Одесский М.П. Четвертое измерение литературы: Статьи о поэтике

Подождите немного. Документ загружается.

Авангард

советская

пресса

не содержит, разумеется, анализа политической подоплеки, но

показательна в качестве эмоциональной реакции на происходя-

щее: «Какая-то чудовищная история с профессором Плетневым.

В "Правде" статья без подписи: "Профессор - насильник-садист".

Будто бы в

1934-м

году

принял пациентку, укусил ее за грудь, раз-

вилась какая-то неизлечимая болезнь. Пациентка его преследует.

Бред»

У Хармса - если согласиться со связью рассказа «Грязная

личность» с плетневским сюжетом - также акцентирована не по-

литика, а сама история и форма ее изложения. Лживое газетное

слово «вымысливает» настолько абсурдную картину реального

мира, что его практически протокольное воспроизведение в ли-

тературном тексте создает авангардный эффект сверхреальности.

Можно также предположить, что разные составляющие

плетневской истории отразились не в одном, а в нескольких рас-

сказах Хармса.

Если Федька получил

«грязь»

и «сладострастие» Плетнева,

то необоримую тягу кусаться - персонажи рассказа «Швельпин:

Удивительная история!». Эта миниатюра неопределенно и без объ-

яснений

датируется хронологическими рамками

1934-1937

гг., но

сходство с преступлением Плетнева разительное.

«Швельпин:

Удивительная история! Жена Ивана Ивановича

Никифирова

искусала жену Кораблева! Если бы жена Кораблева

искусала бы жену Ивана Ивановича Никифирова, то все было бы

понятно.

Но то, что жена Ивана Ивановича Никифирова искусала

жену Кораблева, это поистине удивительно!

Смухов:

А я вот нисколько не удивлен.

Ремарка.

Варвара

Семеновна

кидается

и кусает

Антонину

Антоновну»

Наконец,

плетневским соединением гуманной профессии

с губительными наклонностями наделен

«доктор»

из рассказа

«Всестороннее исследование» (21 июня 1937 г.). Он убедил

пациента принять «исследовательскую пилюлю», тот умирает,

«доктор»

невозмутимо констатирует: «Замолчал. И не дышит.

419

Поэтика

литературы

versus

поэтика

СМИ

Значит,

уже умер. Умер, не найдя на земле ответов на свои воп-

росы.

Да, мы, врачи, должны всесторонне исследовать явление

смерти»

Поскольку

«доктор»,

в отличие от «правдинского»

Плетнева, не просто садист, а экспериментатор, постольку его

деятельность необходимо соотнести с другими контекстами:

традиционное культурное недоверие врачам

; советские сюже-

ты

1920-1930-х

годов о самоотверженной постановке учеными

опытов на себе и окружающих (ср. деятельность A.A. Богданова

до и в рамках Института переливания крови

); медико-утопи-

ческие проекты (Институт мозга, который на основе изучения

мозга Ленина планировал «человека

будущего»

в том числе

открытия разнообразных всеисцеляющих препаратов. К при-

меру, Игнатий Николаевич Казаков (который позднее вместе с

Плетневым предстанет в качестве врача-вредителя на бухарин-

ском

процессе) изобрел очередной вариант панацеи -

«лизаты».

Казакову было дозволено организовать Институт обмена веществ

эндокринных расстройств и рекламировать свою методику в

статье «Новый метод лечения (Лизатотерапия)», занявшей четы-

ре подвала в

двух

номерах (4, 5 ноября 1932 г.) авторитетнейшей

газеты «Известия»

Кроме

того, не исключено, что воздействие плетневского

сюжета на рассказы Хармса поддерживалось литературными

источниками.

Очевидно, что все три его составляющие - «сладос-

трастие», «кусание», «медицина» - манифестированы в повести

М.А. Булгакова «Собачье сердце»: Шарик еще в бытность собакой

«насмотрелся

видов»

(как выразился Хармс) и компетентно оце-

нивал

сексапильность женского белья; в человеческом обличье

Шариков

укусил

«даму»,

справедливо возмущенную тем, что он

«ее за

грудь

ущипнул»; Шарик-Шариков - жертва медицинского

эксперимента

Однако и Булгаков, подобно

Хармсу,

не сочинял, но реа-

гировал на послание советской прессы середины

1920-х

годов

(обсуждение медицинских идей «омолодителя» С.А. Воронова

Различие же здесь заключается в том, что Булгаков в «Собачьем

сердце»

преобразил названные составляющие при помощи

«уэл-

лсовской» научно-фантастической мотивировки и парадоксально

придал им

статус

«реалистичности», а Хармс путем укрупняюще-

го

Авангард

советская

пресса

го расчленения и почти протокольного репродуцирования акцен-

тировал их абсурдность vs сверхреальность.

В рассказе «Реабилитация» (10 июня 1941 г.) патологически

преступная личность произносит речь, хладнокровно повествуя о

совершенных злодеяниях. Это «концентрация трагического ощу-

щения

мира, это монолог маньяка-убийцы, садиста, сумасшедше-

го,

который выступает в свою защиту в

суде»

Финальный

пуант заключается в том, что подсудимый вен-

чает описание отвратительных деяний невинным выражением на-

дежды на «полное оправдание»: «Ну, хорошо: во всем этом (я могу

согласиться) можно усмотреть некоторую жестокость с моей

стороны.

Но считать преступлением то, что я сел и испражнился

на

свои жертвы, - это уже, извините, абсурд. Испражняться - пот-

ребность естественная, а следовательно, и отнюдь не преступная.

Таким

образом, я понимаю опасения моего защитника, но все же

надеюсь на полное оправдание»

Рассказ

«Реабилитация» перспективно изучать, используя

литературную традицию изображения

суда

как абсурдного то-

поса (от смеховых текстов

XVII

в. до драматической трилогии

A.B. Сухово-Кобылина), с позиции философско-логической

т. п. Однако жутковатый натурализм здесь таков, что, по заме-

чанию A.A. Кобринского, «форма (судебный процесс) должна

натолкнуть нас на мысль о десятках аналогичных публичных

надругательств над логикой и над человечностью...»

Но

и в данном

случае

между

авангардным текстом Хармса

утверждением «хорошо в стране советской

жить»

посредничает

официальная

публичная

культура,

что выражается в юридичес-

ком

термине, вынесенном автором в заглавие

. Термин «реаби-

литация», которому была уготована столь блистательная

будущ-

ность после смерти Сталина, в российском и советском праве

влачил жалкое, маргинальное существование. Если, например, во

Франции

этот термин обозначал «восстановление в

правах»

или

«официальное восстановление репутации», то в отечественной

традиции он не был востребован и никогда не был ясно сформу-

лирован.

Термин «реабилитация» не фигурировал в Уголовном

421

Поэтика

литературы

versus

поэтика

СМИ

кодексе, хотя в силу авторитетности французских аналогий

толковался в общих справочных изданиях (Словарь Брокгауза

Ефрона, «Энциклопедия государства и права»

1924-1929

гг.,

Большая и Малая советские энциклопедии и т. п.) и в

трудах

пра-

воведов. Толкование сводилось к отождествлению с официальны-

ми

терминами: реабилитация обозначала «снятие судимости» или

«отмену

обвинительного приговора в

результате

возобновления

уголовного дела по вновь открывшимся обстоятельствам».

Как

нетрудно убедиться, в рассказе Хармса термин «ре-

абилитация», с одной стороны, используется именно в качестве

аналога официального термина - ведь речь собственно идет о

«полном оправдании», с

другой

сторрны, термин используется не-

корректно:

«реабилитация»

никак

не могла подразумевать «пол-

ного оправдания» в самый момент судебного разбирательства.

Случай с реабилитацией осложнялся тем, что этот термин

(опять же по аналогии) ассоциировался с восстановлением ре-

путации, а потому имел специфическое хождение в партийной

среде. Подобное его понимание было актуализировано в начале

1938 г., когда Пленум ЦК ВКП(б) принял решение, доведенное

до граждан в передовице

«Правды»

от 25 января. Передовица

называлась «Реабилитировать неправильно исключенных, сурово

наказать клеветников!». В ней констатировалось:

Партийные руководители, рядовые члены партии стараются

осмыслить те ошибки, на которые с такой прямотой и резкостью

указал в своем постановлении Пленум ЦК. Все мысли направлены

тому,

чтобы в кратчайший срок исправить ошибки, допущенные

при

исключении коммунистов из партии, чтобы в кратчайший

срок

устранить формально-бюрократическое отношение к апел-

ляциям

исключенных.

Начинается практическая работа по осуществлению решений

Пленума. Задача прежде всего в том, чтобы восстановить в пар-

тийных рядах товарищей, незаслуженно исключенных из партии

стараниями карьеристов,

усердствующих

перестраховщиков и

замаскированных врагов.

Передовица подчеркивала: «Пленум сурово осудил тех

партийных руководителей, которые "наивно считают, что исправ-

422

Авангард

советская

пресса

ление ошибок

отношении неправильно исключенных может по-

дорвать авторитет партии

повредить

делу

разоблачения врагов

народа,

не

понимая,

что

каждый случай неправильного исключе-

ния

из

партии

- на

руку

врагам партии"».

Полужирным шрифтом было выделено:

«Коммунист,

неправильно исключенный, оклеветанный, а затем восстанов-

ленный, должен возвращаться в свою партийную семью как

равноправный член партийной организации».

Автор

передовицы возмущался:

«Во

многих партийных

организациях утвердилась неправильная, вредная практика,

когда исключенных

из

ВКП(б) немедленно снимали

работы.

Пленум

ЦК

подверг суровому осуждению такое отношение

исключенным».

В передовице содержался призыв

советским журналистам:

«Наиболее ловкие карьеристы

пройдохи сумели использовать

в клеветнических целях

газеты. Немало невинных людей

ока-

зались оклеветанными

и на

страницах газет. Подчас достаточно

было оказаться партийцу исключенным

по

ложному доносу

из

партии,

как его

немедленно

же

безответственно шельмовали

газете. <...> Если человека неправильно, легкомысленно или оши-

бочно ошельмовали

газете, значит, надо столь

же

громогласно

заявить

том,

что

человек

не

виновен».

Достойно внимания,

что

призыв

газетам «громогласно

заявить

том,

что

человек

не

виновен» впрямь смутно напомина-

ет

восстановлении репутации,

т. е. о

классическом понимании

реабилитации.

Январский Пленум «Сталинского Центрального Комитета»

посвященная

ему

передовица примечательны тем,

что это

было

время самого пика репрессий

позади пресловутый

1937 год,

впереди

уже

маячил бухаринский процесс. Однако

полити-

ческом аспекте ничего удивительного здесь

нет:

Сталин

и его

соратники нередко прибегали

таким отвлекающим пропаган-

дистским маневрам (вспомним ставшую знаменитой благодаря

«Котловану»

А.

Платонова

«Поднятой целине» статью генсека

«Головокружение

от

успехов»,

осудившую

«перегибы»

коллекти-

визации

разгар коллективизации).

Кроме того, весьма вероятно,

как

считает, например, исто-

рик

А.

Антонов-Овсеенко,

что

Пленум готовил снятие наркома

423

Поэтика

литературы

versus

поэтика

СМИ

Николая

Ежова и его замену на Лаврентия Берию, тогдашнего

первого секретаря ЦК КП(б) Грузии, Заккрайкома

ВКП(б)

этой точки зрения замечателен еще один пассаж в пере-

довице: «Партия очищала, очищает и

будет

очищать свои ряды от

тайных и явных врагов и их приспешников. Однако к этой огром-

ной

очистительной работе поспешили примазаться шкурники и

карьеристы, старавшиеся отличиться и выдвинуться на исклю-

чениях из партии, старавшиеся на этом прослыть бдительными

партийцами.

Рука об

руку

со шкурниками и карьеристами дей-

ствовали и замаскированные враги, которые, крича о бдительнос-

ти и требуя исключения ни в чем не повинных людей, заметали

собственные следы, прикрывали показной, фальшивой бдитель-

ностью собственные преступления».

Допустив, что «шкурники и карьеристы» - намек на окру-

жение Ежова, можно выдвинуть гипотезу о принципиальной важ-

ности

тогдашней актуализации термина «реабилитация». Более

того, похоже, что спустя годы Берия сознательно реанимировал

термин сразу после сталинской смерти, напоминая тем самым о

своем, как ныне ни странно, реноме «реабилитатора».

Но

это - политические игры коммунистической номенкла-

туры. В рассказе же Хармса «Реабилитация» персонаж убежден,

что считать преступлением его действия -

«это

уже, извините, аб-

сурд»

и что он заслуживает «полного оправдания». Автор, со сво-

ей

стороны, приравняв «полное оправдание» к «реабилитации»,

охарактеризовал ситуацию посредством абсурдного термина.

Термина,

официально не принятого, но свободно функциониру-

вавшего и обозначавшего мнимую установку на милость посреди

массовых судебных злоупотреблений и казней.

Очевидно, что сам факт отражения в произведениях

Хармса жутковатой современности не нуждается в пространной

аргументации. Это, как сказали бы марксисты, дано в ощущение.

М.В. Панов, анализируя художественный мир Хармса, отметил,

что у его творчества с «необычным образом пространства есть и

социальные корни. Мир, в котором жил Хармс и его современни-

ки,

был трагически проницаем. Каждого человека ждали посто-

янные

вторжения, беспричинные с точки зрения этого человека

результаты которых для него нередко оказывались трагичны.

<...> Мучительный мир. Социально опасный мир»

424

Авангард

советская

пресса

Сопоставление

же

прозы

Хармса

«публичной

культурой»,

газетным

посланием

позволяет

описать

конкретные

приемы

пре-

ображения

советской

реальности

авангардный

текст.

частнос-

ти,

мерцающая

мнимость

юридического

термина

«реабилитация»

оборачивалась

эффективным

способом

создания

«вымышленно-

го, а не

созданного

мира»,

который

качестве

реального

продуци-

ровался

официальной

прессой

всей

официальной

пропагандой

1930-х

годов.

Хармс

Д. Неизданный Хармс: Поли. собр. соч.: Трактаты и статьи.

Письма.

Дополнения / Сост., примеч. В.Н. Сажина. СПб., 2001.

С. 80.

BrooksJ.

Thank you, comrade Stalin!:

Soviet

public culture from Revolution

Cold War. Princeton, New Jercey, 2000. P. XIII-XIV. См. анализ

концепции:

Одесский

МЛ. Рец. на:

Brooks

J. Thank you, comrade

Stalin!:

Soviet

public culture from Revolution to Cold War. Princeton,

New Jercey: Princeton University Press, 2000. 319 p. // Новое лите-

ратурное обозрение. 2006. № 77. С. 470-473.

Ильф

И.,

Петров

Е. Золотой теленок / Подг. текста М. Одесский,

Д. Фельдман. М., 2006. С. 412.

Там же. С.

416-417.

Ср. утверждение A.A. Кобринского: «...известное высказывание

Я.С.

Друскина о том, что Хармс Канта не читал, - совершенно

неверно», и доказательство противного тезиса

(Кобринский

А.

Поэтика

«ОБЭРИУ» в контексте русского литературного аван-

гарда. М., 1999. 4.1. С. 91).

Хармс

Д.И. Поли. собр. соч. Т. 2: Проза. Драматические произведения.

Авторские сборники. Незавершенное / Сост., примеч. В.Н. Са-

жина. СПб., 1997. С. 330.

Ср. замечание о связи рассказа

«Случаи»

с общественной ситуацией

репрессий

1930-х

гг.:

Weststeijn

W.G. Daniil Charms:

Absurdistisch

schrijven voor de bureaula //

Weststeijn

W.G. Russische literatuur.

Amsterdam, 2004. P. 312.

Конквест

Р. Большой террор. Firenze, 1974. С. 208.

Brooks

J. Op. cit. P. 79.

См. анализ лингвистического аспекта эпитета «хороший» в стихотво-

рении

Хармса «Некий Пантелей...»: по наблюдению Т.В. Цивьян,

425

Поэтика

литературы

versus

поэтика

СМИ

персонажи

«парадоксальным способом - дракой» объединяются

«"коллектив"

хороших

людей»

и слово «хороший»

«играет

роль

определенного артикля»

(Цивъян

Т.В. Фольклорный текст и сти-

хотворение Хармса: к поэтике именных цепей // Антропология

культуры. М.,

2004.

Вып. 2. С. 141).

Кобринский

АЛ. «Я

участвую

в сумрачной жизни» // Хармс Д. Горло

бредит бритвою: Случаи, рассказы, дневниковые записи. М., 1991.

С.

13.

Там же.

См.:

Кобринский

A.A. Указ. соч. С. 13;

Хармс

Д.И. Поли. собр. соч. Т. 2.

С.

477.

Хармс

ДМ. Поли. собр. соч. Т. 2. С. 128.

Там же. С. 453.

Запись в неопубликованном дневнике одиозного «правдинского» фе-

льетониста Д.И. Заславского свидетельствует, что он был автором

анонимной

статьи о Д.Д. Плетневе. См.:

Ефимов

Е. Сумбур вокруг

«Сумбура»

и одного «маленького журналиста». М.,

2006.

С. 63.

Благодарю Л.Ф. Кациса за указание на источник.

Конквест

Р. Большой террор. С. 753.

Троцкий Л.Д. Преступления Сталина / Под ред. Ю.Г. Фельштинского.

М., 1994. С. 253.

Там же. С. 240.

Орлов

А. Тайная история сталинских преступлений. Нью-Йорк;

Иерусалим; Париж, 1983. С. 256. Ср. также рассказ мемуариста:

«Я знал эту гр-ку Б. Она была репортером одной из московских

газет (кажется,

"Труд")

и иногда приходила ко мне, как проректо-

ру по научной и учебной работе 2-го Московского медицинского

института, за какой-нибудь информацией. Внешность ее отнюдь

не

вызывала никаких сексуальных эмоций и даже не ассоции-

ровалась с такой возможностью. Это была женщина лет сорока,

удивительно непривлекательной и неопрятной внешностью.

Длинная,

какая-то затрепанная юбка, башмаки на низком топ-

танном

каблуке; выше среднего роста, брюнетка сального вида, с

неопрятными

космами плохо причесанных волос; пухлое, смуглое

лицо

с толстыми губами. Один вид ее вызывал желание поскорее

освободиться от ее присутствия. И

вдруг

оказалось, что она - это

есть г-ка Б., девственная жертва похоти профессора П., "насиль-

ника,

садиста"! Узнав об этом, я говорил, что кусать ее можно было

426

Авангард

советская

пресса

только

целях самозащиты, когда другие средства самообороны

от

нее были исчерпаны

или

недоступны»

{Рапопорт

ЯЛ. На

рубеже

двух

эпох: Дело врачей

1953

года. СПб., 2003.

С. 15).

Благодарим

М.Я. Вайскопфа

за

указание

на

источник.

Конквест

Р.

Указ. соч.

С. 753.

Дневник Елены Булгаковой

Сост.

В.

Лосев,

Л.

Яновская.

М., 1990.

С.

153.

ХармсД.И.

Поли.

собр. соч.

Т. 2. С. 397.

Там же.

С. 124.

Ср.,

напр.:

Одесский

М.П.

«Человек болеющий»

древнерусской

ли-

тературе

Древнерусская литература: Изображение природы

человека.

М, 1995.

См.:

Одесский

М.П.

«Физиологический коллективизм»

A.A.

Богданова:

Наука

политика

вампирический миф

Проектное мышление

сталинской

эпохи. М., 2004.

Спивак

М. Посмертная диагностика гениальности: Эдуард Багрицкий,

Андрей Белый, Владимир Маяковский в коллекции Института

мозга (материалы из архива Г.И. Полякова). М., 2001.

Ср. случай, показательный для отношений власти и медицины: по

жалобе H.A. Семашко 19 февраля 1932 г. был снят с поста ответ-

ственный

редактор узкоспециального журнала «Невропатология

психиатрия» и исключена из коммунистической партии автор

напечатанной

в этом журнале статьи «Случай комбинации симпто-

матической эпилепсии и шизофренического процесса», которая со-

держала запись

«бреда

сумасшедшей о т. Семашко и

других

нарко-

мах»

(Большая цензура: Писатели и журналисты в Стране Советов:

1917-1956

/ Сост. Л.В. Максименков. М, 2005. С. 236-237).

Повесть «Собачье сердце»

(1925)

не была напечатана при жизни авто-

ра, однако Булгаков устраивал ее публичные чтения, и повесть (по

свидетельству литератора Иванова-Разумника) имела хождение

рукописном виде (см. сводку данных:

Соколов

Б. Булгаковская

энциклопедия.

М., 1996. С.

429-439;

ср. также беглое указа-

ние

на сходство «Собачьего сердца» с плетневским сюжетом:

Золотоносов

М. Мастурбанизация: «Эрогенные зоны» советской

культуры

1910-1930-х

годов // Литературное обозрение. 1991.

№11.

С. 99).

См., напр.:

Золотоносов

М. Указ. соч. С. 96.

Кобринский

A.A. «Я

участвую

в сумрачной жизни». С. 15.

427

Поэтика

литературы

versus

поэтика

СМИ

Хармс

Д.И.

Поли. собр. соч.

Т. 2. С. 161.

См., напр., размышления

суде

А.И.

Введенского

(в

передаче

Л.С.

Липавского): «Это дурной театр. Странно, почему человек,

которому грозит смерть, должен принимать участие

представ-

лении.

Очевидно,

не

только должен,

но и

хочет, иначе

бы суд не

удавался.

Да,

этот сидящий

на

скамье уважает

суд. Но

можно

представить себе

такого, который перестал уважать

суд.

Тогда

все пойдет очень странно. Толстый человек,

на

котором сосредо-

точено внимание, вместо того чтобы выполнять свои обязанности

по

распорядку,

не

отвечает, потому

что ему

лень, говорит

что и

когда

хочет

хохочет

невпопад» (Липавский

Л.

Разговоры

«...Сборище друзей, оставленных

судьбою»:

«Чинари»

тестах,

документах

исследованиях:

В 2 т. М.,

<1997>.

Т. 1. С.

189-190;

ср.

также замечание Гегеля

«Энциклопедии философских наук»:

«Будут

ли

соответствовать закону

праву

три

года,

талеров

т. д.

или только

*/2,2

А, 2

/s и т. д. лет и

до

бесконечности,

никоим

образом нельзя решить посредством понятия,

и все же это

соответствие есть высшее,

что

принимается

качестве решения»

(Гегель

Г.В.Ф.

Энциклопедия философских наук:

В 3 т. М., 1977.

Т.

3. С. 345).

Кобринский

A.A. «Я участвую в сумрачной жизни». С. 15.

См. подробнее о термине «реабилитация»:

Фельдман

ДМ. Пропаган-

дистская схема XX съезда

КПСС:

к истории термина «реабили-

тация» в советской культуре // Технология власти: источники,

исследования,

историография. СПб., 2005.

Антонов-Овсеенко

А. Путь наверх // Берия: Конец карьеры. М., 1991.

С.

60.

Панов М.В. Даниил Хармс // Очерки истории языка русской поэзии

XX века: Опыты описания идиостилей. М., 1995. С. 498-500.

2006 г.

Впервые:

Дело авангарда / Ed. W.G.

Weststeijn.

Amsterdam:

Uitgeverij Pegasus, 2008. Pegasus Oost-Europese Studies 8. С 69-80.