Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней

Подождите немного. Документ загружается.

от многих факторов, одним из которых являлась геополитика. После того как Россия уничтожила

в 1550-х годах приволжские мусульманские ханства, перед ней открылся путь на восток. По

территориальному признаку она была главным наследником монгольской орды.

По контрасту на востоке у османов в шестнадцатом веке возникло новое мощное государство,

образованное Сефевидами

на территории современного Ирана. Это государство остановило

османскую экспансию на восток. Оно также отрезало османов от их исторической родины и

традиционных военных баз в Центральной Азии. Кстати говоря, относительно малый процент

тюркского населения, который ограничивал возможности колонизации захваченных территорий,

всегда оставался одной из постоянных слабостей Османской империи. Кроме того, возникновение

сефевидского Ирана означало, что османам всегда придется вести борьбу из

.шй (Ьронта ~ с

христианами на севере и с не менее враждебным государством у себя в тылу. Тот факт, что

Сефевиды были шиитами, исламскими «еретиками», и такими же шиитами были многие из

подданных османского султана, только увеличивал опасность. В шест-

'•' Сефевиды - династия правителей государства на Ближнем и Среднем Востоке в 1502-1736 годах. В состав государства

входили территории нынешнего Ирана, Азербайджана, часть Армении, большая часть современного Афганистана, временами

Ирак и некоторые другие территории.

225

Османская империя

надцатом и семнадцатом веках, когда разобщенная христианская Европа стояла лицом к лицу с

единой Османской империей, протянувшейся от Алжира до Крыма, единственным облегчением

христиан было то, что проблемный восточный фронт отнимал у османов значительные силы и

время.

В случае Османской империи не приходится говорить о метрополии и периферии или о правлении

имперской нации над подчиненными колониями. Константинополь недвусмысленно являлся

столицей империи, его престиж и традиции позволяли ему занимать безоговорочное первое место

среди других городов империи. Его дворцы, мечети и общественные здания демонстрировали все

великолепие, масштабы и прочность империи. Будучи крупнейшим городом Европы в период

расцвета Османской империи в шестнадцатом веке, Константинополь до самой кончины империи

оставался огромным космополитическим центром культур и народов. Константинополь стоял

особняком и в то же время был лицом всей империи. Он никогда не принадлежал какому-то

отдельному региону или народу. Даже в 1850-х годах мусульмане составляли только 44 процента

его населения, а этнических тюрок было еще меньше [1].

Анатолию ни в коем случае нельзя назвать метрополией империи. Европейцам, которые привыкли

при описании империи использовать слова «османский» и «турецкий» как взаимозаменяемые, это

может показаться странным. Османское государство образовалось в Анатолии. Это был

единственный из крупных регионов империи, в котором большинство населения составляли

тюрки. Позднее эта территория вошла в состав основного преемника Османской империи -

Республики Турции. Но до потери Балкан Анатолия никогда не была стратегическим, экономиче-

ским, политическим или фискальным центром империи. В начале пятнадцатого века, когда

османы почти потеряли контроль над Анатолией, они вернули себе эту провинцию, мобилизовав

для этой кампании силы своих балканских владений. В высшей точке расцвета империи доходы от

всей Малой Азии составляли только три четверти доходов от Балкан, и были только чуть больше

доходов от Египта. Анатолия всегда была одним из беднейших и наименее развитых регионов

империи. В 1800 году плотность населения в Анатолии была в два-три раза ниже, чем в имперских

балканских провинциях. Веком позже доходы на душу населения в ныне независимых Болгарии,

Сербии и Греции были в пять раз

226

Часть вторая. Империи

выше, чем в османских неевропейских провинциях. В Румынии они были выше в семь раз [2]. Зато

анатолийские тюрки по крайней мере были избавлены от подушного налога, которым облагались

немусульмане на протяжении почти всей истории империи. Впрочем, османы всегда относились к

людям по религиозному, а не по этническому признаку: арабы-мусульмане тоже не платили этот

налог. Хотя многие арабы в противоположность тюркам избегали также обязательной военной

службы в последние десятилетия империи. Кольмар фон дер Гольц

, главный германский военный

советник у османов, говорил в конце девятнадцатого века, что тюрки были единственной

этнической группой, которая сделала реальный вклад в военную мощь империи: «Хейяз

и Святые

места живут за счет остальных частей империи, а арабские и африканские провинции дают мало

или ничего» [3].

Мусульмане по численности никогда не составляли более одной трети населения османских

Балкан. Причем примерно половина были потомками мусульманских иммигрантов, а другая

половина - обращенными в мусульманство христианами. За исключением относительно

небольшого процента балканских мальчиков, набранных для службы в войсках янычаров

и во

дворце султана (знаменитое devsirme

), османы не

Гольц Кольмар фон дер, Гольц-паша (1843-1926) - германский военный деятель. Генерал-фельдмаршал. В период сближения

кайзеровской Германии с Османской империей Гольц входил в состав германской военной миссии в Турции, в 1885-1895 годах

- глава этой миссии. Пол его руководством была произведена реорганизация турецкой apwHi-i :i-j германскому осрлзцу.

" Хейяз - небольшое селение неподалеку от Мекки. Место, где по преданиям родился пророк Магомет.

' Янычары (тур. ycniceri, буквально - новое войско) - регулярная турецкая пехота. Создана во второй половине XIV века.

Первоначально комплектовалась из юношей, угнанных в рабство, позднее путем насильственного набора мальчиков из

христианского населения. Обращенные в ислам, они считались рабами султана, жили в казармах, им запрещалось жениться и

заниматься хозяйством.

" rjevsirme - так называемая повинность дешюрме, когда каждый пятый мальчик от 10 до 16 лет отнимался у родителей - в

основном славян - и воспитывался в турецкой армии.

227

Османская империя

принуждали к обращению в ислам и были плохими прозелитами. Пророк завещал своим

последователям терпимое отношение к «народу Книги», то есть к евреям и христианам. Кроме

того, были веские фискальные причины не притеснять христианское население, подушные подати

с которого сильно пополняли имперскую казну. Только в значительной части Албании, некоторых

районах Боснии и Болгарии происходили массовые (добровольные) обращения христиан в

мусульманство. Большое мусульманское население было сосредоточено в балканских провинциях,

ближайших к Константинополю, - во Фракии, Болгарии, Македонии и части современной Греции.

Значительные мусульманские общины повсеместно существовали только в городах, хотя солдаты

мусульманской кавалерии (си-паги) владели землей на основании контракта и, когда не уча-

ствовали в войнах, жили в сельской местности. Внешнее кольцо христианских территорий

косвенно управлялось османами через посредничество местных правителей. Из этих территорий

Молдавия и Валахия (современная Румыния) платили тяжкие подати Константинополю, в то

время как Рагуза (Дубровник) получала большие выгоды от османской протекции и своего

привилегированного положения посредника между османской и европейской экономиками.

Балканы были геополитическим центром империи не только в силу своего относительного

благосостояния, но и потому, что они прикрывали подходы к имперской столице. В шестнадцатом

и семнадцатом зеках армия предпочитала Балканы Ирану в качестве театра военных действий,

поскольку выкуп был богаче, коммуникации лучше, а местность и расстояния не такие

чудовищные. В последние тр?г века существования империи основная угроза ей исходила с севера

- сначала от австрийцев, а потом от русских. Перед лицом этой угрозы тот факт, что мусульмане

являлись меньшинством в османских Балканах, представлял огромную опасность и был

очевидным слабым местом, что в конце концов привело к самому худшему для Османской

империи варианту развития отношений и с Австрией, и с Россией. Империи, правящие коренным

населением, не колонизируя его территорию, почти всегда теряют ее, но обычно это происходит

легко и без кровопролития. Тогда как империи, заселяющие захваченные территории

колонистами, обычно включают их в свой состав навсегда (если это соседняя терри-

228

Часть вторая. Империи

тория) или создают новые государства со своей собственной культурой (если это заморские

владения). Колонизационные полумеры, в результате которых имперский народ остается на этих

территориях самостоятельным, но подавляющим меньшинством, вызывают наихудшие

долгосрочные проблемы прежде всего для самих колонистов. Все это непосредственно относится

к мусульманским сообществам Европы.

Османская империя довольно точно может быть поделена на три части. Первым приобретением

была Анатолия, к 1500 году преимущественно тюркская и мусульманская. Вторым приобретением

были преимущественно христианские Балканы. Третьим приобретением стали преимущественно

мусульманские и арабские провинции Азии и Африки. Их захват начался при Селиме I

между

1512 и 1520 годами. Тюрки никогда не заселяли эти провинции. Даже если бы у империи и

имелось в наличие «свободное» население (а об этом не шло и речи) в качестве потенциальных

колонистов, относительно небольшие плодородные или городские районы арабских провинций к

моменту их захвата османами уже были плотно заселены. Тем не менее присоединение арабских

территорий в корне изменило характер империи. В конце пятнадцатого века и даже за сто лет до

этого территория империи была более или менее ровно поделена между Европой и Азией. Однако

между 1481 и 1566 годом доля европейских провинций в территории империи уменьшилась от

почти половины до чуть больше одной четверти [4]. Подавляющее большинство арабов были

мусульманами, а арабские провинции включали в себя святые для мусульман места и их самые

знаменитые города - Иерусалим, Дамаск и Каир. Империя неизбежно стала более мусульманской

по духу.

Неизмеримо возросли трудности управления и обороны такой громадной территории. Османская

армия, базирующаяся и концентрирующаяся вокруг Константинополя, не могла далеко отрываться

от своих коммуникаций и действовать к северу от Балкан и Крыма или на Иранском плато. Теперь

же осма-

Селим I Грозный (Явуз) (1467/68 или 1470-1520) - турецкий султан с 1512 года. В ходе завоевательных войн подчинил

Восточную Анатолию, Армению, Курдистан, Северный Ирак, Сирию, Палестину, Египет, Хиджаз.

229

Османская империя

нам приходилось оборонять от христиан Италии и Иберии северное побережье Африки и

контролировать жизненно важные морские сообщения между Константинополем и африканскими

провинциями. Им также было необходимо охранять маршруты, по которым пилигримы

путешествовали в Святую землю, и защищать от флотов христианских держав торговые пути в

Индийском океане. Выполнение этих обязанностей в течение длительного времени было

возможно только в том случае, если бы арабские провинции давали казне существенные

налоговые сборы и оказывали военную поддержку. Но они в течение века после захвата оказались

к этому неспособны. Как и все империи, Османская империя испытывала огромные трудности с

управлением отдаленными и густо населенными провинциями, связь с которыми была медленной,

а коммуникации - уязвимыми. К восемнадцатому веку Северная Африка уже только называлась

османской.

Исламская или турецкая империя?

ТУРКИ НИКОГДА НЕ ДОМИНИРОВАЛИ В ОСМАНСКОЙ империи по той причине, что во

время существования империи не было такой нации. В пятнадцатом веке династия еще вела свое

происхождение из Центральной Алии. Именно оттуда османы получили веру в священность и

уникальную легитимность королевской крови, идею, родственную классическому исламу. С

захватом сначала Константинополя, а затем главных центров ислама османская элита стала еще

более имперской и еще менее тюркской. Фактически, если говорить о чистоте крови, и элита, и

сама династия едва ли вообще были тюрками. Имперский гарем был полон наложницами

христианского происхождения, а двухвековая практика devsirme привела к тому, что высшие

советники и чиновники султана - его домашние невольники - также в основном происходили из

христиан. Еще важнее то, что культура османской элиты складывалась из персидских, арабских и

даже европейских источников никак не в меньшей мере, чем из тюркских. Османский двор был

для среднего тюрка чем-то совершенно непостижимым. Османская элита не вое-

230

Часть вторая. Империи

принимала себя как тюркскую: для них слово «тюрк» было оскорбительным, обозначающим

неотесанную деревенщину с допотопных анатолийских задворков. Но сами обитатели этих за-

дворков также не считали себя нацией. Их лояльность и чувство идентичности были привязаны,

во-первых, к деревне и племени и, во-вторых, к великому исламскому сообществу.

Когда в последние десятилетия империи возникли турецкие националистические настроения, а

позже и движение, оказалось довольно сложно определить, что такое турецкая нация и где

кончаются ее границы. Турки были большинством населения Анатолии, но примерно треть

населения не была мусульманами, а некоторые мусульмане не являлись этническими турками. С

другой стороны, многие турки жили в балканских провинциях империи. Практически ни один

турецкий националист до 1914 года не хотел добровольно расстаться с арабскими провинциями,

несмотря на все вытекающие отсюда последствия для турецкой гордости и международного

статуса. Как обычно, создание нации и сохранение империи плохо сочетались между собой.

Миллионы турок (преобладающее количество которых были подданными русского царя),

проживавших за пределами Османской империи, были дополнительным осложняющим фактором.

Большая часть наиболее влиятельных турецких националистических публицистов фактически

являлись беженцами из России, где они вынашивали свои идеи, частично имитируя русский

национализм и частично отвечая на русскую дискриминацию турецких институтов и культуры.

Для таких людей турецкая нация должна была распространиться далеко за пределы Анагэяии. В

начале двадцать первого века идея Большой Турции может показаться химерой, но в 1914 году для

многих влиятельных лидеров империи она была вполне реальной и заманчивой. Когда османы в

этом году объявили войну России, они утверждали, что «чаяния нации и народа призывают нас

уничтожить русского врага, чтобы установить естественные границы нашей империи, внутри

которых объединятся все ветви нашей расы» [5]. Во время войны мысли о Большой Турции на

востоке, расово однородной и, следовательно, более сильной, чем утраченная империя на

Балканах, были одной из причин чрезвычайной активности Порты на русском фронте за счет

ослабления обороны от британцев арабских провинций.

231

Османская империя

Буквально накануне коллапса центральных держав Энвер-па-ша

побуждал свои армии наступать

на Баку и Северный Кавказ. Он пытался осуществить мечту о Большой Турции вплоть до самой

своей гибели в бою с советскими отрядами в Центральной Азии в 1922 году.

Энвер-паша был членом крошечного (в основном турецкого) и довольно замкнутого общества -

так называемого Комитета союза и прогресса, известного европейцам под именем «младотурки».

После революции 1908 года и до 1918 года эта группа доминировала в турецкой политике. Из ее

недр вышла большая часть идей и кадров, ставших позднее основой республиканского движения

Кемаля Ататюрка

. Младотурки были продуктом школ и колледжей западного образца, которые

османский режим начал создавать с середины девятнадцатого века. Ядро движения состояло

преимущественно из армейских офицеров, но включало также и многих гражданских специа-

листов. Они имели много общего как с русскими революционерами, так и с радикалами позднего

третьего мира. Их главным врагом была отсталость страны, в которой они обвиняли ос-

Энвер-Паша (1881-1922) - турецкий военный и политический деятель, активный участник Младотурецкой революции 1908 года

и один из лидеров младотурецкой партии «Единение и прогресс». В январе 1913 года осуществил государственный переворот и

вошел (вместе с Талаат-пашой и Джемаль-пашой) н неофициальный триумвират, со-средоточиьший в своих руках всю власть в

Турции. Во время Первой мировой войны занимал высший военный пост заместителя главнокомандующего. Вместе с Талаат-

пашой был главным виновником массового истребления армянского народа. В конце 1921 года принял участие в

антисоветском басмаческом мятеже в Средней Азии и был убит в бою с частями Красной Армии.

Ататюрк Мустафа Кемаль (1831-1938) - основатель и первый президент (1923-1938) Турецкой республики. Фамилию Ататюрк

(буквально - «отец турок») получил от Великого национального собрания Турции (ВНСТ) в 1934 году при введении фамилий.

С 1921 года руководил вооруженными силами в национально-освободительной войне против англо-греческой интервенции. За

победу в боях при реке Сака-рье ВНСТ присвоило ему звание маршала и титул гази. Под его командованием турецкая армия в

1922 году разбила интервентов.

232

Часть вторая. Империи

майский режим, а также и религию, расцениваемую ими как основной источник невежества,

праздности и консерватизма. Их собственным кредо была довольно примитивная вера в науку и

материализм в сочетании с лингвистическим и этническим турецким национализмом,

базирующимся на европейских моделях. Они были популистами и одновременно элитарными

якобинцами, убежденными в том, что к процветанию и силе нацию должна вести новая элита,

созданная по западному образцу. Сами они редко были выходцами из высшего класса, и их

радикализм обуславливался в основном обидой за то, что их профессиональные качества остаются

не замеченными режимом, который подбирал себе слуг по принципу личных связей и

политической лояльности. Первоначальной базой движения младотурок была Македония, где,

отражая набеги болгарских националистических отрядов на мусульманское население, рядовые

члены движения в полной мере обрели чувство турецкой солидарности и национальной

идентичности. Массовый турецкий национализм в Анатолии возник позже - отчасти он был

следствием греческого вторжения в Анатолию в 1920 году, а отчасти - результатом строительства

школ и пропаганды республиканского режима Ататюрка в 1920-х и 1930-х годах. Национализм в

Турции распространялся из приграничных территорий к центру государства. Именно на границах

народ обычно имеет больше возможностей для встреч и столкновений с соседями, и именно здесь

постоянные опасности и пограничные конфликты имеют наибольший резонанс.

Придя к власти, младотурки проводили и провозглашали имперскую и османскую официальную

политику - другими словами, они подчеркивали спою приверженность наднациональной империи,

исламу и связям, объединяющим турок и арабов в общей лояльности династии и религии. Однако

в их частных беседах и планах турецкий национализм был более важной темой. В реальной жизни

младотурки относились к арабам как к отсталому народу, плохим воинам и потенциальным

предателям империи, в противоположность балканским мусульманам нетурецкого происхождения

(например, албанцам), которых турки в целом уважали и которым они доверяли как

предполагаемым членам турецкого национального сообщества [6].

Эти взгляды вовсе не были секретом для большинства арабских лидеров и вызывали в них

огромное недоверие. Режим

233

Османская империя

младотурок стремился к военной мощи, централизации и эффективности. В преследовании этих

целей он добивался почти монопольной власти. Его лидеры надеялись распространить имперский

контроль над провинциями, увеличить и сделать равномерным военное и фискальное бремя, а

также распространить турецкий язык и повсеместный (в основном турецкий) имперский

патриотизм. Однако реалии империи быстро убедили их, что необходимы некоторые уступки

арабской знати, намеревавшейся самой контролировать собственные территории - в противном

случае эта знать (особенно сирийская) переметнется в лагерь арабского национализма, который в

1914 году уже представлял серьезную угрозу в отдельных регионах. В результате арабским

провинциям в 1913 году была предоставлена значительная автономия. Смогли и захотели бы

младотурки в реалиях мирной жизни поддерживать modus vivendi

с арабскими

провинциальными элитами, остается невыясненным, поскольку война и коллапс империи

наступили раньше, чем новая политика смогла принести плоды.

Главный противник младотурок с>лтан Абдул-Гамид II

был глубоко погружен в собственные

имперские проблемы. Профессиональные военные и гражданские кадры, созданные самим

османским режимом, были сторонниками младотурок. Ко второй половине девятнадцатого века

каждый правитель Османской империи понимал, что модернизация жизненно необходима для

империи и династии. Государство должно было

Modus vivendi (лат.) - здесь: временное соглашение (спорящих сторон).

Абдул-Гамид I! (1842-1918) - турецкий султан в 1876-1909 годах. В декабре 1876 года под давлением Мидхата-паши,

связанного с обществом «Новых Османов», ввел конституцию, но вскоре распустил созванный на ее основании парламент и

установил деспотический режим «зулюм» (насилие, произвол). Своей политикой угнетения народов Османской империи

(армянские погромы, резня греков на Крите) заслужил прозвище «кровавого султана». 27 апреля 1909 после подавления

младотурками контрреволюционного путча, организованного феодально-клерикальными и компрадорскими элементами,

низложен и арестован. До 1912 года содержался под стражей в Салониках, затем был перевезен в Стамбул, где умер в

заключении.

234

Часть вторая. Империи

чем-то ответить на повышение европейской военной и экономической мощи. Но западные

технологии и профессиональные навыки не могли быть импортированы без западных ценностей.

Османский султан имел все причины сомневаться в лояльности своих новых профессиональных

военных. В течение двух веков со времени свержения Османа II

в 1622 году многие султаны

были смещены или убиты своими янычарами. Династия могла считаться священной, но жизнь

конкретных сул-танов, безусловно, таковой не являлась. Старая янычарская армия была весьма

весомым фактором фракционной дворцовой политики и поддерживала обычно противников

реформ и европеизации. Новая профессиональная армия также представляла угрозу как

сторонница радикальных реформаторов и турецкого национализма.

По меньшей мере столь же серьезной угрозой была гражданская бюрократия. По традиции

главные сановники были рабами султана, от чьих капризов зависели не только карьеры, но также

их жизнь и собственность. Но в так называемую эпоху танзимата" положение дел изменилось.

Правительство теперь, по сути дела, контролировалось высшей бюрократией, которая уже не

опасаясь за свою жизнь и собственность, руководила программой реформ и оттесняла султана от

решения ключевых политических вопросов. Целью Абдул-Гамида было восстановление

главенствующей роли монарха по отношению к увеличившейся количественно и набравшейся

самоуверенности и профессиональных навыков бюрократии. Его амбиции и методы борьбы очень

напоминали аналогичные

Осман 11 (16Q4-1G22) - шестнадцатый султан Османской империи, правивший с 1618 по 1622 год. Был возведен на трон

вместо Мустафы I кучкой министров, состоявших из бывших неверных, обращенных в ислам и полагавших, что они смогут

управлять им, пользуясь его молодостью и неопытностью. Реформаторские идеи Османа II значительно опережали свое время

и не были востребованы в Османской империи вплоть до XIX века. Против него выступила вся старая правящая верхушка

Османской империи. В возрасте 18 лет Осман был смещен. Его провели по улицам Стамбула, а затем казнили.

Танзимат - принятое в литературе название реформ в Османской империи в 1839 - начале 70-х годов девятнадцатого века.

235

Османская империя

ситуации в других считавшихся абсолютными монархиях как его времени, так и более ранних

эпох. Султан сконцентрировал власть в своей личной канцелярии, создал сеть личных

подчиненных и информаторов в администрации и большую секретную полицейскую службу,

рождавшую атмосферу страха и недоверия в политическом мире. В официальном османском

ежегоднике 1908 года чиновники, приставленные к особе султана и его дворцу, занимают сорок

страниц, адъютанты правителя - на шестнадцать страниц больше [7]. Коль-мар фон дер Гольц,

выдающийся прусский советник в османской армии, утверждал, что методы персонального

правления Абдул-Гамида были похожи на королевский абсолютизм Пруссии восемнадцатого века,

за исключением того факта, что чрезвычайная подозрительность султана поселила разлад и

недоверие даже в его собственном секретариате, в то время как сильно увеличившиеся размеры и

сложность государственного аппарата в любом случае сделали бы старомодное деспотическое

правление монарха неэффективным и не оправдавшим ожиданий [8]. Правление Абдул-Гамида

вызывало всеобщее недовольство как у большинства османской элиты, так и в Европе.

Тем не менее в известной степени стратегия Абдул-Гамида вызывает сочувствие, и не только

потому, что она коренилась в хорошо обоснованном страхе за свой трон и жизнь. Султан считал

себя хранителем знамени исламской империи. В этом он следовал традиции своего царствующего

дома и его историческому raison d'etre в качестве лидера великой мировой цивилизации в борьбе с

Ззпадом-

Абдул-Гамид справедливо полагал, что для подавляющего большинства жителей его империи

ислам значит гораздо больше, чем современный светский национализм, будь то турецкий или

арабский. Он разделял возмущение своих мусульманских подданных реформами и новыми

ценностями, созданными по европейскому образцу и навязанными империи давлением со стороны

Европы. «Султан Абдул-Гамид, похоже, придерживается мнения, что два его предшественника...

султаны периода танзимата пренебрегали прямыми взаимоотношениями с простыми людьми,

особенно в арабских провинциях» [9]. Султан использовал каждую возможность, чтобы

подчеркнуть мусульманскую идентичность своей ди-

236

Часть вторая. Империи

настии и свою позицию халифа и духовного лидера всех мусульман. В процессе этого он старался

поднять максимально высоко легитимность своего правления и ставил свой статус гораздо выше

статуса простого светского политика. Он также пытался воззвать к мусульманам мира о

поддержке единственной мусульманской империи, противостоящей христианскому натиску. Здесь

ему удалось добиться некоторого успеха: и русские, и британцы имели все основания опасаться

влияния халифа на настроения их мусульманских подданных. Британское отношение к османской

династии сразу по окончании Первой мировой войны вызвало огромное негодование части

индийских мусульман, а движение «Халифат» даже некоторое время способствовало

сотрудничеству мусульман с конгрессом, в котором доминировали индусы, для поддержки

оппозиции британскому правлению. В девятнадцатом веке вмешательство Европы во внутренние

дела Османской империи стало даже более явным и оскорбительным. Воскрешение халифата и его

международного значения было средством отплатить европейским империям их собственной

монетой.

Однако основными целями халифата были внутренние дела. По мере того как между 1876 и 1913

годами Османская империя на Балканах сжималась и исчезла почти совсем, становилось все более

очевидным, что выживание государства и его международное положение зависели от его

способности примирить между собой турецкое и арабское население. А этого можно было достичь

только при помощи ислама, а вовсе не при помощи любой формы национализма. Кроме того,

Абдул-Гамид т- v'•;

;

>^lpaлf:я ограничивать свою стратегию спасения империи рамками

идеологии. В масштабах, не имевших прецедентов ни до, ни после его правления, он пытался

привлечь арабов в свой двор и администрацию в Константинополе. И когда впоследствии

младотурки во имя прогрессивной политики и административной эффективности произвели

чистку среди этих арабских чиновников, это, разумеется, сейчас же вызвало растущее недоверие к

новому режиму в арабских провинциях. И «реакционным» султанам, и «прогрессивным»

младотуркам в качестве правителей Османской империи в двадцатом веке пришлось столкнуться с

имперскими проблемами в особо острой форме. Это происходило из-за

237

Османская империя

крайне неблагоприятной и угрожающей международной обстановки, из-за повышенной

активности и опасности внутреннего (христианского) национализма, а также из-за явной слабости

Османской империи по сравнению со своими врагами. Одна из ключевых проблем была связана с

идеологией. Ислам одними рассматривался как жизненная необходимость для выживания

империи, а другими - как непреодолимое препятствие на пути прогресса. Можно ли было это как-

то совместить? Другая неразрешимая дилемма состояла в том, нужно ли было укреплять

централизованную власть или стараться передать больше власти на места. Константинополь, как

никогда раньше, нуждался в солдатах и доходах из своих провинций, тогда как среди его

подданных наблюдался рост этнического сепаратизма, а провинциальные арабские лидеры имели

твердые намерения сохранить свою власть и статус. Впрочем, при всей остроте этих проблем, их

едва ли можно назвать новыми. Они проходили красной нитью через всю историю Османской

империи и занимали важное место в спорах об ее упадке после золотого ьека в пятнадцатом и ше-

стнадцатом веках.

Споры об упадке Османской империи:

параллели с Россией

ЧАЩЕ ВСЕГО ИСТОРИКИ ВОСПРИНИМАЮТ УПАДОК Османской империи как

установленный факт и просто исследуют его причины. Экономический упадок предполагается

результатом воздействия мировой экономики, в которой доминировали капиталистические

великие державы. Все началось с захвата европейцами морских путей для богатейшей торговли

между Азией и Европой. Это случилось в шестнадцатом веке, когда португальцы обогнули

Африку и покорили Индийский океан, лишив таким образом исламских торговцев и Османскую

империю невероятно прибыльного положения посредника между Европой и Азией. А окончилось

- почти полным господством Европы на османском рынке и в финансовых делах империи в ви-

кторианскую эпоху. В военной области начало упадка датируется концом золотого века (концом

шестнадцатого века), когда

238

Часть вторая. Империи

армии Сулеймана Великолепного

были ужасом Европы. С тех пор дела неумолимо шли все хуже

и хуже - начиная с череды поражений от русских и австрийцев в семнадцатом и восемнадцатом

веках и кончая финальной катастрофой 1918 года. В области управления принято говорить о

беспомощных и никчемных султанах, пленниках гарема, которые позволили коррупции и

фракционной борьбе разрушить эффективную администрацию. Только в середине девятнадцатого

века в эпоху танзимата центр спохватился и начал наводить порядок в собственном доме, но было

уже поздно. Эта картина неуклонного угасания, кажется, получила полное одобрение османских

государственных деятелей и ученых, которые уже после 1600 года начали сокрушаться о падении

могущества и достоинств империи.

Однако некоторые историки последнего поколения бросили вызов самой идее османского упадка

в этот период времени. Новая история внесла весьма убедительные поправки в традиционные

взгляды на Османскую империю за последние триста лет ее существования. Не все оказалось

таким мрачным, как было описано. Ламентации об упадке империи были специфическим

османским жанром, который существовал даже в золотом веке. Как выяснилось, экономика

Османской империи восемнадцатого века, не говоря уже о семнадцатом, зависела в основном от

внутренних условий. Воздействие Европы было не таким уж существенным. Политический кризис

начала семнадцатого века был улажен под руководством династии великих визирей Копрюлю

, и

на какое-то время между центром и многими провинциальными элитами восстановились

стабильные отношения. Возрождение империи во второй половине столе-

Сулейман I Кануни, Сулейман Законодатель (в европейской литературе - Сулейман Великолепный, Великий) (1495-1566) -

турецкий султан в 1520-1566 годах. Вел активную завоевательную политику; при нем Османская империя достигла

наибольшего территориального расширения и наивысшего могущества. В 1521 году был взят Белград, после Мохачской битвы

в 1526 году присоединена большая часть Венгрии; в 30-х гг. завоеван Ирак, остров Родос и другие острова Эгейского

архипелага, Триполитания, Алжир и другие территории. Очевидно, имеется в виду период правления великого визиря Копрю-

лю Мехмед Паши (1656-1683).

239

Османская империя

тия едва не позволило ей захватить Венецию в 1683 году. Несмотря на то что австрийцы в течение

следующих 35 лет нанесли туркам ощутимые поражения, они были почти полностью

компенсированы в 1730-х годах, когда османы вернули практически все территории, потерянные

за первые два десятилетия. В 1711 году даже Петр I со своей образцовой новой европейской

армией был вынужден унизительно капитулировать перед османами

Впрочем, не стоит увлекаться. Между 1550 и 1800 годами сила и престиж Османской империи

существенно уменьшились по сравнению с ее врагами. В 1550 году Османская империя была

наиболее грозным государством Европы. Ее дисциплинированные, имеющие отличную

мотивацию и вооружение янычары были крупнейшей и опаснейшей профессиональной пехотой на

континенте. Лидерство османской военной техники и полководческого искусства было в то время

совершенно бесспорным. Земли и доходы султана были больше, чем земли и доходы любого из

его христианских соперников. В 1800 году картина полностью изменилась. В недавних войнах с

Россией османские наземные и морские вооруженные силы продемонстрировали свое

безнадежное отставание в дисциплине, выучке, военной технике и руководстве войсками. Бывшая

когда-то эффективной, фискальная и административная система рассыпалась. В середине

шестнадцатого века, если взять только один пример, Египет был основным поставщиком

финансового могущества империи. В конце же восемнадцатого века он не приносил практически

никакого дохода государственной казне, а его крошечные военные контингенты с их ужасной

дисциплиной представляли большую угрозу мирному дружественному населению, чем армиям

врага.

Сила государства до некоторсй степени может измеряться размерами его доходов и

эффективностью, с которой они полу-

'" Речь идет о так называемом Прутском походе во время русско-турецкой войны 1710-1713 годов. В мае - июне 1711 года

русская армия под командованием Петра I вступила в Молдавию, но была окружена превосходящими силами турок в районе

урочища Новые Станилеш-ти. Петру I удалось заключить Прутский мир, в результате которого Россия лишилась Азова с

округом, срыла крепости на Дону и Днестре.

240

Часть вторая. Империи

чаются. В 1789 году доходы Османской империи составили 3,75 миллиона фунтов, Британии - 16,8

миллиона фунтов и Франции - 24 миллиона фунтов [10]. Среди европейских великих держав

Россия была наименее эффективна в вопросе сбора налогов, если измерять эту эффективность

процентом доходов, которые реально попадают в казну. В России эта цифра составляла только 75

процентов [11]. Но в Османской империи в казну попадало всего лишь 18,75 процента, то есть

более чем четыре пятых государственных доходов так или иначе прилипали к рукам тех, кто их

собирал [12]. Поскольку во всех странах того времени доходы правительства шли в основном на

подготовку и ведение войны или оплату долгов, сделанных в процессе прошлых конфликтов, эти

данные выглядят вполне сопоставимыми с действительностью. Эта статистика также убедительно

доказывает неспособность османского государства вести дела империи. Сейчас как-то стало

принято принижать значение этих дел. Короли и битвы часто рассматриваются отдельно от жизни

населения. Но последствия неудач Османской империи в деле поддержания адекватного военного

и фискального аппарата ни в коем случае не могли не оказывать влияния на повседневную жизнь

подданных султана. Со временем все это привело к разорению мусульманского населения в

Анатолии и даже в отдаленных районах империи. Что, в свою очередь, отразилось на

политической стабильности Ближнего Востока на всем протяжении двадцатого века и в большой

степени способствовало упадку всего региона под господством европейских держав.

Закат Османской империи обычно рассматривался в контексте продвижения Западной Европы к

мировому господству. Акцент здесь Б (А ; I^BHOM делав!ея на воздействие индустриальной

революции и мировой торговой системы на Ближний Восток. В начале девятнадцатого века это

действительно приобрело огромное значение, и в последние сто лет своего существования

Османская империя была слабым и зависимым элементом в международной экономике, где

безоговорочно господствовала Европа. Тем не менее историки часто придают слишком большое

значение экономическим вопросам и рассматривают ситуацию только с позиций Западной

Европы. Задолго до того как европейский капитализм захватил господствующие позиции в

экономике Османской империи, она оказалась неспособной осуществить такую военную,

фискальную, админи-

241

Османская империя

стративную и культурную трансформацию, которая превратила Россию восемнадцатого века в

великую европейскую державу. Интересно сравнить Османскую империю с Россией. Оба го-

сударства находились на окраине Европы. Оба управлялись предположительно автократическими

монархами. Ни в одном не было европейской феодальной знати с сильными традициями

корпоративных прав и самоуправления. И русским, и османам в семнадцатом и восемнадцатом

веках пришлось бороться как с европейскими врагами, так и с большими внутренними

проблемами, мешавшими ответить на вызов Европы. Но если Петр I в 1690-х годах сумел

разрушить консервативный альянс элитных военных полков (стрельцы), религиозных сектантов и

городских ремесленников, то в Османской империи эти силы продолжали блокировать реформы

до тех пор, пока в 1826 году Махмуд II

не упразднил янычаров. Отчасти по этой причине османы

стали гораздо слабее России в 1800 году, хотя были значительно сильнее тремя веками раньше.

Некоторые причины относительной неудачи Османской империи по сравнению с Россией

представляются довольно приземленными, и о них уже кратко упоминалось ранее. Огромную роль

здесь сыграла геополитика. К семнадцатому веку османы достигли естественных границ своей

экспансии. Даже если бы военные факторы и позволили дальнейшие захваты, демографическая

слабость империи не дала бы возможности эффективно управлять этими территориями или

консолидировать их под османским правлением. Как бы то ни было, из чисто коммуникационных

соображений представлялось невозможным снабжение армии к северу от Венгрии или на

иранском плато. Хотя османы едва не взяли Вену в 1520-х и 1680-х годах, они в конце концов

поняли, что столица империи Габсбургов находится слишком далеко, чтобы быть захваченной.

Когда османская ар-

Махмуд II (1784-1839) - турецкий султан (1808-1839). Провел ряд реформ, направленных на преодоление феодальной

раздробленности, создание централизованного государственного и административного аппарата: уничтожение янычарского

корпуса, ликвидация военно-ленной системы, учреждение министерств европейского типа, лишение генерал-губернаторов

права иметь свое войско, создание нескольких светских школ и военных училищ и др.

242

Часть вторая. Империи

тиллерия и провиант наконец добрались с юга до осажденной Вены, оставалось уже слишком мало

времени для взятия города. Зимняя кампания в таком удалении от османских баз была

стратегически и политически опасной и могла бы разложить армию. Со временем империя

Габсбургов окрепла и поставила османов перед фактом растущей и страшной угрозы с севера -

особенно в конце семнадцатого века, когда Константинополь оказался в кольце объединенных

христианских войск, и в 1710-х годах, когда блистательный принц Евгений Савойский

нанес

сокрушительные поражения армиям султана. Между тем, по иронии судьбы, прекращение

военных действий против Испании в семнадцатом и восемнадцатом веках тоже до известных

пределов принесло вред Османской империи. В шестнадцатом веке мусульмане Северной Африки

приветствовали и призывали османское правление, чтобы остановить проникновение

габсбургской Испании на их территорию. Когда впоследствии эта угроза ослабла, raison d'etre

османского правления для местного населения в значительной степени пропал.

Между тем на северо-востоке геополитика благоприятствовала экспансии России на Украину, в

южные степи и Сибирь, что, безусловно, увеличивало ее мощь. Русская армия завоевала эти

территории, а быстро растущее с восемнадцатого века русское население позволило их

своевременно заселить. С 1450-х годов Черное море было внутренним озером Османской

империи. Однако в последней четверти восемнадцатого века при Екатерине II Россия захватила

Крым (находившийся под османским протекторатом) и быстро утвердила свою власть на северном

берегу Черного моря. С огромным ростом экономики юга России ч девятнадцатом веке, выросла и

ее торговля на Черном море. Ее экспорт должен был следовать через Босфор и Дарданеллы и был,

следовательно, уязвим для османской блокады. Безопасность российских черноморских портов

Принц Евгений Савойский (1663-1736) - выдающийся австрийский полководец и государственный деятель, фельдмаршал

(1693), генералиссимус (1697). Будучи главнокомандующим австрийскими войсками в Венгрии, разбил турок при Зенте (1697),

вынудив их заключить Карловицкий мир (1699). Во время австро-турецкой войны (1716-1718) разгромил турок у

Петервардейна (1716) и занял Белград (1717),

243

Османская империя

также находилась под постоянной потенциальной угрозой нападения британского или любого

другого флота, которым османы в любое время могли предоставить возможность войти в Черное

море. По этой и другим причинам контроль или, по крайней мере, господствующее влияние над

Константинополем стало русской мечтой, которая иногда воплощалась в русскую политику. Так

родился знаменитый «восточный вопрос», занимавший умы европейских государственных

деятелей в девятнадцатом веке. В первый раз на протяжении веков сердце и столица Османской

империи оказались под угрозой.

Во многом самый успех османов был причиной их последующих неудач. Они не были склонны

ставить под сомнение методы, которые однажды уже сослужили им такую хорошую службу. Тот

факт, что упадок Османской империи до поражений от России в 1768-1774 годах не был ни

резким, ни постоянным, заставил их закрывать глаза на его бесспорное наличие. Провал

российских попыток стать на одну доску со своими европейскими соперниками был очевиден. В

начале семнадцатого века были потеряны главные провинции, и сама Москва оказалась в руках

иностранных оккупантов. Ничего до такой степени радикального не случалось с османами. Были,

конечно, серьезные проблемы в начале семнадцатого века, но великие визири Копрюлю, казалось,

решили их, искоренив к 1650-м годам коррупцию и вернувшись к принципам управления, прак-

тиковавшимся во время золотого века. Многие государства, имея возможность решить проблемы

старым проверенным способом, предпочли бы эту возможность адаптации заграничных моделей с

их дестабилизирующим потенциалом.

Без сомнения, большую роль также играли и личности. Османская династия семнадцатого и

восемнадцатого веков не произвела правителей, которых можно было бы сравнить с Петром I и

Екатериной II. Это, однако, было больше, чем простой биологической случайностью. Мальчиком

и молодым человеком Петр I имел возможность вращаться в иностранном квартале Москвы. Здесь

он познакомился с большим числом протестантов из Северной Европы - наиболее динамичного

района континента во всем, что касалось новых идей и технологий. Некоторые из этих людей

занимали важные посты на службе у его отца.

По-видимому, ни один османский принц не мог пользоваться такой свободой. Частью проблемы

оставался вопрос насле-

244

Часть вторая. Империи

дования трона, вопрос, который всегда был особо чувствительным и проблематичным в

династических государствах. В пятнадцатом веке сыновья султана назначались автономными гу-

бернаторами и могли позволить себе роскошь гражданской войны для выяснения права

наследования. Последствия для стабильности империи оказались ужасающими, и в конце ше-

стнадцатого века была введена другая практика: султан выбирал одного из своих сыновей

наследником трона, и тот, придя к власти, уничтожал всех своих братьев. Такая практика оказа-

лась глубоко непопулярной в Константинополе и к началу семнадцатого века почти привела к

угасанию династии. В результате появился новый обычай. Младшие братья выживали, но были

практически заперты в гареме до тех пор, пока не наследовали трон своего старшего брата.

Предполагалось, что это единственный способ ограничить угрозу, которую они представляли

правящему монарху. Разумеется, родственники мужского пола представляли угрозу трону во

многих монархиях, но особенно сильно это проявлялось в Османской империи. После

шестнадцатого века султаны не вступали в брак. Ни одной из его жен в гареме не разрешалось

иметь от него больше чем одного сына. Если этот сын наследовал трон, то ее положение и

положение ее фракции было безопасным. Если нет, то ее статус и даже жизнь находились под

угрозой. Полное отсутствие солидарности между единокровными братьями делало дворцовую

политику бессмысленной игрой.

Таким образом, невозможно представить себе, что наследники османского трона могли свободно

шататься по улицам и базарам Константинополя. И уж тем более трудно было вообразить, что

большая гр>лпа европейцев могла бы оказаться на важных постах султанской военной и

административной службы, которые в семнадцатом и восемнадцатом веках занимались

исключительно его мусульманскими подданными. В этом была принципиальная разница между