Ле Руа Ладюри Э. Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

Подождите немного. Документ загружается.

Простые пастухи

ся за мифологическую пропаганду, к которой «совершенные», хо-

рошие ораторы, были столь привычны. Ввиду отсутствия книг для

крестьянского чтения, равно как и общей неграмотности, «доб-

рые люди» имели обыкновение, как мы видели, высказываться

при каждом удобном случае, будь то верхом, пешком, на спине

мула или во время трапезы. Подобно Христу, который пропове-

довал в любом месте, сидя на своей ослице или обращаясь к си-

дящим за столом во время Тайной вечери, они разглагольствова-

ли беспрестанно. Прад начинает свою подвальную проповедь с

некоторых вариаций на тему воздержания от мясоедения. Он про-

цитировал несколько афоризмов, которые, справедливо или нет

(скорее нет!), приписывал самому Иисусу Христу. Дети мои,—

говорил Спаситель согласно апокрифическому Евангелию совер-

шенного катара в версии Тавернье,— малые дети мои, не ешь-

те никакого мяса, ни человека, ни животных, но лишь мясо

рыб, которые набирают вес в воде, ибо оно одно не поражено

гнилью (III, 137). Далее в своей речи Прад Тавернье весьма не-

двусмысленно обратил призыв к кошелькам своих слушателей, ко-

торый не остался неуслышанным — по крайней мере, Пьером

Мори. Наконец, Прад, увлеченный своим сюжетом, рассказал ме-

темпсихозный миф о лошади; я вернусь к нему в главе, посвящен-

ной фольклору наших селян.

По завершении сего ораторского представления оставалось

лишь покинуть это «собрание трех» и распрощаться с Прадом.

Больше они не увидятся. Но в благодарность за столь поучитель-

ное назидание Пьер передал «совершенному» через своего брата

Гийома Мори турский грош, обол серебра и четыре денье сереб-

ром

. Прад Тавернье, про которого мы не знаем, не ходил ли он

до того босиком, мог теперь купить себе пару башмаков.

В следующую Пасху Раймон Пьер поручил своему пастуху

Пьеру Мори — знак большого доверия — сходить к Гийому

Белибасту-старшему, богатому скотоводу-землевладельцу из

Кюбьера*: Пьер Мори должен был вернуться с предназначен-

ной его хозяину суммой денег, которую старый Гийом возвращал

(или одалживал?) Раймону Пьеру.

Белибаст-старший, глава семьи, был неплохо обеспечен не-

движимостью. У него были блестящие связи. У него был domus в

Кюбьере, где он жил с большой семьей, состоящей из троих сы-

новей с женами и детьми двоих из них. Одну из жен, сноху ста-

рика, звали Эстелла. Семья владела также сеновалом, стоявшим

отдельно от дома, и овчарней, расположенной в чистом поле.

Вечер, проведенный Пьером Мори у Белибастов, соответ-

ствовал устоявшейся «модели» общественной активности наше-

Часть первая Экология Монтайю: дом и пастух 104

го пастуха и состоял из двух частей. Сначала был ужин: за сто-

лом собрались Пьер Мори, Гийом Белибаст, трое его сыновей и

две снохи (отмечу попутно, что Белибасты кажутся очень спаян-

ной семьей: их связывают проживание под одной крышей и об-

щий стол, совместный труд на семейных землях и, наконец, ересь,

разделяемая всеми мужчинами и женщинами domus). Ко време-

ни ужина дети обеих супружеских пар уже, должно быть, спали,

а потому не участвовали в приеме. Почетным гостем был Пьер

Жирар, прокурор нарбоннского архиепископа. Жирар был дос-

таточно авторитетной фигурой, чтобы его присутствие придало

собранию оттенок торжественности и светскости; но в простой и

немудреной Окситании социальная дистанция была достаточно

невелика, чтобы в визите этого важного гостя к богатому ското-

воду Белибасту не было ничего из ряда вон выходящего. Несмотря

на свою должность, которая теоретически делала его представи-

телем официальной церкви, Жирар, возможно, относился скорее

благожелательно к идеям катаров или к дружбе с ними. Либо

просто был очень терпим. Во всяком случае, он умел закрыть глаза

на то, что ему предпочитали не показывать: в течение всего ужи-

на, проходившего в доме, он не замечал появлений и исчезнове-

ний подозрительных персонажей, штаб которых находился на со-

седнем сеновале. (Эта снисходительность Пьера Жирара неко-

торое время спустя окажет неоценимую услугу Пьеру Мори, когда

он будет заподозрен и предстанет в Фенуйеде перед судом по об-

винению в содействии еретикам.) Несмотря на богатство хозяи-

на и престиж одного из гостей, простота ужина была достойна ан-

тичности: мясо, молоко, сыр. Трапеза пастухов Вергилия . По-

глотив пищу, Пьер Жирар отправился в постель; что касается

Пьера Мори, то он в сопровождении нескольких представи-

телей клана Белибастов крадучись направился к стоявшему по-

близости сеновалу, чтобы поприветствовать, как посоветовал

ему Раймон Пьер, всех друзей, то есть еретиков, ночевавших

в ту ночь среди запасов сена Гийома Белибаста. Потом пастух

в свою очередь отправился спать. На другой день он пустился

в обратный путь, в Арк.

Несколькими месяцами позже, в разгар лета, в августе, Пьер

Мори пас овец Раймона Пьера в местечке под названием Парс

Соре, по-прежнему недалеко от Арка. В качестве подпасков с ним

были те же лица, что и в прежней артели, известной нам по Оду

и Сабартесу, а именно: Жан Молен, брат (или сводный брат?)

бывшего хозяина Пьера Раймона Молена, и два Гийома Марти,

одинаково прозывавшиеся отец и сын, родом из Монтайю. Как-

то вечером, когда уже пора было отходить ко сну, повидать на-

Простые пастухи

105

шего героя на его пастбище пришли двое: Раймон Белибаст (сын

Гийома Белибаста-старшего) и «совершенный» Филипп из Алей-

рака, родившийся в Кустоссе, который прибыл из Лиму (III, 140—

142). Как мы видели, Пьер Мори давно уже знал Раймона Бе-

либаста; он предложил двум гостям отужинать плодами земли и

стада: мясом, козьим молоком, сыром, хлебом и вином. Раймон

поел (III, 141). Но Филипп из Алейрака, совершенный в своем

совершенстве, отказался от мяса и удовольствовался вином, ко-

торое вкушал из собственной кружки: он отверг кружки пасту-

хов, вызывавшие у него отвращение, поскольку эти посудины

были грязными от соприкосновения со ртами пастухов, в свою

очередь грязными от съеденного мяса. После такой «трапезы»

добрый пастырь проводил своих гостей, по их просьбе, в ночной

тьме по опасным крутым тропинкам на добрые пятнадцать кило-

метров, до самой овчарни, или курраля, Белибастов, расположен-

ной довольно далеко от их кюбьерского дома. Филипп спотыкался

и падал всю дорогу из-за выбоин и ухабов; у него пропало даже

желание проповедовать. Падая, он всякий раз ограничивался лишь

восклицанием: Святый Дух, помоги мне!

После всех этих эпизодов, после всех сделанных визитов и

приемов Пьеру Мори пришлось вскоре порвать с Арком и его

жителями. В самом деле — в 1305 году Жака Отье схватила ин-

квизиция. Еретики из Арка, составлявшие довольно многочис-

ленные семьи округи, были охвачены страхом; с большими зат-

ратами они отправились к папе, чтобы исповедаться, а затем от-

речься от своих заблуждений и от ереси. Из-за боязни проесть

все свое богатство в пути либо по какой-то иной причине Пьер

Мори не захотел присоединиться к кающимся паломникам. Он

лишь оказал им услугу, заботясь об их скоте во время отсутствия

хозяев. По их возвращении он решил скрыться. Наш пастух опа-

сался, что его приятельство с Отье, не получившее папского от-

пущения, могло дорого ему обойтись. Он захватил запас зерна и

сукна, которое заказал соткать из своей шерсти ткачу по имени

Катала, и отправился в путь. К Рождеству 1305 года Пьер был в

Монтайю, праздник он провел в компании отца и братьев в от-

чем доме. Однако родная земля также горела у него под ногами.

Даже односельчане сторонились пастуха как слишком подозри-

тельного. Он нанялся в пастухи к некоему Бартелеми Боррелю,

овцеводу из Акс-ле-Терма. Последний, впрочем, был шурином

одного человека из Монтайю, которого звали Арно Бай-старший

(III, 148). Бартелеми Борреля связывало с Монтайю еще и то,

что его служанка Мондинетта и его пастух Мори также были

родом из этой деревни...

Большие перегоны

.. .Едва был заключен договор о найме, как Пьеру снова пришлось

сниматься с места. Дела Бартелеми Борреля вынудили его вплот-

ную заняться перегоном скота, на этот раз — на юг, за Пиренеи.

Овцы Борреля в это время находились на пастбищах Тортосы в

Каталонии; в результате Пьер Мори был отправлен новым хозя-

ином к месту пребывания каталонского стада. Первый раз в жизни

доброму пастырю довелось пересечь ту линию, где снега лежат

по разные стороны, и перейти горы с севера на юг. Отныне Пи-

ренеи для него свои: всю жизнь он будет сновать между Испани-

ей, Французским королевством и графством Фуа.

Другой арьежец, Гийом Кортиль из Мерана, сопровождал

нашего героя в качестве напарника в этом первом из множества

предстоящих ему путешествий. У попутчиков не было случая по-

говорить о ереси. Они попросту, без лишней болтовни, окунулись

в поток пастухов, переселенцев, безработных и гавашей , кото-

рых приливы, а то и отливы людской миграции прибивали к ибе-

рийским землям (II, 55, 291). На Троицу 1306 года Пьер, обу-

тый отныне в семимильные сапоги, возвращается в район Сабар-

теса: он готовится к летнему выпасу овец Бартелеми Борреля,

с которыми он перезимовал в Каталонии, на «французском», или,

точнее, принадлежащем графству Фуа склоне Пиренеев. По этому

случаю Пьер продлил на год, как это обыкновенно практикова-

лось, договор, заключенный им в качестве пастуха с Бартелеми.

Притом хозяин был правоверным католиком: и речи не могло идти о

том, чтобы побеседовать на еретические темы с ним или его сыновь-

ями. Это было серьезной переменой по сравнению с захватывающей,

но опасной жизнью Мори у Раймона Пьера.

Листы 256 и 257 манускрипта Жака Фурнье дают нам не-

которые детали жизни нашего пастуха у Бартелеми. По-видимо-

му, в большом доме Боррелей Пьер Мори выполнял не только

обязанности пастуха, но и был «на подхвате»: рубил дрова, по-

Большие перегоны 107

могал хозяину принимать гостей, флиртовал, но не больше, со

служанкой Мондинеттой (Раймондой), которая, кстати, была

«землячкой», дочерью Бернара Изарна из Монтайю. Описанная

в двух словах сцена показывает нам Пьера Мори, который сво-

дил как-то вечером Мондинетту в таверну; потом служанка увя-

залась за ним следом, распевая во все горло. Однако у Пьера,

столь «любвеобильного» при других обстоятельствах, в тот вечер

было целомудренное настроение. Он провел ночь не с Мондинет-

той, на сей раз он спал с Бернаром Баем, сыном Сибиллы Бай из

Акс-ле-Терма. Мы знаем, что местный обычай и недостаток

кроватей принуждали мужчин делить постель честь по чести

(III, 157).

Как раз в тот период Пьер часто бывал в доме Сибиллы Бай:

эта дама из Акса, живущая раздельно с мужем-нотариусом, до-

верила как-то Мори пасти одну из своих овец. Domus Бай, с кух-

ней на верхнем этаже, был одним из самых больших осталей в

Аксе. Дом с множеством комнат всегда был полон народу, кро-

вати были заняты гостями, друзьями, работниками, сыновьями и

заходящими по случаю «совершенными». Дом и впрямь так хо-

рош, что Арно, сын Сибиллы, не погнушается стать соглядатаем

инквизиции ради возвращения осталя, конфискованного властя-

ми, стремившимися таким образом покарать ересь его матери,—

которая все равно будет отправлена на костер.

Жизнь Пьера не сводится, однако, к работе и посещениям

Боррелей и Баев. При случае пастух по-прежнему мог быть дос-

тойным проводником — и «достойным простаком», как покажет

его дальнейшая биография. Он сопровождал «добрых людей» до

Монтайю и, говоря по совести, они не горели желанием пропове-

довать в дороге: слишком крутая тропа, что вела из Акс-ле-Терма

в Айонский край, могла пресечь дыхание и самому болтливому

«совершенному». По дороге, однако, неплохо закусывали, дале-

ко не всегда в соответствии со строгими религиозными заповедя-

ми: был там и балык из форели, и мясо, и вино, и сыр. Катары

могли хорошо проводить время, пока инквизиция еще не протя-

нула свои щупальца на 1300 метров над уровнем моря. Прибыв в

Монтайю, Пьер обнимал отца, старушку мать и пятерых брать-

ев, радушно его встречавших. Он ночевал в родном доме и по-

утру отправлялся обратно, припав в знак прощания к еще ле-

жащему в постели «доброму человеку», которого сопровож-

дал накануне. Вернувшись в Акс-ле-Терм, Пьер заставал там

своего хозяина Бартелеми, вдруг оказавшегося перед необхо-

димостью самому охранять собственное стадо ввиду отсутствия

пастуха, получавшего, тем не менее, плату за свою работу. Эти

трения ускорили разрыв между работодателем и работником,

произошедший после большой июньской ярмарки в Ларок

д'Ольмесе.

[асть первая

Э к

(

онтаию: дом и пастух

108

Ларок д'Ольмес, расположенный ниже Монтайю,— это

городок суконщиков. На местной ярмарке, проходившей

в XIV веке 16 июня, торговали сработанным на месте сукном, а

также деревом, рыбой, баранами, гончарными изделиями; здесь

же сбывали доставленные из Кусерана одеяла*. В любом случае

ярмарки представляли собой удобное место встречи для еретиков,

и «совершенные» охотно этим пользовались (III, 153). В тот год

сам Пьер Мори тоже спустился на ярмарку в Лароке, чтобы ку-

пить овец. По этому случаю он появился в доме своего зятя Бер-

трана Пикье, мужа сестры, Гийеметты Мори. Предоставивший

пастуху ночлег на время его пребывания на ярмарке Бертран, ко-

ренной житель Ларок д'Ольмеса,— фюстье(плотник). Неспо-

койная ночь! Невзирая на то, что Пьер отдыхает в доме фюстье,

последний находит повод нещадно избить свою жену Гийеметту,

сестру пастуха. (Гийеметта, восемнадцатилетняя девчонка, уже

сбегала незадолго до этого из супружеского дома, не ужившись с

мужем [III, 148].) Несмотря на общую грубость повадок среди-

земноморских мужей, нашего доброго пастыря действия Бертра-

на Пикье огорчили. Наутро, бродя как неприкаянный и оплаки-

вая судьбу Гийеметты, он вдруг повстречал на рыночной площа-

ди двух старых знакомых: «совершенного» Филиппа д'Алейрака

и еретика Бернара Белибаста. Во время долгой прогулки вдоль

реки он поверил им свои семейные проблемы. Вердикт двух ка-

таров категоричен: Пьер должен похитить сестру, вырвать ее из

ада, устроенного мужем, который мало того, что насильник, так

ещё и неисправимый католик. Но любой ценой нельзя допус-

тить,— добавляет Филипп д'Алейрак,— чтобы освобожден-

ная от супружеских истязаний Гийеметта шлялась беспут-

ной потаскушкой. Три сообщника, Пьер, Филипп и Бернар, до-

говариваются определить Гийеметту на службу к какому-нибудь

благочестивому человеку из еретиков. Сказано — сделано. Пьер

управляется со своими делами на ярмарке. После краткого визи-

та в Монтайю (чтобы спросить совета у своего domus?) он воз-

вращается в Ларок, похищает сестру и сопровождает ее до Раба-

стенса, где вверяет находящимся в бегах из-за ереси братьям Бе-

либастам, которые стали его большими друзьями. Сразу после

этого я вернулся к моим овцам... поскольку приближалось время

делать сыр. Пьеру уже не увидеть свою горячо любимую сест-

ру: вскоре она будет схвачена инквизицией.

* III, 148 sq; III, 153;

см. также: Wolf Ph.

Commerce..., carte 4, in fine; т-т I \

Chevalier M p 603-604 * *°

В03В

ении

ярмарки к своему хозяину 11ьер обнару-

п° 5. жил место занятым: раздраженный его отлучками Бартелеми

Гл а в а V Большие перегоны

109

* III, 160. Действительно,

пастухи и мигранты, вклю-

чая «добрых людей», могли,

видимо, оставлять на не-

сколько недель основные

заботы о баранах, отдаваясь

сезонным и весьма выгод-

ным работам по перекопке

виноградников (III, 165).

Боррель неожиданно отыскал ему замену. Не страшно. Будучи

опытным пастухом, Пьер без труда находит новую работу. Он

нанимается к Пьеру Андре, овцеводу из Фенуйеда (III, 159), а

потом к одному из его родственников, Гийому Андре. У Гийома

Пьер входит в состав большой артели из восьми или девяти пас-

тухов (количество работников увеличивалось летом), в том чис-

ле двух хозяйских сыновей и нескольких пар братьев родом из

Фуа и из Сердани. Пьер проводит у Гийома Андре три спокой-

ных года, занятых перегонами: Од зимой, верхняя Арьеж летом

и так далее. Весь этот трехлетний период идеологически равно-

значен для Мори пребыванию «под паром»: спокойные, немного

скучные годы, не связанные с активной альбигойской деятельно-

стью, которой ранее была отдана щедрая дань; от него исходил

запах ереси еще в Монтайю, Арке и порой даже в Акс-ле-Терме

(111,159-160).

Несмотря на такое пребывание «под паром» инквизиция (по

крайней мере, официальная церковь) продолжает присматриваться

к нашему пастуху. Однажды, ближе к концу его пребывания у

Гийома Андре, Пьера вызывает на главную площадь Сен-Поль-

де-Фенуйеда Пьер Жирар, прокурор нарбоннского архиеписко-

па, и обвиняет (по чьему наущению, интересно было бы узнать?)

во встречах с двумя еретиками, в том числе с неким Белибастом.

В обвинении есть пикантный нюанс: Пьер Жирар был важным

званым гостем на ужине, во время которого Пьер Мори действи-

тельно встретился с Белибастом! На воре и шапка горит; Пьер

Жирар — сообщник в той же степени, что и обвинитель, а пото-

му не стремится дать делу серьезный ход. И кроме того, у Пьера

Мори находятся друзья даже в самом суде: Отон де Корболь,

сеньор Сен-Поля, очень хорошо относится к нашему пастуху. Что

же до местного байля, то это кум Мори, ни больше ни меньше.

Далее мы увидим, что добрый пастырь, знай он грамоту, мог бы

написать бестселлер под названием «Искусство становиться ку-

мом»

. В этих условиях он без особых проблем фабрикует себе

железное алиби и самым наглым образом заявляет судьям: В то

время, когда я будто бы видел Белибаста, я был на самом

деле во многих лье от указанного места — возделывал ви-

ноградник семейства Андре *. Имея не совсем чистую совесть,

суд безмолвно проглатывает эту грубую ложь, и Пьера Мори от-

пускают. Замечательный пример целой системы клиентских и дру-

жеских связей, сообщничества и кумовства, которая порой удач-

но парализовала инквизиторские репрессии на окситанской земле.

В 1308 году Пьер Мори вновь поднимается в верхнюю Арь-

еж, оказываясь по дороге в Акс-ле-Терме. В этом селении у Ку-

асть первая

Эк

Мои

таию: дом и пастух

110

См. гл. VII.

' Кие — в современном

департаменте Арьеж.

* Разигъер — местечко в

современном департаменте

Восточные Пиренеи.

пальни прокаженных он завязывает бурную дискуссию о судьбе

с братом Гийомом Мори и Гийомом Бело из Монтайю *. Потом

он отправляется на перевал Кие \ где в компании пятерых пасту-

хов пасет овец своих хозяев Андре. Вместе с мукой для артели

Бернар Тор приносит Пьеру Мори первую весть о массовой и на

сей раз успешной облаве, только что проведенной в Монтайю кар-

кассонской инквизицией. В глубине души Пьер может себя по-

здравить: еще раз судьба сберегла его. Хотя он знает, что рано

или поздно придет и его черед, это не мешает ему спать.

Потом ему снова выпало несколько «аполитичных» или, точ-

нее, «аеретичных» [a-hérétiques] лет. В начале 1309 года он еще

раз проявляет неукротимую независимость духа, свойственную его

корпорации: уходит от хозяина Гийома Андре. В качестве пасту-

ха Мори нанимается к Пьеру Констану из Разигьера *. Он про-

водит лето в горах, на высокогорных лугах Мерана, к югу от Акс-

ле-Терма. С ним пятеро пастухов: двое родом из Фенуйеда, двое

(если не больше) других — из самого Мерана. Один из них, по

имени или прозвищу Гийо,— незаконный сын кюре из Мерана.

В пастушеской артели этот Гийо специализируется на выпасе стада

коз, принадлежащих госпоже Ферриоле (На Ферриола

) из

Мерана (III, 163).

Ко дню св. Михаила

1309 года Пьер Мори, поддавшись

очередному приступу горского свободолюбия, уходит от хозяина

Пьера Констана: отныне все происходит так, как если бы работ-

ник увольнял хозяина, а не наоборот (III, 163)! Охваченный на-

стоящей тягой к перемене мест, он нанимается к новому хозяину,

серданцу Раймону Бурсье из Пучсерды. Найм затягивается на

два года (1310—1311). В артель пастухов входит сам Раймон Бур-

сье, Пьер Мори, его брат Арно и еще один серданец — Альбер

из Бены. Нет и речи о том, чтобы говорить с ними о ереси, за

исключением Арно Мори.

По истечении двух лет (в конце 1311?) братья Мори поки-

дают артель; Арно возвращается в Монтайю. Пьер устремляется

на юг, в сторону Каталонии, которая станет для него второй ро-

диной. В Баге, недалеко от Барселоны, он нанимается пасту-

хом к каталонскому хозяину, Бартелеми Компано. В артель

Компано входят восемь пастухов, шестеро каталонцев и двое

арьежцев.

На протяжении первого года (1311 или 1312) на горизонте

не появляется ни одного еретика. Но в следующем году (1312 или

1313) в дружественном доме пастуха-мусульманина по имени

Моферре Пьер (благодаря посредничеству одного каталонца),

устанавливает контакт с неким бродячим торговцем тмином и

Глава V Большие перегоны

111

* По поводу всего, что

сказано до этого, см.: III,

169. По поводу материаль-

ного успеха некоторых

арьежских эмигрантов в

Каталонии, в частности

квалифицированных ремес-

ленников (башмачников,

кузнецов ит. д.), хорошо

зарабатывающих себе на

жизнь, см.: III, 171. Однако

эмигрировавшие на юг

Пиренеев вдовы, когда у

них нет взрослого потом-

ства, чтобы их поддержать,

часто стареют в нищете.

иголками. Это был не кто иной, как катар Раймон из Тулузы (III,

164). К следующему великому посту (1313?) Пьер уже представ-

лен маленькой альбигойской колонии Сан Матео и Морельи (в

районе Таррагоны): немногочисленные еретики, родом из Мон-

тайю и других мест, собрались там вокруг Гийома Белибаста-млад-

шего, который по их воле стал местным пророком, отождествля-

емым с Христом или со Святым Духом. Но это автокефальный

пророк, признанный лишь самим собой и happy few...

Гийом

Белибаст, нуждаясь в деньгах либо по какой-то иной причи-

не, при случае помогает возглавляемой Мори пастушеской ар-

тели, к которой присоединяются и другие пастухи, бежавшие

из Монтайю, Моры. Общее оживление всех этих связей про-

изойдет с 1315 года.

Именно зимой 1315 — 1316 годов Пьер Мори впервые по ту

сторону Пиренеев связывается с другими членами своей семьи,

входившими в состав монтайонской диаспоры в Каталонии. От

одной женщины из Тортосы, торговки мукой, Пьер узнает, что

кто-то из его родственниц ищет с ним встречи. Голос крови не

заглушишь: мысль о возможности установить контакт с кровной

родственницей толкает нашего пастуха, человека domus и чело-

века рода, на поиски. В Орте, деревне недалеко от Тортосы, Пьер

находит свою землячку, Гийеметту Мори; женщина щедрая и

умная, но плутоватая, она, не колеблясь, превратит свиданьице

в возможность облапошить своего любезного кузена.

Итак, недавняя вдова Бернара Марти из Монтайю, Гийеметта

Мори проживала в Орте, где и приняла Пьера в один из воскрес-

ных дней. Вскоре Гийеметта в сопровождении двух своих сыно-

вей, Жана и Арно, перебирается в Сан Матео: для монтайонской

изгнанницы этот городок представляет безусловное преимущество,

находясь недалеко от Морельи, где живет Белибаст. Кроме того,

говорят, что Сан Матео прибыльней, чем Орта *. Там боль-

ше можно заработать себе на жизнь, и Гийеметта с ее семейством

грубых горцев, остервеневших от нужды, чувствительна к этому

аргументу. И в самом деле, беглянка, которую незлопамятный

Пьер до самого конца будет навещать, преуспела в Сан Матео:

она покупает себе дом, называемый «серданским», на улице Па-

харей, в сугубо крестьянском квартале. В доме есть двор и много

комнат. Удача Гийеметты опирается также на то, что в семье у нее

есть три человека для работы на земле. Став мелкой фермершей,

она владеет еще и виноградником, ослицей и стадом овец. Прямо

в доме она устраивает чесальную мастерскую. Чтобы пополнить

бюджет, она нанимается вместе с детьми поденщицей на жатву и

на уборку винограда. Она гостеприимна, и в ее доме всегда око-

lacTb первая

ЭКО;

Мои

таию: дом и пастух

112

лачиваются друзья или случайные гости: Пьер Мори, какой-то

нищий, бродячий священник-баск со своей сожительницей... (III,

166, 186). Она — воплощение определенного типа арьежской

эмиграции, не обязательно катарской: без какой бы то ни было

ностальгии по родным горам, с готовностью к эмансипации и бы-

строй адаптации к городским и иберийским вольностям, эта эмиг-

рация предоставляет женщинам возможность играть более зна-

чительную роль, а молодым дает большую свободу в выборе спут-

ника жизни, чем могли рассчитывать те и другие в исходной точке

их пути, в высокогорной и суровой общине Айонского края.

В течение какого-то времени отношения Пьера и его род-

ственницы Гийеметты Мори будут испорчены грязной историей

об отдаче скота на откорм. Перед тем как отправиться в качестве

наемного пастуха в очередной отгон, Пьер отдает своих собствен-

ных овец на откорм Гийеметте: контракт, видимо, только устный,

заключен на пять лет с условием делить пополам и доходы, и убыт-

ки (III, 169). Роли распределены справедливо, пусть и односто-

ронне: Пьер предоставляет скот, Гийеметта берет на себя расхо-

ды по содержанию. Соглашение вполне рационально, при усло-

вии, что Гийеметта не будет обкрадывать Пьера,— условие,

которое, увы, не будет выполнено... Новоявленная фермерша из

Сан Матео пользуется отсутствием партнера, чтобы лишить его

причитающихся ему доходов со шкур и шерсти ста пятидесяти

умерших овец. Шкуры и шерсть Гийеметта использовала (по ее

словам...) лишь на нужды своего хозяйства и для того, чтобы

одеть себя, своих детей и друзей (III, 184). Вынужденная к это-

му настойчивыми распросами Пьера Мори, на которого плохая

новость безжалостно обрушилась в одно из его возвращений в

Сердань, Гийеметта признается кроме того, что часть своей до-

бычи с пресловутых ста пятидесяти овец она отдала в подарок

святому мужу Белибасту. Одураченный, Пьер будет настолько

разъярен грабежом, что расстанется с Белибастом, обзывая того

minudier (сквалыгой) и без обязательного ритуального прощания

(III, 169, 172—173 и сл.). Жизнь пастухов полна подобных ин-

цидентов, особенно когда в дело вмешиваются не очень чистоп-

лотные персонажи типа Белибаста, пользующегося своим поло-

жением «совершенного», чтобы превратить взятое в долг в пода-

рок, полученный по праву. Однажды Пьер Мори и Гийом

Белибаст покупают в совместное неделимое владение шесть овец

(III, 167). Пьер, заплатив свою долю, платит и долю Белибаста,

одолжив, кроме того, последнему королевскую сумму в 5 су.

Однако Белибаст, ничуть не озабоченный двойным долгом, ре-

шает изъять трех своих овец из общего владения. Какая тебе