Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней

Подождите немного. Документ загружается.

ее однородность гарантировалась прежде всего системой публичных школ. Эта элита была

достаточно открытой, а ее правление достаточно успешным, для того чтобы обеспечить ей

огромную легитимность.

Меньше обращающие на себя внимание и не такие защищенные, как правительственные долговые

обязательства, банковские боны также были очень важны для интегрирования империи.

Викторианская Британия создала огромные

185

Британская империя

сбережения, которые британская экономика не могла или не хотела впитать. Сити переводил эти

сбережения за моря, где они приносили высокие проценты инвесторам и помогали развивать

новые территории. Британское заморское инвестирование ни в коей мере не ограничивалось

империей: к 1913 году, например, официально одна четверть всех заморских ценных вкладов

приходилась на Южную Америку [21]. Тем не менее к 1890-м годам британские колонии имели

преимущественный доступ к лондонским валютным рынкам и пользовались значительным

доверием среди британской публики. Колониальные правительства считали для себя приори-

тетным поддерживать это доверие при помощи ортодоксальной финансовой политики, которую

всемерно одобрял лондонский Сити. Ни одна британская колония никогда не осмелилась бы

заявить о дефолте своих долгов. Необходимость постоянного обращения к лондонским рынкам за

новыми ссудами категорически требовала именно такой политики. Кроме того, для большинства

представителей среднего и высшего класса британцев, будь то в колонии или в самом Соединен-

ном Королевстве, гарантированная прибыль была не только необходимым ингредиентом

экономического прогресса, но и моральным принципом. Расточительство и растущие неопла-

ченные долги были просто одним из признаков, согласно которым латиняне, славяне и другие

низшие расы невыгодно отличались от уникальной способности британских протестантов к

дисциплинированному самоограничению. Временами, когда объемы колониального экспорта

падали, бремя их долгов перед Лондоном казалось особенно тяжким. Белый электорат колоний,

особенно в Австралии, бывал подчас раздражен этим бременем и возмущался зависимостью от

лондонской финансовой олигархии. Однако в целом белые колонии обрели много выгод от

британских инвестиций, которые помогли им развиваться с огромной скоростью и стать в два-

дцатом веке одними из богатейших и наиболее развитых стран мира.

Возможно, лучше всего представить себе Британскую империю как международную систему

могущества и влияния, поддерживающую определенную цивилизацию и ее ценности. Это могущество

состоит из многих элементов - финансы, идеология и территория являются тремя наиболее очевидны-

186

Часть вторая. Империи

ми. Важность каких-то конкретных территорий для империи возрастала и падала. Вест-Индия

была самым важным британским владением в 1750 году, но стала экономическими и

стратегическими задворками в 1900 году. Индия представляла большую ценность для Британии в

1890-м, чем в 1939 году, когда политическая ситуация внутри Индии вынудила власти ввести

тарифы на британский импорт и использовать британские налоги для оплаты модернизации

индийской армии и ее действий за пределами субконтинента. Ценность конкретной колонии

зависела не только от уровня ее внутреннего развития, но и от изменений в международной

обстановке, а также от того, какое влияние они оказывали на Британию. Аннулирование закрытого

имперского торгового блока и гарантирование самоуправления для белых колоний в середине

девятнадцатого века, конечно же, не означало, что британское правительство было безразлично к

судьбам империи или желало ее конца. Но даже при этих условиях в 1900 году Лондон ценил

Австралию, Канаду и Новую Зеландию выше, чем в 1850-м. С одной стороны, это было связано с

тем, что все три страны во второй половине девятнадцатого века сильно прибавили в населении,

благосостоянии и ресурсах. С другой стороны, сама Британия стала относительно слабее и

уязвимее, чем была в начале викторианской эпохи. Во многих ключевых видах промышленности

она плелась далеко позади Соединенных Штатов и Германии. Ее экспорт был изгнан со многих

иностранных рынков не только при помощи жесткой конкуренции, но и при помощи

протекционистских тарифов. Возвышение других агрессивных империалистических держав пред-

ставляло потенциальную угрозу британским территориям и интересам, разбросанным по всему

миру. В этих условиях значение поддержки колоний становилось жизненно важным. Когда в 1914

году угроза стала реальностью, вклад коло-кий в победу Британии оказался очень весомым и в

экономическом отношении, и особенно на поле сражения. Во время Первой мировой войны свыше

2,5 миллиона человек из заморской Британской империи служило в вооруженных силах и каждый

десятый из них был убит [22]. В 1918 году на важнейших участках Западного фронта

австралийские, канадские и новозеландские формирования были, возможно, лучшими в

британской армии [23].

187

Британская империя

Защита империи

ОДНАКО ГЛАВНЫМ СРЕДСТВОМ ЗАЩИТЫ морской империи, безусловно, служил

Королевский флот. Его главной задачей было защищать от вторжения политическое и

экономическое сердце империи - Британские острова. Островное положение Британии давало ей

существенные преимущества перед ее основными европейскими соперниками - сначала

Францией, а затем Германией. До тех пор пока ее флот обладал бесспорным преимуществом на

морях, у Британии не было необходимости в таких расходах на армию, как у континентальных

держав. Бросая вызов Британии на море, ни Франция, ни Германия не могли позволить себе

забыть о собственной острой уязвимости на суше. Отчасти поэтому в великой морской гонке

Британии удавалось переигрывать Германию до 1914 года, так же как раньше она опережала

Францию.

Тем не менее Британия никогда не могла позволить себе полную изоляцию от Европы. Любое

государство, контролирующее континент, контролировало бы береговую линию в непосредст-

венной близости от Соединенного Королевства и распоряжалось бы ресурсами, которые делали

оборону Британии невозможней. Традиционным ответом на эту угрозу была проводимая Брита-

нией политика баланса сил на континенте, весьма остро контрастирующая с британской верой в

универсальные выгоды их морской имперской гегемонии. Прежде всего британцы пытались

заручиться поддержкой континентальных государств против любой европейской страны, которая

становилась сильнее других. В восемнадцатом и девятнадцатом столетиях эта политика хорошо

работала и относительно недорого стоила Британии. В двадцатом веке цена резко возросла.

Огромные британские наземные силы сражались за Европу в двух мировых войнах. Сильно

ослабив Германию в ее противостоянии с Россией в 1945 году, Британия затем впервые была

вынуждена постоянно держать большие наземные силы на континенте, чтобы обезопасить его от

возможной советской угрозы. Это не могло не ограничить ее ресурсы для сохранения и развития

империи [24].

Морской флот гарантировал, что иностранные державы не смогут вторгнуться в британские

колонии, а мятежники не смогут получить внешней поддержки - капитальнейшее сооб-

ражение для любой империи. Британские правители Ирландии восемнадцатого века знали, что их

режим незаконен в глазах католиков, но верили, что репрессии, инерция и почти полное

уничтожение католического землевладельческого дворянства делало их неуязвимыми до тех пор,

пока Ирландии не грозило вторжение французских армий. Случись подобное, притягательность

британской власти распалась бы, и можно было ожидать массовых мятежей [25]. Во время

бурской войны

Британия была изолирована и крайне непопулярна в Европе, но пока

Королевский флот контролировал океаны, британские подкрепления свободно могли добираться

до Африки для создания перевеса над бурами, и никакое эффективное иностранное вмешательство

не представлялось возможным.

Отношения Королевского флота и британской торговли можно назвать своего рода симбиозом.

Защищая британскую торговлю и завоевывая для нее новые рынки, военно-морской флот

восемнадцатого века резко повышал правительственные доходы, способствовал развитию

торгового флота и судостроения. Все это имело огромное значение для морской державы. Чтобы

выжить в военное время, Королевский флот должен был иметь большие резервы обученных

моряков. В морском флоте, особенно в бронированном боевом флоте, военный корабль воплощал

последние достижения техники. Военный флот также играл важную роль во внутренней политике.

И дело было не только в дороговизне армии - впрочем, и флот тоже был недешев.

Атавистические воспоминания о Кромвеле и Джеймсе П

таились в сознании британца

восемнадцатого века. Армия мо-

188

Часть вторая. Империи

Англо-бурская йойна (1899-1902) - война Британии против бурских республик - Южно-Африканской Республики

(Трансвааля) и Оранжевого Свободного государства {Оранжевой Республики) - была развязана в интересах английских

монополистов, владельцев золотых и алмазных приисков в Южной Африке.

'-' Король Джеймс (Яков) II Стюарт (1633-1701) - последний английский король-католик (правил с 1685 по 1688 год), крайне

непопулярный в своей стране, был свергнут в результате так называемой «Славной революции» Вильгельмом III (Оранским),

что дало мощный импульс конституционному прогрессу с передачей власти от короля к палате общин.

189

Британская империя

жет стать врагом народной свободы. Она может быть использована для поддержки королевских

навязчивых идей о силовой политике в Европе или, хуже того, для поддержки ганноверских

интересов. Не считая своих press gangs

, Королевский флот по определению не мог представлять

угрозы для конституционного правительства. Он охранял Британию от иностранного вторжения и

деспотизма, он с неизменным успехом защищал британскую торговлю. Поддержка торговым

сообществом аристократического государства усиливалась верой в то, что это государство было

эффективным защитником коммерческих интересов. Народные чествования морских героев и

мучеников также вносили вклад в легитимность как государства, так и правящего класса. В

позднюю викторианскую и эдварди-анскую эпоху народный национализм и его близкий союзник,

империализм, подпитывались окостеневшими символами могущества и величия - великими

военными кораблями Королевского флота. Британия могла сдавать позиции в других пунктах, но

ее флот все еще оставался безукоризненным: все-таки естественней гордиться боевым кораблем

или хотя бы королем, чем, скажем, станком.

В каком-то смысле могущество символизировало само себя. Большой военно-морской парад,

королевская церемония или прекрасные здания вдоль лютьеновской

' Rajpath

lfp

в Новом Дели были

предназначены продемонстрировать непреодолимую мощь и достоинство британского правления,

а ансамбли и дворцы Лютьена - его (правления) укоренившееся и законное положение внутри

индийской политической традиции. Британцы имели склонность смотреть на своих небелых

подданных как на не вполне возмужавших, подобных детям людей, которые гораздо сильнее

реагируют на апелляцию к эмоциям, использование символов и силы, чем на призывы к разуму.

Соответственно с этим британцы выстраивали свою линию поведе-

Press gangs (англ.) -люди, занимавшиеся насильственной вербовкой

рекрутов для флота.

Эдвин Лютьен (1869-1944) - выдающийся британский архитектор,

автор ансамбля Нового Дели.

Rajpath (англ.) - Дорога раджей, церемониальная авеню в столице

Индийской республики.

190

Часть вторая. Империи

ния. Некий уровень спокойной, достойной, иногда суровой отчужденности всегда рассматривался

как необходимый для престижа имперских правителей, окруженных морем коренных жителей, чья

культура разительно отличалась от их собственной. Ненадежность их положения породила

настойчивые требования того, что власти никогда не могут быть оскорбляемы или унижаемы,

иначе пострадает чувство превосходства белого человека. Какая часть из этого была сознательным

тактическим шоу, а какая - естественным поведением британца, остается спорным вопросом. У

себя дома, где не было туземцев, на которых нужно производить впечатление, британцы также на-

ходили удовольствие в имперской помпезности. Вести себя так, как будто ты несешь «бремя

белых»

, было подозрительно похоже на поведение и привычки мальчика из привилегированной

частной школы. Холодное и отчужденное высокомерие имперских правителей было

характеристикой английского высшего класса в самой Британии, что часто отмечалось ино-

странцами [26].

По поводу легитимности своей империи британцы, пожалуй, зря так волновались, Как утверждал

один из их индийских подданных, «кто бы ни завоевал страну, он воспринимался как ее законный

правитель... Британцы имели не больше и не меньше прав грабить Индию и управлять ею, чем все

остальные правители, которые до них силой держали страну в повиновении» [27]. Не только в

Индии, но и в других частях небелой империи массы населения ожидали мало хорошего от своих

правительств и в той или иной форме были приучены к правлению пришельцев До тех пор пока

эти пришельцы не вторгались в местную жизнь слишком глубоко или пока они не начинали

эксплуатировать слишком жестоко, к ним относились толерантно. Тирания человека не могла

сравниться с силами природы, чьим циклам и жестоким капризам было подвластно местное

население. Возможно, в самой туземной деревне имелись такие эксплуататоры и хищники,

которые грабили крестьянина гораздо сильнее, чем далекий имперский правитель и его

чиновники. Пока власть была сильна, ей повиновались.

«Бремя белых» - знаменитое стихотворение Р. Киплинга, воспевавшего британскую колонизацию Индии.

191

Британская империя

В Британской империи власти, не задумываясь, демонстрировали свою силу, когда это

требовалось. Восстание сипаев

в девятнадцатом веке было подавлено с беспощадной жестоко-

стью, гражданское движение неповиновения 1930-1934 годов встречено полицейскими

репрессиями, движение военного времени за выход Индии из войны было сломлено британской

армией. Даже в течение двух последних десятилетий своего правления британская власть в Индии

могла вполне адекватно ответить на любой вызов. Армия и полиция расправлялись с за-

бастовщиками, демонстрантами и бунтовщиками с большей суровостью, чем это можно было себе

представить в Британии двадцатого века [28]. Сила была ответом империи на то, что

воспринималось как потенциальная анархия примитивного общества. Она также была эрзацем

подлинной легитимности в то время, когда индийское общество стало быстро меняться и прежнее

покорное согласие с властью пришельцев уже не было так распространено среди широких слоев

населения.

В двадцатом веке индийская армия в качестве последней надежды британского владычества очень

часто использовалась для «поддержки гражданских властей». Оружие применялось постоянно.

Лояльность войск почти во всех случаях была образцовой. Тому было много причин. Индия была

бедной страной, поэтому надежная и относительно неплохо оплачиваемая работа, предложенная

правительством, была хорошей приманкой. Срок службы в армии был большой, в ней служили

профессионалы, и солдаты до известной степени были отделены от общества и воспитаны в esprit

de corps. Кроме того, до 1900 года индийская армия набиралась преимущественно из так

называемых воинственных народностей - сикхов, патанов, гурков и подобных им, - которые (по

крайней мере в британском сознании) имели мало общего с основной массой на-

Сипаи (на языках хинди, урду и перс. - сипахи - воин, солдат) - в колониальной Индии (в основном с середины XVIII века)

наемные солдаты, вербовавшиеся из местного населения в армии европейских (португальских, французских, английских)

колонизаторов. После жесточайшего подавления восстания сипаев (1857-1859) был обнародован манифест королевы Виктории,

объявивший о переходе управления Индией к английской короне и о ликвидации Ост-Индской компании.

192

Часть вторая. Империи

селения. Причем даже в тех регионах, где жили эти воинственные народности, набор

производился преимущественно в отсталых сельских местностях с низким уровнем грамотности и

плохим (или вовсе отсутствующим) пониманием националистических и политических лозунгов.

От такой армии может быть мало проку в войне с Японией или Германией, хотя в свое время она

весьма неплохо проявила себя во Второй мировой войне, но она была надежным инструментом

для поддержания внутренней безопасности колониального государства.

То, что сказано об армии, относится и к индийскому государству в целом. В бедном обществе, где

было очень нелегко найти себе применение, у государства было много потенциальных

сотрудников. Кроме того, население Индии было разделено на языковые группы, религии,

регионы и касты; подобно предшественникам Моголам, британцы правили Индией, используя это

разделение. Если подлинный дух национализма объединит местные элиты, не говоря уже о всем

населении, имперское правление как в Индии, так и в любом другом колониальном обществе,

быстро окажется несостоятельным.

Мыслящие британские эксперты всегда знали это. Профессор Дж.Р. Сили из Кембриджа написал в

1880 году библию империализма, книгу «Английская экспансия». В это время Британская империя

и ее власть со стороны казались непоколебимыми, и от книги можно было ожидать значительного,

хотя и сдержанного, самовосхваления и самоуверенности. Однако Сили сделал акцент совсем на

других аспектах. Он утверждал, что «возможно, наша западная цивилизация совсем не так

хороша, как мы привыкли считать». Европейцы ничуть не умнее индусов и, конечно, lit обладают

более.развитым и богатым мыслительным аппаратом. Б сравнении с римским империализмом

«свет, который мы несем, не менее реален, но он, возможно, менее привлекателен и принимается с

меньшей благодарностью». Основой для возможности британского правления в Индии является

«отсутствие индийской национальности, хотя имеются зародыши, из которых, по нашим

ощущениям, она вот-вот появится... Национальный характер состоит из разных элементов, среди

которых чувство родовой общности - только один. Общие интересы и единое политическое целое

составляют второй элемент». Британское правление было установлено во многом благодаря

разобщенности Индии, а «мятежи подавлялись в основ-

193

Британская империя

ном за счет науськивания одних народностей на другие». Индия на самом деле была еще очень

далека от того, чтобы стать государством, но британское правление, больше чем любое предше-

ствующее, поощряло ее к этому. Если в Индии начнется националистическое движение,

сравнимое с подъемом итальянского национализма 1850-х годов, британское правление исчезнет в

мгновение ока. Габсбурги не могли удержать Италию, хотя Австрия была военной империей и

держала в Италии войска из других регионов, тогда как Индия являлась колонией с преиму-

щественно индийскими войсками, в финансовом отношении предоставленной самой себе и не

получающей никаких субсидий из Лондона. Если бы Британия вздумала управлять Индией на

правах завоевателя, без поддержки местных союзников и массовой поддержки населения, она «без

сомнения, потерпела бы финансовый крах». В реальности, однако, Британии просто пришлось бы

быстро убраться из Индии, поскольку военные и финансовые обязательства, которые она хотела

бы взять на себя для удержания Индии, всегда были весьма ограниченны. «Условием

существования нашей индийской империи является то, что она должна поддерживаться без

значительных усилий» [29].

Уязвимые места империи

КОММЕНТАРИИ ДЖ.Р. СИЛИ, БЕЗУСЛОВНО, были последним словом в отношении к империи

и Индии в поздней викторианской Британии. Некоторым его современникам они представлялись

слишком либеральными и «не слишком идущими к делу» [30]. Тем не менее его комментарии

являются полезным вступлением для разговора о присущих Британской империи слабостях. Из

этих последних основной была сверхпротяженность стратегических коммуникаций. К 1900 году

Британия являлась морской державой с преимущественно коммерческими интересами в

Америках, Южной Африке, Индийском океане, Австралии и Дальнем Востоке. Индустриальная

революция и доктрины свободной торговли увеличили ее международные обязательства, сделав

очень зависимой от импортного продовольствия и сырья. В дополнение к проблеме охраны всех

основных мировых

194

Часть вторая. Империи

морских путей сообщения Британии также приходилось беспокоиться об обороне своей империи

на суше. В первых трех четвертях девятнадцатого века главной заботой Британии была охрана

протяженной канадской границы от американской экспансии. Соединенные Штаты вторгались в

Канаду в 1812 году, но еще много десятилетий спустя некоторые политики в Вашингтоне

вынашивали идею поглощения всей Северной Америки.

В конце девятнадцатого века, по мере того как страхи по поводу безопасности Канады улеглись, у

британцев появилась новая головная боль - русская угроза северо-западным границам Индии.

Российские железные дороги в Центральной Азии с каждым годом делали эту угрозу все более

реальной, и британским стратегам не раз пришлось вспомнить, что Индия была многократно

завоевана именно с этого направления. Реалисты, правда, были уверены, что современной

европейской армии, какой, безусловно, являлась российская, придется испытать гораздо больше

трудностей при пересечении гористой афганской территории, чем легкой кавалерии прежних

завоевателей. В 1904 году Джордж Кларк

, секретарь имперского комитета обороны, назвал

«полным сумасшествием» вероятность того, что Россия сможет содержать значительные силы в

Афганистане: «главнейшие факторы войны - снабжение и коммуникации - в таких

предположениях либо игнорируются, либо трактуются совершенно неправильно». Однако

настоящий страх британцы испытывали не перед успешным русским вторжением, а перед теми

последствиями, которые конфликт с Россией мог бы иметь для британского владычества в Индии,

расценивавшегося самими британцами как крайне хрупкое. В случае войны «любая заминка в

действиях ;:;.(ь.1их армий илк любая долгая пауза после наступления будут волновать коренное

население» [31], а поражение вообще подорвет престиж британского правления и покорность

индийского населения. Более того, война опасно уменьшит поступление денег из Индии, которое

не может быть значительно увеличено без серьезного риска политических беспорядков. В

ретроспективе британские опасения кажутся чрезмерны-

Кларк Джордж (1848-1933) - с 1912 года лорд Сиденхэм, секретарь имперского комитета обороны с 1885 по 1892 год.

Впоследствии был губернатором Виктории (Австралия) и Бомбея.

195

Британская империя

ми, но такова уж особенность военных плановиков - всегда рассматривать наихудшие сценарии.

Это вообще свойственно тем, кто правит другими народами без их согласия, - ревниво оберегать

свою репутацию непобедимой державы и бояться, что любые внешние потрясения могут

освободить их подданных от привычки инертно принимать неизбежность угнетения.

Покуда Британия имела подавляющее превосходство в качестве единственного в мире

действительно индустриального государства, она успешно несла это стратегическое бремя.

Однако к 1880-м годам в других странах произошел бурный рост промышленности и экономики, и

стратегическая позиция Британии стала уязвимой. Франко-российский альянс 1894 года вызвал

большую озабоченность в Британии и подтолкнул ее к укреплению своего флота, чтобы

гарантировать морское превосходство в европейских водах. Когда же с целью бросить вызов

Британии к гонке флотов подключилась гораздо более грозная Германия, эта озабоченность

многократно возросла. В то же самое время рост американской и японской экономик и флотов

угрожал морскому превосходству Британии в Западном полушарии и Тихом океане. Британское

правительство отвечало на эти вызовы разумным спокойным подсчетом относительной тяжести

угроз, предполагаемых затрат и выгод (чем разительно отличалось от немецкого, неспособного

правильно определить приоритеты), а также плюсов и минусов всех своих начинаний. В 1902 году

был подписан союзный договор с Японией. За четверть века до Первой мировой войны в жизнь

стала проводиться политика потакания Вашингтону и отказа от всего, что могло бы вызвать

возмущение американцев. Под американским давлением Лондон отказался от сотрудничества с

Берлином Е вопросе укрепления прав европейских инвесторов в Венесуэле, в противоположность

своей прежней позиции, которую Британия занимала, например, в вопросе о правах держателей

акций в Египте. Британия также уступила Америке право строительства и контроля над

Панамским каналом, которое она могла бы законно оспаривать на основе предыдущих

договоренностей. Озабоченность безопасностью Канады и Вест-Индии существенно уменьшилась.

Было признано доминирование Америки в Западном полушарии. Лучше удерживать Сингапур и

Канаду с согласия соответственно Токио и Вашингтона, чем ставить безопасность Лондона в

зависимость от весьма проблематичной доброй воли кайзеровской Германии.

196

Часть вторая. Империи

В целом в двадцатом веке британские государственные деятели и британское общественное

мнение, будучи поставлены перед выбором и имея разные варианты, предпочитали союз с

Америкой любому другому. Предметом озабоченности государственных деятелей был только

трезвый просчет стратегических вариантов и рисков. Соединенные Штаты обладали уникальной

мощью. В основном их интересы совпадали с британскими. Даже для британских правителей, не

говоря уже об общественном мнении, чувство общего языка, культуры и политических ценностей

было также очень важно. Британское общественное мнение, воспринимавшее Ла-Манш как

оборонительный ров с водой и испытывавшее сильное влияние протестантских и либеральных

ценностей, всегда предпочитало рассматривать внешнюю политику, британскую мощь и Британ-

скую империю скорее в моральном аспекте, чем с точки зрения закостеневшей геополитики.

Британская империя получила легитимность в глазах британцев как оплот мира во всем мире,

оплот международного экономического и политического порядка, а также англосаксонской

цивилизации, которая почти повсеместно воспринималась как превосходящая любую другую.

Альянс с Соединенными Штатами и даже последующий окончательный переход превосходства в

международных делах к американцам широко рассматривались как поддержка целей, для

достижения которых существовала Британская империя.

Впрочем, за сто лет со времени обретения Америкой независимости отношение к ней в Британии

часто менялось. Правящая Британией аристократическая олигархия большую часть девят-

надцатого века была склонна видеть в американской демократии вызов бршакисим социальным и

политическим ценностям, а также угрозу британским позициям в Западном полушарии.

Американское мстительное и националистическое общественное мнение также рассматривалось

как агрессивное, нестабильное и экспансионистское по сути. Лорд Пальмерстон, важнейшая

фигура в британской внешней политике 1830-1860-х годов, был воплощением подобных

представлений. Предоставленный самому себе, он вполне мог бы вмешаться в американскую

Гражданскую войну, чтобы обеспечить независимость Конфедерации и навсегда ослабить

потенциальную угрозу мировым позициям Британии. К 1900 году настроения даже среди

аристократической и консервативной части британского руководства сильно

197

Британская империя

изменились. Для Артура Бальфура

, богатого аристократа, премьер-министра тори и ключевой

фигуры британской внешней политики на протяжении четырех десятков лет, англо-американские

отношения были «величайшим стимулом его политической жизни». Для Бальфура

государственные институты и международные договоры всегда значили меньше, чем общие

симпатии, культурные предпочтения и ценности. У него не было сомнений в полном

превосходстве англосаксонской цивилизации перед всеми остальными. «Вопрос упорядоченной

свободы» в мире зависел от англосаксов, поскольку только они обладали добродетелью

«благоразумной сдержанности». В конце концов, Соединенные Штаты и Британия были

союзниками в деле поддержки мирового прогресса, порядка и цивилизации, потому что «если по-

скрести американца, обнаружишь британца» [32].

Альянс с Америкой, тщательно культивируемый с 1890-х годов, спас Британию в двух мировых

войнах и создал международный порядок, который был более приемлем для Британии, чем какая

бы то ни было другая стратегическая альтернатива. Тем не менее зависимость от Америки имела

свои минусы. Сразу после окончания Первой мировой войны желание избежать конфронтации с

США и предотвратить соперничество за военно-морское превосходство привело к разрыву англо-

японского альянса, к которому Соединенные Штаты относились крайне неодобрительно.

Поскольку американцы не предложили никаких гарантий безопасности британских территорий и

интересов на Дальнем Востоке, этот разрыв усилил уязвимость империи. Влияние ирландского и

еврейского лобби в Америке затрудняло британскую политику в Ирландии и Палестине. После

1945 года позиция Америки по отношению к Британской империи была двусмысленной. С одной

стороны, американцы помогали своему основному союзнику и его прозападным сателлитам в

борьбе против международного коммунизма. С другой

Бальфур Артур Джеймс (1848-1930) - английский государственный деятель, лорд с 1922 года, один из лидеров Консервативной

партии. В 1887-1891 годах министр по делам Ирландии, проводил политику жестоких репрессий против ирландского

национально-освободительного движения. В 1891-1892 и в 1895-1902 годах министр финансов. В 1902-1905 годах премьер-

министр.

198

Часть вторая. Империи

стороны, в некоторых частях света Вашингтон рассматривал Британскую империю как

препятствие на пути международной свободы торговли и как главный раздражитель для

националистов третьего мира, чьи симпатии в отсутствие империи - так тогда думали -

естественно окажутся на стороне антиимпериалистической и демократической Америки в ее

сдерживании советского тоталитаризма. Американской идеологии, рожденной в борьбе против

имперского правления, империя всегда оставалась чуждой. Превосходство американских

ценностей в «свободном мире» после 1945 года ослабляло идеологические позиции Британской

империи. Как показали суэцкие события

, стратегическая и экономическая зависимость Британии

от Соединенных Штатов делала любую одностороннюю попытку восстановить могущество

Британии очень опасной, если эта попытка не была санкционирована Вашингтоном.

Альянс с Америкой имел также важные последствия для отношений Британии с белыми

доминионами. Защита своих владений всегда была главной заботой империи. Даже те сообщества,

которые не испытывают особой привязанности по отношению к имперским правителям, могут

одобрительно относиться к укреплению имперской мощи как источника своей безопасности в

сложной международной обстановке. Хотя вклад доминионов в оборону империи в мирное время

был очень ограничен, во время двух мировых войн его объем и значение резко увеличивались.

Британия оказалась втянутой в эти войны прежде всего из-за страха за свою безопасность, вы-

званного угрозами европейскому балансу сил. К канадцам и австралийцам этм угрозы имели

довольно слабое отношение. Единственная возможная угроза Канаде исходила от Соединенных

Штатов. Однако Б 1900 году мало кто мог представить себе вторжение Соединенных Штатов в

Канаду, и уж абсолютно никто в здравом уме не мог представить себе Британию, защищающую

Канаду, случись невозможное.

Имеются в виду события 1956 года, когда успешная англо-франко-израильская военная операция по разблокированию

Суэцкого канала оказалась, по сути дела, бессмысленной из-за политического вмешательства СССР и США, что лишний раз

подчеркнуло утрату Британией международного авторитета.

199

Британская империя

Австралийская позиция была другой. Изолированные и относительно небольшие белые

сообщества на краю земли стремились заручиться поддержкой Британии в отражении домога-

тельств соперничающих европейских держав, и особенно (и прежде всего) Японии. Колонии, чье

процветание основывалось отчасти на разорении аборигенов и жесткой дискриминационной

эксплуатации наемного труда азиатских иммигрантов, имели особые причины опасаться усиления

единственной в мире небелой великой державы. Австралия была одним из основных участников

Версальской мирной конференции, отказавшейся примкнуть к японскому предложению

увековечить декларацию расового равенства в мирном соглашении. Военно-морская база, по-

строенная в Сингапуре между двумя мировыми войнами, должна была служить одновременно

символом и стратегическим узлом британских оборонных обязательств перед ее австралийской и

азиатской империями. Ее унизительная и впечатляющая потеря в 1942 году

обнаружила

невысокую цену этих обязательств и привела к тому, что безопасность австралийской и азиатской

частей Британской империи попала в зависимость от Соединенных Штатов. Более того, если мир,

укрепление белого влияния в Новом Свете и мировое превосходство англосаксонской цивилиза-

ции были среди наиболее привлекательных для австралийцев черт Британской империи, то теперь

смещение мировой гегемонии к Соединенным Штатам им ничем не угрожало.

Даже в вопросах, касающихся обороны и внешней политики, -ключевых вопросах империи -

простая география предопределяла конфликт перспектив Британии и ее доминионов. Глобальные

оборонные приоритеты, с лондонской точки зрения, привели к тому, что воздушные эскадрильи,

которые могли бы спасти Сингапур от японцев, были вместо того развернуты в России

и на

Ближнем Востоке. В 1930-х годах осведомленность британ-

15 февраля 1942 года гарнизон считавшейся неприступной морской крепости Сингапур сдался существенно уступавшему ему

в численности японскому десанту.

Автор, очевидно, имеет в виду сопровождение британской авиацией транспортных конвоев в Россию. Ни о каком

размещении британских эскадрилий на территории СССР во время Второй мировой войны в исторической литературе не

упоминается.

200

Часть вторая. Империи

цев о том, что доминионы сильно противятся военному вмешательству в европейские дела, была

хотя и не самым важным, но одним из факторов, заставивших Лондон неблагоразумно и не-

осмотрительно потакать Германии. Перспективы и приоритеты новых обществ, возникающих при

новой расстановке сил, неизбежно отличались от перспектив и приоритетов метрополии.

Земельная собственность, иммиграция, экспортные тарифы и отношение к коренному населению

были основными пунктами расхождения во взглядах. Памятуя о разногласиях, возникших после

американской революции, Британия после 1840-х годов полностью отдала эти вопросы в руки

колоний, справедливо полагая, что белые колонии достигли такого уровня развития и численности

населения, что любые попытки Лондона навязать свое мнение по определенным вопросам будут

просто бесполезными и опасными. К 1840-м годам, например, население будущей Канады

достигло уровня американских колоний накануне обретения независимости.

В семнадцатом и восемнадцатом веках «пересечение "этого ужасного океана" надолго оставалось

в памяти поколений европейских мигрантов» [33]. В середине девятнадцатого века недели,

проведенные на борту иммигрантского судна, пробивающегося через бескрайние моря Южного

океана, также были самым захватывающим впечатлением мигрантов в Австралию и Азию,

которое тесно их объединяло. В Новом Свете колонист знакомился с экзотическими растениями и

животными, сильно отличавшимися от тех, что существовали на его родине. До двадцатого века

подавляющее большинство покинувших Британию едва ли предполагали увидеть ее снова. До

появлени/

аэроплана, телевизора и телефона сохранять свою национальную идентичность за

океаном было гораздо труднее. Точно так же была затруднена политическая интеграция

колониальной элиты и элиты метрополии. В 1770-х годах Адам Смит видел единственную

альтернативу отделению американских колоний в интеграции их политических элит в Вест-

минстер и Уайт-Холл, где власть, гордо поднятые головы и покровительство стоящих у руля

великой империи могут склонить их отказаться от партикуляризма и отделения [34]. В тех же

1770-х годах даже британская аристократическая олигархия была не прочь поделиться властью с

жалкими провинциалами, однако расстояния и допотопные коммуникации еде-

201

Британская империя

лали этот план нереальным. К 1900 году изобретение парохода, железной дороги и телеграфа

сделало это более выполнимым в техническом смысле, но к тому времени доминионы уже давно

обзавелись демократическими институтами самоуправления и, отчасти как следствие, возросшим

пониманием своей идентичности.

Демократия сыграла важную роль в коллапсе Британской империи. По поводу же белых

доминионов справедливо замечание, что нечто гораздо большее, чем политика, понадобилось для

возникновения новой национальной идентичности в бывших колониях. В Канаде и Южной

Африке большинство белого населения составляли французы или голландцы. Оказавшись в

результате завоевания внутри империи, они сохранили сильную самостоятельную идентичность и

не испытывали никакой наследственной привязанности к Британии. Голландские и французские

канадцы могли добрососедски (или не совсем) существовать бок о бок с британскими

колонистами в новых государствах, но они никогда не могли согласиться с подчиненным

положением этих государств относительно Британской империи и ее целей, а также с пре-

пятствованием развитию местных небританских меньшинств, которыми была чревата любая схема

имперской федерации. После 1840-х годов Лондон уже не желал нести длительные расходы на

управление французами и голландцами авторитарными методами и сносить вдобавок их

антипатию, тогда как предоставление демократического самоуправления Канаде и Южной Африке

неминуемо повысило их политический вес.

В Австралии и азиатской империи подавляющее большинство населения в 1990 году было

британского происхождения. Смешавшись друг с другом, англичане, жители Уэльса, шотландцы и

ирландцы сделали их в каком-то смысле более британскими, чем само Соединенное Королевство.

С определенной натяжкой можно сказать, что английская социальная иерархия и ее ценности

остались в Европе, а на другом конце земли образовалась более эгалитарная, популистская и гру-

боватая Новая Британия, где колониальные интересы и перспективы не только отличались от

интересов и перспектив метрополии, но и создали также чувство собственной идеи-

202

Часть вторая. Империи

тичности, отличающее колонистов от британцев. Яркие эмоции и страдания военного времени

помогают создавать государства, так же как и мифы, возникающие во время войн. Сталкиваясь со

старой Англией в особо атавистичной и иерархической военной форме, популистская

австралийская идентичность с готовностью противопоставляла себя высокомерным и иной раз

некомпетентным британским генералам, которые командовали армиями империи при Галлиполи

и в других сражениях в 1914-1918 годах. Однако прежде всего эти идентичности, интересы и

перспективы были сформированы политическими институтами. Надо отдать британцам должное:

отказавшись в своих белых колониях от принципа «разделяй и властвуй», они пытались

объединить их в жизнеспособные национальные государства на федеративных началах. Политики,

управлявшие этими демократическими сообществами, должны были выражать их идентичность и

интересы и заботиться о них. Едва ли эти политики согласились бы отдать это попечительство,

власть и статус в руки вышестоящих имперских деятелей.

Еще более ошеломляющими оказались результаты демократизации в Ирландии. В 1801 году

бывшее независимое королевство Ирландия было введено в состав Соединенного Королевства

прежде всего затем, чтобы предотвратить в будущем угрозы безопасности и британскому

правлению, подобные тем, что возникли во время восстания 1798 года

. Во многих других

империях (Россия в их числе) жизненно важные ко-

Битва Щ1<. и.,липол!1 была частью Дарданелльской операции 1915 года. После неудачной попытки англо-французской

эскадры прорваться через проливы было решено захватить полуостров Галлиполи десантом, чтобы оттуда развить наступление

на Стамбул. 25 апреля десант численностью более 80 тысяч человек высадился на полуострове. Попытки расширить плацдарм

остались безуспешными. Наступательные действия англо-французских войск также окончились неудачей. За 8 месяцев боев

погибла 21 тысяча солдат Британской империи (в том числе 9 тысяч австралийцев и новозеландцев), 9 тысяч французов и 86

тысяч турок.

Восстание под руководством Томаса Вольфа Тона, борца за независимость Ирландии, жестоко подавленное английскими

войсками.

203

Британская империя

лониальные территории часто интегрировались в состав унитарной метрополии. Ирландия -

единственный подобный пример в Британской империи, показывающий на некоторые подводные

камни этой политики, выходящие на поверхность, когда метрополия является либеральной и в

высшей степени демократической страной. За союз с Британией выступало в основном

протестантское сообщество, которое за пределами Ольстера было представлено небольшим

элитным меньшинством - землевладельцами, адвокатами, учителями и т. п. Демократия подорвала

их позиции в Вестминстере и местном правительстве, передав власть в руки нового католического

среднего класса, состоящего из владельцев магазинов, священников, фермеров и ремесленников.

Они доминировали не только в политике, но и в образовании и, впоследствии, в культурной

жизни. Выпестованная ими ирландская идентичность была решительно католической и до

известных пределов противопоставляла ирландцев и англичан, упирая на исторические

несправедливости, учиненные под британским владычеством. В ответ на подъем католического

ирландского национализма протестантское большинство Ольстера тоже воспользовалось

возможностями демократии и сформировало оппозицию дублинским требованиям

общеирландской автономии. В 1914 году замаячила угроза гражданской войны. Демократия по

многим причинам ослабляла способность Лондона контролировать «две Ирландии», поскольку

предоставляла едва зародившемуся общественному мнению возможность укрепляться,

высказываться и распространяться. Иногда она даже позволяла ирландским представителям

оказывать влияние на расстановку сил в Вестминстере и навязывать свою повестку дня

британской политике. Как подытожил один генерал-губернатор Канады, «наличие 72 голосов в

палате общин, всегда готовых уменьшить империю, было источником беспокойства для всех

патриотов» [35].

Ирландские радикалы девятнадцатого века давно надеялись, что большая европейская война

откроет дорогу для ирландской независимости. Империи, вынужденные во время войны моби-

лизовать все ресурсы, иногда суровыми и непопулярными мерами непроизвольно провоцировали

восстания в провинциях, чья лояльность центру и без того была сомнительной. Столкнувшись с

крайней нуждой в живой силе для Западного фронта пе-

204

Часть вторая. Империи

ред угрозой германского наступления, Ллойд Джордж* прибег к конскрипции в Ирландии, забив

последний гвоздь в гроб конституционного национализма. Последовавшая вооруженная борьба

была маломасштабной по меркам антиколониальных войн двадцатого века. Однако уже в 1919-

1921 годах жестокие и деспотические меры, принятые правительством против инсургентов, стояли

комом в горле у британской публики. Еще более драконовские меры, направленные на подавление

восстания в 1921 году, не могли долго пользоваться поддержкой населения, в особенности потому,

что даже «победа» не гарантировала продолжительной стабильности или смирения ирландцев с

британским правлением. Как утверждал лидер юнионистов

Эдвард Карсон

2ё

, если британцы не

были готовы оплачивать политические и иные издержки подавления восстания всего в двадцати

милях от английских берегов, они с еще меньшей степенью вероятности были готовы выдержать

битву за другие, не столь важные территории, когда им будет брошен серьезный вызов [36].

В двадцатом веке демократия в Британии ограничивала применение репрессий в поддержку

империи. По мере того как скрывать информацию о положении колоний становилось все труднее

и общественное мнение все больше проникалось антиимперскими настроениями, эти ограничения

возрастали. Совестливость британского общественного мнения, его филантропические и

ift

Ллойд Джордж Дэвид (1863-1945) - государственный деятель Великобритании, г;идер Либеральной партии. В 1905-1908

годах министр торговли, \-. ', ПЬ-1915 годах г«н:шстр финансов. Во время Первой мировой войны выступал за ведение борьбы

до решительного поражения Германии. В конце 1916 года путем интриг и сговора с консерваторами, ценой раскола

Либеральной партии добился падения либерального правительства Асквита и возглавил коалиционное правительство (премьер-

министр до октября 1922). Стал одним из главных участников Парижской мирной конференции 1919-1920 годов и одним из

создателей Версальского мирного договора (1919).

Юнионисты - политическая группировка, выступающая за сохранение Северной Ирландии в составе Соединенного

Королевства.

Карсон Эдвард Генри (1854 -1935) - барон, член британского парламента, занимал различные посты в правительстве

Великобритании.