Шоу Бернард. Автобиографические заметки. Статьи. Письма

Подождите немного. Документ загружается.

против религии, который благочестивые римляне упрятали в

Ватикане, его ведь можно было бы расшевелить. А так он даром

тратит огромные способности, служа королю Леопольду, папе

и прочим страшилищам. Если уж он обязательно должен иметь

папу, один, вполне сносный, есть на Аделфи-Террас.

В ближайшие несколько дней я буду в моей сельской оби-

тели, Айоте Сент-Лоренсе, Уэлвин, Хартфордшир. У меня есть ав-

томобиль, который может довезти меня, возникни достаточный

побудительный мотив, до самого Биконсфилда, но я не знаю,

сколько времени Вы проводите там и сколько — на Флит-стрит.

То ли Вы приезжаете отдохнуть на субботу и воскресенье, то ли

Ваша благоразумная супруга подобающим образом взяла Вас в

руки и приобщила к пасторальной жизни.

Всегда Ваш

Дж. Бернард Шоу

P.S. Запомните, что пьеса должна быть практически осущест-

вима (в обычном режиссерском смысле) только в плане техни-

ческой возможности ее постановки на сцене. Она не должна быть

ни поделкой, рассчитанной на успех, ни литературной шалостью:

пьеса должна быть написана на благо всем людям.

СЦЕНАРИЙ

Пролог

Место действия: Святая гора. Камни, деревья, кельи отшельни-

ков.

Св. Августин в молитвенном экстазе на пороге своей кельи.

В момент, когда он завершает молитву, возможно, в стихотвор-

ной форме, мимо проходит Дьявол.

- Диалог Дьявола и Св. Августина -

Дьявол спрашивает у Августина, кто он такой и какими та-

кими делами себя прославил. Когда Августин наивно говорит в

ответ, что он обратил в христианство Англию. Дьявол, оценив

грандиозность шутки, во все горло хохочет. Обиженный Свя-

той спрашивает непочтительного незнакомца, кто он. Дьявол,

который ничуть не стыдится своей персоны, представляется.

Святой, проявляя нетерпимость, пытается изгнать его, прибегая

к щипцам Св. Данстана

, святой воде и т.д. и т.п., а так как все

это не оказывает никакого действия, он в отчаянии заключает,

что, выходит, он впал в грех. Дьявол говорит, что Святой приоб-

Согласно легенде. Св. Данстан (924—988) схватил за нос дьявола,

явившегося искушать его, раскаленными кузнечными щипцами.

290

рел английскую привычку рассматривать простой вопрос кон-

статации факта как вопрос об ответственности лица, констати-

рующего факт. Он всего-навсего хотел сказать, что в действи-

тельности англичане никакие не христиане, даже и не католики.

Святой отказывается этому поверить, вспоминает мучеников —

преосвященных — епископов и т.п. Дьявол припоминает, что,

кажется, какие-то епископы были сожжены королевой-христиан-

кой за идолопоклонство перед Библией и защиту церкви, но не

может вспомнить ничего похожего в последнее время, если не

считать нескольких атеистов из простонародья. Святой, чувствуя

угрызения совести, признается, что с тех пор, как он пристрас-

тился к богослужению в стихах, его так увлекло литератур-

ное искусство стихосложения, что он не очень-то внимательно

следил за событиями в Англии, но, по его убеждению, в XII —

XIII веках там все шло как надо. Дьявол замечает, что сейчас

уже XX век. "Боже ты мой, не может быть!" — восклицает Свя-

той и сетует на отсутствие в Вечности часов и календарей.

В конце концов Дьявол, который проводит на небе свой

двухнедельный ежегодный отпуск (в подтверждение чего

смотри книгу Иова) и, как обычно, ужасно скучает, предлагает

Августину отправиться в Лондон. "Вопрос в том, — отвечает

Святой, — не вводите ли вы меня во искушение?" "Вопрос в

том, — возражает Сатана, — что не имеет значения, искушаю

я вас или нет, коль скоро вас там ждут дела". "Верно, — согла-

шается Святой. — Как бы то ни было, Лондон стоит черной мес-

сы". И оба они отбывают, воспользовавшись волшебным пла-

щом, ковром-самолетом, огненной колесницей или каким-ни-

будь другим средством передвижения, которое окажется

пригодным на сцене.

Конец пролога.

— Действие первое, следующее за прологом —

Вестминстер-Холл. Дьявола и Св. Августина останавливает

перед входом в лобби Полисмен.

Они объясняют ему, кто они и что им нужно: найти еписко-

па, который на время одолжил бы Св. Августину свое тело, а

сам побыл бы в раю, пока Святой обследует положение дел в

Англии.

Полисмен слушает с недоверием и негодует, подозревая,

что за этим кроется нечто неуважительное к его обязанностям

и оскорбительное для его умственных способностей. Дьявол вы-

сказывает предположение, что, может быть, его убедит чудо.

Полисмен мрачно замечает, что Святой совершил бы полез-

нейшее из чудес, если бы превратил в огурец его полицейскую

дубинку. Он вынимает дубинку и обнаруживает, что она пре-

вратилась-таки в огурец. Тут он проникается к ним полнейшим

291

уважением, извиняется и выражает сожаление, что, будучи про-

тестантом, он не одобряет святых, однако предлагает привести

полицейского-ирландца, католика. Святой, который не знает,

что такое протестант, пытается выяснить подробности — особен-

но богословские — относительно Реформации. Полисмен справ-

ляется в своем алфавитном руководстве полицейского, но не

находит там ничего, кроме: "Респирация — искусственная".

Входит Епископ доминиканцев, направляющийся в палату

лордов. Полисмен обращается к нему и объясняет положение.

Епископ не верит и грозится пожаловаться на Полисмена (из-

за огурца), чтобы тот не вел себя как полицейский из арлекина-

ды. Явно требуется новое чудо, и Святой превращает все кроны

в кармане Епископа в пенсы. Разъяренный Епископ говорит,

что это не чудо, а совершенно неджентльменский фокус. Святой

смиренно и кротко просит извинить его и превращает все шести-

пенсовики Епископа в соверены. Это, говорит Епископ, весь-

ма интересно, хотя он должен пока воздержаться от суждения.

Тогда Святой предлагает Епископу провести пару недель в раю,

с тем чтобы он мог воспользоваться тем временем его телесной

оболочкой на земле. Епископ не проявляет никакого энтузиаз-

ма и принимается расспрашивать, что да как в раю. Святой вы-

нужден признать, что там нет большинства вещей, которые

любит Епископ. В конце концов Епископ решает, что бросить на

произвол судьбы паству было бы дурно — как будто совершить

временное самоубийство, — и отклоняет предложение, всячески

подчеркивая свое самопожертвование. Обескураженный Свя-

той спрашивает у него, не знает ли он кого-нибудь в этом здании,

кто оказал бы ему эту услугу. Епископ отвечает отрицательно и

намекает, что если бы дело касалось другого джентльмена, то

тогда оказать услугу было бы легче. По словам Полисмена,

Лорд-кармелит частенько выражает сожаление, почему он не в

раю, — наверное, он так богат, что пресытился всем земным и

мог бы смело отправиться на небо. Епископ говорит, что это

хорошая мысль, и Полисмен идет за Лордом-кармелитом.

В отсутствие Полисмена Епископ с любовью описывает ги-

гантское предприятие Лорда-кармелита, газетного короля.

Он с благочестивым сожалением признает, что газеты Лорда-

кармелита не всегда отличаются точностью и щепетильностью,

но зато они чрезвычайно остры, сенсационны, читабельны и ув-

лекательны.

Возвращается Полисмен с меланхоличным Лордом-карме-

литом. Епископ представляет его; поздравляет его с тем, что

он получил по-настоящему сногсшибательный материал для

завтрашних номеров "Дейли мейл" и "Ивнинг ньюс", и тороп-

ливо удаляется на свидание с модной знаменитостью, бросая

на ходу Святому: "Рад был познакомиться" — и Дьяволу: "На-

деюсь, я буду иметь удовольствие встретиться с вами снова",

292

на что Дьявол со вздохом отвечает, что этого, похоже, не из-

бежать.

Кармелит затем объясняет причину своей разочарованности:

он основал две дешевые и хорошие газеты и не жалел денег

на то, чтобы они вошли в число самых остроумных и самых луч-

ших изданий, а они все ухудшались, ухудшались, ухудшались,

покуда он не был вынужден сократить плату редакторам до

восемнадцати фунтов в неделю, а новости и статьи брать у клер-

ков, выгнанных за некомпетентность. В руках у этих невежд его

газеты стали такими низкокачественными, хуже некуда. Пуб-

ликация новостей прекратилась, ничего значительного не печа-

талось, газетные столбцы заполняли какие-то дурацкие мелкие

сплетни о пошлых событиях: краже в Фулеме, похищении вело-

сипеда в Кройдене. И вдруг тиражи увеличились: газеты начали

поправлять свои дела. Тогда он, испытывая отвращение к их

скудоумию, еще срезал жалованье и сделал газеты абсолютно

нечитабельными для любого интеллигентного человека. В резуль-

тате тиражи подскочили до шести миллионов, и в карманы ему

рекой потекло золото. А у него развилась устойчивая меланхолия

на почве презрения к собственным газетам, к читателям, к

самому себе. Он продаст свое тело Святому, а душу — Дьяволу,

только если они во всеуслышание объявят британской публике:

"Эти газеты неостроумны, они скучны. Они не печатают свежих

новостей, да и вообще никаких новостей. Их делают не бесприн-

ципные, но блистательно талантливые молодые львы, а добро-

совестные узколобые невежды. Они несовременны и показались

бы старомодными Роджеру Лестрейнджу. Это не высшие органы

цивилизации — это рудиментарные органы, гладкие мышцы,

что позволяют нам соединять Шекспира с предком, которого

вполне можно было бы уподобить колонии слизистых клеток,

недавно выбравшейся из канавы".

Святой обещает прочесть эти газеты и посмотреть, сможет

ли он с чистой совестью сделать требуемое заявление. Кармелит

считает, что это равносильно отказу, поскольку ни один человек,

столь передовой, как Святой... N-го века, не способен читать

подобную чушь. Тогда Дьявол говорит, что однажды он пытался

читать какой-то номер "Ивнинг ньюс" и вполне готов ударить по

рукам. Это решает дело. Святой и Лорд-кармелит на глазах у

публики обмениваются телами. Это может быть сделано либо

путем двойного фаустовского превращения, либо, что более ло-

гично, просто путем диалога о том, как они обмениваются те-

лами, после чего актер, игравший Лорда-кармелита, начинает

исполнять роль Св. Августина, а тот, кто играл Святого, — роль

Лорда-кармелита.

Перевоплотившийся Кармелит начинает было возноситься

на небо, но, немного поднявшись, снова спускается и говорит:

"Да, кстати, я забыл предупредить вас, что я помолвлен с одной

293

молодой аристократкой, которая презирает меня, но неравно-

душна к моему богатству. Вам придется поухаживать за ней. Ну,

пока!" — и взмывает вверх, оставляя Святого в крайнем смяте-

нии. Он объясняет Дьяволу и Полисмену полнейшую невозмож-

ность для него выполнять эти обязанности Лорда-кармелита в

силу принятых им обетов. Вставляет свое слово Полисмен:

он тут все раздумывал о Реформации и склонен считать, что она

преодолела эту трудность. Как достоверно известно, отец Мартин

Лютер, который был англичанин до мозга костей, женился на

монахине. Сам бы он так далеко не пошел, но надо сделать скид-

ку на те варварские времена. Дьявол подтверждает эту истори-

ческую справку, и Святой несколько успокаивается.

Тут поспешно прилетает Ангел, который с обвиняющим ви-

дом говорит, что от Кармелита нет никакого прока — он рассыпал-

ся в прах при первом же соприкосновении с воздухом рая —

и что эскапада Святого нарушает всю гармонию небесных сфер.

Святой не знает, что делать. Полисмен предлагает им обратить-

ся в Скотленд-Ярд с просьбой, чтобы его (Полисмена) постави-

ли регулировщиком в раю. Святой и Дьявол в один голос гово-

рят, что это было бы прекрасным выходом из положения, пос-

кольку Полисмен, похоже, является настоящим управителем

парламента и достоин быть поставлен где угодно и распоряжать-

ся кем угодно. Полисмен полагает, что это можно было бы

устроить, если попросить Премьер-министра или Лидера оппо-

зиции переговорить с суперинтендантом полиции (который пря-

чется от суфражисток, намеренных надавать ему пощечин).

В этот момент входят под руку, чрезвычайно дружелюбно

беседуя, Премьер-министр и Лидер оппозиции. Полисмен пред-

ставляет их. Святой шокирован их циничным поведением: по-

чему они не единоборствуют с мечом в руке, молотя друг дру-

га по шлемам и осыпая друг друга проклятиями? Они пытают-

ся осадить его, разъяснив, каких понятий держатся английские

джентльмены. Он обрушивает на них бурный поток красноречия,

и они пребывают в ошеломленном недоумении, пока Полисмен

не ввертывает, что Святой, похоже, водит большую дружбу с

Дьяволом, высказав ту точку зрения, что человек не может

постоянно находиться, так сказать, при исполнении своих слу-

жебных обязанностей: когда-то полицейский и заключенный

должны быть просто человеком и человеком, или, может быть,

человеком и сверхчеловеком. После чего он объясняет им по-

ложение. Асквит сохраняет невозмутимый, недоверчивый,

презрительно-надменный вид и настаивает на том, чтобы Ангел

оделся приличным образом и отрезал свои крылья. Бальфур

проявляет живой интерес, любопытствует, но остается при своих

философских сомнениях. Святой грозится поменять им голо-

вы и повергнуть палату общин в хаос и смятение, если они не

отнесутся к нему серьезно. Ангел взлетает под самый потолок и

294

начинает петь. Асквит приходит в крайнее раздражение: по его

словам, это обеспокоит правительство, что является в его глазах

непростительным преступлением. Довольный Бальфур ободряет

Ангела и пытается подпевать ему. Наконец Асквит соглашает-

ся, крайне неохотно, договориться со Скотленд-Ярдом, если

Святой велит Ангелу спуститься. Ангел слетает вниз и садится на

голову Асквиту, а с нее, как со ступеньки, опускается на пол.

Асквит рассерженно рассматривает свою пострадавшую шля-

пу. Ангел с извинениями берет ее из рук Асквита, старательно

чистит ее локтем, выдергивает из своего крыла перо, втыкает за

околыш и возвращает шляпу владельцу. Асквит со словами:

"Что за глупости!" — выбрасывает перо. Одному лишь Полисме-

ну хватает сообразительности подобрать перо и спросить, мо-

жет ли он отнести его домой детям.

Теперь Святой просит назначить ему в проводники како-

го-нибудь христианина, который познакомил бы его с парламен-

том. Бальфур озадаченно признается, что он не знает ни одного

члена палаты общин или палаты лордов, которому так уж понра-

вилось бы, чтобы его называли христианином. Эти слова слышит

направляющийся в лобби Беллэрс Хиллок. Он утверждает, что

он христианин, к вящему изумлению Полисмена, который воск-

лицает: "Надо же, мистер Хиллок, вы, оказывается, христианин!

Нам и в голову это никогда не приходило!" Хиллок, завладев

вниманием Святого, без умолку рассказывает ему о своих па-

ломничествах, подвигах в качестве канонира французской

армии в войне 1870—1871 гг., а также при Ватерлоо, Жемапе,

Лепанто и о том, как он присутствовал на Тридентском соборе.

Он распевает вместе с Ангелом "Брата Иакова" и проч., но тут

звонит парламентский звонок, извещающий о начале голосо-

вания, и Бальфур, Асквит и Хиллок бросаются вон

из зала. Святой жалуется, что Хиллок заговорил его до головной

боли, и садится на верхнюю ступеньку лестницы, обхватывая

ладонями голову. Входит Невеста Кармелита в великолепном

вечернем платье и накидке для выездов и, увидев его, устрем-

ляется к нему с утешениями. Ангел, очаровательное, но по-дет-

ски наивное существо, принимается плакать из-за того, что зем-

ля такое несчастливое и безобразное место.

Остаток же пьесы будет состоять из всего, что ни вытворят

эти люди, после того как Вы заставите их действовать силою

Вашего воображения. Со всеми ими надлежит обходиться по

справедливости и воспринимать с их собственной точки зрения.

При наличии Святого, Ангела (в сущности, эльфа) и Дьявола

Вы всегда будете иметь под рукой поэзию и философию, а для

реализма Вы сможете ввести в пьесу Мэссингема, [Клемента]

Шортера, Кристабел Панкхерст, Дилка, Макса Бирбома, Мастер-

мена, Бернса, Уайтли, миссис Эдди, Рузвельта, бродяг, проститу-

ток, солдат и т. д., и т. п. Вы вольны менять место действия (с

295

полной перестановкой декораций) каждые десять минут или, на-

оборот, писать в классическом стиле, ограничив действие Вест-

минстер-Холлом и соблюдая все три единства. Лучший способ

закончить пьесу — это дать звонок к спуску занавеса.

Итак, желаю Вам успеха.

Октябрь, 1909 г.

59.

ЛЬВУ ТОЛСТОМУ

Аделфи-Террас, 10

14 февраля 1910 г.

Уважаемый граф Толстой,

посылаю Вам при сем, через нашего друга Элмера Мода,

экземпляр короткой пьесы под названием "Разоблачение Блан-

ко Поснета". "Shewing up" означает на американском жаргоне

разоблачение лицемера. По форме это очень грубая мелодрама,

которую можно было бы исполнять в лагере рудокопов, перед

самой неотесанной публикой.

Она принадлежит, если можно так сказать, к пьесам того ти-

па, которые необыкновенно хорошо пишете Вы. Во всей драма-

тургии я не припоминаю ничего, что произвело бы на меня более

захватывающее впечатление, чем старый солдат в Ваших "Силах

тьмы"

(не знаю, как эта вещь называется по-русски, и привожу

название, принятое у нас в Англии).

Среди прочего меня поразило в этой пьесе вот что: увещева-

ния набожного старика отца, при всей его правоте, никак не мо-

гут пронять его сына, они лишь сердят его да отнимают у него

последние крохи самоуважения. Но чего не мог сделать набож-

ный и добродетельный отец, делает старый греховодник отстав-

ной солдат, как будто его устами глаголет глас божий. Для меня

сцена, где эти двое пьяниц валяются на соломе и старый негодяй

помогает молодому подняться над собственной трусостью и

эгоизмом, обладает такой впечатляющей силой, какой просто не

может обладать сцена сугубо романтическая, и в "Бланко Посне-

те" я на свой собственный манер использовал этот пласт драма-

тического материала, который Вы первым открыли для совре-

менных драматургов.

Не стану делать вид, будто его привлекательность от начала до

конца свелась для меня к чисто театральной эффектности.

Я не сторонник "искусства для искусства" и пальцем бы не

шевельнул ради того, чтобы создать произведение, в котором,

Английское название пьесы Л. Толстого "Власть тьмы" — "Powers

of Darkness".

296

как я бы считал, не будет содержаться ничего другого. Но мне

всегда было совершенно ясно, что обычные способы насажде-

ния навыков благородного поведения не только неудачны, но и,

хуже того, вызывают у всех добрых и наделенных воображением

людей безрассудное чувство протеста против них. Мы стыдим-

ся быть хорошими мальчиками в школе, стыдимся быть крот-

кими и милосердными людьми, а не мстительными задирами,

стыдимся признаться, что мы чрезвычайно робкие существа,

а не бесшабашные болваны, короче говоря, стыдимся всего,

что должно бы было составлять основу нашего самоуважения.

Виноват во всем этом наш метод обучения. Мы внушаем лю-

дям, что они должны быть хорошими, не давая им никакого луч-

шего основания, чем мнение других людей, которые не кажут-

ся им ни привлекательными, ни достойными уважения и кото-

рые, будучи много старше, во многом не только непонятны им,

но и смешны.

Старший Дэниелс никогда не обратит в свою веру Бланко

Поснета — наоборот, он портит его, потому что Бланко не хочет

быть похожим на своего брата; вообще, основная причина, поче-

му мы ведем себя, не сообразуясь с советами отцов, коренится,

по-моему, в нашем нежелании быть подобием своих отцов, по-

скольку по замыслу мироздания мы должны быть подобием бога.

Как Вы увидите, Бланко к тому же выражает в грубой фор-

ме мои теологические идеи и мое объяснение факта существо-

вания зла. На мой взгляд, бога пока еще не существует, но есть

созидающая сила, постоянно стремящаяся развить исполнитель-

ный орган божественного знания и божественной власти, иными

словами, достичь всемогущества и всеведения, и каждый рождаю-

щийся человек, мужчина или женщина, — это новая попытка дос-

тичь этой цели.

Общепринятая ныне теория, согласно которой бог уже су-

ществует в совершенном виде, подразумевает веру в то, что бог

намеренно создал нечто более низкое, чем он, тогда как с такой

же легкостью мог бы создать нечто столь же совершенное. Это

ужасная вера, она могла возникнуть только среди людей, в чьем

представлении быть великим — значит быть окруженным

существами низшего сорта — наподобие русского аристократа —

и наслаждаться чувством превосходства над ними.

По моему разумению, если только мы не представляем себе

бога как силу, которая непрерывно стремится к тому, чтобы

превзойти себя, — стремится сделать каждого человека, появляю-

щегося на свет, совершеннее прежних, то мы представляем себе

не больше как всемогущего сноба.

Кроме того, теория, утверждающая, что бог уже достиг

совершенства, вынуждает нас делать из него не только бога, но

и дьявола, чтобы объяснить существование зла. Бог любви, если

он всемогущ и всеведущ, неизбежно должен быть также и богом

297

рака и эпилепсии. Великий английский поэт Уильям Блейк спра-

шивает в конце своего стихотворения "Тигр":

Неужели та же сила,

Та же мощная ладонь

И ягненка сотворила,

И тебя, ночной огонь?

Всякий признающий, что в каком-то живом существе может

заключаться зло, должен или исходить из того, что бог способен

намеренно создавать зло, или же предположить, что в своих по-

пытках создать совершенное существо бог наделал много оши-

бок. Но если вы считаете, как считаю я и как в конце концов

догадывается Бланко Поснет, что бацилла крупа являла собой

раннюю попытку бога сотворить нечто высшее по сравнению со

всем созданным им до тех пор и что единственный способ ис-

править эту ошибку состоит в том, чтобы сотворить еще более

высокоорганизованное создание, одной из жизненных задач

которого станет уничтожение этой бациллы, существование зла

в мире больше не составляет никакой проблемы, а мы осознаем,

что мы явились сюда помочь богу делать его дело, исправлять

его старые ошибки и стремиться самим обрести божественность.

Я излагаю все это очень приблизительно и поспешно, но Вы

без труда поймете, что я хочу сказать. Все это есть в "Человеке

и сверхчеловеке", только выражено там это другим способом —

непонятным для необразованного человека. Вы сказали, что та

моя книга написана в недостаточно серьезной манере — что я

заставляю людей смеяться в самые серьезные моменты. Но по-

чему бы мне не делать этого? Почему юмор и смех должны изго-

няться? Предположим, что наш мир — это всего только шутка

бога; разве Вы станете меньше стремиться сделать так, чтобы

это была не скверная шутка, а хорошая?

Искренне Ваш

Дж. Бернард Шоу

60.

АВГУСТУ СТРИНДБЕРГУ

Аделфи-Террас, 10

16 марта 1910 г.

Уважаемый Стриндберг!

Со времени нашей встречи в Стокгольме в 1909 году произо-

Перевод С. Маршака. (Цит по: Мастера русского стихотворного

перевода. Л., Советский писатель, 1968, т.2, с.,285.)

298

шли кое-какие перемены, благодаря которым Англия, возмож-

но, будет вызволена из того мрака невежества относительно Ва-

ших сочинений, в каковом она пребывает ныне. Так, в Лондон

перебрался жить Валлентин, а Валлентин — это образцовый сов-

ременный еврей, преданный, умный, дружелюбный, верный

и лишенный недостатков, если не считать чрезмерной сентимен-

тальности, — короче говоря, прямая противоположность тому,

каким должен быть еврей согласно христианской традиции. Во

всяком случае, таков Валлентин для меня — несомненно, потому,

что он любит меня и любит Шарлотту (Шарлотта — моя жена, мо-

жет быть, Вы ее помните), а поскольку Вы были добры к нему в

связи с нашим визитом к Вам, он теперь распространяет и на

всех нас свои симпатии. На Валлентина можно положиться.

В театре тоже есть перемены к лучшему. В прошлом году

два богатых покровителя искусств передали Герберту Тренчу,

поэту, завоевавшему довольно большую известность своей дей-

ствительно замечательной поэмой "Аполлон и мореплаватель",

крупную сумму денег на основание театра, в котором будут

ставиться пьесы выдающегося литературного достоинства. По-

скольку он ничего не знал о театральной традиции, ему пред-

рекали бесславный провал. Вряд ли Вы удивитесь, услышав,

что в действительности все вышло наоборот: он добился исклю-

чительного успеха. Самым большим его коммерческим триум-

фом стала постановка метерлинковской "Синей птицы". Этому

успеху завидовали больше, чем любым другим его подвигам —

по причинам, которые касаются и Вас.

Позвольте мне объяснить. Несколько лет тому назад один из

наших самых популярных писателей, Дж. М. Барри, написал

что-то вроде сказочной пьесы для детей под названием "Питер

Пэн", которая имела такой огромный успех, что с тех пор ее во-

зобновляют каждое Рождество, якобы как каникулярный спек-

такль для детей, а на самом деле как пьесу для взрослых:

ведь сами знаете, когда мы покупаем детям игрушки, то

стараемся выбрать те, что забавляют нас самих. С тех пор как это

случилось, каждый лондонский антрепренер мечтал найти нового

"Питера Пэна". Сэр Герберт Бирбом Три, владелец "Театра Его

Величества", получил такую вещь, сделанную по его заказу. На-

зывалась она "Пинки и феи" и имела успех в первой постановке,

однако попытка возобновить ее на Рождество в следующем го-

ду показала, что она исчерпала запас своей привлекательности

для публики. А затем состоялся триумф "Синей птицы", кото-

рую Герберт Тренч собирается теперь возобновлять каждое Рож-

дество, рассчитывая на такой же успех, как у "Питера Пэна".

Тем временем Три с чахнущей постановкой "Пинки и феи"

на руках отчаянно стремится найти другую такую пьесу, как

"Синяя птица".

Теперь Вы, наверно, догадываетесь, к чему я клоню. Три

299