Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

Поехали осмотреть поселок Манас. С кузова грузо-

вика он был весь как на ладони. Домики, бараки и окру-

женный деревьями на возвышенности большой дом.

Там промелькнула девушка в белом халате.

В этом доме, в санчасти, лечится Комоса. Я решил

в тот же вечер навестить его. Со мной пошли Труд и

Бережной.

В окнах тускло мерцал свет. В доме покой, тишина.

Проходим по темному коридорчику, открываю дверь, и

вдруг…

Таким впечатляющим, наполняющим в одно мгнове-

ние душу бывает только чудесное изображение талан-

тливого художника на холсте. Передо мной была чи-

стая комнатка, маленький столик, на нем керосиновая

лампа и в ее свете – девушка в белом. Ее руки положе-

ны на книжку, глаза настороженно устремлены на ме-

ня.

– Добрый вечер!

– Здравствуйте, – ответила девушка.

– Капитан Комоса у вас лежит?

– Да.

– Разрешите проведать?

– Почему же так поздно?

Поэты могли бы назвать чувство, с которым я смо-

трел на девушку, любовью с первого взгляда. Мне хо-

телось стоять и стоять рядом с этой стройной, просто

глядевшей на меня белянкой.

– Он наш друг, и мы хотим его сейчас же видеть, –

настаивал я.

– Пожалуйста, пройдите по коридору, вторая палата.

Только ненадолго.

Труд и Бережной пошли. А я стоял, должно быть,

смешной в неопределенности своего намерения.

– Что читаете?

Книга уже была закрыта, я мог прочесть ее название.

– Вы, кажется, пришли проведать больного?

– Я передумал.

Девушка засмеялась. Ее улыбка еще больше оча-

ровала меня. Я спрашивал ее еще о чем-то, вызывая

на разговор. Уже давно нужно было идти к Комосе, но

что-то приковало меня к этому месту. По существу, я

очень давно не слышал девичьего голоса, обращенно-

го ко мне, не испытывал на себе ласкового взгляда. Их

так не хватало в моей жизни. Они так нужны были мне

сейчас.

– Я вижу, вас надо проводить к больному, сами вы

дороги не найдете. Пойдемте!

Перед уходом я задержался у стола медсестры, по-

думал: могла бы она сейчас оставить эту комнатку с

керосиновой лампой?.. Я готов был всю ночь бродить

с ней по берегу моря, под лунным небом. Как мне уй-

ти отсюда одному? Надо хотя бы договориться о зав-

трашнем вечере, о танцах. Ждать и надеяться на но-

вую случайную встречу? Нет! Лучше взять с собой ее

книгу, тогда обязательно увижу ее еще раз.

– «Отверженные». Давно читал. Сам недавно был

отверженным. Дайте мне ее почитать.

– Не могу, не моя.

– Скажите, когда вам ее вернуть? – спросил я, заби-

рая со стола книгу.

– Вернете хозяйке – нашей медсестре Вере.

– Нет. Хочу вернуть только вам.

Итак, отныне я был не один. Со мной были ее имя

и ее книга. Я вспомнил об этом утром, когда проснул-

ся. Подумал о ней, когда проезжали на машине через

поселок. Я почувствовал на себе взгляд Марии, когда

поднялся в воздух.

Дни побежали торопливее, жизнь приобрела новое

содержание. Возвращение в полк, взгляд девичьих

глаз, искавших меня в толпе у танцплощадки, прово-

жавших меня, как мне казалось, в каждый полет, – раз-

ве это не могло не обновить мою душу?

Каждый день, возвращаясь из зоны после выполне-

ния учебного задания, я пролетал над домиком мед-

санбата. Мне хотелось, чтобы Мария обязательно уви-

дела мой самолет. А чтобы она не ошиблась, я всегда

выполнял три восходящие «бочки» подряд. Это был

условный сигнал: «Я вижу тебя».

В один из таких радостных дней меня вызвали в

штаб полка. Краев, который по-прежнему был со мной

подчеркнуто официален, сказал, что меня хочет ви-

деть командующий армией генерал Науменко. Я дога-

дывался зачем, и мне стало грустно. Если совсем не-

давно я готов был оставить даже родной полк, чтобы

вырваться на фронт, то теперь мне уходить не хоте-

лось.

Шел от Краева и думал: неужели меня сразу заберут

из полка? Так, наверное, и будет. Полечу в штаб армии

и не возвращусь в поселок, не увижу больше ни дру-

зей, ни Марии…

Вечером я, как обычно, встретился с ней. Когда при-

шло время расстаться, сказал:

– Завтра улетаю.

– Надолго?

– Возможно, навсегда…

Мария ждала, что я скажу дальше. Но я не находил

слов. Тогда она сказала тихим, дрогнувшим голосом:

– Может быть, мы больше никогда не увидимся.

Возьмите на память ту книгу, которая нас познакомила

и сдружила. Пусть она будет всегда с вами, если время

не подарило нам счастья быть вместе.

Мария сжала мою руку. Я обнял ее и увидел, что

большие любимые глаза наполнены слезами.

На другой день я явился к командующему армией

генералу Н. Ф. Науменко. Он сначала подробно рас-

спросил меня о моем «деле», а потом уже объяснил,

зачем я понадобился. Мне предложили должность за-

местителя командира полка. Я попросил оставить ме-

ня в своем полку.

– В свой полк вам возвращаться нельзя. Подумайте.

Вечером жду ответа, – сказал командующий и распо-

рядился доставить меня на аэродром.

Там стояли новенькие самолеты ЛА-5. Ими-то и во-

оружался полк, в который мне предложили идти заме-

стителем.

Расчет генерала был правильный. Увидев новые ма-

шины, я забыл обо всем. До вечера бродил по аэро-

дрому, любуясь истребителями, поднимался в кабину,

включал рацию.

Ходил и думал: что сказать командующему? Мы-

сленно советовался с Вадимом, с Валентином, со сво-

ими воспитанниками. Вспомнил о «приемном сыне»

Островском. Недавно ему пришел ответ из Подмоско-

вья. Увидев, что юноша плачет, я взял у него из рук

письмо, и его боль передалась мне. Односельчане со-

общали, что мать, отца, братьев, сестер и всех родных

Островского расстреляли гитлеровцы за связь с пар-

тизанами. Не знаю, откуда взялось у меня такое «взро-

слое» решение, но я сказал, прочитав письмо: «Счи-

тай меня своим „батей“, нигде и никому не дам тебя в

обиду…»

Нет, нельзя мне расставаться с такими людьми.

Слишком тяжелый боевой путь мы прошли вместе.

Слишком многое нас роднит и связывает. Сообщив ко-

мандующему о своем решении, я поздно вечером уле-

тел в родной полк. Напряженная боевая учеба снова

захватила меня.

Осень вступала в свои права. Когда-то приветливое

море стало мрачным и суровым. Дождь и слякоть заго-

няли людей в бараки. Летчики относились к занятиям

уже без огонька.

Отпраздновали присвоение Валентину Фигичеву

звания Героя Советского Союза. К этой высокой награ-

де нас представляли вместе. Но я «не прошел». И все-

таки я от души радовался, что мой друг стал Героем.

Вскоре мы с ним расстались: он уехал на учебу в во-

енно-воздушную академию.

Однажды нас всех срочно вызвали к штабу. Еще из-

дали мы услышали знакомые позывные сигналы мо-

сковской радиостанции. К репродуктору подходили ме-

дленно, торжественно. Каждый чувствовал, что пере-

дают что-то очень важное.

– Видно, союзники в Европе второй фронт откры-

ли, – сострил кто-то.

– Ха!.. Шутник! – послышалось в ответ. – Они еще не

один месяц будут гоняться за Роммелем по пустыням

Африки.

– Второй фронт давно открыт. Это наш тыл. Разго-

вор прервал голос Левитана, торжественно разносив-

шийся по поселку. Все затаив дыхание слушали сооб-

щение о разгроме немцев под Сталинградом, об окру-

жении 6-й армии Паулюса.

От радости хотелось и петь и плакать. Началось то,

чего мы с нетерпением ждали все лето и всю осень.

– Товарищи! По случаю замечательной победы на-

ших войск под Сталинградом открываю митинг, – пре-

рвал тишину Погребной. – Кто желает взять слово?

Потянулись вверх руки. Каждый стремился выска-

зать свою боль за черные дни отступления и радость

победы, свое желание скорее попасть на фронт.

Наш маленький поселок, как вся страна и весь мир,

жил в эти дни великой победой на Волге. Все как-то

пошло быстрее, словно минуты и часы стали короче.

Даже пасмурные осенние дни вроде посветлели.

В один из декабрьских дней Мария сказала мне под

«строжайшим секретом», что их батальон аэродромно-

го обслуживания покидает поселок, отправляется на

фронт.

На следующий день утром по улице прошла колон-

на нагруженных машин. Я провожал их, поднявшись на

холм. Смотрел им в след, пока они не скрылись вда-

ли…

Кончилось мое короткое счастье. Где и когда я увижу

ее? Знаю только, чувствую сердцем, что нас с Марией

уже ничто не разлучит – ни расстояния, ни время, ни

война.

Я возвратился в опустевший для меня поселок. По-

шел к морю. Оно штормило. Здесь думалось о чем-то

большом.

Спустя несколько дней и наш полк оставил навсегда

запомнившийся мне поселок у Каспия. Через Баку наш

путь пролегал на фронт, на запад.

13. Формула грозы

Новая, пахнущая чужой краской «аэрокобра» по-

слушно набирает высоту. Зеленая весенняя земля все

глубже погружается в голубую дымку.

Впереди последние горы. За ними кубанская равни-

на.

Летим на фронт. Где-то позади, возле Баку, оставлен

наш аэродром, а вместе с ним и трудные полгода ты-

ловой жизни.

«На фронт!» – эти слова будоражили наше вообра-

жение, заставляли снова и снова проверять свою го-

товность к новым боевым испытаниям.

Если бы плохая погода не задержала нас, мы бы уже

сегодня дрались с «мессершмиттами». Перед самым

фронтом пришлось еще два дня скучать в ожидании

вылета. Когда в твоих руках боевое оружие, а родную

землю топчет враг, думаешь только о сражениях, мы-

сли и чувства зовут к расплате.

Под крыльями проплывают заснеженные вершины.

Они воскрешают в памяти совсем другие, недавние пе-

релеты.

…Наш полк, закончив переучивание, некоторое вре-

мя ожидал новые самолеты. Их должны были доста-

вить из Тегерана специальные летчики-перегонщики.

Но дни шли, а машин все не было. Наконец кто-то ре-

шил, что мы сами можем получить их за границей.

В Иран мы вылетели на транспортном ЛИ-2. Преодо-

лев на большой высоте горный кряж, разделяющий до-

лину Куры и персидские степи, увидели огромный го-

род с белыми дворцами и мечетями. Это был Тегеран.

«Аэрокобры» плотными рядами стояли вдоль поло-

сы, готовые к перегону. Мы с парашютами находились

на аэродроме, ожидая распоряжений, кому в какой са-

молет садиться. Но нашим временем здесь не очень

дорожили. Никто не позаботился заранее подобрать

лидера, который бы провел нас через горы на обрат-

ном маршруте.

День был на исходе. Нам предложили переночевать

в одной из тегеранских гостиниц.

Впервые очутились мы лицом к лицу с чужим миром.

С роскошью дворцов соседствовала нищета бед-

няцких жилищ. Странно было видеть женщин, закры-

тых паранджой. Знакомство с Тегераном, откровенные

дружеские разговоры с американскими летчиками за

ужином в какой-то мере вознаградили нас за потерян-

ное время. Но дикий случай снова испортил все на-

строение: на наших глазах английский офицер нада-

вал пощечин солдату-негру.

Утром мы уже снова были на аэродроме. Когда гурь-

бой направлялись к самолетам, Вадим Фадеев вдруг

остановился и, окинув взором даль, продекламировал