Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

не забыть никогда и без тетради.

…Лечение кончилось. Надо воевать! На той же по-

луторке, которая эти два дня стояла около санчасти, я

уехал в Султан-Салы. На дороге встретились два по-

тока: один – те же эвакуированные, только уже из рус-

ских придонских колхозов, другой – наши войска, иду-

щие к фронту.

Войск было много, свежих, хорошо вооруженных.

Таких сил я не видел еще за все месяцы войны. Чув-

ствовалось, что под Ростовом готовится большое сра-

жение.

На аэродроме в Султан-Салы я услышал тяжелую

весть:

– Вчера похоронили Кузьму.

– Селиверстова? – машинально спросил я.

– Дрался с «мессерами» под Таганрогом… Упал не-

далеко от аэродрома… Похоронили там, на холме.

Его могила была видна от КП. Я пошел туда, чтобы

своей рукой бросить на могильный холмик горсть дон-

ской земли.

Кузьма не много сбил вражеских самолетов, но

скольким из нас он спас жизнь в воздушных боях!

Скромный, застенчивый человек, прямой и честный то-

варищ, настоящий боевой друг.

Я постоял у свежей могилы с дощатым обелиском.

Техник вырезал из дюраля звездочку и под ней, после

фамилии, имени и отчества летчика, написал черниль-

ным карандашом: «Вечная слава героям, павшим в бо-

ях за свободу и независимость нашей Родины!»

Сколько обелисков с такими надписями осталось на

просторах от Прута до Дона! Я вспоминал о наших пер-

вых могилах у западных границ СССР. Эта, над кото-

рой я склонился, была самой крайней на востоке. Бу-

дут ли они появляться еще дальше, за Доном? Тяжело

было думать об этом…

Возвратившись на КП, я попросил, чтобы меня сразу

же послали на боевое задание. Виктор Петрович пони-

мающе посмотрел на меня, сказал свое обычное «хо-

рошо» и вдруг спросил:

– Ты что-нибудь слышал о летчике Посте?

– Читал о нем, товарищ командир.

– Знаешь, что такое глубина зрения? Я растерялся,

не зная, что отвечать.

– Так вот, – продолжал Иванов, – человек опреде-

ляет расстояние двумя глазами. Есть такие исключи-

тельные люди, которые могут это делать и одним. Но

ты, Покрышкин, не одноглазый Пост, который прекрас-

но летал и над сушей и над водой. По крайней мере

нет нужды экспериментировать. Поезжай-ка ты на сво-

ей полуторке за Дон и организуй там переучивание мо-

лодых летчиков на МИГ-3. Они у нас летают на «чай-

ках» и на «ишаках», а нам могут подбросить и новень-

кую технику.

Я не соглашался. Школьным, тыловым душком от-

давало от этого задания. А мне хотелось воевать, сра-

жаться. Виктор Петрович тем же спокойным тоном про-

должал:

– Сначала денька три-четыре порассуждай с ними

по теоретическим вопросам, поделись опытом, свои

выводы преподнеси. За это время глаз подживет, и то-

гда ты с каждым полетаешь. Словом, хорошо получит-

ся. Так что не капризничай. Кому-то ведь надо готовить

молодежь.

Я пожал Виктору Петровичу руку. Простился с дру-

зьями и поехал машиной на задонский аэродром. Со

мной отправились Никитин, Труд, Супрун и пятеро со-

всем молодых летчиков, еще не нюхавших пороха вой-

ны. Второй раз мне пришлось взяться за подготовку

летной молодежи.

9. Низкое небо

Стояла осень. Здесь, в Зернограде, ее солнечные,

прохладные дни напоминали о мирных днях ласкового

бабьего лета, а сельские степи с лесополосами, скир-

дами золотистой соломы – об украинских равнинах,

причерноморских богатых краях, оставленных нами.

В эти дни конца октября 1941 года я, как и каждый

фронтовик, жил, волновался тем, что происходило на

своем фронте, и судьбой Москвы. У Ростова шли на-

пряженные бои за город, немцы рвались к нему, чтобы

перерезать железную дорогу, связывающую Кубань и

весь Кавказ с центральной частью России, лишить се-

вер богатств юга. Ростов героически защищался: здесь

стойко дрались войска и ополченцы, сюда непрерыв-

но подходили резервы из тыловых пунктов формиро-

вания и военных заводов, к которым уже приблизился

фронт.

При первом взгляде на карту можно было сразу по-

нять, что немцы намереваются захватить Ростов об-

ходом на Новочеркасск и Шахты. Это предвидело на-

ше командование. В этом районе сосредоточивались

большие силы.

Тревожили, заставляли глубоко задумываться сооб-

щения о битве под Москвой, у Ленинграда. Чем короче

были эти сообщения, тем больше говорили они нам о

напряженной, трудной обстановке. Газеты приходили с

опозданием. Но их, приносивших уже устаревшие ве-

сти, ожидали каждый день. Упоминание о населенных

пунктах, расположенных недалеко от Москвы и Ленин-

града, где шли бои, вызвали во мне воспоминания о

моей жизни. В Ленинграде я учился на авиатехника,

стал планеристом, в Москве бывал.

Близился праздник Октября, все ждали торжествен-

ного заседания. Выступит ли Сталин? Что он скажет

в этот великий день? Неужели не прозвучит величе-

ственно и радостно голос столицы?

Где сходилось двое или трое, там говорили в эти дни

о Москве, о нависших над ней черных тучах.

И вот пришло известие о торжественном заседании

в Москве, о военном параде на Красной площади, о

выступлении И. В. Сталина. Его уверенно-спокойные

слова внесли в нас еще большую веру в нашу победу.

В Зернограде мы жили по распорядку прифронто-

вой военной школы: занятия в классе, политбеседы,

учебные полеты на УТИ-4 и на МИГ-3. Наш аэродром

был расположен у самого поселка совхоза, нам отвели

удобные служебные помещения, и ничто не мешало

размеренной работе. Основным вспомогательным ма-

териалом для занятий были боевой опыт полка и мои

записи в тетради.

Теоретическая подготовка называлась у нас «такти-

кой». Такое высокое наименование разборов воздуш-

ных боев, полетов, эпизодов войны возвышало сам

предмет, подчеркивало необходимость знания опыта

своих товарищей. Постоянное напоминание печати,

партийных и комсомольских органов о том, что надо

повседневно учиться на боевом опыте, сделало для

нас, фронтовиков, такую учебу жизненной потребно-

стью, правилом, законом.

В самом деле, ведь новое пополнение прибывало

в авиацию из школ, которые готовили молодых летчи-

ков по старой, давно составленной программе, для та-

ких машин, как «чайка», И-16. Прибыв на фронт, лет-

чик сразу попадал в почти новый для него мир: такти-

ческие навыки, приобретенные в школе, были явно не-

достаточными по сравнению с тем, чего требовала от

летчика война. Значит, здесь, в полку, мы, старшие то-

варищи, должны были позаботиться о том, чтобы по-

полнение сразу вооружалось опытом, приобретенным

нашей кровью, чтобы оно не повторяло наших ошибок.

Поэтому командиры полков ставили учебу летчиков в

один ряд с боевой работой.

Значение неустанного повышения профессиональ-

ного военного мастерства я понял после своих первых

неудач и побед над врагом. Передавать опыт молодым

было для меня самого очень полезным: в таких бе-

седах глубже осмысливалось главное, существенное,

восстанавливалось в памяти забытое.

Я рассказывал молодым истребителям о преимуще-

стве пары перед тройкой, о наиболее выгодных захо-

дах при штурмовке наземных объектов, о том, как ма-

неврировать в зоне зенитного обстрела, о вооружении

и тактике вражеской авиации. Были самокритично ра-

зобраны причины моих неудач, ошибки Семенова, Ми-

ронова и других однополчан. Я рисовал на классной

доске силуэты вражеских самолетов и объяснял, под

какими ракурсами, с какого расстояния по ним нужно

вести огонь. Не забыл рассказать и о двух сантиме-

трах, спасших мне жизнь.

Завершающим этапом обучения явилась практиче-

ская отработка элементов воздушного боя на МИГе.

Ребята «дрались» с азартом, приемы выполняли с

академической тщательностью и порой забывали, что

фронт совсем рядом.

Однажды, когда два молодых летчика вели поеди-

нок, в зоне вдруг появился «юнкерс-88». Он шел прямо

на аэродром. Я и встревожился и обрадовался; сейчас

«мои курсанты» покажут, на что они способны.

Но что это? «Юнкере» уже на подступах, а наши

истребители продолжают кружиться, преследуя один

другого, Неужели они не видят его?

Я кинулся к своему МИГу и взлетел. Вражеский раз-

ведчик, однако, успел сбросить бомбы (они упали где-

то на окраине) и скрылся в облаках. Если бы между

самолетами была радиосвязь, я бы, конечно, навел

ребят на противника, ведь они все еще продолжали

«бой».

– Видно, вы уже переучились, – сказал я этим двум

молодцам, когда они явились ко мне с докладом.

Летчики, ничего не поняв, смотрели на меня невин-

ными глазами.

– «Юнкерса» видели?

– Какого «юнкерса»? – с улыбкой спросил один из

них.

– Рядом с вами прошел и бомбы сыпанул. Эх вы,

истребители!

На разборе полетов пришлось разъяснить всем мо-

лодым летчикам, что и в тылу надо чувствовать себя,

как на войне.

Этот случай окончательно укрепил меня в мысли,

что молодежь пора отправлять на фронт.

Затянувшаяся учеба в тылу расхолаживала их, прит-

упляла у них бдительность. В тот же день я послал

в полк донесение: переподготовка закончена. Вскоре

приехал начальник штаба и привез разрешение на пе-

релет. В один из последних дней октября мы возврати-

лись в полк: я на УТИ, а все молодые летчики на МИ-

Гах.

А настоящие воздушные бои на нашем фронте про-

исходили все реже и реже. Непогода прижала авиа-

цию к земле. Летать группами стало почти невозмож-

но: пойдешь – и растеряешь всех.

Вскоре в районе Ростова обстановка изменилась.

Немцам не удалось обойти город с севера. Изматывая

противника, наши войска готовились перейти в насту-

пление.

Неутихающий гул битвы долетал и до нашего аэро-

дрома. Мы сильно переживали, что не можем оказать

настоящей поддержки своим наземным войскам. Бо-

лее доступным видом боевой работы была для нас

воздушная разведка и штурмовка вражеских войск ма-

лыми группами.

В один из таких серых, угнетающих дней меня вдруг

вызвали по телефону на командный пункт. Я хотел бы-

ло взять с собой планшет, но, выглянув за дверь, по-

нял: карта мне не понадобится. Облака висели так низ-

ко, что не видно было другого края аэродрома. Правда,

я уже давно подумывал о полете на предельно малой

высоте. Его можно было бы сравнить с пешеходным

путешествием, поскольку ориентироваться пришлось

бы по телеграфным столбам, развилкам дорог, посад-

кам и строениям. Но для такой детальной ориентиров-

ки необходимо хорошо знать местность на маршруте.

Когда я пришел на КП, Виктор Петрович, подав ру-

ку, усадил меня рядом с собой, как для сугубо лично-

го разговора. Справившись о моем самочувствии, он

спросил, знаю ли я, что наш полк представлен к зва-

нию «Гвардейский».

– В старой русской армии были лейб-гвардии Семе-

новский и Преображенский полки, в гражданскую вой-

ну была Красная гвардия. А теперь вот будет и Н-ский

гвардейский истребительный полк, – сказал командир

полка. – Думаю, что мы заслужили такую честь. Ну, а

теперь к делу: надо лететь.

– Сейчас?

– Да. Только что звонил комдив. Получено важное

задание из штаба фронта.

– Если лететь, то только одному.

– Безусловно. При такой погоде там, где пройдет

один, двое ни за что! Надо, Покрышкин, найти танки

генерала Клейста.

О танковой группе Клейста я уже кое-что знал по

сводкам Советского Информбюро. Она наносила нам

ощутимые удары. Пройдя западнее Орехова, через

ряд районов Донбасса, танки вышли к Дону.

Здесь они предприняли попытку взять Шахты, фор-

сировать Дон и обойти Ростов. Но, получив сокруши-

тельный контрудар под Шахтами, группа Клейста отка-

тилась назад и куда-то исчезла под покровом осенних

туманов.

«Надо найти танки Клейста!» – задание очень кон-

кретное. Кто, кроме летчиков, в этих условиях мог за

один-два часа обшарить все прифронтовые дороги,

посадки, села и сказать: танки вот здесь?!

Никто.

Нужно было только увидеть их, только сообщить,