Проблемы российской истории. Вып. 10

Подождите немного. Документ загружается.

181

дения вышестоящих органов»

. Таким образом, работать людям в 1930-е годы было очень

трудно, всякое их положительное действие встречало часто противодействие.

Именно в таких сложных условиях укрепления политико-идеологических основ го-

сударства проходило становление и развитие новой, советской провинциальной интелли-

генции. В Докладе В.М.Молотова на XVIII съезде ВКП(б), посвященному Третьему пяти-

летнему плану развития народного хозяйства СССР, было сказано, что «за годы культурной

революции созданы большие кадры интеллигенции, численность которых к 1937 году со-

ставила 450 тыс. человек из них работников искусств – 159 тыс. человек, культпросветра-

ботников – 297 тыс. человек»

В целом, изучив партийно-государственную политику по формированию советской

творческой интеллигенции, мы считаем, что необходимость создания советской интелли-

генции, воспитанной на идеалах социалистического общества и преданной советского пра-

вительству, для новой власти была очевидна.

ПРИМЕЧАНИЯ

См. Ильина З. Д. Культурная политика и духовные потребности горожан. Центральное Чернозе-

мье в 1976 - 1985 гг. Курск, 1996. С. 120 - 121.

Бухарин Н.И. Судьбы русской интеллигенции // Путь к социализму. Новосибирск,1990. С.104.

Луначарский А.В. Интеллигенция в ее прошлом, настоящем и будущем. М., 1924.

Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР. М.,

1933. С. 215-216.

Сталин И.В. Новая обстановка – новые задачи хозяйственного строительства. Речь на совещании

хозяйственников 23 июня 1931 г. // Правда. №183. 5 июля-1931

ГАВО. Ф. 1439. Оп .4. Д. 264. Л. 5-10.

Там же. Л.13-14.

ГАВО. Ф. 2689. Оп. 3. Д. 260. Л. 91.

Поздняков А.С. Парторганизация ВГУ в борьбе за кадры социалистической культуры // Пятна-

дцать лет Воронежского государственного университета. Воронеж, 1934. С.48.

ЦДНИ ВО. Ф. 9353. Оп. 2. Д.П. 16967. Т. 3. Л. 394.

Подробнее о судьбе М.Н. Крашенинникова см.: Попов С.А. Материалы к биографии профессора

М.Н. Крашенинникова (1865-1932) // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкозна-

ния. Вып.16. Воронеж, 2001.

ЦДНИ ВО. Ф. 8. Оп. 1. Д. 66. Л. 4.

Самойлова Е.С. Население и образование. М., 1978. С. 132.

Кочетов А.Н. Социальные источники пополнения интеллигенции в РСФСР(1959-1977 гг.)

//История СССР. 1981. № 2. С. 140

Струмилин С.Г. Проблемы экономики труда. М., 1975. С. 155.

Бюллетень облоно. Воронеж, 1931. № 1-2. С.10.

Демидов Р.Г., Кривцун Л.В. Социалистическая индустриализация и рост культурно-

технического уровня трудящихся Центрального Черноземья (1928-1941). Воронеж, 1978. С.118.

Косцов П., Капытин П. Пути промышленного развития ЦЧО. Воронеж, 1934. С.61.

Коммуна. 1932. 30 августа.

Справочная книга ЦЧО. Воронеж, 1931. С. 569.

Справочник социалистического строительства ЦЧО на 1932 г. Вып. 2. Воронеж, 1933. С.92.

ГАКО. Ф.2938. Оп.2. Д.94. Л.90-90об.

Подсчитано автором по. Курская область в цифрах. Справочник для агитаторов и пропаганди-

стов. Курск, 1939. С. 95.

Комунна.1965.17 ноября.

182

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Итоги переписи населения 1959 года по Воронежской области // Комунна.1960. 11 ноября.

Постановление ЦК ВКП(б) о постановке пропаганды марксизма –- ленинизма в Белорусской

ССР, Орловской и Курской областях от 16 августа 1939 г. // КПСС в резолюциях. Т. 7. М., 1985. С. 131.

Двенадцатый съезд Российской коммунистической партии большевиков // Стенографический

отчет от 17 - 25 ноября 1923 г. М., 1923. С. 56.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 610.-Л. 18; Ф. 1. Оп. 1. Д. 584. Л. 149; Ф. 1. Оп. 1. Д. 48. Л. 33.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 48. Л. 37; Ф. 1.Оп. 1.Д. 619. Л. 23; В данном деле инициалы Рысина

не указаны.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 612. Л. 14, 15, 22, 25. В данном деле инициалы Путнина не указаны.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 620. Л. 113. В данном деле инициалы Завыленкова не указаны.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 584. Л. 149.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 610. Л. 18 – 22. В данном деле инициалы Жезлова не указаны.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1058. Л. 7. В данном деле инициалы Ярошь, Белкина и др. не указаны.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1057. Л. 8 –12. В данном деле инициалы Медера, Князева и др. не

указаны.

ГАОПИ КО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1547. Л. 121.

Там же. Л. 49. В данном деле инициалы Тарасова не указаны.

ГАОПИКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1956. Л. 38. В данном деле инициалы Краукликса не указаны.

Молотов В. М. Третий пятилетний план развития народного хозяйства СССР. М., 1939. С. 44– 45.

V.M. Kuzmina (Kursk)

POLICY OF THE STATE AND THE PARTY IN THE FORMATION OF SOVIET

CREATIVE INTELLIGENTSIA DURING INDUSTRIAL MODERNIZATION

(IN CENTRAL CHERNOZEM REGION)

This article deals with the peculiarities of the state policy that the USSR carried out to the

provincial intelligentsia in the 1930-s. The documents of archives reveal us that creative process in

the provincial intelligentsia was under control of the Communist Party. Special committees were

set up to inspect the activities of the intelligentsia. They were commissioned to find out whether

theater’s repertoire was in line with the socialist policy of the Party.

А.В. Голубев

Москва

СОВЕТСКАЯ КУЛЬТУРНАЯ ДИПЛОМАТИЯ 1930-Х ГГ.

Советская культурная дипломатия 1930-х гг. имеет ряд особенностей

. Во-первых, ее

характерной чертой является использование достижений классической культуры для пропа-

ганды культуры советской, причем существующей в рамках «социалистического реализма».

Время формальных исканий ушло в прошлое.

Статья подготовлена в рамках Программы фундаментальных исследований Отделения историко-

филологических наук РАН «Генезис и взаимодействие социальных, культурных и языковых общно-

стей». Проект «Формирование образа России (СССР) в окружающем мире средствами культурной

дипломатии (1920-е – первая половина 1940-х годов)».

183

Подобные тенденции порой критически оценивались на Западе. Признавая высокий

уровень классической литературы, многие западные интеллектуалы считали культуру со-

циалистического реализма политизированным эпигонством, в лучшем случае - разновидно-

стью «массовой культуры». А, скажем, придерживавшийся левых взглядов известный не-

мецкий искусствовед В. Беньямин, побывав в СССР и посетив выставку АХРР

, сделал вы-

вод, что в советской культурной политике «предпочтение отдается реакционному крестьян-

скому искусству»

Одновременно классическая русская культура стала активно использоваться в уль-

турной дипломатии. Постоянно и не без успеха демонстрировалось бережное отношение к

классическому наследию, в том числе западному, его широкое использование для просве-

щения масс, что вызывало за рубежом искреннее одобрение. Возникали даже явные курье-

зы: так, несмотря на протесты Лондонского Общества культурных связей с СССР, ВОКС

постоянно пополнял его библиотеку новыми советскими изданиями Шекспира, Диккенса,

других английских писателей. Зачастую русская классическая культура служила средством

пропаганды культуры советской: в программу концертов русской музыки, привлекавших

неизменное внимание западной публики, настойчиво включались произведения советских

композиторов. Иногда эта настойчивость приводила к обратному эффекту. Например, в

1936 г. сорвалась организация выставки советской живописи в Великобритании и Канаде,

так как английская сторона потребовала включить в экспозицию картины старых русских

мастеров (в том числе из коллекций эмигрантов). Заместитель председателя ВОКС

Л.Н. Чернявский заявил по этому поводу, что целью и ВОКС, и Общества культурной связи

с СССР состоит в том, чтобы «знакомить Англию прежде всего с достижениями советской

культуры»

Вместе с тем это не означало, что Запад полностью утратил интерес к тому, что про-

исходило в современной советской культурной жизни. Как отмечает У. Лакер,

«левая интеллигенция веймарской Германии живо интересовалась лите-

ратурой и искусством авангарда. В конце 20-х годов, когда в России закончил-

ся период экспериментов в искусстве, этот интерес спал. Но появился инте-

рес к социальной и экономической реконструкции в СССР. Эта тема привле-

кала множество людей, что было вызвано тяжелым экономическим кризисом

в Германии. Такой же интерес вызывали театральные постановки в Москве и

их режиссура, новинки советской живописи и музыки... В некоторых кругах

стали модой поездки в Москву, что было тогда большим приключением, чем

впоследствии; рассказы о таких поездках и очерки о России на политические

и культурные цели появлялись, как грибы»

На зарубежных гостей производили впечатление масштабы государственного финан-

сирования культуры и науки в СССР. Экономическое положение Запада в те годы оставля-

ло желать лучшего, что не могло не сказаться на положении деятелей культуры.

Другое отличие культурной дипломатии 30-х годов - дальнейшее усиление полити-

ческого и бюрократического контроля над культурными связями.

В мае 1929 г. в печати появилась статья некоего профессора Коровина

, в которой

речь шла о публикациях советских ученых за границей. Коровин, в частности, писал:

«...эта научная масса выносит на суд мировой науки не важнейшие дос-

тижения нашего культурного и политического опыта, не те вопросы, кото-

рыми болеет наше хозяйственное строительство и над разрешением кото-

рых оно бьется, но случайные темы – случайный продукт кабинетных раз-

думий и лабораторного творчества. Если выступления эти в громадном сво-

ем большинстве не приносят вреда советскому строительству, то в значи-

тельной своей части они все же остаются для него глубоко безразличными

184

<...> А это значит, в частности, что организованными усилиями науки и об-

щественности (ВАРНИТСО

, союз работников просвещения, ВОКС, НКпрос,

НКИД и др.) должен быть поставлен предел нашей научной кустарщине и в

первую очередь – в ее международных проявлениях. Речь идет не о какой-то

цензуре для заграничных писаний советских ученых, но именно о планировании

этих выступлений в заграничной печати по отдельным секторам нашего го-

сударственного строительства и по отдельным дисциплинам, с ним связан-

ным. Иначе говоря, на определенный отрезок времени соответствующими

научно-общественными организациями должна быть проработана програм-

ма комплексных тем и вопросов, обсуждение которых и постановка на стра-

ницах заграничной печати представляют в данный момент наибольший ин-

терес для СССР». И.И. Шитц, вырезавший статью Коровина для собствен-

ного дневника, прокомментировал ее следующим образом: «Словом, дело све-

лось бы к надзору за тем, что дать печатать русским ученым за границей»

Менялся ВОКС, который все более утрачивал черты общественной организации и

превращался в государственное учреждение. Формально, правда, он сохранял свой общест-

венный характер, что, возможно, несколько облегчало контакты с представителями Запада,

но зато резко снижало его статус в советской бюрократической системе

. Наркоминдел

рассматривал ВОКС как одно из второстепенных своих подразделений; другие организации

зачастую игнорировали его просьбы или обращения. Впрочем, и за границей ВОКС, как

отметил однажды его председатель, пользовался репутацией «самого неаккуратного учреж-

дения»

Одной из первых примет «новой эпохи» в культурной дипломатии явилась всесто-

ронняя проверка ВОКСа, устроенная в 1928 г. Рабоче-крестьянская инспекция нашла мно-

жество недостатков в деятельности О.Д. Каменевой (главным из которых, очевидно, были

ее родственные связи) и вскоре новым председателем ВОКСа стал старый большевик Ф.Н.

Петров.

Усилился повседневный контроль за деятельностью ВОКС. В 1929 г. в Берлине была

издана книга Б. Пильняка «Красное дерево», не разрешенная к печати в СССР. По этому

поводу Главлит предпринял расследование обстоятельств передачи рукописи за границу.

Предполагалось, что это было сделано через Ленинградское отделение ВОКСа. Более того,

Ленинградскому Обллиту поручалось «проследить – какую роль играет ВОКС в пересылке

за границу рукописей советских писателей» (из ответа Ленобллита следует, что рукопись

попала в Германию не через ВОКС, а через систему Главнауки, которая не обеспечила

должный контроль за содержанием вывозимых рукописей)

Были случаи, когда ВОКС подвергался серьезным нареканиям за то, что за границу

попадала «не та» музыка (считалось, что рабочие Запада хотят слушать в первую очередь

революционные песни) или «не те» пьесы (например, «Дни Турбиных» М.А. Булгакова).

К середине 30-х гг. ВОКС окончательно превратился в государственное учреждение

со своей бюрократической структурой и особенностями функционирования. В основу этой

структуры были положены принципы, заимствованные у Наркомата иностранных дел (со-

четание территориальных и функциональных отделов). Кроме того, были образованы сек-

ции, существовавшие в составе отдела культуры ВОКС. В секциях (изобразительной, лите-

ратурной, театральной, кино и др.) работали на общественных началах видные советские

писатели, художники, ученые, актеры.

Главную роль в перестройке ВОКС играл А.Я. Аросев, бывший полпред СССР в Че-

хословакии и председатель правления ВОКС в 1934 - 1937 гг.

В 1935 г. исполнилось 10 лет со дня образования ВОКС. К этой дате А.Я. Аросев

подготовил статью, в которой, в частности, говорилось:

185

«Самим фактом организации такого общества Советский Союз показал,

что он стремится к мирному культурному общению с другими народами, к

освоению всех подлинных духовных ценностей современности, а также всего

так называемого «культурного наследства». Наряду с этим перед обществом

культурной связи стоит задача знакомить широкие круги зарубежной интел-

лигенции с культурным строительством нашей страны во всех областях и

проявлениях»

Далее Аросев отмечал, что перспективы расширения культурных связей со всем ми-

ром чрезвычайно благоприятны везде, кроме Германии. Как говорил сам Аросев в докладе

на заседании Иностранной комиссии Союза писателей,

«интеллигенция Германии, вернее некоторые слои ее, не прочь продол-

жать с нами культурные отношения <…> Но у нас такие отношения с Гер-

манией, что я отвечал довольно холодно. Я не скрывал и говорил, что полити-

ческие отношения вынуждают меня к этой холодности и, если бы не это, мы

были бы рады продолжить наши культурные отношения. К сожалению, ваша

страна идет враждебным для нас путем»

В своей статье Аросев особо остановился на организации книгообмена, который за-

нимал важное место в работе ВОКС. Еще в 1931 г., после завершения работы очередной

комиссии, вопрос о работе ВОКСа рассматривался на Политбюро. Перед ВОКСом была

поставлена первоочередная задача - изучение научно-технического опыта развитых стран

В этой работе ВОКС, во-первых, участвовал как посредник, направляя по соответствующим

адресам конкретные запросы советских организаций по тем или иным техническим вопро-

сам, и, во-вторых, путем книгообмена. Масштабы книгообмена быстро росли. За первые

четыре года существования ВОКС за границу было отправлено около 550 тыс. экз. различ-

ных изданий, и примерно столько же получено, а в 1935 г. ВОКС отправил за границу около

700 тыс. экз. и получил более 1200 тыс. При этом за границу шли в основном книги и бро-

шюры, пропагандирующие достижения СССР, и марксистская литература, а оттуда посту-

пало то, что было необходимо для социалистического строительства, в первую очередь кни-

ги по сельскому хозяйству, точным наукам и технике

В 30-е годы существовала острая конкуренция между ВОКСом и «Интуристом», ак-

ционерным обществом, созданном в 1929 г.: оба эти учреждения претендовали на монопо-

лию по культурному обслуживанию иностранцев.

В плане работы ВОКС на 1929 - 1930 годы необходимость подобной монополии мо-

тивировалась следующим образом: «Во всех областях, в которых соприкасается социали-

стическое государство с капиталистическим миром, оно выработало особые формы взаимо-

отношения с ним». Документ разъяснял, что речь идет о монополии внешней торговли и

централизованном характере дипломатических отношений. По аналогии и в области куль-

турных связей необходим такой же подход, при этом именно

«Всесоюзное Общество культсвязи с заграницей должно явиться приз-

мой, отражающей за границей те области культурной жизни народов Союза,

которые нам полезно показывать под углом наших политических задач <...> В

виду невозможности допустить бесконтрольное проникновение из-за грани-

цы спорных или чуждых культурных течений, таким фильтрующим и кон-

тролирующим органом должен являться ВОКС»

Важно, однако, отметить, что на самостоятельную роль «Интернационала для интел-

лигенции» функционеры ВОКСа 30-х годов уже не претендовали

. Речь шла лишь о коор-

динации деятельности по развитию культурных и общественных связей таких организаций,

как «Интурист», «Международная книга», Иностранная комиссия Союза советских писате-

лей, Академия наук и др. под общим руководством Наркомата иностранных дел.

186

Часто решение даже относительно частных вопросов, возникавших в повседневной

деятельности ВОКС, требовало санкции НКИД. В апреле 1935 г. председатель ВОКС Аро-

сев издал специальное распоряжение, в соответствии с которым копии всех важнейших пи-

сем, полученных или отправленных ВОКСом, направлялись в НКИД

. Подобная практика

действовала и в отношении отчетов сотрудников ВОКС об обслуживании иностранцев, по-

сещавших СССР.

Конечно, контролирующим и направляющим советскую культурную дипломатию,

органом оставался ЦК ВКП (б), его отделы, и, в качестве конечной «инстанции» (как при-

нято было именовать его в служебной переписке тех лет), – Политбюро. Например, именно

Политбюро ЦК ВКП(б) своим решением от 10 декабря 1935 г. ликвидировало Междуна-

родное объединение революционных писателей и одновременно разрешило Союзу совет-

ских писателей приглашать ежегодно 10-12 иностранных писателей для ознакомления с

СССР, причем Интурист должен был взять на себя их обслуживание и оплачивать проезд

При этом вопрос о приезде того или иного видного деятеля культуры, как правило, требо-

вал отдельной санкции Политбюро

. Это относилось и к приглашениям по линии ВОКС: в

марте 1936 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло специальное постановление «О мерах, огра-

ждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и диверсионных элемен-

тов», где отдельным пунктом стояло: «Запретить ВОКСу (т. Аросеву) приглашение в СССР

из-за границы отдельных лиц и делегаций без санкции ЦК ВКП (б)

Наркомат иностранных дел стремился максимально использовать средства культур-

ной дипломатии для контактов прежде всего с ближайшими соседями, главным образом –

со странами Прибалтики (в их число обычно включалась и Финляндия), хотя в целом в про-

цессе культурного обмена на первый план выходили двусторонние контакты с крупнейши-

ми европейскими державами – Францией, Германией (до 1933 г.), Великобританией, а так-

же США.

Например, в 1933 - 1934 гг., когда потребовалось активизировать политический диалог

со странами Прибалтики, Политбюро приняло целую программу действий, предложенную

НКИД, в политической и экономической областях (речь шла о приглашение в СССР видных

политиков и военных этих стран и о размещении в них советских заказов). Одновременно

была предусмотрена и развернутая программа «мероприятий по общественно-культурной

линии». Речь шла об организации гастролей и выставок, научном обмене, приезде в СССР

групп деятелей культуры и журналистов и т. д. При этом Секретариату ЦК предлагалось

«разрешать такие вопросы в ускоренном порядке при условии отсутствия для нас валютных

расходов и отсутствия персональных возражений против отдельных поездок»

В 30-е годы расширение политических и экономических связей СССР со странами

Запада сопровождалось возвращением к практике и методам традиционной дипломатии,

что в некоторой степени вело к ограничению роли ВОКСа и подобных ему организаций. По

крайней мере, на Западе эта тенденция была подмечена активистами Обществ дружбы и

культурной связи с СССР. Функционеры ВОКСа вынуждены были хотя бы попытаться раз-

веять подобные впечатления. Так, уполномоченный ВОКС в Великобритании

С.И. Виноградов, в июне 1936 г., на обеде для членов Исполкома Общества культурной свя-

зи с СССР, заявил:

«Если некоторые из вас думают, что московский ВОКС потерял смысл

своего существования и что теперь, когда престиж Советского Союза так

вырос на международной сцене, он превратился в некое излишество, то по-

звольте заметить, вы глубоко ошибаетесь; такие идеи совершенно лишены

оснований и все подобные сомнения должны быть отброшены»

Эту позицию Виноградова подтвердил и председатель ВОКС Аросев, писавший при-

мерно в то же время советскому полпреду в Великобритании И.М. Майскому: «Мы здесь

187

считаем, что ставить вопрос о ликвидации Общества [культурной связи с ССР – А.Г.] со-

вершенно не своевременно. Общество может иметь широкое поле деятельности, ибо вопрос

завоевания на нашу сторону английской интеллигенции еще далеко не решен»

Впрочем, беспокойство членов Обществ культурной связи с СССР не было лишено

оснований. ВОКС действительно стремился переориентировать свою деятельность, хотя и

не столь радикальным образом.

Еще в октябре 1934 г. состоялся разговор недавно назначенного председателя ВОКС

А.Я. Аросева с И.М. Майским. Советский полпред отметил, что отношение к СССР на За-

паде и, в частности, в Англии, заметно улучшилось, и есть все условия для расширения

культурных связей, причем в первую очередь через полпредство (Майский, в частности,

предложил целую программу: провести в Англии советскую кинонеделю и, в перспективе,

организовать съемки совместного с британцами кинофильма; обменяться гастролями круп-

нейших советских английских театров соответственно в Лондоне и в Москве; направить в

Англию команду советских футболистов и др., однако большая часть его предположений

так и не была осуществлена). Важнее другое: Майский определенно заявил, что

«на данном этапе Лондонское Общество [культурной связи с СССР –

А. Г.] уже не соответствует растущей возможности культурной связи ме-

жду двумя странами. Общество слишком левое, его можно охарактеризо-

вать как Общество левой интеллигенции. Видные деятели в общество не пой-

дут. Почетные вице-президенты Общества, среди которых имеются очень

видные лица, в Обществе только номинально и собственно говоря совсем с

ним не связаны. Реформировать Общество очень трудно, так как оно имеет

определенное лицо и определенную репутацию и выкидывать одних лиц, заме-

няя другими, невозможно. Разрушать Общество тоже нельзя, потому что

оно все же ведет и имеет большое значение для работы среди кругов левой

интеллигенции. Может быть нужно будет подумать об организации еще од-

ного органа культурного сближения»

Забегая вперед, можно сразу сказать, что никаких новых организаций создать не уда-

лось; впрочем, и серьезных попыток в этом направлении, по крайней мере в Англии, совет-

ская дипломатия в те годы не предпринимала.

Конечно, подобные предложения приходили и в ВОКС, и в Наркомат иностранных

дел не только из Англии; речь, скорее, может идти об общей тенденции в советской куль-

турной дипломатии. И уже в ноябре 1935 г. на заседании актива ВОКС было определенно

сказано, что «аудитория [ВОКСа – А. Г.] – это правый центр <...> люди, достигшие опреде-

ленного уровня»

. О том же писал Аросев И.М. Майскому летом 1936 г.:

«Центр тяжести, как нам кажется, должен быть перенесен в верхние

слои средней буржуазии, и особенно в сторону углубления работы среди ин-

теллектуальной – художественной и научной – элиты»

В результате к концу 30-х годов переориентация ВОКС была завершена. В мае

1939 г., отвечая на запрос заместителя заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК

ВКП (б) Г.Ф. Александрова, временно исполняющий обязанности председателя ВОКС

В.Ф. Смирнов направил ему докладную записку, в которой характеризуя основные направ-

ления деятельности ВОКС, в частности, подчеркнул:

«Вся работа ВОКСа проводится, главным образом, среди интеллигенции

и только в отдельных случаях ВОКС имеет непосредственную связь с обще-

ствами друзей Советского Союза, т. е. обществами радикального типа, об-

ществами рабочими»

В начале 30-х годов важными проводниками советского культурного влияния по-

прежнему являлись международные организации левого толка - Международное объедине-

188

ние революционных писателей (в 1925 - 1930 гг. - Международное бюро революционной

литературы), Международное бюро революционных художников, Международное рабочее

театральное объединение и др. Однако к середине 30-х годов стало ясно, что «классовый

подход» и стремление ориентироваться исключительно на левую интеллигенцию снижают

эффективность культурной дипломатии.

В сентябре 1934 г., под впечатлением 1-го съезда советских писателей, И.Г. Эренбург

писал И.В. Сталину о том, что на съезде практически не было крупных представителей ли-

тературы Запада. По его мнению, в этом был виноват МОРП, руководители которого «ото-

рвались, живя в СССР, от жизни Запада. А перемены большие в толще западной интелли-

генции после фашистского наступления». Эренбург высказался за роспуск или коренную

реорганизацию МОРПа, превращение его в широкую антифашистскую организацию. «Та-

кая организация за редкими исключениями объединит всех крупных и непродажных писа-

телей», – утверждал он. В числе прочих в эту организацию, подчеркивал Эренбург, вошли

бы такие крупные мастера, как Р. Роллан, А. Жид, А. Барбюс, Л. Арагон, Т. и Г. Манны,

Л. Фейхтвангер, Т. Драйзер, Д. Дос Пассос и др. По мнению Эренбурга,

«политическая программа такой организации должна быть широкой и в

то же время точной: 1. Борьба с фашизмом. 2. Активная защита СССР». И,

наконец, последняя фраза этого интереснейшего письма: «мне кажется, что

и помимо нашей литературной области такая организация теперь будет

иметь общеполитическое боевое значение»

Сталин, отдыхавший тогда в Гаграх, прочитав письмо, почти сразу же, 23 сентября

1934 г., написал записку секретарю ЦК ВКП (б) Кагановичу:

«Прочтите письмо т. Эренбурга. Он прав. Надо ликвидировать тради-

ции РАПП в МОРПе. Это необходимо. Возьмитесь за это дело вместе со

Ждановым. Хорошо бы расширить рамки МОРП: а) борьба с фашизмом, б)

активная защита СССР и поставить во главе МОРПа т.Эренбурга. Это

большое дело. Обратите на это внимание»

Важно отметить, что Сталин практически дословно повторил то, что писал Эренбург

о программе реорганизованного МОРПа. При этом ни Эренбург, ни Сталин не упомянули о

такой, казалось бы, естественной для организации революционных писателей цели, как ми-

ровая революция.

Приглашенные в ЦК ВКП (б) представители руководства МОРП тут же признали

свои ошибки и подготовили постановление об элементах «рапповщины» в деятельности

МОРПа, о необходимости его ликвидации и созыве международной конференции писате-

лей. Ликвидация, впрочем, состоялась уже после Парижского конгресса писателей в защиту

культуры.

В постановлении Политбюро ЦК ВКП (б) от 10 декабря 1935 г. было признано «це-

лесообразным ликвидацию находящегося в Москве Международного объединения револю-

ционных писателей (МОРП) и его секций, за исключением тех стран, где они являются са-

мостоятельными, жизнеспособными организациями (Франция, США)»

. Важно подчерк-

нуть, что секции МОРП существовали более чем в 20 странах, но, очевидно, за исключени-

ем двух особо отмеченных в постановлении, не были ни самостоятельными, ни жизнеспо-

собными.

* * *

На рубеже 20-30-х годов происходят изменения не только в культурной дипломатии

СССР, но и отношении к СССР на Западе. Это было связано с целым рядом факторов.

Как подчеркивает Э. Карр, начиная с середины 1920-х годов «рабочие в западных

странах больше не были революционными рабочими; они боролись за то, чтобы улучшить

189

свое положение внутри капиталистической системы, а не за то, чтобы сломать ее. «Народ-

ные фронты» тридцатых годов были в преобладающей мере делом либералов и интеллек-

туалов»

. Сталинский «великий перелом», как ни странно, вызвал скорее позитивные от-

клики на Западе. Теория «социализма в одной стране» воспринималась как неизмеримо

меньшее зло в сравнении с теорией «мировой революции». Коллективизацию расценивали

как жесткую, но в целом удачную и даже необходимую меру. Все побывавшие в СССР отме-

чали повышение жизненного уровня. Вызывали уважение пятилетние планы. Наконец, по

крайней мере, до 1937 г., существовала и даже усиливалась иллюзия о прекращении в СССР

«революционных эксцессов» и росте демократии. Определенную роль в закреплении этой

иллюзии сыграла «сталинская конституция» 1936 г. Даже значительная часть консервативно

настроенных политиков и общественных деятелей приветствовала стабилизацию жизни в

России. Так, видный славист Б. Пэрс, неоднократно бывавший в России до 1917 г., после по-

ездки в СССР в 1935 г. заявил, что сталинский «переход к практической работе» дал хорошие

результаты, и что коммунизм - лишь поверхностное явление советской жизни

«Это было то время, когда Остин Чемберлен считал Сталина вполне

приемлемым, потому что тот был озабочен построением социализма в соб-

ственной стране в отличие от более зловредных для Запада Троцкого и Зи-

новьева, думавших о том, как разжечь мировую революцию», - писал

Э. Карр

Молодой член парламента Г. Макмиллан, впоследствии премьер-министр Велико-

британии, побывавший в СССР в 1932 г. в своих мемуарах вспоминал:

«В то время как капиталистический мир, казалось многим наблюдате-

лям, находился в упадке, если не в смертельной агонии, большевики заметно

консолидировали свою власть и стабильность <...> К 1932 г. многие британ-

цы начинали интересоваться, не являются ли, после всего, режим, который

установился на значительной части мировой территории, заслуживающим

внимательного и по возможности объективного изучения»

Заведующий отделом печати Наркоминдела И.Л. Аренс записал свою беседу с заве-

дующим Восточным отделом «Банк оф Ингланд» Хобардом 6 октября 1930 г.:

«Хобард получил негласное поручение от «Банк оф Ингланд» выяснить

экономическое положение СССР. Он говорит по-русски и бывал в России в до-

революционное время. Все свое путешествие они проделали вполне самостоя-

тельно, т. е. без всяких гидов и лишь при содействии местных отделений Ин-

туриста. Впечатление Хобарда можно резюмировать следующим образом.

Он поражен размахом строительства. Всюду он находил большой энтузиазм

и большие успехи. Он считает, что пятилетка в основном будет выполнена

<...> Предоставление кредитов советской промышленности Хобард считает

вполне здоровым предложением с финансовой точки зрения и собирается в

этом духе высказываться после своего приезда в Лондон»

Конечно, подобные результаты культурной дипломатии можно было только привет-

ствовать. Но если размах строительства в СССР производил такое впечатление на людей, не

замеченных ранее в симпатиях к СССР, тем более это относится к тем, кто и раньше сочув-

ствовал Советскому Союзу. Г. Уэллс, вернувшись из второй поездки в Советскую Россию в

1934 г., рассказывал:

«По сравнению с тем, что я видел в 1920 году, две вещи поразили меня

больше всего. Первая - несомненный материальный прогресс <...> Однако

есть и другая вещь, которая поразила меня в Москве: изменение духа людей по

сравнению с 1920 годом. Люди стали как будто более земными, практичными,

деловыми; я сказал бы, в них появилось что-то «американское» <...> Тогда

190

была голая земля, а люди горели на ней ярким пламенем, – сейчас земля за-

строена, а люди на ней трудятся, работают, думают о будущем, но не го-

рят»

Изменения в настроениях западной общественности активно эксплуатировались со-

ветской стороной. Когда в 1930 г. в связи с «процессом Промпартии» на Западе в очередной

раз заговорили о репрессиях в СССР, Международное бюро революционной литературы

разослало специальную анкету, отвечая на которую видные литераторы Запада должны бы-

ли определить свои позиции в возможном конфликте. Большинство опрошенных, в том

числе М. Андерсен-Нексе, Т. Драйзер, А. Зегерс, Р. Роллан, Э. Синклер, Б. Шоу и другие

заявили о своей поддержке СССР. В августе 1932 г. в Амстердаме состоялся международ-

ный антивоенный конгресс, в котором приняли участие А. Барбюс, М. Горький и Р. Роллан,

призвавший «защитить Советский Союз против всех угроз со стороны объединенных импе-

риалистов»

Надо сказать, что обострение международной ситуации в конце 1920-х годов вызы-

вало определенную обеспокоенность на Западе независимо от усилий советской диплома-

тии. Однако советская культурная дипломатия, как уже отмечалось, относилась к западным

инициативам в этом направлении весьма скептически. Советский полпред Г.Я. Сокольни-

ков в феврале 1930 г. записал очень любопытную беседу с Д. Ллойд Джорджем.

«Ллойдж Джордж считает проводимую консерваторами религиозную

кампанию против СССР чрезвычайно серьезной и несколько раз в разговоре

обращал мое внимание на то, что было бы весьма желательно, чтобы кто-

нибудь из “религиозных” людей поехал бы в СССР и мог бы дать беспристра-

стный отчет о существующем там положении. В особенности он рекомен-

довал поездку к нам известного баптиста Рашбрука, который, по его словам,

относится к СССР весьма положительно <...> Я отвел предложение Ллойд

Джорджа о поездке к нам Рашбрука, указав на то, что в данный момент по-

ездка Рашбрука была бы истолкована как своего рода контроль над нашей

внутренней системой. Ллойд Джордж с этим очень быстро согласился. Я

сказал, что в настоящее время, как и всегда, в СССР находится довольно зна-

чительное количество иностранных туристов, которые собственными гла-

зами видят, что распространяемые в консервативной печати нелепые слухи

совершенно не имеют никакого основания»

В полном соответствии с позицией, высказанной Сокольниковым, все попытки па-

цифистских организаций ряда стран Запада завязать отношения с советской общественно-

стью не встретили никакого отклика. Причиной послужило то, что в таких организациях

видную роль играла церковь; кроме того, хотя антивоенные настроения на Западе преобла-

дали, пацифистские организации как таковые особо влиятельными не были.

Зато в тех случаях, когда речь шла о действительно влиятельных фигурах, усилий со-

ветская дипломатия не жалела. Так, в 1930 г. советский полпред в Норвегии

А.М. Коллонтай вела с М.М. Литвиновым оживленную переписку по поводу организации

гастролей сына премьер-министра и министра иностранных дел Норвегии Мувинкеля в

СССР. В январе 1930 г. Мувинкель

«обратился ко мне со следующим «личным» делом: его сын, довольно по-

пулярный композитор и дирижер оркестра, приглашен сейчас дирижировать

симфоническим оркестром в Финляндии. В связи с этим Мувинкель просил ме-

ня навести справки, не предвидится ли возможности для его сына дать не-

сколько концертов в Союзе (в качестве дирижера оркестра)», – писала Кол-

лонтай. Литвинов тут же ответил согласием. В следующем письме Коллон-

тай продолжала эту тему: «Я уже договорилась с Мувинкелем-сыном об ус-