Мироненко В.И. Российско-украинские отношения в 1991 - 2002 гг.: историографический очерк
Подождите немного. Документ загружается.
национального самосознания, состояние политических элит. В Украине, в большей степени чем
в Российской Федерации, идеологический фактор и самосознание политической элиты,
самореализующейся и самоутверждавшейся преимущественно в рамках националистического
идейного и политического дискурса, определили направленность украинской внешней
политики, точнее политики в отношении России.
<<<<<<<< Государственная независимость новой украинской элитой была воспринята, прежде всего,
как независимость от России. В какой-то момент, а именно в 1990 – 1991 гг., в Украине возник
фактический альянс лево-радикальных и радикально-националистических сил. В определенном
смысле олицетворением такого противоестественного союза была фигура первого президента
независимой Украины Л. Кравчука. Все российские исследователи характеризуют украинскую
внешнюю политику в первые годы независимости, как демонстративно антироссийскую.
Различия в их взглядах проявляются лишь в оценке причин, приведших к этому.
Внешняя политика Украины в первые годы ее независимого государственного существования
выглядит как повторение российской внешней политики, с противоположным знаком. Если
Россия выдвигала лозунг славянского единства, то Украина отрицала это единство; если Россия
помогала Сербии, то Украина становилась на сторону Хорватии; если Москва противилась
расширению НАТО на Восток, то Киев приветствовал этот процесс; если Россия выступала за
интеграцию в рамках СНГ, то Украина – за дезинтеграцию.[116]
<<<<<<<< Попытка создания украинского государства без России в тех исторических условиях
приобретала черты попытки создания национального государства вопреки России. Россия a
priori подозревалась в имперском мышлении и империалистических намерениях.
Справедливости ради следует отметить, что для таких подозрений были весомые основания. Ни
политики, ни общественное мнение в России в течение первых постсоветских не были готовы
серьезно воспринимать государственную самостоятельность Украины. Из высказываний и
действий российского руководства складывалось впечатление, что оно, как и значительная
часть исследователей и экспертов, рассматривали государство Украина, как историческое
недоразумение, которое сама история и исправит раньше или позже.
<<<<<<<< Такая ментально-психологическая доминанта предопределила пассивность российской
внешней политики на «украинском направлении» вплоть до 2004 года, когда события в Грузии
и развитие внутренней политической ситуации в Украине накануне очередных президентских
выборов вывели ее из этого состояния и заставили действовать активнее.
Украинская внешняя политика в тот период строилась на совершенно иной основе. Россия
воспринималась ее архитекторами в качестве главной, а, может быть, и единственной
реальной угрозы её государственности. С их точки зрения, реально существует «российский
экспансионизм и российская военная машина; на Украине продолжаются этнические
конфликты, которые раздувает Россия; возможны экономическая блокада и ядерный шантаж;
выдвигаются территориальные претензии».[117] По крайней мере, именно такой была позиция
главных киевских «мозговых» центров – Института< мировой экономики и международных
отношений НАН Украины и Национального института стратегических исследований при Совете
безопасности и обороны Украины.[118]
<<<<<<<< Феноменом украинской внешней политики первых лет независимости (1991 – 1997 гг.)
являлась так называемая «многовекторность». Впрочем, о «многовекторности» своей внешней
политики украинское руководство продолжает говорить и в настоящее время.<<<<<<<<
<<<<<<<< Некоторые исследователи склонны видеть в концепции «многовекторности» лишь
политическую уловку, позволявшую украинскому руководству лавировать между Сциллой
«европейской ориентации» и Харибдой экономической зависимости от России. С этим, в целом,
можно согласиться. Но, нужно иметь в виду, что Украина действительно оказалась перед
необходимостью сделать выбором между вариантами своей внешнеполитической ориентации.
Основными вариантами, на наш взгляд, были следующие. В их изложении мы придерживаемся
структуры, предложенной И.Н.<Мельничуком, привнося, впрочем, уточнения, не меняющие
существа этой схемы. Первый вариант – политика нейтралитета или неприсоединения к
военным блокам и политическим союзам. Его модификаций можно считать второй и третий
варианты, испробованные Украиной, – образование блока со странами Балтии и некоторыми
государствами Центральной Европы (Черноморско-Балтийское содружество) и/или союз со
странами Причерноморского бассейна. Четвертый – наиболее желанный, но, как показало
время, трудно реализуемый, – интеграция с Европой и другими развитыми государствами мира.
И, наконец, пятый, (к которому под давлением объективных обстоятельств Украина стала
склоняться в 2004 г. В.<М. ) – обновление связей с Россией и странами СНГ.[119]
Концепция нейтралитета была провозглашена ещё в декларации о государственном
суверенитете Украины в июле 1990 г. и суть её заключалась в освобождении от военно-
политического влияния Москвы. Не случайно, уже получив независимость, Украина в 1992 г.
отказалась подписать Договор о коллективной безопасности в рамках СНГ, инициированный
Россией, воспринимая любое соглашение с участием России лишь как этап на пути своего
последующего «порабощения».
<<<<<<<< Однако провозглашённый Украиной нейтралитет на деле при Л. Кравчуке означал чётко
выраженную европейскую ориентацию. И уже в 1993<г. в «Основных направлениях внешней
политики Украины», принятых её парламентом, прозвучал отказ от политики нейтралитета и
внеблоковости ввиду нового геополитического положения Украины, возникшего в результате
распада СССР. Как заявил тогдашний министр иностранных дел Украины Г. Удовенко, в
создавшихся условиях «политика нейтралитета себя исчерпывает и геополитически Украина не
может быть нейтральным государством».[120]
<<<<<<<< Геополитический статус и возможности Украины как типичной региональной страны
диктовали необходимость, по мнению её политиков и аналитиков, занять важное место в том
или ином региональном политическом и экономическом союзе. И в то время, когда Россия всё
настойчивее стремилась сделать Содружество Независимых Государств реально действующим
организмом, Украина развивала активность по созданию региональных европейских блоков.
Украина участвует в создании Черноморско-Балтийского содружества, включающего страны
Балтии, Белоруссия, Украина и Польша с предполагавшимся лидерством Украины. С этим не
могла согласиться Польша. Образуется союз со странами Причерноморья - Сербии, Болгарии,
Румынии, Грузии и Украина. Предпринимается попытка добиться членства в такой организации,
как Центрально-европейская инициатива (ЦЕИ), куда входят Чехия, Словакия, Венгрия,
Австрия, Польша, Италия, Хорватия, Словения и Босния-Герцеговина. Она оканчивается
получением лишь ассоциированного членства. В полном членстве Украине было отказано под
предлогом неэффективности проводимых ею экономических реформ. Украина выдвинула
инициативу создания «зоны стабильности и безопасности», куда предлагалось войти таким
государствам, как Австрия, Польша, Белоруссия, Чехия, Словакия, Венгрия, Румыния, Молдавия,
Болгария и трём Прибалтийским республикам. Подразумевалось, что зона станет одним из
краеугольных камней общеевропейской системы безопасности. Идея, однако, не была
поддержана предполагавшимися государствами-участниками, поскольку она недвусмысленно
указывала на истинные цели Киева: изолировать Россию от Европы, утвердить здесь свою
сферу влияния, что в то время не входило ни в планы предполагаемых стран-
Все перечисленные выше инициативы Украины свидетельствовали о её желании
дистанцироваться от России, создать в противовес СНГ какие-либо европейские структуры
безопасности, военно-политического и экономического сотрудничества желательно с
собственным лидерством. Результатом этих внешнеполитических демаршей Украины, помимо
«демонстрации флага», было растущее раздражение со стороны России.
Если Украина, как говорилось выше, любое соглашение с участием России воспринимала лишь
как шаг по пути своего «порабощения», то Россия соответственно расценивала любой союз,
заключённый Украиной без её участия с другими государствами, как создание антироссийской
коалиции, особенно если речь шла о бывших так называемых коммунистических государствах.
[121] Предпринимала Украина и попытки непосредственного вхождения в европейские
структуры безопасности: НАТО, ЕС, ОБСЕ.
В марте 1993 г. она первой из стран Содружества подписала договор о партнёрстве и
сотрудничестве с ЕС, который хотя и либерализовал её торговлю с европейским союзом, но<
был при этом менее благоприятным, чем договоры об ассоциированном членстве в ЕС Польши,
Венгрии, Чехии и Словакии.
<<<<<<<< В начале 1994 г. Украина также первой из стран СНГ подписала рамочный договор с НАТО
«Партнёрство во имя мира», в отличие от России поддержала стремление стран Центральной и
Восточной Европы вступить в Североатлантический блок, показав намерение участвовать в
создании новой системы безопасности в Европе на равных с этими странами, а также с Россией
и НАТО.
<<<<<<<< Однако Европа, вопреки ожиданиям Украины, не слишком широко открывала двери, не
воспринимая Украину, как и Россию, подлинно европейским государством. К тому же, и в самой
Украине, в более трезво мыслящей части политической элиты существовало понимание того,
что миролюбие Запада весьма относительно и заигрывание с НАТО может привести Украину к
серьёзным политическим последствиям, ибо в европейской политике НАТО ей отводится роль
«своеобразного буфера или санитарной зоны между Западом и непредсказуемой Россией»[122],
и украинские интересы будут учитываться до тех пор, пока они «совпадают с глобальными
интересами США».[123]
<<<<<<<< В результате, уже в 1994 г., с приходом к власти Л. Кучмы, во внешней политике Украины
наметился некоторый сдвиг в российскую сторону. На вооружение была взята уже
упоминавшаяся концепция «многовекторности», выраженная в лозунге: «И Россия, и Запад». В
1995 г. Украина подписала соглашение об организации объединённой системы
противовоздушной< защиты стран СНГ, положив начало частичному военному сотрудничеству в
рамках Содружества, а значит в первую очередь с Россией.
Позднее Л. Кучма заявил, что Украина должна исходить из неоспоримого факта, что
стабильность отношений между ней и Россией не только краеугольный камень украинских
национальных интересов, но ещё более важный глобальный фактор – гарантия< безопасности в
европейском и мировом пространстве.[124] Однако реально Украина вплоть до 2000 г.
продолжала проводить политику «отталкивания» от России и сближения с Западом.
<<<<<<<< В российской историографии российско-украинских отношений двойственность внешней
политики Украины рассматривается как некая неизбежность в процессе её национально-
государственного строительства и связывается с тем, что политические и идеологические
факторы, обусловленные задачами государственного строительства, толкают её к Западу, а
экономические – обязывают к сближению с Россией.[125]
<<<<<<<< Начиная с 2001 г. в литературе, в т.ч. научной, всё отчётливее проводится мысль о том,
что интеграция с Европой – объективная необходимость как для Украины, так и для России, но
проблема заключается в том, что отношения Украины с европейскими странами как в Киеве,
так и в западных столицах многие противопоставляют отношениям с Россией, рассматривая их
как бы взаимоисключающими: или – или. Между тем, у определённой части российских
исследователей крепнет убеждение, что «западная» политика Украины не обязательно
противоречит хорошим отношениям с Россией. Прогресс в отношениях Украины с Европой, по
их мнению, вполне совместим с укреплением добрососедских отношений с Россией, и обе
страны должны «двигаться в Европу» параллельными, а может быть и согласованными
курсами.[126]
<<<<<<<< В совместных российско-украинских изданиях последних лет акцент делается на том, что
и политикам, и учёным следует, избегать везде, где это возможно, противостояния и
сосредотачиваться на том, что сближает позиции двух стран, а не разъединяет. Отмечается,
что национальные< интересы России и Украины и не антиподы, и не близнецы, но они
взаимосвязаны и во многом совпадают. В современной историографии преобладает мнение о
том, что интересам обеих стран отвечало бы войти в европейское сообщество не на правах
просителей, клиентов или младших партнёров, а на правах полноценных участников, что как
раз и возможно в случае честного партнёрства, тесного сотрудничества между Украиной и
Российской Федерацией.[127]
<<<<<<<< Это, может быть, одна из самых глубоких, обоснованных и продуктивных мыслей,
сформировавшихся из изучения российско-украинских отношений в последнем десятилетии
прошлого века и начале нынешнего. Их характер, особенно во внешнеполитической области,
ослабляя позиции каждой из стран. Нельзя ли выстроить их таким образом, чтобы они эти
позиции усиливали? Большинство исследователей на этот вопрос отвечают утвердительно.
<<<<<<<< В совместном российско-украинском труде «Политические и экономические
преобразования в России и Украине», вышедшем в свет в 2003 г., сделан упор на то, что с
уходом с политической сцены первого поколения постсоветских элит в обеих странах вместе с
критическим переосмыслением политики прошлых лет вырабатываются новые курсы
внутренней и внешней политики. И Россия, и Украина в настоящее время, по крайней мере, на
вербальном уровне заявляют о своей приверженности демократическим ценностям,
ориентированы прежде всего на развитие сотрудничества с Западом.
Россия стремится сочетать политику постепенной интеграции в структуры ЕС с расширением
взаимодействия с США. Стратегический приоритет номер один для Украины – официально
провозглашённая интеграция в ЕС. Высказывается мысль о необходимости синхронизации
российских и украинских реформ, что может обеспечить более согласованное движение двух
стран к Европе. Общественность двух государств, полагают авторы, всё больше осознаёт, что в
условиях глобализации лишь открытость, способность к всесторонней и непрерывной
инновации и конкурентному взаимодействию с внешним миром могут позволить им занять
достойное место в международном сообществе.[128]
<<<<<<<< В комплексе российско-украинских отношений всё более важную роль играло и играет<
соотношение между сторонами геополитического треугольника Россия – Украина – НАТО, что
находит соответствующее отражение как в российской, так и в украинской историографии этой
проблемы.
<<<<<<<< Российско-украинские межгосударственные отношения в свете воздействия на них
евроатлантического фактора настолько сложны и противоречивы, непостоянны и подвержены
политической конъюнктуре, динамичны (причём динамика, понимаемая как поступательное
движение, перемежается с рецидивами движения попятного), что выявить сколько-нибудь
определённые тенденции в историографии проблемы весьма затруднительно, хотя одну
особенность, как представляется, обозначить правомерно. Она заключается в том, что
российская литература по проблеме Россия – Украина – НАТО отличалась большей
консолидированностью позиций, чем, скажем, украинская литература (впрочем, эта тенденция
проявляла себя примерно до 2000 г.). Причины этого понятны, и они связаны с
внутриполитическим положением в той и другой стране.
<<<<<<<< Продвижение НАТО на Восток Россия до определённого момента рассматривала не только
как обострение проблемы европейской безопасности, но, в первую очередь, как
неблагоприятное для себя изменение расстановки сил в Европе, а потому направляла усилия на
укрепление своих позиций в странах «ближнего зарубежья», чему противилась Украина. В
итоге – возникала напряжённость отношений.
<<<<<<<< Украина неоднократно делала официальные заявления о намерении стать членом НАТО,
полагая, что сотрудничество с этим альянсом послужит стране весомой международной
гарантией, а главное – даст ощутимый рычаг давления на Россию в решении двусторонних
вопросов, в «противодействии восстановлению Российской империи».[129] Одновременно она
отказывалась от развития военно-политического сотрудничества с Россией и отклоняла
предложения о более тесном сближении со странами СНГ. В военной области, как уже
отмечалось, было подписано лишь одно соглашение - по Объединённым силам ПВО СНГ.
<<<<<<<< Сотрудничество Украины с НАТО, наряду с долгом за российские энергоносители,
дислокацией российского Черноморского флота в Севастополе, статусом русского языка и
демаркацией границ становилось, таким образом, одной из «болевых точек» российско-
украинских межгосударственных отношений, что и находило соответствующее отражение как
в российской, так и украинской историографии.
<<<<<<<< В России, особенно после бомбёжек Югославии, практически не осталось политических
сил, которые бы поддерживали расширение НАТО и не осуждали её агрессивных действий.
Отсюда и упомянутая выше консолидированность российской позиции по этой проблеме,
получившая адекватное отражение не только в публицистике, но в том числе и в научной
литературе. В Украине ситуация выглядела много сложнее. Украинские политические партии
выражали различные точки зрения: коммунисты и социалисты выступали против расширения
НАТО на Восток и против членства Украины в НАТО. Националистические и некоторые
центристские фракция в Верховной Раде одобряли тесное сближение Украины с Западом, в том
числе и вступление её в НАТО. Всё больше сторонников приобретала как бы средняя линия: в
НАТО не вступать, но активно развивать и укреплять с ней сотрудничество.
Но при всём при этом руководство Украины постоянно использовало «карту» альянса в своей
политической игре: Россию, когда это было выгодно, «пугали» сближением с НАТО, Запад –
сближение с Россией.
<<<<<<<< Следует отметить, что исследователи, обсуждая различные аспекты российско-
украинских отношений, стремились дать практический совет, подтолкнуть власть в
определённом направлении. Так, составители сборника научных докладов Московского центра
Карнеги «Украина: проблемы безопасности» специально подчёркивали, что представленные в
ней неофициальные точки зрения украинских политиков и политологов «не только не являются
маргинальными, но напротив – есть все основания считать их очень влиятельными, способными
оказывать непосредственное воздействие на процесс принятия решений в Киеве».[130] <<<<<
<<<<<<<< В связи с процессом расширения НАТО на Восток обсуждение этого вопроса стало
ключевым в дискуссиях по внешней политике и безопасности на Западе, в Центральной Европе,
в России и Украине. В России, как уже говорилось, до официального вступления В. Путина в
должность президента РФ (его инаугурация состоялась 7 мая 2000 г.), отношение к процессу
продвижения НАТО на Восток было однозначно негативным, в том числе крайне отрицательно
воспринимались и попытки Украины наладить особые отношения с этим блоком.
<<<<<<<< В то же время, хотя расширение НАТО оставалось темой номер один, большинство
экспертов и политиков считало, что настала пора разрабатывать новые подходы к
формированию системы европейской безопасности.
<<<<<<<< <В плане понимания основ формирования украинской внешней политики и политики в
области безопасности, так и с точки зрения< поиска общих подходов и интересов России и
Украины, представляет интерес доклад А. Шевцова и А. Попова «Проблемы европейской
безопасности: перспективы безъядерной зоны в Центральной и Восточной Европе». В нем
анализировалась ситуация середины 90-х гг.
<<<<<<<< Авторы предлагали свою классификацию источников военной опасности для Украины в
зависимости от различных состояний военно-политической обстановки в Европе. Хотя Россия,
среди прочих, всё ещё рассматривалась как потенциальный источник военной опасности для
Украины, авторы не считали расширение НАТО панацеей для Украины. Напротив, по их мнению,
«расширение НАТО на Восток за счёт стран ЦВЕ и государств Прибалтики приведёт к
негативным последствиям для Украины по широкому спектру проблем национальной
безопасности».[131]
<<<<<<<< Главная идея доклада – необходимость «образования в Европе безъядерной
демилитаризованной «буферной» зоны, признаваемой НАТО, США и Россией, что позволит
значительно снизить уровень военного противостояния в Европе, избежать её биполярного
раскола, исключить недоверие и подозрительность в отношениях между государствами».[132]
<<<<<<<< А.Шевцов и А.Попов полагали, что безъядерная демилитаризованная зона в ЦВЕ укрепила
бы европейскую безопасность и, соответственно, безопасность Украины при любом варианте
расширения НАТО. В то же время объявление безъядерной зоны в ЦВЕ, с их точки зрения, не
препятствовало бы расширению НАТО блока и не противоречило роли этой организации как
ключевого звена в новой системе безопасности.
<<<<<<<< Согласно позиции авторов, «расширение НАТО можно рассматривать как конструктивный
процесс только в том случае, если эта организация будет демонстрировать устойчивое
стремление превратиться из системы коллективной обороны в «регулярную армию» мирового
сообщества, которая предназначена прежде всего для урегулирования локальных конфликтов
и поддержания всеобщего мира. Членство в НАТО должно диктоваться не стремлением
обеспечить собственную безопасность, а< желанием внести вклад в дело мира и прогресса».
[133]
<<<<<<<< <Российско-украинские противоречия относительно НАТО не были преодолены и после
ратификации Государственной Думой РФ «Большого договора». На Украине сохранялись
достаточно влиятельные силы, которые продолжали воспринимать Россию как главного врага
Украины, видя единственное спасение для нее в быстрейшей интеграции в НАТО, допуская
даже возможность размещения иностранных войск на собственной территории. В России
оставались силы, не готовые признать самостоятельность Украины, её права «убежать в
Европу».<<
<<<<<<<< Между тем, отношения России с НАТО носили характер скорее соперничества, чем
партнёрства, и в этом ракурсе роль Украины, занимающей промежуточное положение между
Россией и НАТО, приобретала особое значение как фактор, могущий во многом определить
содержание отношений в треугольнике Россия - Украина - НАТО и в двусторонних связях Россия
- НАТО.
<<<<<<<< В литературе конца 1990-х гг. подчёркивались принципиальные различия России и
Украины в подходах к отношениям с НАТО. Отмечалось, что< если Россия пытается строить свои
отношения с этой организацией на принципе баланса сил< и< противовесов, то Украина – на
принципе сотрудничества. Этим многое определялось в российско-украинских отношениях в
целом. Считалось, что Украина< будет постепенно сближаться с НАТО на уровне партнёрства,
Россия же< особенно сближаться не будет, но и кризиса в отношениях России и НАТО не
ожидалось. Делался вывод: в российско-украинских отношениях не будет ни чисто позитивной
тенденции, ни чисто негативной. Будет переплетение двух тенденций: с одной стороны,< две
страны близки и неизбежно вступают в некие взаимоотношения, а с другой – их базовые
интересы по ряду направлений различны. Отсюда и противоречивость отношений.
<<<<<<<< До 2000 г. в российской историографии< преобладала точка зрения, что
основополагающий акт «Россия - НАТО» подписан российской стороной по причине< её
слабости. Сотрудничество же Украины с этим блоком трактовалось как заведомо
неравноправное, на что ей и недвусмысленно указывалось.[134]
<<<<<<<< В Украине были силы, полагавшие, что расширение НАТО угрожало многими
осложнениями и ей. Прежде всего, реальностью становилось возникновение новых проблем в
отношениях с Россией: более «жёсткая» граница, ограничения в визовом режиме, особенно
когда это будет связано с ЕС, и проч. При этом, сторонники данной точки зрения полагали, что
программа «Партнёрство ради мира», – это система безопасности, которую следует
воспринимать как естественную. Что же касается вступления в НАТО, то это – ошибка,
украинское государство к этому не готово. «Украина, – говорил< руководитель< Атлантического
совета Украины В.<Гречанинов, – никогда не будет в НАТО, никогда не будет в ЕС. А в
обновлённой Европе, в новой структуре безопасности – будет, но только вместе с Россией».
[135]
<<<<<<<< Эта точка зрения находила всё большее понимание и с российской стороны. Некоторыми
исследователями высказывалось мнение, что дискуссии о европейской безопасности
закончились, процесс идёт в определённом направлении: расширение НАТО и ЕС – это не
раскол Европы, а её объединение, а потому и перед Украиной, и перед Россией< встаёт вопрос
нахождения оптимальных вариантов или способов вхождения в эту новую структуру
европейской безопасности.
<<<<<<<< «Мы не должны и не будем разбегаться друг от друга, – утверждает проректор МГИМО
профессор А. Загорский, – мы должны встретиться в европейском пространстве в новом
качестве, в качестве новых партнёров как полноценные и равноправные участники этого
процесса. Мы сможем это сделать только в том случае, если каждый из нас решит свои
внутренние проблемы».[136]
<<<<<<<< В научной литературе всё большую доказательность приобретает позиция, в соответствии
с которой России и Украине, исходя из правильно понятых ими своих национальных интересов,
необходима спокойная, прагматичная политика как по отношению друг к другу, так и по
отношению к Европе, США и т.д. Не «или - или», а «и - и». Кропотливо выстраивать
действительно дружеские российско-украинские отношения, ликвидируя все недопонимания и
спорные вопросы, и одновременно вести активную политику сотрудничества со всеми без
исключения (т.е., включая и НАТО) организациями, действующими в Европе. Интеграционные
процессы, действующие там, не следует считать непременно направленными против России.
Как великая держава Россия, безусловно, в чём-то будет занимать позиции, отличные от
позиций США, ЕС, НАТО, но, не драматизируя их, российским политикам предстоит находить
приемлемые для сторон варианты исключительно политическими средствами, чтобы не
поставить страну в положение самоизоляции.
<<<<<<<< Если расширение НАТО на Восток, изменение стратегической концепции этого альянса в
сторону глобальной самодостаточности при игнорировании роли ООН, ОБСЕ и стран, не
входящих в НАТО, ставят один и тот же вопрос перед Россией и Украиной о том, как это
скажется на будущем самостоятельном и безопасном развитии каждой из них, то над этим есть
смысл подумать вместе. Ведь обе страны могут оказаться за чертой тех условий безопасности и
развития, которые создают для себя страны атлантического сообщества.<
<<<<<<<< При всех особенностях целей России и Украины в системе европейских международных
организаций – ООН, ОБСЕ, НАТО, ЕС – интересы каждой из стран были бы защищены более
надёжно, если бы их дипломатии действовали согласованнее. С этим согласны почти все
исследователи.
<<<<<<<< История ещё и ещё раз подтвердила большую зависимость российско-украинских
отношений от текущей политической конъюнктуры.< Террористический акт против США в
сентябре 2001 г. коренным образом изменил международную ситуацию. После сближения
России и США в ходе совместной антитеррористической операции Украина уже не могла
рассчитывать на «особое отношение» к себе со стороны Запада, как к «буферной зоне».
Напротив, определённые преимущества получила Россия, установив более тесные отношения с
США. У Украины же произошло явное охлаждение в отношениях с Западом. США обвинили
Украину в поставках системы ПВО С-300 в Ирак. На украинского президента оказывалось<
давление по целому ряду внутренних проблем Украины.
В этих условиях президенту Кучме оставалось только «опереться на Россию». По мнению
аналитиков, к 2002 г. Украина могла реально рассчитывать только на одного надёжного
«стратегического партнёра» – Россию, которая и получила дополнительные возможности,
чтобы предлагать правила двусторонних отношений.
<<<<<<<< Однако политический калейдоскоп продолжал свои причудливые изменения. Российско-
американские отношения вновь осложнились в свете «иракского кризиса», соответственно
ослаб американский нажим на Украину, и Киев снова стал откровенно «заглядывать в глаза
США»[137].
<<<<<<<< В украинских политических кругах возобновилось муссирование темы вступления Украины
в НАТО. Переговоры о дальнейшем развитии сотрудничества с этой организацией провёл
премьер-министр Украины А. Кинах. Накануне выборов в Верховную Раду в марте 2002 г.
высказывались за скорейшее вступление Украины в НАТО блок В. Ющенко «Наша Украина»,
блок «За единую Украину», блок Ю. Тимошенко и Социал-демократическая партия
(объединённая). Кстати, это был, пожалуй, последний случай, когда власть и оппозиция
выступили с солидарных позиций.
<<<<<<<< 23 мая 2002 г. Совет национальной безопасности и обороны Украины под
председательством президента Кучмы принял решение о начале процесса по вступлению
страны в НАТО, названное в российской прессе судьбоносным. В украинской прессе
развернулась шумная кампания: НАТО вовсе не стратегический противник, а эффективный
механизм безопасности в Европе, альтернативы которому не существует. Некоторые политики
и эксперты напоминали о бомбардировке Югославии, но их мало кто слышал.
<<<<<<<< Последовала бурная реакция российской политической элиты. По мнению российских
экспертов, данным решением было покончено с пресловутой украинской «многовекторностью».
Высказывались суждения о том, что «евроатлантическая интеграция» грозит Украине
частичной потерей суверенитета и не сулит почти никаких выгод за исключением небольших
подачек в рамках совместных учений типа «Си бриз» или «Казацкая степь». Прогнозировались
главным образом негативные для режима последствия принятого решения. Оно, по мнению
аналитиков, развязывало руки России как фактору украинского политического процесса,
снимая с неё некие моральные обязательства перед режимом Кучмы, который, как негласно
подразумевалось, поддерживался официальной и деловой Москвой как лоббист интересов
российского бизнеса на Украине и гарант её невступления в НАТО.[138]
<<<<<<<< Выступая летом того же года в Верховной Раде, украинский президент подтвердил, что
евроинтеграция является «генеральной линией политического поведения Украины», что
оптимальный выбор – полноправное членство в Европейском союзе (о курсе на вступление
Украины в ЕС Кучма впервые сказал в 1999 г. в своей инаугурационной речи после избрания
президентом на второй срок). Однако он отдал дань и традиционной украинской
«многовекторности», призвав проводить эффективную внешнюю политику и в других
направлениях. Среди стратегических партнёров фигурировали Россия, Германия, США.[139]
<<<<<<<< «Судьбоносное решение» тотчас вновь обострило на некоторое время вопрос о российском
Черноморском флоте, так как, согласно критериям НАТО, страна, на территории которой
находятся иностранные военные формирования, не может быть членом альянса. Впрочем, по
мнению председателя Комитета по обороне Государственной Думы РФ генерала армии А.
Николаева, это только малая часть проблем, с которыми столкнётся Россия в случае возможной
интеграции Украины в НАТО. Неминуемо возникнет целый комплекс вопросов, связанных со
стратегическим обеспечением безопасности России.[140]
Президент Украины вынужден был давать пояснения, что размещение Черноморского флота РФ
на украинской территории не имеет никакого отношения к сотрудничеству Украины с НАТО.
Между тем, аналитики хорошо различают значение понятий «сотрудничества» и «членства».
<<<<<<<< Реакция Запада на «демарш» Украины оказалась вежливо-сдержанной. Генсек НАТО
поприветствовал новую политику Киева, отметив, что полноправное членство в НАТО станет
для Украины возможным только после ряда реформ в сфере обороны, а также политики,
экономики и построения гражданского общества. О членстве Украины в альянсе, по мнению
Дж. Робертсона, пока можно говорить лишь гипотетически[141]. Аналитики усмотрели в этой
позиции даже такой подтекст, что Запад< готов рассматривать вопрос о вступлении Украины в
альянс, но... без Кучмы (визит Генсека НАТО на Украину проходил на фоне возобновления
«кассетного скандала»).
<<<<<<<< Эксперты Украинского независимого центра политических исследований между тем
утверждают, что политическая элита, несмотря на декларируемые симпатии к НАТО, до сих пор
окончательно не определилась относительно форматов дальнейшего взаимодействия.
Показательно, что в предвыборных программах партий и избирательных блоков-победителей, в
отличие от выборов 1998 г. не встречалась аббревиатура НАТО. Но общественное мнение на
Украине всё больше «теплеет» в отношении перспективы присоединения к НАТО. Эту идею в
июне 2002 г. поддержало около 40% населения Украины, а в декабре 1999 г. этот показатель
был равен 22 процентам.[142]
<<<<<<<< Итак, украинская политическая элита ещё не до конца определилась с вопросом о
членстве в НАТО, НАТО не очень торопится принимать Украину в свои ряды, так почему же
столь серьёзно говорят, что Украина одной ногой уже в НАТО?
<<<<<<<< Украинская оппозиция утверждала, что, делая такие широковещательные заявления,
высшее руководство государства, скомпрометированное чередой политических скандалов,
пыталось купить себе у Запада индульгенцию. Уже достаточно много лет, заявляла, в
частности, Ю.Тимошенко, нынешние украинские власти во главе с Кучмой извлекают на свет
божий вопрос о вступлении в НАТО, когда им необходимо заручиться поддержкой Запада.
Такими же методами власти «торгуются» с Россией. Но при этом никто никуда на самом деле
не собирается вступать, заявления о членстве в НАТО – очковтирательство, обман.
Используется этот фактор и внутри страны, в борьбе за электорат: Западу и Центру Украины
преподносят идею о вступлении в НАТО, а на Востоке и Юге страны говорят о
безальтернативном направлении интеграции с Россией, сотрудничестве в ЕврАзЭс.[143]
<<<<<<<< Идёт, таким образом, большая политическая игра. В этой глобальной игре сохраняются
представления об Украине как о «буфере» между Западной Европой и Россией, следовательно
и зависимости её позиций от политики, проводимой её большими соседями. Такие
представления о роли Украины распространены и среди части российских экспертов. Западное
и российское отношение к Украине рисуется таким образом в логике взаимного
противоборства, сражения за контроль над «буфером».
<<<<<<<< Однако позиция российских политиков по большей части пассивна: убеждение, что
Украина всё равно в ближайшие 10-20 лет не станет полноценным участником НАТО и ЕС,
позволяет не очень торопиться с активностью, постольку никуда Украина от России не денется.
А между тем позиция Запада заметно меняется. Для него Украина уже не столько «буфер»
между Европой и Россией, сколько огромный транспортный узел, часть инфраструктурного
каркаса, на который будет опираться жизнь глобального мира в следующие несколько
десятилетий.
<<<<<<<< На перипетии российско-украинских отношений последнего времени пока реагирует лишь
оперативная газетно-журнальная публицистика. Впрочем, эти события вряд ли могут
существенно повлиять на принципиальные выводы, уже сделанные в научной литературе:< в
частности, об изменчивом характере российско-украинских отношений, их большой
зависимости от политической конъюнктуры, о двойственности украинской позиции в вопросах
внешней политики.
Глава 4. Вопросы экономического сотрудничества Российской Федерации
и Украины.
Экономическая проблематика занимает особое место в историографии двусторонних
отношений России и Украины. И объясняется это не< приверженностью исследователей
марксистскому, формационному методу исторического исследования. Напротив, в российской и
украинской историографии, все больше авторов декларируют приоритет нового для нашего
обществоведения «цивилизационного» подхода к изучению общественных явлений. При всех
отличиях взглядов и оценок большинство из них исходит в своем анализе из такого понимания
геополитики, при котором предполагается, что все государства признают растущую
экономическую и экологическую взаимозависимости мира, а также неизбежных всеобщих
отрицательных последствий разрыва коммуникаций и изоляции кого бы то ни было. А также
понимание того, что национальные интересы государств лучше защищать не с помощью
политических и военных альянсов, а вписанной в XXI в. «информационной» и, что не менее
важно, открытой экономики.
Однако проведенный нами анализ российской и украинской литературы 1991 – 2004 гг. говорит
о том, что «новое политическое мышление», или как принято говорить ныне новое понимание
геополитики не проникло в достаточной степени ни в научное, ни в политическое сознание в
России и Украине. Это делает, на наш взгляд, преждевременными надежды на ясное и
последовательное оформление национальных экономических интересов, и, следовательно,
формирование соответствующих стратегий развития, частью которых могли бы стать
законченные современные концепции двустороннего экономического сотрудничества.
Более того, не ангажированные исследователи справедливо отмечают, что на протяжении
практически всего постсоветского периода экономическая политика Москвы и Киева в
отношении друг друга не имела чётких ориентиров, отличалась противоречивостью и
непоследовательностью, избыточной зависимостью от внутриполитической ситуации вообще и
давления корпоративных интересов в частности. Все это не могло не сказаться, конечно, на
определённой фрагментарности и незрелости историографии проблемы экономического
сотрудничества России и Украины, сложившейся к настоящему времени в обеих странах.
Вместе с тем, вышесказанное отнюдь не умаляет научную ценность и практическую значимость
накопленного к настоящему времени историографического багажа в этой области знаний.
[144]<<<<<
Обзор научных изданий и газетно-журнальной публицистики не позволяет говорить о сколько-
нибудь стойком и последовательном интересе исследователей к экономической составляющей
российско-украинского сотрудничества. Это можно проследить, например, на этапе «обвала»
хозяйственных связей двух стран, который был вызван не в последнюю очередь
демонстративным дистанцированием украинского руководства от России и не менее
демонстративным отсутствием интереса к Украине со стороны российского руководства и
деловых кругов (1992 – начало 1994 гг.)< Историография проблемы экономических
взаимоотношений России и Украины, в этот период и позже, и по числу, и по глубине
исследований уступает проработке таких вопросов, как, например, обеспечение
территориальной целостности, национальной безопасности, русского языка и<др.
В сфере экономики в центре внимания исследователей в этот период находились, как правило,
конкретные проблемы хозяйственных комплексов России и Украины, далеко не всегда
напрямую связанные с двусторонней интеграцией. Но именно в ходе этой работы научными и, в
определённой степени, медиа-сообществами двух стран закладывались первые «этажи»
историографии экономического сотрудничества России и Украины. Ведь в поле зрения учёных и
экспертов оказывались базовые элементы неизбежных в будущем интеграционных процессов.
Даже в условиях «дистанцирования» от России в военной, политической, культурной областях
украинские политики понимали опасность и неприемлемость для собственной< страны
распространения такого отношения на двусторонние экономические связи. [145]
Имеет значение и то, что отмеченный выше интерес российских и украинских исследователей<
к конкретным проблемам хозяйствования весьма часто распространялся на сопредельную
страну. Так, уже в одном из первых в нашей стране сборников научных работ[146], который
готовился «в надежде» на «более глубокое понимание перспектив украинско-российского
взаимовыгодного сотрудничества»[147], большая часть статей сотрудников Российского
института стратегических исследований была посвящена первым результатам экономических
преобразований на Украине.
Главную роль, однако, в формировании первого «этажа» российской историографии проблемы
российско-украинских отношений играла в тот период научная публицистика. Так, например,
усилиями сотрудников журнала «Деловой мир» российская общественность могла оперативно
знакомиться с обобщающими обзорами развития экономики Украины.[148] Российские
периодические издания, как правило, откликались и на появление в соседней стране проектов
модернизации экономики, помещая на своих страницах оценки соответствующих документов
ведущими российскими и украинскими аналитиками, и сами их тексты.[149]
Те же издания доносили до российского читателя «из первых рук» информацию об
экономической ситуации на Украине, публикуя материалы бесед и интервью с представителями
украинской политической элиты, деловых кругов и научного сообщества. На страницах уже
упомянутого выше журнала «Деловой мир», а также «Инженерной газеты», «Независимой
газеты», газеты «Россия» и ряда других изданий видением проблем национальной экономики и
перспектив её реформирования делились вице-премьер и государственный министр Украины
по вопросам собственности и предпринимательства В. Лановой[150], директор корпорации
«Запорожабразив» А. Порада[151], заведующий Отделом собственности, инвестиций и
предпринимательства Социально-экономического совета при президенте Украины В.
Лисицкий[152], начальник отдела внешнеэкономических связей министерства экономики
Украины А. Билюк[153], председатель Союза малых предприятий Украины Ю. Ехануров[154],
руководитель Института мировой экономики и международных отношений АН Украины Ю.
Пахомов[155] и др. Примечательно, что практически все перечисленные выше лица
концептуальные основы и отдельные проблемы российско-украинского экономического
сотрудничества либо игнорировали, либо ограничивались< общими замечаниями и
декларациями.[156]
Научные исторические и экономические издания в 1992-1994 гг. крайне редко обращались к
этой проблеме.[157] Это, безусловно, отражало не столько< состояние исследований в данной
области знания, которые продолжались в обеих странах, сколько критическую на тот момент
ситуацию в их экономических взаимоотношениях двух. В условиях «обвала» хозяйственных
связей стимулировать исследовательский процесс не могли даже научные форумы,
проводившиеся в эти годы.
Одним из примеров может служить состоявшаяся 14-16 сентября 1993<г. в Киеве встреча
украинских и российских учёных-экономистов.[158] Несмотря на обозначенную в повестке дня и
высказанную участниками заинтересованность в разработке «стратегии восстановления и
развития на новых принципах многосторонних экономических связей» между Россией и
Украиной[159], эти проблемы почти не затрагивались в дискуссии, и встреча прошла под
знаком поиска путей решения задач социально-экономического реформирования в каждой из
двух стран.
Судя по отчёту, собственно вопросы экономических взаимоотношений России и Украины
оказались в центре внимания в выступлениях лишь трёх< участников – академика РАН А.
Гранберга, члена-корреспондента АН Украины Н. Иванова и доктора экономических наук В.
Кириченко. Многие российские и украинские участники дискуссии солидаризировались с
высказанным академиком Гранбергом суждением о том, что экономические взаимоотношения
«пока слишком часто становятся ареной политических страстей».[160] Причем происходит это
в условиях, когда «нет не только согласованной стратегии на межправительственном уровне,
но и реалистичного понимания диалектики конъюнктурных и долговременных национальных
экономических интересов, взаимных последствий принимаемых решений».[161]
Позднее именно эти ученые внесли значительный вклад в появление и «согласованной
стратегии», и «реалистичного понимания диалектики интересов». Их выступления,
посвящённые конкретным проблемам двустороннего экономического сотрудничества,
оказались, как показала последующая практика, востребованными при выстраивании новых
межгосударственных отношений и контактов хозяйствующих субъектов.
Так, например, плодотворной оказалась идея А. Гранберга о запуске< рыночных механизмов
объединительных процессов посредством открытия рынка капиталов и конверсии торговых
дисбалансов межгосударственным трансфером ценных бумаг.[162] Она была поддержана В.
Кириченко, который предложил осуществлять этот «запуск» на нижнем уровне
объединительных процессов, «в первую очередь по линии взаимодействия хозяйствующих
субъектов».[163]
Украинский ученый Н. Чумаченко ещё более «приземлил» проблему, обратив внимание
участников «высокого» форума[164] на необходимость поощрять и развивать экономическое
сотрудничество приграничных районов двух стран.[165] Это предложение в наибольшей
степени отвечало текущей практике экономических взаимоотношений России и Украины,
складывающейся в условиях, когда и Москва, и Киев были озабочены соображениями
«высокой» политики и мало интересовались экономическими и социальными проблемами
приграничных территорий.
В развитие заявленной Н. Чумаченко темы тогда же впервые прозвучало предложение[166] об
использовании в российско-украинских отношениях опыта создания т.н. еврорегионов, в рамках
которых стимулировалось сотрудничество в таких сферах как развитие туризма, защита
окружающей среды, поддержка малого и среднего бизнеса и т.д. Украина к тому времени уже
приобрела первый опыт их строительства, сформировав в 1993 г. совместно с Польшей,
Словакией и Венгрией на своей западной границе еврорегион «Карпаты». И это предложение
было быстро принято практиками: идея создания еврорегионов нашла отражение в Программе
межрегионального и приграничного сотрудничества между Россией и Украиной на 2001-2007
гг.
Мы не случайно столь подробно остановились на этой встрече экономистов двух стран в Киеве
и на выдвинутых ее участниками конкретных идеях. В условиях продолжавшейся в тот период
экономической дезинтеграции это были едва ли не первые реальные и, что еще более важно,<
отражавшие формирующиеся в обеих странах новые политические и хозяйственные реалии
предложения по налаживанию экономического сотрудничества двух стран.
Многие из этих идей вскоре легла в основу публикаций вышеназванных исследователей и
экспертов, вызвали живую и продолжительную дискуссию, что способствовало началу
интенсивного формирования историографии российско-украинского экономического
сотрудничества.
Однако, начавшееся взращивание первых, по-настоящему крепких ростков экономического
раздела историографии взаимоотношений двух стран было вскоре прервано в связи с
развернувшейся в начале 1994 г. дискуссией по вопросу т.н. «украинизации» российской
экономики и «россиизации» экономики украинской. Эта дискуссия составила особый,
специфический сегмент объёма знаний по проблематике российско-украинских отношений,
рожденный и пополняемый прежде всего российской экономической публицистикой.