Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней

Подождите немного. Документ загружается.

стратегическом, ни в коммерческом плане те дороги., кет./рые проходили по этому региону. В

1800 году основными соперничающими империями здесь были русские на севере, персы на юго-

востоке и османы на юго-западе. Дело осложнялось тем, что все три империи имели на Кавказе

своих единоверцев. Тюркские шиитские мусульманские народы Восточного Закавказья (которые в

двадцатом веке стали называть себя азербайджанцами) соседствовали с шиитской Персией -

Имам Шамиль (1797-1871) - выдающийся полководец, религиозный и государственный деятель. Руководитель многолетней

борьбы кавказских народов против российской оккупации.

345

Российская империя...

своим естественным союзником и защитником в ту эпоху, когда религия как средоточие

лояльности и идентичности была гораздо важнее языка или национальности. Христиане - грузины

и армяне - были, напротив, отрезаны от православной России северокавказскими горными

народами, преимущественно суннитами, представлявшими, с российской точки зрения, опасных

врагов в тылу российско-османской линии фронта. В военное время единоверцы часто

становились пятой колонной в тылу врага, что обрекало их на обвинения в предательстве и

массовые избиения. Ужасные результаты этой кавказской традиции, включающие геноцид армян,

были описаны в четвертой главе.

Россияне, впрочем, тоже приложили руку к этой кавказской традиции массовых депортаций,

этнических чисток и убийств. Когда Северный Кавказ был окончательно покорен в 1860-х годах,

большей части населения его западных районов «предложили» эмигрировать в Османскую

империю, что оказалось отнюдь не безболезненным и не бескровным процессом. Тогда как

жителям восточных районов - чеченцам и дагестанцам -оказывавшим России не менее яростное

сопротивление, было разрешено остаться на родине. Причиной было то, что западный регион,

граничивший с Черным морем, на котором России не позволялось иметь флот, был особо уязвим

для османского или британского нападения. После Крымской войны дела в Санкт-Петербурге

понимались так: Россия была опасно слаба, а пальмерстоновская Британия наступает по всему

миру. Сам Пальмерстон утверждал, что «эти полуцивилизованные правительства Китая,

Португалии, испанской Америки требуют хорошей встряски каждые восемь - десять лет, чтобы

функционировать нормально», и ни один человек, знакомый с его отношением к России, не мог

сомневаться, что она, по его мнению, также принадлежала к этой категории государств. Россияне,

таким образом, не были готовы оставить на этом своем черноморском побережье суннитское

население, которое, как они совершенно справедливо полагали, будет потенциальным союзником

османов в любой будущей войне. Британский историк «Большой игры» (то есть русско-

английского соперничества в Азии в девятнадцатом веке) утверждает, что «насильственная

высылка шестисот тысяч черкесов с черноморского побережья лишила турок и британцев их

самых ценных потенциальных союзников внутри Российской империи» [18] .

346

Часть третья. Россия

Очередь чеченцев (и многих других горных народов) пришла позже, при Сталине, который

обвинил их в сотрудничестве с Гитлером и вообще боялся присутствия любого подозрительного

национального меньшинства поблизости от своих границ. Всем своим менталитетом и особенно

озабоченностью геополитикой (не говоря уже о его жестокости) Сталин во многом напоминал

императора. Молотов

рассказывал, как Сталин, склоняясь над картой мира, сравнивал

геополитическое положение Советского Союза и его царского предшественника [19]. Хрущев

утверждает, что Сталин депортировал бы и весь украинский народ, если бы численность

населения, которое потребовалось бы переместить, не устрашила даже его. Но он, без сомнения,

депортировал многие меньшие народы, принеся им ужасные страдания, лишения и массовую

гибель [20]. Историки часто проводят параллели между Сталиным, Петром Великим и Иваном

Грозным, соотнося порой степень его схожести с великими деспотами прошлого - как русскими,

так и не только русскими [21]. Но его склонность к геополитике, массовой резне и этническим

чисткам является чисто кавказской чертой.

Российская экспансия в европейские западные и северо-западные пограничные земли в какой-то

мере обуславливалась страхом за безопасность политического и экономического центра империи.

Особенно это касается аннексии Финляндии в 1808-1809 годах. Граница Финляндии, в то время

шведской провинции, проходила в опасной близости от Санкт-Петербурга. Бесконечное

количество раз шведские войска в восемнадцатом веке угрожали имперской столице, когда Россия

находилась в состоянии Bcvnu.

v: другими дьржавами. Поэтому имело прямой смысл

аннексировать Финляндию и таким образом отодвинуть границу от Санкт-Петербурга. В то время

большая часть финнов не противилась аннексии, поскольку стать тихой имперской провинцией

было для них гораздо предпочтительнее,

Молотов (Скрябин) Вячеслав Михайлович (1890-1986) - советский политический деятель, член президиума ЦК КПСС в 1926-

1957 годах. Входил в ближайшее политическое окружение И.В. Сталина; один из наиболее активных организаторов массовых

репрессий 1930-х - начала 1950-х годов.

347

Российская империя...

чем оставаться театром непрекращающихся военных действий, в который шведские монархи,

пытающиеся взять реванш за поражение под Полтавой, превращали Финляндию. К тому же Рос-

сия в девятнадцатом веке предоставила Финляндии беспрецедентную степень автономии, крайне

редко вмешиваясь в ее внутренние дела. Россия могла себе это позволить, поскольку ее интересы в

Финляндии были чисто стратегическими.

Империи, пытающиеся заселить захваченные территории собственными фермерами или

эксплуатировать местное крестьянство через посредство импортируемой аристократии, имеют

мало альтернатив применению прямых и зачастую жестоких методов правления.

Манипулирование колониальной торговлей в интересах имперского государства часто может

осуществляться с меньшей жестокостью, хотя, если вмешательство вызывает слишком серьезные

изменения и наносит существенный ущерб местным интересам, последующее политическое

неудовольствие может с большой степенью вероятности привести к применению имперской силы.

Что же касается территорий, удерживаемых из чисто стратегических соображений, то, если не

считать расквартирования достаточно сильных военных гарнизонов, вмешательство империи в их

внутренние дела может быть минимальным - до тех пор, пока само присутствие имперских

гарнизонов не становится непереносимым оскорблением для местных националистов.

И похоже, что большую часть девятнадцатого века русские цари понимали эти финские реалии.

Николай I, которого как-то уговаривали отнять у финнов часть автономии, сказал: «Оставьте

финнов в покое. Это единственная провинция в моем огромном царстве, которая за все время

моего правления ни разу не доставила мне беспокойства или неудовольствия» [22]. Однако к

концу девятнадцатого века Петербург основательно подзабыл, для чего, собственно, ему нужна

была Финляндия. Попытки более жесткого контроля над финнами, набора в армию их сыновей и

навязывание им русских законов и языка вызвали очень резкую реакцию. Тогда в первый раз

Финляндия стала зоной потенциального мятежа и источником угрозы, тем более опасной, что

исходила из региона, соседствующего с имперской столицей. После 1945 года Советский Союз

строил свои отношения с Финляндией более деликатно. Приобретение финской Карелии во время

Второй мировой войны уменьшило

348

Часть третья. Россия

уязвимость Ленинграда (Санкт-Петербурга). Остальной части Финляндии была предоставлена

формальная независимость и почти полная внутренняя свобода при условии, что она ни в коем

случае не позволит себе ущемлять советские интересы и проявит особую лояльность в вопросах

внешней политики.

Приобретение балтийских провинций и Польши также имело стратегический смысл, гарантируя, в

частности, что противнику придется пересекать обширную и враждебную пограничную тер-

риторию, перед тем как достичь экономического и политического центра России. Дяя экспансии

на запад были и важные экономические причины. Аннексия Эстляндии и Ливонии в 1721 году

сделала удобной прямую торговлю с остальной Северной Европой и сильно повлияла на развитие

российской торговли в восемнадцатом веке. Немаловажным было и то, что западная экспансия

дала России миллионы новых и, по российским понятиям, богатых подданных. Когда в 1762 году

на трон взошла Екатерина II, население России было меньше населения Франции и составляло

около 20 миллионов человек. Три раздела Польши между 1772 и 1795 годами увеличили

российское население на 7,5 миллиона человек [23], чей налоговый и военный вклад в

последующую борьбу с Наполеоном был очень велик. «Человеческий капитал», приобретенный

Петром I в результате аннексии балтийских провинций, был малочисленнее, но прибалтийское

немецкое дворянство и профессиональный средний класс впоследствии оказались на ведущих

ролях в правительстве и администрации, при дворе и в армии - особенно до 1850 года. Каждый

восьмой из высших царских чиновников между 1700 и 1917 годами был выходцем из этих двух

очонъ немногочисленных групп [24].

Имелись фун.чал'-'/чтальные р& зличил между Российской империей на пограничных с Европой

территориях и на азиатском «южном поясе» - другими словами, на Кавказе, в казахских степях и в

Средней Азии. Российское правление в Азии во многом было схоже с методами управления

европейских заморских империй и составляло важный элемент европейской экспансии на восток,

осуществляемой, как правило, за счет нехристианских и часто кочевых народов. Экспансия России

базировалась на применении европейских экономических и политических технологий - иначе

говоря, армий, индустрии, железных дорог и правительственных институтов, организованных по

современным европейским принципам.

349

Российская империя...

Имперский менталитет и приоритеты

ОЧЕВИДНО, ЧТО ДО ЭПОХИ ПЕТРА I (ВЕЛИКОГО) представления российской элиты о степях,

Азии и неевропейском мире значительно отличались от западноевропейских. Почти до самого

конца пятнадцатого века россияне были подданными нехристианской степной империи. И даже

после распада этой империи они далеко не всегда превосходили в военном отношении, как

правило, враждебные мусульманские и кочевые народы, окружавшие российские южную и юго-

восточную границы. Многовековое пребывание в составе в татарской степной империи породило

также определенное сочувствие и уважение к методам и ценностям ее дипломатии, способам

войны и управления. Многие мусульманские и кочевые князья и знать поступали на русскую

службу даже без предварительного обращения в христианство [25]. Когда в 1598 году прекратила

свое существование московская династия и наступили годы хаоса и безвластия, обращенный

татарский князь, потомок Чингисхана', стал реальным претендентом на русский трон. Даже на ру-

беже семнадцатого века для московской элиты, как и для многих других бывших подданных татар,

происхождение по прямой линии от Чингисхана имело огромное значение. Императорская кровь в

сочетании с православием придавала претенденту значительную легитимность в глазах россиян

[26].

Менталитет российской элиты изменился во время правления Петра I. Ориентация на Запад

принесла российской аристократии западное отношение к кочевникам и азиатам. Русские в целом

усвоили европейский взгляд на историю и прогресс. Неевропейцы перестали считаться просто

язычниками и не заслуживающими доверия грабителями: теперь к ним относились просто как к

отсталым народам и, следовательно, потенциальным объектам для цивилизующей миссии [27].

Очень важным фактором, сильно упрощающим такой подход, стало усиление России при Петре I,

которое только продолжалось

По всей видимости, речь идет о Борисе Годунове (1552-1605), чей род происходил от татарского мурзы Чета, принявшего в XIV

веке крещение и поселившегося на Руси.

350

Часть третья. Россия

при его преемниках. Ощущение превосходства в силе и предвкушение легкой победы над

неевропейцами были ключевыми составными элементами европейского имперского высокомерия,

и со временем элита царской России стала разделять эти чувства. Подобное отношение к

перспективам Российской империи в Азии, преобладающее среди российской элиты восем-

надцатого и девятнадцатого веков, хорошо знакомо каждому ученому, занимающемуся

европейским империализмом, так же как и стереотипы поведения, в которых оно выражалось.

Сразу же после начала российской экспансии в Закавказье царский главнокомандующий генерал

Цицианов

задал тон российской политики в азиатской империи почти на весь период ее

существования. Сам Цицианов, потомок грузинских князей, оправдывал политику экспансии

(которая впоследствии должна была принести ему личную славу) открытыми обвинениями

непокорных местных царьков и поддерживающих их «персидских мерзавцев» в «азиатской

измене» [28]. Несколькими годами позже генерал Ермолов

, наместник Кавказа при Александре I,

оправдывал широкомасштабный террор против коренных горных жителей в следующих

выражениях: «Снисхождение в глазах азиата - знак слабости, и я прямо из человеколюбия бываю

строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены»

[29]. Через шестьдесят лет другой знаменитый военный герой, генерал

Цицианов Павел Дмитриевич (1754-1806) - князь, военачальник, генерал от инфантерии (1804). С 1R02 года

главнокомандующий в Грузии, в ходе пуажо-ьч.'п'чдской ЕОЙНЫ 1304-1813 годов присоединил к России Гянджинское,

Кар?б.|хсксе, Шекинское и Ширванское ханства, Шура-гельский султанат. Убит во время переговоров с бакинским ханом.

" Ермолов Алексей Петрович (1777-1861) - русский военный и государственный деятель. Начал службу в армии под началом

А.В. Суворова. Отличился в Бородинской битве. С 1817 года главнокомандующий на Кавказе. Им была создана линия

крепостей от Грозного до Екатеринодара (ныне Краснодар). Ермолов много сделал для Кавказа, содействуя развитию торговли,

промышленности, просвещения. Опираясь на военные и административные методы, он умиротворил многие кавказские

племена, присоединил Абхазию, ханства Ширван-ское и Карабахское.

351

Российская империя.

Скобелев

, принес имперский мир военным племенам туркменов и завершил захват Средней

Азии уничтожением целой армии, которая обороняла против него Геок-Тепе. Позже вице-король

Индии лорд Керзон", знакомый с методами колониального правления не понаслышке, утверждал,

что «ужасное впечатление от этого массового убийства при Геок-Тепе переживет поколения» [30].

В 1890-х годах экспансионистские устремления России обратились на Дальний Восток, что

привело ее к конфликтам с Японией и Китаем. Пытаясь оправдать в 1897 году сначала

организацию европейской коалиции, направленной на изгнание Японии из Порт-Артура, а потом и

российский захват этого порта у Китая, министр иностранных дел граф М.Н. Муравьев

утверждал, что, «как учит история, восточные народы больше всего уважают силу и мощь»

[31].

Впрочем, в этом конкретном случае восточный народ, а именно японский, смог обратить это

утверждение в свою пользу, нанеся российскому империализму

|Г)

Скобелев Михаил Дмитриевич (1843-1382) - военачальник, генерал от инфантерии (1881). Участвовал в Хивинском походе

1873 года, подавлении Кокандского восстания 1873-1876 ГОДОР и в Ахалтекинской экспедиции 1880-1881 годоь. В русско-

турецкую войну 1877-1878 годов успешно командовал отрядом под Плевной, затем дивизией в сражении при Шипке.

" Керзон Джордж Натаниел (1859-1925) - лорд, государственный деятель Великобритании, дипломат. Консерватор. В 1899-1905

годах -вице-король Индии; жестоко подавлял национально-освободительное движение. В 1919-1924 годах - министр

иностранных дел. Один из организаторов интервенции против Советской России.

Муравьев Михаил Николаевич (1845-1900) - министр иностранных дел в 1897-1900 годах. Начал дипломатическую службу в

1864 году в канцелярии министерства иностранных дел. С 1867 года считал, что центр тяжести внешней политики России

следует перенести на Дальний Восток. Предлагал активно развивать русскую экспансию в Корею. При нем русские военные

корабли и войска вошли в Порт-Артур и Дальний. Было заключено соглашение с Китаем о постройке КВЖД.

В этом случае, как, к сожалению, и во многих других, сверить и точно воспроизвести цитату на русском языке не

представляется возможным, поскольку автор не дает прямой ссылки на русский первоисточник.

352

Часть третья. Россия

сокрушительный удар в 1904-1905 годах и повторив потом свой успех в войне против Британской

империи в 1941-1942 годах.

Многие царские государственные деятели в традиционном и предсказуемом европейском стиле

размышляли о цивилизующей роли своей страны в Азии. Природные ресурсы, растрачиваемые

местными жителями, должны грамотно эксплуатироваться, ленивые азиаты должны быть

приобщены к индустриализации. Путешествуя по Крыму в 1816 году, через сорок лет после того,

как он был аннексирован его бабкой Екатериной II, будущий царь Николай I объяснял бедность

провинции ленью и отсталостью коренного татарского населения. «Если бы Крым не находился в

татарских руках, он был бы совершенно иным, поскольку там, где живут помещики, русские и

малорусские поселенцы, все по-другому. Там есть зерно, обширные сады. Другими словами, они

могут использовать богатства этой благословенной земли»

[32]. Веком позже граф Константин

фон дер Пален

171

, возглавлявший крупную инспекцию в Центральной Азии, описывал достижения

России в регионе в выражениях, очень похожих на терминологию европейского империализма:

«Русское завоевание Туркестана принесло огромное облегчение для большей части простых

людей. Рабство было уничтожено, со смертной казнью и телесными наказаниями покончено, и все

это - при поразительном уменьшении налогового бремени, не имеющем аналогов нигде на

Востоке, включая британские владения» [33]. Отношение Палена к христианству и исламу также

было весьма характерным [34] для российского и европейского имперского взгляда: «Христиан-

ский образ жизни основан на свободном развитии человека и егс критических с;^,:обностей». А

ислам по самой своей природе был источником обскурантизма и праздности. Одним признаком

мусульманского варварства было то, что «последователи Магомета верят, что женщины, подобно

животным, не имеют души, и относятся к ним соответственно»

[35].

См. сноску 13.

Пален Константин Иванович фон дер (1830-1912) - граф, российский

государственный деятель. С 1868 по 1878 год занимал пост министра

юстиции. С 1878 года - член Государственного совета.

См. сноску 13.

353

Российская империя.

Хотя Пален никогда не сомневался в справедливости и благотворности русской цивилизующей

миссии, он, тем не менее, восхищался многими из кочевых народов, покоренных Россией, называя

их «наивными и рыцарственными детьми пустыни» [36]. Поколения англичан и французов в

похожих выражениях писали о кочевниках-арабах. Колониальная кампания предлагала офицеру,

особенно молодому, приключения и свободу, возможность проявить жестокость и храбрость в

ином, экзотическом и порой полном эротики мире. Поэт Лермонтов сочувствовал диким,

свободным, бесстрашным кавказским горцам, с которыми он сражался [37]. Ищущие

приключений молодые британские офицеры точно так же сочувствовали врагам патанам

на

северо-западной границе Индии. Подобно Лермонтову, они презирали условности светского

общества или серую будничность буржуазного образа жизни в своей собственной стране. Такое

отношение могло иметь (а могло и не иметь) более широкое культурное и политическое значение.

Восхищение туземцами могло легко уживаться с сомнениями по поводу справедливости

современного буржуазного и индустриального общества или даже демократии [38]. Офицер-ари-

стократ имел все причины испытывать больше симпатии к своему врагу на поле брани, чем к

чиновникам из набирающего силу бюрократического аппарата Николая I или к западноевро-

пейским бизнесменам, ниспровергавшим аристократические ценности и подрывавшим влияние

аристократии в России и в Европе соответственно.

Учитывая растущую силу национализма в Европе девятнадцатого века, не вызывает удивления тот

факт, что каждая европейская имперская держава полагала свою разновидность империи

наилучшей. Британцы, к примеру, гордились римскими стандартами справедливости,

протестантской самодисциплины и неподкупности, а также соблюдением присущего каждому

спортсмену и джентльмену правила «честной игры». Со своей стороны, граф Пален видел немало

превосходных качеств и в российской разновидности империализма. Однако он, как балтийский

немец, аристократ и протестант, был не очень склонен петь слишком громкие дифирамбы русским

национальным качествам и особенно-

Патаны - употреблявшееся раньше название пуштунов.

354

Часть третья. Россия

стям. Коренные русские могли меньше сдерживать себя. Но, как правило, российские притязания

на право называться лучшими империалистами не шли дальше утверждений о том, что в обра-

щении с коренным населением русские не так безразличны, не так высокомерны, не так

корыстолюбивы и не так настойчиво проповедуют Евангелие, как остальные европейские

империалисты. И некоторые европейцы полностью или частично соглашались с этим мнением

[39]. Однако иногда российские притязания на природную внутреннюю связь с Азией были

глубже и имели большее значение. Русские болезненно относились к тому, что Европа смотрела

на них свысока и считала лишь «полуцивилизованным» народом. Лорд Керзон, например,

утверждал, что завоевание Россией Средней Азии было «завоеванием одних восточных народов

другими» [40]. Большинство образованных русских людей горячо возмущалось такими

заявлениями, но иногда они заставляли русских задуматься и по-новому взглянуть на свое место в

европейской имперской цивилизующей миссии.

Наиболее радикальной реакцией россиян на пренебрежительное отношение европейцев была

гордость своими полуазиатскими корнями и татарской наследственностью, а также осознание

«отдельности» от европейской цивилизации. Это было сутью так называемого евразийства

|И

оказывавшего известное влияние на русскую интеллигенцию до 1914 года и на белую эмиграцию

после 1917 года. В девятнадцатом веке в русском образе мышления всегда присутствовал

националистический перекос, подчеркивавший русскую уникальность, но главным источником

этой уникальности всегда предполагались православие и славянство. Подчеркивание родства с

татарами, степными град;ш,ь.-.ми и даже с индуистским и конфуцианским Востоком было делом

новым. До некоторой степени в этом на-

Евразийство - идейно-политическое и философское течение в российской эмиграции 1920-1930-х годов. Начало евразийству

положил выход сборника статей Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого, Г.В. Флоровско-го и П.П. Сувчинского «Исход к Востоку»

(София, 1921). Следуя идеям поздних славянофилов (Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев), евразийцы

противопоставляли исторические судьбы, задачи и интересы России и Запада, трактовали Россию как «Евразию» - особый

срединный материк между Азией и Европой и особый тип культуры.

355

Российская империя...

шел свое отражение весьма распространенный в конце века декадентский интерес по отношению

ко всему иррациональному, экзотическому и примитивному. Но если принять в расчет русские

интеллектуальные традиции, географическое положение России и ее противоречивые

взаимоотношения с Европой, то русские вполне могли провозгласить эти экзотические незападные

культуры и ценности частью своей идентичности. До 1914 года русское евразийство могло быть

очень консервативно по своим взглядам, ограничиваясь общей для России и Азии верностью ав-

тократической монархии, иррациональной и религиозной космологией, антилиберальными

коллективистскими ценностями [41]. Однако в условиях 1917 года и прихода к власти больше-

виков евразийские идеи также могли пропитаться верой в революционную энергию новой России

и ее способность уничтожить прогнившую буржуазную цивилизацию Европы.

Перспективы евразийского учения могли быть впечатляющими, и многие его сторонники могли

испытывать глубокое и неподдельное уважение перед неевропейскими культурами. Но в свете

современного русского увлечения евразийством два обстоятельства заслуживают особого

внимания. Во-первых, до 1914 года евразийство было узким направлением мысли в русском

образованном обществе, большая часть которого была однозначно ориентирована на западную

культуру и политику. Во-вторых, само евразийство во многом было побочным продуктом трудных

отношений России с Европой и ее (России) чувством неполноценности и отверженности. Это

наглядно проявилось во времена белой эмиграции, многие представители которой были

чувствительно задеть; их неприятием в 1917 году европейской элитой, не говоря уже об

унизительной эмигрантской жизни, когда культурный компас сбит, а наследственное положение в

обществе утрачено. За евразийским энтузиазмом всегда проглядывало знаменитое высказывание

Достоевского, восхваляющее русский империализм в Азии: «В Езропе мы были приживальщики и

рабы, а в Азию явимся господами»

[42].

Достоевский смотрел в корень глубоких различий между российским империализмом в Азии и

Европе. В Азии большая часть российской элиты испытывала в основном чувство пре-

''' Достоевский Ф.М. «Дневник писателя», январь 1881 года.

356

Часть третья. Россия

восходства и уверенности в себе. На западных землях, граничащих с Европой, она часто

испытывала как раз противоположные чувства. Сознание своей военной мощи и политического

господства соседствовало с чувством уязвимости и культурной неполноценности. Это особенно

сильно проявлялось в последние десятилетия царского режима. С восемнадцатого века на

протяжении поколений в российской элите с подачи Петра прижилось сознание культурной

отсталости и необходимости учиться у Европы. К примеру, россияне охотно соглашались с тем,

что местное управление балтийских провинций являлось более современным и эффективным, чем

российское, и вполне могло быть взято в качестве образца для будущих российских реформ. Что в

определенной степени и имело место во время губернской реформы 1775 года

и учреждения в

1785 году дворянских корпоративных институтов в великорусских провинциях. В космополитском

и аристократическом восемнадцатом веке признать свое культурное отставание было проще, чем в

более националистическом девятнадцатом. И, как бы то ни было, именно восемнадцатый век

принес царской России триумфальные военные и дипломатические успехи. Чувство безопасности

и уверенности в себе смягчало боль от сознания своего культурного отставания. В конце концов,

первые Романовы тоже соглашались со своим культурным отставанием от Греции и многое

заимствовали у эллинизма: их непомерная гордость и самоуверенность, являвшиеся следствием

военных и политических успехов, легко позволяли делать это.

"' Согласно проеюу ''у^ернской реф!рмы 17?5 года, составленному лично Екатериной Л, страна была разбита на территории с

населением в 300-400 тысяч человек, причем никакие национальные, исторические или экономические особенности во

внимание не принимались. Исполнительную власть в губернии возглавлял губернатор или генерал-губернатор, при котором

создавалось губернское правление. Губернии членились на уезды с населением в 20-30 тысяч человек. Власть в уезде

возглавлял городничий. Для управления городами учреждался губернский магистрат, а в самих городах - городовые магистра-

ты. Губернская реформа 1775 года стала важным этапом по окончательному превращению России в унитарное государство

путем введения единообразной системы управления на всей территории империи.

357

Российская империя...

Российское государство девятнадцатого века было гораздо менее успешным и сильнее

чувствовало свою уязвимость. Польские восстания 1830-1831 и 1863-1864 годов заставили

русских смотреть на поляков как на опасных и застарелых врагов. Поражение в Крымской войне

породило сознание слабости относительно враждебно настроенных великих держав.

Завораживающие прусские победы в 1866*1871 годах, завершившиеся объединением Германии,

укрепили это сознание. Аристократия и средний класс в большей части российских пограничных

западных провинций были поляками или немцами - к 1900 году они рассматривались в Санкт-

Петербурге как потенциально или фактически нелояльные. По соображениям как безопасности,

так и русского национализма, были предприняты попытки укрепить в регионе позиции

составлявшего большинство православного крестьянства, которое по современной терминологии

является украинским или белорусским и которое в Санкт-Петербурге считалось русским. Это

предположительно лояльное православное русское крестьянство рассматривалось как надежная

основа царского режима и гарантия того, что западные пограничные земли останутся навсегда

российскими.

Болезненная и скорее всего преувеличенная озабоченность Санкт-Петербурга слабостью России в

этом регионе стала причиной некоторых ответвлений в местной внугренней политике, на-

правленных на укрепление русского землевладения, увеличение благосостояния крестьян,

повышение роли русского языка и православия. В центре России правительственная политика по

отношению к крестьянству во многом строилась на убеждении в том, что авторитарный режим

необходим для защиты наивного и беззащитного народа от давления и искушений современной

капиталистической экономики, а также от коварной элиты, которая в ней заправляла, - причем

дворяне-землевладельцы, напротив того, рассматривались как проводники благодетельной

авторитарной власти. Например, крестьянские хозяйства, создающие основы благосостояния

сельского населения и являющиеся источником его существования, не могли быть проданы или

заложены. В западных пограничных областях те же автократические идеологии и инстинкты

привели к выработке политики, направленной на защиту простого «русского» крестьянина от

лучше образованного, предприимчивого и коварного поляка, немца и еврея [43]. К 1914 году

отношение к евреям, в особенности ере-

358

Часть третья. Россия

ди некоторых членов правящей элиты, стало патологическим. «Еврейская угроза» стала

громоотводом для трений, вызванных быстрой экономической модернизацией, внутренней

политической нестабильностью и внешней военной уязвимостью.

В этом отношении российское чувство культурной неполноценности и слабости в западных

пограничных областях радикально отличалось от культурного высокомерия западноевропейского

морского империализма. Защищая ряд специальных привилегий и мер, направленных на защиту

«русского» населения западных пограничных областей, бывший военный министр генерал

Алексей Куропаткин

заявлял, что «идеи равенства и свободы опасны для государств, слабейших

в культурном отношении, и благоприятны для сильнейших»

[44]. Это язык и образ мысли не

уверенного в себе империализма, а постколониальных националистических правительств Юго-

Восточной Азии и Африки, пытающихся компенсировать китайское и индийское экономическое и

культурное доминирование.

За этими разными подходами российского империализма к политике в Европе и в Азии стоит одно

чрезвычайно важное обстоятельство. С точки зрения элиты и правительства, имперские позиции

России в Европе всегда представлялись приоритетными. Отчасти это был вопрос культуры,

поскольку сама элита чувствовала себя европейской элитой. Как говорил в 1912 году Сергей

Сазонов

, министр иностранных дел, высту-

Куропаткин Алексей Николаевич (1848-1925) - военачальник, генерал от инфантерии (1901). В 1898-1904 годах военный

министр. В руса:г, я'-=-!!--.-:<ую войну 19С И905 годов командовал войсками в Маньчжурии, потерпел поражение под

Ляояном и Мукденом. В Первую мировую воину командовач армией, в 1916 году - Северным фронтом. В 1916-1917 годах -

туркестанский генерал-губернатор, руководил подавлением Среднеазиатского восстания (1916). См. сноску 13.

Сазонов Сергей Дмитриевич (1860-1927) - русский государственный деятель, дипломат. С сентября 1910 по июль 1916 года -

министр иностранных дел. В 1918-1920 годах - член белогвардейских правительств Колчака и Деникина, их представитель на

Парижской мирной конференции, где добивался расширения интервенции против Советской России.

359

Российская империя...

пая на заседании Государственной думы, «нельзя забывать... что Россия - это европейская

держава, что государство было образовано не на берегах Черного Иртыша, а на берегах Днепра и

Москвы-реки» [45]. Очень немногие члены российского парламента, слышавшие, как он сделал

это заявление, могли быть не согласны с таким утверждением министра и с его пониманием

российской культурной и исторической сущности.

Но гораздо существеннее оказывались более насущные факторы. Западные пограничные области

прикрывали политический и экономический центр российской державы от самых опасных угроз, а

они могли исходить только от Европы. В дополнение западные пограничные области были

намного богаче и превосходили по плотности населения русскую Азию, а также обычно вносили

гораздо больший вклад в государственную казну и военную мощь. Прежде всего это касается

Украины восемнадцатого и девятнадцатого века. К 1900 году она стала ведущим

сельскохозяйственным регионом империи и главным источником огромного экспорта зерновых,

ставшего основой баланса внешней торговли и, следовательно, обеспечившего способность

России получать иностранные займы, необходимые для модернизации. В течение пятидесяти лет

до 1914 года Восточная Украина к тому же стала центром добывающей и металлургической

индустрии. Если бы Российская империя потеряла Украину (что едва не произошло в 1917-1918

годах), она почти наверняка потеряла бы свой статус империи и великой державы. В последующие

десятилетия развитие сибирской тяжелой индустрии и ее основанной на добыче нефти и газа

экономики в каком-то смысле сделало Советский Союз не настолько экономически зависимым от

Украины, как это было во времена царской России. Однако в политическом и демографическом

отношении ее важность осталась прежней. В 1980-х годах, лишившись большого украинского

населения, русские остались бы практически один на один с быстро растущими

«мусульманскими» народами южных областей, чуждыми в культурном смысле и отсталыми - в

экономическом. Существование такой империи быстро доказало бы свою нежизнеспособность и

было бы не в русских интересах. Фактически, через несколько дней после решения Украины о

провозглашении независимости осенью 1991 года последовал распад Союза.

360

Часть третья. Россия

Первые 150 лет Российской империи в Сибири больше напоминали французскую империю в

Канаде, чем российский империализм в тех регионах, которые были описаны до сих пор. С той

лишь разницей, что обращение русских с туземным населением было гораздо хуже, а

православная церковь была заинтересована в их обращении гораздо меньше, чем французские

католические миссионеры. Это была империя бродячих охотников, чьим raison d'etre была добыча

меха. Охотники тонким слоем распространились по воистину гигантской территории. Коренное

население было ненамного больше - в конце шестнадцатого века оно составляло, возможно,

только 200 000 человек во всей Сибири. При помощи террора и взятия заложников русские

колонисты вынудили неразвитые местные племена платить российскому государству и им лично

огромную дань в мехах. К концу семнадцатого века в Москву в качестве дани ежегодно поступало

примерно 100 000 шкурок, что составляло в то время до одной десятой государственных доходов

[46]. Хотя русские всегда относились к туземному населению с отталкивающей жестокостью

(торговля местными женщинами, к примеру, занимала по доходности второе место после мехов) -

в принципе они хотели бы сохранить аборигенов для их последующей эксплуатации. Сбор дани и

ее складирование подразумевали строительство крепостей и содержание хотя бы небольших

гарнизонов. Для обеспечения этих гарнизонов и торговцев продовольствием требовалось хоть

сколько-нибудь развитое сельское хозяйство. К 1700 году русские почти истребили сибирского

пушного зверя, и приток «мягкого золота» из колонии был на грани резкого снижения. Однако

Сибири было суждено развиваться ? ^.ругих направлениях, оказавшихся весьма выгодными для

российской экономики. К 1913 году Западная Сибирь стала наиболее процветающей областью

русского сельского хозяйства. Из общего населения империи, составлявшего почти 164 миллиона

человек, в Сибири проживало в то время только 10,3 миллиона, но они покупали четверть всей

сельскохозяйственной техники, продававшейся в стране. Западносибирские крестьяне

осуществляли 16 процентов мирового экспорта масла и перед войной 1914 года были в процессе

завоевания британского рынка [47].

Сибирь дает также примеры тактик российской имперской экспансии, которые не имеют аналогов

с западноевропейски-

361

Российская империя...

ми колониальными империями. Навскидку их можно довольно приблизительно сравнить с

методами развития китайской тяжелой индустрии в пограничных областях Маньчжурии, хотя при

этом надо не забывать, что в Маньчжурии эффективный толчок индустриализации был дан еще

при японском колониальном правлении в 1930-х годах [48]. Заселяя и колонизируя обширные

регионы, русские (иногда украинцы) превращали их порой в главные центры индустрии,

архиважные для русской и имперской экономики. Первым в этом ряду стоит металлургическая

индустрия Урала, возникшая в начале восемнадцатого века на землях, захваченных, среди прочих,

у башкир. К последней четверти восемнадцатого века металлургическая промышленность Урала

была уже крупнейшей в Европе, а Россия стала крупнейшим на континенте производителем

железа. Веком позже Донбасс в Восточной Украине также стал огромным добывающим и

металлургическим центром, будучи создан в регионе, который практически пустовал еще в 1750-х

годах. Еще через сто лет западносибирская нефтяная и газовая индустрия стали при Брежневе

лидирующими отраслями советской экономики и основными источниками поступления валюты.

Их развитие стало катастрофой для ряда сибирских коренных народностей, таких как ханты-

манси, которым до того времени была предоставлена определенная свобода придерживаться своих

традиционных культурных обычаев и обособленно жить на необъятных территориях, не

представлявших уже интереса для европейцев, с тех пор как там был истреблен пушной зверь.

Часто дебатируется вопрос, приносят ли экспансия и империя выгоду государству и его народу.

Но когда речь идет о русском народе, ценностно-стоимостный анализ плюсов и минусов империи

становится вдвойне затруднительным, и в той или иной форме он займет много места в этой книге.

Однако уже сейчас должно быть совершенно ясно, что Российское государство, безусловно, стало

гораздо богаче и сильнее в результате если не всех, то большинства своих территориальных при-

обретений. Без этих завоеваний оно не стало бы великой державой. Даже сегодня, в

постимперскую эпоху, Сибирь - драгоценный камень в имперской короне России - дает России

возможность, потеряв статус империи, оставаться при этом великой державой, что по

географическим причинам невозможно

362

Часть третья. Россия

для морских держав - Британии, Франции, Испании и Нидерландов. Потеря заморских владений

обрекла эти бывшие имперские державы на положение государств второго сорта или даже хуже.

Сохраняя Сибирь в составе метрополии, Россия имеет шанс, хотя и не стопроцентный, избежать

этой участи.

Периферийная сухопутная империя

ЭТО ПРИВОДИТ НАС К САМОМУ ФУНДАМЕНТАЛЬНОМУ отличию Российской империи от

большинства современных европейских империй. Первая, если не считать малозначащей про-

винции Аляски, расширялась исключительно за счет приобретений на материке, вторые

завоевывали заморские колонии. Некоторые различия между сухопутными и морскими импери-

ями не являются постоянными, а зависят от развития технологии. Настоящая океанская империя

стала мыслимой только с развитием кораблестроения и навигационных технологий в Европе

пятнадцатого века. Пар и телеграф в девятнадцатом веке изменили стратегию морских империй,

хотя и не в такой фундаментальной степени, как железные дороги революционизировали вековые

методы интеграции и эксплуатации ресурсов протяженных сухопутных империй. Холфорд

Маккин-дер сумел понять, как это изменило расстановку сил между сухопутной и морской

империями, и его взгляды во многом легли в основу современной геополитики [49]. В наше время

ракетная техника и о. у одеты изменяй это соотношение сил еще раз. Современные средства

коммуникации также помогли иммигрантам сохранить связь с родиной и не интегрироваться

окончательно в те общества, в которых им приходится проводить большую часть жизни [50].

Однако некоторые различия между сухопутной и морской империями на протяжении почти всей

современной истории оставались более или менее неизменными. Основным свойством морской

державы является ее мобильность. Горы, болота или реки не задерживают свободное

передвижение по морю, хотя флоты и десантирующиеся войска в той или иной степени

нуждаются в базах. При некоторых обстоятельствах победа на

363

Российская империя...

одном океане может очень быстро принести доминирование в других океанах или даже во всем

мировом морском пространстве. Поскольку большая часть мировой торговли в настоящее время

осуществляется морем, преимущества монополизации этого огромного источника богатства или,

по крайней мере, регулирования его потоков с пользой для себя очевидны. Но мобильность делает

морские империи уязвимыми. Британцы потеряли свои североамериканские колонии в

значительной степени из-за того, что их морские коммуникации были слишком протяженны и

уязвимы для французского нападения. К двадцатому веку безопасность британской морской

империи требовала превосходства над германским, японским и итальянским флотами в трех

огромных морях в обоих полушариях. Оборона и сохранение целостности Российской империи,

счастливо одаренной безопасными внутренними наземными коммуникациями, было гораздо более

простой задачей.

Медицинские истории сухопутной и морской империй также различаются. Было изведено немало

чернил и сломано много копий по поводу относительной стоимости российского и западно-

европейского империализма для своих подданных. И если считать смерть самой высокой платой,

то дороже всего .местному населению обошлись болезни, унесшие значительно больше жизней,

чем массовые убийства или неносильный физический труд. В Америках, Австралии и Азии

болезни, против которых у местного населения не было иммунитета, вызывали последствия,

близкие к геноциду. А если прав Уильям Макнил

, что нашествием чумы в Европу она обязана

объединению большей части Евразии под монголами, то невольными жертвами имперской

экспансии можно считать и самих европейцев [51]. Русская экспансия не сопровождалась такими

ужасными медицинскими последствиями, особенно для кочевников степного региона, хотя оспа в

целом была неизвестна в большей части Сибири до появления русских [52]. Русские

распространялись внутри одной экологической системы, где население (за исключением некото-

рых северных сибирских народностей) уже имело иммунитет против тех болезней, которые

русские несли с собой.

Макнил Уильям X. - современный американский историк, профессор Чикагского университета.

364

Часть третья. Россия

Англичане, голландцы, испанцы, французы и португальцы расширяли свои владения за морями в

совершенно новом для себя мире. Лицом к лицу сталкивались люди совершенно разных культур и

цвета кожи, которые до этой встречи даже не подозревали о существовании друг друга.

Результаты - как хорошие, так и плохие - были поразительными. Беспрецедентная интеграция

Америк в мировую экономику, в которой преобладали европейцы, имела огромные долгосрочные

последствия. Воздействие Нового Света на европейскую мысль и воображение также было

фундаментальным, сыграв роль в опровержении средневекового понимания космоса и роли

человека внутри него. Российская экспансия не имела таких значительных последствий. Русские

распространялись в мире, который не был действительно новым. В качестве барьера между конти-

нентами Урал выглядел менее внушительно, чем Атлантика. Коренное население Сибири не

сильно отличалось от тех племен Северо-Восточной Европейской России, которые русские, в

погоне за мехом, давно обнаружили и эксплуатировали. И действительно, ханты, вогулы

самоеды мало отличаются друг от друга [53]. Кочевники, с которыми русские имели дело в

процессе своей экспансии в степи, были им знакомы еще лучше. До тех самых пор пока русские в

начале девятнадцатого века не столкнулись с кавказскими горцами, они не встречались с

абсолютно новым для себя миром, действительно поразившим их воображение. Но даже

кавказские горцы были не такими фантастическими и непредсказуемыми, как те народы и об-

щества, которые европейцы впервые обнаружили в Америках.

Географически." факторы играли важную роль в изменении менталитета западноевропейцев и

русских в процессе колонизации. Джон Эллиот

говорит, что «пересечение этого "пугающего

океана" глубоко засело в сознании поколений европей-

Вогулы (вогуличи) - практически исчезнувшая финская народность на Северном Урале. Упоминаются в летописях с 1396

года. Подчинены русскими в 1485 году, часто восставали, окончательно усмирены в начале XVII века. Крещены в 1714-1726

годах.

-" Эллиот Джон X. - современный английский историк, профессор Оксфордского университета.

365

Российская империя...

ских мигрантов» [54]. По прибытии в Новый Свет совершенно иные климат, растительный и

животный мир убеждали колониста в том, что он начал новую жизнь. В конце концов, в Гло-