Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

дор охватил меня, хотелось вот так, с ходу, ринуться с

этими парнями в бой и сокрушать врага. Я подумал о

том, что уже сделали мы, живые и павшие, в первые

дни войны. Да, Прут и Днестр находились далеко отсю-

да, но борьбе с врагом мы отдали все что могли. Перед

теми, которые встают сейчас рядом с нами, наша со-

весть чиста. Это поймут они в первых же испытаниях.

Показался Мелитополь. Южнее его горела Акимов-

ка.

Аэродром встретил нас необычным оживлением.

Проворно, почти торопливо подкатывали к самолетам

бензовозы, метались на стоянках техники.

Мы направились группой на КП. И здесь, у землянки,

на меня наскочил выбежавший по ступенькам посыль-

ный. За дверью кто-то громко, приподнятым тоном раз-

говаривал по телефону. Чувствовалось что-то новое,

небудничное в нашей установившейся жизни отступа-

ющей части.

Командир полка ставил задачу летчикам. Наше по-

явление, мой доклад о прибытии на минуту прервали

деловой разговор. Все присутствовавшие загляделись

на уже знакомых пополненцев в регланах и шлемофо-

нах. Виктор Петрович выслушал мой доклад, спросил:

– Ну, полетишь с молодежью на штурмовку?

– Давайте задание. Ребята рвутся в бой.

– Это хорошо. Бои идут рядом. Надо помочь нашим

наступающим частям.

– Наши наступают?

– Не слыхал? Двинулись в направлении Каховки. Мы

бьем по опорным узлам обороны немцев, – бодро зву-

чавшим голосом командир рассказал о том, что проис-

ходило на фронте.

Услышать о наступлении наших войск было очень

радостно. Летчикам, ежедневно обозревавшим весь

район нашего фронта с воздуха и по картам, особенно

было понятно значение дорог крымского направления,

перехваченных вражескими войсками. Очевидно, ко-

мандование решило возвратить утраченные здесь по-

зиции.

– Посылайте их на Акимовку, Никандрыч, – распоря-

дился командир полка, указав на меня.

От учебного полета к боевому во фронтовых усло-

виях – поистине один шаг. Изучен маршрут, опреде-

лены заходы на цель, выслушаны напутственные сло-

ва командира полка. Может быть, мы, бывалые, уде-

лили даже слишком много внимания первому боевому

вылету новичков. Нам, встретившим врага у границы,

не пришлось ни услышать напоминаний, ни почувство-

вать пожатия руки старшего командира.

Летим к Акимовке. Под крыльями наших самолетов

– зажигательные бомбы. Надо сбросить их точно на

опорные пункты.

За мной пикируют самолеты Комлева, Никитина,

Труда, Супруна. Молодые летчики атакуют с азартом,

сбрасывают бомбы почти у самой земли. Пусть почув-

ствует враг силу нашего оружия.

После нашего налета противник оставил Акимовку.

Весть об отступлении немцев пришла вместе с бла-

годарностью пехотинцев. Молодые летчики чувствова-

ли себя за ужином именинниками. Баянист играл для

них веселые песни. Всем хотелось верить, что мест-

ный успех наших войск на юге разрастется во что-то

большое.

С таким настроением мы летали несколько дней.

Наш полк поддерживал наступающие части. Продви-

гались они очень медленно: для быстрого рывка явно

не хватало сил.

В один из таких дней меня послали на разведку, по

существу, в наш тыл – к Орехову.

– Обрати внимание на дороги. Есть неподтвержден-

ные сведения, что там появились немецкие мотоци-

клисты, – уточнил задание Виктор Петрович.

Я вылетел в паре с капитаном Барышниковым уже

перед вечером. Осеннее небо синело кучевыми обла-

ками. По дорогам двигались на запад, к Днепру, не-

большие группы наших войск – подкрепление. Запад-

нее Мелитополя шли тяжелые бои. Но как очутились в

нашем тылу немецкие мотоциклисты? Ведь если они

появились у Орехова, то завтра и танки выйдут в тыл

нашим наступающим войскам. Неужели здесь повто-

рится то же, что было под Котовском и Николаевом?

На дорогах – машины, повозки, беженцы; все дви-

жется на юго-восток. Уже виден Орехов. Чтобы не про-

пустить ничего существенного, летим на малой высо-

те. Правее Орехова в небе рвутся зенитные снаряды.

Наши или нет? Чтобы уточнить, надо подойти ближе

к разрывам. Через несколько минут все проясняется:

нас обстреливают «эрликоны».

Мой ведомый вдруг отваливает и делает разворот.

Не могу понять его действий, ведь нам надо пройти

дальше, чтобы определить, какие именно войска про-

тивника заняли Орехов. Но ведомый уже скрылся в

южном направлении, очевидно его подбили. Теперь

выполнение задачи лежит на мне.

При подходе к Орехову с севера впереди вижу гу-

стую сеть из огненных трасс. Если лететь прямо на них,

могут сбить, если не пробиваться дальше – ничего не

увижу. Меняя курс, набираю высоту и ныряю в облака.

Да, одному в таком полете трудно: все «эрликоны» це-

лятся в тебя. Лишь за облаками ухожу из поля зрения

зенитчиков. Пролетев немного на север, пикирую по-

чти до самой земли и, выскочив на дорогу, иду на Оре-

хов со стороны Запорожья, из вражеского тыла.

У самого Орехова вижу скопление немецких танков,

автомашин, артиллерии… Одних танков более сот-

ни… Проношусь над ними, под разрывами зенитных

снарядов.

Возвращаюсь в полк. Южнее Орехова на дорогах

только повозки беженцев. Лечу и думаю: как мало лю-

дей сейчас знает, какая угроза нависает над ними.

Смертоносная лавина вот-вот хлынет на эти села, на

эти просторы. В такие минуты чувствуешь, какая боль-

шая ответственность время от времени ложится на

фронте на каждого рядового воина, какое значение

для жизни других имеют его действия, его верность

долгу. Только что я увидел то, чего еще никто не ви-

дел, о чем конкретно никто на нашем участке фронта

не знает. Если бы знали, никто бы сейчас не посылал

частей в наступление, не направлял бы резервы за-

паднее Мелитополя. Ведь всем нашим войскам надо

немедленно готовиться отразить удар с севера, чтобы

не оказаться в окружении.

На аэродроме подруливаю самолетом прямо к КП.

Здесь все летчики. Они уже оставили машины, ждут от-

правления в общежитие. Расправляя карту, я пригла-

шаю командира полка в сторонку. Я должен рассказать

правду о виденном. Здесь никому не нужны ни пре-

уменьшения, ни преувеличения. Но как сказать о том,

что я чувствую, что я думаю после этого полета? Я не

могу быть безразличным. Я помню Николаев.

– Что там? – Виктор Петрович испытующе смотрит

на меня.

– Плохо! – У Орехова черно от немецких танков и

машин.

– Точно?

– Как то, что я стою перед вами. После моего подроб-

ного доклада командир спешит к телефону и на ходу

спрашивает:

– Почему ведомый пришел раньше?

– Не знаю, товарищ командир.

Среди летчиков не видно моего ведомого. Но сейчас

не до него, поговорю с ним потом. Товарищи бросают в

мою сторону тревожные взгляды, но никто ни о чем не

спрашивает. Моя тайна понятна им без слов: севернее

нас, уже в нашем тылу, наступает противник.

Командир полка выходит с КП:

– Сейчас же перелетаем в Володарское!

Да, в ту осень учебные аэродромы очень быстро

превращались во фронтовые. Сумерки тоже стали

подходящим временем для перелетов.

На второй день наш полк рано утром вылетел на

штурмовку, а мне выпало еще раз лететь на Орехов.

Этот вылет оказался для меня слишком тяжелым и

слишком продолжительным.

Другого такого не было до конца войны.

8. Самолет на дорогах

Когда идешь на разведку, в полете все внимание со-

средоточиваешь только на противнике. Наши позиции,

все, что не относится к твоему заданию, проплывают

под крыльями почти незамеченными. Память лишь на

несколько минут фиксирует видимое, а надолго сохра-

няет лишь заданное ей. Из первого полета на Орехов я

привез впечатление о противнике, своих войск в этом

районе для меня словно не существовало. Но вот я

снова лечу со своим ведомым Степаном Комлевым на

Орехов… Утро. По долинам и балкам стоит, как вода,

почти белый туман. Он низко стелется по земле, скры-

вая от взгляда с воздуха строения, дороги, деревья. На

минутку представляешь себе тишину и свежесть осен-

него утра в степном селе, но глаза ищут то, что прине-

сла сюда война.

Мы летим вдоль дороги, идущей к Орехову от По-

лог. Теперь меня интересует все: войска и наши и про-

тивника. Обзор с воздуха помогает командованию со-

ставить представление о расположении сил, о линии

фронта.

Вчера вечером мне нужно было уточнить, где нахо-

дится противник; сегодня, хотя никто не ставил именно

такую задачу, я сам хочу проследить, где наши войска,

сколько их.

Перед вылетом мы условились с Комлевым о взаи-

модействии в районе разведки: если понадобится что-

то рассмотреть, я снижаюсь один, он остается на вы-

соте.

Балка, туман. Пикирую почти до самой земли. По

дороге движутся на Орехов наши машины. Взмываю

вверх и через некоторое время опять «зондирую» ту-

ман, застилавший долину. Снова наши войска. Значит,

немцам не удается пройти здесь победным маршем.

Будут бои!..

Еще одно пикирование у самого Орехова.

Немцы!

Они растеклись по проселкам, укрылись в посадках,

садах. Куда ни бросишь взгляд – наткнешься на враже-

ский танк, на солдат, приметных по внешнему виду, на

характерные по форме чужие машины и тягачи. Ста-

раюсь запомнить, где, в каком месте и что обнаружил,

разворачиваюсь. Чем скорей я передам штабам уви-

денное, тем ценнее для них мои сведения.

На обратном маршруте я еще раз пикирую к зе-

мле: нужно выпустить по вражеским машинам реактив-

ные снаряды, подвешенные под крыльями моего МИ-

Га. Бить по машинам такими снарядами большое удо-

вольствие. Можно хорошо поохотиться. Но почему ве-

домый резко спикировал вслед за мной?

Еще взгляд на высоту, и поведение ведомого стано-

вится понятным. За нами идет четверка «мессеров».

Они, конечно, безошибочно приняли нас за разведчи-

ков и попытаются сделать все, чтобы нас уничтожить.

«Мессеры» уже пристраиваются ко мне и к ведомо-

му. Наша малая высота сразу поставила нас в затруд-

нительное положение. Комлева атакуют. Я, дав мото-

ру форсаж, резкой горкой иду ему на выручку. Очень

хорошо, что не использовал реактивные снаряды, те-

перь они пригодятся. Стреляю по «мессеру» – снаряд

оставляет ослепительную огненную трассу и исчезает

в воздухе. Не попал! Но «мессер», увидев мою «ма-

ленькую ракету», шарахнулся в сторону. В хвосте у

самолета Комлева другой вражеский истребитель. До-

стать бы его вторым снарядом!

Пуск. Второй снаряд тоже прошел мимо. Бью пу-

леметным огнем. Удачно. «Мессершмитт» задымил.

Вспыхнув, он скрылся подо мной.

А где же Комлев? В трудные минуты всеми чувства-

ми тянешься к напарнику. Я не успел осмотреться, как

услышал удары по моему самолету.

В воздухе мотор машины чувствуешь так же, как соб-

ственное сердце. Слух сразу уловил перебои в его ра-

боте. Посмотрел на приборы – скорость падает. Теперь

мысли только о том, чтобы подальше оттянуть от рас-

положения вражеских войск. Немецкие танки стали в

эти минуты непосредственной угрозой для меня. Если

посажу самолет здесь, у Орехова, который еще виден

мне, окажусь в плену.

Добивать поврежденный самолет, пока он не рухнет

на землю, – к этому у врага особое пристрастие. «Мес-

сершмитты», уверенные в своей безопасности, пооче-

редно заходили и расстреливали дымящий, медлен-

но терявший скорость и устойчивость самолет. Врагам,

конечно, хотелось увидеть падение МИГа, взрыв, ог-

ненный столб. Но я еще мог бороться. Спустился ни-

же на сиденье, чтобы меня защищала бронеспинка, и

стараюсь уклоняться от новых попаданий.

В эти горькие минуты я постиг одну методическую

тонкость стрельбы немецких истребителей по моему

самолету. Они сначала выпускали длинную очередь из

пулемета, потом посылали несколько снарядов. Это

открытие спасло самолет и мою жизнь. Услыхав, как

тарахтят в бронеспинку пули, я отсчитывал эти удары

почти так же, как толчки пульса, и улавливал момент,

когда надо было, теряя драгоценную высоту, бросить

самолет влево или вправо. Пушечная трасса проноси-

лась мимо. Я летел дальше.

Три «мессершмитта» поочередно заходили и стре-

ляли по мне, как по мишени. Я знал, что они не оставят

меня, пока не увидят мой самолет на земле.

Орехов остался далеко позади. Я планировал над

самой дорогой. На ней не было никаких признаков жиз-

ни. Значит, передний край находился близко. Но земля

наша, здесь можно садиться.