Плотников Н.С., Хаардт А., Молчанов В.И. Персональность. Язык философии в русско-немецком диалоге
Подождите немного. Документ загружается.
Александр
Хаардт
исторически
конкретных
общественных
отношений.
Социальная
справедливость
является
при
этом
только
одним
аспек
том
обозначенного
идеала,
соответствуя
одному
из
положений
принципа
персо
нальности,
а
именно
запрету
использо
вать
другого
в
качестве
простого
сред
ства
для
достижения
собственных
це
лей.
Общественное
устройство,
при
ко
тором
каждый
индивид
к
тому
же
еще
и
признает
другого
как
позитивную
«са
мосущую
ценность»,
способствуя
осу
ществлению
его
целей и
интересов,
яв
ным
образом
обозначается
Соловье
вым
как
социальная
утопия
и
потому
не
нуждается
в
детальном
рассмотре
нии
в
контексте
анализа
его
понимания
права
и
социальной
справедливости.
Здесь
достаточно
отметить,
что
услови
ем
общественно-политической
реализа
ция
«царства
цепей»
является,
по
Соло
вьеву,
гармоничное
«созвучие»
церкви
и
государства,
его
знаменитая
«свобод
ная
теократия».
(Такую
позицию
Соло
вьев
занимал,
по
крайней
мере,
в
«Кри
тике
отвлеченных
началь.)
2.2
Соловьевская
формула
(естественного)
права:
«Свобода,
обусловленная
равенством»
в
отличие
от
основных
новоевропейских
теорий
общественного
договора,
а
имен
но
теорий
Гоббса,
Локка или
Руссо,
есте
ственное
право
действует,
по
Соловьеву,
не
на
определенной,
догосударственной
ступени
развития
общества,
но
представ
ляет
собой
основополагающую
формаль
ную
структуру
положительного
правопо
рядка
как
такового.
Под
«естественным
правом»
Соловьев
подразумевает
при
этом
своего
рода
«алгебраическую
фор-
мулу»,
В
которую
каждое
положитель
ное
право
подставляет
свои
собственные
«действительные
величиныь->.
Каркас
своей
концепции
естествен
ного
права,
выраженный
в
краткой
фор
муле:
«обусловленная
равенством
сво
бода»,
-
Соловьев
излагает
с
помощью
описания
отношений
взаимного
при
знания
субъектов,
которые
сталкива
ются
друг
с
другом,
стремясь
реализо
вать
свободу
своего
действия.
«Право
<...>
является
лишь
тогда,
когда
мое
сво
бодное
действие
встречается
с
таким
же
свобод
ным
действиям
другого.
Здесь,
то
есть
по
от
ношению
к
этому
другому.
моя
свобода,
кото
рая
выражала
первоначально
только
мою
силу.
утверждается
как
мое
право,
то
есть.
как
нечто
должное,
или
обязательное,
для
другого".
Обя
зательное
потому,
что
если
свобода
в
равной
сте
пени
присуща
каждому
лицу
как
таковому,
«то,
отрицая
свободу
в
другом,
я
теряю
объективное
основание
своей
собственной
свободыь-".
Таким
образом,
я
могу
требовать
от
других
уважения
к
пространству
моего
свободного
действия
только
в
той
мере,
в
которой
я
признаю
для
себя
«обяэа
тельною
свободу
всех
других
или,
дру
гими
словами,
признаю
равенство
всех
в
этом
отношении-
ч.
Так
Соловьев
при
ходит
к
формулировке
своего
основопо
лагающего
определения
права:
«Право
есть
свобода,
обусловленная
равен
ством,,26.
23.
В.
С.
Соловьев.
Критика
отвлеченных
начал.
С·145·
24.
Там
же.
С.
144·
25.
Там
же.
26.
Там
же.
С.145·
Персональность
в
морали
и
nраве
Существенная
особенность
правовых
предписаний
заключается
в
том,
что
следование
им
может
быть
осуществле
но также
против
воли
тех,
к
кому
они
обращены.
В
этом
осуществлении
за
ключается
задача
государства,
которое
Соловьев
обозначает
как
«правомер
ное»:
посредством
угрозы
применения
силы
в
случае
правонарушения,
такое
государство
контролирует
исключи
тельно
внешний
способ
действия,
но
не
целеполагания
или
убеждения
отдель
ных
лиц,
скрывающиеся
за
следовани
ем этим
правовым
нормам.
С
правовой
точки
зрения
отдельный
человек
име
ет
право
преследовать свои
конкретные,
в
том
числе
предосудительные
с
точки
зрения
морали,
цели
до
тех
пор,
пока
он
не
задевает
при
этом
права
других-",
Государство
является
для
раннего
Соловьева
не
чем
иным,
как
гарантом
соблюдения
правового
порядка,
цель
которого
заключается
в
том,
чтобы
до
биться
«общей
пользыь
в
смысле
согла
сования
интересов
или
сфер
действия
отдельных
граждан
и
общественных
групп.
Если
государству
или
уполномо
ченным
для
этого
государственным
ор
ганам
удается
сбалансировать
эти
инте
ресы
исходя
из
своей
«беспристрастной
позиции»,
то
такое
государство
являет
ся
справедливым-е.
Основанные
на
естественном
праве
концепции
социальной
справедливо
сти
обычно
служат
масштабом
для
кри
тической
оценки
положительных
пра-
вовых
норм.
Поскольку
Соловьев
с
по
мощью
своей
формулы
«обусловленной
равенством
свободы»
стремится
описать
не
что
иное,
как
«рациональную
сущ
ность»
любого
положительного
право
вого порядка,
может
показаться,
что
он
имеет
в
виду
чисто
формальную
спра
ведливость,
то
есть
«равноправностъ»
в
том элементарном
смысле,
согласно
которому
все
«равны
перед
законом»,
так
что
соответствующая
правовая
нор
ма
должна
применяться
во
всяком
слу
чае,
«не
взирая
на
личности».
Между
тем,
подобное
понимание
рав
ноправности
еще
не
является
гаранти
ей,
что
все
члены
общества
будут
в
оди
наковой
степени
наделены
основными
(субъективными)
правами;
формально
справедливым
может
быть
назван
при
подобном
понимании
также
и
право
вой
порядок,
отказывающий
гражда
нам
в
элементарных
основных
правах>".
Если
учесть,
однако,
что
положи
тельное
право
конституируется,
по
Со
ловьеву,
в
процессе
взаимного
призна
ния
дееспособных
субъектов,
при
кото
ром
я
признаю
свободу
действия
другого
в
той
мере.
на
которую
претендую
сам,
то
понятие
права
при
обретает
нор
мативное
измерение.
Поэтому
можно
предположить,
что
соловьевская
фор
мула
«свободы,
обусловленной
равно
правием»,
должна
была
включать,
по
меньшей
мере,
необходимые
условия
для
осуществления
свободы,
а
именно
-
жизнь
дееспособного
субъекта,
его
теле-
27·
Там
же.
С.
146-148.
28.
Там
же.
С.
140.
29·
Ср.
А.
С.
Ященко,
Философия
права
Владимира
Соловьева/
/
А.
С.
Ященко,
Сочинения.
СПб
.•
1999.
С.
17-52,
цит.
С.
24:
«Равенство
в
определении
права
Соловьевым
не
является
равенством
субъективных
прав».
[ 157]
Александр
Хаардт
сную
неприкосновенность,
а
также
«сво
бодное
пользование
своими
силамиь>",
меру
которого
еще
следует
уточнить.
Со
блюдение
этих
условий
должно
быть
га
рантировано
поэтому
также
и
порядком,
впервые
заслуживающим
того,
чтобы
называться
правовым.
2.3.
Право
как
равновесие
между
общественным
интересом
к
всеобщему
благу и
индивидуальным
интересом
к
личной
свободе
у
позднего
Соловьева
Поздний
Соловьев
расширяет
и
углу
бляет
концепцию
права,
изложенную
в
его
раннем
труде,
отвечая
на
вопрос
о
правовых
отношениях
между
«инди
видуумом-
И
обществом
или
государ
ством,
который
в
раннем
труде
оставал
ся
открытым.
С
одной
стороны,
каждый
человек
обязан признать
государство,
а
также
способствовать
(или,
по
меньшей
мере,
не
препятствовать)
функционированию
его
институций,
что
необходимо
потому,
что
«отдельный
гражданин
пользуется
организованным
обществом
для
защи
ты
своего
существования
и
свободной
деятельностиьч.
С
другой
стороны,
об
щество
может
ждать
или
требовать
от
своих
граждан
исполнения
только
тех
обязательств,
которые
были
одобре-
ны
ими
самими.
В
искомом
равновесии
между
общественным
интересом
к
все
общему
благу
(что
означает
также
-
к
общественной
безопасности)
и
инди
видуальным
интересом
к
личной
сво
боде
Соловьев
подчеркивает
приоритет
отдельного
лица,
основываясь
на
прису
щем
последнему
неотъемлемом
челове
ческом
достоинстве:
«Право
лица.
как
такого,
основанное
на
при
сущем
ему
И
неотъемлемом
от
него
человече
ском
достоинстве,
на
формальной
бесконеч
ности
разума
во
всяком
человеке,
на
том,
что
каждое
лицо
есть
нечто
особенное
и
незамени
мое
и,
следовательно,
должно
быть
самоцелью.
а
не
средством
или
орудием
только,
-
это
пра
во
лица,
по
существу
своему,
безусловно,
тогда
как
права
общества
на
лицо,
напротив,
обуслов
лены
признанием
личного
права.
Таким
обра
зом,
общество
может
обязать
лицо
к
чему
бы
то
ни
было
лишь
через
акт
его
собственной
воли,
иначе
это
будет
не
обязательством
лица,
а
лишь
употреблением
вещиэ
Ч,
Здесь
вспоминаются
положения
либе
рально-государственного
понимания
права
как
его
сформулировал
Джон
Локк
В
«Двух
трактатах о правлениие-",
в
ко
тором
основополагающее
право
отдель
ного
лица
на
защиту
от
вмешательства
государства
играет
центральную
роль.
30.
В. С.
Соловьев.
Критика
отвлеченных
начал.
С.
147.
31.
«Но.
будучи
необходимым
ограждением
личной
свободы
или
естественных
прав
человека,
общественность
есть
вместе
тем
самым
ограничение
этих
прав
<...>
Пользуясь для
ограждения
своего
существования
и свободной
деятельности
организациею
общественною,
я и
за
нею
дол
жен
признать
право
на
действительное
и
для
меня
обязательное
существование,
то
есть
должен
подчинить
свою
деятельность
условиям,
необходимым
для
того,
чтобы
общество
существовало
и
развивалось».
(В.
С.
Соловьев.
Оправдание
добра.
С.
459.)
32.
В. С.
Соловьев.
Оправдание
добра.
С.
345-346.
33. John Locke. Two Treatises of
Gоvегnmепt
(ed.
Ьу
Р.
Е.
Laslett). Cambridge,
196з
(Дж.
Локк.
Соч.
в
з-х
тт,
Т.
3.
М.,
1988.
С.
135-406).
Персональность
в
морали
и
праве
Вновь
и
вновь
подчеркивая
право
граж
данина
на
защиту
от
произвола
государ
ственной
власти,
Соловьев,
тем
не
менее,
дистанцируется
от столь
же
существен
ного
для
либерального
понимания
госу
дарства
права
отдельного
лица
на
участие
в
политической
власти.
Борис
Чичерин
понял
соловьевский
тезис
о
преимуще
стве
права
единичного
человека
по
отно
шению
к
праву
общества
или
государства
таким
образом,
что
государство,
совер
шая
тот
или
иной
законодательный
или
административный
акт,
должно
спраши
вать
согласия
своих
граждан.
Иначе
го
воря,
он
увидел
здесь
элементы
прямой
демократии,
которую
Соловьев
реши
тельно
отвергает:
приоритет
права
лич
ности
по
отношению
к
праву
общества
обозначает
для
него
только,
что
«ника
кая
общественная
группа
или
учрежде
ние
не
имеет
права
насильно
удерживать
кого-либо
в
числе
своих
членовьм.
В
каче
стве
примера
Соловьев
называет
право
на
свободу
религиозного
самоопределе
ния
или
изменения
своей
религиозной
или
государственной
принадлежности.
Поздний
Соловьев
обосновыва
ет
придание
правового
характера
меж
личностным
отношениям
с
помощью
моральных
аргументов.
Исходя
из
двух
фундаментальных
нравственных
тре
бований
-
совершенствовать
себя
и
по
могать
другому,
-
он
легитимирует
за
щиту
личной
сферы
отдельного
лица
от
его
сограждан,
но
также
и
от
произвола
государственной
власти,
двояким
обра-
зом:
право
защищает
свободу
действия
отдельного
человека
для
нравственно
го
и
духовного
самосовершенствования.
Тем
самым
гарантируется
определенное
свободное пространство
также
и
для
совершения
зла.
Внутренняя
духовная
сфера,
в
которой
осуществляется
выбор
между
добром
и
аломч.
должна
быть
защищена
государственными
институ
циями
от
манипуляций
убеждениями.
С
другой
стороны,
человеколюбие
об
условливает
необходимость
моего
уча
стия
в
создании
таких
общественных
отношений,
которые
гарантируют
эле
ментарные
права
других
на
неприкос
новенность
личности
и
равную
свободу.
Правовой
порядок,
ориентирующий
ся
таким
образом
на
моральные
прин
ципы, оказывает обратное
воздействие
на
«субъективную
сферу
личной
нрав
ственности»,
повышая
общий
уровень
морального
сознания,
что,
с
точки
зре
ния
Соловьева,
убедительно
продемон
стрировала
отмена
крепостного
права
в
России
в
1861
году.
До
этой
правовой
реформы
христианская
идея
гуманного
обращения
с
каждым
человеком,
и
тем
самым
-
с
рабами
или
крепостными,
«ограничивалась
сферой
личной
нрав
ственности»,
но
практически
не
прояв
лялась
в
поведении
собственников
по
отношению
к
их
крепостным.
То,
что
мо
ральная
идея
«не
могла
сделать
в
тече
ние
тысячелетий,
она
сделала
в
несколь
ко
лет,
когда
воплотилась
в
публичной
силе
и
стала
общим
деломь
".
34·
В.
С.
Соловьев.
Оправдание
добра.
С.
346
(Ср.:
Б.
Н.
Чичерин.
О
началах
этики/
/Б.
Н.
Чичерин.
Избранные
труды.
СПб.,
1999).
35·
Связь
проблемы
свободы
с
проблемой
зла у
Соловьева
рассматривает
в
своей
работе
Людвиг
Венцлер:
L. Wenz/er. Die Freiheit
uпd
das
Вбsе пасh
Vladimir Solov·ev.
FгеiЬuгg/Мiiпсhеп,
1978.
з6.
В. С.
Соловьев.
Оправдание
добра.
с.
337.
[159 ]
Александр
Хаардт
Таким
образом,
у
позднего
Соловье
ва
кристаллизуются
две
дополняющие
друг
друга
мысли,
фундаментальные
для
определения
соотношении
морали
и
права.
С
одной
стороны, право
«при
полном
отделении
своих
формальных
понятий
и
учреждений
от
их
нравствен
ных
принципов
и
целей
потеряло
бы
свое
безусловное
основание
и,
в
сущно
сти,
ничем
уже
более
не
отличалось
бы
от
произволаьч.
С
другой
стороны,
бла
гие
намерения
личной
нравственно
сти не
могли
бы
влиять
на
ход
вещей,
если
бы
не
воплощались
и
не
конкре
тизировались
в
правовых
институциях,
отвечающих
требованиям
морали.
3.
МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ
ПРИНЦИП
ПРАВА
У
КАНТА
«Метафизическое
учение
о
правеь
Канта
образует,
наряду
с
«Учением
о
доброде
тели»
(то
есть
этической
теорией
в
узком
смысле
слова),
часть
его
«Метафизики
нравов».
Общий
принцип
этой
метафи
зики,
согласно
которому
максима
дей
ствия
должна
быть
мыслима
как
всеоб
щий
закон,
получил
в
области
правового
порядка
свою
специфическую
конкрети
зацию
и
модификацию.
Эту
модифика
цию
Кант
подготовил
уже
в
своем
опу
бликованном
двенадцатью
годами
рань
ше
«Основоположении
К
метафизике
нравов»,
где
он
провел
различие
между
легальностью
поступков и их
морально
стью.
Поступок
является
«легальным»,
если
его
максима
может
быть
превраще
на
во
всеобщий
закон,
в
силу
чего по
ступок,
как
«сообразный
долгу»,
соот
ветствует
нравственному
законун.
При
этом
совершение
поступка
может
мо
тивироваться
побудительными
причи-
нами,
лежащими
за
пределами
морали,
к
примеру
-
заботой
человека
о
его
до
брой
репутации.
Если
за
поступком,
од
нако,
кроется
специфическая
мораль
ная
мотивация,
то
есть
если
этот
«со
образный
долгу»
поступок
совершается
",во
имя
долга»,
-
его
можно
считать
мо
ральным
в
собственном
смысле
слова.
К
области
права,
где
речь
идет
о
сле
довании
закону,
независимо
от
той
или
иной
мотивации,
принадлежит
исклю
чительно
исполнение
норм,
«сообраз
ное
долгу».
Вопрос
О
том,
по
какой
при
чине
человек
следует
правовым
нормам,
остается
его
собственным
делом.
К
об
ласти
права
в
узком
смысле
принадле
жат,
однако,
только
те
из
выполняемых
«сообразно
долгу»
норм,
которые
каса
ются
«лишь
внешних,
и
притом
практи
ческих,
отношений
между
лицами,
по
скольку
их
поступки
как
действия
могут
иметь
(непосредственное
или
опосредо-
37·
Там
же.
С.
446.
з8.
Говоря
точнее:
универсализируемость
максимы
квалифицирует
каждый
вид
поступка
как
до
зволенный.
Только
тогда.
когда
противоположность
этой
максимы
является
неуниверсализиру
емой,
мы
сталкиваемся
не
с
дозволенными,
а
с
морально
необходимыми
поступками.
Именно
их
касается
кантовское
различение
«поступка
сообразного
долгу. и
«поступка
во
имя
долга
».
Ср.
также:
Th.
Едеп,
Капts
kategoгischer
Imperativ
uпd
die
Кгitегiеп
gеЬоtепег,
vегЬоtепег
ипд
freigestellter
Handlungen/
/Капt-Studiеп.
67
(1976).
S.
570-58з.
[160
]
Персональность
в
.морали
и
nраве
ванное)
влияние
друг на
друга»!",
то
есть
только
в
той
мере,
в
какой
сталкиваются
интересы
граждан,
стремящихся
к осу
ществлению
внешней
свободы.
Можно
было
бы
также
сказать,
что
в
правовом
учении
Канта
речь идет
о
разновидности
определенных
в
«Осно
воположении
к
метафизике
HpaBOB~
«обязанностей
права»
(Rechtspflichten),
которые
задают
четко
очерченные
об
разцы
поведения
(как
то
необходимость
сдержать
данное
обещание)
и тем
самым
отличаются
от
так
называемых
«обязан
ностей
добродетели»
(Tugendpflichten),
оставляющих
поступающему
широкий
простор
в
выборе
реализующих
их
дей
ствий".
Единственная
обязанность
до
бродетели
по
отношении
к
другому
за
ключается
в
содействии
его
счастью.
Следовательно,
при
соблюдении
право
вых
норм
речь
идет
не
об
этой
добро
детели.
Не
желания
и
потребности
дру
гого
ограничивают
охраняемую
правом
сферу
свободы
действия
отдельного
че
ловека,
но
его
поступки,
которые
могут
вступить
в
конфликт
с
реализацией
соб
ственной свободы.
Этот
конфликт
Кант
разрешает
в
своей
знаменитой
дефини
ции
правового
принципа:
«Прав
любой
поступок,
который
или
согласно
макси
ме
которого
свобода
произвола
каждого
совместима
со
свободой
каждого
в
соот
ветствии
со
всеобщим
законом.
Таким
образом,
если
мой
поступок
<...>
совме
стим
со
свободой
каждого,
сообразно
со
всеобщим
законом,
то
тот,
кто
препят
ствует
мне
в
этом,
неправь
".
Как
видно,
правовой
принцип
Канта
демонстрирует
неожиданную
близость
определению
права
раннего
Соловьева,
также
содержащему
взаимное
и
равно
мерное
ограничение
пространств
сво
бодного
действия
субъектов.
При
этом
концепции
обоих
мыслителей
обнару
живают
два
существенных
отличия:
1.
Хотя
У
Канта,
как и
у
русского
мыс
лителя,
речь
идет
об
определении
прин
ципов
естественного
права,
это
послед
нее
означает
для
него
некий
-
априорно
содержащийся
в
разуме
-
масштаб
для
оценки и
критики
того
или
иного
по
ложительного
правового
порядка.
Для
раннего
Соловьева
естественное
право,
обобщенное
в
формуле
«свобода, обу
словленная
равенством», образует
лишь
формальную
структуру
положительно
го
права.
Только
вопреки
собственной
интенции
Соловьева
оно
приобретает
затем
нормативное
измерение,
что
по
зволяет
вывести
из него
определенные
основополагающие
права.
Кант,
напро
тив,
эксплицитно
показывает,
что
су
ществует
одно
(и
только
одно)
прирож
денное
и
неотъемлемое
право
человека,
вытекающее
из
установленного
филосо
фом
априорного
принципа
права.
2.
Также
и
конститутивные
для
право
вых
норм
принудительные
санкции
по
разному
трактуются
каждым
из
мысли
телей:
короткой
и
четкой
аргументации
Канта
противостоит
развернутое,
ис
ходящее
из
нравственных оснований
39·
И.
Кант.
Метафизика
нравов/
/
И.
Кант.
Основы
метафизики
нравственности.
Критика
практи
ческого
разума.
Метафизика
нравов.
СПб
.. 1995.
С.
285.
40.
И.
Кант.
Основоположение
к
метафизике
нравов.
С.
145.
41.
И.
Кант.
Метафизика
нравов.
С.
285.
6-1224
[161
]
Александр
Хаардm
обоснование
принуждения
и
легитим
ного
применения
силы
в
соловьевском
«Оправпании
добра».
Для
Канта
каждое
нарушение
права
означает
помеху
ле
гитимного
осуществления
свободы
со
гласно
всеобщему
закону.
Тот,
кто про
тивопоставляет
этому
неправомерному
использованию
свободы
принуждение,
устраняет
помеху
легитимного
осущест
вления
свободы
и
потому
не
совершает
несправедливости
по
отношению
к
на
рушителю
прав.
Таким
образом,
юриди
ческие
принудительные
санкции
анали
тически
связываются
для
Канта
с
функ
циональным
определением
правовых
норм
как
ограждающих
от
нарушений
свободы
действия
отдельного
лица,
ко
торая,
согласно
всеобщему
закону.
мо
жет
существовать
только
вместе
со
сво
бодой
всех
других.
Ранний
Соловьев
мог
перенять
по
добное
легитимное
применение
наси
лия
или
угрозы
его
применения
для
за
щиты
претерпевших
несправедливость
из
традиционного
права,
изначально
не
предлагая
для
него
дальнейшего
обосно
вания.
Влиятельное
толстовское
учение
о
непротивлении
злу
насилием
побуж
дает
его,
однако,
в
«Оправдании
добра»
дать
эксплицитное
обоснование
прину
дительных
санкций,
руководствующееся
внеправовой.
моральной
точкой
зрения.
4.
ФУНКЦИЯ
И
ЛЕГИТИМАЦИЯ
ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ
САНКЦИЙ
И
УГОЛОВНОГО
ПРАВА
У
КАНТА
И
СОЛОВЬЕВА
Характеризуя
установку
Соловьева
по
отношению
к
уголовному
праву,
можно
сказать,
прежде
всего,
что
применение
принуждения
по
отношению
к
лицам,
на
рушающим
правовые
нормы,
ни
в
коем
случае не
является
для
него
«воздаяни
ем»
за
совершенную
несправедливость
или
только
устрашением
потенциаль
ных
право
нарушителей.
Первичной
це
лью
является,
говоря
современным
язы
ком,
ресоциализация
право
нарушите
ля,
то
есть
воздействие
на
его
злую
волю,
выразившуюся
в
действиях,
нарушаю
щих
права
других.
Соловьев
прояеняет
сказанное
на
следующем
примере.
при
веденном
в
отдельной
главе
«Оправда
ния
добра»,
где
обсуждается
«Уголовный
вопрос
с
нравственной
точки
зрения».
Предположим,
что
мы
являемся
сви
детелями
нападения
на
человека
(более
сильный,
к
примеру,
бьет более
слабого).
в
этом
случае
мы
испытываем,
по
Соло-
вьеву.
двоякое
чувство,
побуждающее
нас
к
двоякому
образу
действия.
А
именно,
у
нас
возникает
потребность
поспешить
на
защиту
жертве,
но
также
и
образумить
обидчика.
Обе
реакции
обусловливают
ся
сознанием
человеческого
достоинства
участников,
в
свою
очередь,
коренящим
ся
в
сочувствии
или
сострадании
к
ним.
Ибо
человеческое
достоинство
не
толь
ко
оскорбляется
в
обиженном,
но
и
ро
няется
обидчиком:
в
обоих
случаях
оно
нуждается
в
восстановлении.
Хотя
обид
чик
вызывает
у
нас,
прежде
всего,
чув
ство
негодования,
он
достоин
не
мень
шего
сочувствия,
чем
его
жертва,
и
имеет
право
на
враэумление
".
Поэтому
свиде
тель
описанной
ситуации
должен
вмеши
ваться
не
только
для
того,
чтобы
защи
тить
человека,
по
отношению
к
которому
совершается
бесправие,
но
также
и
для
42.
В. С.
Соловьев.
Оправдание
добра.
С.
з80-з81.
[
162]
Персональность
в
морали
и
nраве
того,
чтобы
помочь
обидчику,
помешав
в
его
же
собственных
интересах
-
даль
нейшей
актуализации
его
злой
воли.
С
помощью
этого
примера
Соловьев
стремится
разъяснить
главную
цель
уго
ловного
права
как
<lвосстановления
на
рушенной
правды
(правды
в
смысле
справедливости)
в
жертве
и
обидчикеэ
ч.
Наряду
с
возмещением
нанесенного
жертве
урона,
цель
этого
права
заклю
чается
в
восстановлении
человеческого
достоинства
самого
виновного.
Это
вос
становление
не
может
быть
осуществле
но
в
смысле
«доктрины
отмщения»,
со
гласно
которой
человеку,
причинивше
му
вред
другому,
должен
быть причинен
сопоставимый
вред.
Отрицание
неспра
ведливости
как
отрицание
права
может
лишь
означать,
по
Соловьеву,
что
ви
новнику
предоставляется
возможность
преодолеть
свою
злую
волю
с
помощью
«деятельного
раскаянияь-ч.
В
своем
обосновании
этого
гуманно
го
определения
смысла
уголовного
пра
ва
Соловьев
опирается
на
принцип
пер
сональности
в
его
кантовской
трактовке.
Ведущую
роль
здесь
играет запрет
ин
струментализации:
если
потенциально
му
виновнику
грозят
наказанием
только
затем,
чтобы
защитить
потенциальную
жертву
и
общество
в
целом,
то
с
ним
обращаются
как
с
простым
средством.
Если
наказание,
напротив,
учреждается
для
того,
чтобы
обеспечить
виновному
возможность
исправления
и
ресоциали-
зации,
то
это
лежит
также
в
сфере
его
собственных
интересов.
Осуществле
ние
наказания,
предоставляющее
на
рушителю
возможность
нравственного
исправления,
является
легитимным
по
тому,
что
наказуемый
рассматривается
здесь
как
самосущая
ценностьч.
«Нравственное
начало
требует
реального
про
тиводействия
преступлениям
и
определяет
это
противодействие
(или
наказание
в
широком
смысле
этого
слова,
не
совпадающее
с
поняти
ем возмездия)
как
правомерное
средство
дея
тельного
человеколюбия, законно
и
побуди
тельно
ограничивающее
внешние
проявления
злой воли
не
только
ради
безопасности
обще
ства
и
его
мирных
членов,
но
непременно
также
и
в
интересах
самого
преступникаьээ.
Центральное
значение
в
рамках
крити
ки
«доктрины
отмщения»
приобрета
ет
доказательство
моральной
и
(есте
ственно-)
правовой
недопустимости
смертной
казни.
Только
в
этой
связи
Соловьев
эксплицитно
упоминает
кан
товские
«Метафизические
начала
уче
ния
о
праве»,
а
именно
его
оправдание
смертной
казни
в
разделе
Е
<10
праве
на
казания
и
помилованияьэ".
«Доктрина
отмщения»
определяет
связь
между
тем
или
иным
преступлением
и
соответству
ющим
наказанием
таким
образом,
что
«право.
нарушенное
определенным преступным
действием,
восстанавливается
соответствую-
43·
Там
Же.
С.
з81.
«<...>
нравственный
принцип
требует.
чтобы
мы
признавали
право
обоих
на
нашу
помощь
для
восстановления
нарушенной
правды
И
в
том
и
в
другом».
44·
Там
же.
С.
390.
45·
Там
же.
С.
398.
46.
Там
же.
С.
402.
47·
И.
Кант.
Метафизика
нравов.
С.
370-376.
6*
[
16з]
Александр
Хаардт
щим
ИЛИ
равномерным
воздействием,
например,
убивший
должен
быть
убит,
Какое
же
тут,
одна
ко,
на
самом
деле соответствие
или
равенство?
Самым
знаменитым
сторонником
этой
доктри
ны
дело
представляется
в
следующем
виде:
пра
во
есть
нечто
положительное,
скажем
+
(плюс).
нарушение
его
нечто
отрицательное
-
(минус);
если
произошло
отрицание
в
виде.
преступле
ния
(например,
отнята
жизнь
у
человека),
то
оно
должно
вызывать
равное
отрицание
в
виде
наказания
(понятие
жизни
у
убийцы),
и
тог
да
такое
действие.
или
отрицание
отрицания,
про
изведет
опять
положительное
состояние.
то
есть
восстановленное
право:
минус
на
ми
нус
дает
плюс.
Трудно
сохранить
серьезность
ввиду
такой "игры
ума"»48.
Ни
у
Канта,
ни
у
Гегеля,
также
подразу
меваемого
здесь
Соловьевым.
мы.
одна
ко.
не
встретим
столь
упрощенной
фор
мы
оправдания
смертной
казни.
Кро
ме
того.
Соловьев
изображает
дело
так,
будто
оправдание
смертной
казни
явля
ется
необходимым
следствием
«доктри
ны
отмщения»,
что,
конечно
же,
не
соот
ветствует
истине.
Тот,
кто
видит
смысл
наказания
в
воздаянии
злом
за
зло,
мо
жет
исходить
в
определении
его
меры
из
материальной
или
же
формальной
точ
ки
зрения.
Согласно
материальному
по
ниманию.
ущерб.
наносимый
виновному.
должен
равняться
ущербу,
нанесенному
им
самим
(ius taIionis).
Руководствуясь
этой
точкой
зрения,
сторонник
«доктри
ны
отмщения»
будет
требовать
в
случае
убийства
смертной
казни
для
виновного.
Формальное
понимание
справедливо
го
наказания
подразумевает,
напротив,
только
то,
что
мера
наказания
должна
соответствовать
мере
преступления,
то
есть
разбойное
нападение,
к
примеру,
должно
быть
покарано
более
тяжелом
наказанием,
чем
скажем,
кража-",
Тем
самым,
однако,
вовсе
не
говорится
о
том,
что
определенные
преступления
долж
ны
быть
покараны
смертной
казнью.
Поскольку
Кант
(в
отличие
от
Гете
ля
5
О
)
руководствуется
в
своем
опреде
лении смысла
наказания
как
отмщения
материальной
точкой
зрения
на
опре
деление размера
наказания
-
то
есть
принципом
ius talionis
51
, -
он
приходит
к
легитимизации
смертной
казни.
Соловьев,
напротив,
стремится
дока
зать
не
только
недопустимость
смертной
казни,
но
и
пожизненного
заключения,
48.
В. С.
Соловьев.
Оправдание
добра.
С.
з89-390.
49.
Эту
формальную
точку
зрения
в
определении
размера
наказания
Соловьев
описал
следующим
образом:
«принимают
уравнение
наказания
с
преступлением
в
относительно
количественном
смысле
(мера
наказания),
Т.
е.
они
требуют.
чтобы
преступление,
более
тяжкое
сравнительно
с
другим,
подвергал
ось
и более
тяжкому
наказанию,
так,
чтобы
лестница
наказаний
соответ
ствовала
лестнице
преступлений.».
Там
же.
С.
391.
50.
См.
G.W. F.Hege/.
Gгuпdliпiеп
der Philosophie des Rechts, hrsg. v.J.Hofmeister, 4·
А.
Hambuгg,
1967. § 101.
51.
И.
Кант.
Метафизика
нравов.
С.
371
(~Итак,
то
зло,
которое
ты
причиняешь
кому-нибудь
дру
гому
в
народе,
не
заслужившему
его,
ты
причиняешь
и
самому
себе.
Оскорбляешь
ты
друго-
го
-
значит
ты
оскорбляешь
себя;
крадешь
у
него
-
значит
обкрадываешь
самого
себя;
бьешь
его
~
значит сам
себя
бьешь:
убиваешь
его
-
значит
убиваешь
самого
себя.
Лишь
право
возмез
дия
(ius talionis),
если
только
пони
мать
его
как
осуществляющееся
В
рамках
правосудия
(а
не
В
твоем частном
суждении),
может
точно
определить
качество
и
меру
наказания»).
[164
]
Персональность
в
морали
и
праве
используя
при
этом
свою
концепцию
права
как
равновесия
между
обществен
ным
интересом
к
всеобщему
благу
или
общественной
безопасности
-
и
индиви
дуальным
интересом
к
личной
свободе:
«Так
как
СУЩНОСТЬ
права
состоит
в
равновесии
двух
нравственных
интересов:
личной
свобо
ды
и
общего
блага,
то
ясно,
что
этот
послед
ний
интерес
может
только
ограничивать
пер
вый,
но
ни
в
коем
случае
не
упразднять
его,
ибо
тогда,
очевидно,
равновесие
было
бы
наруше
но
или
исчезло
бы
через
уничтожение
одного
из
его
терминовь
Ч.
Внутренне
противоречивым
является,
по
Соловьеву,
также
и
утверждение,
со
гласно
которому
всеобщее
благо
требу
ет
устранения
определенного
лица,
по
скольку
оно
представляет
собой,
с
его
точки
зрения,
благо
всех
членов
обще
ства,
а
не
только
благо
их
большинства.
Отсюда
следует,
что
общество
не
име
ет
права
уничтожить
ни
одного
из
сво
их
членов
как
индивидуального
носите
ля
интересов
и
устремлений,
лишая
его
жизни
и
всякой
возможности
свободы
действия'".
Таким
образом, развивая
свою
кон
цепцию
личности
как
носителя
неотъ
емлемого
человеческого
достоинства
и
права
на
свободу,
сформулированную
им
в
связи
философией
морали
Канта,
Соловьев
решительно
отклоняет
про
пагандируемую
в
правовом
учении
ке
нигсбергского
философа
«доктрину
от
мщения'>,
в
особенности
применение
этой
доктрины
для оправдания
смерт
ной
казни.
52.·
В. С.
Соловьев.
Оправдание
добра.
С.
457.
53·
Там
же.
С.
457-458.
Ранний
Соловьев
считает
(естествен
ное)
право
сферой,
относительно
само
стоятельной
по
отношению
к
морали.
В
своей
философии
права
он,
подобно
Канту,
переносит
основополагающий
принцип
чистого
практического
разума,
мысль
о
«всеобщей
законосообразно
сти'>,
на
сферу
внешней
свободы,
опре
деляя
право
как
свободу,
обусловлен
ную
равенством,
как
взаимное
разгра
ничение
сфер
свободного
действия.
Так
возникает
потребность
в
оправдании
применения
предполагаемого
правовы
ми
нормами
(психического
или
физиче
ского)
принуждения,
что
особо
актуаль
но
тогда,
когда
право
на
осуществление
внешней
свободы
определяется
(как
это
было
у
Канта)
в
качестве
элементарного
и
неотъемлемого
права
человека,
огра
ничиваемого,
а
в
случае
смертной
каз
ни
даже
устраняемого,
однако,
приме
нением
принудительных
санкций.
Так
же
и
в
этом
пункте
Соловьев
согласен
с
кенигсбергским
философом.
Но
явля
ется
ли
защита
правовой
сферы
челове
ка,
подвергшегося
притеснению
(имен
но
этой
точки
зрения
придерживал
ся
Кант),
достаточным
основанием
для
подобного
ограничения
прав?
На
этот
вопрос
поздний
Соловьев
дает
отрица
тельный
ответ.
Принудительная
санк
ция,
применяемая
в
качестве
наказания,
должна
не
только
защищать
притеснен
ного,
но
идти
на
пользу
притеснителю,
в
обосновании
наказания
и
определе
нии
его
меры
нарушитель
прав
друго
го
должен
рассматриваться
как
само
сущая
ценность.
Как
видно,
Соловьев
полемизирует
здесь
с
Кантом, основы
ваясь
при
этом,
однако,
не на
кантов
ском
учении
о
праве,
по
большей
части
ему,
очевидно,
неизвестном,
а
на
фило-
[ 165]