Мокульский C.C. (под ред.) Хрестоматия по истории западноевропейского театра. Том 1

Подождите немного. Документ загружается.

КЛАССИКИ МАРКСИЗМА

ОБ ИСПАНИИ XVI—XVII ВЕКОВ

Несмотря на постоянно повторяющиеся перевороты, в Испании, вплоть

до нашего столетия, за исключением войны Священной лиги, при Карле I или

Карле V, как его называют немцы

, серьезных революций не было. В то

время непосредственный предлог подала, как обычно, правительственная

клика, которая при благосклонном содействии вице-короля Испании, кар-

динала Адриана, родом фламандца, довела до отчаяния кастильцев своей

бесстыдной алчностью, продавая государственные должности тем, кто больше

даст, и открыто торгуя судебными приговорами. Сопротивление фламанд-

ской камарилье было лишь внешней стороной движения. Сущность его заклю-

чалась в защите вольностей средневековой Испании против захватов современ-

ного абсолютизма.

После того, как соединение Аррагона, Кастилии и Гренады при Ферди-

нанде Католике и Изабелле I

создало материальную основу испанской

монархии, Карл I предпринял преобразование этого все еще феодального

государства в абсолютное. [...] В формировании испанского королевства

имелись условия, исключительно благоприятные для ограничения королев-

ской власти. С одной стороны, отдельные участки территории были отвоева-

ны и превращены в особые королевства в течение долгих войн с арабами.

В этих войнах возникли народные законы и обычаи. Постепенное завоевание,

совершонное главным образом знатью, чрезвычайно усилило ее могущество

и в то же время уменьшило власть короля. С другой стороны, населенные

пункты и города внутри страны достигли крупного значения, ибо жители

вынуждены были селиться вместе в укрепленных местах и искать безопасности

от непрерывных вторжений мавров; в то же время полуостровная форма

Испании и постоянные сношения с Провансом и Италией создали первокласс-

ные торговые приморские города на побережьи. Уже в XIV столетии города

представляли самую могущественную часть кортесов

, в состав которых

входили их представители вместе с представителями духовенства и знати.

Важно также, что медленное избавление от арабского владычества в процессе

почти восьмисотлетней упорной борьбы

привело к тому, что полуостров,

освободившись вполне, получил характер, совсем отличный от тогдашней

Европы: в эпоху европейского Возрождения по своему быту север Испании

был готским и вандальским, юг же арабским. [...]

Разнообразные обстоятельства соединились вместе к выгоде растущей

мощи абсолютизма. Недостаток единства между провинциями парализовал

их отдельные усилия; однако главную услугу Карлу оказал резкий антаго-

низм классов—дворянства и горожан, помогший ему унизить тех и других.

Мы уже упоминали, что с XIV в. влияние городов в кортесах было весьма

значительно, а со времени Фердинанда Католика Святое братство (Santa Her-

mandad)

оказалось в руках городов мощным орудием против кастильского

267

дворянства, обвинявшего их в нарушении своих древних привилегии и юрис-

дикции. Вот почему дворянство проявило такое усердие в поддержке проектов

Карла I уничтожить Священную лигу. Сломив ее вооруженное сопротивление,

Карл принялся за сокращение муниципальных привилегий городов; вслед-

ствие быстрой убыли населения, потери богатства и значения их влияние

в кортесах пало. Тогда Карл круто повернул оружие против дворянства, кото-

рое оказало ему помощь в подавлении городских свобод

, но само сохранило

еще крупное политическое значение. Мятеж армии из-за неуплаты жалования

принудил Карла в 1539 г. собрать кортесы, чтобы получить их согласие на

налоги. Возмущенные тем, что прежние субсидии были зря истрачены на цели,

чуждые интересам Испании, кортесы решительно отказали в помощи. В бешен-

стве Карл распустил их; когда же дворянство стало настаивать на своем изъя-

тии из обложения в силу привилегии, он объявил, что требующие такого

права не смеют участвовать в кортесах, и в самом деле исключил их из этого

собрания. Для кортесов это был смертельный удар; их собрание свелось отны-

не к выполнению простой придворной церемонии. Третья составная часть

древних кортесов—духовенство еще со времени Фердинанда Католика стало

под знамя инквизиции и давно перестало отождествлять свои интересы

с интересами феодальной Испании. Напротив, благодаря инквизиции церковь

превратилась в самое страшное орудие абсолютизма.

Если после царствования Карла I политический и социальный упадок

Испании обнаруживал все позорные симптомы медленного разложения,

напоминающие худшие времена Турецкой империи, то все же при этом импе-

раторе прах древних вольностей покоился по крайней мере в пышной гроб-

нице. То было время, когда Васко-Нуньес Бальбоа водрузил знамя Касти-

лии на берегах Дариена

, Кортес—в Мексике, -Писарро—в Перу

; то было

время, когда влияние Испании безраздельно господствовало в Европе, когда

пылкое воображение иберийцев ослепляли блестящие видения Эльдорадо,

рыцарских подвигов и всемирной монархии. Свобода Испании исчезала...

но вокруг лились потоки золота, звенели мечи и зловеще горело зарево кост-

ров инквизиции.

Как же объяснить то странное явление, [...] что именно в той стране,

где из всех феодальных государств впервые поднялась абсолютная монархия

в самых резких формах, централизация никогда не могла пустить корней?

Ответить на эти вопросы не трудно. XVI век был эпохой образования вели-

ких монархий, которые повсюду воздвиглись на развалинах враждовавших

между собой феодальных классов: аристократии и городов. Но при этом

в других крупных государствах Европы абсолютная монархия выступает

в качестве цивилизующего центра, в качестве основоположника националь-

ного единства. Там она была лабораторией, в которой различные элементы

общества подвергались такому смешению и обработке, что города находили

возможным променять свою средневековую местную независимость и свою

суверенность на всеобщее господство буржуазии и публичную власть (common

sway) гражданского общества. Напротив, в Испании аристократия приходила

в упадок, не потеряв своих самых вредных привилегий, а города утратили

свою средневековую мощь, не получив современного значения.

Со времени установления абсолютной монархии эти города прозябали

в состоянии непрерывного упадка. [...] По мере упадка торговой и промыш-

ленной жизни городов внутренний обмен становился реже, взаимное общение

жителей разных провинций слабее, средства сообщения забрасывались,

большие дороги пустели. Местная жизнь Испании, независимость ее про-

винций и коммун, разнообразие в состоянии общества были первоначально

обусловлены географическими свойствами страны, а затем развились истори-

чески благодаря своеобразным способам, какими различные провинции осво-

бождались от владычества мавров, образуя при этом маленькие независимые

государства; все эти явления теперь окончательно усилились и окрепли

благодаря экономической революции, иссушившей источники национальной

258

энергии. Между тем как абсолютная монархия нашла в Испании материал,

по самой своей природе не поддающийся централизации, она сделала все

от нее зависящее с целью не допустить роста общих интересов, возникающих

из национального разделения труда и многообразия внутреннего обмена.

которые и являются подлинным фундаментом для единой системы админи-

страции и господства общего закона. Таким образом, абсолютная монархия

в Испании, имеющая лишь чясто внешнее сходство с абсолютными монархия-

ми Европы, вообще должна быть приравнена к азиатским формам правление.

Испания, подобно Турции, осталась скоплением дурно управляемых респуб-

лик с номинальным сувереном во главе. Деспотизм разнообразил свой ха-

рактер в различных провинциях в зависимости от произвольного толкования

общих законов со стороны вице-королей и губернаторов, но при всем своем

деспотизме правительство не помешало провинциям сохранить их различные

законы и обычаи, различные монеты, военные знамена разнообразных цветов

и особые системы налогового обложения. Восточный деспотизм затрагивает

муниципальное самоуправление только тогда, когда оно сталкивается с его

непосредственными интересами, но он весьма охотно допускает существование

этих учреждений, пока они снимают с него обязанность что-либо делать са-

мому и избавляют от хлопот регулярного управления.

К. Марк с, Революционная Испа-

ния (1854). К. Маркс и

Ф. Энгельс, Соч., т. X,

стр. 718 — 722.

БЕЛИНСКИЙ ОБ ИСПАНИИ XVI—XVII ВЕКОВ

Из народов нового человечества испанцы первые выступили на поприще

всемирно-исторической жизни

. Нация экзальтированная и фантастиче-

ская

, Испания должна была на время слиться с чуждым ей по происхожде-

нию, но родственным ей (по пылкости чувства и воображения) племенем ара-

витян

и сделалась представительницею рыцарственности средних веков,

с ее восторженными понятиями о чести, о достоинстве и привилегированной

крови, о любви, о храбрости, о великодушии, с ее фанатическою и суеверною

религиозностию. Отсюда это множество рыцарских романов и еще большее

множество романсов на испанском языке; отсюда же объясняется и появле-

ние Сервантесова «Дон Кихота»: ибо всякая крайность там же, где возникла,

и вызывает против себя реакцию.

Сочинения Державина. Статья вто-

рая (1843). В. Г. Белинский,

Собр. соч. в тоех томах, т. II,

Огиз, М., 1948, стр. 512.

Испанская драма мало известна, хотя и гордится не одним славным дра-

матическим именем, каковы Лопе-де-Вега и Кальдерон. Кажется, причина

этому—национальность ее драмы, еще не возвысившейся до общего, миро-

вого содержания

Разделение поэзии на роды и виды

(1841). В. Г. Белинский,

Собр. соч. в трех томах, т. II,

Огиз, М., 1948, стр. 58.

17* 259

ПРИМЕЧАНИЯ

Классики марксизма об Испании XVI—XVII веков

Испанский король Карлос I (правил 1517—1556) был избран германским импера-

тором под именем Карла V.

Арагонский король Фердинанд, прозванный Католиком (правил 1479—1516),

женившись на Изабелле Кастильской (1469), объединил под своим скипетром всю Испанию

{1479).

Кортесы—сословное представительство в государствах средневековой Испании.

Возникнув в XI веке, они оказывали значительное влияние на управление феодальными

монархиями Пиренейского полуострова. Кортесы теряют свое значение в XVIII веке

с развитием абсолютизма.

Пиренейский полуостров был завоеван арабами (маврами) в VIII веке. С начала

XI века в Испании происходила героическая борьба народа за отвоевание у мавров своей

территории—так называемая реконкиста. Эта борьба завершилась только в конце XV века

падением Гренады—последнего оплота мавров на полуострове (1492).

Святое братство (Sancta Hermandad)—официальное наименование испанской инкви-

зиции.

В 1521 году Карлос I разгромил восстание кастильских городов. Этот разгром

явился началом периода высшего расцвета испанского абсолютизма.

Испанский мореплаватель и колонизатор Васко-Нуньес Бальбоа (1475—1517)

водрузил испанский флаг на берегах Дариена (в крайней юго-восточной части Центральной

Америки) в 1513 году.

Кортес завоевал Мексику в 1519, а Писарро—Перу в 1534 году.

Белинский об Испании XVI—XVII веков

Белинский правильно подчеркивает здесь, что Испания была первым государст-

вом нового времени, которое начало вести активную колониальную политику.

«Фантастическая» в смысле «склонная к фантазии».

Это неточно. Хотя испанцы кое-что позаимствовали от арабов в течение многовеко-

вой борьбы с ними, однако нет никакого основания говорить даже о временном слиянии

обоих народов.

Белинский имеет здесь в виду национальную специфичность персонажей боль-

шинства испанских пьес, которая являлась во времена Белинского причиной ее меньшей

популярности по сравнению с драматургией английской и французской.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ИСПАНСКАЯ ДРАМАТУРГИЯ XVI ВЕКА

ДО СЕРВАНТЕСА

ХУАН ДЕЛЬ ЭНСИНА

(1469—1534)

ЭКЛОГА ОБ ОРУЖЕНОСЦЕ, КОТОРЫЙ СДЕЛАЛСЯ ПАСТУХОМ

(1494)

M и н г о

Паскуала, бог тебе ограда!

Паскуала

А, Минго, здравствуй! Где жена?

Сидит Мангилия одна.

Так поступать, мой друг, не надо.

Минго

Зачем я тут, моя отрада?

К тебе одной, скажу я, вновь

Влечет меня моя любовь,

Моя ты радость и отрада.

Паскуала

Ты тут не по моей вине;

Не трать напрасно ты усилья;

Со мной дружна твоя Мангилья,

А ты, ты не угоден мне.

Минго

Любить так сладко по весне.

Ты протяни мне нежно руки

И исцели меня от муки.

О, будь моей, моей вполне!

Паскуала

Ты страстью хвалишься своею.

Скажи, любил ты сколько дней

Мангилью? Ты не верен ей.

Как верить мне в твою затею?

Минго

Тебя люблю душою всею.

Ты так волшебно хороша;

В тебе мой свет, моя душа;

Тебя не видя, я болею.

Ужель любовь—моя вина?

Тебя люблю я поневоле,

Ты не противься этой доле—

Покинута моя жена.

Сорвал я розу. Вот она!

Возьми ее ты без боязни,

Хоть нет в тебе, увы, приязни,—

Она прекрасна, как весна.[...]

Паскуала

К чему все это приведет?

Напрасно стал ты на колени.

Смотри скорее: из-под сени

Оруженосец к нам идет.

Ты выступи скорей вперед,—

Пусть знает, что пасешь ты стадо.

Его приветствовать, как надо.

Какую новость он несет?

Оруженосец

Пастушка, здравствуй. Бог с тобою!

Паскуала

Господь с тобою,мой сеньор!

Оруженосец

Пусть счастьем твой сияет взор.

Паскуала

Храним да будешь ты судьбою.

Оруженосец

Обворожительна собою,

Пастушка, ты. Твоя краса

Затмит блеск солнца, небеса.

261

Паску а л а

В красе я лишь равна с любою.

Оруженосец

Пойдем, красавица, со мной.

Доверься мне, расстанься с хатой,

И будешь знатной и богатой.

Любовь так радостна весной.

Паскуала

Как? Жить за городской стеной?

Нет, мой сеньор! Вы очень ловки!

Оруженосец

Поверь мне. Это не уловки,

Покинь со мною край родной.

Оставь ты пастуха и боле,

Пастушка, не общайся с ним.

Не может быть тобой любим,

Кто в низкой и ничтожной доле.

M и н г о

Не отдавай своей ты воли.

Он щеголь, он придворный враль.

Обманет он; ему не жаль

Прельщенных дев. Не слушай доле.

Оруженосец

Мужлан невежливый! Нахал!

Уродливый, косматый с виду.

M и н г о

Несешь сюда ты лишь обиду.

Ох, только б бог тебя убрал!

Оруженосец

Тебя прошу молчать. Что стал?

Ну, угоняй скорее стадо.

M и н г о

Мне уходить отсель не надо;

Хоть ты придворный, ум твой мал,

Иль думаешь, что поселяне

Пред дерзостью склонятся в прах?

Внушить не могут сильный страх

Сюда забредшие дворяне.

Барчонок может быть в изъяне:

Найдутся руки и слова.

Не так убога голова.

Нет, не трусливы мы, крестьяне!

Оруженосец

Паскуала, милая подруга,

Что медлить нам? Уж солнце село.

Паскуала

Нет, подожди!

Оруженосец

Идем же смело!

Паскуала

Но мы должны понять друг друга.

Ох, Минго, ждет тебя супруга.

Оруженосец

О милая, тебе молюсь,

Тебе я в верности клянусь.

Мы будем жить, любя друг друга.

Да, жизнь постыла без тебя.

Страдаю, если ты далеко.

Не покидай того жестоко,

Кто так терзается любя.

Коль ты уйдешь, меня губя,

Утешусь я одной могилой.

Минго

Люблю сильней я, всею силой

И больше самого себя.

Оруженосец

Но что ты дашь пастушке милой

Твоя любовь ей не нужна.

Твоя ли верность так ценна?

Минго

Клянусь, сеньор, небесной силой.—

Я дам ей много, что открыла

Жизнь пастуха мне. Ей же ей,

Я дам ей множество вещей,

Что от других природа скрыла!

Оруженосец

А что ты подаришь, пастух,

Достойное красы небесной,

Под клятвой нам скажи ты крестной.

Минго

Я пеньем услажу ей слух,

Я буду бегать во весь дух,

Я позабавлю быстрой пляской,

Свирелью нежной, милой сказкой,

Носиться буду я, как пух.

Я дам ей перстни золотые;

Сошью я милой башмачки;

Я дам ей ленты, кошельки;

Я дам запястья ей витые

И кольца подарю литые;

Я камни дам прозрачней слез,

Наряды краше вешних грез,

Исполню все ее мечты я. [...]

Оруженосец

Нет, нет, не говори ты доле,

Твои дары все не по ней.

Нет, я люблю ее сильней,

Я подарю гораздо боле.

Минго

Ее, сеньор, хоть скромный долей,

Любил я раньше. Но она

262

Пускай решит, к кому нежна;

Пусть изберет своею волей.

Оруженосец

Ты, Минго, правильно решил.

О ней мы спорили довольно.

Пускай же избирает вольно

И нам откроет, кто ей мил. *

Но как ее ты ни любил,

Не нарушай ты договора

И удались без разговора,

Коль рок мне счастье б подарил.

M и н г о

Паскуала, ты нас двух пленила.

Кого ты изберешь из двух?

Вот он—сеньор, а я—пастух.

Скажи, кого ты полюбила?

Паскуала

Сеньор, тебя б я полюбила,

Тебя б я выбрала из двух,

Коль пас стада б ты, как пастух.

Храни тебя господня сила!

Оруженосец

Паскуала, верь, я очень рад

Ходить с тобою за стадами.

Пускай царит любовь меж нами.

Не оглянуся я назад.

Паскуала

Вот брачный дар любви в заклад:

То сумка с посохом, мой милый.

Оруженосец

О вешний день, о день счастливый,

Вот высшая из всех наград!

Друг Минго, мучиться не надо.

Утешься ты в своей беде,

Хоть горько,но ужель нигде

Тебя не ждет еще услада.

Ты добрый малый, и досада

Напрасна. Будем же дружны.

За мною, Минго, нет вины.

Пасти мы будем вместе стадо.

Минго

Закончен между нами спор.

Хоть больно от сердечной муки,

Но мы пожмем друг другу руки.

Желаю счастья вам, сеньор!

Но время стадо гнать во двор.

Иль вы останетесь на месте,

Иль мы стада погоним вместе,

Чтоб их пасти по склонам гор.

Песенка

Песни громче заводи!

Ну, к чему же быть печальным?

Не стремись к краям ты дальним.

С нами будь, не уходи!

Побледнели ночи тени.

Вот на небе семь Плеяд.

Будь доволен ты и рад.

Веселей! не нужно лени!

Песни громче заводи,

С нами будь, не уходи!

Веселей шагай вперед.

Позабудь печаль и скуку,

Позабудь тоску и муку

И не ведай ты забот.

Но овец своих блюди.

Не зевай, и будет толк;

Бродит близко хищный волк

Ты во все глаза гляди.

С нами будь, не уходи!

Охраняй свое ты стадо.

Коль пасешь ты, никогда

Не дремли, а то беда.

Пастуху дремать не надо.

Ждет тебя за труд награда.

Ты овец своих блюди,

С нами будь, не уходи!

Как не верить нам примете:

Хороши тогда стада,

Коль пастух влюблен. О ца,

Пусть царит любовь на свете!

Песни громче заводи,

С нами будь, не уходи!

Juan del Encina, Egloga

del. pastor Mingo etc. (1494). Пере-

печатано из книги: Б. И. П у р и-

ш е в, Хрестоматия по западноевро-

пейской литературе.Эпоха Возрожде-

ния, стр. 637—644. Перевод

С. Н. Протасьева.

ТОРРЕС НААРРО

ИЗ ПРЕДИСЛОВИЯ

К ЕГО ПОЭТИЧЕСКИМ ОПЫТАМ

(7577)

Комедия есть не что иное, как искусное сочетание примечательных и,

в конце концов, веселых событий, изображенное в лицах. Деление ее на

пять актов мне кажется не только хорошим, но весьма необходимым; хотя я

263

называю их хорнадами', такое деление мне кажется менее утомительным, чем

какое-либо иное. Таким образом, комедия будет лучше понята и рассказана.

Количество действующих лиц, по-моему, не должно быть ни настолько

мало, чтобы комедия была похожа на пантомиму, ни настолько велико,

чтобы они могли создать путаницу. Хотя в моей комедии «Дворня» выведено-

двадцать действующих лиц, так как сюжет не допускает меньшего их коли-

чества, мне кажется, что наиболее пристойное количество действующих

лиц—от шести до двенадцати.

Устроение комедии—то же, что управление рулем на корабле; хороший

комический автор всегда должен иметь это в виду. Устроение комедии — это

правильное и надлежащее развитие сюжета; следует знать, что, давая каж-

дому то, что ему свойственно, надо избегать неправдоподобных вещей и поль-

зоваться законными, чтобы слуга не говорил и не действовал, как господин»

и наоборот; в печальных местах надо возбудить печаль, в веселых—развесе-

лить со всей изобретательностью, старанием и всеми возможными способами.

Насчет того, откуда и почему произошла комедия, существует столько

мнений, что можно запутаться. Что касается до видов комедии, то мне

кажется, что для нашего кастильского языка достаточно двух: комедия реаль-

ная (a noticia) и комедия фантастическая (a fantasia). В реальной комедии

речь идет о вещах реальных и виденных на самом деле, в действительности;

таковы комедии «Солдаты» («Soldadesca») и «Дворня» («Tinellaria»). В фан-

тастической комедии речь идет о вещах фантастических или вымышленных,

которые имеют видимость истинных, не будучи таковыми; таковы комедии

«Серафина», «Именео» и др.

Что касается составных частей комедии, то достаточно отметить две

следующие: пролог (introito) и изложение содержания (argumento).

Если вам покажется, что их больше, чем должно, то как одно, так и дру-

гое вы можете опустить и взять то, что вам нужно. Вы найдете в части моих

произведений, в особенности в комедиях, некоторые итальянские слова;

их приходится употреблять, принимая во внимание места и лиц, для кото-

рых они были представлены. Иные из них я отбросил, другие сохранил,

так как они не унижают нашего кастильского языка, а, скорее, обогащают его.

Bartoloméde Torres N а-

h а г г о, Propaladia (1517). Пере-

печатано в книге: D. Manuel

С а п e t e, Libros de antafio, nueva-

mente dados a luz por varios aficio-

nados, t. IX, Libreria de los Bibliofi-

los, Madrid; 1880, pp. 9—11.

ЛОПЕ ДЕ РУЭДА

(ок. 1510—1565)

ОЛИВЫ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

T о р у в и о, старик крестьянин.

Агеда де Торуэгано, его жена.

Менсигела, его дочь.

А л о х а, сосед.

Т о р у в и о. Господи, что за буря разразилась! Казалось, что небо

хочет разорваться, а тучи обрушиться на землю! А теперь я бы спросил, что

приготовила мне поесть сеньора моя жена? А, убей ее гнев!..Слышите вы?Ма-

лютка Менсигела! Так все спят в Саморе... Агеда де Торуэгано! Слышите вы?

Менсигела. Иисусе, отец! Вы хотите сломать нам дверь?

Т о р у в и о. Смотри, как она говорит, как она говорит! А где ваш»

мать, сеньора?

264

Менсигела. Она у соседки, пошла помочь ей мотать нитки.

Торувио. К черту нитки, и ее, и вас! Подите и позовите ее.

А г е д а. Ну, ну, чучело, принес несчастную вязанку дров, которую

никто даже не заметит.

Торувио. Так! Это кажется сеньоре маленькой вязанкой? Клянусь

небом, что я и ваш крестник старались поднять ее и не могли.

А г е д а. Ну, это очень жаль, мой супруг. А как вы промокли!

Торувио. Я точно выкупался в супе. Женщина, ради вашей жизни

дайте мне чего-нибудь поесть.

А г е д а. Какого же черта я вам дам, когда у меня ничего нет.

Менсигела. Иисусе, отец! Как намокли эти дрова!

Торувио. Да, потом твоя мать скажет, что вязанка большая.

А г е д а. Беги, малютка, свари отцу пару яиц закусить и приготовь

ему сейчас же постель. Я уверена, супруг, что вы и не вспомнили о посадке

того отвода оливы, что я просила вас посадить.

Торувио. Почему же я и запоздал, как не сажая его, как вы меня

просили?

А г е д а. Замолчите, супруг. А где вы посадили?

Т о.р у в и о. Там, близ ранних смоковниц, где, если вы помните, я

вас впервые поцеловал.

Менсигела. Отец, можно итти есть, все уже приготовлено.

А г е д а. Супруг, знаете, что я сообразила? Что этот отвод оливы, ко-

торый вы сегодня посадили, через шесть или семь лет принесет четыре или

пять фанет* олив и, давая отростки сюда и отростки туда, через двадцать

пять или тридцать лет превратится в настоящую оливковую плантацию.

Торувио. Это правда, жена, нельзя отрицать, что это прекрасно.

А г е д а. Слушайте, супруг, знаете, что мне представилось? Что я буду

собирать оливы, вы—привозить их на осле, а Менсигела будет продавать

их на площади. И послушай, малютка, я хочу, чтобы ты у меня не продавала

их меньше как по два кастильских реала за селемин.

Торувио. Как, по два кастильских реала? Разве ты не знаешь, что

это преступление и инспектор мер и весов каждый день будет нас штрафовать?

Вполне достаточно брать по четырнадцать или пятнадцать динеро за селемин.

А г е д а. Замолчите, супруг! Вы—отпрыск одного из родов Кордовы.

Торувио. Пускай я буду отпрыском одного из родов Кордовы,—

достаточно брать, как я сказал.

А г е д а. Однако не морочьте мне голову! Послушай, малютка, я тебе

не велю отдавать селемин дешевле, чем по два кастильских реала.

Торувио. Как по два кастильских реала? Поди сюда, малютка:

почем ты будешь продавать?

Менсигела. Почем вы захотите, отец.

Торувио. По четырнадцать или пятнадцать динеров.

Менсигела. Я так и сделаю, отец.

А г е д а. Как «я так и сделаю, отец»? Поди сюда, малютка: почем ты

будешь продавать?

Менсигела. Как вы прикажете, мать.

А г е д а. По два кастильских реала.

Торувио. Как по два кастильских реала? Я вам обещаю, что вы

получите две сотни плетей, если не сделаете так, как я приказываю. Почем

будешь продавать?

Менсигела. Как вы скажете, отец.

Торувио. По четырнадцать или пятнадцать динеро.

Менсигела. Я так и сделаю, отец.

А г е д а. Как, «я так и сделаю, отец»? Постой, постой... делай, что я

тебе велю.

Торувио. Оставь малютку.

Менсигела. Ай, мать, ай, отец, мне больно!

265

А л о х а. В чем дело, соседи? Почему вы так обижаете малютку?

А г е д а. Ах, сеньор, этот человек хочет продавать за бесценок, он хочет

разорить наш дом. Оливы—в орех величиной.

Т о р у в и о. Клянусь костями моих предков, они не больше зерна пинии.

А г е д а. Вот такие.

Т о р у в и о. Совсем не такие.

А л о х а. Позвольте, госпожа соседка, сделайте мне такое удоволь-

ствие, войдите туда внутрь, и я все разберу.

А г е д а. Разберите, или пусть будет все разбито.

А л о х а. Господин сосед, что за оливы? Принесите их сюда, я их куплю,

хоть двадцать фанет.

Т о р у в и о. Нет, сеньор, дело обстоит не так, как вам кажется. Олив

нет здесь в доме, они у нас в саду.

А л о х а. Так принесите их сюда, я их куплю у вас все по справедли-

вой цене.

Менсигела. Моя мать хочет продавать их по два реала за селемин...

А л о х а. Это дорого.

Т о р у в и о. Не кажется ли вам?

Менсигела. А мой отец—по пятнадцать динеро.

А л о х а. Если бы у меня был образчик их!

Т о р у в и о. Господи, сеньор! Вы не хотите меня понять. Сегодня я

посадил отводок оливы, и моя жена говорит, что через шесть или семь

лет он принесет четыре или пять фанет олив и что она их будет собирать,

я—привозить, а малютка—продавать. И она всячески настаивает, чтобы

просить по два реала за каждый селемин; я не хочу, она хочет, и из-за

этого у нас раздор.

А л о х а. О, какой любопытный раздор, я никогда не встречал такого.

Оливы еще не посажены, а малютка уже пострадала из-за них?

Менсигела. Как вам кажется, сеньор?

Т о р у в и о. Не плачь, дочка. Эта малютка, сеньор,—золото! Однако

иди, дочка, и приготовь стол. Я обещаю тебе безрукавку от первых продан-

ных олив.

А л о х а. Теперь идите, сосед, к себе и помиритесь со своей женой.

Т о р у в и о. Прощайте, сеньор.

А л о х а. Какие, право, удивительные вещи видим мы на свете! Оливы

еще не посажены, а из-за них уже ссоры. Будет справедливо, чтобы я кончил

-свою миссию.

Lope de Rued a, Las olivas.

Перепечатано из книги: Л о п е

д е Р у э д а, Оливы. Серия «Репер-

туар. Иностранный театр», № 7,

изд. ТЕО НК.П, П., 1919. Перевод

С. С. Игнатова.

ЛОПЕ ДЕ РУЭДА

СТРАНА ХАУХА

(1567)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

О н с и г е р а, вор.

Панарисо, вор.

Мендруго, простак.

Онсигера. Шагай, шагай, брат Панарисо, не отставай. Теперь

самое время растянуть наши сети. Народ отдыхает в величайшем спокойствии,

.а стража беззаботна. А, Панарисо!

266