Мыльников А.С. (ред.) Этнографическое изучение знаковых средств культуры

Подождите немного. Документ загружается.

параллельный

словесному повествовательный мир.

большинстве случаев словесный

памятник

вызывал к

жизни образное воспроизведение. Однако известно нема-

ло и обратных случаев, когда литературное произведение

создавалось на тему бытовавшего изобразительного па-

мятника

(обиходный пример —

Сказания

о чудотворных

иконах).

Представление о системном характере культуры

необходимо

влечет признание обязательности связей меж-

ду

разными ее сферами и уровнями, ибо такими связя-

ми обеспечивается бытие культуры как целого.

этом свете обилие и насыщенность цветом изобрази-

тельных решений определенных сюжетов кажутся

особен-

но

странными при сопоставлении тех же сюжетов в словес-

ном

воплощении. Тезис о неприемлемости цвета в систе-

ме словесного повествования в силу требований эстетики

словесного

рассказа вступает в противоречие с существо-

ванием тесных связей между различными сферами куль-

туры,

с одной стороны, и с наличием разработанной ко-

лористикп в образных решениях данных сюжетов — с

другой.

Думается, что возможен иной ответ на вопрос о при-

чинах почти полного отсутствия цветописи в древнерус-

ской

словесности.

Теория литературного этикета, разработанная в тру-

дах Д. С. Лихачева, имеет гораздо более широкое, нежели

собственно-литературоведческое,

значение. Этикетность

пронизывала все стороны жизни феодального общества —

и деловую письменность (существование представлений

том, как надо писать разного рода документы,

наличие

формуляров и стереотипных формул для типических

обо-

ротов

и т. д.), и изобразительное искусство (наличие

иконографических канонов, исключительно стабильное

решение определенных типов сцен и персонажей), и теат-

рализованное церковное действо (подчиненность службы

жестко

установленным

правилам,

характер действия уча-

стников,

наполнение обычных действий эзотерическим

содержанием и пр.). Этикетность средневекового бытия

дополнялась исключительной распространенностью

иерархических отношений. В совокупности эти два мо-

мента — иерархичность и этикетность реального бытия —

необходимо

побуждали средневекового человека к поис-

кам всеобщей зависимости не только в зримо

существую-

щем п данном в ощущениях земном мире, но и в апри-

орно

предполагаемых потусторонних.

Более

того,

поиск

284

всеобщей

зависимости в мирах реальных (по представле-

ниям

человека той поры и рай и геенна были вполне ре-

альными

мирами) побуждал к проведению искомой

зави-

симости

и в творимых отражениях этих миров. Действую-

щие

лица

исторических событий в той же мере подчиня-

лись иерархии и этикету, как и писатели, воспроизводив-

шие эти события в словесных рассказах, как и

худож-

ники,

воспроизводившие эти события (или словесное по-

вествование об этих событиях) в образных рассказах.

Всеобщность

и универсальность этпкетпо-иерархиче-

ских

отношений в феодальном обществе позволяет пред-

полагать бытование и определенных представлений о цве-

те и его месте в бытии и творимых отражениях бытия,

одинаково

понятных как создателям образных повество-

ваний, так и зрителям их. Полагаю, что для древнерус-

ского

человека было характерным умение

своего

рода

мысленно видеть все в неразрывном единстве с цветом.

Цвет настолько прочно ассоциировался с предметом,

образом

предмета, что представление о нем возникало

вполне однозначное, не требующее пояснения введением

дополнительных словесных формул. По мере приближе-

ния к нашему времени такое видение мира утрачивалось,

на смену единству образа и цвета приходило осознание

вариативности цветового решения отдельных образов

и их совокупностей, составляющих в целом картину

мира.

Реликты такого рода представлении можно видеть в

сохранившихся в языковом запасе чрезвычайно устойчи-

вых

словосочетаниях, соединяющих в

себе

как бы две

полярные единицы — вполне конкретный объект и мак-

симально абстрактное его обозначение, например «крас-

ное

солнце», «синее

море»

и т. п. Современному человеку,

даже пе имеющему навыков рисования, никогда не

зани-

мавшемуся анализом живописных произведений, тем не

менее ясно, что солнце

крайне

редко может быть видимо

действительно красным, а море синим, как правило, ис-

тинные их цвета нашим сознанием относятся к другим

зонам спектра. Однако, услышав или прочитав в тексте

подобные

штампы, мы ничуть не затрудняемся их понять

и внутренне — если не настроены на иное — принимаем

их правомерность.

древности понятия конкретизированные и абстраги-

рованные пе были разнесены столь далеко, как сейчас.

если современный историк, встречая в тексте слово

285

«багряница»,

понимает, что речь идет о царском одея-

нии, то современник

Ивана

Грозного в таком случае еще

понимал, что это одеяние непременно красного цвета и

никакого иного.

Думается, что корпи «мысленного цветового видения»

лежат

достаточно глубоко и восходят к космогоническим

представлениям наших предков. Провиденциалистская

концепция происхождения земного мира,

полная

убежден-

ность

в его созданностп по замыслу и слову творца, при-

давала

всему сущему качество разумного генезиса. Цвет

как атрибут всего окружающего был связан с проявле-

нием божественной воли и в этом качестве не только мог,

но

и должен был восприниматься только в неразрывном

единстве с определяемым объектом; любой иной подход

граничил

бы с еретическими устремлениями, попытками

постижения недоступных смертным сокровенных истин.

Верхний потусторонний мир, совершенный во всех своих

проявлениях, следовательно, и в сопутствующем ему цве-

товом

строе,

явился

образцом мира земного. Потому и

цвета сотворенного мира, отражающего вечный, вневре-

менной, мир, должны

являть

подобие цветов вечности.

Цвета как атрибуты сущего даны

изначально

и будут

существовать

до конца отведенного сотворенному миру

срока,

до светопреставления, в тех сочетаниях и после-

довательностях, что созданы мудростью и волей творца.

Поэтому

древнерусский художник несвободен в выборе

цветов

своей палитры. Но точно так же и его современ-

ник-зритель не свободен в восприятии красок иконостаса,

лицевой рукописи.

Связанность представления об объекте с цветовой ха-

рактеристикой объекта выступает как одно из проявлений

поведенческого

этикета: восприятие обозначаемого

поро-

ждало у субъекта и целую совокупность свойств обозна-

чаемого,

независимо от

того,

названы

эти свойства (в

том

числе и цвет) или пе

пазваны.

Чтение

«черно-белого»

текста позволяло видеть цветную картину изображаемого

в данном тексте мира. Идеализированные портреты и ти-

пизированные ситуации, характерные для древнерусской

литературы, могли быть решены лишь в определенных

цветах, и читатели этой литературы

знали

данные цвета

точно

так же, как и создатели. Думаю, что владение

основами

колористики являлось одним из условий древ-

нерусской

образованности и было распространено доста-

точно

широко.

286

Этикетные нормы в использовании и восприятии цве-

та предусматривали существование определенных пра-

вил, обязательных для всех участников и всем участни-

кам более или менее одинаково знакомых. К их

числу нужно отнести

знание

значений

цвета и из-

вестные

представления о «старшинстве» одних цве-

тов

перед другими. Поскольку

палитра

древнерусского

художника была ограничена чистыми тонами, наблюдае-

мыми в природном спектре, и практически не допускала

широкого

использования смешанных

тонов,

за каждым

основным

цветом признавалось несколько несходных

зна-

чений, определявших границы употребления их и в из-

вестной

мере

правила

«прочтения». Многозначность

каж-

дого

цвета, использование его для обозначения широкого

круга не только

реалий,

но и отношений, ситуаций, вы-

нуждала

к установлению иерархии цветов, предохраняв-

шей как художника, так и

зрителя

от неоднозначно-

го

истолкования конкретного примера цветоупотребле-

ния.'

одной из предшествующих работ я

показал

устой-

чивое

использование красного и синего цветов в этикет-

но-символическом

значении

в изображении событий древ-

ней истории.

Однако там речь шла об использовании

цветов

в обозначении персонажей, наделенных непосред-

ственной

государственной властью. Между тем универ-

сальность полисемии цветов и всеобщность этикетно-

иерархических воззрений позволяют предполагать, что

возможности

использования цвета для кодирования и де-

шифровки передаваемой информации гораздо шире. Если

признавать

этикетность действительно главным органи-

зующим

принципом средневековья, то следует искать от-

ражение воздействия

этого

принципа. Полагаю, что пред-

ставления о цветовой иерархии и

будут

одним из прояв-

лений

универсальности этикета как мировоззренческой

системы.

Для сколько-нибудь уверенных суждений о примате

какого-то

цвета перед прочими необходимо выполнение

некоторых

граничных условий. Проявление выраженной

иерархии цветовых отношений возможно в первую

оче-

редь в тех случаях, когда цвет используется в этикетно-

символическом

значении; в иных проявлениях полисемии

цвета иерархия будет либо сильно завуалированной, ли-

бо

замещенной какими-то еще иными, непонятными по-

ка акцентами. Следовательно, для поиска отношений

287

старшинства в

палитре

нужно из всей совокупности ми<-

ниатюр или иных изображений отбирать такие, в

кото-

рых зтикетно-символическое значение цвета или явно

преобладает над прочими, или уверенно вычленяете^ в

каком-то эпизоде среди других.

Вторым

условием

является

достаточно большое коли-

чество

подлежащих

анализу

объектов. Любая интерпре-

тация

отношений старшинства цветов, сделанных на ма-

лом количестве изображений, будет либо некорректной,

либо

произвольной. Для

того

чтобы сгладить эффекты

цветовой

полисемии, нейтрализовать избыточность инфор-

мации изображений в целом, предохранить от вероятных

субъективных

истолкований реальных цветовых

отно-

шений, требуются достаточно большие количествен-

ные показатели, пригодные для статистической об-

работки.

Вместе

с тем статистически значимое количество

объ-

ектов

анализа

следует формировать путем жесткого от-

бора.

Как я уже подчеркивал раньше,

далеко не всякий,

изображенный на миниатюре персонаж, может быть рас-

ценен в качестве носителя этикетно-символического

зна-

чения

цвета. Из всей совокупности персонажей, в изобра-

жении которых цвет может исполнять этикетную функ-

цию,

отношения приоритета цветов могут быть установ-

лены только для части. Следовательно, из всей совокуп-

ности

изображаемых персонажей для

анализа

нужно от-

бирать такие, в изображении которых обозначение их

реального или подразумеваемого статуса невозможно до-

стичь

иными средствами, нежели старшинством цветов,

т.

е. здесь неприменим принцип отбора (использованный

в предшествующей работе) для установления этикетно-

символического

значения

цвета, поскольку носители его

могут

быть выделены из массы присвоением им опреде-

ленных

реалий.

Тем

не менее сформулированный ранее принцип пре-

имущественного

внимания

к центральным персонажам

повествования остается справедливым и в рассматривае-

мом

случае. Точно так же действенным будет и элемент

изображения, в котором отношения старшинства цветов

проявляются с максимальным выражением — это верх-

няя одежда центральных персонажей анализируемых ми-

ниатюр.

Сложение критериев отбора дает представление об

источнике,

необходимом для постановки предлагаемого

2S8

\опыта. В таком качестве необходима иллюстрированная

рукопись,

снабженная большим (не менее нескольких со-

•ген)

количеством миниатюр, изображающих жизнь и дея-

тельность некоторых исторических лиц, живших одновре-

менно или последовавших один другому, на весьма ши-

роком

фоне исторического

развития.

При этом деятель-

ность

данных персонажей в источнике должна рассмат-

риваться как в событийном, так и в социальном контек-

сте,

быть достаточно разносторонней, захватывать протя-

женный отрезок времени. В таком случае выводы, полу-

ченные при исследовании, будут доказательными и при-

годными для создания совокупности методических прие-

мов

анализа

любых произвольно взятых изображений,

имеющих

хотя бы отдаленные текстовые

параллели.

Едва

ли не идеальным объектом для постановки предлагаемого

эксперимента

является

начальная

часть Лицевого лето-

писного

свода, сохранившаяся в «Музейском сборнике»

Библейские книги представляют большие возможности

для вычленения иерархии цвета в миниатюрах, посколь-

ку в центре

внимания

там находится история нескольких

персонажей, через жизнь которых показано развитие об-

щественных отношений от глубочайшего

патриархата

(Сотворения

мира) до становления развитых предгосу-

дарственных объединений, вступающих уже на новую

ступень

цивилизованной истории. При этом для наших

целей несущественно то, что с позиций современной нау-

ки реальность большей части действующих в библейских

книгах персонажей не подтверждается.

Эти

персонажи и их

деяния

были вполне реальными

для читателей и художников времени

Ивана

Грозного:

предыстория Палестины

являлась

естественным звеном

в историософской концепции составителей Лицевого

сво-

да, освящалась авторитетом божественного происхожде-

ния текстов библейских книг и, что не менее важно, бы-

ла чрезвычайно

далека

во времени от событий истории

Российской,

следовательно, фактически не подвержена

каким-бы то ни было конъюнктурным соображениям, в

угоду

которым соотношения элементов миниатюр могли

изменяться.

Библейская часть

«Музейского

сборника» включает

1001 миниатюру. Отдельные книги, в нее входящие, про-

иллюстрированы неравномерно. Так, в сохранившейся

части

Бытия

размещены 379 миниатюр,

на текст книги

ГИМ.

289

йсхоД

приходится уже 91 миниатюра, а на текст книги

Левит только 38. Подобная неравномерность обусловлен^

тем,

что Бытие — книга максимально насыщенная дей-

ствиями, информация в ней главным образом событий-

ная, тогда как вторая и в особенности третья книги Биб-

лии содержат информацию иного рода, чрезвычайно труд-

ную

для передачи образными средствами.

Четвертая

книга — Числа — содержит 184 миниатюры, не в послед-

нюю

очередь благодаря тому, что событийная сторона

повествования здесь снова выходит на первый

план;

од-

нако события в книге Числа гораздо более статичны, не-

жели в Бытии, соответственно миниатюры ее менее бо-

гаты информацией и более одноплановы.

Почти

совер-

шенно «несобытийна» заключительная книга Пятикни-

жия: текст Второзакония иллюстрируется лишь 22 ми-

ниатюрами. Гораздо меньшие по объему сравнительно с

Моисеевыми

книги Иисуса Наввина и Судей заключают

повествования очень динамичные и потому содержат со-

ответственно

131 и 156 миниатюр.

События

допотопные в тексте и миниатюрах книги

Бытия

показаны слишком бегло, чтобы можно было

сде-

лать

какие-то определенные суждения. Точно так же

бегло

обрисована и история первых патриархов после

потопа.

Развернутое повествование начинается от вре-

мен Авраама, который показан в 79 миниатюрах книги

Бытия.

Решение образа Авраама во всех миниатюрах

удивительно постоянно: в большей части (64 случая) он

показан облаченным в длинное красное одеяние, сверху

которого

наброшена более короткая одежда вроде полу-

плаща

— полутоги синего цвета.

В 24 случаях Авраам

изображен в очень длинной хламидообразной одежде гу-

стого

синего цвета. Причем все случаи облачения Авраа-

ма в длинную

синюю

хламиду связаны с отправлением

им несомненных сакральных действий — пребывание в

храме перед идолами, моление, пребывание у священного

Мамврийского

дуба, жертвоприношение, общение с

богом

и его посланниками-ангелами, обрезание, погребальные

церемонии и т. п.

Преемник Авраама Исаак в повествовании

Бытия

за-

нимает менее заметное место и изображению его действий

отведено

24 миниатюры. Как правило, одежды Исаака по-

казаны

обратными по отношению к одеждам его родите-

ля: синее нижнее одеяние и более короткая верхняя

красная

накидка.

Лишь в одном случае (сцена общения

290

богом)

Исаак облачен только в

синюю

хламиду,

подоб-

ную

Авраамовой; еще в двух сакральных сценах он носит

длинное красное одеяние.

Сын

Исаака

Иаков — персонаж гораздо более попу-

лярный,

ему отведепы 85 миниатюр. В 75 случаях он

облачен так же, как и Авраам (красный низ и синий

верх).

В 9 сакральных сценах Иаков носит длинную си-

нюю

одежду.

Вторая часть рассказа о жизни Иакова ведется

парал-

лельно повествованию об Иосифе, которому уделено ме-

сто

на 63 миниатюрах. В подавляющем большинстве слу-

чаев Иосиф

показан

только в красных одеяниях,

воспро-

изводящих формы одежд царских. Синие верхние одеж-

ды у Иосифа (но не сакральные хламиды!) лишь в на-

чальных сценах рассказа, когда он еще не

занимает

сколько-нибудь

определенного статуса.

следующих четырех книгах

Пятикнижия

почти мо-

нопольное

положение

занимает

Моисей.

Образному рас-

сказу о его деяниях отведены 298 миниатюр! Моисей один

из очень немногих персонажей Лицевого свода, если во-

обще

не единственный, образ

которого

дай исключитель-

но

последовательно и только в одном (!) варианте. Во

всех

миниатюрах, от

юности

до старости великий древ-

нееврейский пророк

показан

в одном длинном хламидо-

образном

одеянии. Цвет хламиды Моисея

вначале

синий,

по

во втором десятке изображений

начинает

приобретать

несколько красноватые оттенки, затем переходит ближе

к черному и, наконец, становится очень своеобразным,

представляя разновидность

густого

фиолетового цвета и

таким остается на протяжении абсолютно большей части

повествования о нем.

Вторым

по частоте персонажем книг

Исход,

Левит и

Числа

является

Аарон — он

показан

в 144 миниатюрах.

15 миниатюрах одеяния Аарона синие (с проглядываю-

щими из-под них нижними красными одеждами). В пре-

обладающем

большинстве ситуаций он

показан

стабиль-

но

в синих одеяниях с широким красным плащом свер-

ху.

Преемник Аарона по первосвященству

Елеазар

пока-

зан в 37 миниатюрах; одеяния его по большей части

красные, подобные (но не идентичные) одеждам

Аарона.

28 раз в миниатюрах к текстам Исхода, Чисел и

Вто-

розакония

показан

Иисус Наввин. Первые его появления

в миниатюрах Лицевого свода отмечены красными одеж-

291

дами в синем плаще, но довольно

скоро

цвета меняются/,

и в дальнейшем Иисус очень стабильно проходит уже

в красном плаще, с синими нижними одеждами.

Этот

образ

переходит в соимепную ему книгу, на миниатюрах

которой

Наввин изображен в 86 случаях. Лишь четыре

сцены в жизни зрелого Иисуса Иаввина показывают его

в синем верхнем одеяпии, все сцены подчеркнуто

сакрального содержания (моления, общение с

богом

и т. п.).

Преемники Иисуса Наввииа по управлению Израилем

за единичными исключениями не удостоились значитель-

ных серий миниатюр: каждому из них посвящено от од-

ной

до пяти—восьми миниатюр. Исключение составляет

цикл

из 20 мппиатюр, отведенных Гедеону,

цикл

из

14 миниатюр, рисующих деятельность Авимелеха, 11 ми-

ниатюр,

посвященных Иевфаю, и ряд серий общим чис-

лом 23 миппатюры, показывающих подвиги Самсона. Из

всех

персонажей, показанных па миниатюрах более де-

сяти раз, только Гедеон, как уже отмечалось, изобража-

ется стабильно в хламиде фиолетового цвета, подобной

хламиде Моисея. Авимелех десять раз показан в лиловом

одеянии н трижды в зеленом. В 11 миниатюрах

Иевфая

дано пять разных вариантов его облачеппя. В пяти же ва-

риантах облачения показан и Самсон. Из остальных пер-

сонажей можно отметить лишь стабильное изображение

Деборы

в зеленом верхпем одеянии (семь миниатюр из

девяти ей отведенных).

Представляет интерес цветовое изображение царей,

правивших в разных землях в период предгосударствен-

ного

бытия древних евреев. В Бытии

цари

фигурируют

на 58 миниатюрах; в их числе показаны властители Егип-

та, Содома, персонифицированные праведный Мелхисе-

дек, Авимелех Герарский, Ефрон Хетфейскпй, Иов пра-

ведный, названный царем Едомским. По преимуществу

они

облачены в мантии краспого цвета (исключение —

пять изображений Авимелеха в синем плаще и два изо-

бражения в синем же Ефрона; о Египетском фараопе сле-

дует

сказать

особо).

Из 18 изображений Иова в двух эти-

кетио-сакральных сценах (интронизация и жертвоприно-

шение) он также показан в синей мантии. 23 миниатюры

изображают владык Египта; в большей части фараон по-

казан

в повествовании об Иосифе. Десять раз из

этого

количества фараон показан в верхнем одеянии синего

цвета, в остальных случаях его одежды красные.

292

21 миниатюра показывает фараона Египта в начальпых

главах книги Исход: на 19 миниатюрах он в одеяниях

красного

цвета. В 15 миниатюрах книги Чисел также

показаны

цари

Едома, Ханаона, Сиона, Моава; за исклю-

чением двух случаев все они облачены в красные одея-

ния. В иллюстрациях к текстам Иисуса Наввина и Су-

дей

цари

разных незначительных государственных обра-

зований показаны в 46 миниатюрах: в преобладающем

большинстве

одежды их либо красные, либо зеленые.

Рассмотрение информации более чем тысячи миниа-

тюр

приводит к следующим выводам. Из всех возможных

цветов

глазах

миниатюристов «старейшим» является си-

ний (либо родственные ему цвета сине-фиолетовой зоны

спектра в целом). В

свободном

синем одеянии выступает

в миниатюрах кпиги

Бытия

бог в сценах непосредствен-

ного

творения мира и пребывания первочеловека в Эдеме

(16

миниатюр); в сфере или сегменте синего же цвета

бог

показан на 336 миниатюрах как

своего

рода

«свиде-

тель»

или опосредствованный участник событий; в синих

плащах, как правило, появляются и посланцы божий —

ангелы. Для земных персонажей синий цвет является

устойчивым

атрибутом центрального

лица,

присутствуя

в одеждах как обязательный элемент, либо укрывая их

в сценах сакрального характера.

Для великих мужей (Моисей, Гедеон, позднее — Да-

вид)

одеяния синего цвета проходят исключительно ста-

бильно,

не сменяясь никакими другими, и тем самым под-

черкивают исключительность положения данных персо-

нажей в рамках отведенного им повествования.

Вторым

по значимости является красный. В предыду-

щей статье показано

особое

значение красного цвета как

цвета царского. Рассмотрение мппиатюр начальной части

Лицевого свода подтверждает приоритет красного цвета

как первенствующего, но лишь при отсутствии в данной

миниатюре синего в этикетно-символическом значении.

Деятельность Моисея и Аарона, Моисея и

Елеазара,

Мои-

сея и Иисуса Наввина по библейским книгам протекает

параллельно; при этом во всех случаях в «старшем» —

сине-фиолетовом

— цвете дан Моисей и только в крас-

ном

— вторые по иерархии занимаемого положения

лица.

Это

подтверждается изображениями египетского фараона

в пачальпых главах Исхода: центральный персонаж —

Моисей,

занимающий второе место фараон «лишен» сине-

го

цвета в одеждах. В последних главах книги Бытия,

293