Мыльников А.С. (ред.) Этнографическое изучение знаковых средств культуры

Подождите немного. Документ загружается.

Philip

Rawson. The Art of South-East Asia. London, 1967.

P. 166.

У Гоун Пхап.

Указ.

соч. С. 281.

Гагеман

К.

Игры

пародов. Вып. 1: Индия. Пг.. 1923. С. 94.

Pye L. W.

Politics,

personality and

nation

building: Burma's

suarch for

identity.

New Haven; London, 1966. P. 7.

Котовская M. 77. Синтез искусств: Зрелищные искусства

Индии.

М., 1982. С. 112.

Богатырев П. Г.

Указ.

соч. С. 9.

Sein

К., Withey J. A. The Great Ро Sein: A

chronicle

of the

Burmese Theatre. Bloomington, 1965. P. 24. Отнесение коня и

слона к персонажам высокого статуса объяснялось, очевидно,

тем,

что летающий конь п белый слон входили в число главных

королевских регалий, обеспечивающих бирманскому государю

звание

сачжаватэя

(чакравартина—

всемирного монарха).

Табин Вун У Ну.

Указ.

соч. С. 163.

Shway

Yoe. The Burman, his

life

and notions. London, 1882.

Vol.

2. P. 6-7.

А.

Д.

Дуличенко

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК КАК СРЕДСТВО ЭТНИЧЕСКОЙ

ОРИЕНТАЦИИ

(НА

МАТЕРИАЛЕ СЛАВЯНСКИХ МИКРОЯЗЫКОВ)

Как высокоорганизованная и эффективная семиотиче-

ская

система

язык

скрепляет этническую

общность,

одно-

временно становясь ее выразителем. Известно, что появ-

ление литературного

языка,

представляющего

собой

выс-

шую

форму национального

языка,

значительно активизи-

рует

этническое (национальное) самосознание. В случае

со

славянскими литературными микроязыками (СЛМЯ)

взаимосвязь и взаимообусловленность литературно-языко-

вого

и этнического имеет

особенности,

о которых и пой-

дет

речь.

понятие

литературных микроязыков

(ЛМЯ) входят

литературно-языковые образования, стоящие вне списка

национальных литературных языков. В отличие от чисто

локального п индивидуализированного письменного диа-

лекта,

за каждым ЛМЯ стоит более или мепее организо-

ванный литературно-языковой процесс, который

способ-

ствует

становлению и развитию такого ЛМЯ и формиру-

ет

представление о нем именно как о литературном язы-

ке.

Если сравнивать ЛМЯ с национальными литератур-

ными языками, то первые во впутрилингвистическом

пла-

не характеризуются меньшей степенью нормализации

грамматического

строя, а в экстралингвистическом

отно-

шении включают незначительное число носителей, не-

большой

ареал

распространения и обладают весьма

скромными

возможностями функционального использо-

вания.

Экстралипгвистические характеристики рассмат-

риваемых литературно-языковых образований подчерк-

путы

элемептом

микро-.

245

Среди СЛМЯ выделяются так называемые

матичные,

функционирующие в пределах

своего

генетического

ареа-

ла (например, литературные чакавский, кайкавский, пре-

кмурско-словенский и др.), и так называемые

островные.

Последние формируются на базе островных диалектов,

оказавшихся в разное время в инославянском или несла-

вянском окружении по причине социально-экономических,

политических либо естественных этногеографических ми-

граций населения. Славянские острова — это, как прави-

ло,

этноязыковые фрагменты крупных славянских

наций

и языков. При этом между корнем и дистантно образо-

вавшимся

«отростком»

могут сохраняться: а) более или

менее четкие генетические связи, как в случае с гради-

щанско-хорватским, молизско-славянским, резьянским, ба-

натско-болгарским (такие острова могут быть

пазваны

этноязыковыми общностями, или группами

соответ-

ствующих

славянских

наций;

б) либо весьма ослабленные

связи, что характеризует современный русинский, или

югославо-русинский,

глотто- и этногенез которого до сих

пор

остается проблематичным.

Ослабленпость этно- и глоттогеыетических связей, вы-

званная

изначально

нечеткостью этноязыкового корня, а

впоследствии — и длительной изоляцией, инославянским

окружением, привела к образованию специфических черт

этнической общности, претендующей на статус народно-

сти.

Таковы югославские (воеводинские, бачско-сремские,

бачские)

русины. Островные ситуации, как видим, непо-

средственно

связываются с этническим аспектом, а

пото-

му

для наших целей оказываются наиболее подходя-

щими.

Исторические

культурно-языковые справки. Юго-

славские русины являются выходцами из

ряда

рай-

онов

нынешней Восточной Словакии. В первой половине

XVIII

в. их предки (вместе с венграми, словаками, румы-

пами и др.)

указами

Марии Терезии, а позже и ее сына

Иосифа II стали заселять освобожденные от турок рай-

оны,

ныне входящие в Воеводину. Первоначально для ру-

син-переселенцев это была

Бачка,

а в последнюю треть

XVIII

и до середины XIX в. они частично продвинулись

также

в Срем и Славонию. В настоящее время русины

проживают в ряде сел в тесном контакте с сербским

(в

Бачке

и Среме) и хорватским (в Среме и Славонии)

населением. Крупными средоточиями русин являются

Руски Крстур, Нови Сад (оба выполняют роль культур-

246

цых центров этой народности), Куцура, Джурджево и

некоторые

другие. Культурная жизнь русин развивается

в рамках многочисленных просветительных

обществ,

лю-

бительских театральных коллективов; на русинском язы-

ке выходит ряд периодических изданий, ведутся передачи

по

радио и телевидению Нового Сада, осуществляется

преподавание в школе, а с 1981 г. организована и кафед-

ра русинского

языка

и литературы в Новосадском уни-

верситете.

Новосадское издательство «Руске

слово»

(«Ру-

синское

слово»),

а также функционирующее здесь же об-

ластное издательство учебников регулярно выпускают

книги на русинском языке. Русинский — один из слу-

жебных

языков Автономной области Воеводина (наряду

сербско-хорватским, словацким, венгерским и румын-

ским).

В генетическом

плане

русинский представляет со-

бой

синтез восточнославянских (закарпатскоукраинских),

а также западнославянских (восточнословацких) черт,

литературный язык — с

начала

XX в. К настоящему вре-

мени русин насчитывается около 30 тыс. человек.

Градищанские хорваты (в настоящее время

примерно 35 тыс. человек) являются потомками спасав-

шихся от турок хорватов Славонии, Посавнны, Хорват-

ского

Приморья и других мест. Заселение нынешней зем-

ли Бургенлапд (град.-хорв. Gradisce) в Австрии проходи-

ло в

XV—XVI

вв. Сосредоточены в основном в селах сре-

ди немецкоязычного населения. Культурным центром яв-

ляется город Айзенштадт (град.-хорв. Zeljezno, Железно).

Движение за этническое и литературно-языковое возро-

ждение наблюдается в XIX—начале XX в. Культурные

учреждения градищанских хорватов (например, Гради-

щанско-хорватское

типографическое

общество,

издающее

книги и периодику) существуют в основном за счет

доб-

ровольных

пожертвований самих градищанских хорватов.

Генетически градищанско-хорватский является осколком

чакавского диалекта хорватско-сербского

языка.

Литера-

турный язык на чакавскоп основе — с XVI в. Как пред-

мет

преподается также в некоторых классах начальной

школы.

Молизские славяне, или хорваты, — потомки

бежавших от турок на Аппепины хорватов глубинной

Далмации

(районы между реками Цетина и Неретва).

Заселение этими беженцами мест нынешней области Мо-

лизе в Южной

Италии

проходило в

XV—XVI

вв. В боль-

шинстве мест славяне были итальянизированы. В настоя-

247

щее

время их насчитывается менее и тыс. человек и про-

живают

они в трех селах — Аквавива Коллекроче, Сан

Феличе и Монтемитро. Генетически язык — икавско-што-

кавский диалект с нримесью чакавских элементов. По-

пытки литературного

языка

— с XIX в. В 60—70-е гг.

в. в Риме издавался на молпзско-славяиском журнал

«Наш

язык», в Аквавиве функционировало культурно-

просветительное

общество,

делались попытки преподавать

родной

язык в начальных классах. Однако отсутствие ма-

териальной и моральной поддержки со стороны государ-

ства

сводит практически на нет инициативы этнического

и языкового сохранения

этого

населения. Являясь гене-

тически хорватами, молизцы, однако, именуют себя

«сла-

вянами» (Slavi, Slavi del

Molise).

* *

Существует

весьма строгая взаимообусловленность эт-

нического

и языкового (литературно-языкового), ярко

проявляющаяся в периоды национального возрождения.

Появлению литературного

языка

непосредственно пред-

шествует

этнокультурное оживление, а последнее в

свою

очередь

не может развиваться без решения языкового

вопроса,

т. е. создания литературного

языка

как компо-

нента и одновременно средства национальной культуры.

Во

всех программах национального возрождения славян-

ских

народов стержневым был

вопрос

о создании либо

совершенствовании

литературного

языка.

Эту же роль

литературный язык сохраняет и в микроэтнических си-

туациях.

Материал славянских

островов

свидетельствует, что

этническое

самосознание существенно ослаблено либо ис-

чезает вовсе там, где исчез язык. Показательна в

этом

отношении

ситуация с частью молизских славян, пол-

ностью

итальянизировавшихся в большинстве сел — в 12

из 15, некогда ими населенных. Лишь в некоторых италь-

янизированных селах, где говорят уже только по-италь-

янски, славянское сохраняется как реликт в виде отдель-

ных

элементов местной обрядности, редких топонимов, а

также в виде славянских корней в итальянизированных

именах и фамилиях. В Сан-Джакомо, например, такие

реликты служат основанием для

заявлений,

которые ис-

следователи иногда слышат (по-итальяпски!) из уст лю-

дей старшего поколения:

«Sono

Slavo anch'io»,

«Anch'io

248

sangue

slavo»,

т. с. «И мы славяне», «И мы славян-

ской

крови».

Однако ожидать реславизации

этого

насе-

ления,

полностью утратившего

свой

славянский язык, не

приходится.

Этническое возрождение возможно лишь там,

где,

с одной стороны, сохранен язык, с другой — дела-

ются

попытки создать па

основе

местного диалекта лите-

ратурный язык. Это случилось лишь в трех селах Моли-

зе — Аквавива Коллекроче, Монтемитро и Сан-Феличе,

где

не утратился славянский язык и делались еще с се-

редины XIX в. попытки создать собственный литератур-

ный язык, который не только поддержал, но и оживил бы

этническое

самосознание.

* *

Возрожденческие

движения наблюдались в большин-

стве

рассматриваемых микроэтнических ситуаций. Они

были обусловлены прежде

всего

социально-политически-

ми факторами, на них оказывали определенное воздей-

ствие

движения за национальное возрождение крупных

славянских народов. По цели и направленности «малые

возрождения»

носили этноязыковой характер, так как в

их

программах на первый

план

выдвигались вопросы эт-

нического

утверждения в непосредственной связи с созда-

нием или совершенствованием литературного

языка,

а за-

тем

и расширением его использования в тех сферах, где

это

возможно и объективно оправдано.

Для микроэтнических ситуаций литературный язык

является наиболее действенным фактором этнокультурно-

го

сохранения, утверждения и развития. Сознание

этого

возникает уже в преддверье возрождения и укрепляется

в процессе развития возрожденческого движения. Пока-

зателен в

этом

отношении институт

«будителей»,

который

в нашем случае носит более индивидуально выраженный

характер, чем в движениях за национальное возрожде-

ние крупных народов, поскольку здесь от

одного

деятеля

зависит

порою

вся сила первоначального толчка,

кото-

рый, как рывок моторной ручки, должен вызвать

массо-

вое

этнокультурное движение. Существенно, что мотивом

для

подобного

толчка может стать факт этноязыковой

(и

этнокультурной в целом) ущемленности.

середине XIX в. будитель молизских славян Джо-

ванни де Рубертис (1813—1889) предпринял усилия при-

остановить

процесс

итальянизации

своих

соотечественни-

ке

ков

опытами по созданию литературного

языка

на мест-

ной

диалектной

основе.

Непосредственно к

этому

его

побудил

спор

с албанцем Доменико Мавро в связи с из-

вестиями об учреждении кафедры славянских языков в

Париже. Албанец возражал Рубертису, когда тот говорил

достоинствах и древности славянского

языка,

и пытал-

ся доказать

«превосходство

языка

албанского как в

отно-

шении древности, так равно и благозвучия». На страни-

цах местного журнала между ними возникла полемика,

в которой славянский патриот «имел честь доказать са-

мым

осязательным образом, что язык славянский ни-

сколько

не уступает в гибкости и гармонии греческому

и должен считаться как бы отголоском первых языков в

мире».

Вслед

за научными аргументами последовали литера-

турно-художественные

опыты и переводы Рубертиса,

воз-

вестившие

о первой попытке поднять местный славян-

ский диалект до уровня литературного

языка.

Непосред-

ственных

продолжателей, в силу неблагоприятных

соци-

альных условий (враждебное отношение местных италь-

янских властей и церкви, отсутствие финансовой и про-

чей поддержки) и низкого уровня просвещения и куль-

туры,

Рубертис не имел, хотя о его деятельности после-

дующие

поколения

хорошо

помнили.

Результативнее оказалась деятельность югославского

русина Гавриила Костельника (1886—1948), который, бу-

дучи

еще учеником загребской семинарии, стал писать

поэтические

произведения на родном языке, не имея при

этом,

как он писал в 1904 г. в письме к украинскому

этнографу

В. М. Гнатюку, соратника,

«который

бы вме-

сте

со

мною

горел моей идеей,

любовью

к моему народу».

Несмотря

на насмешки окружающих

(«здесь

меня вы-

смеивают

за то, что я пишу цокающим

языком»

Ко-

стельник не бросает начатого, напротив, он все более

убеждается

в необходимости писать на своем языке и

тем

самым обеспечить его существование и существова-

ние

своего

народа: «. . .тогда увидит народ, что он еще

существует,

что он имеет

свое

имя,

свой

язык, что он

имеет кровь

свою».

1904 г. Костельник выпускает первый поэтический

сборник

на русинском языке «3

мойого

валала» («Из

моего

села»),

означавший рождение новой славянской ли-

тературы. Под воздействием Костельника в 1913 г. свя-

щенник Дюра Биндас пытается организовать издание пер-

250

вой

русинской газеты, однако безрезультатно. Лишь в

1918 г. в связи с крупными социально-политическими со-

бытиями — падением Австро-Венгрии и созданием

Коро-

левства

сербов,

хорватов и словенцев — стало возможным

организовать массовое движение русин Воеводины за

свое

этноязыковое возрождение. Инициатива исходила от

униатского

священства во главе с Д. Биндасом, который

13 декабря 1918 г. обратился с призывом к «Бачско-срем-

ской

русинской интеллигенции». Призыв

этот

имел

исто-

рическое

значение для развития русинского этноязыково-

го

движения. Сущность его выражена всего лишь одной

фразой: «Объединимся, начнем русинский народ просве-

щать на его собственном языке». Для

этого

предлагалось

создать

культурно-просветительное

общество,

издать

учеб-

ники для школы,

наладить

издательское дело (ежегод-

ники-календари

и газету), собирать произведения народ-

ного

творчества. Призыв был поддержан русинской ин-

теллигенцией. В 1919 г. Биндас вновь обращается к

своим

соотечественникам с аналогичным призывом, в ко-

тором

уже предлагает программу конкретных мероприя-

тий по организации культурно-просветительной жизни

русин,

и завершает его словами на «карпаторусинском

языке»

(«язычии»):

«Поддунавскш Русини, оставте глу-

бокий

сон!».

2 июля 1919 г. в Новом Саде состоялся уч-

редительный съезд («сновательна схадзка»), на который

прибыло 150 делегатов из большинства мест, где прожи-

вали

русины. В программе съезда первым вопросом стоя-

ла организация общества (оно и было создано: Руске На-

родне

Просвитне Дружтво — РНПД), а вторым —

«опре-

деление

языка

для письменности».

Избранный первым председателем общества Михал

Мудри

выступил с докладом по вопросу

языка,

поставив

его

в тесную взаимосвязь с вопросом этнического

самосо-

хранения: «Удержим ли мы

этот

наш наследственный

язык или оставим

его?

Нет, никогда. Если бы мы отказа-

лись сделать его нашим письменным (литературным)

языком, мы не были бы теми, кем являемся, — русина-

ми».

Такой подход вызвал одобрение большинства делега-

тов,

которые затем восторженно

приняли

резолюцию:

«Поскольку

наш южнославянский

русинский язык ока-

зался

способным для ведения культурного развития на-

шего

народа, поскольку он имеет в

себе

свойства и силу

дальнейшего развития, поскольку наш народ не желает

251

покидать и забывать

язык

своих предков, а хочет его

усовершенствовать...

предлагается для нашей русинской

письменности. ..

взять

тот живой родной

язык,

на

кото-

ром

говорят сейчас

наши

русины в

Бачке,

Среме и Сла-

вонии».

Как видим, «малое возрождение» немыслимо без язы-

кового

вопроса:

язык

— его основа, источник вдохнове-

ния. В процессе «малых возрождений» формулируются

лингвистические императивы, которые становятся

своеоб-

разным знаменем этнокультурного сохранения и разви-

тия: у русин Югославии это «Тримайме ше нашого дедов-

ского

язика!» («Будем держаться

языка

наших пред-

ков!»);

молизские

славяне

использовали призыв

своего

соотечественника XVIII в. Николы Нери «Nemojte

zabit

nas lipi jezik!» («Не забывайте наш прекрасный язык!»),

который

эпиграфом стоит на обложке каждого номера

молизско-славянского

журнала

«Nas jezik — La

nostra

lin-

gua*; срав. у градищанских хорватов «dokle ga fjezik]

govorimo,

donle

zivimo»

(«пока мы говорим на нашем язы-

ке, до тех пор мы будем

жить»).

* *

Славянские литературные микроязыки, однако, выпол-

няют еще одну весьма существенную и только для них

специфическую функцию — они служат средством этни-

ческой

(этнокультурной) ориентации. В период нацио-

нального возрождения во многих славянских литератур-

ных

языках

проходили интенсивные процессы

развития

и совершенствования грамматического строя на базе

соб-

ственных языковых ресурсов, а

также

посредством так

называемой

славянизации,

т. е. обращения к материалу

иных славянских языков. Обращение к родственным сла-

вянским

языкам

как одному из лексических и прочих

источников

преследовало

цель

обогащения,

развития

сво-

его

словаря и грамматического строя в целом;

славяниза-

ция имела одновременно и весьма высокое культурное на-

значение; она работала в

направлении

развития

идеи сла-

вянской взаимности. В случае со СЛМЯ речь идет не

просто

об обращении к родственным литературным язы-

кам как источнику обогащения и

развития:

здесь пресле-

дуется и

иная,

жизненно

важная

для этноязыковых мик-

роситуаций

цель

— сблизиться с соответствующими сла-

вянскими национальными литературными

языками

и тем

252

самым объединиться с этносом-корнем либо определить

свое

место в соответствующей этнической макрострукту-

ре.

Этнос-корень для рассматриваемых общностей — это

своеобразный

оазис, источник этнического (этнокультур-

ного)

вдохновения. По особенностям грамматики и

сло-

варя,

а также по направлению планирования развития

ЛМЯ

можно судить о том, каково отношение его носи-

телей к этносу-корню, какую этническую (этнокультур-

ную)

ориентацию они выбрали и сознательно стимули-

руют.

Показательны и вместе с тем внутренне специфичны

в этом отношении градищанские хорваты и югославские

русины.

Этническая ориентация первых достаточно чет-

кая — хорваты прародины (так называемые южные

хор-

ваты, или хорваты Большой Хорватии, в отличие от гра-

дищанцев Малой Хорватии), от которых градищанцев

отделяет не только длительный период самостоятельного

развития, но и географическая отдаленность, инонацио-

нальное и иноязычное окружение. Вплоть до XX в. гра-

дищанские хорваты постоянно подвергались процессу

мадьяризации и германизации, что в конечном счете при

слабости

этнического самосознания и отсутствии более

или менее благоприятных социальных условий могло

окончиться их полной этноязыковой ассимиляцией. При-

знаки

ассимиляции весьма отчетливо проявлялись, на-

пример, в литературно-письменном языке градищанских

хорватов:

графика была венгерской, словарный состав

языка

содержал неконтролируемое число заимствований

из венгерского и немецкого языков; следы венгерско-не-

мецкого

влияния

обнаруживались в значительной мере

и в области грамматики. В XIX в. движение за нацио-

нальное возрождение в славянских землях всколыхнуло

и градищанских хорватов. В последней трети XIX в. гра-

дищанцы начинают активно обсуждать вопросы

своего

этнического

развития в связи с вопросами развития

сво-

его

литературного

языка.

Осознавая важность поддержа-

ния и развития тесных культурных связей со своей пра-

родиной,

часть градищанских хорватов, так называемые

«прогрессисты»

во главе с Гашпаром Главаннчем (1833—

1872),

высказывались в духе графико-орфографических

реформ Л. Гая и потребовали «обновления», под которым

понимался процесс приближения к хорватскому литера-

турному

языку. Главанич

предлагал

также принять для

градищанских школ учебники, изданные в Хорватии.

253