Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней

Подождите немного. Документ загружается.

Империи в общемировом контексте

вали, что приверженность Советов существующему европейскому порядку была временной и

чисто тактической. Сталинские чистки не только усилили антипатию к его режиму, но и убедили

западные правительства, что государство, которое устраивает резню среди своей военной и

политической элиты, не в состоянии сколько-нибудь эффективно участвовать в войне.

Со своей стороны, советское руководство отвечало полной взаимностью на англ о-француз скую

антипатию и недоверие. В России Мюнхенское соглашение

было воспринято как враждебное

советским интересам поощрение германской экспансии на восток. У советского правительства

были все основания полагать, что в любой войне с Германией основная тяжесть военных действий

падет на Россию. Франция построила линию Мажино

и собиралась отсиживаться за ней. Ее

психологические и стратегические доктрины были оборонительными прежде всего из-за огромных

потерь во время наступательных действий предыдущей войны. Кроме того, состояние британской

армии недвусмысленно говорило о том, что в наземных действиях (особенно в условиях затяжной

европейской войны) от нее будет мало проку. В результате всех этих факторов французы,

британцы и русские оказались неспособными создать мощный единый фронт против Германии. В

результате Гитлеру едва не удалось установить в Европе германский имперский порядок - на этот

раз в нацистской форме.

Мюнхенское соглашение, подписанное 29 сентября 1938 года в Мюнхене главами правительств Великобритании (Н.

Чемберлен), Франции (Э. Даладье), фашистской Германии (А. Гитлер) и фашистской Италии {Б. Муссолини), предусматривало

расчленение Чехословакии и передачу Судетской области Германии, а кроме того, удовлетворение в трехмесячный срок

территориальных притязаний Венгрии и Польши по отношению к Чехословакии и «гарантию» участниками соглашения новых

границ Чехословакии против неспровоцированной агрессии.

Линия Мажино - система французских укреплений на границе с Германией от Бельфора до Лонгюйона протяженностью около

380 км. Построена по предложению военного министра А. Мажино в 1929-1934 годах, совершенствовалась до 1940 года.

Предназначалась для защиты Северо-Восточной Франции от германского вторжения.

126

Часть первая. Империя

Гитлеровский рейх по многим параметрам был образцовой империей. Его главными приоритетами

были власть и экспансия - прежде всего территориальная экспансия с применением силы. Первая

мировая война убедила победителей, что плоды их победы не стоят затраченных средств. Но

дальнейшее развитие военной техники, и главным образом появление бомбардировщиков,

заставило изменить это мнение. Гитлер презирал гуманитарные идеалы британцев и французов. К

тому же его стратегия блицкрига была предназначена обеспечить победу малой кровью и,

следовательно, снова сделать войну убедительным средством достижения политических целей. В

1940 году Франция была повержена за шесть недель. Цена этой победы для Германии по меркам

Первой мировой войны была минимальной. Территории, захваченные впоследствии в Западной и

Центральной Европе, эксплуатировались в традиционном имперском стиле: ограниченный, но

эффективный террор плюс современные технологии для оккупированных государств. К 1938 году

экономика Германии испытывала серьезный перегрев. Гитлер спас ее при помощи завоевания,

разграбления и эксплуатации большей части Европы: «Нацистская Германия впечатляюще

преуспела в мобилизации Западной Европы для войны с союзниками. Она использовала более тре-

ти экономического потенциала Западной Европы, не считая награбленной добычи и труда

иностранных рабочих» [39]. В 1939 году французы тратили примерно 23 процента национального

дохода на военные нужды. Немцы тратили 33 процента национального дохода завоеванной

Западной Европы. Беспощадный имперский завоеватель умеет выдавливать соки. Кроме того,

оккупация не треборала от немцев большого количества войск и полиции. Запутанные и покорные

завоеванные народы к их руководство были вынуждены ради выживания надзирать за собой и

эксплуатировать себя сами.

Гитлер полностью усвоил современную логику национальной империи. Его рейх должен был быть

полностью германским. Точнее, негерманские элиты должны были продолжать управлять рядом

протекторатов и сателлитов, но в славянских областях Восточной Европы, намеченных для

аннексии, никакие соглашения не могли быть заключены с негерманским населением. Славянские

элиты должны были быть уничтожены, а все население низведено до положения рабов. Ему

127

Империи в общемировом контексте

отказывалось во всех правах, кроме самого начального образования. Не могло идти и речи об

ассимиляции славян в расо-во чистое немецкое общество. Напрашиваются некоторые параллели

между германским рейхом и европейскими заморскими империями, где расизм и страх перед

смешанными браками был всеобщим, а образование коренного населения было делом самой

последней важности [40]. Но гитлеровский рейх воплотил в себе все худшие стороны европейских

колониальных империй, превратил их в политику и довел ее до логического конца.

Нацистский режим и его империя были, однако, гораздо больше, чем просто империя даже в своей

самой отвратительной форме. Этот режим зашел куда дальше обычных имперских расчетов

могущества и выгоды. Его беспрецедентная идеология расистского и националистического

тоталитаризма не могла сравниться с универсалистскими религиями или их социалистическим

эквивалентом. Алогичность нацистской имперской политики выразилась в ее величайшем

преступлении - уничтожении евреев. Существовали, конечно, некоторые прецеденты такого сорта.

Как заметил Гитлер, османский режим вышел сухим из воды после геноцида армян. Но османская

политика, хотя и жестокая по существу, имела свои геополитические и имперские задачи.

Уничтожение армянского народа преследовало цель избавиться от риска отторжения части ко-

ренной турецкой территории в результате совместных усилий армянского национализма и

европейской интервенции. Оно также было задумано для большей однородности Османской

империи и, возможно, для ее расширения от Константинополя до Кавказа. Подобной логики нет в

гитлеровском избиении евреев, которое можно объяснить не только жестокостью, но и безумием.

Евреи Восточной и Центральной Европы были бы лояльными союзниками германской империи,

если бы она предложила им такую возможность. Не только в Европе, но также на Ближнем

Востоке поддержка евреями различных империй не знала себе равных. Перед их глазами еще

стояли примеры царств Габсбургов и Гогенцоллернов, где к евреям относились гораздо лучше,

чем в большей части славянских государств на востоке и юге. Как и прочие аспекты гитлеровского

рейха, Холокост был продуктом современной патологии, а не традиционного имперского

мышления.

128

Часть первая. Империя

Холодная война

УЧАСТИЕ БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ В ДЕЛЕ ИЗБАВЛЕНИЯ земного шара от Гитлера было

лучшим, что она когда-либо сделала. Но война с Гитлером ускорила коллапс Британской империи

по крайней мере на одно поколение и нанесла непоправимый ущерб общему делу империи. Расизм

и авторитаризм попали в опалу. Безразличная к цвету кожи демократия стала единственной

уважаемой идеологией на Западе. Две сверхдержавы, образовавшиеся после Второй мировой

войны, провозгласили себя врагами империи. Со временем Советский Союз начал снабжать

оружием некоторые национально-освободительные движения и риторически поддерживать

антиимпериализм в ООН. Но для европейских империй была более важна американская позиция.

Соединенные Штаты родились в борьбе с Британской империей. Сильней других ее ненавидели

американские ирландцы, но и большинство американцев относились к «империализму» с

недоверием. Одной из причин этого была антипатия американских экспортеров к закрытым

имперским торговым объединениям. Но более важную роль в то время играло сформировавшееся

после 1945 года мнение, что элиты третьего мира, националистические по своим симпатиям, были

естественными и необходимыми союзниками американцев в войне с коммунизмом. Поддержка

европейского империализма претила им, но реалии борьбы против коммунизма означали, что во

многих случаях американцы будут не только терпимо относиться, но и поддерживать

европейскую колониальную политику ч администрации, по крайней мере какое-то время. В

некоторых случаях, однако, американское вмешательство было критичным для ослабления

позиции европейской империи. Особенно заметно это проявилось в оппозиции США попыткам

Голландии восстановить свои владения в послевоенной Индонезии и в подрыве англ о-

французской политики на Суэце в 1956 году. Взгляды американцев на империю в основном

сводились к тому, что она является излишней практически всегда, за исключением, может быть,

короткого периода времени. Единственная ее функция заключалась в мирной и надежной передаче

власти тем элитам третьего мира, которым можно было доверить проведение прозападной

политики.

129

Империи в общемировом контексте

К концу 1950-х годов эта точка зрения в большой степени возобладала также в Британии. В это

десятилетие британцы выиграли войну с коммунизмом в Малайзии. Но они прекрасно понимали,

что политической предпосылкой победы явилась уверенность малайских элит и

националистических лидеров в том, что за окончанием войны последует быстрое провозглашение

независимости. Малкольм Макдональд

, британский «вице-король» Юго-Восточной Азии,

утверждал, что «если бы мы сопротивлялись темпам перемен, мы утратили бы поддержку

азиатских лидеров» [41].

Вторая мировая война уничтожила германскую и итальянскую империи. Она также существенно

уменьшила японскую империю. Но японцам, тем не менее, в большой степени удалось добиться

провозглашенной цели - изгнания европейского империализма из Азии. Японские победы 1941-

1942 годов нанесли огромный ущерб престижу европейских империй во всей Юго-Восточной

Азии. Под японским руководством туземные антиимпериалистические силы смогли

организоваться и (особенно в 1945 году) обзавестись оружием. Голландцы и французы так

никогда и не сумели восстановить полный контроль над Индонезией и Индокитаем.

Уже к концу 1930-х годов оказалась под вопросом способность Британии удержать Индию. Война

подорвала желание и возможности англичан противиться индийской независимости. В 1945-1947

годах попытка удержать Индию могла привести к анархии и опасной радикализации индийской

политики. Гораздо спокойнее было передать власть прозападным в основном элитам Индии и

Пакистана, пока те еще существовали и могли обеспечивать стабильность. Попытка удержать

власть даже на короткий промежуток времени требовала огромных инвестиций британских

военных и экономических ресурсов, что в условиях послевоенной Британии было политически и

экономически неприемлемо. Выгоды, которые Британия могла получить от этих титанических

усилий, также были не бесспорны. За много лет до независимости стоимость управления Ин-

" Малкольм Джон Макдональд (1901-1981) - британский политический деятель, министр по делам доминионов, позже

губернатор Британской Восточной Африки в 1963-1964 годах.

130

Часть первая. Империя

дней в условиях растущего давления со стороны индийских элит и националистов во многом

сводила на нет экономическую, финансовую и военную привлекательность индийской империи

для британцев. Взять только один пример: в 1939 году индийский налогоплательщик уже не

платил ни гроша на поддержку армии, которая играла ключевую роль в сохранении британской

мировой власти. Наоборот, механизация индийской армии и ее подготовка ко Второй мировой

войне наряду со всеми другими заморскими операциями оплачивались теперь Лондоном.

Принимая во внимание уменьшившиеся послевоенные нужды Британии, наем гурков

из

независимого Непальского королевства (чем Лондон пользуется по сей день) представляется более

дешевой и политически менее опасной альтернативой. Формально отказавшись от империи,

британцы, без сомнения, питали иллюзии, что их влияние можно будет долго сохранять

неформальными методами. Но как бы то ни было, решение отказаться от не окупающей себя

империи сначала в Индии, а потом, к 1960 году, почти повсеместно в Азии и Африке было

совершенно верным.

Частично это было связано с тем, в каком направлении шло развитие международной экономики.

Империя имеет экономический смысл в зонах протекционизма и закрытых торговых объединений.

В эпоху свободной торговли, когда облегчился доступ к неевропейским товарам, рынкам и

рабочей силе, империя теряла свою значимость. После 1945 года мировая экономика, в которой

господствовали Соединенные Штаты, сделала свободную торговлю реальностью и в этом смысле

приложила руку к делу упразднения империй. Более важным был факт, что в 1950-х и 1900-х

годах саглоши динамичными в экономическом смысле районами земного шара были Западная

Европа, Япония и Америка. Даже чисто экономически, не говоря уже о политических выгодах, в

конце пятидесятых годов имело гораздо больше смысла во вступлении в ЕЭС, чем в поддержании

заморской империи и прямом контроле над ее товарами. Получалось, что успех в деле сохранения

империи сулил метрополии гораздо больше проблем и неприятностей, чем неудача.

Гурки - название группы народностей в Непале, отличающихся своей воинственностью.

131

Империи в общемировом контексте

Как заметил американский обозреватель в середине пятидесятых годов, «термин "колония" стал

немодным, ему на смену пришли обозначения типа "заморские владения Франции" или

"заморские владения Португалии"» [42]. Впрочем, логика «заморской Франции», или «Algeria

francaise

», вероятнее всего, подразумевала интеграцию в будущем бывших колоний в госу-

дарство-метрополию. Что, принимая во внимание небелую иммиграцию или небелое влияния на

выборную политику метрополии, было бы полностью неприемлемо как для Франции, так и для

большинства европейских метрополий.

Болезненный и значительный сам по себе, конец империи был только частью более масштабной и

величественной драмы холодной войны. Независимо от того, можно ли считать США или

Советский Союз империями, их конфликт был подлинно имперским. Впервые две великие

державы оказались втянуты в соперничество, которое охватывало весь земной шар и было од-

новременно военным, экономическим и идеологическим. Американский либерализм и советский

социализм были родственными идеологиями. Обе уходили корнями в европейское Просвещение

восемнадцатого века и британскую политическую экономию девятнадцатого века. Обе опирались

на то, что история человечества была и остается историей прогресса. Обе полагали, что счастье и

благоденствие человечества может быть достигнуто благодаря развитию науки, покорению

природы и увеличению благосостояния. Но в этих идеологиях и их практическом применении, в

исторических культурах и обществах, где их культивировали, существовало достаточно различий,

чтобы рассматривать холодную войну как конфликт цивилизаций.

К счастью, у обеих сторон не нашлось нового Гитлера, который мог бы придумать тактику или

технологию реальной победы в ядерной войне - победы не слишком дорого стоящей и,

следовательно, «рациональной». И хотя балансирование на грани войны, неверные расчеты и

случайности вполне могли привести к катастрофе, этого, к счастью, не произошло. Если

исключить вероятность крупного военного конфликта, шансы Запада выиграть холодную войну

были несравнимо

Algerie francaise (франц.) - французский Алжир.

132

Часть первая. Империя

больше. Ресурсы США безоговорочно превосходили ресурсы Советского Союза. Кроме того, их

экономическая мощь была большим подспорьем в привлечении союзников, в поощрении

сателлитов и в создании иллюзии «хорошей жизни», имевшей большую привлекательность за

границей и дома. Помимо Северной Америки традиционно и потенциально богатейшими

регионами мира были Западная Европа и Япония. Обе находились в американской послевоенной

сфере влияния. Поставленные перед выбором между Советским Союзом и Соединенными

Штатами, их элиты всегда тяготели к последним. В некоторых из этих стран хаос послевоенной

разрухи делал порой не всегда однозначной позицию массового электората. Но у американцев

хватило ума, желания и ресурсов, чтобы субсидировать быстрое экономическое восстановление

этих регионов, а природный динамизм их населения, образованность и профессиональные навыки

довершили дело. Как только было достигнуто экономическое восстановление, электората

Западной Европы и Японии уже не помышляли о советской модели.

Объединенные ресурсы Северной Америки, Западной Европы и Японии были неисчерпаемыми.

Положительным фактором стало и то, что, хотя Соединенные Штаты являлись недвусмысленным

и безоговорочным лидером «западной» коалиции, их союзники верили, что выигрывают от этого

альянса и что имеют некоторое влияние на его политику. Возникновение НАТО и американских

обязательств перед европейской безопасностью в равной мере связаны с чаяниями европейцев и со

стремлением американцев играть имперскую роль. По контрасту Советский Союз мог гораздо

меньше предложить своим союзникам в экономическом смысле и гораздо больше тяготел

(поскольку был вынужден) к принудительным методам. Его основной союзник, Китай, даже в

недолгое время союзничества потенциально был сильнее и таил давнее недовольство русскими.

Существовало три варианта, при которых Запад мог проиграть холодную войну. Вариант первый:

социализм доказывает свое превосходство над капитализмом в вопросе производства и

распределения материальных благ, во что так верили его сторонники. Эта надежда вдохновила

Никиту Хрущева на создание программы партии 1961 года. Вне Советского Союза в 1950-х и даже

в 1960-х годах оставалось еще немало разумных и идеали-

133

Империи в общемировом контексте

стически настроенных людей, которым эта надежда не казалась нереальной. Она даже необязательно

подразумевала убежденность в чудесном потенциале центрального планирования и государственной

собственности на средства производства. В международных отношениях мощь, благосостояние и

статус всегда относительны. Если бы на мировую капиталистическую систему обрушился еще один

такой же кризис, как в 1930-х годах, даже вполовину менее успешный социализм выглядел бы пре-

красно. Но вместо этого десятилетия после 1945 года явили беспрецедентное увеличение

благосостояния основных капиталистических соперников Советского Союза.

Благосостояние и относительное единство его противников лишили Советский Союз и второй

возможности победы в холодной войне. Ленинские размышления об империализме были основой

советской теории природы международных отношений. Согласно этой теории война между основными

капиталистическими государствами за рынки, рабочую силу и территории, пригодные для

инвестирования капитала, была неизбежной. Иначе говоря, как только международный баланс сил

изменится, новые хищники непременно будут воевать с ослабевшими за передел мировых ресурсов и

территорий.

Эта теория отчасти подтверждалась советской историей. Успех большевистской революции в России

был бы невозможен, если бы великие капиталистические державы не погрязли в войне. Если

допустить, что большевики пришли бы к власти в результате революции 1905 года, последствием этого

оказалась бы европейская интервенция с германской армией во главе. В мирное время Россия была

слишком важна для европейских великих держав как геополитически, так и экономически, чтобы

позволить ей отделиться от их сообщества, отказаться от уплаты долгов и отправиться на поиски

социалистической Утопии. Объединенная интервенция великих держав, не ослабленных войной, имела

бы к тому же огромное количество сторонников внутри России и неизбежно привела бы к успеху.

После эйфории 1917-1919 годов, когда казалось, что европейский капитализм вот-вот рухнет,

большевики под руководством Сталина усвоили новую реальность. Они должны укрепиться в своей

советской базе и ждать, пока сбудутся предсказания Ленина о развитии мировой капиталистической

экономики. В 1930-х годах казалось, что к тому и идет. «Неимущие»

134

Часть первая. Империя

капиталистические державы (Германия, Италия, Япония) совершили попытку потеснить соперников

(Британию, Францию, Нидерланды и Соединенные Штаты), которые успели расхватать все лакомые

куски. Последовавшая война сильно ослабила мировую капиталистическую систему. В 1941-1945

годах относительная мощь и международный статус Советского Союза резко выросли. Восточная

Европа и Китай присоединились к социалистическому лагерю. Казалось, что остается только дож-

даться, когда капиталисты возобновят свои междоусобные войны. Однако после 1945 года этого не

произошло. Переход мирового лидерства от Британии к Соединенным Штатам совершился мирно и, по

историческим стандартам, с поразительным дружелюбием. Существование общей советской угрозы во

многом способствовало этому процессу. В сравнении с предвоенными эпохами капиталистические

державы под американским руководством проявляли большую солидарность и волю к сотрудничеству.

Если рассматривать этот факт с позиций, знакомых марксистам, можно сказать, что наконец сбылось

предсказание Карла Каутского™ о сотрудничестве между великими капиталистическими державами,

что имело ужасные последствия для международной позиции Советского Союза.

Была и еще одна гипотетическая возможность победы Советского Союза в холодной войне.

Оглядываясь на события 1930-х и 1940-х годов, русский генерал утверждал, что «нацистская идеология

и диктаторский, автократический режим Третьего рейха оказались сильнее западных буржуазных

демократий; но, столкнувшись на Востоке с похожим и, возможно, даже лучше организованным

режимом, фашизм не выдержал испытания огнем... Демократические институты власти, какими бы

привлекательными они ни были для большинства людей, не могут противостоять деспотическим

диктаторским режимам в открытом вооруженном конфликте» [43].

Но, пожалуй, настоящей проверкой демократии стал не прямой военный конфликт, а продолжительное,

тонкое и частично скрытое геополитическое и идеологическое соперничество между

Каутский Карл (1854-1938) - выдающийся немецкий экономист, социалист, чех по происхождению, один из главных

теоретиков ортодоксального марксизма.

135

Империи в общемировом контексте

Советским Союзом и Западом, которое преобладало в послевоенные десятилетия. В 1930-х годах

британская, французская и американская демократии недостаточно эффективно реагировали на

вызов, брошенный Гитлером. По самой своей природе демократия исключает для своих лидеров

возможность жестокой эксплуатации и принесения в жертву людей ради имперской власти. В ча-

стности, американская конституция не была разработана в вопросах регулирования внешней

силовой политики. Секреты сохранялись с трудом, исполнительная власть постоянно была занята

умиротворением сенатских бонз и их ручных лобби; и прежде всего, суверен - другими словами,

американский народ - мало знал о международных событиях, был во власти изоляционистских

настроений, тяготел к перенесению своих домашних моральных и политических посылок на

окружающий мир и был совершенно не искушен в холодных геополитических рассуждениях и

тактических маневрах Гитлера, Сталина или даже таких традиционных европейских

государственных деятелей, как Пальмер-стон

или Бисмарк. События, однако, развивались таким

образом, что советское руководство после 1953 года не унаследовало ни гитлеровского, ни

сталинского макиавеллизма". Его внешняя политика была уже не до такой степени коварной, а

американская политика - не до такой степени демократически наивной, как это представляли себе

«западные» ястребы времен холодной войны.

Американская империя?

ВОПРЕКИ МНОГИМ ОЖИДАНИЯМ, ХОЛОДНАЯ ВОЙНА не закончилась патовой ситуацией

или сближением капиталистиче-

" Пальмерстон Генри Джон Темпл (1784-1865) - виконт, один из наиболее выдающихся политических деятелей

Великобритании, премьер-министр в 1855-1858 и в 1859-1865 годах.

;

Макиавеллизм - политика, основанная на культе грубой силы, пренебрежении нормами морали, коварстве и вероломстве. По

имени итальянского политического деятеля и мыслителя Никколо Макиавелли (1469-1527).

136

Часть первая. Империя

ской и социалистической систем. Она также не отодвинулась на задний план из-за какой-то новой

угрозы или новой конфигурации в мировой политике. Вместо того она завершилась крахом

советского коммунизма и международного коммунистического движения, а также дезинтеграцией

Советского Союза. Если бы СССР потерпел тяжелое военное поражение, его народы страдали бы

гораздо больше, чем в 1990-х годах. Но российское государство, лишенное почти всех своих

приобретений с 1650 года и грубо пониженное в международном статусе и мощи, вряд ли могло

испытать худшую судьбу.

Коллапс России сделал Соединенные Штаты единственной сверхдержавой. По многим

параметрам - военным, экономическим, политическим, идеологическим и культурным - ни одна

страна никогда не стояла так близко к мировому господству, как сегодняшние Соединенные

Штаты. В военной области превосходство Америки в настоящее время является подавляющим,

хотя не совсем ясно, как она может использовать его для достижения своих интересов. В

ближайшем будущем целый ряд второстепенных и даже третьестепенных государств будет

владеть ядерным, химическим или биологическим оружием и средствами его доставки. Та разница

в военных ресурсах для достижения своих целей, которая существует сейчас между США и,

допустим, Югославией или Ираком, будет постепенно уменьшаться. К тому же в эпоху

национализма даже автоматы Калашникова и пехотные противотанковые гранаты могут дорогого

стоить - особенно для страны, которая до такой степени не расположена видеть своих солдат

убитыми, как Америка. Все это ограничивает пределы применения американской военной мощи

т< целях поддержания существующего мирового порядка, но вовсе не означает, что ею можно

пренебрегать.

В экономической области ситуация также не вполне ясна. Очевидно, что экономика Соединенных

Штатов - самая мощная и богатая в мире. Но в 1980-х годах относительный спад в американской

технологии, продуктивности и инноваций был навязчивой идеей одного направления

экономической мысли в США, представители которого предсказывали образование Pax Nipponica"

в двадцать первом веке. В начале этого века амери-

Рах Nipponica (лат.) - японский мир.

137

Империи в общемировом контексте

канская «goldilocks economy»

делит планету с Японией, находящейся в состоянии глубокого

спада, и Германией, inter alia

, борющейся с последствиями воссоединения. Эйфория, напо-

минающаяся о 1920 годе, снова царит на Уолл-Стрит. Если за этим снова последует 1929 год,

тогда, очевидно, предсказания о том, чьей именно экономике предстоит вести за собой чело-

вечество в двадцать первом веке, будут еще раз модифицированы. Делать такие предсказания на

основе статистики экономического развития за несколько последних лет - довольно трудная

штука. Аналогии с прошлым не только легче, но и часто более плодотворны.

По сравнению с десятилетием, следующим за Второй мировой войной, позиции Соединенных

Штатов выглядят сегодня несколько более сильными в военной области (нет советского соперника

и нет недавно им «потерянного» Китая) и несколько менее сильными - в экономической. Что,

разумеется, оказывает влияние на их политику в отношении России. Большую часть первой

половины двадцатого века Соединенные Штаты были изоляционистами в политике и

протекционистами и ортодоксами в экономике. «Но к 1947 году американцы начали осознавать не

только экономическую слабость Европы, но и растущую угрозу советской экспансии... Вследствие

этого Соединенные Штаты перестали настаивать на конвертируемости валют, ослабили давление

на Голландию, Францию и Британию в вопросе деколонизации и демонтажа колониальных тор-

говых предпочтений, способствовали европейской интеграции и приняли дискриминацию

доллара» [44].

В эту эпоху Соединенные Штаты имели огромное экономическое преимущество перед всеми

другими странами и могли позволить себе проявить щедрость. К тому же они опасались

коммунизма, поэтому у них был стимул для щедрости. Ни одна из частей этого уравнения не

соответствует сегодняшней действительности. Краткосрочные экономические

Goldilocks economy (англ.) - экономика лютиков. Термин, используемый для описания экономики США середины и конца 1990-

х годов как «не слишком горячей, не слишком холодной, а как раз такой, как надо». Некоторые экономисты полагают это

состояние оптимальным. Inter alia (лат.) - здесь: в числе прочих.

138

Часть первая. Империя

интересы и либеральная экономическая идеология США (или Европейского союза) принимают во

внимание нужды посткоммунистических стран в гораздо меньшей степени, чем это было в случае

с послевоенной Европой или Японией. А объектом повышенного внимания современной России

должно стать возникновение значительной геополитической угрозы со стороны Китая в

Восточной и Юго-Восточной Азии или реальная исламская угроза западным интересам, которая

может привести к свержению прозападных режимов в центрах ближневосточной нефтяной

экономики. В последнем случае цена русской нефти и газа стремительно возрастет, и важность

России для Запада придаст ей больший вес в Вашингтоне и Брюсселе.

Экономическое и политическое могущество тесно связаны друг с другом. К значительной выгоде

Америки доллар является мировой резервной валютой. Институты, которые до определенной

степени регулируют мировую экономику, -прежде всего МВФ и Банк всемирного развития - были

в основном созданы Соединенными Штатами, и до сих пор Америка доминирует в них. Они

обладают достаточным влиянием, чтобы поощрять страны, управляющие своей экономикой

согласно западным либеральным принципам, и наказывать страны, которые этого не делают. То

же самое относится к международным капиталистическим рынкам, где американские банки

являются крупнейшими игроками. Правительственная же система США весьма несовершенна в

качестве механизма большой политики. Но даже при этом по европейским стандартам - по

сравнению с Брюсселем и правительствами европейских cxpaii - она представляется чудом

эффективности и организованности. К тому же большой политический вес придает США военная

зависимость от них Европы и Японии.

Господство демократических идей в политике и либеральных капиталистических идей в

экономике является очень важным фактором американского господства на планете. Несмотря на

то что в настоящее время принуждать народы к чему-либо стало гораздо труднее, чем раньше,

обращение этих народов в свою систему ценностей представляется все более важным в мире, где

народы, государства и экономики стали более независимыми, чем в былые времена. Над

Фрэнсисом Фукуя-

139

Империи в общемировом контексте

мой

[45] много смеялись, когда он предсказывал конец истории, но он, несомненно, был прав,

когда подчеркивал полное отсутствие крупных идеологических соперников американскому

либерализму после поражения фашизма и коммунизма. Сегодня, даже при наихудшем (и

маловероятном) варианте развития событий - если мировые финансы и торговля повторят

сценарий 1930-х годов, - уже не будет ни коммунистической России, ни фашистских Италии и

Германии, ожидающих возможности погреть руки на кризисе либерализма, вооруженных новыми

универсальными идеологиями, пользующихся действительным доверием и поддержкой населения

и уже образовавших две великие державы до начала кризиса.

Связь между американской идеологической и культурной властью очевидна. Как утверждал

Збигнев Бжезинский", американская индустрия развлечений распространяет американские

ценности по всему миру в популярной и доступной форме. CNN

отражает американскую точку

зрения на отбор и интерпретацию событий, которые заслуживают права считаться новостями.

Американский язык не только имеет свои собственные встроенные особенности и предпосылки,

но в качестве языка международного общения привлекает потенциальные элиты всех обществ в

американские университеты, где они усваивают американские ценности. Соединенные Штаты

выходят и к Атлантическому, и к Тихому океанам, их население состоит из эмигрантов,

приехавших со всего света, и их идентичность строится на основе идей и ценностей, имеющих

всеобщую привлекательность, а вовсе не на этнической принадлежности. По всем этим причинам,

а также по причине их завид-

Фукуяма Фрэнсис - современный американский ученый и аналитик, бывший заместитель директора Штаба планирования

политики при Государственном департаменте США. Автор многочисленных работ по политологии.

Бжезинский Збигнев (р. 1928) - американский социолог, государственный деятель; в 1977-1981 годах помощник президента Дж.

Картера по национальной безопасности. Бжезинский выступал с резкой критикой коммунизма. Основной разработчик

политики в области прав человека. Одна из наиболее известных американских телекомпаний.

140

Часть первая. Империя

ного благосостояния и мощи, Соединенные Штаты, по словам Тойнби, являются универсальным

государством сегодняшней цивилизации [46].

Впрочем, сами американцы, включая наиболее выдающихся профессоров истории

международных отношений, придерживаются различных мнений по поводу культурного значения

своей страны. По контрасту с Бжезинским, профессор Сэмюэл Хантингтон

из Гарварда является

современным американским эквивалентом Освальда Шпенглера

или Арнольда Тойнби, хотя в

сравнении с ними его можно еще назвать оптимистом. Культурный пессимизм вообще враждебен

американским традициям, кроме того, ни один американец не имел пока таких причин для

пессимизма, как англичанин или немец двадцатого века. Между тем, подобно Шпенглеру и

Тойнби, Хантингтон представляет общество и цивилизацию, чье влияние он ощущает как умень-

шающееся [47]. В его представлении американское воздействие не глубоко и ограничивается

элитами, чья легитимность в их собственных цивилизациях ограничена. Технология и даже

капитализм не обязательно должны воплощаться в американских ценностях и культуре.

Например, Интернет - это чистая техника, которая в равной степени может быть использована как

против Запада, так и за него. Приоритеты американской мечты вызывают испуг у одних

цивилизаций и раздражают другие, для которых они остаются недоступными.

Принимая во внимание тему этой книги, интересным представляется вопрос, до какой степени

американское могущество является имперским., другими словами, до какой степени его создание

и применение было аналогичным великим империям прошлого. В отношении внутренней

политики Соединенные Штаты однозначно не являются империей. Американский пре-

'' Хантингтон Сэмюэль {р. 1927) - видный американский политолог, специализирующийся в сферах сравнительных

исследований, теорий цивилизаций и политического развития; эксперт по внешнеполитической стратегии и национальной

безопасности США.

"" Шпенглер Освальд (1880-1936) - немецкий философ-идеалист. Приобрел невероятную популярность после сенсационного

успеха его главного труда "Закат Европы».

141

Империи в общемировом контексте

зидент не управляет обширными завоеванными территориями без согласия их населения. Отчасти это

происходит оттого, что коренное население Северной Америки было ассимилировано или в отдельных

случаях истреблено. Не только в Америке, но практически везде происхождение сегодняшних

демократических государств может оказаться более жестоким и кровавым, чем происхождение

империй. Что, впрочем, не отменяет того факта, что современные Соединенные Штаты являются демо-

кратическим национальным государством, а не империей.

Интересным является то, что это государство с очень смешанным этническим происхождением

сталкивается со всеми проблемами современного мультикультурализма. Культурные сообщества

защищают свою идентичность и требуют для себя определенной автономии, чтобы сделать эту защиту

эффективной. Государство становится менее однородным, а его требование эксклюзивной лояльности

граждан - менее легитимным и менее реалистичным. Начинаются поиски здравого смысла в

политическом значении гражданства, превосходящем этнические, расовые и культурные идентичности.

Проведение согласованной и эффективной внешней политики для демократической сверхдержавы

становится трудным, как никогда раньше. Мультикультурное государство не является империей л не

сталкивается со всеми проблемами империи. К примеру, живущие в США негры и даже

латиноамериканцы не имеют очерченной территориальной базы, и маловероятно, что они захотят

отделиться от Америки. Но с некоторыми ключевыми проблемами современных империй

мультикультурной сверхдержаве все-таки приходится иметь дело. Более того, национальное

государство - это не только возмездие империи, но и основа современных понятий о государственности

и международном правопорядке. По мере ослабления национального государства растет вероятность

того, что в двадцать первом веке сформируются и будут преобладать какие-то иные модели госу-

дарства. Что, впрочем, вовсе не означает, что одна из этих моделей будет имперской.

Что касается международной роли Соединенных Штатов, то она также не так велика, как роли

империй. И, как и в случае с американскими внутренними делами, не быть империей - вовсе не

обязательно и не всегда значит нести на себе печать добродетели. Трудно представить, что западное

сообщество,

142

Часть первая. Империя

серьезно относящееся к своей обязанности добиться соблюдения прав человека (как гражданских, так и

экономических) во всем остальном мире, могло бы быть более империалистическим и более

добродетельным. Безразличие может здесь обойтись куда дороже, чем в случае империи.

Как это определяет профессор ФаЙнер, империя «всегда подразумевает насилие» [48]. Император не

просто руководит своими подданными, и его легитимность совершенно очевидно не базируется на их

согласии. Он всегда имеет право отдавать приказания и там, где это действительно важно для него,

обычно обладает средствами подкрепить силой свои указы. Модель отношений Америки с НАТО и

странами «Большой семерки» абсолютно иная. Равно как и МВФ или Банк всемирного развития не

являются империалистическими институтами, хотя, без сомнения, они рассматриваются как таковые

слабыми и бедными странами, прибегающими к их помощи. Мы не живем в эпоху лорда Пальмерстона

и командора Перри

. Государства, выбравшие для себя экономическую автаркию и изоляцию, сегодня

могут не опасаться, что их порты будут насильно разблокированы западными канонерками, и ни один

находящийся в здравом уме американец не думает, что территориальная экспансия увеличит

благосостояние и безопасность его страны. Ключевым здесь является тот факт, что автаркия, по сути

дела, гарантирует путь к обнищанию, в то время как участие в мировой капиталистической экономике

представляется единственной дорогой к процветанию. Однако те, кто присоединился к мировой

капиталистической системе, должны жить по ее правилам. Разумеется, эти правила были созданы для

защиты интересов тех богатих стран, которые являются основателями

Командор Перри в 1852 году был назначен начальником экспедиции США, направленной в Японию в целях «открытия»

последней для торговли с иностранцами. 8 июля 1853 года Перри прибыл в залив Йед-до (ныне Токийский залив), сообщив

японскому правительству, что он вскоре вернется снова для заключения договора. В 1854 году Перри действительно вернулся

во главе 10 военных кораблей, и 31 марта того же года был подписан американо-японский договор об открытии для торговли

портов Симодя и Хакодатэ и о праве наибольшего благоприятствования для Америки.

143

Империи в общемировом контексте

этой системы и которые доминируют в институтах, контролирующих их соблюдение. Но и эти

страны-основатели сами до известной степени подчинены мировым экономическим силам - таким

как денежные рынки, - которые не поддаются контролю даже из Вашингтона.

Употребляемый в ряде ключевых районов земного шара термин «мировая империя» сильно

преувеличивает реальную силу Америки. Ни один император в реальности никогда не обладал

безграничной властью, но даже самый скромный из них предпочел бы остановить того из своих

вассалов, кто вооружился бы настолько, чтобы бросить вызов воле своего патрона. Однако

Соединенные Штаты, кажется, не в состоянии остановить распространение оружия массового

поражения или баллистических ракет. Они также не способны насадить имперский мир даже на

Ближнем Востоке, который считается архиважным для их интересов. Значение прямого

политического контроля над территорией и населением подтверждается сравнением между пос-

левоенными Японией и Германией, с одной стороны, где реконструкция по либеральной и

демократической линии подкреплялась американской военной оккупацией, и, с другой стороны,

попытками МВФ и Соединенных Штатов поощрить создание капиталистической экономики и

либеральных правительств на территории бывшего Советского Союза через посредничество

политически независимой местной олигархии.

Насколько стабильным и длительным обещает быть современное мироустройство, «Американский

век»? Принимая во внимание скорость, с которой новые технологии трансформируют все аспекты

человеческого существования, делать предсказания такого рода сейчес еще сложнее, чем это было

раньше. Технологии, однако, не в состоянии пока изменить тот факт, что жизнь человека очень

коротка и сам он уподоблен песчинке в космосе: они лишь дискредитируют старые религии,

которые умели доходчиво и удобоваримо преподнести это соотношение. И именно в этом можно

увидеть потенциально слабое место западной цивилизации.

В более приземленном смысле долгосрочной стабильности современного мирового порядка может

угрожать сочетание западной идеологии с растущими экологическими проблемами. Эко-

логические сложности вполне могут привести к тому, что основная масса человечества никогда не

сможет жить так же хорошо,

144

Часть первая. Империя

как живут люди на Западе. Между тем телевидение доносит картины этой жизни даже до

пораженных нищетой африканских деревень. Западное влияние подрывает устои веры,

традиционно поддерживающей неравенство и покорность. Официальные ценности и идеология

государств, доминирующих в мире, являются демократическими и уравнительными, но

сегодняшний мир фактически более дифференцирован, чем в 1500 году. Никогда еще

политическая идеология и реальность не были столь несовместимыми. Трудно представить себе,

что это не оказывает влияния на международную политическую стабильность.

В каком-то смысле современная мировая политика имеет что-то общее с политической жизнью

наиболее развитых стран Европы в 1850-х годах. Активная часть общества включала избирателей

из высшего и среднего класса, которые имели относительно высокий уровень образования и

принимали значительное участие в жизни государства, тогда как основная часть сообщества была

лишена гражданских прав (прежде всего избирательных).

Переход от такого политического строя к массовой демократии зависел во многом от создания

необходимого количества благ, которые одновременно могли бы удовлетворить неимущих и

уверить имущих, что их насущные интересы не находятся под угрозой. Это также зависело от

создания политических институтов и ценностей, которые позволили бы конфликтам решаться при

помощи переговоров и компромиссов, что становится гораздо проще, когда государство,

заботящееся об этнических и культурных аспектах, является относительно однородным.

Совершенно очевидно, чю такой переход в мировом масштабе не может быть совершен быстро

или без насилия, если он вообще возможен. И до тех иор, пока такой переход не произошел,

преждевременно говорить о стабильном американском мировом порядке или глубоком

проникновении в массы американских ценностей.

Империя в Европе и Азии

В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ АМЕРИКАНСКАЯ МОЩЬ намного превосходит мощь любого

другого государства. Соответственно с определениями и собственными вкусами можно называть

Америку

145

Империи в общемировом контексте

империей или не делать этого: однако так нельзя назвать ни одно другое сегодняшнее государство,

если руководствоваться определением фундаментальной составляющей империи, а именно мо-

гуществом. Кроме того, в современном мире нет больше государств, подобных Османской

империи образца 1900 года, другими словами, старых империй, находящихся в стадии упадка, но

еще цепляющихся за жизнь. То, что мы сейчас имеем в третьем мире, это ряд огромных

многонациональных государств, которые в этом смысле очень сильно напоминают империи.

Нелишним кажется уделить этим государствам некоторое внимание, ибо их существование и

кажущаяся жизнеспособность ставят под вопрос современные западные теории о громадной и

почти всепобеждающей силе этнического национализма. Эти теории набрали силу после распада

Советского Союза и растущих сложностей с этническими меньшинствами в Британии, Франции и

Испании - в старейших и кажущихся наиболее стабильными национальных государствах Западной

Европы.

Примеры успешно сохраняющих свою многонациональность Индии или Индонезии приводят нас

к естественному заключению, что азиатская культура и политические традиции позволяют

огромным многонациональным государствам выживать с большей легкостью, чем на Западе. С

другой стороны, можно возразить, что Азия - просто более отсталый континент и что схемы

политического развития, уже пройденные в Европе, скоро распространятся и здесь. И исхода из

того, что в Индии сегодня мы видим уже 200-миллионный средней класс, а почти каждый ребенок