Одесский М.П. Четвертое измерение литературы: Статьи о поэтике

Подождите немного. Документ загружается.

Русские

газеты

«Незнакомка»

A.A. Блока

Гапон,

уже

снята

ремонтируется.

Сюда

переселяется

какое-то

семейство,

уже

живущее

другом

флигеле,

котором

много

мо-

лодежи.

Они

относятся

вещам

без

предубеждения

и не

находят

ничего

страшного

прожить

лето

квартире,

где

было

совершено

преступление».

Замечательный

пример

отсутствия

суеверия

и в

то же

время

той

социальной

эсхатологической

слепоты,

кото-

рой

полемизировал

Блок.

См.:

LovellS.

Summerfolk:

History

of the

Dacha,

1710-2000.

Ithaka;

2003.

Знаменательно,

что

автор

этой

основополагающей

моногра-

фии

апеллировал

именно

заглавию

пьесы

Горького

«Дачники».

Горький

A.M. Дачники // Горький A.M. Собр. соч.: В 17 т. М., 1963.

Т. 16. С. 155.

Путилин ИД. Преступления, раскрытые начальником С.-Петербург-

ской

сыскной полиции И.Д. Путилиным. М., 1990. С. 148.

Там же. С. 150.

Горький

A.M. Дачники. С. 228; см. карикатуры в газетах «Петербургский

листок» и

«Шут»,

высмеивающие приобретение имения народным

писателем Горьким:

Русаков

В. Максим Горький в карикатурах и

анекдотах. СПб., 1903. С. 20-21.

Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. СПб., 1999. С. 483.

Шкловский В.Б. К теории комического // Эпопея. 1922. № 3. С. 58.

Громов

ПА. Блок, его предшественники и современники. Л., 1986. С. 159.

О благотворном аспекте прогулок Блока как бегства от

«узости»

«ужаса»

столицы «на острова, в Удельную, Шувалово, Озерки,

Сосновку» см.:

Топоров

В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ:

Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М., 1995.

С. 243. См. также замечания о социально мотивированном страхе

фабричных «Островов» у бюрократа

Аблеухова

в «Петербурге»

Андрея Белого: Там же. С.

235-236.

ЧулковГ.

Покрывало Изиды: Критические очерки. М., 1909. С. 112-113.

Александр Блок в воспоминаниях современников: В 2 т. М., 1980. Т. 2.

С. 12.

Там же. С. 53.

Там же. С. 220.

Мочульский

К.В. А. Блок. Андрей Белый. В. Брюсов. М., 1997. С. 84.

Александр Блок в воспоминаниях современников. Т. 1. С. 375.

399

Поэтика

литературы

versus

поэтика

СМИ

Цит. по:

Ксенофонтов

И.Н.

Георгий Гапон: вымысел

правда.

М., 1996.

С.

245.

РутенбергП.

Убийство Гапона.

М,

1990.

С.

71-72.

Там же.

С. 110.

Ксенофонтов

И.Н.

Указ. соч.

С. 250.

Там же.

С.

251.

Рутенберг

П.

Указ. соч.

С. 72.

Мстиславский

С.

Смерть Гапона. М., 1928.

С. 17.

Рутенберг

П.

Указ. соч.

С. 80.

Благодарим Сергея Сокуренко

за

доброжелательные консультации

прессе начала

XX в.

Ксенофонтов

И.Н.

Указ. соч.

С.

263.

См. резко отрицательную оценку операции Рачковского

по

заагенту-

риванию Гапона

Рутенберга руководителем политической поли-

ции:

Герасимов

А. На лезвии с террористами. М, 1991. С. 66-67.

См., напр., упоминание «Нового времени» в записных книжках за май

1906 г.: Блок А. Записные книжки:

1901-1920

/ Сост. В.Н. Орлов.

М., 1965. С. 75.

Андрей

Белый. О Блоке / Сост. A.B. Лавров. М., 1997. С. 131-139.

Блок A.A. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. Т. 2: Стихотворения.

Книга

вторая (1904-1908). М., 1997. С. 759; в посмертном

«Алконостовском» издании «Собрания сочинений» (1922) вместо

«апрель

1906»

поставлено «24 апреля», т. е. дата белового автогра-

фа,

что с тех пор обрело статус публикационного «канона».

Минц З.Г. Указ. соч. С. 390.

Андрей

Белый. Между

двух

революций. М., 1990. С. 131, 155; ср. в за-

писных

книжках Блока за 1917 г.: «Омерзительный, малорослый,

бритый;

"журналист" - из нововременской пивной» (Блок А.

Записные

книжки. С. 338).

Цит. по: Андрей Белый: Проблемы творчества. М., 1988. С. 576.

2009 г.

Впервые:

The Dacha Kingdom: Summer Dwellers and Dwellings in

the

Baltic Area// Aleksanteri Series (Helsinki). 2009.

3. C.

193-204

(сов-

местно с М.Л. Спивак).

Что произошло 11 сентября?

Из

газетного комментария

роману «Двенадцать

стульев»

В предпоследней главе романа И. Ильфа и Е. Петрова

(«Землетрясение») концессионеры

чуть

не пострадали от крым-

ского землетрясения. Первый

удар

пришелся на 26 июня 1927 г.,

но

катастрофическими были

удары

в ночь с 11 на 12 сентября.

В романе идет речь именно об этой ночи - Ильф и Петров поза-

ботились о точности, указав, что концессионеры прибыли в

Ялту

утром

11-го

Крымское землетрясение, подобно многим другим эпизодам

романа, - событие, имеющее

«газетный»

статус. Но 11 сентября

в советской печати никаких сообщений не было, что и понятно:

землетрясение произошло ночью. 12 сентября, в понедельник,

«Правда»

не выходила (как и

«Гудок»),

и первый отклик на зем-

летрясение появился 13-го. Это было краткое сообщение, которое

затем становится рубрикой «Землетрясение на Юге России».

Приводились сведения о жертвах и материальном ущербе.

14 сентября печатается пространная подборка информаци-

онных материалов «Землетрясение на Юге России. Больше всего

пострадали Ялта, Гурзуф и

Алупка.

В Ялте 13

убитых

и 358 ране-

ных, из которых 38 тяжело».

15 сентября в той же рубрике помещается статья корреспон-

дента Ал. Никандрова

«Что

мы видели. Ночь в

Ялте»:

...что-то душно было. Нехорошо <...> Пол заколыхался, вздраги-

вая,

поднялся, заскрипел и

будто

готов был

рухнуть

вниз, комната

401

Поэтика

литературы versus

поэтика

СМИ

заговорила, звякая, дребезжа, осыпаясь.

упал

почему-то вспом-

нил

разбитую статуэтку Льва Толстого

без

головы.

выскочил

во

двор, потом

за

ворота.

<...>

Который час?

спросил

я у

хозяина квартиры.

Он

стоял одетый,

но

носках.

Часы стали,

громко крикнул он, хотя

гул уже

прекратился,

- у

меня

двадцать минут первого.

Но

что

представляла собой улица! Прямо

на

мостовой сидела

плачущая женщина

ребенком. Около

нее

бегал завернутый

простыню мужчина

кричал:

Ну,

что же ты

сидишь?

Товарищи,

не

нужно паники!.- почти сердито кричал кто-то

военной форме людям, завернутым

одеяла.

Ах, это

милици-

онер.

Он на

своем посту

и так

профессорски-уверенно говорит

женщине:

Больше ничего

не

будет.

<...> Теперь спокойнее.

Как

хорошо,

что

здесь оказался милици-

онер!

Достали папиросы. Раздают

друг другу. Но

противно выла

собака.

Ее

ударили,

она

легла

стены

опять завыла протяжно.

бегу

одеваться.

Нетрудно заметить, что корреспондент кроме изысканного

изложения

собственных впечатлений явно акцентировал зна-

чение милиции, ликвидирующей панику и наводящей порядок.

Потому не

следует

удивляться, что 16 сентября объем рубрики

принципиально

уменьшается, а в ее заголовке возникает новая

формула «Паника улеглась. На курортах образцовый порядок».

Впрочем,

удары

повторялись, бедствия множились. Только

24 сентября

«Правда»

поспешила оптимистически сообщить, что

это

«первый день без толчков», а катастрофические сведения и

дальше продолжали печататься.

Сравнивая

газетный материал (прежде всего статью

Никандрова)

с текстом романа

, легко убедиться, что авторы точ-

но

следовали официальной

схеме

описания событий.

1. Днем 11 сентября, перед землетрясением: «От жары не

было спасения».

2. Как и у Никандрова, сверхчеловеческая мощь катаклиз-

ма иллюстрируемся ожившими предметами:

«...стул

сам собой

402

Что

произошло

сентября?

скакнул в сторону и

вдруг,

на глазах изумленных концессионе-

ров,

провалился сквозь пол. <...> Со звоном выскочили стекла, и

зонтик

с надписью "Я

хочу

Подколесина", подхваченный вихрем,

вылетел в окно к морю».

3. Точно установлено время: «Было двенадцать часов и

четырнадцать минут. Это был первый

удар

большого крымского

землетрясения 1927

года.

Удар

в девять баллов, причинивший

неисчислимые бедствия всему полуострову, вырвал сокровище из

рук концессионеров».

4. Народ готов паниковать:

«Всю

ночь концессионеры

блуждали вместе с паническими толпами, не решаясь, как и все,

войти в покинутые дома, ожидая новых

ударов».

5. Люди, вынужденные спасаться из помещений бегством, хо-

дят полуодетыми: «Простоволосая женщина в нижней юбке бежала

посреди улицы». Кстати, Ильф и Петров,

хоть

и освободили себя в

романе от изображения преодоления

паники,

эту фразу, замыкав-

шую в авторской редакции

главу,

при публикации все-таки сняли.

6. «Издав собачий визг, Ипполит Матвеевич вцепился в

него мертвой хваткой. <...> Ипполит Матвеевич стал на четве-

реньки

и, оборотив помятое лицо к мутно-багровому солнечному

диску, завыл». Не исключено, что метафорически-собачий образ

сходящего с ума Ипполита Матвеевича восходит к воющей соба-

ке

из «правдинской» статьи: бывший предводитель дворянства

логично замещает пса, благодаря

«Двенадцати»

Блока привычно

символизирующего «старый мир».

Как

известно, крымское землетрясение описал

другой

советский классик, М.М. Зощенко, в рассказе «Землетрясение»,

напечатанном в 1929 г. Подобно Ильфу и Петрову, Зощенко вос-

производит уже узнаваемую

схему

1. Указана точная

дата

(насколько возможно в поэтике

Зощенко:

день недели перепутан): «Перед самым, значит, земле-

трясением,

а именно, кажется, в пятницу одиннадцатого сентября,

сапожник

Иван Яковлевич Снопков, не дождавшись субботы,

выкушал полторы бутылки русской горькой».

2. Оживают предметы: «Домишки колышутся, земля

гудит

трясется, а Снопков спит себе без задних ног и знать ничего не

хочет».

Впрочем, описание лишено особых подробностей, что мо-

тивированно:

герой спит пьяным сном.

403

Поэтика

литературы

versus

поэтика

СМИ

3. Народ

ходит

в неподобающем одеянии: проспавшийся

Снопков

идет «по улице и с пьяных глаз нипочем улицу не узна-

ет. Тем более после землетрясения народ стаями

ходит.

И все на

улице, никого дома. И все не в своем виде, полуодетые, с перинами

матрацами». Вот Снопков

ходит

себе по улице, и

душа

у него

холодеет:

«Господи,

думает,

семь-восемь,

куда

же это я, в какую

дыру,

зашел? Или,

думает,

я в Батум на пароходе приехал? Или,

может, меня в Турцию занесло? Эвон народ

ходит

раздевшись, все

равно как в тропиках». В

результате

пьяный забрел, если верить его

случайному собеседнику, за «тридцать

верст»

от Ялты, во сне его

обобрали и раздели, и Снопков вернулся в город в одних кальсонах.

«Хотя,

впрочем, никто не удивился но

случаю

землетрясения».

4. Собак у Зощенко нет, однако паникующий народ «стаями

ходит»,

а Снопков исполнен опасений, что «собака может что-ни-

будь

такое отгрызть».

Сюжетная функция землетрясения в романе Ильфа и

Петрова проста и, по замечанию Ю.К. Щеглова, вполне литера-

турно традиционно оно, как, например, в «Кандиде» Вольтера,

вмешивается в

судьбу

героев

Впрочем, вмешательство стихии оказывается отнюдь не ро-

ковым:

несмотря на

«удар

в девять балов»,

стул

найден и вскрыт.

Препятствие - ложное. А потому соблазнительно предположить,

что землетрясение выполняет дополнительную функцию, обус-

ловленную политическим подтекстом романа. Этот подтекст

образован борьбой руководства коммунистической партии

(И.В.

Сталин, Н.И. Бухарин) с левой оппозицией (Л.Д. Троцкий,

Г.Е. Зиновьев)

. Особенно политически значимы эпизоды романа,

содержащие точные даты: само начало романа, приуроченное к

середине апреля 1927 г., маркировано так называемой шанхайской

резней

(открытое выступление Чан Кайши против китайских

коммунистов), в которой левая оппозиция увидела глобальный

внешнеполитический

просчет сталинского Политбюро и, вос-

пользовавшись этим, пошла в решительную атаку. На конец

года

было назначено важнейшее партийное событие - XV съезд, пото-

му руководство, в свою очередь, наносило оппозиционерам жес-

404

Что

произошло

сентября?

токие

удары,

стремясь заранее обеспечить полный контроль над

ходом

и решениями

съезда.

В частности, 11 сентября небольшая,

но

энергичная передовица

«Правды»,

озаглавленная «О предсъез-

довской дискуссии» и подписанная литерой «Е», ясно

дала

понять

оппозиции,

партийной общественности и всем сообразительным

гражданам, что партия не потерпит никакой принципиальной

дискуссии и что

судьба

«фракционеров» предрешена.

Статья начиналась с того, что объединенный Пленум ЦК и

ЦКК

постановил «открыть за месяц до XV

съезда

партии дискус-

сию по вопросам повестки дня

съезда».

Однако

отчетливо

разъяснялись

правила и рамки возможной дискуссии: «Партии

нужна

деловая

дискуссия, в которой тезисы ЦК получили бы вни-

мательную

критическую проверку со стороны партийных масс,

под

углом

зрения практического опыта работы местных низовых

организаций

и членов партии. <...> Совершенно

другую

дискуссию

пытается навязать партии оппозиция. Ее представители, выступая

на пленуме и после пленума, в ячейках и т. д., упорно пытаются

сорвать

установленный ЦК и ЦКК план деловой дискуссии и про-

тащить свой

фракционный

план дискуссии. <...> Словом, вместо об-

суждения

деловых

практических задач, стоящих перед XV съездом,

оппозиция

стремится навязать партии снова и снова обсуждение

оппозиционной

программы,

которую изготовила на

досуге

отор-

вавшаяся от масс и обанкротившаяся группка "бывших вождей",

а теперь просто интеллигентов-одиночек. <...> Только наивные

чудаки

могут

ожидать, что наша партия сейчас, перед XV съездом,

допустит

такую

свободу

фракций. <...> За оппозицией никого нет,

кроме ничтожного количества одиночек, не пользующихся влияни-

ем в партийных организациях, в партийной массе. <...> Уже один

тон,

одна "развязная" манера разговаривать с ленинской партией,

которую усвоили

себе

авторы теории о нашем "термидорианском" и

"кулацком перерождении", доставляет несказанную радость врагам

пролетариата». Финальный абзац был ясен и особенно агрессивен:

«Терпение нашей партии не безгранично. Дальше выносить обман,

лицемерие, неподчинение, интеллигентскую распущенность и

барский

анархизм в своей партии большевики не

будут.

Истинные

перерожденцы и "термидорианцы" в нашей партии, сгруппиро-

вавшиеся в троцкистской оппозиции ...либо согнутся перед волей

партии

и сложат раскольническое фракционное оружие, либо пар-

405

Поэтика

литературы

versus

поэтика

СМИ

тия

перешагнет через них, твердой поступью идя к

съезду

по пути,

указанному Лениным»

Статья товарища «Е» получила соответствующий отклик.

Очень оперативно, 12 сентября, Троцкий и Зиновьев отправили в

Политбюро, ЦКК и Коминтерн программную записку, в которой

наряду с «международным положением», политической борь-

бой внутри Коминтерна, конфликтами партийного руководства

оппозиции отдельным пунктом обсуждалась «правдинская»

передовица: «Партия ко всему привыкла в последнее время, но

все же она несомненно надеялась на то, что партийный съезд,

собираемый после почти

двухлетнего

перерыва, в очень сложной

трудной обстановке, при наличии внутри партии разногласий

по

крупнейшим вопросам,

будет

подготовлен так, как подготов-

лялись

всегда в нашей партии съезды в аналогичных условиях.

<...> Возмутительная передовица "Правды" от 11 сентября кла-

дет конец этим естественным надеждам широких масс партии.

Передовица проводит совершенно неслыханное ограничение прав

членов партии на сознательное участие в партсъезде»

Таким

образом, официальная

дата

крымского землетрясе-

ния,

11 сентября, не ознаменовалась никакими официальными

публикациями

о стихийных бедствиях. Зато в

«Правде»

произошло

политическое землетрясение: сталинцы обозначили свою позицию

- никакой влиятельной оппозиции в партии нет и нечего ждать

съезда, чтобы в этом убедиться. Соответственно эпизод в романе

«Двенадцать

стульев»

можно упрощенно интерпретировать при-

мерно так: оппозиция прогнозирует глобальный крах советского

государства и мировой революции, но, несмотря на потрясения в

верхах,

обычные граждане

СССР

живут

своими проблемами, ни о

чем подобном не заботясь. И в конечном счете они правы.

«В чем

дело?

- восклицает Остап Бендер. - Заседание про-

должается!»

Проверяя

основательность политического толкования

крымского землетрясения, можно повторно обратиться к рассказу

Зощенко.

Получается, что это рассказ о пьянице, не заметившем

серьезных изменений, которые происходят в стране. И такого

406

Что

произошло

сентября?

рода прочтение подтверждается финальными размышлениями

повествователя:

Автор

хочет

сказать, что выпивающие люди не только

другие

бо-

лее нежные вещи - землетрясение и то

могут

проморгать.

Или

как в одном плакате сказано: "Не пей! С пьяных глаз ты мо-

жешь обнять своего классового врага!"

очень

даже

просто.

Более того, шествие сапожника в кальсонах по Ялте счита-

ют источником эпизода романа «Мастер и Маргарита» (послед-

няя

редакция), где директор Театра варьете Степан Богданович

Лиходеев переносится из Москвы в

Ялту.

В булгаковской Ялте,

разумеется, никакого землетрясения нет, и действие романа

развертывается в 1929 г., а не в 1927 г. Но Лиходеев, подобно

Снопкову,

- пьяница, он оказывается жертвой высших сил и

материализуется в курортном городе в исподнем и без сапог. По

мнению

исследователя, Лиходеев «наказан прежде всего за то,

что занимает не свое место. В ранних редакциях С.Б.Л. был пря-

мо назван "красным директором". Так официально именовались

назначенцы

из числа партийных работников, которых ставили

во главе театральных коллективов с целью осуществления адми-

нистративных функций и контроля, причем "красные директора",

как

правило, никакого отношения к театральному искусству не

имели.

В эпилоге "Мастера и Маргариты" С.Б.Л. получает более

подходящее при его страсти к выпивке и закуске назначение - ди-

ректором большого гастронома в Ростове»

Если

крымское землетрясение - символ политической

встряски,

а чудесное перемещение Лиходеева - превращенное

приключение Снопкова, то Лиходеев - жертва политической

перетасовки вроде той, которая в 1927 г. грозила участникам оп-

позиции

(при сравнительно благоприятном для них обороте).

Подобная

интерпретация землетрясения подтверждается

таким неожиданным источником, как политические анекдо-

ты

1920-х

годов. Их отважно фиксировал украинский филолог

С.А. Ефремов (и поплатился за это арестом). В частности, он запи-

сал 4 октября 1927 г.: «Вопрос: кто терпеливее - люди или природа?

Ответ: люди, ибо мы вот уж как десять лет терпим еврейскую силу

407

Поэтика

литературы versus

поэтика

СМИ

над собой, а Крым на второй уж год проваливается после того, как

его евреями колонизировали»

. Ближайший контекст анекдота -

антисемитская реакция на продюсируемую государством орга-

низацию

еврейских сельскохозяйственных поселений в Крыму,

но,

учетом

прочной ассоциации евреев и левой оппозиции, это и

симптом общего отношения к происходившему в СССР.

Наконец,

Андрей Белый в письмах Р.В. Иванову-Разумнику

предложил апокалиптическое толкование крымской катастрофы,

которое благодаря отсылке к повести Булгакова «Роковые яйца»

также имело политический оттенок: «...бывшие летом в Коктебеле

рассказывали мне: перед землетрясением появились в огромном

количестве сороконожки и сколопендры; из горных трещин спус-

тились в долины прежде невиданные

гигантские

ужи (старожилы-

одиночки

рассказывали, что де видали таких, но им не верили);

появились

ужи до 10<-ти> и

даже

12<-ти>... аршин (!!!) длины

(и

- соответственной толщины); т. е. не ужи, а -

удавы,

вместе

с огромным количеством наводнивших местность змей; это

уже...

à la Булгаков...»

Итак,

землетрясение 1927 г. устойчиво фигурирует в совет-

ской

литературе как знак борьбы в высших эшелонах власти, но

если Булгаков в «Мастере и Маргарите» показывает эту борьбу,

изображая озабоченность номенклатуры, то Ильф и Петров (рав-

ным

образом Зощенко) - рядовых граждан советского государства.

Ильф И.

Петров

Е.

Двенадцать

стульев

Первый

полный

вариант

рома-

на

комментариями

М.

Одесского,

Д.

Фельдмана.

М.,

2002. С. 368.

Там же. С. 369-372.

Зощенко

М.

Собр.

соч.:

В 4 т. М, 2002. Т. 1. С. 455-458.

Ильф И., Петров Е.

Двенадцать

стульев:

Роман.

Щеглов

Ю.К.

Коммен-

тарии

роману

«Двенадцать

стульев».

М., 1995. С. 640.

См.

подробнее:

Одесский МЛ., Фельдман Д.М.

Легенда

великом

комбинаторе:

История

создания,

текстология

поэтика

рома-

на

«Двенадцать

стульев» //

Очерки

довоенной

литературы

Литературное

обозрение.

1996. № 5/6. С. 185-187.

В том же

номере

«Правды»

продолжалось

детальное

обсуждение

китайских

событий,

печатался

очередной

фрагмент

простран-

ного

доклада

генерального

секретаря

Профинтерна

Лозовского

408