Лакуны в языке и речи: Сборник научных трудов. Выпуск 2
Подождите немного. Документ загружается.
31
5. Сорокин Ю.С. Лакуны как сигналы специфики
лингвокультурной общности //Национально- культурная
специфика речевого общения народов СССР. – М.: Изд-во
«Наука», 1982.- с. 22-28.
6. Сутурин Е. В. Топонимический словарь
Амурской области. – Благовещенск, 2000.
7. Томашева И. В. Понятие «лакуна» в современной
лингвистике. Эмотивные лакуны //Язык и эмоции. – Волгоград:
Перемена, 1995. - С. 50-60.
8. Попова
З. Д., Стернин И. А., Чарыкова О. Н.
К разработке концепции языкового образа мира //Язык и
национальное сознание: Мат-лы науч.-практ конф. – Воронеж,
1998. – С. 21-23.
9.
Проблемы этносемантики. Сборник научно-
аналитических обзоров. – М., 1998.
Н.Л. Глазачева
г. Благовещенск
ЛАКУНЫ И ТЕОРИЯ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ
КОММУНИКАЦИИ
В настоящее время стал общепризнанным тот факт, что
для представителей какого-либо одного культурного
сообщества характерно наличие общей когнитивной базы (КБ).
В КБ входят не личные знания и представления индивидов о тех
или иных «культурных предметах», но национально
детерминированные инварианты восприятия последних. «
КБ, с
одной стороны, оказывается результатом действия
специфических для каждого языкового сообщества моделей
восприятия и обработки информации, а с другой – сохраняет,
стереотипизирует и задает эти модели, создает возможности для
их межпоколенной трансляции, обусловливающий, в свою
32
очередь, языковое и культурное единство членов данного
сообщества». [Гудков, 1997, C.116].
Коммуникация между представителями различных
лингвокультурных сообществ возможна только в том случае,
если коммуниканты владеют общим кодом. Однако практика
показывает, что для успешной, адекватной коммуникации одной
только общности знаков оказывается недостаточно. Необходима
общность значений ассоциаций и коннотаций этих знаков,
детерминируемая внекодовыми знаниями коммуникантов
. В
реальности же когнитивные пространства двух коммуникантов
не могут совпадать полностью, но «всегда существует зона
пересечения этих пространств, которая обеспечивает общность
пресуппозиции, являющейся необходимым условием любого
общения.» [Гудков, 1997, C.117].
Таким образом, успешность/неудача коммуникации
оказывается достаточно условным критерием. Мы считаем, что
необходимой составляющей коммуникативной компетенции
является культурная компетенция. Помимо владения языковым
кодом, необходимо также владеть социокультурным кодом
сообщества, на языке которого ведется коммуникация, т.е. теми
знаниями и представлениями, которые хранятся в КБ данного
лингвокультурного сообщества. При сопоставлении КБ
конкретных лингвокультурных сообществ мы обнаружим, что
единицы, присутствующие в одной КБ, отсутствуют в другой.
Подробными исследованиями в данной области занимаются
теория перевода и
этнопсихолингвистика.
В последней расхождение или несовпадение в
различных способах существования языков и культур,
проявляющиеся при их сопоставлении, принято называть
лакунами, «свидетельствующими об избыточности или
недостаточности опыта одной лингвокультурной общности
относительно другой» [Сорокин, 1988, C.8]. Лакуны являются
своего рода синонимами специфических реалий, процессов,
состояний, которые противоречат узуальному опыту носителя
иного языка и культуры
. К основным признакам лакуны можно
отнести: непонятность, непривычность (экзотичность),
33
чуждость (незнакомость) этих предметов и явлений для
реципиента.
По мнению одного из ведущих исследователей в этой
области Ю.А. Сорокина, «в настоящее время о
взаимодополнительности лакунологии и переводоведения
можно, очевидно, и не говорить. Но все же именно от первой
следует ожидать продуктивных импульсов для решения
переводоведческих проблем» [Сорокин, 2003, C. 7].
В связи со
сказанным нам представляется
своевременным введение нового термина - «лакуникон» как
некоторой составляющей части структуры языковой личности
(термин предложен Ю.А. Сорокиным). Под лакуниконом мы
будем понимать некий механизм, управляющий фильтрацией
всей поступающей информации.
Мы считаем, что, когда человек в процессе общения
либо в процессе восприятия письменного сообщения
сталкивается с элементами чужой
культуры, непонятными и
незнакомыми ему, лакуникон посылает в мозг информацию о
расхождениях на понятийном или языковом уровнях двух
локальных культур. Затем вступает в действие механизм
элиминирования лакун. А элиминирование будет зависеть как
от собственного опыта, так и степени знакомства человека с
данной культурой.
Для того чтобы проверить указанные положения, мы
подготовили серию экспериментов, в которой примут участие
представители двух лингвокультурных сообществ – русского и
китайского. Эксперимент будет состоять из трех этапов:
рецептивного эксперимента, свободного ассоциативного
эксперимента, экспериментального элиминирования лакун в
пространстве текста.
На первом и втором этапах испытуемым будет
предъявлено определенное количество слов, отобранных
методом случайной выборки из «Картотеки китайско-русского
словаря
лакун» и предложено дать толкование/объяснение
каждой лакуне, а также указать, какие слова ассоциируются с
каждой из них. В ходе последнего эксперимента испытуемым
34
будет предложено заполнить по смыслу пропуски на месте
лакун в художественном тексте. Материал для эксперимента
будет идентичным для обеих групп испытуемых, только для
русскоязычных испытуемых материал будет предъявляться на
русском языке (в переводе с китайского), а для
китайскоговорящих испытуемых – на языке оригинала.
Использованная литература:
1. Гудков Д.Б. Алгоритм восприятия текста и
межкультурная коммуникация //Язык. Сознание.
Коммуникация: Сб. статей /Ред. В.В. Красных. – М.:
Филология, 1997. – Вып.1. – С.114 – 127.
2. Сорокин Ю.А. Лакуны: еще один ракурс рассмотрения
//Лакуны в языке и речи: Сб. научных трудов. – Благовещенск:
Изд-во БГПУ, 2003. – С. 3 – 11.
3. Сорокин Ю.А., Марковина И
.Ю. Культура и ее
психолингвистическая ценность /Этнопсихолингвистика /под
ред. Ю.А. Сорокина, М, 1988.
Е.В. Кравченко
г. Владивосток
ИНОЯЗЫЧНЫЕ ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ КАК
ИСТОЧНИК ОБРАЗОВАНИЯ НОВЫХ СЛОВ
В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ
Являясь хранилищем информации национально-
культурного характера, имена собственные представляют собой
объект активного заимствования. В результате процесса
деонимизации (т. е. без специальной деривации) иноязычные
имена собственные переходят в разряд нарицательных слов
(деонимы), представляющих собой омонимы по отношению к
этимону-ониму. Основная функция имени собственного,
35
признаваемая всеми учеными-ономастами, - это функция
идентификации и индивидуализации объекта. Ведущее место в
значении имени собственного принадлежит денотативному
компоненту; сигнификативный компонент в них представлен в
более редуцированном виде в отличие от сигнификативного
компонента имени нарицательного. В именах собственных
присутствуют семы, позволяющие определить, например,
родовидовую принадлежность («человек», «объект»,
«мужчина», «женщина»).
Возрастание популярности денотата способствует
произвольному переходу имен собственных в имена
нарицательные. Способность языкового знака к трансформации
смысловой стороны приводит к возникновению вторичных
наименований.
Метафора и метонимия являются продуктивными
способами образования деонимов от иноязычных имен
собственных. Метафорический перенос значений антропонимов
включает два вида: метафору-номинацию и метафору-
характеризацию. Метафора-номинация лишена образности, и к
ней прибегают в целях номинации определенного класса
предметов. Например: Aaron - глава церкви (по имени патриарха
еврейского священства); Nostradamus предсказатель, астролог
(от имени французского врача, опубликовавшего сборник
предсказаний в 1955 г.). В приведенных деонимах, которые
объединены в группу метафорической номинации, перенос
онимов в имена нарицательные осуществился на основании
ведущего признака в значении имени собственного, такого как -
«действие, свойственное персоналиям». Значения деонимов, в
которых коннотировался и эксплицировался вышеназванный
признак, соответственно реализуются в
контексте и
дублируются:
I needn’t a Nostradamus to predict
that you will devote
yourself to it some day [11; X:536].
В данном предложении сема «предсказатель»
дублируется глаголом to predict, присутствие которого
усиливает денотативное значение деонима Nostradamus.
36
Метафора-характеризация ориентирована на выполнение
оценочной и характеризующей функции, т. е. предполагает
сходство по аналогиям, в рамках школы «хорошо – плохо». В
данном типе метафоры выделяется ряд подгрупп,
объединяющих деонимы по классифицирующим признакам:
внешность (красивый – безобразный); характер (плохой –
хороший); поступки, манера поведения (правильно –
неправильно); совокупность качеств личности (положительные
– отрицательные). Выбор последнего
признака связан с тем
фактом, что существует ряд деонимов, которые сложно
разграничить исходя только из специфики черт в их характере
или поведении, например: Amphitryon – гостеприимный хозяин,
хлебосол – по знаменитому персонажу известной комедии
Мольера. Сема «радушие», которая соотносится и с характером,
и с поведением человека коннотируется и эксплицируется в
данном деониме.
Метафорический
перенос наименований географических
мест на другие объекты может осуществляться на
функциональном сходстве: lyceum – лицей (от латинского
варианта наименования сада в Афинах, в котором Аристотель
преподавал свое учение); на основе сходства свойств: Alp -
высокие горы (по названию самых высоких гор в Европе,
разделяющих Францию и Италию); на основе сходства
результатов, обусловленных
событиями: gehenna - место
мученичества и страдании (от греческого наименования долины
в Израиле, где приносились человеческие жертвы Молоху путем
сожжения заживо).
Метонимические переносы реализуются на основании
метонимии каузальной, темпоральной, локальной, атрибутивной
и партитивной. Примерами каузальной метонимии,
выражающей причинно-следственную связь между понятиями
смежных объектов, являются следующие деонимы: Baudot –
буквопечатающий телеграфный аппарат (по
имени
французского изобретателя); Mikimoto pearl – наименование
жемчужины (по имени японского фермера, занимающегося
выращиванием жемчуга); Imari, Hizen, Arita, - разновидности
37
японского фарфора (по имени создателей). В приведенных
примерах перенос имени изобретателя на его изделие обусловил
появление данных лексем.
Значительную часть деонимов, образованных
метонимическим путем, составляют сложные слова, которые в
связи с их многокомпонентной структурой и возможными
изменениями в семантическом соотношении этих компонентов
вызывают определенный интерес. В сложных словах первый
компонент представлен
онимом, служащим критерием, по
которому сложное слово соотносится с тем или иным видом
связи и моделью переход (Mao cap, collar, jacket, trousers;
Panama disease; Montessori system).
Дж. С. Милль отмечал, что значение названия
основывается не на том, что это название означает, а на том, что
оно со-означает [Комлев, 2003, C.106]. Л. Ельмслев, в свою
очередь, предлагал называть со-означатели
латинским словом
«коннотаторы» [Комлев, 2003, C.106].
О.С. Ахманова понимает под коннотацией
«дополнительное содержание слова (или выражения), его
сопутствующие семантические или стилистические оттенки,
которые накладываются на его основное значение, служат для
выражения разного рода экспрессивно-эмоционально-
оценочных обертонов и могут придавать высказываниям
торжественность, игривость, непринужденность, фамильярность
и т.п.» [Ахманова, 1995, C.203].
На современном этапе в лингвистике наметилось два
подхода к коннотации, которые Ю.Д. Апресян определяет
следующим образом: «С одной стороны, коннотациями
назывались «добавочные» (модальные, оценочные и
эмоционально-экспрессивные) элементы лексических значений,
включаемые непосредственно в толкование слова. С другой
стороны, о коннотациях говорили тогда, когда имели в виду
узаконенную в данной среде оценку вещи или иного объекта
действительности, обозначенного данным словом, не входящую
непосредственно в лексическое значение слова» [Апресян,
1995, C.158].
38
Л.М. Буштян останавливается на особой
ономастической коннотации. Поскольку в основе
семасиологической функции имен нарицательных лежит связь
между словом и сигнификатом, а у имен собственных - между
словом и денотатом, определение специфики ономастической
коннотации, считает исследователь, диктуется особым статусом и
дифференциальной функцией имен собственных [Буштян, 1982,
C.96].
Деонимы, образованные от иноязычных имен
собственных, могут сополагать в себе значения с
эмоциональной или смысловой доминантой. При этом под
коннотацией с эмоциональной доминантой мы понимаем
эмотивно-оценочное обозначение номинируемого объекта:
Venus stood by him…with numberless cupids on all sides of
her [11; XIX:133]. Эмоционально-оценочное выражение
«красоты» нашло свое отражение в значениях деонимов Cupid и
Venus.
Смысловая доминанта
коннотаций возникает при
появлении интеллектуального подтекста или
гипертрофированности коннотаций узуально известных имен
собственных:
The loftiest minds, which tower like intellectual Alps [11;
I:360].
Не подлежит сомнению наличие национально-
культурного (этнокультурного, культурно-исторического)
компонента в коннотативном аспекте значения онимов
[Кабакчи, 1998; Комлев, 2003; Тамахин, 1986 и 1988].
Соответственно таков же и статус деонимов, источниками
образования которых служат соответствующие иноязычные
онимы.
We wandered through Marie Antoinette music rooms [11;
IX:370]. A coiffure I have made for myself… It is a piece of scarlet
velvet with a fringe of large and small pearls all round; a point a la
Mary Stuart comes in front [11; IX:420].
В данных предложениях культурная специфика
коннотации находит свое отражение в деони-мизированной
39
лексике, служащей сигнализатором моды стиля
соответствующей эпохи.
В большинстве случаев семантическая трансформация
имен собственных способствует появлению существенного
пласта деонимов в разделе субстантивов.
Деонимический субстантив (нарицательное
существительное, образованное от любого имени собственного
без помощи аффиксов) - давно и активно используемая единица
английского языка. В частности сфера обозначения
предметности широко представлена такими деонимическими
субстантивами, как, например: petri – название блюда
; Julio –
юлиус (серебряная монета, чеканившаяся в Италии при папе
Юлии II); Nebuchadnezzar – очень большая бутылка для вина;
Kakiemon – японский фарфор; ascham – разновидность шкафа;
frangipane - духи с запахом цветов красного жасмина; Biro –
шариковая ручка и др.
Деонимические субстантивы в большинстве случаев
маркируются артиклями (определенным или неопределенным):
Even the sight of a broken biro on his window-sill was of
interest to her [11; II:218].
Способность образовывать форму
множественного числа
также свидетельствует о том, что появившиеся на базе
собственных имен нарицательные лексемы относятся к разряду
субстантивов:
Their Persian Silks, Bengalls…are used for Beds, Hanging
of Rooms [11; II:113].
Участвуя в процессе деонимизации, имена собственные
также участвуют в межчастеречной трансформации, поскольку
на их базе создаются нарицательные слова с новыми
значениями, обладающие различными частеречными
характеристиками. В составе слов, появившихся
в результате
процесса деонимизации иноязычных онимов в английском
языке, различаются деонимические глаголы и адъективы.
Появление в языке деонимических глаголов связано с
потребностью носителя языка в идентификации понятий и их
характеризации. Поскольку система частей речи отражает
40
реально существующие логические связи явлений и предметов,
именно она позволяет реализовать эти потребности.
Потребность в новых номинациях для обозначения новых
предметов и явлений определяется факторами лингвистического
и экстралингвистического порядка. Пополнение словарного
состава новыми глаголами также без сомнения обусловливается
теми же причинами. Во всех приведенных примерах для
номинации явлений, выражаемых деонимическими глаголами
,
использовались одни и те же языковые средства: в частности
омонимичные формы уже существующих понятий. Это является
также подтверждением того факта, что процессу номинации в
системе языка присуще в определенной степени стремление к
языковой экономии, аналогии, лексико-семантическому сжатию.
Возникновение значений глаголов с антропонимными основами
мотивировано непосредственно действиями лица, и
соответственно
эти глаголы «персонифицированы», их
семантика предопределена ведущим признаком, который
заложен в значении существительного – деонима. Например:
Marcel – метод укладки волос - по имени французского
парикмахера, который его изобрел – метод создания
искусственных локонов с использованием нагреваемых щипцов
для завивки. Эта особенность и является ведущим признаком,
коннотированным в значении деонимического глагола to marcel
– «to wave (hair) in the «Marcel» fashion».
Her unbobbed hair is
marcelled in broad waves from a high
forehead [11; IX:358].
В зависимости от того, что подразумевают
мотивирующие существительные, деонимические глаголы
можно разделить на две группы:
1. Глаголы со значением «совершать действия,
свойственные тому, кто назван мотивирующим
существительным - деонимом». Примерами данной группы
являются следующие слова: to epicure – доставлять себе
удовольствие подобно Эпикуру; to vandyke – меблировать
жилище или отделывать платье в стиле Ван
Дейка; to Augur –
объявлять пророком; вводить в должность.