Покрышкин А.И. Небо войны

Подождите немного. Документ загружается.

бомбардировщикам пристраиваются только что взле-

тевшие МИГ и два И-16. На девятку СУ-2 теперь при-

ходится шестерка истребителей – защита надежная.

Летим строго на север вдоль Днестра, по которому

проходит линия фронта. По одну сторону наши войска,

по другую противник. Так было по крайней мере со-

всем недавно. Поэтому мы без опасений идем над ле-

вым берегом.

Неожиданно по нас открывают огонь вражеские «эр-

ликоны». Что такое? Неужели и здесь фашисты?

Впереди, напротив раскинувшегося в долине горо-

да, ясно вижу линии понтонных мостов. Напряжение

нарастает. Думаю об одном: хотя бы никто не помешал

нашим СУ-2 ударить по переправам.

С нетерпением жду, когда на месте понтонов взмет-

нутся фонтаны воды. Бомбардировщики вот-вот долж-

ны сбросить бомбы.

Истребители непосредственного прикрытия – МИГ и

два «ишачка» – усердно обстреливают вражеские зе-

нитные точки. Если бы у нас было радио, я сказал бы

им всего два слова: «Берегите патроны!» В самом де-

ле, ведь мы только появились над объектом, как даль-

ше сложится обстановка – неизвестно. В любой мо-

мент могут появиться «мессершмитты».

Набирая высоту, хорошо различаю внизу фонтан-

чики взрывов, белые на воде, черные на берегу. Пе-

реправ на реке стало меньше. Молодцы «бомберы»,

крепко поработали.

Бомбардировщики разворачиваются на обратный

курс. Меня охватывает чувство радости. Но проходит

всего несколько секунд, и я уже сжимаю кулаки от зло-

сти и досады; один из самолетов прямо на моих глазах

разваливается на куски. Прямое попадание зенитного

снаряда. Восемь оставшихся СУ-2 веером расходятся

по звеньям и круто снижаются до бреющего. Небо во-

круг них густо усеивают черные шапки разрывов.

Замечаю, что одна тройка СУ-2, вместо того чтобы

лететь на юг, повернула на восток. Другая тройка, а за

ней еще пара продолжают идти вдоль Днестра. Пол-

ный разброд. А нам нужно следить за всеми, чтобы в

нужный момент защитить от вражеских истребителей.

Пока в воздухе нет «мессеров», бросаюсь в атаку на

зенитные орудия, которые продолжают изрыгать смер-

тоносный огонь. Пикирую. Земля быстро приближает-

ся. Стреляю. Гитлеровцы, покинув орудия, разбегают-

ся по укрытиям.

Вывожу машину из пикирования, осматриваюсь и

вижу в той стороне, куда пошла пятерка СУ-2, карусель

воздушного боя. Наш МИГ и два «ишака» дерутся с

двумя «мессершмиттами». На полной скорости устре-

мляюсь туда. Следом идут мои ведомые.

Один И-16 почему-то отваливает в сторону и выхо-

дит из боя. Вражеский истребитель бросается за ним,

вот-вот догонит. Забыв обо всем, спешу на помощь

«ишачку»; стараюсь подвернуть свою машину так, что-

бы с ходу атаковать «мессера». Но мне это сделать

трудно. Оценив обстановку, правый ведомый Дьяченко

вырывается вперед, заходит «мессеру» в хвост и дает

две очереди. Немецкий истребитель, словно сорвав-

шись с невидимой подвески, врезается в бугор. И-16,

не меняя курса, идет дальше, домой.

Вспомнив о тройке СУ-2, повернувшей на восток, ре-

шаю лететь в том же направлении. Но впереди справа

замечаю четыре самолета: два «мессера» гонятся за

двумя нашими бомбардировщиками. Вот мы уже подо-

шли к ним совсем близко, но они нас не замечают. Ви-

димо, истребители всех армий мира одинаковы в этом

отношении: преследуя почти беззащитную жертву, они

смотрят только вперед. Боевой азарт лишает их чув-

ства осторожности.

Я пристраиваюсь сзади к ведомому пары «мессе-

ров» и сбиваю его первой очередью. Охваченный пла-

менем, он пошел вниз. Теперь в моем прицеле веду-

щий, который тоже не замечает меня и изо всех сил

тянется за бомбардировщиком. Огненные трассы, его

и моя, подобно двум молниям, сверкнули одновремен-

но. «Мессер», хотя я и попал в него, успевает рез-

ким левым разворотом с набором высоты выскольз-

нуть из моего прицела. За ним устремляются Лукаше-

вич и Дьяченко. Все равно не уйдет! А мне надо найти

свою тройку СУ-2…

Только я подумал о том, что надо немедленно идти

искать мою тройку (я почему-то определил сам для се-

бя, что буду прикрывать ее, она и сейчас казалась мне

в самой большой опасности), только восстановилась в

моем сознании, озарявшемся за эти несколько минут

боя радостями, общая картина положения, определи-

лась, почувствовалась со всей глубиной моя частная

задача и я уже собрался рвануть свою машину в наме-

ченном направлении, как вдруг произошло неожидан-

ное. Я услышал удар. Мой самолет словно натолкнул-

ся на воздушный вал, и в это же мгновение умолк мо-

тор.

С момента взлета и до посадки летчик слышит мощ-

ный, оглушающий рев мотора своей машины. Все, что

видится в воздухе, на земле, все свои действия, са-

мое свое существование в продолжение полета – все

он воспринимает вместе с этим почти неизменным, не-

утихающим гулом. Когда он внезапно прервался, на-

ступившая тишина показалась мне взрывом, какой-то

страшной, угрожающей безвоздушной пустотой.

Еще мгновение, и мысль заставляет бросить взгляд

на землю. Такой момент в моей боевой практике уже

был: там, над Прутом, я тоже сразу же подумал, куда

мне придется приземлиться. Но там мотор еще неко-

торое время работал.

А сейчас… Я отчетливо вижу землю. Подо мной ши-

рокое, необозримое поле золотой пшеницы. По краям

его две дороги. На дорогах клубится пыль, ветер отно-

сит ее в сторону. Идут машины, машины…

Все. Конец. Отсюда не удастся выбраться.

И в это мгновение вдруг взревел мотор, самолет рва-

нул вперед. Нет, это был не рев! Это была самая чудес-

ная песня. Гул мотора, его сила звучали музыкой радо-

сти. Сколько длилось его молчание, я не знаю. Почему

отказал мотор и почему сам заработал – это остава-

лось пока загадкой. Да я тотчас и забыл о ней. Внима-

ние было сосредоточено на другом. Я увидел, что на

большое пшеничное поле, которое я выбрал для своей

посадки, опускался СУ-2, тот, кого атаковал «мессер».

«Моя доля досталась им», – подумал я о тех двоих,

которые взбивали пыль колесами своего самолета по-

среди золотистого поля. Им я уже ничем не могу по-

мочь. Вдали я увидел мою тройку СУ-2. Пристраиваясь

к ней, вспоминал о тех, что пошли прямо на юг, вдоль

Днестра. С ними были МИГ и один И-16, значит там

все в порядке. Одного бомбардировщика мы все же не

уберегли от «мессершмит-тов». Он на нашей совести

и на совести командиров звеньев, рассыпавших строй.

Самолеты Дьяченко и Лукашевича идут рядом, я ви-

жу своих друзей в кабинах, представляю, как сосредо-

точенны их лица. Нет, когда возвращаешься домой по-

сле боя, близость самолета друга по одну и по другую

стороны не вызывает чувства связанности.

На обратном маршруте я чувствовал что-то нелад-

ное с моим самолетом. Глазами увидеть повреждения

я не мог;

они, если есть, могут быть внизу, однако они по-сво-

ему напоминали о себе. Когда СУ-2, уже собравшиеся

группой, взяли направление на свой аэродром, я повел

свою машину на посадку в Котовск.

Только прикоснулся колесами к земле, мой само-

лет повело вправо. Значит, повреждена правая «но-

га». Сильно накреняясь, самолет развернулся и оста-

новился посреди аэродрома.

Чужой МИГ, перевалившийся набок, застывший на

взлетной дорожке, сразу привлек внимание: подъезжа-

ют машины, торопятся сюда люди.

Низко над аэродромом проносятся два МИГа. Узнаю

машины Дьяченко и Лукашевича. Помахал им, чтобы

летели домой, – они взяли курс на Маяки.

Командир части, увидев меня нераненого, приказы-

вает «убрать с поля» самолет и уезжает. Я тащусь за

своим МИГом, взятым на буксир грузовиком, присма-

триваюсь к повреждениям, пытаюсь установить, что же

произошло со мной в воздухе. Становится понятной

исключительная, неповторимая, еще одна боевая си-

туация.

Осколки зенитного снаряда попали в воздухозабор-

ный коллектор, газы от взрыва всосал мотор и задох-

нулся на несколько секунд. Да, это было мгновение, а

мне оно показалось таким долгим – столько за эти се-

кунды я успел увидеть кругом и вспомнить.

Повреждение было пустяковое – все осколки пошли

в колесо шасси, не задев мотора.

Техники с удивлением поглядывали на меня и на

мой самолет.

– Да! Повезло же тебе! Видно, ты в рубашке родился.

– Иди отдыхай! Завтра все дырки заделаем, – сказал

инженер.

Я пошел на КП и попросил командира части сооб-

щить в наш полк о результатах боевого вылета и о при-

чине моей вынужденной посадки в Котовске. В частно-

сти, я хотел доложить, что потерял два СУ-2.

– Один, – поправил меня командир бомбардировоч-

ного полка.

– Нет, два, – возразил я. – Сам видел: один, сбитый

зениткой, упал, второй сел на пшеничном поле у самых

дорог.

– Те, что сели в пшеницу, прилетели, – весело ото-

звался офицер штаба.

– Как же они вырвались оттуда? – удивился я.

– Смелость и находчивость их выручили, – пояснил

с улыбкой командир полка. – Как только сели, сразу

бросились к мотору – выяснить, почему он остановил-

ся. Оказалось, что пуля перебила трубку и в мотор пе-

рестал поступать бензин. Летчики достали из борто-

вой сумки кусок дюрита, обернули им трубку, закрепи-

ли проволокой и, пока бежали к ним немцы, успели

взлететь. Запасливый штурман спас. Вот так-то.

Я живо представил себе пшеничное поле, людей у

поврежденного самолета, бегущих фашистов. Каким

мужеством, какой волей должен был обладать экипаж,

чтобы под носом у врага лечить свою раненую машину,

а потом дерзко вырваться из лап смерти.

– Пойдем с нами ужинать, гость, – предложил коман-

дир полка.

– Вынужденный гость.

– Бывает. Мы соседи! – В голосе командира чув-

ствовалось удовлетворение тем, что бомбардировщи-

ки выполнили свое задание.

Я был рад за этот вылет, за бомбардировщиков, за

свое звено и такой удачный разрыв зенитного снаряда

подо мной.

Как ни хорошо в гостях, а дома лучше. И угостили

меня, и дали постель, и покормили утром, когда я под-

нялся вместе со всеми летчиками, чтобы отправиться

на аэродром, – все было как положено. Но мне очень

хотелось в родной полк. Там друзья, там своя, не по-

хожая какими-то чертами на здешнюю жизнь.

Да, не похожая. Мне интересно было отмечать про

себя отличие их порядков от наших. Когда мы с коман-

диром полка вошли в столовую, там находилось уже

много людей. Одни вставали, другие садились. Летчи-

ки сидели перед неубранной посудой и ждали, когда к

ним подойдет официантка. Командир прошел к своему

столу, и этого никто как будто не заметил. В столовой

стоял шум голосов и звон посуды.

У нас ужин проходит совсем иначе – как в настоя-

щем фронтовом полку. Вечером авиаторы собирают-

ся в столовой не только для того, чтобы поесть. Они

встречаются после напряженной боевой работы. Кое-

кто приходит раненым, кое-кто в лучах новой, только

что завоеванной славы. А иных здесь уже больше не

увидишь.

Нет, это не просто ужин. Наш командир и комиссар

эту встречу за столами умеют всегда делать значи-

тельной, приятной для всех. У нас каждая эскадрилья

имеет общий стол, составленный из небольших столи-

ков. Все летчики занимают свои места одновременно.

Ужин начинается кратким словом Виктора Петровича.

Он говорит о павших в боях, отмечает героев дня. Му-

зыка хоть и не всегда импонирует настроению летчи-

ков, но все-таки помогает им на время отвлечься, за-

быть о тяготах войны.

На второй день я с утра начал хлопотать о своем са-

молете. Но ведомственные преграды и во время вой-

ны оказываются подчас сильнее законных и благород-

ных стремлений. К вечеру мой самолет был совершен-

но исправным, готовым к полету, но стоял без колеса.

Я бегу на КП, умоляю инженера поставить колесо.

– Ничем не могу помочь, – отвечает он.

– Но я же бездельничаю, самолет простаивает. Мне

воевать надо.

– Пойми, не я отказываю – командир БАО. Он счи-

тает, что ты не нашего полка, и он не имеет права дать

тебе, чужому, колесо. Звони в свой полк, проси, чтобы

привезли.

Звоню в полк, прошу привезти колесо. Обещают на

рассвете доставить. Что ж, придется еще раз поужи-

нать под тарахтенье тарелок и ложек.

Утром рядом с моим неподвижным МИГом пробега-

ют самолеты, уходящие на боевое задание. Где-то там,

севернее Котовска, в небе идут жаркие бои, а я «заго-

раю» на аэродроме. Солнце уже стоит в зените, а на-

шего У-2 нет и нет. Уже вечер, а его все нет. Что могло

помешать?

Жду.

Летит! Радостно увидеть над землей знакомый си-

луэт трудяги У-2, который летит тебе на выручку.

Вот оно, собранное, накачанное воздухом колесо!

Катится к моим ногам.

Доставивший его молодой летчик смотрит на мои

хлопоты как-то равнодушно.

Спрашиваю:

– Что нового в полку?

– Воюют… – односложно отвечает он.

– Почему рано утром не вылетел?

– Самолет чинили… «Мессеры» крыло пробили.

– Был налет?