Ле Руа Ладюри Э. Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Подождите немного. Документ загружается.

Глава XVII

аверна, месса, кланы

323

* I, 413 — 414. См. также I,

416 (поддержка Пьером

Клергом еретиков).

* Pierry, р. 61.

* II, 427 (показания Сибил-

лы Пьер по поводу этого

брака).

Мужчины, женщины, молодежь: сельский мир разграничен

четко, как герб. Это не мешает тому, чтобы разделенные по полу

и возрасту группы опосредованно были частью общей социаль-

ной жизни. В самом деле, она представляет собой фактор интег-

рации: в Монтайю, в верхней Арьежи не фиксируется ни женских

бунтов, ни восстаний молодежи против господства взрослых муж-

чин, которое принимается и разделяется достаточно добровольно.

Подлинные факторы раскола, атомизирующие структуры

социальности, следует искать в противостоянии друг другу дере-

венских кланов: каждый из них представляет собой цепочку, ос-

новным звеном которой целиком или частично выступает domus

или его фракции [fractions]. В крайних случаях поляризация кла-

нов может привести к расколу деревни на «половины», разуме-

ется, весьма неравные. В кризисный момент, когда в Монтайю

наступит трагический хаос, их мощь будет меняться по отноше-

нию друг к другу.

В начальный момент нашего исследования, около 1295 —

1300 годов, в общине доминирует клан Клергов и его союзники.

Вся деревня у него «между ног», как не вполне пристойно выра-

жается кюре. Клан этот настолько силен, что один или почти один

представляет все местное деревенское общество. Кюре Пьер K/iepi

нас защищает,— заявляет Алазайса Форе своей матери Алле-

манде Гилабер, чтобы вдохновить ее на еретикацию больного

сына*.— Среди всех мужчин деревни не найдется никого,

кто бы нас выдал. Для доминирующих в Монтайю семей (Бело,

Бене, Клерг, Фор, Мори, Марти, Рив) катарство — это прежде

всего определенный способ держаться вместе

. Три главенству-

ющих семьи (Бело, Бене, Клерг) — треугольник во главе с Клер-

гами, спаянный взаимными браками. Понимая смысл такого

соппиЫит, байль Бернар Клерг, романтически влюбленный в

Раймонду Бело, берет ее в жены с приданым скромнее того, что

он мог бы законно потребовать за девушкой побогаче, учитывая

свой высокий социальный статус в округе. Но, как он недвусмыс-

ленно заявляет*, он предпочитает таким браком по любви под-

черкнуть наличие сердечных уз, а также духа общности и един-

ства веры между Клергами и domus Бело. Уже отмечалось, что

твердый в этом убеждении Бернар Клерг исполнил длинную пре-

людию ухаживания (II, 272, 276)... за будущей тещей Гийемет-

той «Белотой», вдовой, а значит, фактически «матриархом».

Столь любезное ухаживание весьма укрепило узы, соединяющие

семейства. «Более сотни раз» (sic) от щедрот своего небедного

хозяйства подносит Бернар Клерг зерна, муки, вина в кожаных

бурдюках старой Гийеметте, блюстительнице сокровища, его не-

весты. У Гийеметты «Белоты», разумеется, оставалась одна за-

Часть вторая Археология Монтайю: от жеста к мифу 324

бота — передавать подношения еретикам, которых она укрывала

в своем доме. Лучше сдохнуть от голода,— мыслила старая,—

чем допустить, чтобы дорогие мне добрые люди в чем-то

нуждались. В порядке компенсации за проявленную Бернаром

любезность Гийеметта выбирала у него вшей и отдала ему дочь.

На другой стороне треугольника связь Бело—Бене тоже

была подкреплена браком: Гийеметта (младшая) Бене вышла за

Бернара Бело, мать которого Гийеметта (старшая) «Белота» впол-

не сознавала опасность подобного брака (I, 455). Она знала, что

дом Бене настолько связан с ересью, что возникает риск разру-

шения и domus Бело (связанного с ним отныне и в горе, и в радо-

сти), если усилятся инквизиторские репрессии. Жди беды в наш

осталь из-за этих Бене, уж слишком они накоротке с Отье,—

заявляет Гийеметта «Белота» сыну Бернару. Мать-старуха была,

разумеется, права в среднесрочной перспективе. Тем не менее в

короткий период 1300-х годов через дом Бене фокусировалось

влияние ереси на всю деревню. Именно здесь с согласия Гийома

Бене и его жены впервые после возвращения из Ломбардии в

1300 году объявились Отье (I, 417). Заразившись сам, осталь

Бене заразил ересью всю общину. Союз Бело—Бене, опираю-

щийся на ось Бело — Клерги, заложил в Монтайю на заре

XIV века основы относительно крепкого, усиленного клиентели-

стскими связями и кумовством катарского фронта (II, 224). Дом

Клергов доминировал над всей этой социальной конструкцией бла-

годаря своему богатству и властным полномочиям двух братьев:

кюре Пьер поспешал на помощь байлю Бернару, отправлявшему

функции местной власти в деревне при сеньоре-абсентеисте.

И все-таки в эту эпоху, на заре едва начавшегося XIV века

в Монтайю существовала оппозиционная ячейка. Она выступала

как «внесистемная» по отношению к «системным». Она проти-

вилась действиям «тройственного союза» (Клерг—Бело—Бене),

объединяя два domus: дом Лизье и дом Азема. Первый (Лизье)

недолго продолжал сопротивление. Неизвестные душегубы (по

наущению клана Клергов?) убили главу осталя Арно Лизье, про-

стого крестьянина, который был добрым католиком и ненави-

дел еретиков (III, 65; I, 296). Возможно, они воспользовались

пособничеством Раймонды, урожденной Аржелье, жены покой-

ного Лизье. Во всяком случае, вскоре после убийства она поспе-

шит сочетаться законным браком с Арно Бело. Обстоятельства

убийства так никогда и не прояснятся, и надгробное слово над жер-

твой будет из самых коротких: Арно Лизье из Монтайю не любил

еретиков. Они забили его до смерти. Еще неостывший труп

нашли у ворот Монтайонского замка (II, 427). Гибель его ис-

торгла у членов катарского клана вздох облегчения. После смер-

ти Арно Лизье,— говорит Пьер Мори,— нам нечего бояться

его дома (III, 162).

Глава XVII

Та верна, месса, кланы

325

* 1,460.

* III, 75. «Матриарх»

На Лонга, вдова (?) Рай-

мона Марти из Камюрака,

проживает в Монтайю,

вероятно, в доме покойного

отца.

* О факции см. ниже, стр.

334.

III, 71. Отметим особую,

чисто монтайонскую града-

цию: ...тела, дома и добра.

Много опаснее domus Азема, возглавляемый властной жен-

щиной, старой, повергающей в трепет На Карминагой (Раймон-

дой Азема)*. Факт редчайший для Монтайю 1300—1305 годов:

один из сыновей этой дамы добрый католик. Такой, что Гийом

Отье боится его, причем едва ли не единственного из всего мест-

ного населения (I, 279). Зато римская ортодоксия другого сына,

Пьера Азема, внушает сомнения: поначалу Пьер Отье рассмат-

ривал его как друга еретиков. А Клерги много позже без зазре-

ния совести воспользуются этой «ошибкой молодости», чтобы

засадить его в каркассонский застенок. Может, Пьер Азема из

«рекатолизировавшихся»? Или он постиг самоценность смертель-

ной схватки за власть? Во всяком случае, в момент упадка дома

Клергов этот человек станет — в противовес иссякшему могу-

ществу двух братьев, байля и кюре,— главным претендентом

на их титулы и кандидатом на высшую власть в Монтайю.

Азема — крестьяне, как все другие. Но, как дальние род-

ственники епископа Жака Фурнье, они извлекают из этого род-

ства некоторое положение в своем приходе. Круг их дружеских

связей включает в той же деревне дом Пелисье, дом Фурнье и

дом На Лонги ^, матери Гозьи Клерг.

Сопротивление domus Азема правящему клану много су-

щественнее, чем оппозиция Его Величества

. Клерги, которые не

боятся никого, тем не менее делают одно исключение около

1305 года для семейства Азема. Старая карга На Карминага вну-

шает им жуткий страх. Они жмутся к стенам, завидев мать или

сына Азема. И на Бело Азема оказывают аналогичное действие

(I, 460).

Пьер Азема и весь его domus был, однако, не так уж опасен

для клана Клергов: Клерги были in, Азема — out

. Но все меня-

ется, осложняется после 1305 года вмешательством каркассонс-

ких инквизиторов. Надо было жертвовать малым ради спасения

главного. Факция [faction] Клергов

и крепнет, и дробится одно-

временно. Конечно, ее лидеры и патроны продолжают как могут

покровительствовать своим клиентам, друзьям и кумовьям. Рай-

монда Аржелье, вдова Арно Лизье, глупейшим образом сообра-

зила донести кюре Пьеру Клергу о подозрительном поведении не-

скольких видных женщин Монтайю, которых она застала в ком-

пании одного «совершенного». Пьер Клерг метким ответом

затыкает болтунье рот. Худо вам будет,— говорит он Раймон-

де,— если донесете на Гозъю Клерг, Сибиллу Фор, Гийеметту

«Бенету», Гийеметту «Морину», которые будут достойнее

вас. Если вы скажете что-нибудь против этих женщин, бе-

регитесь: вы лишитесь и тела, и дома, и добра своего

. Пре-

дупреждение кюре не пролетело мимо ушей. Раймонде, вдове че-

ловека, убитого односельчанами за отступничество, не требова-

лось повторять предупреждение дважды.

Часть вторая

Археология Монтайю: от жеста к мифу

326

Тем не менее времена делаются все суровее. Инквизиторс-

кие репрессии становятся серьезнее. Защитная система покрови-

тельства, налаженная Клергами, начинает давать трещины. На-

пример, альянс Бело—Клерги переживает тяжелые потрясения,

он едва ли не терпит крах. Конечно, байль Бернар Клерг остается

верен большой любви своей юности к Раймонде Бело, ставшей

его женой. И vice versa

. У этой четы можно отметить ничтож-

ное количество семейных сцен (I, 399), порожденных нерасто-

ропностью Раймонды. Она просто не поспевает за идеологичес-

кими кульбитами собственного супруга. Совершенно рутинные

эпизоды... И все-таки Бернар сохраняет хорошие отношения с

той, которую любовно именует доброй женщиной, а не стару-

хой или свиньей. В ответ Раймонда Клерг, урожденная Бело,

остается преданной мужу и в несчастье. От имени Бернара она

лично отправится с угрозами к прихожанам, когда те, предав

«мафиозную» верность клановым законам, станут доносить ин-

квизиторам в Памье (I, 466).

Итак, отношения байля с женой остаются нормальными. Зато

портятся отношения с тещиным кланом Бело, некогда столь лю-

безным ему. Фактически каркассонские инквизиторы одной ру-

кой используют Клергов, ставших их агентами, другой — пре-

следуют еретиков... среди которых фигурируют Бело. Ситуация

невыносимая, чреватая ссорами: к 1306 году Бернар Клерг дохо-

дит до угроз засадить в Каркассон собственную тещу, Гийеметту

«Белоту», когда-то с нежностью выбиравшую у него вшей (I,

347). Войдя во вкус, он позднее сулит ту же судьбу своему шу-

рину Гийому Бело, сыну Гийеметты. Можно возразить, что столь

резкие высказывания не имели большого значения. У Бернара

Клерга такая резкость выражений была делом обычным: ему слу-

чалось и собственную мать называть старой еретичкой и гово-

рить [ей], что она кончит костром (I, 432). Но примени-

тельно к почтенной Мангарде Клерг, обожаемой другими сыно-

вьями, угрозы такого рода оставались только словами. В случае

же Гийеметты Бело каркассонский застенок отнюдь не замедлит

стать явью (и неизвестно в данном случае, при какой степени по-

собничества недостойного зятя). Гийеметта «Белота» могла самым

настоящим образом закончить свои дни в каркассонской тюрьме,

и едва не закончила. Только незадолго до смерти тещи Бернар

Клерг, наконец, соизволит проявить семейственный дух: он ра-

зыщет в тюрьме умирающую старуху, поручится за нее, аккурат-

но усадит ее на мула и спешно отправит в Монтайю. Здесь он ве-

лит ее еретиковать, обрекая тем самым на endura до самой смер-

ти, и похоронит (I, 416).

Таким образом, было бы неправильно воспринимать великое

предательство Клергов только как предательство. Понимая, что

надо уметь переждать время, они просто становятся знаменосца-

Гл а в а XVII Та верна, месса, кланы

327

ми каркассонского инквизитора и защитой от него. Все-таки они

остаются до конца верны своим антикатолическим убеждениям

(позднее в тюрьме Бернар Клерг разразится залпом насмешек над

римскими религиозными обрядами [II, 283]). Но, как бы то ни

было, приходилось устраиваться: иной раз Клерги должны идти

наперекор катарским убеждениям своей клиентелы. В некоторых

случаях вместо примитивного применения силы они использова-

ли старые добрые методы подношений и взаимных дружеских ус-

луг, характерные для первых лет их господства. Они обрекли на

физическую расправу или изгнание многих из проальбигойской

семьи Мор, с которой они сами и их сеиды

буквально не спус-

кали глаз. Несколько молодых человек, некогда опекавшихся кла-

ном, восстали против него в омерзении от сговора Клергов с Кар-

кассоном. Они ускользнули из рук байля и кюре, чтобы стать па-

стухами за горами (случай Моров, Мори, Бай). Расползание

клиентелы было весомой угрозой. Под занавес мы увидим, как

сурово отреагирует Бернар Клерг. Он разыграет последнюю кар-

ту и нажмет на тех из своей клиентелы, кого можно взять на ис-

пуг: он использует беднейших монтайонских крестьянок, прежде

всего вдов и служанок. Бернар попытается поправить за их счет

власть своего семейства. Он будет интриговать, не брезгуя угро-

зами, вокруг Раймонды Арсан, Вюиссаны Тестаньер, Фабриссы

Рив, Раймонды Гийу, Грациды Лизье и, ступенью выше, вокруг

Беатрисы де Планиссоль. Он попытается побудить этих дам лже-

свидетельствовать в пользу его брата кюре, но они попросят его

вон *. Будучи под надзором сбиров инквизиции, и потом, уже

заключенный в Памье, Бернар будет беспрерывно посулами и уг-

розами терзать слабых женщин во время встреч с ними по сосед-

ству от дома или в тюрьме. Напрасные попытки вожака, попав-

шего в беду. Уж не думаете ли вы, что кто-то готов пойти

на костер ради ваших красивых глаз? — заявляет бывшему

байлю дочь полей Грацида Лизье с присущей ей прямотой. А Фаб-

рисса, мать Грациды, выражается и того хлеще: Предпочитаю,

чтобы Бернара поджарили раньше, чем меня (II, 291, 293).

Спасайся, кто может!

В тюрьме Бернар Клерг весь 1321 год получает возможность

размышлять об ужасных временах, постепенно истощивших ряды

приверженцев его клана. Не без оснований бывший байль при-

ходит к мысли, что главную роль в этом деле сыграл дьявольский

вопрос о десятине. Епископ Жак Фурнье,— говорит Бернар од-

ному из тюремных товарищей

,— причинил нам большое зло.

Он направил всяческие кары против народа Сабартеса, по-

* I,

466-468;

II, 284,

тому

как

народ этот воспротивился карнеляжной десяти-

291-293.

не. Он

делал

это,

чтобы

завладеть

добром

еретиков...

II, 284. См. также о л s

десятине вообще: III, 337-

А 3а0

Н0

ДОЬрОМ тСХ, Кто в ЖиЗНИ НС виДСЛ HU еди-

341

(прим.).

ного

еретика,— отозвался собеседник.—

С той

поры,

как

Часть вторая

Археология Монтайю: от жеста к мифу

326

Тем не менее времена делаются все суровее. Инквизиторс-

кие репрессии становятся серьезнее. Защитная система покрови-

тельства, налаженная Клергами, начинает давать трещины. На-

пример, альянс Бело—Клерги переживает тяжелые потрясения,

он едва ли не терпит крах. Конечно, байль Бернар Клерг остается

верен большой любви своей юности к Раймонде Бело, ставшей

его женой. И vice versa

. У этой четы можно отметить ничтож-

ное количество семейных сцен (I, 399), порожденных нерасто-

ропностью Раймонды. Она просто не поспевает за идеологичес-

кими кульбитами собственного супруга. Совершенно рутинные

эпизоды... И все-таки Бернар сохраняет хорошие отношения с

той, которую любовно именует доброй женщиной, а не стару-

хой или свиньей. В ответ Раймонда Клерг, урожденная Бело,

остается преданной мужу и в несчастье. От имени Бернара она

лично отправится с угрозами к прихожанам, когда те, предав

«мафиозную» верность клановым законам, станут доносить ин-

квизиторам в Памье (I, 466).

Итак, отношения байля с женой остаются нормальными. Зато

портятся отношения с тещиным кланом Бело, некогда столь лю-

безным ему. Фактически каркассонские инквизиторы одной ру-

кой используют Клергов, ставших их агентами, другой — пре-

следуют еретиков... среди которых фигурируют Бело. Ситуация

невыносимая, чреватая ссорами: к 1306 году Бернар Клерг дохо-

дит до угроз засадить в Каркассон собственную тещу, Гийеметту

«Белоту», когда-то с нежностью выбиравшую у него вшей (I,

347). Войдя во вкус, он позднее сулит ту же судьбу своему шу-

рину Гийому Бело, сыну Гийеметты. Можно возразить, что столь

резкие высказывания не имели большого значения. У Бернара

Клерга такая резкость выражений была делом обычным: ему слу-

чалось и собственную мать называть старой еретичкой и гово-

рить [ей], что она кончит костром (I, 432). Но примени-

тельно к почтенной Мангарде Клерг, обожаемой другими сыно-

вьями, угрозы такого рода оставались только словами. В случае

же Гийеметты Бело каркассонский застенок отнюдь не замедлит

стать явью (и неизвестно в данном случае, при какой степени по-

собничества недостойного зятя). Гийеметта «Белота» могла самым

настоящим образом закончить свои дни в каркассонской тюрьме,

и едва не закончила. Только незадолго до смерти тещи Бернар

Клерг, наконец, соизволит проявить семейственный дух: он ра-

зыщет в тюрьме умирающую старуху, поручится за нее, аккурат-

но усадит ее на мула и спешно отправит в Монтайю. Здесь он ве-

лит ее еретиковать, обрекая тем самым на endura до самой смер-

ти, и похоронит (I, 416).

Таким образом, было бы неправильно воспринимать великое

предательство Клергов только как предательство. Понимая, что

надо уметь переждать время, они просто становятся знаменосца-

Гл а в а XVII Та верна, месса, кланы

327

ми каркассонского инквизитора и защитой от него. Все-таки они

остаются до конца верны своим антикатолическим убеждениям

(позднее в тюрьме Бернар Клерг разразится залпом насмешек над

римскими религиозными обрядами [II, 283]). Но, как бы то ни

было, приходилось устраиваться: иной раз Клерги должны идти

наперекор катарским убеждениям своей клиентелы. В некоторых

случаях вместо примитивного применения силы они использова-

ли старые добрые методы подношений и взаимных дружеских ус-

луг, характерные для первых лет их господства. Они обрекли на

физическую расправу или изгнание многих из проальбигойской

семьи Мор, с которой они сами и их сеиды

буквально не спус-

кали глаз. Несколько молодых человек, некогда опекавшихся кла-

ном, восстали против него в омерзении от сговора Клергов с Кар-

кассоном. Они ускользнули из рук байля и кюре, чтобы стать па-

стухами за горами (случай Моров, Мори, Бай). Расползание

клиентелы было весомой угрозой. Под занавес мы увидим, как

сурово отреагирует Бернар Клерг. Он разыграет последнюю кар-

ту и нажмет на тех из своей клиентелы, кого можно взять на ис-

пуг: он использует беднейших монтайонских крестьянок, прежде

всего вдов и служанок. Бернар попытается поправить за их счет

власть своего семейства. Он будет интриговать, не брезгуя угро-

зами, вокруг Раймонды Арсан, Вюиссаны Тестаньер, Фабриссы

Рив, Раймонды Гийу, Грациды Лизье и, ступенью выше, вокруг

Беатрисы де Планиссоль. Он попытается побудить этих дам лже-

свидетельствовать в пользу его брата кюре, но они попросят его

вон*. Будучи под надзором сбиров инквизиции, и потом, уже

заключенный в Памье, Бернар будет беспрерывно посулами и уг-

розами терзать слабых женщин во время встреч с ними по сосед-

ству от дома или в тюрьме. Напрасные попытки вожака, попав-

шего в беду. Уж не думаете ли вы, что кто-то готов пойти

на костер ради ваших красивых глаз? — заявляет бывшему

байлю дочь полей Грацида Лизье с присущей ей прямотой. А Фаб-

рисса, мать Грациды, выражается и того хлеще: Предпочитаю,

чтобы Бернара поджарили раньше, чем меня (II, 291, 293).

Спасайся, кто может!

В тюрьме Бернар Клерг весь 1321 год получает возможность

размышлять об ужасных временах, постепенно истощивших ряды

приверженцев его клана. Не без оснований бывший байль при-

ходит к мысли, что главную роль в этом деле сыграл дьявольский

вопрос о десятине. Епископ Жак Фурнье,— говорит Бернар од-

ному из тюремных товарищей

,— причинил нам большое зло.

Он направил всяческие кары против народа Сабартеса, по-

* I,

466-468;

II, 284, тому как народ этот воспротивился карнеляжной десяти-

291-293.

не. Он делал это,

чтобы

завладеть

добром

еретиков...

II, 284. См. также о A S

десятине вообще- III 337- — ^

заодно

добром

тех, кто в жизни не видел ни еди-

341 (прим.).

ного

еретика,— отозвался собеседник.— С той

поры,

как

Археология Монтайю: от жеста к мифу

328

каркассонская инквизиция занялась нами, так просто не от-

делаешься!

Текст замечательный. Клан Клергов удерживал верховенство

в деревне, пока мог опираться на каркассонскую инквизицию. Она

довольно слабо или по крайней мере не в полную силу преследо-

вала еретиков; обычно она довольствовалась несколькими жерт-

вами, на которые указывала мстительность байля и кюре, и не

обращала всю свою мощь на взимание десятины. Увы, с 1317 года

сей сомнительный компромисс рушится: епископский престол в

Памье занимает Жак Фурнье. Он не может подстраиваться под

негласные сделки каркассонцев с кланом Клергов. Он требует взи-

мания десятины по всей строгости. Тем самым он «объективно»

подрывает власть Клергов даже раньше, чем наносит по ним удар

во всю силу. Фактически именно они представляли собой сбор-

щиков или приемщиков неполновесной десятины, которую тре-

бовала от деревни Церковь до Фурнье. Три шкуры со своих пла-

тельщиков они не драли, даже прикрывали их, смягчая тяготы де-

сятины! Попутно они попросту получали свой маленький навар с

собираемого оброка, а также отделяли некоторый процент в пользу

своих друзей, «добрых людей»...

После 1317 года (усиление десятинного пресса) и после

1320 года (репрессии непосредственно против Клергов) эти ком-

бинации разваливаются. Клан теряет выгодное предприятие и дру-

жескую сеть. Он просто-напросто борется за выживание. Без

лишних иллюзий насчет конечного исхода.

Тем не менее он до самого конца сохранит твердых привер-

женцев. В том числе и вне Монтайю. В Ларок д'Ольмесе Понс

Гари, племянник Бернара Клерга, в заключительных действиях

драмы станет преданным исполнителем подлых заданий своих дя-

дьев (I, 396). В Кие Пьер ден Юголь, местный байль, подоб-

ный Бернару Клергу в Монтайю, является членом камарильи се-

ньориальных должностных лиц, во время оно симпатизировав-

ших катарской ереси. Трудные времена сплачивают теснее

(в принципе). Когда становится известно об аресте Бернара Клер-

га, Пьер ден Юголь при свидетелях заявляет: Вот это удар, я

предпочел бы потерять последнюю овцу, чем слышать, что

посадили Бернара Клерга (III, 402).

В свете упадка Клергов можно видеть упорное восхождение

клана Азема (строгим языком этнографии следовало бы сказать,

малой группы [clique] Азема, ибо эта группировка по отношению

к деревне, по крайней мере вначале, еще не представляет собой

сильного меньшинства или устойчивого большинства, как это было

с кланом Клергов в 1300—1305 годах).

Гл а в а XVII Та верна, месса, кланы

329

В трудные годы, с 1300 по 1321, Пьер Азема и его domus

были с некоторым запозданием поддержаны кузеном Жаком

Фурнье. Они сумеют создать в деревне сеть друзей и, более того,

сообщников. На какое-то время она станет противовесом сети

Клергов. Уже во время похорон старой Гийеметты «Белоты» (ок.

1311) Гийеметта Азема, супруга Пьера Азема, и Вюиссана Тес-

таньер, ренегатка альбигойства, почти в лицо бросают вызов ка-

тарским кумушкам, а именно Гийеметте Бене и Алазайсе Азема *

(однофамилице Азема вследствие брака в отдаленном родстве),

которые отвечают тем же (I, 462). Пьер Азема ради консолида-

ции своей клики против Клергов не стесняется, между прочим,

предложить классический обмен небольшими подарками, услу-

гами... и женщинами, которые создавали влияние и клану про-

тивника. Он предлагает свою дочь в супруги сыну Гозьи Клерг,

кузины кюре (III, 70), при условии, что та согласится отделиться

от клана Клергов и присоединиться к Азема. А также при усло-

вии, что она поостережется делать некоторые признания, вред-

ные интересам последних. Тем самым ты сплотишь оба наших

дома,— заявляет враг Клергов Гозье (III, 367).

Кроме того, Пьер Азема стремится привлечь к своей клике

некоторые семьи: некогда зависимые от клана Клергов, они по-

рывают с ним, чтобы потихоньку отправить в Испанию часть сво-

их членов. И снова устремления сторонников создают странные

альянсы. Domus Азема, сам по себе добропорядочно католичес-

кий, обхаживает гонимых катаров, былых жертв интриг Клергов.

С другой стороны Клерги, которые все-таки остаются в глубине

сердца еретиками, делаются агентами каркассонского католичес-

кого трибунала. Это игра в уголки. Ясно, что в этом случае весь-

ма непостоянная религиозная принадлежность становится делом

чести, воодушевляющих каждую из двух группировок. За «валь-

сом этикеток» угадываются неизменные хищные аппетиты, жажда

власти. Пример: Вюиссане Тестаньер вот-вот предстоит допрос

в епископском трибунале в Памье. Пьер Азема незамедлительно

передает этой женщине приказ не выдавать Виталя и Эсклар-

монду Бай, Раймонду Лизье, Гойзью Клерг и братьев Мор. Все

они были в той или иной степени замешаны в деревенской ереси,

но представляют для Азема (несмотря на его преданность като-

лицизму и родственные связи с епископом Фурнье) ценность

своей принадлежностью к семьям, которые когда-то (Лизье) или

совсем недавно (Моры) рассорились с Клергами (I, 468). По-

добным же образом Пьер Азема просит Гозью Клерг пощадить

род Марти (который он позднее использует.) Не доноси на Эмер-

санду Марти,— говорит он Гозье (III, 366). По отношению к

ней, как и ко многим другим, поведение Азема, таким образом,

симметрично поведению Клергов. И он оказывает давление на

См.

также:

II, 467. слабых женщин. Считает ли он их неспособными защитить себя?

Часть вторая

Археология Монтайю: от жеста к мифу

330

* II, 281. По мнению Жана

Дювернуа (op. cit, р. 147),

На Лозера — это Грацида

Лизье. Я охотно присоеди-

нился бы к точке зрения

издателя манускриптов

Фурнье, но более склонен

считать (из-за термина На,

указывающего на «матриар-

ха»), что На Лозера — это

не кто иная, как Раймонда

Аржелье, вдова Арно Ли-

зье, позднее супруга Арно

Бело. Пьер Азема не позво-

лит выдать эту женщину,

которую впоследствии ис-

пользует для доносов на

других.

Или действует так по причине отсутствия в деревне мужчин,

которых можно было бы подкупить для лжесвидетельства (в

самом деле, те либо мертвы, либо в тюрьме, либо в изгнании)?

Во всяком случае, факт, что Пьер Азема настойчиво пытается

манипулировать (к своей выгоде заставляя их свидетельство-

вать перед инквизиторами в Памье) Вюиссаной Тестаньер, На

Муашеной, Раймондой Гийу, На Лозерой* и даже Гийемет-

той Бене, прежде враждебной клану Азема, но утратившей пыл

в связи с падением звезды дома Бене (I, 465, 468, 479; II,

226 — 227, 281). После визита в Монтайю каркассонского

инквизитора (друга Клергов) две женщины из этой деревни,

На Лозера и На Муашена, жалуются, что Пьер Азема запу-

гивал их, заставляя делать ложные признания перед своим ку-

зеном, епископом Фурнье (II, 281).

Надо отметить, что Азема, как и их противники Клерги,

используют ряд грубых и курьезно «ножньгх» выражений, вы-

ражая волю распространить власть своего domus на всю дерев-

ню, на ту или иную беззащитную женщину. Монтайонских

мужиков я крепко зажал между ног благодаря инквизиции

(каркассонской),— утверждает кюре Пьер Клерг (I, 239).

Я вас заставлю стоять на одной ноге, и опровергну твои

показания,— вопит на Раймонду Тестаньер, сбиваясь с вы на

ты, Бернар Клерг, выведенный из себя известием, что она со-

бралась свидетельствовать против него (I, 467). Не буди спя-

щего зайца, он может изранить тебе руки своими лапа-

ми,— заявляет Пьер Азема Гозье Клерг, убеждая ее не хо-

дить с признаниями в трибунал Фурнье (III, 366).

По примеру своих врагов Клергов Пьер Азема не полага-

ется на одних только друзей, которых он опекает в деревне.

Пьер Клерг опирается на каркассонскую инквизицию, Азема

же — на ту, что в Памье. Кроме того, у него есть приспешни-

ки в окрестных городках. Он в сговоре с кюре из соседнего

Прада, а также с ходатаем по деликатным делам Пьером де

Гайаком (доносчиком при случае), уроженцем Тараскона-на-

Арьежи (II, 281, 287). Обладая связями внутри и вне своего

прихода, Азема понимает, что его клика сможет окончательно

возобладать над кланом Клергов (и то вряд ли!), только если

овладеет местными институтами власти. Клерги понимают это

ясно: они прибрали к рукам в родных краях должности байля,

кюре и влияние на замок. Пьер Азема усердно старается уст-

ранить соперников с дороги, ведущей к власти. Мы увидим,

как на вершине могущества он будет бесстыдно манипулиро-

вать новыми людьми, которым достанутся руководящие роли

в деревне, а именно: вице-шателеном, консулом Бернаром Мар-

ти и викарием Раймоном Триалом, который займет место по-

койного Пьера Клерга (I, 406).