Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

деть авиационного командира.

В овраге – пепел сожженных бумаг, разбросанные

противогазы, какие-то перевернутые ящики. Среди лю-

дей издали узнал по голубым петлицам авиатора. Это

был полный, невысокого роста генерал-майор, давав-

ший какие-то указания штабным командирам. Я так об-

радовался ему и другим авиаторам, что не дождался

даже окончания разговора.

– Разрешите обратиться, товарищ генерал-майор?

– Обращайтесь, – ответил он.

Я рассказал о своем путешествии с МИГом на при-

цепе. Генерал внимательно посмотрел на меня. В его

спокойных, но уставших глазах я прочел одобрение то-

го, что я делал до сих пор. Но он не высказал мне его.

– Знаешь что, старший лейтенант, – заговорил он,

продолжая заниматься своим – запихивать в разбух-

шую полевую сумку какой-то сверток. По его голосу я

почти догадался, что он скажет дальше. Генерал по-

смотрел сурово мне в лицо: – Если ты сам выберешься

отсюда, будет очень хорошо. А самолет сожги.

– Понятно, товарищ генерал. Но тяжело… Свой

МИГ.

– Сожги. С ним из окружения не выбраться.

– Есть сжечь.

Я отдал честь, повернулся и пошел, взбираясь по

крутой тропинке. Только поднялся на гору, заметил в

поле небольшую скирдочку.

Пламя охватило солому, загорелся самолет.

Я и моя команда смотрели на это грустное зрелище,

пока остов МИГа не привалило жаром от соломы. По-

том я вскочил в свою полуторку, сержант в ЗИС. Куда

я хотел ехать, наверное, сам себе не отдавал отчета.

Может быть, просто подальше от этого села, чтобы не

видеть больше костра, не видеть беспомощных гене-

ралов, командиров, этих могущественных и никчемных

сейчас гаубиц на гусеничном ходу.

Мы подъехали к стоявшему в отдалении ряду хат.

Навстречу мчались повозки, запряженные лошадьми.

Их было около десяти. Повозочные стояли на ногах и

что было силы секли кнутами лошадей. Мы подверну-

ли к одной хате, выступавшей к дороге.

Из погреба вылезла женщина и, пригибаясь, подбе-

жала ко мне.

– Ой, що ж вы робите з нами? Як побачать же маши-

ну, спалять же нашу хату.

В воздухе свистели пули. Мы завели машины. При-

жимаясь к садам, я поехал впереди. Надо было воз-

вращаться к посадке, к скрытой стоянке. Через неко-

торое время я оглянулся, ЗИСа позади не было. Подо-

ждал у посадки. Сержанта я считал своим самым на-

дежным попутчиком. Но теперь вспомнил, как он пред-

лагал мне гражданскую одежду, рассказывал, что уже

раз таким образом выбирался из окружения. Я тогда

категорически отказался от его услуг и ему посовето-

вал идти вперед воином, смело смотреть в глаза опас-

ности.

Знать, не дошли до него мои слова.

К стоянке, куда я вернулся, прибывали все новые

машины. На одной из них я увидел много девушек.

Присмотрелся к ним и узнал знакомую медицинскую

сестру, которая перевязывала мне глаз. Значит, госпи-

таль оставлен, раненых тоже не успели вывезти. Что

было бы со мной? А где теперь Комлев?

На моей машине сидит несколько десятков солдат.

Они боятся оставить ее, ждут ночи. Я в кабине, думаю

о том, какой трудной будет езда в темноте, а водить я

умею плоховато. Встав на подножку, спрашиваю:

– Есть среди вас шоферы?

– Есть, – откликается боец.

– Иди сюда, принимай машину!

Шофер-солдат обрадовался такому случаю. Прове-

рив мотор, скаты, он сел за руль и, с благодарностью

взглянув на меня, улыбнулся.

– Пробьемся? – спросил я, чтобы услышать его го-

лос.

– Вместе со всеми – обязательно! Нам бы только

через Берду, через Каратыш… Берега у них крутые, я

здешний, знаю.

– Раз лучше меня знаешь эту местность, тебе и руль

в руки.

Солнце, просвечиваясь сквозь разрывы в облаках,

опускалось в степи, за посадки.

Наверное, так бывает во время «психической» ата-

ки: надо идти вперед, только вперед, не обращая вни-

мания на свист пуль, на падающих рядом убитых и ра-

неных товарищей. Побеждают те, кто не дрогнул, не

повернул обратно.

Всех, кто был в овраге, в лесополосе, кто ждал но-

чи, чтобы прорваться на восток, пехотный полковник

построил в колонну, разместил между машинами и дал

команду двигаться вперед. Как только мы оказались на

открытом месте, перед нами повисли осветительные

ракеты, по нас ударили пулеметы.

Началось что-то кошмарное. Крики, стоны. Люди

один за другим падают на землю.

– Вперед! Вперед! – надрывается полковник, разма-

хивая пистолетом. Он бежит вдоль колонны, нагиба-

ется над упавшими, кричит: – Встать! Почему ползе-

те, как скоты?! Идти надо, идти, разве не понимаете?

Так прямо в плен приползете. Чтобы вырваться отсю-

да, нужно бежать, бежать!

Свистят пули. Рвутся мины. Движение застопори-

лось. Хочется обойти упавших, обогнать передних и

броситься вперед. Я вышел из кабины и стою рядом с

кузовом полуторки. Полковник подходит ко мне и кри-

чит прямо над ухом:

– Летчик, а ну вперед, покажи пример!

– Хорошо, – ответил я, но тут же подумал, что за

мной не пойдут и я окажусь один среди поля.

– Броневичок поедет впереди. Давай! – словно по-

няв мои сомнения, говорит полковник.

Подгоняю машину к броневичку, и мы, увлекая

остальных, катим дальше, к лесополосе. Над нами

вспыхивают ракеты. Светло как днем. Фашисты бьют

спереди и с боков.

Стремление пробиться за посадку захватило всех.

Никакого чувства страха. Знаем: за лесополосой все

это должно кончиться. Только бы дойти…

Впереди уже показались черные тени. А вот и са-

ма лесополоса. Бросаемся в нее, рассчитывая здесь

укрыться, но на нас нажимают задние. Ревут машины,

трещат деревья. Выскакиваю снова на поле и вижу:

весь огонь сосредоточен теперь по тем, кто только вы-

ходит из Черниговки на открытую дорогу. Броневик по-

катил вдоль посадки. Полковника здесь нет, приходит-

ся распоряжаться мне. Подзываю двух солдат с авто-

матами в руках.

– Просмотрите посадку, нет ли там немцев. Они ухо-

дят. Машины теперь выстраиваются вплотную. Среди

них и моя. На ней полно людей.

Через несколько минут возвращаются наши авто-

матчики, докладывают:

– Все проверили, никого там нет. Броневичок разво-

рачивается и едет влево, вдоль посадки. Машины сле-

дуют за ним. Я подбегаю к своей полуторке.

– Поехали.

– Не заводится, товарищ командир.

Колонна идет вперед. Мы остаемся одни, в темноте.

Солдаты прыгают из кузова нашей машины, догоня-

ют других. Вся колонна теперь повернула туда, влево,

я даже вижу ее в скупом свете молодого месяца.

Шофер приспосабливает насос, чтобы продуть труб-

ку. Вдруг там, на бугре, слева взлетает каскад ракет

и вспыхивает яростная пальба: строчат автоматы, пу-

леметы, бьют минометы. Загорается сразу несколько

машин. Отсветы пожара разливаются по всему полю.

Стрельба усиливается.

Слышу: мотор полуторки заработал.

– Давай вправо! Там чернеет лог, видишь?

– Вижу.

Вот так проверили… «Никого там нет…» На три шага

отошли и вернулись… Струсили. Сколько жизней унес

их обман!..

Теперь оставшиеся автомашины повернули за нами.

Пешие тоже. Движемся без остановок, но единым по-

током. Чувствую себя каплей в этой людской реке. Кто-

то пробудил в людях чувство локтя и вселил в них пре-

зрение к страху. Кто? Невольно думаю о полковнике.

Это он – пусть грубо и властно – поднял людей и не

позволил им опустить руки.

На рассвете подошли к реке. Первыми переправля-

ются артиллерийские упряжки. Но вот орудие перевер-

нулось и потащило за собой лошадей. Погибли и все

солдаты, сидевшие на лафете. Домой напишут – «про-

пали без вести».

Машины обходят глубокое место и прокладывают

другой путь.

Ожидая очереди у переправы, я прислушиваюсь к

разговорам:

– Один генерал застрелился под Черниговкой.

– Жалко девушек. Всех автоматчики перебили.

– Куда мы едем?

– На Володарское.

…Днем нашу колонну еще раз обстреляли немец-

кие мотоциклисты. Подъехали к Володарскому. Дорога

проходит у самого аэродрома. Там ни одного самоле-

та. Куда улетели? Никто не знает. Заехали в поселок,

может быть, узнаю что-нибудь о своем полке.

Но сначала нужно завернуть на аэродром и достать

горючего. В баке бензина осталось очень мало.

На складе горючего не оказалось. Тогда я вспомнил,

что бензовозы ездили заправляться на край леса. Там

тоже была закопана в землю цистерна. Разыскал ее,

открыл и обрадовался – она была наполнена перво-

классным авиационным бензином!

Заправил машину, налил бочку про запас и стал ду-

мать: как поступить с оставшимся горючим? Ну ко-

нечно, сжечь, чтобы не досталось врагу. Но каким

образом? Придумал. Отрезал шланг, смочил бензи-

ном, один конец опустил в бак, другой поджег и бросил.

На бешеной скорости мы помчались в сторону.

Вдруг видим: стоят машины. Пока мы с солдатом иска-

ли бензин и заправлялись, их собралось в лесу очень

много. Они растянулись почти до самого бензоскла-

да. На грузовиках сидели люди. Хочу крикнуть им, что-

бы убегали отсюда, и не могу: горло сдавили спазмы.

Страшная картина встала в моем воображении.

– Поворачивай назад! – кричу шоферу.

На полной скорости несемся назад, к бензоцистер-

не. Шофер посматривает на меня, я на него. Оба пони-

маем, что играем со смертью. Последние секунды пу-

ти были похожи на воздушный бой. Успеем выдернуть

шланг – спасем людей, себя, не успеем…

Уже виден дымок. Значит, шланг еще тлеет на по-

верхности. Подбежав к цистерне, я выдергиваю шланг

из горловины и отбрасываю в сторону. На лбу выступа-

ют капельки холодного пота. Я радуюсь, что нас выру-

чил счастливый случай, а точнее, собственная неопыт-

ность. Бензин, оказывается, сразу испарился, а резина

тлела очень медленно.

Наш просчет обернулся удачей. Мы возвращаемся в

лес, я разыскиваю командира колонны и докладываю

о найденных запасах бензина. Туда направляются де-

сятки грузовиков. Мы едем впереди, показывая дорогу.

Как только стемнело, колонна двинулась в путь, на

Донбасс. Там, говорят, возводится линия обороны, зна-

чит есть и наши войска.

Это был еще один тяжелый переход. В некоторых

селах уже стояли немцы, и мы вынуждены были про-

биваться в обход по разбитым проселочным дорогам,

вброд через реки, то и дело толкать машины. И все-

таки к утру мы добрались до Старо-Бешева, где были

наши войска.

В штабе ВВС, который находился в этом же селе,

мне сказали, что наш полк базируется западнее Росто-

ва. Я немедленно отправился туда на своей полуторке.

На прицепе тащил еще легковую, а в кузове вез палат-

ки и колья. Все попутные машины обязаны были что-

то эвакуировать в тыл.

Не доезжая до Таганрога, остановился в станцион-

ном поселке переночевать. Забираться в город на ночь

было незачем: я видел, как к городу группа за группой

шли немецкие бомбардировщики. Мое решение оказа-

лось правильным. Только я устроился на ночлег в до-

мике у элеватора, к нам постучали:

– Чья машина?

– Моя.

– Сейчас же уезжайте отсюда! A Таганроге немецкие

танки, идут сюда. Мы будем взрывать элеватор.

Немецкие танки в Таганроге! Попал бы я ночью как

кур во щи. Наверно, утром город был еще наш, а к ве-

черу все переменилось.

Прибыв в Ростов, я узнал, что и наш полк в эту ночь

приземлился чуть южнее города. Там я и нашел его.

Много я пережил за эту неделю, многое изменилось к

худшему и на фронте. Но знакомые, родные лица од-

нополчан, встреча с командиром, с Фигичевым, Лука-

шевичем, Селиверстовым, Никандрычем, Валей, де-

журившей у телефона, снова вернули мне силы. Я уви-

дел, что менялись только места базирования полка, а

люди остались такими, какими были, – стойкими, выно-

сливыми, честно и храбро выполняющими свой долг.

Виктор Петрович, пожимая мне руку, спросил:

– Что, Покрышкин, на самолет выменял полуторку?

– Почти так, товарищ майор. Тащил МИГ, пока было

можно. Пришлось сжечь.

– А глаз цел?

– Цел, товарищ командир,

– Ну, хорошо. Были бы глаза целыми, чтобы видеть

и уничтожать врага. Отдохни, подлечись и приезжай

к нам. Полк перебазируется в Султан-Салы, ближе к

немцам. Вот так, Покрышкин. Мы знали, что ты вер-

нешься. Кто из летчиков уже ходил по земле, того сло-

мить не так-то просто.

Разбитая бровь болела. Два дня я провел в санча-

сти, лечился, отдыхал, писал письма родным. Откры-

вал и заветную тетрадь. На этот раз ее, как и осталь-

ные мои личные вещи, сохранили. Вспомнив населен-

ные пункты, через которые проходил, хотел было запи-

сать их. Но потом решил, что Пологи, Черниговку мне