Сказкин С.Д. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в Средние века

Подождите немного. Документ загружается.

либо титулованного феодала, а при посредстве двух,

трех и большего числа феодалов, являясь, таким обра-

зом, держателями-субфеодалами третьего, четвертого и

т. д. разряда. Собственная сеньория таких лиц могла

состоять из держаний сразу от нескольких вышестоящих

сеньоров, а их феодальная рента составлялась из самых

разнообразных повинностей и платежей не только тех

крестьян, которые сидели в ближайших деревнях или

местностях, но часто и в весьма отдаленных; причем

крестьяне могли выплачивать данному сеньору только

один или несколько платежей и повинностей, тогда как

ряд других платежей и повинностей они могли платить

другим и третьим сеньорам, поскольку они могли зави-

сеть в личном отношении от одного сеньора, в поземель-

ном —от другого, и в судебном еще от нескольких

сеньоров. Могли быть и более сложные случаи, когда,

например, в каждом из этих трех отношений могло быть

несколько сеньоров. Феодальная собственность такого

сеньора представляла собой ,не столько определенную

территорию, сколько сумму прав на феодальную ренту

или часть ее, другие части которой могли принадлежать

другим представителям господствующего .класса. Фео-

дал мог говорить о земле как о своей только в приме-

нении к своей запашке, к своему домену, т. е. к той зем-

ле, по отношению к которой он, пользуясь юридической

терминологией того времени, имел и dominium directum,

и dominium utile. Поэтому в течение всего средневековья

собственность на домениальную землю не подвергалась

никаким сомнениям, тогда как собственность сеньора

на земли, находившиеся в держаниях у непосредствен-

ных производителей, на которые сеньор имел право do-

minium directum, была лишь его феодальной собствен-

ностью, т. е. собственностью неполной, права распоря-

жения на которую регулировались обычаем и были,

вследствие этого, далеко не столь широкими, как право

его на землю домена. Отношения эти стали еще более

сложными, когда с развитием товарно-денежных отно-

шений различные виды и части феодальной ренты стали

предметом купли-продажи.

Другой характерной чертой французских феодальных

отношений было ярко выраженное превращение всех

видов ренты в «реальную» форму. Как и всякий платеж,

рента есть особая форма общественных отношений, т. е.

190

отношений между людьми, но о,ни при известных усло-

виях могут приобрести видимость отношений между

вещами. Например, то обстоятельство, что зависимый

человек в силу своей зависимости обязан нести в пользу

господина земли те или иные виды платежей и повин-

ностей, при постоянном в течение долгого времени вос-

производстве одних и тех же отношений может привести

к переводу этих повинностей с держателя на занимае-

мый им участок, может закрепить за определенным уча-

стком земли те платежи и повинности, которые нес с нее

первоначальный держатель. Устанавливается обычай,

что на данном участке лежат определенные виды плате-

жей и повинностей вне зависимости от того, кто эту

землю держит и создается видимость, что повинности и

платежи связываются не с лицом, владеющим данным

держанием, а так сказать, с юридическим качеством

самой земли. Например, с сервильного участка следуют

сервильные повинности и платежи, хотя бы держатель

такой земли был лично свободен или даже принадле-

жал к господствующему классу и был по терминологии

феодального права «благородным». Уже не раз упоми-

навшийся Бомануар хорошо выразил это в 'кутюмах Бо-

вези: если благородный человек, говорит он, держит

вилланскую землю и совершает какой-либо проступок,

связанный с этим держанием, то он уплачивает штраф

такого рода, какой следовал бы с него, если бы он сам

был вилланом. Если же он совершает проступок, относя-

щийся к нему лично, то он должен быть судим согласно

закону «благородных» людей. И наоборот, если виллан

держит феод как «благородное» держание, он отвечает

за него по законам «благородных»

Наконец, еще одной отличительной чертой француз-

ской вотчины-сеньории было чрезвычайное усложнение

отношений зависимости с развитием городов и товарно-

денежных отношений. Любая форма и часть феодаль-

ной ренты могла сделаться объектом купли-продажи и

аренды, и, таким образом, к эксплуатации крестьянства

мог присоединиться любой владелец богатства, а вла-

дельцем феодальной ренты или части ее мог -стать и

буржуа, и даже зажиточный крестьянин. Непосредствен-

ная связь феодальной ренты с феодальной собствен-

F. de В е а и m а п о і г. Op. cit., v. I, § 865, 866.

191

ностью на землю для ряда получателей феодальной рен-

ты становилась весьма хрупкой, феодальная собствен-

ность превратилась, так сказать, в общий фон, в общее

основание феодальной ренты. Но действительный вла-

делец, например, паромных или мостовых пошлин, купив

право на этот доход, совсем не воспринимал этот доход

как реализацию принадлежавшего ему права феодаль-

ной собственности на землю, ибо он приобретал право

на определенную ренту лишь в конечном счете, но не

базируясь непосредственно іна феодальной собственности

на землю.

Вместе с обычаем купли-продажи феодальных рент

или частей их во Франции широкое распространение

получила практика сдачи в аренду феодальных повин-

ностей и платежей. Эта практика особенно развилась в

позднее средневековье, когда значительная часть фран-

цузского дворянства стала сосредоточиваться при дворе

и в .'массе покидала свои имения. Ко времени француз-

ской революции сдача феодальных поборов сделалась

правилом и управление имением непосредственно самим

сеньором или через его приказчика было довольно ред-

ким фактом. Документы, идущие от конца XVIII :в., сви-

детельствуют о том, что французские сеньоры сдавали

на откуп даже свои судебные права и часто местный

кулак, кабатчик или мелкий лавочник становился фак-

тически судебным сеньором своих же собственных од-

носельчан.

Мы отмечали множество таких или аналогичных слу-

чаев в наших исследованиях, посвященных французской

деревне во второй половине XVIII в.

, и подробно на

этом останавливаться не будем.

Здесь мы/можем подвести итог нашему изучению

средневековой вотчины, под какими бы названиями по-

следняя не существовала в разных частях Европы.

Говоря о средневековой вотчине, мы ни в коем случае

не должны понимать ее, модернизируя наши пред-

ставления, как определенную территорию, границы кото-

рой можно точно установить, подобно тому, как это

См. С. Д. С к а з к и н. Февдист Эрве и его учение о цензиве.

Сб. «Средние века», вып. I. М.—JL, 1942; его же. Публикация ма-

териалов в «Хрестоматии по социально-экономической истории Ев-

ропы в новое и новейшее время». Под ред. В. П. Волгина. М.—Л.,

1929.

192

можно .сделать по отношению к буржуазной частной соб-

ственности, и этот вывод вытекает из развитого нами

ранее взгляда на феодальную собственность как іна каче-

ственно своеобразную категорию, отличную и от собст-

венности рабовладельческой, и от собственности буржуаз-

ной. Феодальная собственность, реализацией которой

была^еодальная рент?, была лишь общей основой фео-

дальной ренты, и отдед^^іе~представите;шк^сса фео-

далов. как полѵчатели^еодальной рентыТТѵюгШГТОТСе

^де^шѵіѳть земли^_могли забросить свою запашку, слать ее

в аренду или .продать ее .на условиях сдачи в держа-

ние за вечный ценз и, следовательно, отказаться от

всякого управления, но пока существовали феодальные

производственные отношения, феодалы были по край-

ней мере соучастниками феодальной собственности в ка-

честве получателей того или иного феодального дохода.

Нет никакого сомнения, что феодальная вотчина в

том виде, как она нам рисуется на примере двух наи-

более изученных стран — Англии и Франции, была об-

щим явлением в средневековой Европе, поскольку^об-

іііим явлением~былсам процесс феодализации европей-

ского общ^СТіва и факт закрепощения крестьянства. Но

для~~многих стран Европы изучение внутренней структу-

ры феодальной вотчины еще только начинается, и поэто-

му ничего конкретного мы сказать не можем не только

о славянских странах, но и о таких странах, как Италия

и Испания. Те существенные изменения, которые

произошли в структуре- европейской вотчины в более

позднее время, в период разложения феодальной фор-

мации и возникновения элементов капиталистического

хозяйства, будут предметом нашего дальнейшего изло-

жения.

14 С. Д. Сказкин 193

Глава VIII

РАЗВИТИЕ ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ

И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА КРЕСТЬЯНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

И СОЦИАЛЬНУЮ СТРУКТУРУ ФЕОДАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА

Постановка этого вопроса в буржуазной и марксистской

литературе. Теория скризиса феодализма» в XIII—

XIV вв. и ее критика.

Стадиальность

эволюции феодаль-

ных производственных отношений; последняя стадия их

развития перед переходом в отношения капиталистиче-

ские. Великие крестьянские восстания XIV в. их при-

чины и следствия.

Основоположники марксизма-ленинизма учат, что

капиталистическое хозяйство есть та высокая ступень

товарного хозяйства, ори которой объектом купли-про-

дажи становится рабочая сила человека; и этот факт

имеет основное значение для понимания самой капита-

листической формации. Этот вывод отличает /подлинно

марксистско-ленинскую науку от буржуазной в тех раз-

новидностях последней, которые признают значение эко-

номики для понимания социальной структуры общества,

но не делают различия между обществом с развитыми

товарно-денежными отношениями и с отношениями ка-

питалистическими в собственном смысле этого понятия.

Мы должны сразу оговориться, что в этой главе

речь Адет о развитии товарно-денежных отношений,

предшествующем капитализму. Вне этого развития,

конечно, капитализм^невбз^іожен, но в данном случае

мы будем говорить пусть о высокой стадии развития

товарно-денежных отношений, но все еще не достигшей

такого количественного уровня, когда они превращают-

ся в новое качество, т. е. из производственных отноше-

ний феодализма становятся капиталистическими. Об

194

этих в общем элементарных истинах, пожалуй, можно

было бы и не говорить, если бы в последнее время в

буржуазной исторической литературе не развернулась

дискуссия, которая втянула и часть зарубежных истори-

ков, претендующих на то, чтобы называть себя марк-

систами и в то же «время ставших в этой дискуссии на

ту точку зрения, что между простым товарно-денежным

хозяйством и капиталистическим хозяйством нет прин-

ципиальной разницы. Такой взгляд заставил этих .авто-

ров начинать время кагшталйстического развития Евро-

пы гораздо раньше, чем это делают -советские историки.

Нет сомнения, что точка зрения советских историков,

не говоря уже о том, что она соответствует духу исто-

рического материализма, является во всех отношениях

более плодотворной. Мы рассматриваем хозяйственное

развитие феодальной формации как проходящее ряд

стад,ий^_соответствующих разным^ ступеням перехода ^ог

натурального хозяйства к простому Тюв~арнШГу~ хозяйст-

ву, сохраняющему на всем протяжении своего сущест-

вования, как бы ни были развиты товарно-денежные от-

ношения, свою основу —феодальные производственные

отношения. Вследствие этого история средних веков

рассматривается нами как прогрессирующее развитие

феодальной формации,.разным стадиям которой соответ-

ствует и общественная структура,ІтсрежТШтощияпвесьма

существенные изменения прежде всего структуры хозяй-

ства как барского, так и крестьянского. А каждая ста-

дия в развитии феодализма в Европе от разложения

первобытнообщинной формации до возникновения капи-

талистической, нам кажется, имеет свои особенности так

же, как соответствующие явления надстроечного харак-

тера.

Вернемся к истории этой дискуссии. J3 западноевро-

пейской литературе несколько лет тому назад разгорел-

ся спор о том, каковы признаки перехода от феодальных

производственных отношений к капиталистическим в

аграрном строе европейских обществ и 'к какому момен-

ту в изменении структуры феодализма следует отнести

начало разложения феодализма как системы производ-

ственных отношений и возникновения первых элементов

капиталистических отношений. Среди советских истори-

ков эта же проблема по вполне понятным причинам вы-

ступала как проблема первоначального накопления, как

13*

195

об этом свидетельствует не так давно появившийся сбор-

ник

Я не буду подробно останавливаться на историогра-

фии вопроса. Эта задача уже выполнена в статье

М. А. Барга, специально посвященной этой теме

. В ней

учтены все выступления іпо этому вопросу и дана кри-

тика взглядов большинства участников этой дискуссии.

А эти взгляды действительно нуждаются в критической

оценке, ибо для всех них характерна общая черта, я бы

даже сказал, ошибка, /поскольку речь идет об истори-

ках, претендующих на звание марксистов, а не просто

прогрессивных историках. Сущность этой ошибки за-

ключается в том, что эти авторы склонны упрощать

эволюцию производственных отношений феодализма,

слишком рано видеть его разложение и отмирание и воз-

никновение капиталистических отношений. Например,

ряд английских историков-марксистов относит начало

капиталистических отношений в Англии к XIII в. и ос-

новной признак разложения феодальных производствен-

ных отношений видит в том явлении, которое они назы-

вают «кризисом манориальной системы хозяйства». Сам

же кризис манора они видят в ликвидации барской за-

пашки и в постепенном исчезновении домениальной

земли (terra indominicata). Факты, о которых они гово-

рят, не подлежат сомнению, но можно ли эти факты

истолковывать как кризис производственных отношений

феодализма—весьма сомнительно. Моя задача заклю-

чается в том, чтобы, строго следуя теоретическим поло-

жениям Маркса, дать иное истолкование этим фактам.

К. Маркс, как известно, относил начало процесса так

называемого первоначального накопления в Англии к

последней трети XV в. и к первым десятилетиям XVI в.

Это его утверждение предваряется в тексте I тома «Ка-

питала» необычайно любопытным замечанием, для нас

особенно важным, «...хотя земля в Англии,— говорит

Маркс, — была разделена после нормандского завоева-

ния на гигантские баронства, которые нередко включа-

«О первоначальном накоплении в России (XVII—XVIII вв.)».

Сб. статей. М., Изд-во АН СССР, 1958.

См. М. А. Б а р г. О так называемом «кризисе феодализма» в

XIV—XV веках (К историографии вопроса). «Вопросы истории»,

1960, № 8.

См. К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 23, стр. 729—730.

196

ли в себя до 900 старых англосаксонских лордств каж-

дое, тем не менее она была усеяна мелкими крестьян-

скими хозяйствами и лишь в отдельных местах между

этими 'последними -находились крупные господские по-

местья. Такие отношения іпри одновременном расцвете

городской жизни, характерном для XV столетия, создали

возможность того народного богатства, которое с таким

красноречием описывает канцлер Фортескью в своих

«Laudibus Legum Angliae», но эти отношения исключа-

ли возможность капиталистического богатства», — за-

канчивает Маркс эту свою мысль

. Таким образом, и

теоретически, и конкретно-исторически капиталистиче-

ские отношения в XV в. в Англии Марксом отрицались,

несмотря на общий экономический подъем, который он

признает как факт, соглашаясь в данном случае с оцен-

кой процветания Англии, данной Фортескью.

И дальше в знаменитой 24-й главе I тома «Капита-

ла» следует всем нам хорошо известное определение

Марксом сущности так называемого п е р в он а ч а л ь н о г о

накопления, которое он называет прологом капитали-

стическогсГнакопления, т. е. моментом, предшествующим

ему.

Говоря, что экономическая структура капиталистиче-

ского общества выросла из экономической структуры

феодального общества, разложение которого освободи-

ло элементы первого, Маркс затем перечисляет условия

создания капиталистического способа производства, ко-

торые и составляют содержание так называемого пер-

воначального накопления.

Первое условие: «Непосредственный производитель,

рабочий, лишь тогда получает возможность распоря-

жаться своей личностью, когда прекращаются его при-

крепление к земле и его .крепостная или феодальная за-

висимость от другого лица. Далее, чтобы стать свобод-

ным продавцом рабочей силы, который несет свой товар

туда, где имеется на него спрос, рабочий должен был

избавиться от господства цехов, от цеховых уставов об

учениках и подмастерьях и от прочих стеснительных

предписаний относительно труда. Итак, исторический

процесс, который превращает производителей в наемных

рабочих, выступает, с одной стороны, как их освобож-

См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 411.

197

дение от феодальных повинностей и цехового принуж-

дения; и только эта одн§ сторона существует для наших

буржуазных историков. \Но <с другой стороны, — говорит

Маркс, выдвигая второе условие перехода к капитализ-

му, составляющее основное содержание процесса так

называемого первоначального накопления;)— освобож-

даемые лишь тогда становятся продавцами 'самих себя,

когда у них отняты все их средства производства и все

гарантии существования, обеспеченные старинными фео-

дальными учреждениями. И история этой их экспроприа-

ции вписана в летописи человечества пламенеющим

языком крови и огня»

. Итак, полное освобождение

крестьян (в первую очередь) от івсех остатков личной

зависимости — с одной стороны, и с другой — лишение

их 'же всех средств производства и гарантий существо-

вания, которые 'были им обеспечены старинными фео-

дальными учреждениями (тут, заметим в скобках, Маркс

признает некоторое преимущество, которое имеет для

трудящегося феодальный способ производства по срав-

нению с капиталистическим, несмотря на прогрессив-

ность в общем и целом последнего) — таковы условия,

являющиеся содержанием так называемого первона-

чального накопления и, следовательно, перехода к капи-

тализму.

Считаю необходимым обратить внимание еще на

одно обстоятельство, имеющее, как мне кажется, прин-

ципиальное значение-для понимания Маркса. Маркс от-

мечает, что в процессе первоначального накопления

особенно важную роль играли те_моменты. когда_зна-

чительные массы людей~~« в незапно и насильственно» ог-

рываттись от средств своего сунГествования и выбрасы-

вались на ръщок^ШУда Б"~виде постав^енньту~внрГзаконя1-

ітршіехщжев. «Экспроприация земли у сельскохозяйст-

венного производителя, крестьянина, составляет основу

всего процесса. ...Еіго история в различных странах

имеет^различную окраску, проходит различные фазы в

различном порядке и в различные исторические эпохи.

В классической форме совершается она только в Анг-

лии»

И характеризуя процесс так называемого первона-

чального накопления в Англии, Маркс дважды іпо.дчер-

К. М а р к с и Ф.Энгельс. Соч., . 23, стр. 727

Там же, стр. 728.

198

кивает, что крестьяне в Англии освободились .в XIV—

XV вв. от крепостной зависимости и что, таким образом,

«огромное большинство населения состояло из свобод-

ных крестьян, ведущих самостоятельное хозяйство, за

какими бы феодальными вывесками не скрывалась их

собственность»

На следующей же странице Маркс по-

вторяет: «Крупные феодалы, стоявшие в самом резком

антагонизме к королевской власти и парламенту, созда-

ли несравненно более многочисленный пролетариат,

узурпировав (присвоив вопреки праву. — С. С.) общин-

ные земли и согнав крестьян с земли, на которую по-

следние имели такое же феодальное право собствен-

ности, как и сами феодалы»

. В другом месте

я под-

робно анализирую эти высказывания Маркса и прихожу

к выводу, что в данном месте Маркс имеет в виду не

только фригольд, но и копигольд, как наиболее распро-

страненную в Англии XV и XVI вв. форму феодального

держания, и показываю, что мнение Маркса о «крестьян-

ской собственности», прикрытой феодальными вывеска-

ми, должно быть распространено на все виды феодаль-

ных держаний в Европе, которые стали после личного

освобождения крестьян наследственными, а держатели

их получили широкие права распоряжения ими, вслед-

ствие чего такие держания максимально приблизились

к свободной собственности, возможной в пределах и при

сохранении феодальных производственных отношений

(английский фригольд, наследственный копигольд, фран-

цузская цензива, западногерманские чиншевые держания

и аналогичные им формы, распространенные по всей

Европе).

Попробуем теперь все эти принципиальные и необхо-

димые условия так называемого первоначального накоп-

ления и перехода к капиталистическим отношениям при-

ложить к той действительности, которую сторонники

раннего вызревания капиталистических отношений рас-

сматривают как достаточно созревшую для такого пере-

хода к капитализму — в XIII в. на Западе и в XVI в. в

Восточной Европе. Вывод в этом случае будет очевиден.

К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 23, стр. 728—729.

Там же, стр. 730.

См. С. Д. С к а з к и н. Классики марксизма-ленинизма о фео-

дальной собственности и внеэкономическом принуждении. Сб.

«Средние века», вып. V. М., 1954.

199