Ле Руа Ладюри Э. Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Подождите немного. Документ загружается.

Предисловие От инквизиции к этнографии

* О Жаке Фурнье и его

«Регистре» см.: Jacob К.,

1910; Dôllingcr, 1890;

Douais, 1900; Molinier V.

Études..., 1887; Vidal /. M.

Le Tribunal...; Vidal J. M.,

1909; Vidal ]. M. Bullaire...,

1913; Vidal ]. M. Note...,

1929; Vidal J. M. Histoire...,

1932. См. также: New

Catholic Encyclopedy, 1967;

Le Dictionnaire d'histoire et

de géographie ecclésiastiques,

éd. A. Baudrillart, 1935 (ста-

тья «Бенедикт XII»); своим

появлением краткое предисло-

вие, которое вы только что

прочли, чрезвычайно обязано

солидным и добротным иссле-

дованиям Ж. М. Видаля и

Ж. Дювернуа.

Том, которым мы располагаем, был окончательно выполнен в

чистовом варианте уже после назначения Жака Фурнье на епископ-

ский престол в Мирпуа в 1326 году. Это показывает, до какой сте-

пени прелат заботился о сохранении свидетельства своей инквизи-

торской деятельности в Памье. Регистр последовал за Жаком Фур-

нье, ставшим Бенедиктом XII, в его авиньонскую резиденцию.

Оттуда он перешел в ватиканскую библиотеку, где и пребывает до

сих пор среди латинских манускриптов под номером 4030.

Вот уже целое столетие, как ученые, и в частности историки,

знакомы с великим документом из Памье. Сред них немец Дол -

лингер, которого сделали известным и его конфликты с римским

престолом, и прекрасные работы о средневековой ереси

. Кроме

того, несколько французских ученых, зачастую южного происхож-

дения: Шарль Молинье, монсиньор Дуэ, Ж. М. Видаль — в

начале века; многие другие впоследствии. Самые подробные и пол-

ные исследования манускрипта принадлежат Ж. М. Видалю. Пол-

ной публикацией манускрипт обязан Ж. Дювернуа (1965). Эта пуб-

ликация не лишена недостатков, скрупулезно отмеченных о. Дон-

деном. Между тем она имеет полное право на существование, но не

освобождает от необходимости обращаться к оригиналу *.

Случайность дознаний Фурнье и весьма неравномерное рас-

пространение ереси обусловило то, что 28 обвиняемых, известных

по Регистру, происходили из Монтайю и Прада, в том числе 25 из

самой Монтайю. Это обстоятельство обернулось катастрофой для

жителей этой местности. И, наоборот, дало все козыри историку.

Действительно, после работ Редфилда, Уайли

и некоторых дру-

гих хорошо известно, что точка зрения, приземленная до уровня по-

чвы, крестьянского общества, чудесно сочетается с монографией по

аграрной истории. Наше исследование не станет исключением из зо-

лотого правила. Случайные документы сделали за нас выбор; пред-

метом исследования является деревня Монтайю на высоте 1300 метров

над уровнем моря, у истоков Эрса

немного восточнее верхней ча-

сти долины Арьежи. Вцепившаяся в свое плато, Монтайю в 1290—

1320 годы, которые высвечиваются допросами Жака Фурнье, вы-

ступает в нескольких ролях. Община служит убежищем для ветро-

текучей ереси, которая, будучи сокрушена в понизовье, дает

«последний бой» в верхней Арьежи. Местное скотоводство обеспе-

чивает сезонные перегоны скота: в Каталонию, в Од или в направ-

лении пиренейского высокогорья. Наконец, для поклонников культа

Девы Марии — а их немало — существует место паломничества.

Ограничимся для начала коренной проблемой ереси: села и

городки низовых земель во главе с Памье были в рассматриваемую

данной книгой эпоху почти полностью отвоеваны ортодоксией:

Предисловие От инквизиции к этнографии

* Сабартес, иначе говоря,

верхняя Арьеж, к югу от

Лабаррского прохода.

' Массовая облава каркассон-

ской инквизиции на жителей

Монтайю имела место на

Успенье (15 августа) 1308 г.

пропаганда нищенствующих орденов , полицейские меры очисти-

ли или почти очистили их от катарского и даже вальденского гноя.

Жак Фурнье в епархиальном центре мог с тех пор позволить себе

заниматься «наведением глянца»: он изловил квартет гомосексуали-

стов, под сенью своего собора преследовал даже народные сказки о

привидениях. Совсем иной была ситуация в Монтайю, деревне, к

которой в данном случае следует присоединить окрестный Айон и

смежный нагорный район Сабартес *. Удаленная от властей всех

мастей наша деревня с 1300 года предоставила благодатную и пона-

чалу не особенно опасную почву для деятельности братьев Отье,

миссионеров катарского возрождения. Однако все быстро испорти-

лось. После нескольких опустошительных набегов каркассонских ин-

квизиторов, предпринятых в качестве ответной меры Жак Фур-

нье, в свою очередь, решительно отреагировал на нетерпимую для

него ситуацию, созданную братьями Отье. Это продолжается и пос-

ле их смерти: с 1319 по 1324 годы Фурнье учащает вызовы в суд

и допросы жителей преступной деревни. Он выводит на свет це-

лый ряд проявлений местной иноверческой деятельности, которая

активизировалась начиная с 90-х годов XIII века. Маниакально до-

тошный, он проясняет сверх того верования и отклонения, саму жизнь

общины. Вот она Монтайю как таковая в свете дознания Жака

Фурнье. Я лишь перегруппировал, реорганизовал материал в духе

монографии по аграрной истории.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ЭКОЛОГИЯ МОНТАЙЮ: ДОМ И ПАСТУХ

Глава I Окружающая среда и органы власти

* Dufau de Maluquer, 1899. Для начала два слова по поводу демографии деревни.

Буду

кра-

Аион

составляют

ток

оставляя

за

собой право вернуться к отдельным аспектам в

две смежные деревни: „ л л «

Монтайю и Прад. одной из последующих глав. Монтайю не относится к

числу

круп-

ных приходов. На момент событий, потребовавших вмешатель-

ства Фурнье, местное население насчитывало от 200 до 250 жи-

телей. В конце XIV века, после Черной Смерти

и первых, пря-

мых или косвенных, потерь от войн с Англией, податные списки

и цензовые книги графства Фуа будут насчитывать в той же са-

мой общине только сотню душ на 23 двора *. Допустим, это обыч-

ное сокращение населения более чем вполовину, которое регист-

рируется почти по всему югу Франции под воздействием катаст-

роф второй половины XIV века. Но во время антикатарских

репрессий такого еще не было...

«У истоков Эрса среди пастбищ и лесов есть плато прекрас-

ной земли Айон»

. Деревня Монтайю возвышается над плато,

образуя многоэтажную конструкцию: на вершине холма, за кото-

рый в 1320 году цепляется община, насупился замок, ныне лишь

величественными руинами напоминающий о себе. Ниже, уступа-

ми — дома, зачастую смежные; иногда отделенные друг от друга

небольшими, подвергающимися набегам свиней, садиками, дво-

рами и площадками для молотьбы. Само поселение не укреплено

(в случае опасности всегда можно укрыться выше, за стенами

замка). Однако нижние дома заметно жмутся друг к другу так,

чтобы их внешняя сторона образовывала естественную защиту,

проход в которой именуется «порталом». В Новое и Новейшее

время деревня, впрочем, отвергнет близость к замку и перемес-

тится несколько ниже по склону холма.

Извилистая улица в XIV веке, как и сегодня, нисходит к

приходской церкви, расположенной ниже жилья. Еще ниже на-

ходится часовня Девы Марии: она связана с народным культом

отдельно стоящих камней

. Местное кладбище примыкает к этому

Экология Монтайю: дом и пастух

* Chevalier M. La vie

humaine..., p. 104, карта

VI.

' II, 311. Ссылки подобного

рода, без имени автора и

названия работы, означают

следующее: первая, римская

nnq)pa — том, вторая,

арабская — страницу по

трехтомному изданию Жака

Дювернуа. Следует предуп-

редить, кроме того, что я

буду, в соответствии с мои-

ми источниками, по мере

необходимости, использо-

вать термин «еретик» для

обозначения сторонников

катарско-альбигойской

веры; я буду постоянно и

все так же в соответствии с

языком упомянутого источ-

ника употреблять термины

«католическая» и «римская»

для обозначения того, что

имеет отношение к тогдаш-

ней официальной церкви.

нижнему святилищу, посвященному Богоматери. Оба культовых

сооружения выполнены, по крайней мере отчасти, в романском

стиле и относятся к периоду до 1300 года.

Ближние окрестности Монтайю в рассматриваемую эпоху

образуют шахматную доску парцелл

, прямоугольных grosso modo

;

куцых во всяком случае. Они покрывают вторичные известняки

плато, с грехом пополам взбираются по первичным грунтам ближ-

ней горы *. Каждая из них не более гектара (порядка 20—30 ар).

Местные хозяйства обладают соответственно некоторым количе-

ством подобных парцелл — полей и лугов, разбросанных по ме-

стности. Возделывают их с помощью сохи, запряженной быка-

ми, коровами, мулами или ослами. Межевые валы, особенно за-

метные после зимних снегопадов, отделяют участки один от

другого. Поскольку земля расположена на склоне, значит, почти

всегда эти межи выстраиваются в порядок — классический для

стран Средиземноморья — ступенчатых террас. Наконец, раз-

личают версены (обработка более или менее постоянная с недо-

лгим паром) и бузиги, парцеллы временной эксплуатции, выру-

баемые или выжигаемые время от времени в залежах *.

Земля Монтайю, слишком высоко расположенная, слишком

холодная во времена Жака Фурнье, также как и сегодня, не зна-

ла винограда. Здесь возделывали зерновые: скорее овес и пше-

ницу, нежели ячмень и рожь; этого едва хватало — по причине

суровости климата — на жизнь, а еще приходилось считаться с

неурожайными годами. Кроме того, земледельцы первого десяти-

летия XIV века простодушно выращивали репу задолго до уси-

лий английских агрономов по ее внедрению на континенте в

XVIII веке под названием турнепса. Возможно, был и ферраж,

иначе говоря, злаки, предназначенные к скашиванию недозрелыми

на корм скоту. Была, конечно же, пенька, культивируемая на ко-

нопляниках. Женщинам приходилось ее трепать, чесать в зимнее

время (I, 377). Что касается льна, то само его присутствие на такой

высоте, с учетом топонимики эпохи, кажется маловероятным.

Кроме уже упомянутых животных (быки, коровы, ослы, мулы),

используемых как тягловая и вьючная сила, разводили свиней,

птицу на задних дворах (кур и гусей) и, конечно же, сотни бара-

нов, не считая тысячных стад овец, которых монтайонцы 10-х

годов XIV века, великие мастера отгонного животноводства, пасли

и в хорошие, и в плохие годы на зимних пастбищах Лораге и Ка-

талонии. Возвращаясь к лошадям и быкам, надо ли добавлять,

что деревня не знала колеса: соха была, но не было ни плугов,

ни повозок. Они использовались только в низовых землях и в

долине Арьежи.

Местные окрестности и луга охранял сторож [messier], му-

ниципальный служащий

, которого сеньория или жители назна-

чали по неизвестным нам правилам. Иногда применялась трех-

Гл а в а I Окружающая среда и органы власти

* Об отсутствии полей

севооборота в каталонских

Пиренеях, где условия были

весьма сходными, см.:

Bonnassie, t. II, p. 289.

* Совершенные, или добрые

люди, составляли элиту

альбигойских общин.

польная система, поскольку на этой высоте яровые сосуществу-

ют с озимыми, которые занимают землю целый год, с сентября

до сентября. Но чаще двухпольная, даже на плохих землях: поля

оставляли под паром несколько лет подряд. По-видимому, не было

вопроса о делении обрабатываемых площадей на два или три боль-

ших поля *.

Разделение обязанностей по полу и возрасту способствовало

выполнению работ: мужчина пахал, жал, убирал репу (I, 340),

занимался охотой и рыболовством, ибо реки переполняла форель,

а леса изобиловали белками и тетеревами. Подростки пасли до-

машнее стадо. Заботой женщины были вода, огонь, огород, хво-

рост, кухня. Она убирала капусту, полола, вязала снопы, чинила

ваны

, мыла посуду у источника, в сезон жатвы с караваем хлеба

на голове уходила в поденщики. Держали ее, особенно в молодо-

сти, в строгости.

Центром хозяйства был дом, часть которого, отделенная пе-

регородкой, отводилась под стойло для скота: не отгонявшиеся на

дальние пастбища бараны, быки, свиньи, мулы теснились зимой

меж четырех стен рядом с кухней и комнатами своих хозяев.

Бывало, конечно, у богатых, что специальная постройка (овчар-

ня или хлев) отделенная двором от людского жилья, возводилась

для этих целей в стороне. Зато не обнаруживается подсобных

строений в открытом поле в окрестностях Монтайю, вне жилого

массива. Оставим пока без внимания пастушьи хижины, о кото-

рых речь пойдет ниже.

На востоке, западе, юге и севере монтайонская прогалина

подпирается лесами, прибежищем «совершенных»

, где время от

времени стучали топоры и раздавался звук пил. Там пасли скот и

заготавливали бардо

, которым покрывали крыши домов. Юж-

нее и выше в горы альпийские луга образуют пастушеский мир со

своими особыми законами: идеи, люди, стада, монеты перемеща-

ются здесь от хижины к хижине на большие расстояния. В рази-

тельном контрасте с мелкотоварной экономикой, которая царит в

самой деревне. Она базируется на обмене, на займе, на взаимных

дарах: денежное обращение минимально, соседи ссужают друг

друга зерном, зеленью, сеном, дровами, огнем, мулом, топором,

котелком, капустой, брюквой. «Богач», или так называемый бо-

гач, дает взаймы бедному, а может и подать хлебца на День всех

святых. Мать ссужает дочь утварью или рабочей скотиной, когда

дочь становится взрослой, замужней или вдовой, обзаводясь соб-

ственным домом, более бедным, чем материнский domus, где она

увидела свет. Различные формы кредита под залог вещей, под по-

ручительство и так далее тоже фиксируются у наших сельчан.

Недостаток денег в местном обороте — явление хроничес-

кое. Муж мой Арно Виталь, монтайонский сапожник,— рас-

сказывает Гийеметта Клерг,— должен был дожидаться, пока

Часть первая Экология Монтайю: дом и пастух

* Ср. с провансальской

деревней (аналогичной с

этой точки зрения), которую

исследовал N. Coulet

(Études rurales, juillet 1973).

его клиенты продадут на Троицу птицу и заплатят за по-

чинку башмаков, им же изготовленных для супруг (I, 346).

Несмотря на наличие такого сапожника, ремесло в нашей

деревне было развито слабо (в сравнении с селениями в низовых

землях) *. Женщины, естественно, пряли по вечерам, собираясь

то у одной, то у другой, и даже в тюрьме, когда инквизитор их

туда отправлял. Но местное ткачество явно предназначено толь-

ко для того, чтобы одевать бедных: в Монтайю обнаруживается

один ткач, Раймон Мори. Он занимается своим ремеслом (кото-

рое, несомненно, требует минимальной влажности) в круглом, оби-

том деревом полуподвале, специально оборудованном в его доме.

Но одновременно он вскармливает овечек, а дети его станут пас-

тухами. Чтобы найти ткача зажиточного, нужно покинуть Мон-

тайю и добраться до соседней айонской деревни Прад: этот бо-

лее населенный приход создает для текстиля более выгодный

рынок. Прадский ткач Тавернье, оснастивший свое имя топони-

мической приставкой, весьма неплохо зарабатывал на жизнь; сбыт

продукции «позволит ему даже финансировать благочестивое

бегство в Каталонию», во время которого он будет сопровождать

еретичку благородного происхождения (I, 335—336; Pierry, р. 48).

И наконец, портняжным ремеслом в Монтайю занимались

лишь пришлые «совершенные»: как добрые катары, они обеспе-

чивали себе жизнь и место под солнцем тем, что штопали рубахи

и шили перчатки; поскольку тем самым еретики выполняли фун-

кции законодателей высокой (и не очень высокой) моды, то при-

ходские женщины тянулись к ним, чтобы поучиться, как говори-

ли, чинить сорочку, на деле — чтобы всласть поболтать в хоро-

шей компании (I, 373). Отметим также, что хотя в качестве

женской лавки выступало в Монтайю заведение кабатчицы Фаб-

риссы Рив, к ней не заходили выпить стаканчик или поболтать.

Она ограничивалась тем, что продавала с доставкой на дом вино

(которое на спине мула поднимали из низовых земель). По при-

чине малого дохода она регулярно уменьшала винную меру (I,

325—326). Добавим, что различие ремесленник/крестьянин, или

ремесленник/горожанин, или даже ремесленник/благородный

отнюдь не было абсолютным. В этих краях каждый — мастер и

искусник на все руки. Нотариус может сделаться портным, сын

нотариуса — сапожником, сын земледельца — пастухом, потом

заняться изготовлением ткацких чесалок. И только ремесло но-

сильщика, требующее привычки к тяжестям, было трудным для

нежных плеч бывших благородных, которым прежняя легкая

жизнь не дала приобрести необходимой выносливости.

Мы уже отмечали отсутствие повозок. Они существовали,

но в других местах: в понизовье и вблизи городов — реально; а

также в мире воображаемом, в историях о призраках, в которых

неизбежно фигурирует погребальная колесница. Конечно, контак-

Гл а в а I

Окружающая среда и органы власти

* См. в библиографии

статью Ж. Дювернуа о

рационе жителей верхней

масти графства Фуа в рас-

сматриваемую эпоху.

* Плотность населения в

этот период отмечена в

исследовании: Gramain,

1972.

* См. выше.

ты Монтайю с внешним миром, благодаря стадам и их пастухам,

враждебным духу замкнутости великим пожирателям простран-

ства, были относительно интенсивными. Если оставить в сторо-

не перемещения четвероногого товара, каковым являются овцы,

придется признать, что материальные объемы, приводимые в дви-

жение торговлей и просто перемещаемые, были минимальны.

Женщины перемещали воду: они носили ее, балансируя глиняным

кувшином на голове. В большинстве случаев вещи перемешались

на спине мужчины. Путники носили узлы с пожитками на палке

через плечо (I, 312); дровосеки носили топор на шее, вместе с ги-

гантской вязанкой хвороста. Использовали также корзины и пе-

реметные сумы (I, 308). Носильщики доставляли в деревню тмин

и иголки; они же обеспечивали «экспорт» овечьих и беличьих

шкур. Вся эта экономика работала скорее в пределах возможно-

стей носильщиков, чем в границах обрабатываемых земель.

Благодаря вьючным животным, ослам и мулам, доставлялось

вино из Тараскона и Памье, морская соль, оливковое масло из

Руссильона: без всего этого не обходились дружеские пирушки в

праздничные воскресенья. Железный инструмент, как редкость,

был объектом заимствования и даже проката между семьями; он

доставлялся из ближней долины Викдессоса. Кузнеца в Монтайю

не было. Равно как и мельницы (ее построят только в Новое вре-

мя). Вместе с курами и яйцами, предназначенными на продажу,

чтобы выручить деньги на «карманные расходы» жен, зерно вез-

ли на графскую мельницу в Акс-ле-Терм для помола. Дорогая и

маловыгодная операция! В неурожайные годы зерно завозили,

опять же на спине мула, из Памье. Взамен Монтайю, верховья

Эрса и Арьежи отправляли лес (скорее на дрова, чем деловую

древесину) мулами и сплавом в низовые земли. Самые близкие

ярмарки и рынки были в Акс-ле-Терме (где попутно большим по-

четом пользовались проститутки из Купальни прокаженных).

Подальше зерновые рынки и овечьи ярмарки в Тарасконе-на-

Арьежи, в Памье, Ларок-д'Ольмесе.

Некоторые пищевые продукты привозились в небольших

количествах. Другие, большая часть, производились на месте.

Именно на уровне питания мы лучше знаем биологическую ок-

ружающую среду крестьян, будь то Монтайю, местность Айон

или Сабартес*. Голодные годы были редки в XIII веке. Они ста-

новятся заметным, даже частым явлением в начале XIV века, ибо

скученность людей в Окситании превзошла разумные границы

численность населения была такой же, как в XIX веке, когда, од-

нако, условия жизни и труда будут более легкими, чем во время

Филиппа Красивого

. Что же касается населения Монтайю, то

оно оставалось в разумных численных пределах

и тем не менее

оказывалось втянуто в невыгодное соревнование (когда случалась

нехватка зерна) с повышенным спросом голодающих понизовья.

Часть первая

Экология Монтайю: дом и пастух

* Duvernoy. Op. cit.

* III, 67 (о неудачных и

бедных браках Раймонды,

супруги Бело, см. ниже;

совпадение имени с относи-

тельно богатым «домом

Бело» не должно вводить в

заблуждение).

Людская убыль вследствие эмиграции не могла дать устойчивого

облегчения этому возвратному давлению. Продовольственные

кризисы были, таким образом, отмечены вокруг Монтайю впер-

вые после весьма длительного периода в 1310, 1322 годах...*

(В Северной Франции большой голод приходится на другое вре-

мя, около 1316 года, что объясняется разницей климатического

воздействия между Севером и Югом: в парижском регионе зер-

новые страдают от проливных дождей, гноящих колос на корню,

а на юге следует опасаться скорее засухи и выгорания. Вот поче-

му в этих столь разных климатических условиях даже даты ме-

теорологических посягательств на урожай совершенно не совпа-

дают. )

Однако недород — это всего лишь лихолетье, которое надо

пережить. В обычное время питание почти правильное. Пшенич-

ный, иногда просяной хлеб образует в этой деревне основу «рас-

тительного» питания. Мы уже отметили, как зерно спускают на

графскую мукомольню в Акс-ле-Терме на спине осла или мула.

После, поднимаясь в горы в обратном направлении, муку приво-

зят в деревню и просеивают сквозь домашнее решето. Хлеб пе-

кут у себя женскими руками, ибо сабартесская сеньория отнюдь

не совпадает с «классическими» моделями Иль-де-Франса.

(И какого бы дьявола ей совпадать?) Пекарня сеньориальная или

общинная не была, таким образом, необходимостью. С другой сто-

роны, это не означает, что в каждом монтайонском доме была соб-

ственная печь. Обладание собственной печью было внутренним

признаком богатства. Если не было собственной, приходилось

нести тесто (вероятно, его месили дома) к более зажиточной под-

руге-соседке. В нашей деревне так поступала Брюна Пурсель,

нищенка, прижитая вне брака, овдовевшая бывшая прислуга —

она пользовалась возможностью выпечки, предоставленной Ала-

зайсой Рив. Добавим, что хлебная печь зажиточного земледель-

ца из Монтайю была многофункциональной: когда ее не топили,

то использовали в качестве хранилища — лучше всякого холо-

дильника для запасов рыбы или урожая улиток.

Иногда баранья, а чаще свиная солонина — или, верх всего,

копченая ветчина — дополняли хлеб. Бежавшие в Каталонию

ремесленники окситанского юга, проживая в небольших город-

ках, покупали мясо дважды в неделю. В Монтайю потребление

свинины выглядит делом обыкновенным и по этому поводу исто-

рик не может выразиться точнее. Копчение сала после зимнего

забоя свиней было делом соседской взаимопомощи. В том дворе,

где печь повместительнее или пожарче, что позволяет лучше об-

работать тушу, принимают на копчение свиные окорока, заготов-

ленные другой, более бедной семьей. Лет пятнадцать назад,—

рассказывает в 1323 году Раймонда Бело, которую около

1308 судьба не баловала

,— во время поста, время шло к

Глава I Окружающая среда и органы власти

вечерне, понесла я два соленых свиных бока в дом Гийома Бене

из Монтайю, чтобы подсушить их в дыму. Там я застала

Гийеметту Бене (жену Гийома), которая грелась у печки, и

еще одну женщину; я оставила свою солонину на кухне и

ушла.

Дополнительно протеины давало молоко (если его подносил

родственник, то оно пилось за добрую дружбу), а также сыр, из-

готовленный пастухами на горных пастбищах. В общем, в этих

горах, с их альпийскими лугами и сыроделанием, недостатка в

азотосодержащих продуктах не было, даже если повседневный

стол был посредственным. Таким образом, пищевые и хлебные

кризисы не представляли в Монтайю неразрешимой проблемы,

каковыми они, напротив, были в деревнях парижского региона,

почти целиком зависимого от зерновых как в XIV, так и в

XVII веках.

Арьежский суп из сала и хлеба готовился, как и следовало в

то время, с зеленью капусты и лука-порея. Надо ли напоминать,

что только первый овощ, культивируемый с эпохи неолита, дал

свое имя выражению любви. Тому, кого очень любят, и сегодня

скажут: «Mon chou!». Равно как и «Mon lapin!»

. В огородах ста-

рой Монтайю, по причине высокогорья и недоверия к изыскан-

ному, еще не прижились дары арабов и крестовых походов, кото-

рые начинают культивироваться в XIV веке в Каталонии и Кон-

та. Поэтому наши поселяне еще не знают артишоков, дынь,

персиков или знают о них только понаслышке. Бобы и репа, вы-

ращиваемые в больших количествах, дополняют огородную зе-

лень капусты и лука-порея. Заготовка грецких орехов, фундука,

грибов и сбор улиток дают дополнительные ресурсы, в большин-

стве своем от щедрот Природы. Кроме того, потреблялась

(не считая дичи) форель из горных речек и, возможно, некоторое

количество соленой рыбы, доставляемой мулами с морского по-

бережья. По причине отсутствия винограда отнюдь не было из-

бытка вина. Его пили в особых случаях, когда чаши ходят по кругу

ночь напролет. Во всяком случае, в то время, как и всегда, южане

сильно не напивались. На окситанской земле нет пьяниц. И, на-

конец, сахар был сугубой редкостью: при наличии «достатка» кое-

кто мог время от времени заказать кусок импортированного из ис-

ламского мира лакомства для дамы сердца.

Пищевые табу? Теоретически в Монтайю была в силе катар-

ская этика. Она допускает употребление рыбы, но запрещает сви-

ное сало, баранину, говядину: поедание животных, с альбигойс-

кой точки зрения, есть вторжение в перемещение душ, которые

воплощаются обычно в птиц, млекопитающих и людей согласно

принципу метемпсихоза. Основанное на воздержании отношение

еретиков к фауне гораздо позитивнее нашего, столь разрушитель-

ного для окружающей среды. Но подобная позиция воздержания

I асть первая

Э к о

Мои

таию: дом и пастух

Король.

Иллюстрации к этой

главе — фрагменты

средневековых эскизов

шахматных фигур

от мяса на деле почти не принималась всерьез катарами или так

называемыми катарами Монтайю. Рядовые приверженцы неор-

тодоксальной догмы оставляли тесному кругу элиты «совершен-

ных» заботу или привилегию отказа от плоти четвероногой и дву-

ногой скотины: баранов и фазанов...

Мы мало что знаем о других аспектах «биологической» жизни

среднего жителя Монтайю: болезни, подобные туберкулезу

(с кровохарканьем), эпилепсия, глазные заболевания упомянуты

или подразумеваются в некоторых местах. Но на этой основе не-

возможно построить картину частоты заболеваний, уточнить

смертность, о которой можно сказать одно — она была большой,

в частности среди детей, и в связи с постоянными эпидемиями.

Жители деревни носили на себе — самое естественное на свете —

целую фауну блох и вшей: чесались, выбирали друг у друга насе-

комых (как это ныне с любовью делают человекообразные) все с

самого низа до верха социальной лестницы, в порядке дружеской

и семейной услуги. В этом нет ничего удивительного для окси-

танской цивилизации, где один из пальцев так и назывался — во-

шебойный. Любовница искала вшей у любовника. Служанка —

у хозяина. Дочь — у матери. Это был повод поболтать всласть,

когда говорят обо всем и ни о чем: о женщинах, о божественном

или о поведении «совершенных» на костре. Были годы блох, вшей,

мух, комаров, ибо их активность была подчинена дьявольскому

ритму. И, наоборот, бывали периоды поспокойнее. Тогда меньше

думали о паразитах и больше — об угрозе инквизиции. В следу-

ющих главах я еще вернусь к чисто «жизненным» аспектам мон-

тайонского бытия.

Социальное и социо-политическое исследование деревни са-

мым естественным образом следует за краткими заметками о ма-

териальной жизни и биологической среде, воплощенной во фло-

ре и фауне.

Переходя, таким образом, к социологии старой Монтайю,

я попытаюсь теперь в первую очередь рассмотреть распределе-

ние власти в наших краях. Для начала я скажу о влиянии внешних

сил; они в принципе играли решающую роль. Окружающее об-

щество контролировало и подчиняло Монтайю, во-первых, через

центры управления, которые ошибочно или с полным основа-

нием стремились рассматривать себя как подлинные центры при-

нятия решений. Они находились в городах, главным образом тех,

что севернее.

На первом плане выделяются, разумеется, политические и

сеньориальные власти. Основные нити управления сходятся в их

руках... в принципе. Обе эти власти в случае Монтайю были со-