Кульпин Э.С. (ред.) Природа и самоорганизация общества
Подождите немного. Документ загружается.
растянутая на вёслах, а после постройки деревянных домиков это название так и осталось. В них могло
поместиться чуть более 100 человек. На них, на юге, в сторону Датского пролива смотрели печи для
производства рыбьего жира, принадлежащие гильдии голландских городов, входящих в состав Великой
Северной Компании, самые старшие ещё перед основанием поселения. После нападения на остров Ян Маен
басков, между печами был выстроен небольшой бастион с двумя участками, призванный оборонять
поселение от атак конкурентов.
Кроме центрального Смеренбурга на Шпицбергене в северной части западного побережья от Хамбербукта,
на прилегающих островах и далее на восток вдоль побережья и до Бискайерхюкен голландцам принадлежал
ряд небольших китобойных станций, некоторые из них даже имели собственные печи для вытапливания
рыбьего жира. Англичане имели на юге подобные небольшие станции. Все эти станции, включая
Смеренбург, работали от четырёх до пяти летних месяца, с мая по сентябрь. В этот период, во время
наибольшего развития китобойного промысла, голландцы ежегодно вылавливали около 300-450 китов,
англичане чуть меньше, а остальные нации примерно столько, сколько эти 2 страны вместе: ежегодно - до
полутора тысяч китов. Только с одного кита (стоимость рыбьего жира и китового уса) прибыль составляла 2
- 2,5 тысячи английских фунтов. В то время это была большая удача!
С давних времён люди зимовали в Арктике чаще всего вынужденно. Или выживали, или нет. Первой была
экспедиция Баренца, которая удачно пережила зиму на Новой Земле в 1596 - ]597 годах. В двадцатые годы
XVII века управление Пордси Компани рассматривало возможность пребывания людей на земле
Шпицбергена, однако это предприятие признали слишком рискованным. Первая известная зимовка на
Шпицбергене была осуществлена в 1630 -1631 годах. 8 британских китоловов оказались заблокированы
осенним льдом в Беллсунде. Они построили дом из дрейфующего дерева, и им удалось пережить эту зиму.
Это стало серьёзным аргументом, чтобы вернуться к идее зимовки на Шпицбергене, а когда бас-
110
Пограничье в жизни природы и социума
км опустошили весной 1632г. голландскую станцию на Ян Маен, было решено оставить на зиму 1633 - 1634
гг. на этом острове в Смеренбурге небольшие экипажи кораблей. В Смеренбурге семёрка пережила зиму, а
подробный дневник, заполняемый командиром группы Якобом Сегерш ван де Бруггом, представлял собой
необыкновенно ценный материал. Такая же группа на Ян Майен погибла от цынги, а следующей зимой -
очередная группа голландцев в Смеренбурге. Избежать цинги и удачно прозимовать зависело, главным
образом, от опытности и знаний командира группы и, конечно, от везения. Последним случаем смерти от
цинги была гибель тройки норвежских трапперов зимой 1908 - 1908 на Лагойе.
Голландцы были единственными, кто в период китобойного промысла имел на Шпицбергене своё
кладбище, расположенное на острове Итре Ношкёя, приблизительно в 15 км. на северо-восток от
Смеренбурга. Кладбище действовало с 1642г. до конца XVII века. Оно было подробно исследовано
Хакебордом. Он обнаружил 195 гробов мужчин от 10 до 70 лет ростом до 166 см. Причиной смерти, прежде
всего, явилась цинга, а также часто явно выраженный рахит.
Большое кладбище китобоев располагалось на полуострове Eolosnuset у входа в Соргфьорд за
Верлегхукеном, Гробы не сохранились и не были изучены. Небольшое кладбище, функционирующее,
вероятнее всего, пару веков до XX века, расположено на холме над Мышиным заливом в Вуд-фьорде: 2
большие русские братские могилы и 6 -7 других с остатками английских и норвежских надписей. Поморы и
русские трапперы закапывали своих собратьев около поселений. Вдоль веет побережья Шпицбергена,
особенно в легкодоступных местах, большое количество отдельных могил неизвестного происхождения:
холмик из камней и огромная одинокая скала. На одном из них даже есть крест и какая-то надпись. Много
неизвестных могил, исчезнувших без следа. Попадаются беспорядочно разбросанные кости и черепа.
В короткий период бурного развития китобойный промысел на Шпицбергене быстро пошёл на убыль и к
середине XVII в. почти спал до нуля. Причиной этому было истребление стада китов в Гренландском Море,
которое к 1661г. насчитывало примерно 22 тыс. штук. Короткий и очень интенсивный период охоты на
китов в водах Шпицбергена был одной из крупнейших бойней, которую человек устроил своим «братья
меньшим». Но, пожалуй, ещё большее влияние на снижение шпицбергенского китобойного промысла
оказали климатические изменения и связанные с ними довольно быстрые изменения -экосистемы, на
которые повлияла кульминация «малого ледникового периода».
На угасающую волну ловли китов наплывала следующая - траинер-
Пограничье в жизни природы и социума
111
ство. Трапперами на Шпицбергене первоначально были исключительно «поморы» - русские с Белого моря.
Их деятельность была названа «звериным промыслом». В период китобойного промысла они занимались
охотой на китов, но в небольшом масштабе. На протяжении XVII в. их трап-перская активность была равна
нулю; о ней не упоминается ни в западных, ни в русских источниках, а раскопки обломков поморских лодок
доказывают только то, что эти лодки туда не доплывали, но не выясняют почему. Основная деятельность
поморских трапперов приходится на XVIII и XIX вв. Постепенно к ним стали присоединяться
скандинавские трапперы, особенно норвежские. Под конец трапперского периода в XX в. на Шпицбергене
действовали уже только они и то в гораздо меньшем количестве. Наиболее известный русский траппер Иван
Страростин умер на Шпицбергене в 1826 г. уже совершенно старым человеком; мы не знаем даты его
рождения. Впервые он там появился в 1780 г., потом приезжал летом, а последние 15 лет жил там
постоянно. В XX в. на Шпицбергене ещё дольше охотился известный норвежский траппер Хи.тьмар Ноне.
Провёл на архипелаге 30 лет.
Животный мир на Шпицбергене был убогим. Главным образом он складывался из китов, белуг
(Delphinaptera leucas) , моржей (Odobaenus rosmarus), нескольких видов морских котиков, белых медведей
Ursus (Thalasarctos maritimus), северных оленей, полярных лис и огромных стай птиц, прилетавших сюда на
лето. Морские млекопитающие и медведи были автохтонами, а северные олени и лисы прибыли с севера
Скандинавии. После китов целью добычи стали моржи. Как показывают исследования последних лет,
большие стада моржей Баренцева и Карского морей ежегодно после брачного периода делятся на 2
субпопуляции: самцы остаются на Свальбарде, а самки мигрируют далеко на восток в район Земли Франца
Иосифа. Охота на них велась только на Свальбарде. Бойня моржей была столь же значительна, как и бойня
китов. В первой половине XX века на Свальбарде моржей насчитывалось едва несколько десятков, главным
образом на островах Муффен и Квитойа. И сегодня на пляжах Муффена есть огромные пространства, где
моржовых костей больше, чем камней.
Столь же интенсивной была охота на белых медведей, однако без пагубных последствий. Белый медведь не
живёт в стаде, а одиноко странствует на сотни километров по Арктике в поисках тюленя, практически
единственного средства пропитания. С холодным морским течением Баренцева моря медведи мигрируют до
Сёркаппа - южной вершины Шпицбергена, откуда их несёт течение к северу вдоль западного побережья
Шпицбергена. Медведи, стремясь вернуться на восток архипелага, где
112
Пограничье в жшни природы и социума
они размножаются, «останавливаются» по дороге и, пересекая Сёркап-планд движутся на восток. Их
главной трассой является Хорнсунд, через который каждую зиму проходит несколько сотен медведей. До
введения мер (то защите этого вида, которые вступили в силу в 1970 г., ежегодно на Шпицбергене
истреблялось несколько сотен медведей, однако их отстрел не повлиял существенно на численность их
популяции. В данное время на территории от Шпицбергена до Земли Франца Иосифа она составляет около
50 тыс. особей.
Иная ситуация с северными оленями, на которых охотились ради мяса. Число убитых животных стало резко
возрастать с появлением жилых посёлков на Шпицбергене, и дошло до того, что их популяция упала в пер-
вой половине XX века до 100 штук. Относительно недолго длилась охота на белуг. В 20-х годах XX в. в Ван
Мийенфьорде действовала шведская фирма, которая отлавливала и перерабатывала их на месте, главным
образом ради кожи, превосходной для изготовления приводных ремней. Там лежат груды их костей. За
короткое время белуги были сильно истреблены. Охоты на полярных лис и тюленей лишь немнош
уменьшили их популяцию. Сбор птичьих яиц на собственные нужды практически не оказал никакого
влияния на их огромную численность.
Рядом с трапперами на Свальбарде охотилось немногочисленное общество богатых британцев. Во второй
половине XIX века тго были шотландец Беньямин Лейт Смитг, а также Джеймс Ламонт. Охотились на всё,
чти передвигалось. Ламонт во время своей второй поездки в Сгорфьорд (1859) вместе со своим другом
лордом Кеннеди убил 46 моржей, 88 тюленей, 61 северного оленя и белугу. 20 последующих застреленных
моржей и 40 тюленей утонуло. Смитт и Ламонт исследовали неизвестные районы восточного Свальбарда и
оставили весьма ценные подробные записи. Несмотря на огромные трофеи, на экосистему их охота
практически не повлияла.
Первые поселения людей на Шпицбергене появились при открытии в XIX веке залежей угля, эксплуатация
которого была сосредоточена в нескольких местах: Лонгьире, Свегруве, Ни Олесунне - норвежские шахты, а
также русские - Баренцбург и Пирамида. Почти одновременно начались поиски других минералов.
Появились специальные горные компании, вложившие в поиски немалые средства. При них стали также
строиться небольшие поселения, зачастую из совершенно примитивных бараков. От этих поисков ожидали
многого, но, практически, ничет не нашли кроме угля. Компании обанкротились, оставленные поселения
были разрушены. В последнем 40-летии на шельфе в Шпицбергене было открыто нефтяное месторождение,
и иностранные корпорации поделили между собой весь Свальбард на частные секторы.
Пограничье в жизни природы и социума
113
Ещё до поисков минералов в Свальбарде образовались научные экспедиции. Широкую для них базу создали
экспедиции Нильса Адольфа Норденшольда (1832-1901) в !858 - 68 гг. В 1899 г. Россия и Швеция начали
измерение длины земного меридиана на Свальбарде. Были построены 2 большие научные станции:
шведская - на севере в Муршисонфьорде на северо-востоке и русская - в заливе Госхамна (Хорнсунд),
каждая состояла из нескольких строений. Научные группы, кроме измерения меридиана, проводили здесь
более года комплексные работы. Исследования угого типа впоследствии проходили в рамках II
Международного Полярного года 1932 - 33 гг., а также III Международного года геофизики 1957-58 (как I и
II Полярный Год). В это время были сооружены постоянные научные станции: норвежская в Ни Олесунне,
польская в Хорнсунде и шведская в Муршисонфьорде, а позднее - большой центр Советской Академии
Наук в Баренцбурге. В последние десятилетия научным центром Свальбарда стал Ни Олесунн, где
разместились научные станции нескольких стран. В 1993 г. норвежское правительство при поддержке
университетов в Осло, Бергене, Тронхейме и Тромсё основала фонд «The University Courses of Svatbard»
(UNIS), который проводит в Лонгьире курсы на базе лиценциата и высшего образования по биологии,
геологии, геофизики и арктической технологии.
Вступив на Свальбард, человек в течение 3-х веков только пользовался им. Постепенно он начал привносить
в его уклад собственные элементы, а деятельность эта в XX веке набирала всё более быстрый темп. Всё
началось со строительства примитивных жилищ из дрейфующего дерева. Горные поселения, появившиеся
при угольных шахтах, начали разрастаться и изменяться. Лонгьир и Баренцбург, и в меньшей степени Пира-
мида, переформировались в городки с портами и собственной инфраструктурой с совершенно новым типом
строений. В Лонгьире это типичные для Норвегии лёгкие деревянные постройки. В Баренцбурге и Пирамиде
на месте первоначальных деревянных в 70-80 годы XX в. выросли огромные многоэтажные кирпичные
дома. В Ни Олесунне, где после взрыва в Шахте в 1963 г., в котором погибла почти целая смена, прекратили
добычу угля; население с нескольких сотен упала до нескольких десятков человек; администрации,
персонала на самой дальней почте севера (78 35"N) и работников научной станции Norsk Polar Institut,
основанной в 1968 г. В 1967 г. European Satilite Research Organisation (ESRO) построила здесь обсерваторию,
представляющую собой 2 больших серебряных купола. В ней работало 25 человек, но по причине огромных
затрат на содержание станции она была закрыта в 1974 г. Ее задачу приняла на себя обсерватория полярных
сияний в Тромсё. Серебряные купола остались.
114
Пограничье в .жизни природы и социума
Огромное влияние на функционирование экосистемы Свльбарда оказало развитие средств коммуникации.
До последней четверти XX в. единственной связью со Шпицбергеном была морская дорога. Из Европы на
Шпицберген плыли люди и строительные материалы, в обратном направлении везли уголь в Норвегию, а
также Мурманск и Архангельск. Плавание было возможно только в течение 4-5 месяцев лета и ранней
осени. Пассажирские рейсы осуществлялись в этот период несколько раз, изначально только норвежским
«Лингеном», позднее до Баренцбурга и Пирамиды плавал также новый советский «Канин».
Коммуникации на Шпицбергене проходили только водным путём. Так, трапперы добирались к своим
домам, расположенным исключительно на берегу. Между Баренцбургом и Пирамидой курсировали
отапливаемые углём, ужасно дымящие лодки. Кроме того, в район летали норвежские и советские
вертолёты. Зимой единственным средством передвижения были лыжи и сани, запряжённые собаками.
Радикальный перелом наступил в середине 70-х годов XX в. Для регулярной авиакоммуникации на
Лонгьире был открыт аэродром, на котором начали летать норвежские и немного позднее советские
самолёты Аэрофлота. Лавинно возросло число людей, прибывающих на Шпицберген, который стал легко
доступным круглый год. Начался массовый привоз снегоходов, что сделало возможным быстрое
передвижение в районе, покрытым снегом более полугода. До мест, которые можно было достигнуть за
несколько дней только на собаках, а летом был доступен только морской путь и го не каждый год, теперь на
снегоходе можно было достичь за несколько часов, Это повлияло на рост туризма. На Шпицберген начали
приезжать организованные туристическими агентствами экскурсии, в его территориальных водах появились
туристические теплоходы. Прежде всего, областью туризма стал Исфьорд и окрестности Ни Оле-сунна, но
случались туристические рейсы, огибающие весь Шпицберген и даже Северо-восточную Землю. Напротив,
изменения в возможностях коммуникаций не имели большого значения для научной и иной результативной
(альпинистской, навигационной) деятельности, главным периодом которых остался летний сезон.
Уже в начале 2-й четверти XX в. человек заметил, сначала интуитивно, что его деятельность расстроила
нормальное функционирование экосистемы, и если он не хочет допустить полного упадка и разрушения, то
должен что-нибудь предпринять. Человек начинал осознавать, что присвоив себе роль управляющего
системой, обязан управлять ею разумно и энергично и должен взяться за это сразу же. Каждая из фаз
человеческой деятельности на Шпицбергене, которые за последние 50 лет ради-
Пограничье в жизни природы и социума
115
кальио изменили функционирование всей системы «Свальбард», принесла характерные изменения, не
всегда выгодные для экосистемы или откровенно ей угрожающие. Фаза внедрения человеком новых
элементов для системы опаснее, чем начальное ее расстройство.
Первые действия были совершены немного на ощупь. Стараясь создать экосистему Шпицбергена образцово
полярной, норвежцы привили на нем мускус. На счастье, он не выдержал, не вошёл навсегда в среду. В
Ьаренцбурге русские начали разводить коров. Вместе с привозимым для этих коров с «Большой Земли»
сеном в 70-е года XX в. была завезена мышь полёвка (Microfus arralis), проникла на территорию, прижилась
на самом тёплом месте Шпицбергена - в долине Колесдален в южной части Исфьорда. Нашла свою нишу и
расплодилась, стала частью экосистемы. С 50-х годов XX в. началась активная охрана грозящих
вымиранием видов: моржей, белых медведей, северных оленей - и их популяция начала быстро
увеличиваться. На данный момент все животные и большая часть птиц на Свальбарде находится под
охраной, хотя бы временной. Но и эта, деятельность в новых условиях привела к нежелательным
последствиям. Отклонённый маятник очень хрупкого экологического равновесия слишком быстро пересёк
эту границу равновесия, что ведёт к новым проблемам. Рост популяции полярных медведей привёл к
уменьшению популяции тюленей. С каждым разом многочисленные и ещё более голодные медведи в
поисках еды начали приближаться к человеку, а иногда и атаковать его; на человека напасть легче, чем на
тюленя. Появилась новая категория - медведи-мусорщики, ищущие себе пропитания вблизи человеческого
жилья. Привыкли к присутствию человека и северные олени. Нередко в поселениях можно наткнуться на
вп->лне освоившихся животных.
Необычайно ущербным для шпицбергенской тундры оказался моторный транспорт, особенно гусеничный -
тягачи, действующие на некоторых станциях, например, польской в Хорнсунде, и русские «вездеходы».
Даже одна поездка такого транспорта по тундре приводит к её разрушению до основания, а её
самопроизводительная регенерация будет длиться свыше ста лет. Следы от тягача, использованного при
постройке польской станции в Хорсунде, и через пятьдесят лет всё ещё далеки от *арубцевания. Даже
осторожные приземления на шасси русских вертолётов оставляют чёткие, длительные следы также как и
арктические палатки типа «Капш».
Вмешательство человека, хоть и в меньшей степени, повлияло на животный мир. Для кладок угля, которые
находятся у подножий гор, над долиной в Лонгьире и Пирамиде, транспортировка осуществлялось по
116
Пограничье в жизни природы и социума
рельсам. От шахты в Ню-Олесуне, расположенной достаточно далеко от фьорда до порта, добыча
доводилась узколинейной железной дорогой. В связи с исчерпанием запасов угля в самом Лонгьире и
перенесением его добычи на дальние территории, доставка производится все более долгим и длинным
воздушным путём. Для целей наземной коммуникации, в связи интенсивнейшим развитием Свегрува
(Sveagruva), начато строительство проезжей дороги до Лонгьира, проходящей через горы, отделяющие
Исфьорд от Ван Мийенфьорда. Для целей авиакоммуникации были построены ангары, а на севере и востоке
Шпицбергена установлены хранилища баков с топливом.
Наибольший ущерб экосистеме архипелага принесли угольные шахты. Норвегия, не обладая запасами
собственного угля, добывала его на территории Шпицбергена и вывозила для промышленных целей (пере-
работка на производные угля материалы). СССР - исключительно из политических соображений. Речь шла о
подтверждении и поддержании своего присутствия на Свальбарде. Затраты на добычу угля и его транс-
портировку в порты северной части России многократно превышали затраты его доставки, скажем, из
Донецкого бассейна. Бесспорно, более пагубной могла оказаться для Свальбарда добыча нефти. Уже в
половине 60-х годов CALTEC начал пробные бурения в Ван Мийенфьорде, а позднее Россия на окраинах
Пирамиды. На счастье, эти поиски были приостановлены. Поселения, в которые привозилось огромное
количество материалов и оборудования, необходимого для функционирования шахты, начали очень быстро
обрастать грудами отбросов, старых машин, а также металлоломом, мебелью и различной домашней
утварью. Особенно трагично это выглядит в русских поселениях. В расположенной на равнине Пирамиде,
мусор занимает десятки гектаров, и лежат на ней сотни тонн металлолома. Норвежские власти быстро
осознали положение дел и предприняли меры для возможного предотвращения ситуации. На Шпицберген
ныне прилетают группы молодёжи и очищают территорию (кроме русских поселений). Собранный мусор
вывозится. Весной 1983 года губернаторские власти ликвидировали старые топливные склады в Мурши-
сонорьоде и на Баренце. В Murchison остался небольшой норвежский склад для вертолётов Sysselmana.
Была создана сеть национальных парков и охраняемых территорий. На такой территории в Хорнсунде весь
год работает польская научная станция, несколько сезонных ее представительств, небольшое количество
домов, содержащихся правительством Sysselmana и институциями Norsk Polar Institut (самоуправление), а
также заметное количество зданий, находящихся в частичной или полной разрушенности.(mapka)
Пограничье в жизни природы и социума
117
Туристическое движение, треккинговое и спортивное (альпинизм, лыжный спорт), резко возросло за
последние годы. Оно находится под надзором бюро Sysselmana, где был составлен и введен в силу кодекс по
туризму. Группы, отправляющиеся в данную местность, регистрируются (1еиерь уже несколько сотен
ежегодно!), а также обязуются продвигаться по известной заранее трассе. Из этой территории исключены
национальные парки. Чуть менее строгие порядки господствуют на охраняемых землях. Можно свободно
передвигаться вблизи охраняемых территорий, особенно на относительно малой местности вокруг
Исфьорда. Но в любом случае предлагается профессиональная помощь локальных туристических агентств.
В Норвегии закон об охране окружающей среды является главенствующим. Тем более это касается
Шпицбергена. В связи со законом об окружающей среде возникла серьёзная проблема но отношению к
"делу" рук человеческих. Вопрос об "охране культурных" объектов на Свальбарде был уже затронут в 1926
году, а устав вышел в 1976 году и в 1974 вступил в действие. "В полярных районах число объектов
человеческой деятельности исторического уровня ничтожно мало, и это, бесспорно, увеличивает их
ценность. (...) Охрана окружающей среды считается там обязанностью и приоритетной задачей". В устав с
1974 года вошли все реликты до 1945 г., включая и уже охраняемые. Более того, норвежское Центральное
Бюро Исторических Памятников (Central Office of Historic Monuments) имеет возможность взять под охрану
более поздние объекты, прежде асе-го нерабочие станции и полярные базы. Но бездействующие станции
представляют собой огромную угрозу для арктической среды и её экосистемы из-за отходов, а также
потенциальных и бескон грольных источников токсичных загрязнений. Процессы же их физической
ликвидации в условиях Арктики не менее опасны для окружающей среды, чем отходы, оставшиеся в
нетронутом состоянии. Экологическую угрозу представляет и техника для сноса построек, вывоза
разобранных элементов и строительных материалов, оборудования, приборов и т.д., часто в
труднодоступных и отдалённых местах. На этом фоне в практике часто доходит до долголетних тяжб,
вытекающих из разных причин и противоречивых интересов между учёными, экологами, экономистами и
юристами.
Проблема сохранения и спасения экосистемы Свальбарда сложна и ещё далека от развязки. Но стоит только
начать двигаться в нужном направлении. Одно верно: человек расстроил правильное функционирование
среды и перенял главенствующую роль в управлении системой, и теперь человек обязан руководить этой
системой, чтобы она продолжала существовать.
118
Пограничье в .жизни природы и сог{иума
ЛЕСОСТЕПНОЕ ПОГРАНИЧЬЕ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
Э. Кульпин
(Институт востоковедения РАН)
Борьба за природные ресурсы в XI-XV вв.
Работа выполнена при поддержке РФФИ грант № 02-06-80184а
Граница леса и степи -уникальная полоса биосферы Земли. Место рождения индоариев. Место соприкосновения
культур и цивилизаций, жителей степей и лесов, скотоводов и земледельцев, кочевников и оседлого населения. В
прошедшем тысячелетии граница двух природно-климатических зон - леса и степи в Восточной Европе не была
неизменной. Полоса лесостепи то сужалась до нескольких километров (местами - сотен метров), то расши-
рялась до десятков и далее сотен километров, то отступала на север на сотни километров, то на сотни
километров наступала на юг, И вся эта пульсация в очень малой мере зависела от природы: от климатического
оптимума нашей эры и малого ледникового периода, но отражала взаимоотношения народов и специфику их
развития. Особое значение для истории России имеет второе тысячелетие нашей эры, а в первой половине его -
контакты славян и тюрок, русских и половцев, русских и татар в Восточноевропейской лесостепи.
В середине тысячелетия на границе леса и степи была создана засечная полоса. Засечная полоса - это
уникальный русский аналог Великой китайской стены. Как и Великая стена, засечная полоса должна была
защитить оседлое земледельческое население от скотоводов кочевников. В отличие от каменной китайской,
устремленной вверх до 20 метров, русская "стена" была повалена вглубь на 50 метров. Срубленные деревья
укладывались 8 одном направлении, и отнюдь не хаотичное переплетение стволов и ветвей соседних
деревьев создавало препятствие, которое невозможно было сходу преодолеть не только конному, но и
пешему. На локальную разборку древесной мешанины с целью образования прохода уходило несколько ча-
сов. За это время "хозяева" имели возможность направить войска для организации достойной встречи
"гостей". Традиционным "гостем" был крымский хан, в XVI-XVII вв. ежегодно набегавший на Русь.
Экономика этого специфического государства в каждый данный год во многом зависела от того, насколько
удачен или не удачен был набег года.
Как и Великая китайская степа, засечная полоса является давним объек-
Нограничъе в жизни природы и социума
119
том внимания и историков, и биологов. Результаты независимых друг от друга исследований не
сопоставлялись и по большому счету профессионально мало интересуют представителей разных отраслей
знаний. В частности исследователи не задавались вопросом: почему засечная полоса была на сотни тысячи
километров севернее известной нам из географии границы леса и степи, т.е. там, где она быть никак не
могла? Данный вопрос не возникал у биологов, поскольку был за пределами их компетенции: как проблема
историков, а у историков, поскольку они не знали, где она должна быть с точки зрения биологов.
Географическая граница леса и степи - это Большая климатическая ось Евразии. Ось является ветроразделом
на материке. Зимой к северу от нее, там, где располагается зона лесов, где в средневековье жили земле-
дельцы, дуют теплые ветры с запада и юго-запада. К югу, там, где находятся степи, полупустыни и пустыни,
где преобладают сухие и холодные северо-восточные и восточные ветры, в средневековье жили только ко-
чевники. Направление ветров продиктовано движением воздушных потоков в антициклонах по часовой
стрелке, из центра, где атмосферное давление высокое, к окраинам, где оно ниже. В январе сильный перепад
давления между Атлантикой и Сибирью создает мощную воздушную тягу от центра Азии к Атлантическому
океану. Этот морозный "сквозняк" выбирает свой путь между возвышенностями, горами по низинам. Так
климат нашего материка определяется областью высокого давления, которая тянется узким языком на запад
от Сибирского антициклона, проходя по условной линии, соединяющей города Кызыл - Уральск - Саратов -
Харьков - Кишинев - Секешфехсрвар. Эта условная линия и есть Большая климатическая ось Евразии.
Территории к северу от Большой климатической оси Евразии получают зимой больше осадков, чем к югу от
нее. Глубокий снежный покров предохраняет почву от чрезмерного промерзания. Весной здесь не просто
много воды, но особенность паводка в том, что вода не сбегает сразу в реки, а постепенно просачивается в
почву, увлажняя ее. К югу же от Большой климатической оси Евразии вода весной быстро испаряется, не
успев просочиться в мерзлую почву. Степи получают- воды не меньше, чем лесные экосистемы весной при
таянии снега, а летом от ливневых дождей. Однако период обильного увлажнения в степях быстро
сменяется засухой. (Судьба степей, с. 27-28, 30, 33 -35). Степь без обводнения малопригодна для
земледелия. Лишь узкая полоса лесостепи - границы леса и степи - область с уровнем плодородия земли
близким к степи, а по осадкам близка к лесам. Славяне стали осваивать эту узкую полосу - южнорусскую
лесостепь с Х-Х1 века. Степь была рядом с Киевом в пределах 30-60 километров.
120
Лограничье в жизни природы и социума
С XI в. лесостепь стала местом противостояния половцев и славян. Согласно летописям, с 106] г. до начала
XIII в. половцы вторгались в русские пределы 46 раз. С учетом тесных родственных связей русских князей с
половецкими ханами, многие историки не склонны видеть причину военных столкновений половцев и
славян в межэтнических противоречиях. Они полагают, что вторжения половцев, спровоцированные
призывами князей к своим родственникам половецким ханам, были проявлением обычной междоусобицы,
борьбы за передел власти и собственности. Однако противостояние славян и половцев имело и
хозяйственно-природную подоснову, которая практически не находила своего отражения в нарративных
документах того времени и впоследствии игнорировалась исследователями.
Половцы, как все скотоводческие народы домонгольского периода кочевали по Большой климатической оси
Евразии - вдоль границы леса и степи в Восточной Европе на широте Харьков-Киев-Кишинев. Начинали
они с Хоира и Медведицы в начале лета и постепенно перемещались на запад, появляясь в районе Киева в
конце июля - августе, когда поспевала пшеница. Стада, продвигаясь традиционными маршрутами, могли
проходить и через поля, осуществляя их потраву скотом, что приводило к естественным столкновениям
земледельцев и кочевников. Большая часть половецких вторжений пришлась на пограничные со степью
11ереяславс-кое и Киевское княжества. В итоге, в лесостепи и зоне лесов вблизи нее в конце XI в. "городы
все опустеша, села опустеша; прейдем поля, идеже пасома, беша стада конь, овцы и волове, все тоще (пусто)
ныне видим, нивы поросше зверям жилища быша". С XI в. земледельцы стали покидать осваиваемые
черноземы северной части Южнорусских степей. Они уходили с неспокойного юга на север в трех
направлениях: на северо-запад - к Карпатам, на северо-северо-восток - в ополье и на северо-восток.
Миграция в первых двух направлениях организовывалась или контролировалась князьями, в третьем - была
стихийной: крестьяне уходили из под власти княчей в леса нынешнего Центра. Отметим, что они уходили
именно в леса. Лес, по утверждению великого русского историка Василия Ключевского, для русского
человека был главным убежищем от врагов, и при вражеских нашествиях заменял ему замки и крепости.
Как бы не мигрировали люди, природная граница леса и степи, но край -ней мере, теоретически, должна
была оставаться на прежнем месте, определенном ей природой. Но засечная полоса расположена на сотни
(местами почти на тысячу) километров севернее Большой климатической оси Евразии. Конечно, лес можно
рубить где угодно и как угодно, однако целесообразность создания именно засечной полосы не по краю, а в
глуби -
Пограничье в жизни природы и социума
121
не лесов, куда кочевники все равно не пойдут, трудно объяснить Если же полоса была па границе леса и
степи, возникали вопросы - предтечи фундаментальных открытий: почему, как и когда граница леса и степи
в Восточной Европе передвинулась на север.
В Европе скот всегда выгоняли пастись в лес. Там он ел не только траву, но и молодые деревья - подрост.
Если нашествие домашних животных на лес интенсивно, то новые деревья пожираются раньше, чем
успевают вырасти, и если длительность нашествия превышает срок жизни основных пород деревьев данного
леса, то мере отмирания старых деревьев сначала на месте леса образуется лесостепь, а затем степь. Из-
вестно, что до XIV века в Восточной Европе леса находились там, где им и положено быть по природным
условиям - в географической зоне лесов. А в 70-х гг. XV в. золотоордынцы почти ежегодно кочевали близ
южной границы Московского государства (Кириков, с. 22, 24), что недвусмысленно свидетельствовало о
превращении леса в лесостепь даже севернее засечной полосы. Следовательно, остается предположить
только одно: скот съел лес на огромном пространстве протяженностью в тысячу километров по меридиану.
Количество скота, съевшего такие леса, должно было быть не просто большим, но невообразимо огромным.
У половцев оно не было таковым. Что же произошло в степи с приходом монголов?
На всем протяжении великой евразийской степи направление сезонных перекочевок было либо с юга на
север, либо с востока на запад. Половцы кочевали с востока на запад; от Дона к Киеву. На первый взгляд
кажется, что с хозяйственной точки зрения они выбирали не лучший вариант. В степях в "течение сезона
меняется кормовая ценность, доступность и количество кормовых трав. Если привес скота, получаемый на
пастбище в мае принять за 100%, то в июне он составит - 88%, в июле -78%, августе - 65, сентябре - 58, а в
октябре - только 35%" {Судьба степей, с. 191). Однако, если скот пасти севернее Оси, в европейской лесо-
степи, где до осени сохраняется кормовая ценность, доступность и количество кормовых трав, то потерь
привеса половцы бы не имели. "В луговых степях нет перерыва в вегетации растений и жизнедеятельности
животных, вызванного засухой, поэтому экосистема функционирует дольше, чем в более сухих степях. За
счет этого общая масса растительности достигает 3,2-4,2 т/га, а животных - 0,4 т/га, что в 5 раз больше, чем
в Других типах степей" (Судьба степей, с. 144).
К северу от Оси более мощные черноземы, более устойчивый и влажный климат, больше объем фитомассы.
Но, несомненно, у них не было чужды забираться в леса. Проблему, которую ставят половецкие кочевья
перед биологами, можно, в частности, сформулировать так: насколько
122
Пограничье в жизни природы и социума
широка была в то время лесостепная полоса, и были ли доступны для степного скота лесные поляны?
Известно, что по сравнению с современными доисторические природные сообщества на месте нынешних
степей и лесостепи были более мозаичны. Мозаичность формировали и поддерживали гигантские
травоядные - хоботные, копытные и др. Они препятствовали образованию сплошных массивов древесной
растительности, формируя в лесах поляны, на месте лесов - лесостепи, парковые ландшафты (Маслов, с. 57).
Если травоядные не топчут землю, не съедают древесный молодняк (подрост), то на свободные от леса
пространства (будь то поляны в лесу или лесостепь неважно) начинает наступать лес. Специальные
многолетние наблюдения, проводившиеся в Северной Америке, выявили нижеследующую динамику
наступления леса на степь на участках без домашнего скота; "Подземные побеги кустарника, распола-
гающиеся на глубине 10-30 см, распространяются на территорию, занятую сообществом злаков на 7-9
метров, Довольно скоро они поднимаются над землей, затеняют почву и замедляют рост трав... В результате
через пять лет лес сомкнутым фронтом вторгается в прерию на несколько метров" (Судьба степей, с. 124).
После гибели гигантских травоядных, более мелкие - зубры, туры, тарпаны уже не могли поддерживать
столь высокий уровень мозаичностн биоты (Маслов, с. 57). Известно, что к моменту монгольского
нашествия в лесах Восточной Европы почти не осталось зубров и туров, тарпаны -злобные, не приручаемые
дикие лошади также истреблялись. В лесостепи поддерживался низкий уровень мозаичности. Нет сомнений,
что если бы у половцев наблюдался демографический рост, то после прохождения критической точки,
которая, как свидетельствуют другие прецеденты демографического роста у кочевников, достигается
быстро, то половцы не ограничились бы лесостепью и стали пасти стада в лесах. Иными словами, вероятнее
всего, во времена половцев даже низкий уровень мозаич-ности - поляны в лесу некому было поддерживать,
и потому малочисленные половцы со своими небольшими стадами кочевали не с юга на север, а с востока
на запад, вступая в естественную конкуренцию за землю у Киева со славянами, осваивавшими под
земледелие места летних половецких кочевий - южную степь.
Наступление степи на лее. Расширенное хозяйственное воспроизводство скотоводов Золотой Орды
основывалось не только на опустевшей после половцев степи, но и в больших, если не уникально огромных
возможностях расширения пастбищ. В хозяйственном резерве скотоводов оставалась зона лесостепей,
которую, потоптав, как хороший туркменский ковер, можно было превратить в степь, т.е. зону сплошного
пас-
Пограничье в жизни природы и социума
123
тбища, а леса таким же способом можно превратить в лесостепь - час-личного пастбища. Затем лесостепь
превратить в степь и насколько позволяли природно-климатические условия распространить степь на се-вер.
В этих условиях поголовье скота кочевников могло долго не иметь ограничений в росте. Здесь достаточно
сказать, что в Восточной Европе природные условия позволяют лесам расти до Белого моря, как они и росли
еще в нашей геологической эпохе - голоцене. Лесотундра - это территория бывших лесов, которые съели
стада оленей. Иными словами, со стороны природы не было ограничений в процессе превращения лесов в
лесостепь на протяжении от Черного до Белого морей. Заслоном могли стать лишь люди населяющие леса.
Однако вплоть до Московского княжества леса населяли племена, занимающиеся охотой, собирательством и
подсечно-огневым земледелием. Специфика хозяйствования (см. Петров, Кульпин 1995) заставляла их быть
малочисленными и не объединенными.
Можно оценить пределы роста численности степного населения Золотой Орды, исходя из прецедентов.
Один из таких прецедентов исследовали совместно биолог Игорь Иванов и историк Игорь Васильев. В 1801-
1803 гг. небольшая казахская (Букеевская) орда из 50 тысяч человек с 200 тыс. голов скота по разрешению
царского правительства поселилась на пустующих землях Рын-песков в междуречье Волги и Урала. Через
20 лет у них было уже 5 млн. голов скота (т.е. рост в 25 раз), что оказалось чрезмерным для вмещающего
ландшафта и вызвало экологический кризис в междуречье Волги и Урала, продолжающийся вплоть до
наших дней. Несмотря на кризис, и его следствие - падение поголовья скота до 1,5-2,6 млн., население,
стартовав со стагнационного демографического состояния, за 40 лет утроилось, составив 150 тысяч человек
(Иванов 1995, с. 181, 184).
Если принять численность завоевателей пришедших в восточную Европу, в не более 300 тысяч человек (что
соответствует современным представлениям,) и темпы демографического роста как в Букеевской орде, то со
времени окончания завоевания Восточной Европы в 1242 г. и до первой эпидемии чумы в 1346 г. только
число потомков пришельцев могло достигнуть 5 млн. Ограничений для расширенного воспроизводства, как
хозяйственною, так и демографического (подобно тем, что получили бу-кеевцы через 20 лет жизни в Рын-
песках) завоеватели не имели. Они сами не находились в стагнационном демографическом режиме,
мужчины -главы семей могли иметь не по одной жене (наложнице), а скот, в отличие от букеевцсв, могли
пасти севернее Большой климатической оси, т.е. быть вне действия перманентных степных засух.
Численность населения Юж-
124
Пограничье в жизни природы и социума
нерусских степей могла расти такими же темпами, как и в Букеевской орде, длительное время, если не
всегда, на человека могло приходиться столько же скота, сколько и у букеевцев в период бурного роста: на 5
млн. скотоводов оно могло составить немыслимое количество для наших дней количество на естественных
пастбищах - 330 млн. голов.
Пример Букеевской орды показывает, что нередко кочевники не знали возможностей новых степей. Новые
степи казалась им несравнимо более богатыми прежних родных мест. Люди не знали границ, за которыми
следует экологический кризис или локальная экологическая катастрофа. Границы эти определены, прежде
всего, универсальной (для прошлого, в том числе совсем недавнего) закономерностью: физическая масса
домашнего скота при полностью антропогенном ландшафте или суммарная масса домашних и диких
животных при не полностью антропогенном не можег превышать массу диких копытных, которые здесь
были до человека. Кроме того, для сохранения экологического равновесия биоценоза степи большое
значение имеет соотношение отдельных видов животных в общем их количестве. Время от времени, как это
было в Рын-песках в XIX в. или сегодняшней Монголии, скотоводы попадают в экологический "капкан"
превышения удельного веса овец и коз в общем поголовье.
Человек защитил от хищников самых слабых копытных - овец и более других видов животных
заинтересован в их разведении. Что, с точки прения взаимоотношений человека и природы, чревато
неприятностями. Овцы оказывают самое сильное давление на землю, как прямом, так и в переносном
смысле слова. Овца в отличие от крупных копытных двигается медленно и топчет землю основательно. В
овечьих загонах, в отличие от коровьих, не увидишь и травинки. Давление маленьких овечьих копытец на
единицу площади в четыре раза превышает давление гусениц среднего танка (Судьба степей, с. 164), Если
крупные копытные лишь обкусывают траву, то овца по народному бурятскому выражения - "стрижет". В
современной Бурятии сокращение поголовья овец сразу отозвалось снижением темпов деградации почв
(Панарин, с. 100). Как свидетельствует исследование экологической катастрофы в Вол го-Уральском
междуречье в XIX-XX вв., осуществленное Игорем Ивановым, там кризисные явления были
спровоцированы резким увеличением поголовья скота (с 200 тыс. до 5 млн. голов), в котором 77%
составляли овцы (Иванов 1995, с. 181). В Прикаспии степь сохраняется при плотности менее 0,7 овцы на
гектар, при более одной - пустыня (Мирошниченко, с. 40). Для Калмыкии принято такое соотношение: при
населении 300 тыс. человек, 1 млн. овец (69%), 200 тысяч лошадей (13,8%), 200 тысяч коров (13,8%), 50
тысяч верблюдов (3,4 %) (Виноградов и др., с. 103).
Пограничье в жизни природы и социума
125
Экологическая катастрофа в Прикаспии ясно показывает, что традиционное скотоводство не гарантировано
от кризисов, хотя чаше всего этого не бывает. Другое дело, если степь обрастает городами: само существо-
вание Золотой Орды с учетом ее границ, особенностей климатических поясов, неразвитости средневековой
инфраструктуры объективно требовало локального сосредоточения в степях - географическом центре госу-
дарства системы городов- не только административного и экономического управления, но скота и
промышленности, что ложилось дополнительным бременем на биоценоз степи.
Города в степях Поволжья в эпоху Золотой Орды как магнит притягивали кочевников со своими стадами
(Кульпин 1998). Зимой население городов удваивалось, за счет кочевников, разбивавших вокруг степных
городов свои "поселки" из юрт. Юрты окружали стада, топчущие землю. Здесь возможно было то же
явление, что и на водопоях, где земля так утоптана, что на ней уже ничего не растет. Иными словами, даже
средневековая урбанизация степи чревата нарушением, по крайней мере, локального экологического
равновесия. Все степные города располагались на реках, да и не могли иначе в сухой степи, Сопоставление
степных городов, с гигантскими водопоями, чем они с точки зрения домашних животных и были, стало
толчком к необходимости проработки гипотезы возможных локальных и глобального кризисов. Степные
города были очагами локальных экологических кризисов, они не могли остановить продвижение степи на
север. Остановка и поворот вспять мог произойти только при глобальном экологическом кризисе, который
вызвал бы падеж скота, подорвал экономику системы степных городов и дал возможность лесу начать
реконкисту - возвращение своей природной "зоны влияния". Исторические события свидетельствуют, что
остановка отступления леса и его контрнаступления были драматическими и хорошо известными исто-
рикам, но без понимания глубинных процессов.
Великая замятия - как бифуркационный момент. Золотая Орда могла процветать при трех
универсальных факторах социально-экологической стабильности (см. Кульпин 1990, с. 116-124): I)
неизменных порядках приемлемых для общества и не провоцирующих нарушение экологического равновесия.
2) неизменном вмещающем ландшафте (он оставался практически постоянным); и 3) неизменной
численности населения. Два из этих факторов могли не быть неизменными - первый и последний. Порядки
не могли оставаться постоянными хотя бы потому, что любое государство - открытая система, а Золотая
Орда была открыта миру в большей степени, чем другие современные ей государства. Мир менялся, сле-
довательно, не могли оставаться совершенно неизменными порядки в
126
Пограничъе в жизни природы и социума
Золотой Орде. Напряженность за счет превышения возможностей вмещающего ландшафта вследствие
демографического роста в пределах границ Золотой Орды могла возникнуть в XIV в. только в зоне степей, в
Дашт-и-Кипчаке.
При экстенсивном скотоводстве человек замещает крупных хищников на вершине биологической
трофической пирамиды и вследствие этого вынужден подчиняться законам природною гомеостазиса,
который влияет на установление пропорций между массой растительной пищи, числом травоядных и
плотоядных. Хотя, конечно, это подчинение не столь жесткое, как полагают А.А.Тортика, В.К.Михеев,
Р.И.Кортиев, которые пишут: «кочевников может быть столько, сколько может прокормится от
существующего стада, а размеры стада ограничены продуктивностью и размерами пастбищ. Увеличение
выше нормы какого-либо вида, потребляющего другой вид в экосистеме, ведет к гибели от голода
потребителя раньше, чем будет окончательно уничтожен вид потребляемый, после этого равновесие
восстанавливается... скот гибнет, а за ним гибнет, распадается или порабощается кочевое общество...
назревает политико-экономический кризис, который может проявиться во внешней экспансии, в отходе
части населения», либо в переходе к оседлости и земледелию (Тортика, с. 52, 57). Лишние кочевники,
традиционно переходили к земледелию, но психологически этот переход для кочевников всегда был тяжел.
Отступление на север границы лесов может быть индикатором гипотезы социально-экологического кризиса
в степях Евразии во второй половине XIV - XV вв. при наличии одновременно нескольких свидетельств, как
стороны природы, так и общества. Являются таковыми нижеследующие, известные историкам факты, а
именно: продвижение кочевий на север; миграция жителей южной степи как на север на, так сказать,
постоянное местожительство, так и на юг, в том числе далекий Египет; зимовки скота в зонах рискованного
скотоводства; внутриполитическая борьба, закончившаяся развалом государства, наиболее острая во время
смуты (1360-80 п.) - "Великой замятии", как она названа в русских летописях.
Данные, приводимые самым авторитетным отечественным историком природы России С.В.Кириковым,
позволяют констатировать, что численность кочевников на территории южнорусских степей до прихода
монголов была невелика, и никаких признаков экологического кризиса не было. Выпас скота был, очевидно,
умеренным, поскольку пастбища не превращались в скотосбой. Степные палы, хотя от молний, бывали и в
этой местности, но сведений об этом ни в летописях, ни в других письменных источниках Х-Х11 вв. не
найдено, в отличие от лесной зоны, следователь-
Пограничьв в жизни природы и социума
127
но, они не затрагивали людей, что возможно при редком населении, (Ки-риков, с. 9, 11, 33,16, 17-18,23).
В X1V-XV вв. положение изменилось. Как историки, так и биологи констатируют: биологи - отступление
границы лесов, историки - неустанное продвижение кочевий на север. "В современной лесостепи соот-
ношение участков лесов и луговых степей не является следствием разных почво-грунтовых условий, а
представляют собой результат разного соотношения оседлого населения и кочевников в прошедшие эпохи.
Видна четкая зависимость продвижения кочевников и степной растительности на север. Летописи хранят
названия «Половецкие кочевья» для местностей в окрестностях г. Белополье и Харьков, по реке Проня.
Северная граница татарских летних кочевий XIV в. проходила по линии: верховья Се-верского Донца,
Тихой Сосны, Низовья Медведицы. Сотни тысяч овец и коз уничтожали лесную растительность, леса
заменялись лугами, луговая растительность ксерофитизировалась, типчак продвигался все дальше на север в
область широколиственных лесов" (Смирнова, Киселева, с. 27).
Что показательно в этих свидетельствах? Сам по себе выпас скота в лесах - явление типичное для
средневековья. Интересен не сам этот факт, а его следствия. То, что в соответствии с глобальными
изменениями климата, тогдашние климатические условия (температура и влажность) благоприятствовали
наступлению леса на степь со скоростью, примерно, 10 метров в год. Вместо этого движение шло в
противоположном направлении со скоростью сотни метров и даже километры в год. Ясно, что скота у
степняков стало больше, чем век назад, но следует ли из этого, что самих степняков стало настолько же
больше? Для средневековья - следует. В условиях натуральною хозяйства степняки скот;? держали столько,
сколько было нужно для жизни, а прибавочный продукт не просто позволял, но автоматически
подразумевал расширенное демографическое воспроизводство. В Золотой Орде население степи не
голодало, как в Западной Европе, и потому неизбежен был процесс расширенного демографического
воспроизводства. В том, что население росло, нет сомнений. Однако, превысило ли оно критический порог,
за которым природные ресурсы уже не позволяют обеспечивать традиционный уровень жизни?
Известны переходы степных батыров на службу русским и литовским князьям. Не переходы степных
рыцарей на службу от одних сюзеренов к другим, а условия, в каких эти переходы осуществлялись, и
массовость переходов (на порядок выше, чем в Западной Европе) заставляют предполагать неустроенность
жизни в степи. Ордынские царевичи переходили на службу русским и в качестве награды за победу над
русскими, что в других условиях выглядело бы по меньшей мере странным. Так после
128
Нограничье в .жизни природы и социума
победы над русскими князьями по условиям договора было создано Касимовское ханство, батыры которого
были обязаны служить побежденным русским князьям. Естественно, за вознаграждение за службу. Такая
ситуация могла возникнуть только, когда родная земля не могла кормить излишнее население, а воины-
профессионалы не хотели становиться земледельцами. Для них это означало потерю социального статуса,
уровня материального обеспечения (как известно ратный труд в средневековье был и самым престижным, и
самым высокооплачиваемым) и необходимость расстаться с городом. К удобствам городской жизни, они
уже успели привыкнуть, в городах (прежде всего в зимнее время) жило уже несколько поколений знати и их
челяди.
Степняки уходили на север не только в Русь, но и в Литву, причем, если данных о том, сколько стенных
батыров ушло служить русским князьям неизвестно (как-никак, а такие миграции осуществлялись в преде-
лах одного государства и нередко являлись "маятниковыми", т.е. возвратными), то для Литвы (уход за
границу: если не навсегда, то надолго) такие данные имеются. Согласно анонимному автору «Истории
польских татар» - «Рисалия татары лях», составленной в 1558 году, к концу правления Витовта (к 1430 г.) в
Литве было до 40 тыс. воинов-татар, не считая членов их семейств, а к 1558 году в Польше и Литве было
уже до 200 тыс. татар (Сафаргалиев, с. 486). Для того, что представить себе масштабы этой миграции
населения, достаточно сказать, что по расчетам Магомета Сафаргалиева в Ногайской Орде в что время было
всего 300-350 тыс. населения и эта орда «от других татарских государств отличалась не столько размерами
территории, сколько многочисленностью людей» (Сафаргалиев, с. 482).
Относительно XV в. мы можем с большой степенью вероятности утверждать, что демографический потолок
населения степи был к этому времени превзойден. Об этом свидетельствуют не только массовые переходы
степных батыров на службу русским князьям, но, что более существенно - зимовки кочевников в зоне
рискованного скотоводства, а также жесткость борьбы за пастбища. Так, в 1501 г. крымский хан Менгли-Ги-
рей, узнав, что хан Золотой Орды Ахмет намерен зимовать в низовьях Сейма и в окрестностях Белгорода
велел пожары пускати, чтобы им негде зимоватк (Памятники..., с. 377). Отметим, что Ахмет решился
зимовать там, где половцы никогда не зимовали, севернее даже их летних пастбищ.
Причина, почему скотоводы предпочитают зимовать на юге, вызвана зимней бескормицей из-за невозможности
использовать скоту в пищу ветошь, а также степной войлок. Летом скот нагуливает жир, а зимой в бук-
Пограничье в жизни природы и социума
129
валыюм смысле выживает. Гарантированно там, где нет снега, точнее наста, который не могут разбивать
копытами лошади, чтобы достать из-под снега богатые питательными веществами ветошь, войлок, о
которых говорилось выше. Следом за лошадьми, разбивающими копытами снег, наст, идут коровы, овцы и
козы. Лошади для кочевника не только свидетельство принадлежности к касте воинов, не только показатель
богатства это гарантия сохранения всего скота в тяжелых условиях. Чем больше в стаде лошадей, тем
больше надежда, что в трудных условиях скот не погибнет (Тортика, с. 53). Граница леса и степи в
Восточной Европе - зона зимнего риска для кочевого скотоводства: даже в лесостепи в начале весны обычно
бывал прочный наст, и конница не могла передвигаться по насту (Кириков, 24).
Зимние пастбища в Восточной Европе находятся на ее крайнем юге: Причерноморье, на Северном Кавказе.
Там и зимовали половцы. Только переполненность степи и вследствие ее борьба за пастбища с выжиганием
степи могла заставить кочевника зимовать в зоне климатического риска. Так, осенью 1444 г. степь к югу от
Рязани была выжжена на таком обширном пространстве, что после опустошения рязанских сел золото-
ордынский царевич Мустафа перебрался на зимовку в Рязань в дома горожан, (Никоновская летопись,
ПСРЛ) (Кириков, с. 23).
Возможен ли был иной поворот событий, когда не было бы кочевий скотоводов у фаниц Москвы, и не
нужно было бы создавать засечную полосу для защиты от набегов крымского хана, когда граница степи
стала бы отступать на юг? История не знает сослагательного наклонения. Но все-таки, люди, которые жили
в прошлом, были не глупее нас. На их глазах разворачивалась трагедия социально-экологи чес ко го
кризиса, и они не могли не думать о том, как выйти из него. Из социально-экологического кризиса нельзя
было выйти обычным путем. В таких случаях нужны нетривиальные решения. Были ли такие попытки и что
мы них знаем сегодня? Нарративных документов, в которых можно было бы увидеть намеки на попытку
преодоления социально-экологического кризис, практически нет. Лишь одно событие той эпохи, и с одной
стороны - со стороны русской окраины Золотой Орды, кажется обстоятельно документированным -
Куликовская битва.
Поиск пути преодоления кризиса. Битва пришлась на самый конец смуты в Золотой Орде - максимального
ослабления центральной власти, что подразумевает расширение возможностей центробежных сепаратис-
тских движений. При первом рассмотрении (об этом достаточно убедительно пишет Арсений Насонов, с.
166-178) можно предположить, что Москва, набравшая к этому времени большую силу, еще не помышляла
о
130
Пограничье а жизни природы и социума
независимости, но стремилась усилить экономическую мощь, закрепить за собой Великое княжение,
захватить земли своих более слабых соседей, и для достижения этих целей проводила соответствующую
политику, включая в нее и военные действия. Центр противодействовал политике Москвы. Что могло быть в
степях в центре государства накануне Куликовского сражения, в самом конце "Великой замятии"? С
большой вероятностью мы можем говорить о сокращении доходов государства. Таможенные поступления
снизились из-за слабого функционирования Великого шелкового пути после падения монгольской
Юаньской династии в Китае, снижения уровня порядка в целом из-за смуты и развития бандитизма и
грабежей, в частности (см. у Насонова, с. 166-167). Налоги поступали нерегулярно, а расходовались в
возросших размерах не на поддержание управления, инфраструктуры и хозяйства, а на военные и поли-
тические цели. Затухание международной торговли, криминализация общества не могло не сказаться на