Шоу Бернард. Автобиографические заметки. Статьи. Письма

Подождите немного. Документ загружается.

избавившийся от конечности, которой Вы не были обязаны ни

крупицей Вашей славы и которая, более того, явилась причи-

ной призыва Вас в действующую армию, ибо без нее Вас не при-

няли бы на военную службу.

Меня прерывает служанка, явившаяся за письмами для от-

правки по почте, а я еще должен написать несколько слов Вашей

Леоноре, которая регулярно посылала мне бюллетени. Поэтому

я отложу кое-какие замечания о пьесе на будущее и поспешно

закруглюсь.

Всегда Ваш

Дж. Бернард Шоу

P.S. Передайте от меня привет сэру Олмроту Райту, если он

как-нибудь задержится возле Вашей койки.

78.

ЛИЛЛЕ МАККАРТИ

Айот Сент-Лоренс. Уэлвин

24 июня 1918 г.

Дорогая Лилла!

Да, это прекрасная мечта. Но только мечта. 3000 фунтов,

похоже, рассеются как дым. Миссис Кэмпбелл хочет играть Элли.

Лена [Эшуэлл] хочет играть Элли. Вы хотите играть Элли. По-

чему? Потому что Элли играет себя. Эллен О'Мэлли — вот та

единственная женщина в мире театра, которая могла бы иметь

отношение к Элли, не вступая в соревнование с двумя блиста-

тельными особами женского пола, что должны будут играть Ге-

сиону и Ариадну. Обе они должны быть неотразимы, тогда как

Элли рождена быть непорочной девственницей — без этого нет

пьесы. Только вообразите себе: Лилла Маккарти в самом пыш-

ном расцвете своей женственности остается духовной невестой

в объятиях 99-летнего старого морехода!

Но от пьесы сейчас так или иначе мало проку. Спектакль

должен заканчиваться не позже половины одиннадцатого.

Значит, его придется начинать в четверть восьмого при пустом

зале. Полностью развернуться можно было бы лишь на дневных

спектаклях, идущих дважды в месяц, но кто же станет учить та-

кие роли ради ангажемента на выступление раз в две недели?

Придется довольствоваться мечтами. А пьеса пускай себе

полеживает там и напоминает о том, что старый пес еще не

совсем разучился лаять.

Здесь у нас свирепствует испанка, так что лучше бы Вам

сбежать обратно в Лалуорт. У Шарлотты температура под 40 гра-

дусов. Наверно, и у меня тоже подскочит, когда заболею. Если

330

останусь здоров, буду в городе, как обычно, в четверг. Чувствую

себя ужасно.

Спешу — попытаюсь поймать врача.

Всегда Ваш

Дж. Б. Ш.

79.

АЛЬФРЕДУ КРУКШЕНКУ

[Кул-Парк. Горт. Голуэй]

4 октября 1918 г.

Милостивый государь,

очень благодарен Вам за то, что Вы прислали мне свою книгу

о характере Гамлета. Вы совершенно правы насчет того, как над-

лежит играть Гамлета. В мое время самым удачным Гамлетом

был Барри Салливен, актер великолепной физической мощи,

который превосходно воплощал характеры людей гордых,

благородных и горячих. Все сентиментальные Гамлеты нагоняют

скуку. Доблестный, живой Гамлет Форбс-Робертсона, вниматель-

ный, но без тени сентиментальности, — самый лучший Гамлет

сегодняшнего дня. Я и сам всегда отстаивал Вашу точку зрения

и приводил в ее подтверждение те же примеры: сцену с призра-

ком, убийство Полония и — может быть, главное — как он раз-

делался с беднягами Розенкранцем и Гильденстерном, точно

это не люди, а мыши в королевской кладовой.

Но Вы не должны развивать свою точку зрения до такой край-

ности, как полное исключение всех прочих взглядов, пусть в

большинстве своем и тупоумных. Гамлет ведь не был единым,

цельным характером: как и многие люди, он соединял в себе с

полдюжины разных характеров, перемешавшихся в одном че-

ловеке. Текст и ход действия пьесы не допускают ни малейше-

го сомнения: Гамлета глубоко озадачивал тот факт, что ни ко-

рона, ни месть не прельщают его настолько, чтобы побудить

его убить короля или хотя бы устранить его со своего пути.

Он может убить его под горячую руку (убийство Полония

было — в намерении — убийством короля), но в обычном своем

состоянии он просто рефлексирует и критикует. Его удивляет

его собственная пассивность, с точки зрения Фортинбраса, че-

ловека действия. Он видит, как воины Фортинбраса "идут в

могилу, как в постель, сражаться / За место, где не развернуть-

ся всем, где даже негде схоронить убитых"

, и тем не менее,

имея куда более вескую причину действовать, обнаруживает,

Шекспир У. Гамлет, т. 6, с. 111. Перевод М. Лозинского.

331

что игра актеров интересует его больше, чем корона, ради кото-

рой его дядя совершил братоубийство, а месть не стоит того,

чтобы ради нее пачкать пол королевской кровью. Он спрашивает

себя, не трус ли он, не голубиная ли у него печень, раз нет в ней

желчи, чтоб огорчаться злом

Все это вполне естественно. Люди, стоящие выше грубых,

алчных желаний и амбиций, выше низкой, злой мстительности,

всегда и впрямь кажутся трусами тем, кто находится во власти

этих чувств. Иной раз они и сами себе кажутся трусами. Для

всякого, кто понимает это, в характере Гамлета нет противоре-

чивости или непоследовательности.

Ваша интерпретация фразы "Пока вы здесь, мы вас научим

пить"

занятна, но она несовместима с короткой проповедью

о пользе трезвости, которую Гамлет произносит на сторожевой

площадке замка в ожидании призрака. Ему отвратительно пьян-

ство короля, как отвратительна его грубая чувственность, — эта

утонченность Гамлета является органичным проявлением его

высокой культуры. Он ненавидит, когда женщины красятся;

ненавидит мать за то, что она так же чувственна, как король,

а Офелию ненавидит за то, что она низвела его до вожделения.

Все это совершенно в его характере.

Сальвини играл Гамлета просто превосходно, но при всем

том он не создал образа Гамлета. Я никогда не видел более

изумительной игры, чем его полная муки стыда сцена с короле-

вой. Мастерство исполнения было выше всякой похвалы, оно

многому меня научило по части актерской техники. Но была в

нем определенная физическая основательность и зрелая уравно-

вешенность, которая никак не ассоциировалась с Гамлетом.

Это был умудренный опытом человек средних лет, а не молодой

и растерянный поэт-философ. Вернемся на минуту к Барри Сал-

ливену. Первую сцену он играл в традиционной манере "темно-

го плаща"

, и это была единственная невыразительная и тяже-

ловесная часть в его исполнении Гамлета — по-настоящему он

начинал играть со слов "полно отваги, как Немейский лев"

Что в точности подтверждает Вашу точку зрения. Но Вы слиш-

ком уж щадите Шекспира, когда пытаетесь объяснить и оправ-

дать сцену с темным плащом. Шекспир, подобно Диккенсу, по-

добно Сервантесу, подобно большинству гениев этого типа, зна-

комился со своими персонажами по мере того, как они создава-

лись. Дик Свивеллер [в "Лавке древностей"] при первом

своем появлении представляет собой тип этакого отталкивающе

Там

же,

с.

66.

Там же, с. 20.

Имеются в виду слова Гамлета; "Ни плащ мой темный, ни эти мрач-

ные одежда!" и т.д. — с. 17.

Там же, с. 32.

332

гнусного сценического злодея, от которого надлежит в послед-

ний миг спасти героиню, Пиквик и Дон Кихот начинают как все-

го лишь презренные объекты издевательства, которых на каж-

дом шагу выставляют на посмешище, колотят, сажают в лужу.

Фальстаф — это не больше как статист, мишень для насмешек

принца и его друга философа Пойнса (который должен бы был

стать Жаком или Гамлетом пьесы). Но после первых же двух-

трех подергиваний за ниточки эти марионетки неожиданно

оживают и становятся главными действующими лицами, совер-

шенно реальными и полными жизни. У меня нет оснований сом-

неваться в том, что подобная же вещь произошла, когда писался

"Гамлет". Начал Шекспир, не имея в голове ничего более опреде-

ленного, чем старую фигуру шута Гамлета, обезумевшего от

скорби по отцу и от ужаса, который внушает ему кровосме-

сительный брак матери. Но как только Шекспир научил его дви-

гаться, он удрал вместе со своим создателем. Этого не случает-

ся с писателями, которые пишут не по вдохновению и

старательно планируют все заранее. А случись с ними такое, они,

с сугубой важностью относясь к себе и собственному искусству,

тщательно переработали бы начальные сцены, дабы привести их

в соответствие с последующим развитием событий. Не так посту-

пает ваш Шекспир. Он оставляет вещь такой, как она вырастала.

Я не защищаю эту небрежность, но в драматургии имеется бес-

численное количество примеров такой небрежности. Да я и сам

в ней грешен.

Искренне Ваш

Дж. Бернард Шоу

80.

АМИЙЕ ЧАКРАВАРТИ

Аделфи-Террас, 10

[Недатировано; прибл. 28 декабря 1918 г.]

Милостивый государь,

читали Вы когда-нибудь автобиографию Джона Стюарта

Милля? Или "Благодать преисполняющую" Джона Беньяна?

Если Вам случится прочесть эти вещи, Вы увидите, что молодым

людям свойственно на время впадать в "ужасное душевное

состояние", пребывая в котором они называют себя "несчаст-

ными божьими созданиями". Это что-то вроде юношеской мелан-

холии: из нее вырастают, и она больше не повторяется. А пока

она продолжается, Вы должны по мере сил терпеливо сносить

ее.

Однако Вам нет надобности ухудшать свое положение, сме-

333

шивая религии. В шекспировском "Лире" один из персонажей,

подавленный зрелищем людских бедствий, восклицает:

Как мухам дети в шутку,

Нам боги любят крылья обрывать

А в поэме Браунинга "Калибан о Сетебосе, или Натураль-

ная теология на острове" Калибан объясняет отношение бога к

себе в свете своего собственного отношения к крабам на берегу:

он забавляется тем, что, наблюдая за ними, по своей прихоти то

помогает им, то воздвигает перед ними препятствия.

Так вот, это, как Вы не преминете отметить, идет от веры в

то, что господь бог всемогущ. Но если это и впрямь так, то он,

несомненно, ответствен за все, что происходит на свете, и факт

существования в мире жестокости доказывает его жестокость,

несправедливости — его несправедливость, а смерти — его бес-

полезность в глазах людей вроде Вас, у которых так мало вооб-

ражения, что они хотят жить вечно, ужасная судьба! Или Ваша

любовь к себе столь огромна, что Вам, по вашему убеждению,

никогда не надоест Амийя Чакраварти, даже после того, как Вы

протерпите его сотню тысяч лет?

Но, скажите на милость, кто внушил Вам, что бог всемо-

гущ? Не те ли учителя, чье учение Вы отвергли среди десятка

прочих вещей в свете современной науки? А если Вы больше не

считаетесь с их авторитетом, то дала ли Вам природа какие-либо

доказательства его всемогущества? Из Ваших писем следует,

что таких доказательств у Вас нет: Вы видите, как повсюду

стремлению к добродетели и знанию, о котором у Вас есть

осознанное представление, поскольку оно является составной

частью Вашей личности, со всех сторон препятствуют глупость,

невежество и слабость. Так разве не ясно Вам, что богу самому

приходится бороться с этими препятствиями и что долгий путь

эволюции — это история его попыток создать руки и мозг, ко-

торые преодолевают их за него? Неужели Вы не читали третий

акт "Человека и сверхчеловека"? И если нет, почему Вы обра-

щаетесь ко мне за советом?

Вы задаетесь вопросом, зачем бог создал Вас, и отвечаете:

он создал Вас для того, чтобы забавляться Вашими мучениями.

Значит, Вы так уж забавны — или так уж интересны, — что пред-

ставляете собой достаточно занятный предмет развлечения для

господа бога?

Он наверняка сотворил Вас с одной-единственной целью —

создать орудие для исполнения его воли. Вы, несомненно, разо-

чаровали его, потому что жалеете себя и обвиняете его вместо

того, чтобы ему помогать. Создавая кобру, он надеялся с ее

Шекспир У. Т 6, С.519, Перевод Б. Пастернака.

334

помощью исправить мир, но она не оправдала его надежд, и ему

пришлось создать мангусту, чтобы она убила кобру. И если Вы

не поведете борьбу со злом, он наверняка создаст нечто высшее

по сравнению с человеком, чтобы убить Вас.

Любопытно, что индийцу понадобилось уехать на самый

дальний запад, чтобы узнать такую простую вещь.

Искренне Ваш

Дж. Бернард Шоу

81.

Ф. В. КОНОЛЛИ

Паркнасилла. Кенмэр. Графство Керри

18 июля 1919 г.

Негры превосходно играют, как правило гораздо более тон-

ко и изящно, чем белые актеры. Успех [Берта] Уильямса и

[Джорджа] Уокера в Лондоне был подлинным исполнитель-

ским успехом. Их способности по части физической экспрессии

проявляются на сцене необычайно эффектно.

Представление о том, что в мужчине или женщине с черной

кожей есть что-то смешное, такое же ребячливое, как представ-

ление о том, что есть что-то смешное в человеке с белой кожей,

хотя первые белые люди в Африке наверняка вызывали при-

ступы хохота у взрослых и панический ужас у детей. Единствен-

ная трудность в связи с исполнением пьес Шекспира актерами-

неграми состоит в том, что их персонажи — европейцы с белым

цветом кожи, за исключением Отелло и принца марокканского,

из которых ни тот, ни другой не является негром. Но ведь анг-

лийским актерам никогда не мешало играть Ромео и Джульетту

то обстоятельство, что они не итальянцы, и никому еще не пор-

тил удовольствие от пьесы тот факт, что она написана не по-

итальянски; поэтому спектакль в исполнении труппы черных ак-

теров доставит не меньше удовольствия, чем спектакль в испол-

нении труппы белых актеров, если они будут играть так же хо-

рошо. А скорее всего, они будут играть лучше, потому что чер-

ная труппа в отличие от белой вряд ли решится поставить шек-

спировскую пьесу, если не будет обладать какими-то особыми

качествами для этого.

Дж. Бернард Шоу

335

82.

ЗИГФРИДУ ТРЕБИЧУ

Паркнасилла. Кенмэр. Графство Керри

22 августа 1919 г.

Дорогой Требич!

...Что до словечка "потсдамизация"

, то именно это я и имел

в виду. Я никогда не верил в эффективность прусской военной

системы. Беззаботная австрийская система внушала мне больше

опасений, чем система потсдамская. С того самого момента, ког-

да немцы напали на Льеж (который они, для того чтобы вы-

играть войну, должны были бы взять в течение трех часов)

боевыми частями, укомплектованными по штатам мирного вре-

мени и не имевшими осадных орудий, и потратили одиннадцать

дней на то, чтобы захватить все форты, после того как одолжили

осадные орудия у Австрии, я понял, что военные приготовления

кайзера — такая же иллюзия, как приготовления Наполеона III в

1870 г., и что он уже проиграл войну. Это была типичная "потс-

дамизация". Вы, должно быть, помните, что я социалист и за-

клятый враг милитаризма, как немецкого, так и английского.

Единственный государственный деятель в Европе, который меня

теперь интересует, — это Ленин. К тому же и мое собствен-

ное положение тогда было не из легких. В то время как немец-

кие газеты обзывали меня Vaterlandslose Geselle

, английские

газеты обзывали меня прихвостнем немцев, предателем и черт

знает как еще! Немецкие милитаристы не могут жаловаться на

мои нелестные отзывы о них, коль скоро столь же беспощаден

я был и к нашим английским милитаристам. На самом деле

английских милитаристов я критиковал куда более свободно,

чем немецких. Если бы мой памфлет "Война с точки зрения здра-

вого смысла", опубликованный в ноябре 1914 года и вызвавший

яростные нападки шовинистов, был полностью переведен в Гер-

мании, стало бы яснее ясного, что "потсдамизация" — это чрез-

вычайно мягкое и незначительное Majestätsbeleidigung

, адресо-

ванное военному и дипломатическому окружению кайзера, и что

я упрекаю немцев только в том, что они не свергли свой мили-

таристский строй, как сделали это впоследствии. Этот строй ни-

когда не пользовался в Германии популярностью, и терпели его

единственно потому, что его военная мощь давала немцам ощу-

щение безопасности и вызывала чувство уважения к ним. Я

же утверждал, что безопасность эта была иллюзорной, а за ува-

Слово, придуманное Шоу; производное от "Потсдам" — названия

города, служившего резиденцией прусского двора.

Безродный тип (нем.).

Оскорбление величества (нем.).

336

жение они принимали страх; страху же всегда сопутствует нена-

висть. Германия и Австрия должны бы были быть неодолимы

и неуязвимы, экономически независимы и полностью оснащены

в военном отношении. Но в условиях кайзеровского режима

Германия попала в безнадежную зависимость от импорта, а втор-

жение в Бельгию и во Францию оказалось плохо подготовлен-

ным и неумело осуществленным: заминка под Льежем, за-

держка под Антверпеном по причине получения ложных све-

дений о несуществующих силах противника, грубейший про-

мах фон Клука, устремившегося вперед практически без

всяких мер предосторожности. К тому времени, когда суровая

действительность войны распорядилась отправить всех

военачальников, достигших высоких постов с помощью лести

кайзеру, на свалку истории, было уже слишком поздно: Герма-

ния войну проиграла. Да и в любом случае блокада и та враж-

дебность, которую кайзер внушил к себе во всем мире, приве-

ли бы в конечном счете к поражению Германии после провала

первого ее наступления на Париж. Эти автократические режимы

импозантны в теории и отлично показывают себя на параде, но

они мало-помалу выталкивают способных и честных людей, вы-

двигая вверх царедворцев и пустозвонов, которые становятся

послушными марионетками в руках разбойников-дельцов, и

все кончается Крахом. Точь-в-точь то же случится с Англией, ес-

ли она не поостережется, — это было бы для нее большой уда-

чей.

Постановка "Джона Булля" была глупой ошибкой. Эта пье-

са может иметь успех, только если Тома Бродбента играют слав-

ным и добрым человеком, несмотря на все его нелепые выход-

ки. Иначе это будет все равно что поставить "Мещанина во дво-

рянстве" с мелодраматическим злодеем в роли героя. Да и в

любом случае кто еще, кроме театрального антрепренера, может

быть таким простаком, чтобы рассчитывать на успех вражеской

пьесы до окончания войны? Это когда в 1915 году лондонская

"Таймс" помещала на своих страницах письма, обличавшие Гё-

те — подумайте, Гёте! — как плохого человека и еще более пло-

хого поэта. А что касается Ницше, то его поносили как прусса-

ка, чьи писания были любимым чтением Вильгельма-Аттилы...

Как дела с Вашими собственными пьесами? Вы мне не по-

сылали ничего вот уже пять лет. Похоже, становитесь известным

драматургом, а?

Вынужден на этом закончить, так как должен собраться пе-

ред отъездом.

Дж. Б. Ш.

22—01033

337

83.

СЕНТ-ДЖОНУ ЭРВИНУ

Паркнасилла. Отель "Грейт Сазерн"

20 июля 1920 г.

...Правда о Гордоне Крэге состоит вот в чем: это актер от

начала до конца, всегда и во всем; подобно многим актерам, он

обладает кое-каким талантом рисовальщика. Ему непереносим

тяжкий регулярный труд актера-профессионала. Его мать неког-

да говорила мне, что собирается послать его учиться в универ-

ситет и выдавать ему на расходы 500 фунтов в год, что она и сде-

лала — с тем результатом, что Тедди мог выдержать что угодно,

кроме повседневной лямки, штатной работы в твердо установ-

ленные часы и назначенных ролей, и превратился в очарователь-

ное существо, превосходнейшего отца восхитительных детей,

законных и незаконных, по всей Европе; он достиг огромного

успеха в исполнении избранной для себя роли величайшего теат-

рального режиссера в мире. В сей роли ему приходилось опасать-

ся лишь одного: что кто-нибудь предложит ему конкретную

работу. Это случалось с ним трижды. Так, по моему настоянию,

его пригласили поставить "Цезаря и Клеопатру" в Берлине, и

никогда ни один бродяга, которому предложили взять лопату и

потрудиться денек, не проявлял большего стремления увильнуть

от дела, чем он. Единственным его вкладом в работу было пред-

ложение сделать так, чтобы зритель видел спектакль сквозь

решетку для вьющихся растений. Он даже набросал нечто неяс-

ное и незаконченное на половинке листа почтовой бумаги. Но и

эта идея не была плодом раздумий над пьесой: он уже использо-

вал ее для сцены в саду в постановке "Много шума из ничего",

когда с позволения своей матери забавлялся устройством ее

театральных дел после ее ухода из "Лицеума". В конце кон-

цов он заявил, что не может ни работать по заказу, ни связывать

себя сроками и что он должен быть волен как угодно распоря-

жаться пьесой, приспосабливая ее к своим концепциям, да и

всем прочим тоже. Это поставило крест на его отношениях с

немецким театром. Несколько позже Московский Художест-

венный театр, обманувшийся, как и я, пригласил его поставить

"Гамлета", и на этот раз ему действительно пришлось что-то та-

кое сделать, чем москвичи, после того как избавились от него,

смогли воспользоваться. Он считает этого "Гамлета" одной из

своих постановок, и рисунки, которые я видел, действительно

замечательны своей яркой театральностью без малейшей вычур-

ности или вульгарности, но один член сценического персонала

МХТ (из числа главных лиц, не какой-нибудь плотник) поведал

мне, как обстояло дело в действительности: он, подобно Бирбо-

му Три, утверждал, что "Гамлет" никогда бы не увидел света

338

рампы, если бы Г. К. не спровадили из театра... В один прекрас-

ный вечер он вызвался просветить Гильдию работников ис-

кусств по части театрального искусства, но, разумеется, не явил-

ся, и мне пришлось выступить вместо него. Через несколько не-

дель они снова заручились его обещанием выступить и пригла-

сили меня помочь вести обсуждение и быть готовым спасать

положение в случае повторного разочарования. Он сообщил, что

не сможет прийти и что Альберт Резерстон (Ротенстайн) прочтет

текст его выступления. По достижении такой договоренности он

пришел сам и прочел мистификаторский доклад, который имел

к театру не больше отношения, чем к англиканской церкви, то

бишь никакого. Все его ученики и приверженцы старались го-

ворить с умным видом в подобном же духе. Я встал и, взяв за

основу своего выступления строку: "Теперь я что-то прибавлю,

и после моих слов от тебя ничего не останется"

, безжалост-

но расправился с ними. Защититься им не было никакой воз-

можности, даже если бы эти умники обладали необходимым ис-

кусством полемистов, но Тедди произнес пылкую шутливую

речь, в которой объявил, что театр был погублен на протяжении

жизни целого поколения — его поколения — одной смертонос-

ной интеллектуальной болезнью, одной-единственной, имя ко-

торой — Бернард Шоу. Это заявление имело большой успех, по-

скольку собравшаяся публика уже раскусила Тедди и могла на-

слаждаться его глупостями, вместо того чтобы глубокомысленно

морщить лбы в безнадежной попытке постичь глубину его выс-

казываний. Кроме того, он так беззлобен, добродушен и дру-

желюбен, без малейшей аффектации или стремления скрыть

свою ребячливую нетерпимость, что оставил по себе самое прият-

ное впечатление, и сердечность, с которой я попрощался с ним,

была вполне искренней.

Любопытная все-таки вещь эта страсть к притворству, ко-

торая привлекает на сцену стольких людей, а других побуждает

всю жизнь делать ее объектом изощренных мистификаций.

Основательный человек становится тем, кем хочет стать, или,

если это ему не удается, тем, кем может стать, но эти странные

люди никогда никем не становятся: они только изображают

из себя и с легкостью находят аудиторию, которую составляют

а) обманутые и б) другие обманщики, заинтересованные в под-

держании интереса к их собственным иллюзиям и нуждающиеся

в сообщниках на условиях взаимности. Они сплошь и рядом

вводят в заблуждение простодушных реалистов именно в силу

своей непохожести на них и потому еще, что им взбредают в

голову идеи, которые никогда не придут на ум реалисту. Даже

отъявленнейшие из этой публики — безнадежно некрасивые и

Шекспир У. Генрих IV, часть I. (Цит. по: Вильям Шекспир в

переводе Бориса Пастернака, М., Искусство, 1950. с. 199.)

339