Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

грохочущим голосом:

Мне пора обратно ехать в Русь, Персия! Тебя ли по-

кидаю? Навсегда ль с тобою расстаюсь? Из любви к

родимому мне краю Мне пора обратно ехать в Русь.

Знаменитые есенинские строки очень точно переда-

вали наше настроение.

Через два дня мы вернулись за новой партией са-

молетов. И опять на аэродроме не оказалось лидера.

Летчикам, как и в первый раз, предложили ночевку в

Тегеране и подали автобус.

Все ребята сели, а я с ведомым остался.

У меня была довольно веская причина немедленно

возвратиться домой. Мы выходили из ЛИ-2 без стре-

мянки. Я как-то неудачно прыгнул и встал не на обе, а

только на правую ногу. А я повреждал ее уже дважды

до войны, когда занимался планеризмом, и на фронте

– при вынужденной посадке в Молдавии. Теперь, чув-

ствуя, что нога распухает, я боялся, что завтра мне во-

обще не позволят сесть в самолет и оставят в чужой

стране лечиться.

Как только автобус уехал, я пошел искать наших

представителей. С большим трудом мне разрешили

самостоятельный перелет через горный хребет.

На всю жизнь мне врезались в память величествен-

ные картины, раскинувшиеся под крылом самолета:

глубокие черные тени ущелий, мощные вздыбленные

облака с окнами, через которые были видны сверкаю-

щие под солнцем вершины гор Эльбурс. Потом вдали,

в голубоватой дымке, обозначился Казбек.

Теперь оживал в памяти перелет, который дал мне

право вести большую группу через Кавказские горы,

вселял уверенность в моих действиях…

Постепенно горы становились все ниже, а скоро их

сменили холмы. За ними открылся огромный разлив

Кубани. Я не раз видел с воздуха кубанское половодье,

но такого, как теперь, что-то не запомнил. Река затопи-

ла все плавни, слилась с лиманами и речушками, каза-

лось, Азовское море подступило к самому Краснодару.

А там, за голубым простором полой воды, небо под-

пирали знакомые столбы дыма. Да, мы летели на

фронт. Только сейчас он проходил уже не там, где

мы оставили его осенью прошлого года. За шесть ме-

сяцев на всех фронтах Отечественной войны произо-

шли серьезные перемены. Советская Армия одержа-

ла уже немало побед над гитлеровскими захватчика-

ми. Эту весну Кубань встречала уже освобожденной от

оккупантов. Фашистским войскам удалось задержать-

ся лишь на небольшом клочке кубанской земли – на

Таманском полуострове.

О воздушных боях над Кубанью, в которых с обе-

их сторон участвуют одновременно сотни самолетов,

мы уже знали из газет. Противник пытается наглухо за-

крыть для наших бомбардировщиков небо над своими

войсками, прижатыми к морю. Советское командова-

ние точно оценило обстановку на этом участке фрон-

та, разгадало планы вражеских штабов. Потому мы и

летим теперь в Краснодар.

Под крыльями – прямоугольники черных коробок со-

жженных домов, прямые длинные улицы, выходящие в

степь, белые цветущие сады. Это дорогой мне Красно-

дар. Утверждают, что жизнь человека идет кругами, по

спирали вверх. Я вынужден поверить в это: в Красно-

даре началась моя служба в авиации. Здесь я впервые

подготовил своими руками боевой самолет и, встав пе-

ред пилотом, доложил о том, что машина готова к вы-

лету. Теперь я вступал на уже раз пройденную мной

тропу, но в совершенно иное время, другим человеком.

На земле стало ясно, почему все самолеты теснятся

на бетонированной полосе – чернозем набух водой.

Наши эскадрильи шли каждая отдельно, взлетев с

некоторым разрывом во времени. Две из них – моя и

капитана Тетерина – уже прилетели, а третьей, кото-

рую вел штурман полка Крюков, почему-то не было.

Мы толпились у командного пункта и волновались.

Где же они? Все сроки уже прошли. Неужели с ними

что-нибудь приключилось на маршруте? Да, уже мож-

но их не ждать – время прошло.

Погребной вместе с летчиками направился к бара-

ку, в котором нам предстояло жить. В просторном про-

долговатом помещении вдоль стен громоздились двух-

этажные нары. Полки, прилетевшие раньше, заняли

низ, нам достался верх.

Похлопав по черному, туго набитому соломой ма-

трацу, Искрин пошутил:

– На такого высокого скакуна не каждый взберется.

– Это еще полбеды, – отозвался Андрей Труд, про-

буя прочность тоненьких стоек. – Вадима Фадеева эти

нары ни за что не выдержат. Клянусь!

По длинному коридору прохаживались, о чем-то раз-

говаривая, командир БАО и наш комиссар. Я подошел

к Погребному и попросил разрешения съездить в город

– не терпелось увидеть его, пройтись по знакомым ули-

цам. Конечно, причину указал другую: «Надо постричь-

ся и побриться». Комиссар разрешил, а командир БАО

дал для поездки «газик». Когда летчики узнали об этом,

у меня оказалось очень много попутчиков.

Возвращение в разрушенный знакомый город – пе-

чальное путешествие. Руины, заваленные обломка-

ми улицы, опаленные, почерневшие деревья, которые

уже никогда не распустят своих листьев, никак не увя-

зываются с тем, что помнилось мне с чудесных дово-

енных лет. Залитые солнцем, сверкающие огнями на-

рядные улицы… Где они? Яркий людской поток… Гул

жизни… Где все это?

Вот и большой дом, «стоквартирка», в котором я

прожил почти три года. Его коробку я заметил еще

с воздуха. Теперь можно остановиться перед ним,

как перед могилой друга. Через обугленные отверстия

окон снизу видно небо. Повисли лестничные пролеты.

Вот стена бывшей когда-то моей комнаты. Половина

стены…

Мы шли дальше по улице. Я показывал ребятам, где

до войны были кинотеатры, Дом офицеров. Они пони-

мали мои переживания, сами вздыхали, глядя на раз-

валины.

Многое воскресила моя память в эти минуты. Но

особенно сильно защемило сердце, когда мы подошли

к полуразрушенному зданию аэроклуба с черной, об-

угленной дверью парадного входа.

Встреча с Супруном в Хосте, наши беседы укрепи-

ли меня в намерении стать летчиком. Я возвратился в

Краснодар уже зимой. На дворе стояла слякоть, и при-

ходилось только вспоминать сибирские снега, морозы,

захватывающие дух, лыжные тропы. Но и здесь землю

изредка притрушивало снежком, и тогда я поспешно

вставал на лыжи.

Той зимой я пришел в Краснодарский аэроклуб, что-

бы продолжать свои занятия планеризмом. Рассчиты-

вал услышать интересные беседы инструкторов, лет-

чиков, а меня самого сразу сделали там «преподава-

телем». Я почти каждый вечер торопился в этот боль-

шой, залитый светом дом и проводил здесь занятия с

юношами и девушками по аэродинамике, помогал им

изучить мотор самолета. Это было одновременно и об-

щественным поручением комсомольской организации,

которое совпадало с моими намерениями и мечтами.

Оно отбирало уйму времени.

Кружок при аэроклубе не имел своего планера.

Увлеченные любимым делом, мы решили сами, свои-

ми силами построить его. Нам представлялось все до-

ступным, и мы взялись за дело. Пришлось быть и кон-

структором и инженером. Вечерами трудились в сто-

лярных мастерских, в комнате аэроклуба, поставив пе-

ред собой задачу соорудить свой паритель. В этих хло-

потах незаметно прошла зима. Осенью мы достроили

планер. Снова наступила зима, и занятия перенесли в

классы. Весной нас ожидало что-то интересное: надо

было испытывать наш паритель. Перед намеченным

днем мне пришлось выехать в командировку в Ростов,

сдавать в ремонт самолеты. Возвратясь в Краснодар,

я не застал нашего планера, а вместе с ним и одно-

го летчика-планериста: они разбились. Виной была не-

опытность испытателя. При заходе на посадку он за-

был сбросить буксировочный трос и зацепился им за

провода высокого напряжения.

Из Краснодара я отослал несколько рапортов на имя

наркома обороны и командующего ВВС РККА, в ко-

торых просил направить меня учиться в летную шко-

лу. На мои просьбы не отвечали – или потому, что

они были такими надоедливыми, или потому, что их

нельзя было удовлетворить. Но вот однажды в часть

пришел совершенно неожиданный вызов: командова-

нию части предписывалось отправить меня для сдачи

экзаменов в Военно-воздушную академию имени Н. Е.

Жуковского. Я мечтал о летном училище, чтобы стать

истребителем, а поступить в академию – значит еще

дальше уйти от своей намеченной цели.

Экзамены в академию я сдавал, скажу прямо, без

особого желания. Однако совесть и гордость не позво-

ляли мне получать плохие оценки. Все шло к тому, что

я не возвращусь в свою часть, в аэроклуб. Снова при-

шлось брать судьбу в свои руки.

Я зашел в отдел кадров ВВС с просьбой направить

меня учиться на летчика. К моей огромной радости,

там сообщили, что есть приказ наркома обороны, раз-

решающий посылать лучших техников на переучива-

ние в летные школы, но раз меня вызвали в академию,

там и надо учиться.

Экзамены закончились. Меня принимали в акаде-

мию с условием: в первом семестре сдать немецкий

язык и физику. Я воспользовался этим и отказался от

«скидки», к удивлению членов приемной комиссии. По-

советовавшись, они решили откомандировать меня в

часть.

Возвратившись в Краснодар, я прямо с дороги забе-

жал в аэроклуб. Здесь с лета шла подготовка летчи-

ков-спортсменов. Я подумал: если мне удастся сюда

устроиться и пройти курс обучения, значит до заветной

цели останется недалеко.

Начальник аэроклуба, к которому я обратился, отве-

тил, что в этом году меня не могут принять: занятия

идут уже давно, через два месяца будет первый вы-

пуск. Сколько я его ни упрашивал, он не соглашался.

Тогда я сказал, что если меня не зачислят сейчас, то

я перестану проводить здесь занятия. Это подейство-

вало.

В тот же день я оформил очередной отпуск и решил

приложить все усилия для того, чтобы за месяц пройти

летную подготовку. Снова аэроклуб стал моим родным

домом. Работал я и занимался, не зная отдыха. Эти

дни напряженной учебы, волнений навсегда остались

в моей памяти.

Настал долгожданный день. Это было 3 сентября

1938 года. Я поднялся в кабину самолета уже не как

техник, а как пилот, хотя за моей спиной еще сидел ин-

структор. Проверив работу мотора, вырулил на старт.

Оглянулся – инструктор махнул рукой. И я повел ма-

шину на взлет.

В воздухе я старался все делать так, как совету-

ет чудесная книга Пестова «Полет на У-2», по кото-

рой мне пришлось готовиться. Без ошибок, конечно, не

обошлось. Инструктор не раз делал мне замечания и

даже иногда вмешивался в управление самолетом.

После третьей посадки он спросил:

– До этого когда-нибудь летали?

– Только на планерах.

– Хорошо. Вас можно выпускать самостоятельно.

Попробую сейчас добиться разрешения.

Однако начлет не разрешил.

После девятого контрольно-провозного полета, ко-

гда я еще не покинул кабину У-2, ко мне подошел на-

чальник летной части аэроклуба.

– Сделайте круг над аэродромом, – распорядился

он.

Я запустил мотор, повернулся к нему. Он кивнул го-

ловой.

Вот он – первый самостоятельный, вершина, до ко-

торой я так долго шел.

В этот день я стал летчиком.

В конце сентября, когда были сданы все зачеты, мне

вручили удостоверение летчика-спортсмена. А через

два месяца с аттестатом Краснодарского аэроклуба, от

которого остались теперь одни руины, я отправился в

Качинскую авиашколу.

Путешествуя по городу, мои спутники порядком уста-

ли.

– А все-таки надо бы постричься, – напомнил кто-

то. Мы как раз подходили к парикмахерской. Здание, в

котором она находилась, чудом уцелело. Обслуживал

знакомый мастер. До войны я довольно часто бывал

у него. Теперь он работал здесь один, к нему стояла

очередь. Но разве можно уйти, не поговорив со знако-

мым человеком?

Наконец и я подошел к его креслу.

– Прошу, – вежливо пригласил он садиться. «Не

узнал», – решил я. Сел и тут же спросил, оставался ли

он в городе или эвакуировался. Только теперь он, при-

стально посмотрев на меня, вспомнил своего довоен-

ного клиента.

Мастер прослезился. Он всегда любил летчиков, и

для него эта встреча явилась событием. Ну конечно

же, я и мои друзья были побриты и подстрижены, как

женихи перёд свадьбой. За работой парикмахер рас-

сказал нам, как внезапно был взят город и как жестоко

гитлеровцы расправлялись с жителями.

Потом он проводил нас на улицу и на прощание ска-

зал:

– Надеюсь всех вас увидеть в моем кресле после

победы над врагом!

Его пожелание звучало не банально, а тепло, трога-

тельно.

Возвратившись на аэродром, мы застали все ту же

неясную обстановку. Об эскадрилье Фадеева по-преж-

нему не было никаких вестей. Все терялись в догадках,

что с ней могло произойти. Ведь ее вел штурман пол-

ка, опытный летчик Крюков.

Краев собрал летчиков у командного пункта, молча

прошелся вдоль строя и начал объяснять, как завтра

будем изучать район предстоящих боевых действий.

Все оставшиеся эскадрильи совершат утром облет пе-