Плотников Н.С., Хаардт А., Молчанов В.И. Персональность. Язык философии в русско-немецком диалоге
Подождите немного. Документ загружается.
ЭДВАРД
СВИДЕРСКИ
ОТ
«СОЦИАЛЬНОГО
СУБЪЕКТА»
К
«ЛИЧНОСТИ»
НЕУДАВШАЯСЯ
СМЕНА
ПАРАДИГМЫ
В
СОВЕТСКОЙ
ФИЛОСОФИИ?
м
о
я
статья
посвящена
обсужде
нию
того,
что
я
называю
«не
удавшейся
сменой
парадигмы»
в
поздней
советской
философии,
ког-
да
обещания
Перестройки
постепен
но
сменялись
полномасштабным
соци
окультурным
распадом.
Высоко
подняв
в
поздние
80-е
знамя
«личности».
совет
ские
философы
на
самом
деле
обьединя
лись
под
лозунгом
«возвращения
К
чело
веку».
Выражаясь
на
языке
того
времени,
их
объединяло
стремление
восстановить
«человеческий
фактор»
как
главный
ин
струмент
исправления
тех
искажений,
к
которым
привели
«реальный
соци
ализм>.>
и
его
утопия
коллективизиро
ванного
<социального
субъекта».
Дан
ной
смене
парадигмы
так
и
не
удалось
сформироваться,
и
это
важно
не
толь
ко
как
симптом
идеологического
распа
да; в
границах
социокультурного
про
странства,
привыкшего
к
традиции
не
посредственного
усмотрения
сущности
вещей,
эта
неудача
также
обусловила
ис
чезновение
дискурсивных
маркеров,
от
носящихся
к
человеку
(равно
как
и
мно
гих
контекстов,
в
которые
он
включен).
Иными
словами,
исчез
язык,
дискурсив
ные
артикуляции
утратили
свою
леги
тимность
и
любые
(репрезентативные)
практики,
использующие
эти
формули
ровки,
оказались
лишены
почвы'.
Вы
ражаясь
более
«техническими»
фило
софскими
терминами,
можно
сказать,
что
обсуждаемая
здесь
неудача
положи
ла
конец
целому
ряду «онтологических
г,
Я
беру
термин
«артикуляция»
(articulation)
из
<теории
культуры
э
.
Под
ним
понимается
<вре
менное
единство
дискурсивных
элементов,
которым
не
обязательно
.сопутствовать"
друг
другу.
Артикуляция
-
это
форма
связи,
которая
может
породить
единство
различных
элементов
в
определенных
условиях.
Артикуляция
подразумевает
выражение/репрезентирование
и
сое
динение
<...>
способами,
которые
продиктованы
контекстом
И
являются
случайными.
(С,
Barker. Cultural Studies. Theory
апd
Ргаспсе.
London,
2000.
Р.
з8r).
Обратите
внимание,
что
анализ
(какой-нибудь
отдельной)
артикуляции
не
обусловливается
«истииой»,
а
скорее
являет
ся
«ре-»
или
<де-конструктивным.
в
отношении
контекстов,
в
которых
дискурсивные
элементы
Являются
неотъемлемыми.
Разумеется,
подобный
тип
анализа
идет
бок
о
бок
с
<конструкцио
нистскими»
убеждениями
относительно
всех
социальных
и
культурных
вещей
вообще.
[427
]
Эдвард
Свидерски
обязательств»,
свойственных
советской
философии
и
марксизму-ленинизму.
Однако
эти
дискуссии
нельзя
рассма
тривать
абстрактно,
без
отсылки
к
спец
ифике
советской
философии
в
целом,
в
частности
к
марксизму-ленинизму.
Связи
здесь
являются
внутренними,
и
этот
факт
становился
все
более
оче
видным
по
мере
потери
марксизмом
ленинизмом
его
легитимации
в
ходе
раз
рушения
советской
системы.
Советские
понятия
человека
стали
рассматривать
ся
как
ненужные,
представляющие
ин
терес
только
для
социального
историка
или
историка
культуры,
который
иссле
дует
то,
что
получило
название
«совет
ской
цивилизации»
(включая
место
и
функцию
того,
что
внутри
этой
циви
лизации
считалось
философской
практи
кай).
В
момент
написания
этих
строк
всё
еще
не
ясно,
будет
ли
советская
филосо
фия
представлять
интерес
для историков
философии
(русской
и
всеобщей)
в
буду
щем,
и если
будет,
то
в
какой
степени.
Сравнительно
адекватный
анализ
происхождения
и
развития
неудавшего-
ся
изменения
парадигмы
потребовал
бы,
по
крайней
мере,
(1)
обзора
всех
идей
ных
средств,
задействованных
со
времен
хрущевской
«оттепедиь-,
(2)
характери
стики
дискурсивных
алгоритмов
основ
ного
направления
советской
философии"
и
(3)
описания
запоздалого
решения
пе
ренаправить
дискурс,
артикулируя тему
человека
отдельно
от
стандартной
со
ветской
парадигмы".
Но
в
итоге
аргу
ментация
сводится
к
следующему:
начи
ная
с
поздних
50-Х
и
ранних
60-Х
годов
в
дискурсивное
пространство
советской
философии
проникали
и
там
обретали
форму
идеи,
которые
в
течение
последу
ющих
лет стали
оказывать
давление
на
общепризнанное
<10ртодоксальное»
по
нятие
«социального
субъекта»,
что
об
условило
формирование
предпосылок
для
понятия
«личность»,
получившего
развитие
уже
в
ходе
перестройки.
Ниже
приводится
лишь
схематичный
набросок
некоторых
аспектов,
необхо
димых
для
исчерпывающего
обсужде
ния
перечисленных
пунктов
(1-3).
Пер
вую
часть
своего
исследования
я
пред-
2.
Насколько
мне
известно,
наилучшим
исследованием
по
этой теме
остается
книга
Джемса
Сканла
на
(J.Scanlan. Marxism in the
USSR:
А
Critical Survey of Current Soviet Thought.
Соmеll,
1986).
Более
ранняя
работа
Ричарда
Деджорджа
устарела,
однако
остается
полезной
как
исследование
изменений,
происходивших
В
60-е
(R. DeGeorge. Pattems in Soviet Thought. University of Michigan.
1966).
Однако
до
сих
пор
не
хватает
реконструкции
течений,
связанных
с
так
называемыми
«ше
стидесятниками»,
поколением
философов,
социальных
теоретиков
И
представителей
литерату
ры,
которые
отказались
от
господствуюших
течений
дискурса.
Одной
из
первых
работ
в
этом
направлении
может
считаться
работа
Дэвида
Бакхурста
(D. Bakhurst. Consciousness
апд
Revolu-
tion in Soviet Philosophy: From the Bolsheviks to Evald I1yenkov.Cambridge University Press, 1991).
3.
Раннее
исследование
советского
философского
метода
представлено
в
Т.].
Blakeley. Soviet
Scholasticism. Dordrecht, 1961.
4.
Я
обсуждал
данную
тему
ранее:
Е.
М.
Swiderski. How the Category of the Person is Accommodated in
Soviet Philosophy/ /Identitiit: Evolution oder Differenz?
/Identite:
evolution
оц
difference. Fribourg,
1989.
Р.
55-78;
Е.
М.
Swiderski. From Social Subject to the Person: The Related Transformation in
Latter-Day Soviet Philosophy
//Philosophy
ofthe
Social Sciences. Vol. 2 (23), 1993·
Р.
199-227;
Е.
м.
Swiderski.
ТЬе
Crisis of Continuity in Post-Soviet Russian Philosophy/
/Philosophy
апд
Political
Change in
Eastem
Europe.l1linois, 1993.
Р.
135-164.
[428
]
От
«социального
субъекта»
к
«личности»
--
ставлю
в
виде
обзора
некоторых
общих
характеристик
советской
философии,
во
второй
части
будут
более
подробно
рассмотрены
некоторые
аспекты
фило
софского
поворота
к
теме
«личностиэ.
1.
Основное
направление
советской
фи
лософии
в
интересующий
нас
период
-
а
именно,
в
период,
начиная
с
ранних
60-Х
и
вплоть
до
поздних
80-Х,
-
может
быть
охарактеризовано,
по
крайней
мере,
тре
мя
нижеследующими
особенностями:
(1)
Советская
философия
была
и
оста
валась
инструментом
для
воспроизведе
ния
предписанной
«картины
мира»,
а
не
для
ее
прояснения
или
критики.
Пока
зателем
этого
является
внешнее
воздей
ствие,
которое
оказывалось
на
академи
ческую
философию
всякий
раз,
когда
по
литические
лидеры
призывали
к
новым
усилиям
по
продвижению
«линии
пар
тии»
или
К
исправлению
допущенных
ранее
идеологических
ошибок.
Рассмо
трение
подобных
случаев
обнаружива
ет
данную
черту
советской
философии,
остававшуюся
неизменной
на
протяже
нии
всей
ее
истории.
Что
касается
стиля
советской
фило
софии,
то
ее
зависимость
от
предписы
ваемой
картины
мира
проявлялась
сле
дующим
образом:
советские
философы
строго
придерживались
определенных
«векгоров»,
они
теоретизировали
модаль
но
и
нормативно,
не
ради
существующей
действительности
(Wirklichkeit),
а
в
пер
спективе
того,
что
должно
быть.
Такой
подход
согласуется
с
основным
устрем
лением
советской
революции,
а
именно,
конструированием
социалистическо
коммунистического
социального
бытия.
(2)
Хотя
«диалектический
материа
лизмь
имел
значение
базисной
философ-
ской
теории,
однако,
своим
статусом
он
был
обязан
той
роли,
которую
он
играл
в
легитимации
«исторического
матери
ализма»,
с
одной
стороны,
и
«научного
коммунизмаь,
с
другой.
Иными
словами,
воспроизводимое
философией
«миро
воззрение»
концентрировал
ось
на
«со
циальном
бытии»,
т. е.
на
векторах.
по
которым
проходило
«конструирование»
коммунистического
социального
бытия.
Как
эпистемический
статус
(т.
е.
«на
учные
законы
социального
развитияь)
данных
векторов. так
и
вытекавшие
из
них
практические
предписания
(вклю
чавшие,
напр .•
«морально-политическое
единство
партии
и
народа»
или
«един
ство
теории и
практикиь),
артикулирова
лись
в
эссенциалистских
(а
не
прагмати
ческих)
терминах.
Ничто
в
них
не
опира
лось
на
«интенционалистскую
установку
первого
лица»,
при
сущую
индивидуаль
ному
субъекту
(агенту).
равно
как
и
не
служило
для
нее
основанием.
Индивиду
альный
субъект
не
входил
в
число
векто
ров.
направляющих
советскую
философ
скую
практику.
Напротив.
«социальный
субъект»
под
маской
будущего
«Нового
человека»
являлся
той
асимптотической.
модально-нормативной
точкой.
в
кото
рой
должны
были
сойтись
все
векторы
конструкции.
Прежде
чем
переходить
к
третьей
ха
рактеристике.
следует
сказать
еще
не
сколько
слов
о
первых
двух.
Основ
ное
направление
советской
философии
не
знало
ни
феноменологического.
ни
лингвистического
«поворотов».
Ни
про
блема
«имманентности
переживания»
(Erlebnis).
ни
проблема
«единства
значе
ния.
действия.
и
мышления»
(Дэвидеон),
сфокусированного
в
опосредованных
языком
представлениях,
присущих
субъ-
Эдвард
Свидерски
ектам,
не
удостоились
внимания
совет
ского
философского
метода
и
его
мета
те
ории.
Симптомом
подобного
положения
являлась
регулярная
брань,
как
в
адрес
«поэитивиэма»,
так
и
в
адрес «субъек
тивизма»
со
стороны
проповедующего
доктрину
истеблишмента.
Стандартная
советская
форма
эссенциализма
вбива
ла
клин
между
«голыми.
фактами
(на
пример,
переживаемыми
или
регистри
руемыми
в
представлениях)
и
тем,
что
они
должны
были
выражать,
т.
е.
слож
ными
структурами,
в
которых
данные
«голые»
факты
обретали
свой
функци
ональных
статус
(идентичность).
Такой
тип
(холистическо-функционального)
эссенциализма
выражался
в
разработках
так
называемого
«метода
идеализации»
(различающего
сущностное
и
случайное
с
учетом
контекста
и
его
истории)
или
«логики
абстрактного
и
конкретного»
(разработанной
как
метод идеализации
на
основе
«Капитала»
Маркса),
а
так
же
«комплексного
системного
подхода»
в
науке.
Неудивительно,
что
точка
зре
ния
«первого
лица»
либо
игнорирова
лась
полностью,
либо
была
«опосредо
ванаь
отсылкой
к
«группе
социальных
отношений».
(3)
Третья
черта
главного
направле
ния
советской
философии
связана
с
тем,
как
осуществлялось
его
концептуальное
изменение
на
протяжении
рассматрива
емого
периода.
Одним
из
способов
было
указание
на
«оставленные
без
внимания»
темы
в
работах
«классиков».
Примером
может
служить
«открытие»
работ
моло
дого
Маркса,
произошедшее
в
середи
не
50-Х.
Тогда
смягчение
политического
климата
явилось
во
многих
отношени
ях
необходимым
и
в
значительной
степе
ни
достаточным
условием
для
подобных
изменений.
Однако
если
говорить
в
об
щем
и
абстрактно,
то
следует
отметить,
что
концептуальное
изменение,
вызван
ное
открытием
оставленных
без
вни
мания
взглядов,
лишь
эксплуатировало
потенциал
множества
бинарных
оппо
зиций,
бывших
стандартной
особенно
стью
«марксистскогоэ
дискурса
с
тех
пор,
как
Маркс
поставил
Гегеля
«с
головы
на
ноги»
И
выявил
истоки
«диалектики»
В
человеческой
практике,
а
не
в идее.
Независимо
от
истинности
утверж
дений
Маркса
(принесет
ли
философия
себя
в
жертву
конечному
объединению
«теории
и
практикиэ
Р)>,
для
основного
направления
советской
философии
такие
оппозиции
были
вовсе не
«диалектиче
скими»,
их
есинтезз
не
стоял
на
повестке
дня
6
•
Скорее
наоборот,
было
очень
важ
но,
как
риторически,
так
и
дискурсивно,
не
терять
из
виду
бинарные
оппозиции,
которые
представляли
собой
статич
но
скрепленные
пары,
призванные
за
дать
границы
концептуального
каркаса
правильного
советского
мировоззрения.
Классическим
примером
является
фун-
5.
В
ЭТОЙ
связи стоит
перечитать
замечательный
очерк
Колаковского
(L. Kolakowski. The Myth of
Нumап
Self'-Identity/
/The
Socialist Idea:
А
Reappraisal, ed. L. Kolakowski. S. Hampshire, New
York/
London. 1975).
в
котором
ключевая
«бинарная
оппозиция»
между
(человеческим)
«существо
ванием»
и (человеческой)
«сущностью.
подробно
исследуется
в
свете
попыток Маркса
исполь
зовать
понятие
«родовой
сущности»
(Gattungswesen).
6.
Интересные
идеи
относительно логики
русского
и
советского
философского
стиля
можно
по
черпнуть
из
текстов
А,
С.
Ахиезера
после
1991
г
..
когда
появилась
его
главная
работа
(А. С.
Ахие
зер.
Россия:
критика
исторического
опыта.
Новосибирск,
2002).
См.,
например:
А.
С.
Ахuезер.
[430
)
От
«социального
субъекта»
к
«личности»
даментальная
противоположность
(оп
позиция)
материализма
и
идеализма. Ее
логика
основывалась
на
утверждаемой
противоположности
между
реакцион
ным
и
прогрессивным
«мировоззрением»
И
уходила
корнями
в
классический
кон
фликт,
источником
которого
являлось.
конечно,
«социальное
бытие».
«Кон
структивистская»
парадигма
появилась
из
тех
же
«социальных»
корней и
ис
пользовала
эти
«оппозиции»
для
созда
ния
образа
динамического
напряжения
и
движения
вперед.
Если
говорить
менее
абстрактно,
то,
судя
по
всему,
концептуальное
измене
ние
происходило
следующим
образом.
Начиная,
по
крайней
мере,
со
Сталина",
периодические
пересмотры
и
исправ
ления
главной
линии
стали
обычны
ми.
Распространенной
моделью
ста
ло
обнаружение
«ошибочных»
выра
жений
эпистемических
и
практических
векторов,
лежащих
в
основе
социали
стической
конструкции,
их
исправле
ние и
провозглашение
«первых
принци
пов»,
Подобные
операции
давали
повод
для
пересмотра
и,
зачастую,
переработ
ки
(экстраполирования,
реинтерпрета
ции)
бинарных
оппозиций.
Философам
(и
всем
остальным)
«рекомендовалосы
внести
изменения
в
про
водимую
линию
В
соответствии
с
исправленным
описани
ем
текущего
состояния
социальной
дей-
ствительности
(т.
е.
«обнаружившегося
зазора»
между
«деконструкцией»
уста
ревших
или
дефектных
форм
и
появля
ющимися
формами
нового
социалисти
ческого
порядка),
над
которым
они
тру
дились,
не
упуская
из
вида
конечную
цель.
Одного
примера
будет
достаточ
но:
когда
Центральный
Комитет
объя
вил
начало
так
называемой
эры
«разви
того
социализма»
(более
известного
как
«реально
существующий
социализмь),
философы
(и
все
остальные)
«обогати
ли»
свою
онтологию
такими
сущностя
ми,
как
«неантагонистические
социаль
ные
противоречия»
и
тем
самым
спро
воцировали
переоценку
общепринятой
«теории
классовых конфликтов», равно
как и
пересмотр
того,
каким
должен
вы
глядеть
«окончательный
коммунизм».
Период,
рассматриваемый
в
моей
статье,
включает
в
себя
как
минимум
три
этапа
такой
переоценки,
а
именно,
пере
ломные
моменты
при
Хрущеве,
Брежне
ве
и
Горбачеве.
Причем
произошедшее
при
Горбачеве
практически
всестороннее
осуждение
способа,
в
соответствии
с
ко
торым
формулировалась
и поддержи
валась
старая
«картина
мира»,
привело
философов,
равно
как
и
многих
других,
в
серьезное
замешательство.
Услышать
от
вождя,
что
«мы
не
знаем
общества,
в
котором живем»
(слова
Андропова),
было,
как
минимум,
неприятно.
Горба-
Об
особенностях
современного
философствования
(взгляд
из
России)
/
/Вопросы
философии.
I995. N2 I2
(часть
г):
Вопросы
философии.
I997. N22
(часть
2).
Ахиезер
проводит
различие
между
«инверсией),
«экстраполяцией»,
«интерпретацией-
Н,
конечно.
«контекстом»
В
попытке
эксплицировать
конструирование
смыслов
в
закрытых
семантических
пространствах
(пред
метных
областях).
Здесь
я
использую
термины
«бинарные
оппозиции»
и
«интерпретация»
в
общем,
нечетком
смысле.
7.
Я
полагаю,
что
рассматриваемая
здесь
«фияософия».
а
именно
философия
истеблишмента,
появилась
при
Сталине
примерно
в
то
время,
когда
окончились
дебаты
между
механистами
и
последователями
Дебор
ина.
[431 ]
Эдвард
Свидерски
чев,
похоже,
одним
махом
признал
не
годными
артикуляции
эпистемических
и
практических
векторов,
которые
ранее
поддерживали
конструкцию
социализ
ма.
Тем
не
менее,
следует
отметить,
что
горбачевская
Перестройка
и
требование
<lHOBOfO
мышления»
не
являлись
отре
чением
от
«векторного
эссенциалиэма»,
или
конструктивизма,
являвшихся
ба
зисом
советского
эксперимента
с
само
го
его
начала.
Горбачев
также
ссылался
на
«истинвые
ленинские
принципыь.
В данных
условиях
у
интеллектуаль
ного
сообщества
не
было
иного
выхо
да,
кроме
как
обратиться
к
«логике
ин
версии».
Так,
например,
<lнеожиданно»
стало
очевидно, что
социализм
на
самом
деле
всегда
стоял
на
защите
«человече
ского
фактора»,
который
под
названи
ем
<lЛИЧНОСТЬ»
стал
снова
учитываться
философами
и
был,
в
свою
очередь,
по
ставлен
в
оппозицию
коллективистско
му
социальному
субъекту.
Последний,
в его
сталинской
формулировке,
теперь
подвергался
осуждению
как
искажение
марксистского
понятия
классовой
иден
тичности,
которое
также
было
транс
формировано
ортодоксальным
научным
коммунизмом
в
понятие
«трудяшихся
масс».
Затем
выяснилось,
что
артикуля
ция
картины
мира
в
рамках
«реадьного
социализма»
не
учитывала
духовности
этого
зеркального
отражения
личности,
рассматривавшейся
теперь
в
качестве
фактора
оценки
свойств
социальных
от
ношений
как
принимающих
или
отвер
гающих
«человеческий
фактор».
С
соци
ологической
точки
зрения,
это
был
пери
ОД,
когда
«сфера
приватного»,
а
именно
ежедневная
реальность
советского
чело
века,
ранее
не
представленного
в
обще
ственной
сфере,
стала
рассматриваться,
с
одной
стороны,
как
симптом
дисфунк
циональнасти
государства,
основанного
на
коллективистских
отношениях
в
рам
ках
«реального
социализма»,
а
с
другой
стороны,
как
то,
что указывает
на
че
ловеческие
качества,
которые,
согласно
исправленному
видению
социалистиче
ской
общности,
требовалось
учитывать
новому
мышлению.
Нет
необходимости
подробно
разъ
яснять
эти
три
пункта:
описанные
из
менения
лишились
всякого
значения
перед
лицом
того,
что
они
предвеща
ли,
т.
е.
перед
лицом
эрозии
артикуля
ций,
присущих
советскому
типу
соци
альной
реальности.
Как
далеко
мож
но
было
еще
зайти
в
провозглашении,
что
именно
«личность»,
а
не
«социаль
ный
субъект»
(со
всеми
ловушками,
ко
торые
таил
в
себе
этот
термин,
по
край
ней
мере,
со
времен
Сталина)
является
действительным
базисом
социализма,
не
попадая
одновременно
в
логическое
и
«экзистенциальное»
противоречие?
Разве
не
было
очевидным,
что
недавно
признанное
отсутствие
«культуры
лич
ностей»,
-
признание,
основывающе
еся
на
горбачевском
призыве
вернуть
ся
к
~(цивилизации»,
-
подразумевало,
что
на
самом
деле
нет
«личностей»,
го
товых
И
способных
нести
знамя
новой
попытки
построить
социализм?
Дан
ное
затруднение
обнаруживает
ловуш
ку,
заложенную
в
логике
инверсии:
вви
ду
опасности
утратить
логическую
не
противоречивость
всего
учения
в
целом
приходилось
налагать
определенные
ограничения,
причем
не
с
помощью
от
дельных,
изолированных
пар
бинарных
оппозиций
(например,
таких,
как
«инди
вид»
-
«социалъный
субъект»),
а
с
по
мощью
общей
структуры,
для
создания
От
«социального
субъекта»
к
«личности»
которой
эти
оппозиции
использовались
в
качестве
векторов.
Так,
например,
«ин
дивиды»
по
Марксу
являются
«точками
пересечения'>
поля
социальных
отноше
ний.
Тем
самым
«ИНДИВИД'>
-
это
кате
гория
отношения,
которая
сама
явля
ется
выражением
искаженного
воспри
ятия
«сущности
социального»,
каковая
в
«реальном
социализме»
исправляет
ся
в
образе
полностью
признанных
«со
циальных
субъектов»
(способных,
если
цитировать
Маркса
«К
еврейскому
во
просу'>,
вновь
присвоить
свои
«соб
ственные
силы'>
как
«силы
обществен
ные»
г.
Утверждение,
что
«наши
усилия'>
построить
социализм
оказались
тщет
ными
отчасти
потому,
что
мы
не
уделя
ли
внимания
«человеческому
фактору»
или,
иными
словами,
«пренебрегали
индивидом,
обладающим
личными
чер
тами,
говорит
о
полном
отказе
от
«логи
ки»
игры
В
целом.
Таким
образом,
ирония,
заключен
ная
в
конструктивистской
логике,
те
перь
вполне
обнаружилась.
Если
сутью
перестройки
было,
помимо
всего
про
чего,
порицание
«социального
субъек
та'>
и
перенос
внимания
от
трудящихея
масс
к
«личностиь,
то
последствия
по
добной
критики
оказались
непредвиден
ными:
было
де-факто
признано,
что
си
стеме не
удалось
культивировать
«лич
ностъь,
а
это,
в
свою
очередь,
выбило
почву
из-под
ног
самой
системы.
(Ис
следования
постсоветского
переходна
го
периода
смогли
начаться
лишь
кот-
да
тема
отсутствия
социального
агента,
или,
в
терминах
Стомпки,
«цивилиэа
ционно
некомпетентного
агента'>,
ста
ла
одной
из
наиболее
очевидных
забот.
Видными
российскими
пропагандиста
ми
такого
«отсутствия»
стали
социоло
ги
Татьяна
Заславская
и
Юрий
Левада;
а
в
культурной сфере
такие
исследовате
ли,
как
Борис
Дубин
и
Лев
Гудков,
обри
совали
то
разрушительное
воздействие,
которое
оказал
на
«личностьь
советский
эксперимент.)
Поэтому
дискурс
перестройки
(и
гласности)
начал
вскоре
проходить
параллельно
столь
же
явным
дискурсам
распада
и
кризиса,
включая
и
те,
кото
рые
негативно
оценивали
наследие
«со
ветской
цивилизации»,
в
частности
дис
курс
«Ьото
sovieticus,>s.
Мы,
конечно,
знаем,
что
диссиденты и
те,
кто
смо
трел
на
систему
извне,
распознали
Ьото
sovieticus
гораздо
раньше.
Синявский,
а
затем
Зиновьев
указали
на
то,
как,
на
ходясь
внутри
системы,
люди
научались
справляться
с
ее
обесчеловечивающими
силами,
приобретая.
однако,
свойства,
считающиеся
принципиально
враждеб
ными
по
отношению
к
гражданскому
институциональному
порядку
и
челове
ческому
благоденствию
в
целом.
После
распада
системы
это
«существо'>
пол
ностью
проявил
о
себя
на
ее
руинах
как
«человек
без качеств»,
«голый
индивид'>,
определяемый
лишь
посредством
того,
чем
он
не
является,
лишенный
личных
качеств
и
навыков,
считающихся
обяза-
8.
Е.
М.
Swiderski. La
сшшге
de
lа
«спвеь
et j'imaginaire
soyierique/
/Vo;es
е!
impasses de
1а
дemocratisation.
CN
вв:
Неппез
19.
1996;
также:
Е.
М.
Swiderski. Conceiving Social Reality in
ровг
Soviet Russia:
А
Question
of FamiJiar
ог
Innovatiye
Representations/
/Rechtstheorie.
Zeitschrift fur
Logik
undJuristische
Methoden1ehre, Rechtsinformatik, Kommunikationsforschung,
Normen
-
und
Handlungstheorie, Soziologie und Philosophie des Rechts.
2005
(2).
Эдвард
Свидерски
тельными
для
«цивилиаации».
«Там
су
ществует
"цивилизация",
здесь
же
нет
ничего»
-
приблизительно
так
звучали
почти
чаадаевские
сетования
по
поводу
положения
России.
Заметим
по
ходу
дела,
что
быстрый
подъем
«культурологии»,
вопреки
вся
кому
цинизму
по
поводу
оставшихся
не
у
дел
специалистов
по
научному
комму
низму,
как
раз
и
был
ответом
на
суще
ствующее
положение.
Причем
«культу
ра»
толковал
ась
здесь
в
космополитиче
ском
смысле
как
провозвестие
ценностей,
необходимых
любому
жизнеспособно
му
«обществу»
в
качестве
нормативно
го
цемента,
особенно
во
времена
аномии
и
институционального
кризиса".
Я
считаю,
что
такие
рассуждения
о
кризисе
и
крушении
- назовем их
«де
артикуляцией»,
в
силу
подразумеваемо
го в
них
отказа
от
всякой
искусственной
попытки
возродить
социалистическую
идею
-
поставили
крест
на
всех
последу
ющих
попытках
оживить
советскую
«те
орию»
В
целом,
включая
и
советскую
фи
лософию
(немалая
часть
которой
была
посвящена
«социальному
бытию»
и
«че
ловеку»).
Оборотной
стороной
медали
оказалась
неудавшаяся
попытка
смены
парадигмы
-
от
социального
субъек
та
к
личности;
она
предельно
ясно
выя
вила,
до
какой
степени
советская
фило
софия
занималась
«чистым
дискурсом»,
т.
е.
идеологически
мотивированными
и
«пустыми»
конструктами.
11.
Теперь
настало
время
отойти
от
та
кого
экстерналистского
ракурса,
чтобы
про
следить
некоторые
составляющие
внутренней
динамики
того,
что
я
назы
ваю
«неудавшейся
сменой
парадигмы»
в
отношении
к
понятию
человека
в со
ветской
философии.
Следует,
однако,
учитывать,
что
для
меня
данная
дина
мика
внутренне
связана
с
описанными
выше
характеристиками.
Мой
«метод»
состоит
В
реконструк
ции,
основанной
на
индикаторах,
ко
торые
проявились
в
то время,
когда
на
чался
советский
«поворот
к
личности».
Я
имею
в
виду
такие
тексты,
как
«Вве
дение
в
философию»
(1990),
в
котором
ведущие
философы
того
времени
заново
изложили
советскую
философию
в
све
те
призыва
к
«новому
мышлению».
На
званный
том
включает
в
себя
неподпи
санную
главу
о
центральном
значении
личности;
часть
этой
главы
появилась
ранее
в
журнале
«Коммунисг»
(17,1988,
49-64)
за
подписью
Эрика
Юрьевича
Со
ловьева.
Опубликованная
в
качестве
пе
редовицы
в
идеологическом
органе
ЦК
кпсс,
она
имела
название
«Индивид,
индивидуальность,
личность».
Рекон
струкция
курса
рассматриваемой
мной
парадигмы
подразумевает
выбор
текста,
подобного
тексту
Соловьева,
и
его
рас
смотрение
в
качестве
конечной
точки
в
истории
инверсий
и
исправлений
(та
ких,
как
описанные
выше)
в
простран
стве
обозначений
(артикуляций),
совме
стимых
с
«логикой»
советского
дискур
са
в
целом.
Сразу
хотел
бы
отметить, что
я
не
ставлю
под
вопрос
искренность
и
се
рьезность
попыток,
подобных
попытке
Соловьева.
Скорее
наоборот,
его
и мно
гих
других
следует
помнить
за
их
реши
мость
«протолкнуть»
новую
парадигму.
9.
Е.
М.
Swiderski. Erziehung zur Kultur: Ausbildungsreform
und
Kulturpolitik in
Russland/
/Civitas.
48
(137)
1993·
Р.
241-249·
[434
)
От
«социального
субъекта»
к
«личности»
Их
неудача
составляет
немалую
часть
их
личной
«трагедии».
(1)
Возникшая
в
50-е
годы
дискус
сия
между
«общественниками»
и
«при
родниками»
стала,
безусловно,
одним
из
основных
катализаторов
последую
щих
дискуссий.
На
поверхности
эта
пер
вая
полемика
касалась
природы
и
стату
са
эстетических
характеристик
(качеств,
свойстврч.
Однако
в
действительности
она
была
лишь
прикрытием
для
иссле
дования
того
напряжения
между
«от
ражением»
(Энгельс-Ленин)
и
«прак
тикой»
(Маркс),
'IТO
присутствовало
в
марксиэме-лининизме.
т. е.
напряже
ния
между
образом
человека
как
силы
природы,
чья деятельность
продвига
ет
развитие
сил
природы
как
адекватно
постигнутых
«<отраженных»)
В
позна
нии
и
содействует
ему,
-
такова
позиция
«природников!>,
-
И
образом,
согласно
которому
люди
«очеловечивают»
приро
ду,
создавая
посредством
своих
истори
чески
возникающих
форм
деятельности
«вторую,
человеческую
природу»
-
по
зиция
«общественниковэ
н.
Если
я
го
ворю,
что
данная
дискуссия
была
«при
крытием»,
то
я
имею
в
виду,
что
она
проходила
в
рамках
предзаданного
ми
ровоззрения
и
была
вынуждена
учи
тывать,
помимо
прочих
«принципов-,
также
и «ленинскую
теорию
познания»
(
«теорию
отражения»
и
«практику»
как
«критерий
истинности»)
вместе
с
поня
тием
«социального
субъекта»
«<трудя-
щихся
массы.
По
этой
причине даже
так
называемые
«общественники»
не
захо
дили
столь
далеко,
чтобы
соотносить
защищаемую
ими
«практикуэ
С
инди
видом,
т.
е.
«субъективной»
инстанци
ей.
На
повестке
дня
стоял
вопрос,
как
согласовать
каноническую
советскую
философию
с
идеей,
что
«мир
Для
че
ловека»
-
это
также
и
мир,
«созданный
человеком»,
и
при
этом
не
попасть
в
ло
вушку
(субъективного)
«идеализма».
Нужно
было
найти
такой
способ
припи
сать
«объективный
статус»
артефактам
(<<человеческим
предметамь),
который
бы
допускал
существование
категории,
сходной
с
категорией
«значению>,
но
не
вызывал
бы
подозрения,
что
данная
ка
тегория
является
так
или
иначе
«субъ
ективной».
Все
эти
«человеческие
пред
меты»
всё
же
должны
быть
даны
в
по
знании,
«отражены»
им.
Несколько
лет
спустя
один
польский
марксист->,
сведу
щий
в
советских
теориях,
пожаловался,
что
в
этой
фазе
(якобы
эстетической)
дискуссии
советские
философы
избега
ли
субъективизма
как
огня.
Текстовой
основой
разногласий
были
«Ранние
произведенияз
Карла'
Маркса.
За
пределами
Советского
Союза,
раз
умеется,
эти
ранние
работы
получали
по
преимуществу
«субъективистскую»
трактовку,
в
особенности
среди
«нео
марксистов»,
объединенных
общей
не
приязнью
к
советской
философии.
(Ле
шек
Колаковский
позже
охарактери-
IO.
Е.
М.
Swiderski.
The
Philosophical
Foundations
of Soviet Aesthetics.
Theories
and
Controversies
in
tllC Post··War
Years/
/Sovietica.
Dordrecht,
1979.
п.
Первый
том
магистерской
диссертации
Колаковского
(L. Kolakowski.
Main
Currents
of
Marxism.
Oxford. 1977)
почти
полностью
посвящен
истокам
и
развитию
этого
базового
различия,
заклю
ченного
в
сердцевине
марксистской
традиции.
12.
Богдан
Джимедок,
который
регулярнообозревал
советские
публикации
в
"Studia
estetyczne»,
а
также
Стефан
Моравский.
[435
]
Эдвард
Свидерски
зовал
раннюю
философию
Маркса
как
«социальный
субъективизмь.)
В
запад
ном
мире
эти
толкования
породили
множество
сравнений
и
противопостав
лений:
Маркс
и
феноменология,
Маркс
и
Витгенштейн,
Маркс
и
Мид
и
г.д.
Ни
одна
из
этих
тем
не
присутствовала
и
не
обсуждалась
в
советском
контексте
кон
ца
50-Х
-
начала
60-Х
годов.
(2)
Начиная
с
середины
60-Х
годов
со
ветские
философы,
тем
не
менее,
искали
путей
снятия
напряжения
между
«отра
жением»
и
«практикой».
Туманное
и
схе
матичное
понятие
практики,
характер
ное
для
более
ранней
стадии
дискуссии,
теперь
было
наполнено
некоей
«онтоло
гией»,
а
именно
попыткой
определить,
что
такое
эти
«человеческие
предме
ты»
И
как
они
существуют
в
более
ши
роких
рамках
материального
мира
в
це
лом.
С
одной
стороны,
это
была
стадия
в
дискуссии,
когда
Тугаринов'?
и
неко
торые
другие,
преимущественно
гру
зинские,
философы':'
предприняли
по
пытку
введения
«ценностей»
как
«объ
ективных»
предметносгей.
или,
точнее,
как
«объективно-субъективных»
пред
метов
коллективного
человеческого
действия
и,
следовательно,
являющих
ся
внесубъективными
(т. е.
независи
мыми
от
конкретных
индивидов
и
дан
ными
последним)
и
доступными
позна
нию
(
«отражению»
)
В
противовес
таким
распространенным
в
то
время
на
Запа
де
теориям
ценностей,
как
эмотивизм.
Опираясь
на
понятие
ценностей
мож
но
было
утверждать,
что
люди
обитают
в
мире,
показывающем
им
их
собствен
ный
образ,
отпечатанный
в
вещах,
под
вергшихся
воздействию
их
труда
(эта
по
следняя
тема
обрела
актуальность
в
ква
зиутопическом,
научном
видении
нтг
при
Брежневе).
Индивид,
т.е,
действую
щий
субъект
с
его
убеждениями
и
жела
ниями
был
лишь
категориальной
про
из
водной
от
рассматриваемого
таким
об
разом
социального
субъекта.
Однако,
по
крайней
мере,
в
свете
ценностей,
отраже
ние
оказывалось
сопряженным
с
челове
чески
значимым,
измененным
практи
кой
и
наполненным
ценностями
миром.
Иными
словами,
на
рассматриваемом
этапе
советского
философствования
соз
давал
ась
видимость
возможности
посмо
треть
на
общественно-человеческий
мир
скорее
глазами
«индивида»,
чем
с
точ
ки
зрения
«сознанияе
трудящихся
масс,
как
того
хотела
официальная
доктрина
марксизма
-
ленинизма.
Здесь
также
важным
был
вклад
Марк
са.
Находясь
под
влиянием
некоторых
пассажей
из
«Капитала»
Маркса
о
ста
тусе
товара,
о
«мистическоме
товарном
фетишизме,
а
также
о
его
связи
с
поня
тием
абстрактного
труда,
некоторые
со
ветские
философы
начали
в
более
об
щем
смысле
говорить
о
«человеческих»,
или,
как
они
их
называли,
«социальных»
объектах
(Тугаринов
писал
в
этой
связи
о
«жизненных
ценностях»).
«Социаль
ные
объекты»
рассматриваемого
нами
типа
теперь
были
наделены
отличитель
ными
свойствами,
грубо
говоря,
«свой
ствами
значения»,
свойствами,
которые
13.
См.
напр.:
В.
П.
Тугаринов.
О
ценностях
жизни
и культуры.
Л.,
1958;
В.
П.
Тугаринов.
Теория
ценности
в
марксизме.
Л.,
1968.
14.
См.,
напр
..
коллективный
труд:
Проблема
ценностей
в
философии/Под.
ред.
А.
Г.
Харчева.
М.
л.,
1966.
[4з6
]