З.Панфилов), или как выражен и е отношения го-

ворящего к тому, что он сообщает (Г.А.Золотова , Н.Ю.Шведова).

Под «отношением говорящего» понимают или «степень досто-

верности мысли» (В.З.Панфилов) или (более широко) в него вклю-

чают и значения усиления, экспрессивной оценки, согласия/не-

согласия, сожаления, неодобрения и т.д. Что касается выраженнос-

ти субъективно-модального значения в высказывании, то здесь

мнения расходятся: одни исследователи отмечают, что оно носит

«необязательный, факультативный характер», «образует как бы

второй слой модальных значений в смысловой структуре выска-

зывания» [24. С.106]; другие считают, что субъективно-модальное

значение присутствует в каждом высказывании, и там, где нет

эксплицитно выраженной категорической или проблематической

достоверности, имеет место простая достоверность (В.З.Панфилов,

В.Б.Бондаренко). Необходимо также заметить, что в отличие от

объективной модальности, представленной на уровне синтаксиче-

ского членения предложения, субъективно-модальное значение вы-

ражается на уровне логико-грамматического членения [25. С.43].

К средствам выражения субъективной модальности чаще всего

относят:

– вводные модальные слова;

– служебные слова с модальным значением («конечно», «воз-

можно»), выражающие убежденность говорящего в высказы-

ваемом или его неуверенность, то есть проблематическую или ка-

тегорическую достоверность;

– изъявительное наклонение и интонацию (за счет включения в

круг значений, наряду с проблематической и категорической

достоверностью, простой достоверности)

Наиболее широкий круг средств выражения субъективной модальности

выделяется авторами Грамматики современного русского литературного

языка: а) интонация; б) словопорядок; в) повторы; г) частицы; д) междо-

метия; е) вводные (модальные) слова, словосочетания и предложения;

ж) специальные конструкции [24. C.107].

38 Е.Е.Селиванова

Ряд исследователей [24. C.106] выделяют третий вид модальных

значений, характеризу ю щий отношения между действием и его

субъектом: значения долженствования, необходимости, возмож-

ности, невозможности.

Модальность данного типа передается лексическим значением

языковых единиц, в частности модальных глаголов.

Однако некоторые лингвисты не соглашаются с обоснован-

ностью подобной классификации модальных значений. Прежде

всего, сомнение вызывает правомерность деления модальности на

объективную и субъективную

. Так, Т.И.Дешериева считает, что

«учитывая бесконечность процесса познания человеком окружаю-

щего мира и самого себя, относительную достоверность приобре-

тенных и приобретаемых им знаний, а также единство набора

средств выр ажения модальности в языке, используемых как в

исходных, так и в производных предложениях парадигмы

актуального членения <…>, неправомерно деление языковой мо-

дальности на «объективную» и «субъективную». <…> Мо даль-

ность выражает отношение суждения к действительности (с точки

зрения говорящего или пишущего) и отношение говорящего или

пишущего к смыслу сообщения. Элемент субъективности нали-

чествует во всех компонентах семантики модальности…»

[27. С.39, 41].

Более того, некоторые лингвисты считают, что неправомерно

говорить также о модальности в плане отношения говорящего к

содержанию всего высказывания (ср.: субъективная модальность),

ибо, если это так, то любое высказывание состоит из двух ярусов:

– мысль о чем-то;

– мысль об этой мысли/ее модальная оценка.

Однако высказывание строится сразу как монолитная мысль, в

его структуре нет никакой дополнительной, модальной мысли,

поэтому модальность не может быть определена как некая корре-

лятивная операция, производимая мыслящим субъектом. В выра-

женной в ф орме предложения мысли его содержание не может

расслаиваться на выражение, с одной стороны, мысли о предмете,

а с другой – мысли об отношении говорящего к своему сообщению

о фактах действительности [28. С.95–96].

Некоторые лингвисты объединяют объективную и субъективную

модальности под общим названием «предикативная модальность».

Е.Е.Селиванова 39

Кроме того, в ряде работ высказывается мысль о том, что

модальность должна рассматриваться как семантический признак

всего высказывания, а не отдельного предложения: «модальность

не может сосредоточиваться в какой-либо части предложения, ибо

по общему характеру своего содержания эта категория реализуется

лишь в целом высказывании. То есть, модальность – семантическая

категория, реализуемая в рамках всего предложения, а не

отдельных его частей; в этом смысле модальность не является

грамматической категорией отдельных элементов предложения,

так как они «отдают» свою модальную составляющую в общий

«модальный фонд» всего предложени я» [28. С.65].

Наконец, подавляющ ее большинство авторов отмечают тесную

связь модальности и предикативности. Предикативность пони-

мается как «отнесенность содержания предложения к действитель-

ности, то есть как тот признак предложения, благодаря которому

оно становится относительно законченным актом высказыва-

ния/мысли о действительности, является принадлежностью логико-

грамматического, а не синтаксического уровня членения

предложения» [25. С.39]. При этом модальность рассматривается

как основное средство реализации предикативн ости (наряду с

языковыми категориями: времени, аспектуальности, залоговости,

числа и др.) и, следовательно, входит в предикативность как часть

в целое [27. С.40–42].

Помимо вышеназванной классификации видов модальности

некоторые лингвисты оперируют понятиями «внутренней» и

«внешней» модальности. При этом «внутренняя модальность» рас-

сматривается как модификация отношения между грамматическим

субъектом и предикатом, выражение связей, объективно сущест-

вующих в реальной действительности (ср.: объективная модаль-

ность), а «внешняя модальность» – как отношение содержания

высказывания к действительности с точки зрения говорящего» (ср.:

субъективная модальность) [20. С.125–126]. Мы предполагаем

использовать эти понятия при описании семантики средств выра-

жения будущего действия, однако содержание, вкладываемое нами

в данные термины, будет отличаться от вышеприведенных значе-

ний (см. ниже).

40 Е.Е.Селиванова

Как же соотносятся категории модальности и фу туральности, и

в частности каково место модального компонента в семантической

структуре средств выражения будущего в английском языке?

Существует несколько источников модальности будущего, и

прежде всего это его специфика как понятийной категории

[4. С.18–21]:

1) отмечается субъективность событий и явлений в будущем,

которая заключается в том, что говорящий сам во многих случаях

определяет будущий факт как реальность, независящую от внеш-

них условий, или как нечто желаемое, предполагаемое, зависимое

от обстоятельств;

2) понятие будущего времени рассматривается как более

абстрактное по сравнению с понятиями настоящего и прошедшего

времени, поэтому отмечается его более тесная связь с модальными

значениями желательности, необходимости, реальности предстоя-

щего или предполагаемого действия; самому понятию будущего

как категории вероятностной свойственна модальность потен-

циальности, гипотетичности действия;

3) отмечается, что всем средствам выражения будущего, а

также в равной мере будущего в прошедшем, свойственна модаль-

ность гипотетичности, так как само понятие будущего заключает в

себе проблематичность, неопределенность.

Итак, основной характеристикой будущего является положение

о гипотетичности, проблематичности, неопределенности выра -

жаемого им действия, которое разделяется многими лингвистами

[29. С.91, 22. С.30, 4. С.20].

Как определяется место значения гипотетичности в рамках

категории модальности? Н.С.Сахарова [4. С.20–21] предлагает

относить модальность гипотетичности к сфере, промежуточной

между модальностью реальности и модальностью ирреальности, то

есть в одних случаях действия, обозначенные средствами выраже-

ния проспективности, относятся к сфере реальности, а в других

случаях их осуществление связано с проблематичностью, неуве-

ренностью

[4. С.20].

Мы считаем, что будущее действие не может быть реальным, так как оно еще не

реализовано. Другое дело, что говорящий может выражать уверенность в его

осуществлении, но это значит, что на внутреннюю модальность –

предположительность – накладывается один из оттенков внешней модальности –

уверенность.