Мокульский C.C. (под ред.) Хрестоматия по истории западноевропейского театра. Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

Я сам, однако, больше всех других

Повинен в варварстве, уча писать

Наперекор законам и считаясь

С толпою лишь, за что меня французы

И итальянцы назовут невеждой.

Что делать? Я доселе написал

Четыреста и восемьдесят три

Комедии (с той, что на днях закончил),

И все, за исключением шести,

Грешили тяжко против строгих правил.

И все же я от них не отрекаюсь;

Будь все они написаны иначе,

Успеха меньше бы они имели.

Порой особенно бывает любо

То, что законы нарушает грубо.

Зеркалом жизни назвать почему мы комедию можем?

Что она юноше дать в силах и что старику?

Что в ней, помимо острот, цветов красноречья и разных

Нас поражающих слов, можно и должно искать?

Как посредине забав настигает беда человека,

С легкою шуткой как переплетается мысль,

Сколько предательской лжи мы нередко у слуг наблюдаем,

Сколько лукавства таит женщина в сердце подчас,

Как смехотворен и глуп и несчастлив бывает влюбленный,

Как соблюдают черед в жизни прилив и отлив,—

Про это все, о правилах забыв,

Внимай в комедии: тебе она

Покажет все, чем наша жизнь полна.

Lope de Vega, Arte nuevo de

hacer comedias en este tiempo (1609).

Полный перевод с испанского

О. Б. Румер а (печатается впервые)

ЛОПЕ ДЕ БЕГА ОБ АКТЕРСКОМ ИСКУССТВЕ

Диоклециан

Поведали мне, что умеешь ты

С искусством необычным подражать

Царю, военачальнику, испанцу,

Арабу, персу, консулу, но лучше

Всего, Хикес, умеешь представлять

Влюбленного.

Хикес

Актерское искусство—

В уменьи подражать. Но в той же мере,

В какой поэт не в силах с должным чувством

Изобразить любовное томленье,

И страсть, и нежность, если им самим

Любовная не овладела страсть,—

И лишь тогда откроется она

В его стихах, когда сама любовь

Внушит ему стихи, что он напишет,

Так точно и актер, когда ему любовь

Неведома, не может представлять

Влюбленного, ведь это несомненно.

327

Будь то разлука, ревность, иль обида,

Иль строгое пренебреженье—все

Нежнейшие любви переживанья,—

Он с должным чувством лишь тогда представит,

Когда он сам испытывать их будет;

Но если сам он чужд любовной страсти,

Он представлять их будет неспособен.

Ты мной, Амур, останешься доволен;

Ты пламень свой зажег во мне и. тем

Настолько же меня возвысил ты,

Насколько ты ко мне неблагосклонен.

Пускай монарх державный убедится,

Что пламень твой и страсть передаю

С такою силой я, чтоб пожелал он

Увидеть, как я представляю то,

Что чувствую так сильно и глубоко.

Но если это столь необычайно,

Несправедливо было б называть

Лишь подражаньем то, что есть на деле

Не вымысел, а подлинная правда...

Безумные мои переживанья

В обличьях сообразных стали все

Актерами моих страстей и чувств.

Мой слух в глухого обращен актера,

Который гласу разума не внемлет.

А скорбные глаза мои играют

Слепца, что страсти-милостыни просит.

Я обоняньем сходен буду с теми

(О том во многих книгах я читал),

У коих только аромат цветов

Поддерживает силу обонянья;

Любовь безумную мою питает

Зеленая надежда лишь одна.

Чтоб чувство осязания представить,

Актер в неистовом порыве пожелает

Небес коснуться суетною мыслью.

Советам здравым не хочу внимать

И следую таким, что мне в погибель;

Во мне, со мною—тысяча домов

Умалишенных, но Амур твердит,

Что мало их, чтоб мне воздать достойно.

А вкус мой, этот лучший, величайший

Актер мой,—он влюбленного представит,

Что шествует дорогой заблуждений.

Хоть это и комедия любви,

Но если автор не внесет поправок,

Она не завершится как комедья,

В развязке брак не состоится вовсе:

Трагическими делает страданье

Всех персонажей, что играют с ней.

Из комедии Лопе де Вега «Правди-

вый хитрец» («Lo fingido verdadero»),

действие II, сц. 5. Приведено в книге:

Obras de Lope de Vega, pu-

blicadas рог la Real Academia Espa-

nola, t. IV, Madrid, 1894, pp. 58—59.

Перевод В. С. Узина.

328

ПРИМЕЧАНИЯ

Фуэнте Овехуна

«Фуэнте Овехуна»—лучший образец народно-героической драмы в Испании XVI—

XVII веков. Действие пьесы происходит в конце XV века в селении Фуэнте Овехуна (на

юге Эстрамадуры). Произвол и насилия, учиняемые над крестьянами их феодальным

сеньором, командором рыцарского ордена Калатравы дон Фернандо Гомесом, побуждают

крестьян, вдохновляемых пострадавшей от насилия девушкой Лауренсией, восстать и

умертвить насильника командора сего приспешниками. Один из слуг командора, избежав-

ший смерти, рассказывает обо всем случившемся королю Фердинанду Католику. Тот

посылает в мятежное селение судью для расследования дела. Но никакие пытки не могут

заставить крестьян выдать зачинщиков восстания. На все вопросы они дружно объявляют

виновным все селение Фуэнте Овехуна. Перед таким мощным проявлением народной соли-

дарности вынужден уступить сам король, который прощает мятежников и объявляет себя

непосредственным господином Фуэнте Овехуна.

Название «Фуэнте Овехуна» («Fuente Ovejuna») в дословном переводе с испанского

означает «Овечий источник».

Амазонки—племя воинственных женщин, жившее, по античным преданиям, у бере-

гов Черного моря.

Лауренсия намекает на то, что Хасинту командор велел привести к нему для удо-

влетворения его похоти; когда же она проявила неуступчивость, командор отдал ее на

услаждение своим солдатам.

Действие пьесы происходит в царствование Фердинанда (Фернандо) Католика,

короля Арагонского, женившегося на Изабелле (Исавели), королеве Кастильской,

и объединившего всю Испанию под своим скипетром. Необходимо подчеркнуть, что кре-

стьяне Фуэнте Овехуна, поднимая восстание против своего феодального сеньора, не высту-

пают против монархии, потому что не представляют себе еще никакой другой формы госу-

дарства, и только стремятся склонить «католических королей» на свою сторону против

ненавистных феодалов.

Командор велел Флоресу жестоко выпороть Менго за то, что он вступился за

Хасинту.

Овехуника—уменьшительное от Овехуна.

Великодушный генуэзец

В своей драме «Великодушный генуэзец» Лопе де Вега изображает народное вос-

стание в итальянском городе Генуе—восстание генуэзских ремесленников против олигар-

хии четырех дворянских родов, державших в своих руках власть в Генуе. Вовремя борьбы

Генуи с французским королем Людовиком XII нобили (аристократы) решили отдаться под

покровительство Франции. Для организации борьбы против нобилей и французов генуэзцы

избрали из своей среды дожа—красильщика Пауло. Людовик XII вместе с изгнанными

нобилями собрал огромное войско и осадил Геную со всех сторон. После длительной

борьбы и голода Генуя вынуждена сдаться. Пауло выдан одним корсиканцем Людовику XII

и казнен. Лопе де Вега не рисует всего хода восстания и дает только несколько основ-

ных эпизодов. В драме имеется также любовная интрига с мотивом защиты женщиной

своей чести, но она играет второстепенную роль в пьесе. Значение этой драмы Лопе де Вега

определяется широкой постановкой проблемы народного правления и совершенно новым

для того времени изображением государственной мудрости, справедливости и воинской

доблести представителей народных низов.

Периваньес и командор Оканьи

«Периваньес и командор Оканьи»—одна из лучших пьес народной героики в насле-

дии Лопе де Вега. По своей социальной насыщенности эта драма стоит рядом с «Фуэнте

Овехуна». Содержание пьесы сводится к следующему: командор Оканьи влюбляется

в Касильду, молодую жену крестьянина Периваньеса, и преследует ее своей любовью.

Касильда горячо любит мужа и отвергает ухаживания командора. Тогда командор, желая

удалить из деревни Периваньеса, дает ему под команду роту крестьян, производит его

в дворянское звание, вручает ему меч и посылает воевать с маврами. Вовремя отсутствия

мужа командор ночью проникает в его дом и пытается силой овладеть Касильдой. Но Пери-

ваньес, предчувствуя недоброе, возвращается с дороги домой, застает командора на месте

преступления и убивает его. Король Энрике III сначала негодует на мужика, убившего

дворянина, но, выслушав его, воздает ему хвалу за доблесть, с которой он защищал свою

честь. Мы печатаем последние сцены комедии.

Крестьянин в своем углу

Действие этой комедии происходит во Франции. Король Франции во время охоты

попадает в селение Мирафлор и узнает о богатом крестьянине Хуане, который счастливо

и независимо живет в своему углу, избегая встречи с королем. Пораженный этим духом

независимости простого человека, король сам инкогнито посещает Хуана, который ласково

принимает его, не подозревая о его сане. Эту сцену встречи короля с крестьянином мы

329

печатаем здесь. В дальнейшем король, желая испытать Хуана, занимает у него сто тысяч

золотых и велит отправить к его двору двух детей Хуана, а затем предписывает явиться

ко двору самому Хуану. Когда же Хуан является, исполненный мрачных предчувствий,

король назначает его своим дворецким, сына его возводит в дворянское звание, а краса-

вицу дочь выдает замуж за рыцаря Отона. Идея этой пьесы может быть сформулирована

так: самые нравственные, чистые и умные люди находятся в крестьянской среде. Мудрый

правитель должен уметь опереться на лучших представителей крестьянства наряду с дво-

рянами.

Собака на сене

«Собака на сене» (по-испански—«Собака садовника») принадлежит к числу лучших

пьес Лопе де Вега, относящихся к жанру комедии плаща и шпаги. Тема пьесы—любовь

прекрасной молодой вдовы графини Дианы де Бельфлор к своему секретарю Теодоро—

бедному молодому человеку безвестного происхождения. Мотив социального неравенства

любовников мастерски связан Лопе с двойственным поведением Дианы, которая из гор-

дости не хочет открыться Теодоро и в то же время жестоко ревнует его к хорошенькой

прислужнице Марселе. Лопе виртуозно разработал все драматические перипетии игры

в любовь, заставляя взбалмошную и своенравную Диану переходить от одной эмоциональ-

ной крайности к другой. Теодоро же показан меньше как пылкий любовник, чем как

увлекающийся честолюбец. На выручку Теодоро приходит его слуга Тристан, один из

наиболее удачных «грасиосо» испанской драмы. Переодеваясь греком, Тристан внушает

старому графу Лодовико, оплакивающему похищенного корсарами сына, что Теодоро

и есть его сын. Дворянское происхождение Теодоро легко распутывает узел любовной

интриги комедии. Когда же Теодоро сознается Диане в мистификации, Диана соглашается

закрыть на это глаза, только бы секрет не был разглашен. Так любовь торжествует—

правда, не без уловок—над сословными предрассудками. Мы даем ряд отрывков

из комедии, воспроизводящих основные перипетии ее любовной интриги.

Этот и последующие сонеты, в которых Диана и Теодоро изливают свои чувства,

принадлежат к лучшим образцам любовной лирики Лопе де Вега.

Островский о пьесе Лопе де Вега «Лучший алькальд—король»

Данное высказывание А. Н. Островского извлечено из его незаконченной и нена-

печатанной до 1923 года статьи, вызванной постановкой на сцене Московского Малого

театра в бенефис M. H. Ермоловой в сезоне 1876/77 года драмы Лопе де Вега «Лучший

алькальд—король». Статья эта сохранилась в рукописи, частично переписанной начисто,

частично черновой. Она была опубликована в юбилейном ленинградском сборнике «Памяти

А. Н. Островского» известным испанистом, знатоком творчества Лопе де Вега,профессором

Д. К- Петровым, который снабдил ее своим комментарием, имевшим задачу «защитить»

Лопе де Вега от несправедливых, по мнению Д. К- Петрова, оценок Островского. Однако

упреки Д. К- Петрова, выдвинувшего против Островского целую фалангу иностранных

испанистов, вряд ли справедливы, потому что статья Островского говорит о его высокой

идейной требовательности и очень тонко вскрывает главный идейный недостаток пьесы

Лопе де Вега—узкое, дворянски ограниченное мировоззрение персонажей пьесы «Луч-

ший алькальд—король», постановку которой именно потому великий русский драматург

считает нежелательной на русской сцене. Но отвергая данную пьесу Лопе де Вега, Остров-

ский вовсе не распространяет своего отрицательного отношения на все творчество великого

испанского драматурга, у которого имеются также и другие произведения—реальные,

жизненные, народные.

Переведенный Островским отрывок из хроники Альфонса Мудрого напечатан

в VIII томе собрания сочинений Лопе де Вега, издаваемого Испанской королевской ака-

демией (Мадрид, 1898). Сам Островский взял его, однако, не из этого издания, а из фран-

цузского перевода лучших пьес Лопе де Вега, изданного Дама-Инаром (Damas-Hinard)

в 1842 году.

Альфонс VII, король Леона, именовавшийся, как король Кастилии, Альфонсом II

(правил с 1126 по 1157 г.), принял в 1135 году титул императора Испании.

Инфансон (infanzôn)—мелкий дворянин.

Фридрих Бутервек (1766—1828)—немецкий философ и эстетик, последователь Канта.

Его капитальная работа «История поэзии и красноречия с конца XIII века» (12 томов,

Геттинген, 1801 —1819) была очень популярна в России в период господства романтической

критики (Надеждин и др.).

На этом статья обрывается. Однако в черновике ее сохранился ряд интересных

фраз, например, сопоставление испанских грасиосо с «давно и глубоко забытыми Филат-

ками и Мирошками и их нескладно придуманной болтовней» или замечательные слова

о реализме: «Реализм не есть что-нибудь новое, он есть ни более ни менее как настоя-

щее творчество».

Новое руководство к сочинению комедий

Стихотворный теоретический трактат Лопе де Вега «Новое руководство к сочине-

нию комедий» принадлежит к наиболее значительным памятникам драматургической тео-

рии Испании XVI—XVII веков. Развивая положения, эскизно намеченные его предше-

ственниками— Хуаном де ла Куэва и Мигелем Санчесом,—Лопе де Вега ярко формулирует

в нем основные положения глубоко самобытной системы испанской национальной драма-

330

тургии. Трактат Лопе де Вега впервые публикуется нами полностью, без всяких сокра-

щений.

Ликей—роща около древних Афин на склонах горы Ликабета у берега реки Илиса.

Здесь находился храм Аполлона Ликейского. Ликей стал широко известен со времен

Аристотеля, который читал здесь лекции своим ученикам. Платон вел занятия не в Ликее,

как говорит Лопе де Вега, а в садах Академии, тоже находившихся в окрестностяхАфин.

Это неточно: Эпихарм (ум. ок.450 до н. э.) работал не в Мегаре, а в греческой коло-

нии в Сицилии.

Элий Донат—латинский грамматик IV века н. э., учитель блаженного Иеронима.

Лопе де Вега находится здесь под влиянием средневековых воззрений на трагедию

и комедию, не учитывавших драматургическую специфику этих жанров.

Соперничая с Торквато Тассо, Лопе де Вега написал в 1605 и напечатал в 1609 году

«трагическую эпопею» в двадцати песнях—«Завоеванный Иерусалим».

Джанноццо Манетти (1396—1459)—итальянский гуманист, биограф Данте.

Франческо Робортелло (1516—1557)—итальянский гуманист, написавший коммен-

тарии к поэтикам Аристотеля и Горация.

Минотавр, то-есть бык Миноса,—мифическое чудовище в древней Греции, имевшее

тело человека и голову быка.

Книга Бытия—первая книга Библии, повествующая о сотворении мира и чело-

века и об истории первых людей.

Атеней из Навкратика—греческий грамматик начала III века н. э.

Каллипид—греческий трагический актер второй половины V века, исполнитель

трагедий Эврипида. Аристотель говорит о нем в XXVI главе «Поэтики».

Элий Аристид—римский оратор и декламатор II века н. э.

То-есть из «священного писания» (Библии, Евангелия).

Децима—строфа, состоящая из десяти стихов.

Романс—-лиро-эпическое стихотворение, широко распространенное в старой

испанской поэзии. Писалось чаще всего восьмисложными стихами, связанными ассонан-

сами в четных строках.

Октава—строфа, состоящая из восьми стихов. Ею написаны поэмы Ариосто иТассо.

Терцина—строфа, состоящая из трех стихов. Ею написана «Божественная коме-

дия» Данте.

Редондилья—-испанская строфа, состоящая из четырех стихов (шестисложных или

восьмисложных).

Анадиплоса—стилистическяа фигура, в которой стих или фраза начинается теми

же словами, которыми заканчивается предыдущий стих.

Анафора—прием увеличения эмоциональности фразы, состоящий в повторении

слова в начале нескольких стоящих рядом предложений.

Валерий Максим—латинский историк I века н. э., живший при дворе императора

Тиверия.

ЮлийПоллукс—греческий софист конца II века н. э., автор лексикона «Ономасти-

кой», содержащего много ценных сведений по греческой литературе и театру.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СОВРЕМЕННИКИ ЛОПЕ ДЕ BE ГА

ТИРСО ДЕ МОЛИ H A

(Габриель Тельес, 1571—1648)

СЕВИЛЬСКИЙ ОЗОРНИК, ИЛИ КАМЕННЫЙ ГОСТЬ

(1630)

Отрывки из комедии

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА II]

СЦЕНА VI

Улица в Севилье.

Горничная, высовываясь из окна,

дон Хуан.

Горничная

Тсс! Кто это?

Дон Хуан

Что такое?

Горничная

Будьте милы и добры,

Не возьметесь скоро-скоро,

Так как вы маркизу друг,

В руки передать из рук

Письмецо моей сеньоры?

Дон Хуан

Положитесь на меня,

Дворянин и друг я, знайте.

Горничная

Верю вам, сеньор. Прощайте!

(Скрывается в окне.)

СЦЕНА VII

Дон Хуан (один)

Голосок исчез звеня...

Точно заворожено

Кем-то было все здесь, то, что

Вышло, и письмо мне почтой

Ветра было вручено.

Да, оно, сомнений нет,

Послано ему той самой

Так захваленной им дамой,

Что его любви предмет...

Вот, скажу, счастливый случай!

И в Севилью слух проник

Про меня, что озорник

Я большой, что нету лучшей

Мне забавы, чем спешить

К чьей-нибудь чужой невесте,

Поозорничать—и чести

Девичьей ее лишить!

Раз письмо дано мне в руки,

Я имею право вскрыть.

Тут ловушка может быть?

Прямо смех все эти штуки!

Распечатал наконец...

Так-с! Сомнений не осталось:

«Донья Анна» подписалась...

Ну-с, прочтем: «Меня отец

Замуж выдает в секрете.

И противиться нельзя.

Это—для меня стезя

К смерти; мне не жить на свете!

Выполнением моей

Воли ты меня обяжешь,

Меру полную покажешь

Этим ты любви своей.

Ты увидишь, как тебе я

Предана, как я горю...

Дверь я в полночь отворю,—

В дверь входи ты не робея!

Будешь знать, что не вотще

332

Вздохи слал ко мне и пени...

Вот примета для дуэньи:

Приходи в цветном плаще.

Знай, душа моя с тобою,

И прощай, несчастный друг!»

Ну, и привалило вдруг!

От удачи нет отбою.

Дело сварится у нас!

В точности такое дело,

Как когда-то с Исабелой!

КАРТИНА Ш

СЦЕНА XIII

Зала в доме дон Гонсало.

Донья Анна (за сценой), дон

Гонсало, а за ним дон Хуан

с Каталиноном.

Донья Анна (за сценой)

Негодяй! О честь моя!

Не маркиз ты!

Д о н X у а н (за сценой)

Вам известно:

Я—маркиз!

Донья Анна

Злодей бесчестный,

Лжешь ты, лжешь!

Дон Гонсало

Чей голос я

Слышу из-за этой двери?

Донья Анна (за сценой)

Зверь! Убийца ты моей

Чести! Кто тебя, злодей,

Кто тебя убьет?

Дон Гонсало

Не верю

Я своим ушам. Ее

Честь погибла! Горе, горе!

И о собственном позоре

Вслух трубит дитя мое!

Донья Анна (за сценой)

Кто убьет его?

Выходят дон Хуан и Каталиной

с обнаженными шпагами.

Дон Хуан

Ты кто?

Дон Гонсало

Кто я? Рухнувшая башня

С крепости моей вчерашней

Чести,—на нее никто

Не имел напасть отваги,

Ты ж дерзнул ее снести!

Дон Хуан

Дай пройти мне!

Дон Гонсало

Дать пройти?

Сквозь клинок вот этой шпаги!

Дон Хуан

Ты умрешь!

Дон Гонсало

Не пожалею!

Дон Хуан

Я тебя убью!

Дерутся.

Дон Гонсало

Умрешь

Сам, предатель!

Дон Хуан

Я?—Ну, что ж.

Эту смерть считай моей! (Поражает

его.)

Каталиной (в сторону)

Если и на этот раз

Подобру и поздорбву

Ускользну,—поверьте слову:

Больше никаких проказ!

Дон Гонсало

Я убит им... Умираю!

Дон Хуан

Самого себя лишить

Захотел ты жизни!

Дон Гонсало

Жить

Мне и не для чего, знаю!

Дон Хуан

Убежим!

Дон Хуан с Каталиноном

убегают.

Дон Гонсало

Ты ярость влил

В холодеющие жилы.

Пред открытою могилой

Я стою. Мне свет не мил,—

Ни к чему без чести старость.

Но тебя, предатель злой,

Трус, предатель, трус двойной,—

Знай, моя настигнет ярость!

(Умирает.)

Входят слуги и выносят его труп.

333

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА III

СЦЕНА X

Внутренность монастыря или церкви

в Севилье. В каплице могила командора

со статуей почившего. Дон Хуан,

Каталиной.

Дон Хуан

Что нам выбрал для жилья-то?

Каталиной

Закоулок темный.

Дон Хуан

Ладно!

Каталиной

То бишь церковь,—место свято.

Дон Хуан

В ней и умереть повадно.

Ты скажи еще... Супруга

Ты из Дос-Эрманас видел?

Каталиной

Воплощенье он недуга.

Крепко ты его обидел!

Дон Хуан

А зато его подруга

Верит мне!

Каталиной

Поет, смеется

Донья Аминта, как наивна!

Дон Хуан

Редко шутка удается

Так, как с ней.

Каталиной

Тебе-то дивно,

Ей—расхлебывать придется!

Дон Хуан

Это чья гробница?

Каталиной

Тут-то?

Дон Гонсало упокоен.

Дон Хуан

Поступил я с ним прекруто.

Славный склеп ему построен!

Каталиной

Так велел король как будто.

Ты от надписи-то близко,

Так прочти!

Дон Хуан

«Здесь рыцарь строгий

Кары за поступок низкий

Ждет предателю от бога».

Препотешная записка!

Вам удар ответный нужен

{берет статую за бороду),

Старче каменнобородый?

Каталиной

С ним, советую, будь дружен,

Каждый волос тверд породой!

Дон Хуан

Нынче ночью вас на ужин

Жду я. Сделайте два шага

В дом мой. Можем там сразиться,

Раз пылает в вас отвага,

Хоть и трудно с вами биться:

Каменная ваша шпага!

Каталиной

Ну, сеньор, уж ночь настала,

Поскорей домой идите.

Дон Хуан

Ваша месть и ждать устала...

Если все же мстить хотите,

Мой совет: не спать ни мало!

Если же от смерти ждете

Вы восстановленья чести,

Ошибаетесь в расчете,

Ибо мне до часа мести

Слишком долгий срок даете!

(Уходит.)

КАРТИН А VII

СЦЕНА XX

Внутренность церкви.

Дон Хуан, Каталиной.

Каталиной

Мало свету в этой церкви,

А она, сеньор, большая!

Горе мне! Сеньор, на помощь!

Плащ мне кто-то сзади тянет!

СЦЕНА XXI

Дон Гонсало выходит в виде стату

и встречается с дон Хуаном.

Д он Хуан

Кто там?

334

Дон Гонсало

Это я.

Каталиной

Я умер...

Дон Гонсало

Умер я, не ты. Бояться

Нечего. Никак не думал,

Что ты слово сдержишь. Раней

Всех обманывал ты.

Дон Хуан

Или

Трусом ты меня считаешь?

Дон Гонсало

Да. Когда меня убил ты,

Тотчас же и убежал ты!

Дон Хуан

Не хотел тогда быть узнан.

Вот теперь—не убегаю!

Говори скорей, что хочешь?

Дон Гонсало

Вас на ужин приглашаю.

Каталиной

Извиняемся,—не будем:

Перестыли блюда ваши.

Дон Хуан

Будем ужинать.

Дон Гонсало

Для этой

Цели должен приподнять ты

Эту вот плиту.

Дон Хуан

Угодно

Вместе с этими столбами?

Дон Гонсало

Стал ты храбрым.

Дон Хуан {поднимая

одну сторону гробницы, которая с

легкостью поворачивается, открывая

под собою накрытый для ужина

черный стол).

В этом теле

Сердце крепкое, без страха!

Каталиной

Черен стол, как из Гвинеи!

Кто его помыл бы малость?

Дон Гонсало

Сядь!

Дон Хуан

Куда же?

Каталиной

Вот и стулья

Нам несут два черных пажа.

Входят двое одетых в траур слуг

и вносят табуреты.

Носят траур на том свете,

И фасон ливрей фламандский.

Дон Хуан

Ты садись.

Каталиной

Как, я? Сеньор мой,

Кушал я совсем недавно!

Дон Гонсало

Повинуйся!

Каталиной

Повинуюсь. {В сторону.)

Защити меня, создатель! {Угрюмо.)

Это что за блюдо, сударь?

Дон Гонсало

Это блюдо? Здесь тарантул

И ехидны.

Каталиной

Это вкусно.

Дон Гонсало

Кушанья такие наши

Ты не ешь?

Дон Хуан

Я? Всех бы съел

Аспидов, которых прямо

Ты из ада мне бы подал.

Дон Гонсало

Я хотел бы, чтоб сейчас же

Спели нам.

Каталиной

Вино какое

Пьете вы?

Дон Гонсало

Попробуй!

Каталиной

Сладко!

Желчь и уксус!

335

Дон Г о н с а л о

Эти вина

Из давилен наших каплют!

За сценой поют.

Всякий, богом присужденный

К тяжкой каре, пусть узнает:

Есть предел для всех отсрочек

И по всем долгам уплата!

Каталиной (в сторону,

хозяину)

Дело плохо, вот Христос те,

Понял этого романса

Смысл: про нас ведь он поется...

Дон Хуан (в 'сторону)

Жжет мне сердце холод льдяный.

Поют.

Кто живет еще 'на свете,

Ошибется, если скажет:

«Долгий срок передо мною!»

Он для покаянья краток!

Каталиной

Из чего рагу такое?

Дон Гонсало

Из клещей.

Каталиной

Я понимаю:

То клещи портновских ножниц!

Дон Хуан

Я отужинал. Нельзя ли

Стол убрать?

Дон Гонсало

Подай мне руку,

И не бойся подавая!

Дон Хуан

Что сказал ты?.. Как? «Не бойся?»

(Дает ему руку.)

Горячо! Не обжигай же,

Как огонь!

Дон Гонсало

Огонь ничтожен,

Если ты сравнишь с ним пламя,

Ждущее тебя. Нет меры

Божьим чудесам. Желает

Он, чтоб был ты этой мертвой,

Дон Хуан, рукой наказан.

Таково решенье бога:

«Кто так сделал, так и платит!»

Дон Хуан

Я в огне! Зачем сжимаешь?

Вот кинжал: убью тебя я!

Что со мной? Мои удары

Воздух попусту таранят!

Дочь твоя осталась чистой,

Мой обман открыла раньше.

Дон Гонсало

Да, но ты на это дело

Покушался!

Дон Хуан

Ты позвать бы,

Дабы мог я причаститься,

Приказал духовника мне!

Дон Гонсало

Здесь не место. Поздно вздумал!

Дон Хуан

Как мне жарко! Я пылаю!

Умер я! (Падает мертвым.)

Каталиной

Никто не может

Избежать конца. Я знаю,

Умереть мне здесь придется,

Чтобы нам не разлучаться.

Дон Гонсало

Таково решенье бога:

«Кто так сделал, так и платит».

С большим шумом гробница вместе с дон

Хуаном и дон Гонсало проваливается,

а Каталиной падает на пол.

Каталиной

Бог заступник! Что же это!

Вся часовня запылала!

Я сам-друг остался с мертвым

Сторожить его—злосчастный!

Выползу, когда сумею,

Извещу его отца я...

О святителю Георгий!

Святый агнец божий, славный!

Подобру да поздорбву

Выползти отсюда дай мне!

(Выбирается ползком.)

Tirso de Molina, El bur-

lador de Sevilla (1630). Перепеча-

тано из книги: Тирсо де Мо-

ли н а, Театр, «Academia», M.—Л.,

1935, стр.- 373—375, 388—

390, : 423—427, : 454—461. Перевод

В. А. П я с т а.

336