Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

12. Край войны

Дни стояли жаркие, дул палящий ветер, но чувство-

валось, что лето уже на исходе. Хотя мы, фронтови-

ки, отступая по кубанской земле, почти не воспринима-

ли примет времени и местности. Замечали, казалось,

только горы. Одни горы! Полк перебрался теперь в са-

мое предгорье. Там, дальше, среди скал, негде ни по-

садить машину, ни взлететь.

– Куда же дальше?

Ответа не было. Мы его ни от кого и не ждали. На по-

следних самолетах ежедневно летали сопровождать

бомбардировщиков. Сбрасывали тяжелые фугаски на

вражеские колонны, продвигавшиеся к Грозному. Ра-

ботали мы очень дружно, но не обходилось и без кон-

фликтов.

Однажды наша шестерка сопровождала группу

ПЕ-2. Ее ведущий обнаружил лишь небольшую колон-

ну автомашин противника. И все-таки он сбросил свои

бомбы. За ним отбомбились и другие. Я недоумевал:

ведь если пролететь над этой дорогой дальше, навер-

няка можно найти более важную цель. Зачем же так

неразумно тратить время и боеприпасы? Вот она, сле-

пая исполнительность! Никакой инициативы!

Отбомбившись, «пешки» развернулись на обратный

курс. Только один из всей группы бомбардировщиков

продолжал полет по прямой. Я понял намерение ко-

мандира этого экипажа и повел всю шестерку за ним.

Мы, истребители, готовы были умереть за этого смель-

чака.

Вскоре мы увидели на дороге настоящую лавину не-

мецких танков и автомашин. Несмотря на зенитный об-

стрел, ПЕ-2 прорвался к цели и, спикировав, точно по-

слал все свои бомбы в самую гущу колонны. На до-

роге выросли фонтаны огня и дыма. Мы с радостью

наблюдали эту картину. Один смелый и инициативный

экипаж нанес врагу урон больший, чем вся группа. На

обратном маршруте мы сопровождали бомбардиров-

щик, как на параде. И он вполне заслуживал такой че-

сти.

При возвращении домой забарахлила машина мое-

го ведомого Науменко: из патрубков стали выбиваться

длинные языки пламени. Явление понятное: разрегу-

лировался карбюратор. В воздухе устранить эту неис-

правность невозможно, и я решил сесть со своим ве-

домым на самом ближайшем аэродроме.

Приземлившись, мы отрулили самолеты в сторону

от взлетной полосы и приступили к ремонту. Едва успе-

ли разложить инструменты, как подъехала «эмка». Из

нее вышел молоденький подтянутый лейтенант.

– Я адъютант командира полка майора Дзусова, –

представился он. – Вам приказано немедленно рас-

средоточить машины.

– Мы быстренько отремонтируем и улетим.

– Комполка приказал…

– Понятно, лейтенант. Приказывать мы все умеем.

Адъютант уехал. Мы занялись мотором. Но через не-

сколько минут лейтенант снова вернулся к нам.

– Командир полка Дзусов приказал сейчас же рас-

средоточить машины. Если нужно, мы растащим их на

буксире.

– Убирай инструменты, – сказал я Науменко. – Я по-

лечу на твоем самолете, ты садись в мой.

Взлетели. Опять появился хвост пламени. Удлиня-

ясь, он угрожающе тянулся к стабилизатору. Кое-как

мне все-таки удалось довести самолет до своего аэро-

дрома и посадить…

На второй день я, возвратившись со штурмовки, уви-

дел на нашем аэродроме много незнакомых самоле-

тов. Два из них стояли посреди летного поля с подло-

манными шасси.

– Чьи? – спросил я у Чувашкина.

– Сел полк Дзусова.

– Ничего себе аккуратность! – заметил Науменко.

– Да, – согласился я с ним. – Недурно бы сейчас уви-

деть адъютанта и его командира…

– Зачем они вам? Конец всем хлопотам – с радостью

в голосе возразил Чувашкин.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Уходим на отдых. Уже идет передача самолетов

полку Дзусова.

Сообщение техника поразило меня. Мной овладе-

ло какое-то странное чувство. Было и радостно оттого,

что на время сброшена с плеч тяжелая ноша войны, и

грустно при мысли, что завтра ты уже будешь лишен

возможности стрелять по наглому врагу, загнавшему

нас сюда, в черную степь.

Значит, уже не мы, а другие остановят вражеские

полчища. А кто будет мстить за смерть боевых друзей?

У землянки командного пункта было многолюдно.

Завидев нас, собравшиеся там летчики и техники кри-

чали, чтобы мы шли скорее. Там, оказывается, начина-

лось пиршество не хуже запорожского. Техник Лоенко

стоял возле бочки и разливал по кружкам кавказское

вино. То и дело раздавались тосты:

– За победу!

– За жизнь!

Неподалеку от КП собирались подчиненные Дзусо-

ва. Очевидно, они завидовали нашим ребятам.

Но вот звучит команда всем летчикам построиться.

Перед общим строем двух полков появляются Краев

и Дзусов. Наш командир зачитывает приказ о переда-

че самолетов. Потом он объявляет, что часть летчиков

будет выделена для перегонки самолетов в район, ку-

да перебазируются соседи.

– А их не задержат там? – спрашивает кто-то из на-

ших. Дзусов отвечает не сразу, обдумывая, как лучше

ответить. Он явно хитрит, желая заполучить вместе с

машинами и нескольких молодых ребят из гвардейско-

го полка.

– Самолеты перегоним мы, гвардейцы! – заявляю

я, сообразив, что летчиков, уже имеющих гвардейское

звание, Дзусов не вправе оставить в своем полку.

– Комэски нам не нужны, – говорит Дзусов. – Своих

хватает.

Я жду, что скажет наш командир, но он молчит. Не-

ужели Краев не понимает, что его хитрый сосед не вер-

нет наших молодых истребителей? Или ему это без-

различно? Может быть. Ведь он не ходил с ними в

бой. Меня возмущает его равнодушие к будущему на-

шего полка. Разве трудно понять, что Бережной, Коз-

лов, Степанов, Вербицкий и другие летчики уже про-

шли хорошую школу войны, что это готовые ведущие

пар? Молодые посматривают на меня. Неужели, мол,

вы не можете нас отстоять.

– Мы с Крюковым и командиры звеньев перегоним

вам самолеты, – снова вступаю я в разговор, чувствуя

одобрение товарищей.

Дзусов, конечно, недоволен. Это видно даже по вы-

ражению его черных кавказских глаз.

– Обойдемся без ваших услуг, – говорит он, метнув

недовольный взгляд в мою сторону. – Сами заберем

самолеты. Когда строй распустили и Дзусов со своими

летчиками ушел, майор Краев сказал мне:

– Вы, капитан, неправильно ведете себя.

– А вы разве не понимаете, что нам не вернули бы

летчиков?

– Я не обязан вам объяснять, что понимаю и чего не

понимаю! – обрезал он меня.

Вскоре передача самолетов была закончена. На ав-

томашины стали грузить ящики со штабными делами.

– Беда, товарищ капитан, – подбежал ко мне Чуваш-

кин.

– В чем дело?

– Ваш пятнистый МИГ не принимают. Он нигде не

оформлен. Майор приказал лететь на нем дальше, по-

ка не найдем где-нибудь мастерские.

Значит, мои хлопоты с этим МИГом еще не окончи-

лись. Мы уже знаем, что полк следует в город на берегу

Каспийского моря. Где-то в том направлении находит-

ся и наша блуждающая эскадрилья Фигичева. Разыс-

кать бы ее, тогда можно было бы избавиться и от МИ-

Га. На моей карте горы, горы и лишь одна долина Те-

река. Придется лететь на старой, ненадежной машине

над такой местностью. Да еще с Чувашкиным за спи-

ной. Он соглашается на это, чтобы помогать мне на зе-

мле, если вынуждены будем сесть.

К вечеру Лоенко уже угощал летчиков и техников из

других полков, сидевших на нашем аэродроме. Боч-

ка была опустошена и под всеобщий смех сброшена

с холма, на котором, словно скифы на кургане, пели и

плясали веселые техники и механики, – они ведь впер-

вые с начала войны отдыхали.

По сигналу начальника штаба полковая автоколон-

на с людьми и имуществом двинулась в долгий путь к

Каспийскому морю. А мы с Чувашкиным полетели на

своем МИГе на юго-восток.

Поселок в долине я разглядел уже в сумерках. Вооб-

ще мне везло на сумерки. Сколько раз они настигали

меня на воздушной дороге! Но чем труднее было чи-

тать с высоты землю, то есть ориентироваться на мест-

ности, чем труднее было садиться в сумраке, тем боль-

ше появлялось сосредоточенности, внимания. Сумер-

ки еще ни разу не заставили меня ночевать на чужом

аэродроме, чего я очень не любил.

На аэродроме нашлось местечко для моего самоле-

та. Только я вылез из своего МИГа, смотрю – рядом

знакомый номер на ЯКе. Что за дьявольщина? Неуже-

ли мой ЯК? Чувашкин сразу определил: наш. Оказы-

вается, полк Дзусова, приняв наши машины, переле-

тел сюда тоже. Ну, еще раз встретимся с придирчи-

вым командиром. Надо осмотреть все, чтобы завтра не

попасть впросак. Только оставили свой самолет – на-

встречу майор Дзусов. В сопровождении еще каких-то

командиров обходит стоянки.

– А-а, это ты! – окинул он меня взглядом. – Как очу-

тился здесь?

– Прилетел.

– На личном самолете, что ли?

– Да. На угнанном МИГе.

– Ишь ты!..

В столовой много людей, толпа. В этой тесноте, в

шуме слышится уже что-то не фронтовое. Занимаешь

очередь к столу и думаешь о том, что ожидает нас,

летчиков, там, в глубоком тылу? Понимаешь, что в ма-

ленькие горные селения и поселки набилось столь-

ко армейского люда, что нет возможности разместить

всех, предоставить то, чего ждут они, уставшие, из-

нуренные. Понимаешь это, а нервы, напряженные до

предела, не выдерживают. Кое-кто возмущается, бушу-

ет…

Утром прибыли грузовики нашего полка. Люди, не

привыкшие к таким переездам, запыленные, утомлен-

ные, бросились к горной речушке. Разбрелись по бере-

гу…

Здесь я нашел майора Краева. Вытираясь полотен-

цем, разговаривая с другими, он делает вид, что не за-

мечает меня. Нетрудно было понять причины такого

отношения ко мне: мой новый командир не забывал

ничего сказанного против него. Я уже встречал таких

людей в жизни. Они в других видят только плохое. Пло-

хими они считают прежде всего тех, кто в чем-либо не

соглашается с ними, не поддакивает им, не подхвали-

вает их в глаза. Я легко распознавал таких людей.

– Куда мне лететь дальше, товарищ майор? – спро-

сил я, когда Краев развесил свое полотенце на кусте.

– Ты уже здесь?

– Я на самолете, разве забыли?

– О тебе не забудешь… Добирайся к городу. Кажет-

ся, там сидит Фигичев.

– Есть!

Я возвратился на аэродром. Чувашкин копался в мо-

торе МИГа.

– Дрейфуем дальше, – сообщил я своему технику,

но он не обратил внимания на мои слова. Лишь когда

высвободил свои руки, повернулся ко мне.

– Еще один перелет, капитан, и вы прямо из фюзе-

ляжа понесете меня в гроб. Я задохнусь в этой соба-

чьей конуре.

– В кузове, на ящиках ехать приятнее? Что же, я

дальше полечу один.

– Если вы, капитан, собираетесь на этой «зебре»

долго путешествовать над горами, я не ручаюсь и за

вашу жизнь.

– В городе ее сдадим.

– Чем скорей, тем лучше!

Горы здесь действительно опасные: приходится ле-

теть между скалами, над долиной Терека. Как только

внизу появляется какое-нибудь селение, сразу вспоми-

наю о Чувашкине, который, скрючившись, лежит за мо-

ей спиной. Я понимаю, как ему тяжело: жарко, тесно,

даже ноги нельзя выпрямить.

Вот показался какой-то аэродром. Может быть, при-

землиться здесь? Пусть Чувашкин немного отдохнет.

Потом решаю, что не следует этого делать. Уж лучше

ему раз потерпеть. Вот достигнем Тулатова – и все, не

буду больше мучить ни его, ни себя.

…Прилетели наконец. Иду на посадку. На пробе-

ге замечаю, что неподалеку валяются обломки МИГа.

Если здесь находится эскадрилья Фигичева и группа

Комосы, значит разбился кто-то из наших.

– Чей самолет? – спрашиваю у техника, который

стаскивал в кучу обломки.

– Супруна, – грустно отвечает он.

– Супрун погиб?

Техник молча достает из обломков окровавленный

планшет.

На душе новая рана. Под Харьковом я летал со Сте-

паном Яковлевичем Супруном. Он сбил пять немецких

самолетов, стал зрелым летчиком-истребителем. Ко-

нечно же, его мог подвести только самолет. Какая не-

лепость: провести столько боев и погибнуть вдали от

всех опасностей!

Узнаю, что эскадрилья Фигичева улетела дальше,

чтобы сдать, наконец, самолеты в мастерские. За ней

должна была следовать группа Комосы. Но после ги-

бели Супруна его боевые друзья остались пока здесь.

Подходим с Чувашкиным к ним, молча пожимаем ру-