Кульпин Э.С. (ред.) Природа и самоорганизация общества

Подождите немного. Документ загружается.

Природа и самоорганизация общества

Пустовалов С.Ж. 1999. До реконструкци динамики чисельност! степового населения УкраТни за материалами курганних

могильниюв (энеолит - шзш кочо-вики) // Науков! записки. Том 13. К.

Рындина Н.В., 1998. Древнейшее металлообрабатывающее производство Юго-Восточной Европы. М.

Спиридонова Е.А., Алешинская А.С., 1999. Переодизация неолита-энеолита ев-ропейской России по данным

палинологического анализа // РА.№ I.

Телегин Д.Я., Нечитайло А.Л., Потсхина Й.Д., Панченш Ю.В., 2001. Срсднеото-говская и Новоданиловская культуры

энеолита Азово-Черноморе ко го региона. Луганск.

Ю. Олейников

(Институт философии РАН)

Колонизующийся социум. Геополитическая стратегия России

Работа выполнена при поддержке РГНФ грант 00-03-00229а

Многие исследователи в качестве основного фактора, определяющего специфику бытия российского

социума, называют обширность его территории и постоянное стремление к пространственному

расширению. Так Г.Д.Гачев видит специфику русской жизни "в дистанциях огромного размера",

"Географическое положение России было таково, —полагает И.А.Бердяев, — что русский народ принужден

был к образованию огромного государства... но нелегко давалась ему организация этих пространств...

поддержание и охрана порядка в нем. На это ушла большая часть сил русского народа" (Бердяев, с. 60). А

И.Ильин в пространстве усматривает наше первое бремя — "бремя земли — необъятного, непокорного,

разбегающегося пространства... не мы взяли это пространство... — оно само навязалось нам, оно заставило

нас овладеть им". "История России, — пишет В.О.Ключевский. — есть история страны, которая

колонизуется" (Ключевский, с. 50). И это действительно так. Вопрос в другом. Почему российский социум,

несмотря на громадные издержки, связанные с освоением новых территорий, из века в век стремится к

расширению своих и без того колоссальных пространств? Следствие ли это врожденной широты русской

души, которой узки любые границы, или здесь какие-то иные причины?

Не касаясь существующих в исторических исследованиях различий в объяснении причин и путей

проникновения славянских племен на пространства Восточной Европы, где сложилась Киевская Русь,

констатируем, что эю не были исконно славянские земли. Славяне колонизировали эту территорию, но

колонизировали ее не путем завоевания или истреб-

Природа и самоорганизация общества

ления туземных народов, как это делалось романо-германскими колонизаторами, а постепенным

расселением и хозяйственных освоением пригодных для занятия сельским хозяйством земель, не занятых

коренным охотничьим и скотоводческим населением. Киевское государство с самого начала образовалось

не как некое национальное государство, а как государство полиэтническое. Его становление совпало с

периодом малого климатического оптимума — заметного потепления климата в Европе (Борисенков). Центр

кристаллизации племен, входивших в состав Киевской Руси, располагался значительно южнее и западнее

границ нынешнего центра России — на территории современной Украины и Белоруси, в довольно

благоприятных для сельскохозяйственной деятельности условиях. Здесь на опольях практиковалось

пашенное земледелие, а в лесной зоне — подсечно-огневое, и поскольку техника и технология сельскохо-

зяйственного производства германских племен в Западной Европе и славян в Восточной совпадали, то и в

уровне экономического развития западноевропейских государств того времени и Киевской Руси не было су-

щественных различий. Темпы их развития совпадали. В Киевской Руси, как и в остальной аграрной Европе,

средняя урожайность зерновых была сам-3 (Пайпс, с. 19). Русь на равных конкурировала с соседи ими

государствами.

Дальнейшая колонизация северо-восточных земель, более суровых по природно-климатическим условиям,

была обусловлена рядом обстоятельств: ростом народонаселения, усилившимся давлением западных со-

седей и тюркских кочевых племен на южные области Киевской Руси, в силу ослабления государства из-за

княжеских междуусобиц, наносивших государству в целом и его населению урон не меньший, нежели

чужеземные завоеватели. Достаточно привести один пример из Поучения В.Мономаха, где он рассказывает

потомкам, как после его набега на Минск там не осталось ни челядина, ни скотины. Пленных угоняли в свои

княжества или продавали на невольничьих рынках Азии.

Известный русский историк конца XIX века М.К.Любавский, специализировавшийся на проблемах

исторической географии России, рассматривал феодальную раздробленность Руси как закономерное

следствие природных условий бытия населяющих ее племен. Считая неверным представление о нашей

территории, как сплошной равнине, он показал ее действительную структуру - - обособленные лесами,

болотами, водоразделами земли, границы которых не совпадали с пределами расселения племен, а часто и

пересекались с таковыми; "на одно племя приходится по нескольку "земель", и, наоборот, на одну "землю"

приходится по нескольку племен... Ясное дело, что русские земли небыли племенными союзами, а

Природа и самоорганизация общества

чисто политическими... Пределы земель намечены были до известной степени самой природой... Таким

образом, уже при самом расселении славян произошло некоторое разложение племенной организации, пере-

тасовка племенного деления, на место старого (племенного. — Ю.О.) выдвинулось чисто географическое,

областное" (Любавский, с. 79, см, также Горский, с. 22-23). Более того. Эти земли населяли не только сла-

вянские племена, но и представители коренных народов (угро-финны, балты) и кочевые тюркские народы.

Движение в северо-восточном направлении — во Владимирские и Замосковские земли, климатически менее

благоприятные, а затем и в Поморье, стихийно начавшееся еще до монгольского нашествия в X-XU веках,

усилилось в период ордынской экспансии. По справедливому замечания Г.В.Вернадского "...монголы

застали Русь на походе, во время передвижки, которую ускорили, но которой не вызвали; новый склад

жизни завязался до них" (Ключевский, с. 116). В эти края бежали от опасности, угрожавшей простолюдину,

поскольку обширные лесные массивы давали убежище от княжеского 1рабежа, набегов иноземцев и

возможность обеспечения безбедного существования благодаря обширной территории, пригодной для

подсечно-огневого земледелия, во многом более производительного, чем пашенное.

На основании работ В.П.Петрова и Э.С.Кульпина (Петров, Кульпин 1. 2) можно заключить, что

соотношение ополий и леса в то время в Киевской Руси составляло 1 к 10 и господствующей формой

хозяйствования было подсечно-огневое земледелие в сочетании с другими лесными промыслами. Крестьяне

ополий при значительных затратах собственных сил и тяглового скота могли получить максимум

биопродуктивности, обеспечиваемой природной машиной — землей, в течение одного летнего периода

вегетации растений, причем подобный способ сельскохозяйственного производства сильно зависел от

климатических колебаний, которые существенно сказываются на урожайности сельскохозяйственных куль-

тур. Средний урожай на пашне составлял сам 3-5, максимальный — 6-9, минимальный — 2. На открытых

пространствах ополий люди селились большими деревнями, здесь строились города. Поэтому население

этих мест легче было контролировать княжеской администрации, но оно было менее защищено от

вражеских набегов. В лесу люди селились отдельными семьями-однодворкам и, заимками, починками. Из-за

непроходимых лесов они были практически недосягаемы ни для княжеских дружинников, ни для

кочевников. Кроме того подсека оказывалась по трудозатратам в соотношении с полученным урожаем

производительнее пашенного способа земледелия в 1,5-15 раз, так как базировалась на использовании

Природа и самоорганизация общества

солнечной энергии, аккумулированной растениями в течение многих лет, и исключительно на ручном труде,

без применения тягловой силы животных. При поджоге векового леса крестьянин несколько лет мог

получать урожай сам-40-100, при поджоге 30-50 летнего леса— 10-18

до 10 лет — 7-10*. При этом лесовик

был практически застрахован от голода, периодически посещавшего ополья. Словом, пока было изобилие

лесов и свобода лесопользования, население Восточной Европы могло довольно успешно преодолевать

неблагоприятные климатические условия, поскольку опиралось на десятилетиями и веками

накапливавшийся энергетический потенциал лесов, сжигание которых позволяло получать урожаи не-

превзойденные и поныне. Свидетельством этого был значительный — беспрецедентный для средневековья

— рост народонаселения. Так в CV веке население Руси, потерявшей к этому времени почти 2/3 территории,

осталось равный доордынскому периоду, удвоившись по показателям плотности населения на 1 км

(Миронов, с. 376). Можно предположить, что ордынское владычество в известной мере пало благодаря

энергетическому потенциалу лесов, хозяйственное использование которых привело к значительному росту

народонаселения Московской Руси, а, следовательно, к увеличению численности боеспособных граждан.

К сожалению, безбедное существование в лесу при подсечном земледелии не стимулировало какие-либо

технические и социальные изменения. Оно имело тенденцию к стагнации. В то же время, экстенсивное по

своей природе подсечное земледелие было ограничено естественным природным ресурсом — лесом.

Минимальная земельная площадь для жизнеобеспечения одной семьи составляла 100 десятин, но поскольку

эти участки забрасывались через несколько лет эксплуатации, то, например, в пределах современной

кольцевой дороги Москвы могли бы долговременно проживать всего лишь 90 семей. Лимит участков

пригодных для

* В.Г.Короленко, описывая свое пребывание в ссылке в районе Якутска. Вспоминает, что он с товарищами,

на участке освобожденном от леса, в условиях довольно неблагоприятного летнего сезона и при отсутствии

какого-либо опыта сельскохозяйственной деятельности получил урожай зерновых порядка сам-40 с

десятины. Аналогичные цифры приводят и другие исследователи (См.: Короленко В.Г. Собр соч. В 5-ти тт.

Л., 1991. Т. 5. С. 340; Власова И.В. Традиционное сельское хозяйство на русском СевереУ/Традиционный

опыт природопользования в России. М., 1998. С. 125).

Природа и самоорганизация общества

подсечного земледелия ограничивался требованиями к рельефу, проекции наклона к солнцу и массой других

факторов.

Из-за бурного притока населения в Замосковский край в XV веке естественная база подсечного земледелия

на территории восточной Европы была исчерпана, а население вынуждено перейти к пашенному земледе-

лию. Существенное отличие подсечно-огневого земледелия от пашенного состоит в том, что первый способ

хозяйствования не требователен к естественному плодородию земли, возможен при использовании прими-

тивных с ел ьс ко-хозяйственных орудий — топор, огниво, борона-суковат-ка, без удобрений и тяглового

скота. Пашенное земледелие невозможно без рабочего скота, совершенного инвентаря — сохи, рала, плуга,

удобрений и т.п. и весьма требовательно к качеству сельскохозяйственных земель. А вот таких земель в

Московии мало. В результате чего Россия столкнулась с дефицитом земель сельскохозяйственного

пользования и относительным перенаселением. Этот процесс совпал с наступлением малого ледникового

периода в XIII-XIV веках, сопровождавшемся ухудшением климатических условий. Похолодание дои-шло

пика в XVIII веке. В это время за счет уменьшения испаряемости началось заболачивание низменных

районов, что сказалось на сокращении посевных площадей и вегетационного периода, приведших к

смещению к югу северной границы вызревания ржи и зоны неустойчивых урожаев (Борисенков с. 23„

Кулышн 2, с., Офмаы, с. 18). В результате производство зерновых снизилось здесь в 3-5 раз.

Продовольственная база заметно сократилась. Из-за заболачивания брошенных после подсеки участков

заметно ухудшилась экологическая обстановка. Четко обозначились экологические трудности. Кроме того

возникли сложные социальные проблемы: переход от подсечного земледелия к пашенному изменил весь

способ бытия людей, их экономику, технику и технологию производства, быт, ценности, мораль и другие

социокультурные факторы бытия социума, то есть преобразил весь образ жизни человека, сформировал

новый менталитет и архетип бытия социума. С становлением иного способа бытия сформировался новый

этнический тип человека — великоросса, сохранившего, однако, в своем образе жизни некоторые

рудименты прошлого бытия.

Дефицит эффективных территорий и технологически освоенных альтернативных энергетических

источников ресурсов, а также соседство экономически более сильных соседей на Западе* поставили страну

перед

* К этому времени в Западной Европе завершился процесс Великой распашки (XI XIII вв.) — сведения леса под

пашню, что наряду с ростом

Природа и самоорганизация общества

проблемой выживания. Выход был найден не на путях совершенствования производительных сил, открытия

новых энерс-етических ресурсов и их технологического освоения, а в изменении системы ценностей и мен-

талитета ранее практически вольного, самостоятельного хозяина, которые были принесены в жертву

жесткой централизации власти, консолидировавшей социум на выживание путем расширения территории,

что, кстати, было естественной реакцией на обилие малозаселенных земель на востоке и юге Евразийского

континента.

Осуществление экспансии на новые земли складывалось для русской колонизации неоднозначно.

Начавшаяся сначала со спонтанного освоения новых территорий, эта колонизация была продиктована, как и

весь предшествовавший процесс славянской колонизации, не какими-то идейными, государственными

соображениями, а исключительно инстинктом выживания и практическими интересами хозяйствования в

более благоприятных естественных природных условиях. И только позднее, при Иване Грозном процесс

колонизации стал приобретать государственно организованную форму, превращаясь в определенную

государственную геополитическую стратегию (Черносвитов, с. 16).

Обширные территории на севере и востоке, населенные немногочисленными и менее развитыми народами

(с балтийских племен дань брали банными вениками, а с туземного населения Сибири ясак взимали пуш-

ниной и девками — женами для казаков-землепроходцев. Больше брать было нечего), были покорены и

присоединены к России довольно легко. Но но природно-климатическим условиям они не были лучше

Замосков-ских земель. Их освоение в те времена могло быть только экстенсивным. В результате российские

земледельцы оставались заложниками природы, когда они в силу короткого вегетационного периода и

трудоемкости пашенного земледелия не могли ни существенно расширить посевы, ни интенсифицировать

труд вложением дополнительных капиталов с гарантией на хороший урожай. Практика показывала

отсутствие сколько-нибудь существенной корреляции между степенью трудовых усилий крес-

населения, необходимого для обработки больших, но ограниченных массивов земли, увеличением

плотности населения и улучшением средство коммуникации, ростом городов и т.п., обусловили тенденцию

к усовершенствованию техники и технологии земледелия, которая четко фиксируется уже с конца XII в., и

росту урожайности зерновых и других сельскохозяйственных культур. С тою момента начинается

опережающий отрыв западной экономики, культуры и цивилизации.

Природа и самоорганизация общества

тьянина и мерой получаемого им урожая (Милов, с. 72).

Сибирь была покорена в течение одного столетия. За это время промысел пушнины заметно сократился, а

приобретенные земли были малопригодны для зернового земледелия, Хороших земель было мало. Это тот

самый "клин", который вытянулся вдоль будущего Транссиба. Поэтому до крестьянской реформы 1861 года

Сибирь практически оставалась малонаселенной. К примеру в 1709 году там проживало 222.227 душ обоего

пола — около 1 процента тогдашнего населения России Любавский, с. 254). Поэтому и в XIX веке урожаи в

России оставались примерно такими же как и в XV веке — в худшие годы падали до "сам друг", в хорошие

поднимались до "сам четверт" и даже "сам пят", но в среднем оставались на уровне "сам третей" (Пайпс, с.

20-21).

Правда, геополитическая стратегия, направленная на освоение Сибири, позволяла позднее сбрасывать

избыток населения из центральных районов. "Сибирь заселялась от малоземелья, которое стало наиболее тя-

гостным после освобождения крестьян, когда в губерниях Черноземной полосы наделы опустились до 1 3/4-

3 десятин на душу и количество безземельных составило 6 процентов общего числа крестьянских дворов

Любавский, с. 276-277) и наблюдалось относительное перенаселение. Однако эта колонизация не смогла

изменить масштабы потребления энергии на душу населения, так как освоение обширных территорий

требовало и значительных дополнительных затрат на их продуктивное использование. Отсутствие таких

средств не позволяло России удержать Североамериканские территории, колонизированные русскими

землепроходцами.

Долгие войны Россия вела на западных и южных направлениях, где природные условия лучше, чем в

Московии, о чем говорят цифры, свидетельствующие о естественной урожайности зерновых. Но и здесь из-

за периодически повторяющихся климатических колебаний ведение сельского хозяйства рискованное. Тем

не менее, переселение на юг было весьма интенсивным. Если до начала XVIII в. 2/3 населения России

проживало в северной и лесной зонах, -го к концу этого века большая часть населения стала проживать в

более благоприятной лесостепной и степной зонах, а к 1914 г. там сосредоточивалось почти 2/3 населения

Европейской России (Миронов, с. 45).

Западное и южное направление колонизации диктовались не только потребностью лучших для сельского

хозяйства земель, но и обеспечением безопасности от беспокойных соседей и стремлением к обретению

теплых морей с незамерзающими портами, без которых Россия была лишена оснований достойного

экономического и политического развития. Однако экономический эффект от присоединения и этих

территорий во

Природа и самоорганизация общества

многом сводился на нет ростом пространства государства, необходимостью создания средств

коммуникации, защиты рубежей, увеличением расходов на госаппарат и армию. К примеру, в 1800 году

Российская армия насчитывала около 450 тысяч человек, что на 1/4 больше самой большой армии в Европе

того времени. И даже такая большая армия с трудом справлялась с возложенными на нее задачами. У США,

Англии, Японии не было и нет таких проблем, поскольку нет необходимости больших затрат на

обустройство и защиту морских границ.

Российская колонизация существенно отличалась от западной, которая, как правило, осуществлялась на

эффективных территориях, становившихся донорами для метрополий и без того находившихся в зоне бла-

гоприятных природных условий. Поэтому там средства из колоний перекачивались на развитие собственно

метрополии. Российской империи, чтобы быть великой державой, приходилось, напротив, вкладывать сред-

ства в развитие присоединенных окраин с эффективными территориями. За счет метрополии принимались

меры для социального и экономического развития присоединенных территорий и населяющих их народов.

Так, не секрет, что более развитые в культурном и экономической отношении народы империи имели

определенные социальные и политические привилегии перед великороссами. Инородцы не подлежали

закрепощению, освобождались от воинской повинности, платили меньше податей и налогов, имея при этом

право на свободное перемещение как по территории, так и по социальной лестнице государства

российского. Россия, именуемая империей, не отвечала классическим имперским канонам, где метрополии

живут за счет подавления и эксплуатации зависимых колонизированных земель. Державная политика

России в отношении присоединенных земель и народов характеризовалась цивилизаторской функцией.

Здесь преобладали центробежные тенденции распределения потоков населения, инвестиций, способов

хозяйствования и культуры. Кроме того, всякая империя имеет привилегированную титульную нацию.

Этого в России не было. Именно русский народ нес основные экономические, политические, людские

издержки на сохранение державы. В результате этой политики центр Великороссии обескровливался. По

мнению авторитетного исследователя России, задолго предсказавшего неизбежность революции 1905 и 1917

годов, статского советника германского императорского статистического ведомства Р.Мартина: "Все

пограничные области Российской империи, населенные чужими народами, в экономическом отношении

преуспевают больше, чем собственно Россия". Подобные наблюдения зафиксировали и другие авторы

(Мартин, с. 102). Словом, "За XIX век росли, богатели, наполнялись пришлым населением Ново-

Природа и самоорганизация общества

россия, Кавказ, Сибирь. И вместе с тем крестьянство центральных губерний разорялось, вырождалось

духовно и заставляло говорить об "оскудении центра", Велишроссия хирела — отдавая свою кровь

окраинам, которые воображают теперь, что она их эксплуатировала" (Федотов). По свидетельству бывшего

премьер-министра СССР Н.И.Рыжкова эта тенденция сохранялась и в СССР. Такая политика в отношении

присоединенных территорий диктовалась не только боязнью сепаратизма окраин, но и экономическими

выгодами вложения средств и привлечения населения на эффективные территории, укрепляло мощь

государства и позволяла наращивать военный потенциал для новой экспансии. Державная политика России

была до определенного времени выгодна отдельным регионам, поскольку обеспечивала им защиту от

завоевания соседями и привлечение дополнительных средств для их собственного развития. По этой

причине отдельные народы добровольно становились под руку Государя московского.

Подобная геополитическая стратегия проводилась почти до конца XIX в. И это не случайно.

Производительной силой, кроме человека, являкп-ся технологически освоенные природные ресурсы: пашня,

домашние животные, энергия воды, ветра, ископаемые и т.п. Но приращение территорий в ходе

колонизации почти не влияло на изменение структуры производства, его энергонасыщенность (за неполные

четыре века - с конца XV по 50 годы XIX в. — затраты энергии на душу населения увеличились лишь в 1,5

раза) (Дулов, с. 145), а, следовательно, и на рост материального благосостояния основной массы людей и их

социальную организацию. Мощь государства возрастала главным образом благодаря росту народонаселения

(основного фактора могущества государства в доиндустриаль-ную эпоху), повышению его эксплуатации,

сохранению крайне низкого уровня жизни, культивированию свойственной православию идеи общего

спасения и коллективного бытия.

Особенность русской колонизации видится еще и в том, что она была обусловлена не столько стремлением к

порабощению, эксплуатации коренных народов, приобретением "доброй" землицы, а делом вынужденным.

Еще в пору кристаллизации российского суперэтноса Московское княжество было со всех сторон окружено

враждебными силами. В шестидесяти верстах от Москвы на правом берегу Оки начиналось "дикое поле",

где властвовали кочевники. В восьмидесяти верстах к западу начиналась Литва, в 100 верстах к востоку — в

мещерской стороне сидели еще дикие мещеряки. Чтобы выжить москвичи, как и их киевские предки,

вынуждены были защищать свою территорию постоянным созданием защитных рубежей: сторожевых

городков, застав, засек, рвов, которые по

Природа и самоорганизация общества

мере усиления государства концентрически отодвигались все дальше от столицы (Солоневич, с. 316). Снять

угрозу существованию населения, обеспечить независимость и суверенитет государства можно было только

постоянным противостоянием внешней угрозе, победой над противником. Этот фактор определял

геополитическую стратегию России, подталкивая ее к овладению периферийными территориями.

Надо сказать, что в течение своей истории Россия находилась в состоянии перманентной войны и часто не с

одним, а с двумя, тремя и даже дюжиной стран. Чтобы выдержать такое противостояние, не имея развитых

морских и сухопутных коммуникаций, дружественных соседних государств, она должна была заботиться об

обеспечении своей автаркии — самодостаточной экономики, опирающейся на собственную ресурсную базу,

которая обеспечивается исключительно природными факторами. Создание Российской империи не было

похоже на другие классические колониальные империи. Российская империя скорее была великой державой

— унитарным государством, целью которого было выживание в сверхсложных природных условиях, во

враждебном окружении народов разных культур, населяющих огромную территорию и способных суще-

ствовать только как единое целое. И прав И.Л.Солоневич, утверждающий, что империя — это мир. Создав

империю, Россия создала не только специфические цивилизацию и культуру, но и замирила народы на

огромном Евразийском пространстве, предотвратила не только неминуемую гибель отдельных этносов, но и

открыла им возможность дальнейшего развития в составе российского суперэтноса.

К середине XIX века преимущества России: большая численность населения и громадные территории,

позволявшие ей прежде противостоять более сильным в экономическом отношении государствам, стали

утрачивать былое значение. Европейские страны, расположенные на эффективных территориях, нуждаясь

для жизнеобеспечения своих граждан в меньшем количестве энергозатрат на душу населения, связанных с

преодолением природных факторов, получили благодаря промышленной революции возможность

технологического овладения органическими ресурсами былых биосфер — ископаемым топливом (нефть,

газ, уголь), энергетический потенциал которых значительно превосходил энергетический потенциал

сельскохозяйственной продукции и лесных ресурсов, составлявших основной источник энергии

доиндустриальной эпохи. Развившаяся на этом основании индустрия позволила технически переоснастить

сельскохозяйственное производство и значительно повысить производительность и без того более высокого,

в силу естественных природных условий в Западной Европе. Россия оказалась в заколдованном круге. Вы-

Природа и самоорганизация общества

нужденная на постоянную экспансию путем присоединения новых территорий и народов, она не имела

средств на индустриализацию, а низкие темпы последней толкали на путь экстенсивного развития.

На примере многовекового соревнования России и Запада хорошо просматривается подмеченная К.Марксом

закономерность: "чем меньше число естественных потребностей, которые абсолютно необходимо удов-

летворять, чем больше природное плодородие почвы и чем благоприятнее климат, тем меньше рабочее

время, необходимое для поддержания и воспроизводства жизни производителя. Тем больше, следовательно,

может быть избыток его труда, идущий на других, по сравнению с трудом на самого себя" (Маркс, с. 521).

То есть в более благоприятных природных условиях, при одинаковых трудовых усилиях, человек с

меньшими затратами производит больше, следовательно, скорее растет общественное богатство,

экономичней и быстрее развивается социум в целом, во всяком случае материальные условия его бытия.

Россия по причине значительных энергетических затрат на преодоление неблагоприятных природных

условий и обширность территории стала уступать Западу в темпах экономического и промышленного

развития, постепенно отказалась от роли "жандарма Европы", вступила в полосу военных поражений,

утратила экспансионистский порыв, а главное, начала существенно отставать но уровню благосостояния

населения.

С высоты современности нельзя рассматривать геополитическую стратегию, проводившуюся Россией в

течение четырех веков, оптимальной, но она позволила ей сохранить свою государственность, суверенитет,

значительно увеличить численность населения, создать неповторимую куль-гуру, систему ценностей и образ

жизни людей. Россия сумела выстоять против суровой природы и внешней угрозы не только благодаря

жесткой государственно регламентирующей деятельности централизованной власти, мобилизующей все

ресурсы на укрепление государства-державы но и добровольного принятия населением идеи коллективного

выживания, обусловившего беспрецедентную стойкость народа перед невзгодами, пренебрежение

материальными благами, неприемлемость психологии крайнего индивидуализма.

Почти за четыреста лет — с середины 15 в. по начало 20 в -— непрерывной российской колонизации ее

территория увеличилась с 0,4 млн. км

до 21,6 млн. км

(без внутренних вод), а население с 2,5 млн. в 1462 г.

до 151 млн. человек в 1916 (без Польши и Финляндии). Россия обрела порты на Балтике, на протяжении

всех северных и восточных морских границ, на Черном, Каспийском и Аральском морях, стала великой

морской державой. Включила в свой состав более 200 народов и народностей.

Природа и самоорганизация общества

Однако, несмотря на эти громадные приобретения, получила незначительный прирост эффективных

территорий на юге и западе страны. К этому времени завершалась индустриализация ведущих

западноевропейских стран, Америки и Японии, а Россия, несмотря на самые высокие темпы в мире роста

производства, из-за природных условий все больше уступала Западу в экономической конкуренции на

мировом рынке, росте благосостояния народа и развития социума в целом. Особенно тяжелым было по-

ложение в Центральной России, ставшей донором для окраин, развивавшихся более быстрыми темпами

(Олейников). В целом за период реформ в России (с 1861 по 1913 гг.) разрыв в душевом национальном

доходе в сравнении с США. Германией и другими странами Европы не сокращался, а увеличивался (Рос.

Провинция, с. 42). Для нас весьма важен показатель производства энергии — основы могущества

индустриального общества. В 1900 г. Россия производила в расчете на одного человека 0,54 тонны

условного топлива, в то время как США — 3,82, Великобритания

— 4,56, Германия - - 2,72, Франция — 1,18, относительное же потребление, то есть потребление энергии с

учетом природных факторов, было таково: Россия — 0,03, США — 0,32, Великобритания — 0,77, Германия

— 0,44, Франция — 0,23 (Клименко, с. 77).

На увеличение энергетического потенциала Европы, начавшегося с промышленной революции, Россия

вначале ответила испытанным способом — усилением государственной машины и ужесточением эксплуа-

тации народа. Однако вскоре стало ясно, что этот ответ на новый вызов истории несостоятелен. Россия

исчерпала все возможности экстенсивного хозяйствования на прежней материально-технической базе.

Нужна была коренная перемена технологического способа взаимодействия общества с природой, а,

следовательно, и всего способа бытия социума.

Россия приняла технологическую модель западной цивилизации, но отвергла ее ценности. В этом выборе,

вероятно, решающую роль сыграло "коллективное бессознательное" — инстинкт самосохранения. Навязы-

вание западной либеральной модели натолкнулось на ожесточенное сопротивление. Россия за неполных два

десятилетия прошла через три революции. Развал державы, территориальные потери в ходе революции

(Финляндия. Польша, Прибалтика, Западные Украина и Молдавия) заставили народ консолидироваться

вокруг власти, политика которой более всего способствовала задачам выживания народов, ранее входивших

в единый социальный организм — Российскую империю.

Такой властью оказались большевистские Советы.

Прав был И.Ильин, писавший: "Русские революционеры не понимали величайших государственных

трудностей, создаваемых русским простран-

Природа и самоорганизация общества

ством, русским климатом и ничтожной плотностью русского населения" (Ильин, с. 288). Деятели

Временного правительства, реализуя принципы либерализма, стимулировали волну сепаратизма на

окраинах Российской империи, которые в силу более выгодного географического положения и лучших

природных условий хозяйствования надеялись самостоятельно решить свои экономические проблемы,

провозгласили свою политическую независимость и выход из состава Российского государства. Большевики

же, скорее всего также не осознавая значения природного фактора для бытия российского социума, а

руководствуясь принципом пролетарской солидарности и идеей мировой революции, осуществляли

полигику, направленную на удержание единого российского пространства, имея 8 виду дальнейшее

включение его в мировой пролетарское государство, фактически способствовали консолидации ее народов и

образования СССР в границах близких к имперским, за исключением ряда западных территорий.

Преемнику России — СССР, благодаря неимоверным человеческим и материальным жертвам, удалось,

опираясь исключительно на собственные силы, в удивительно короткий срок создать экономический и воен-

ный потенциал индустриального общества (в 1940 г. промышленное производство в СССР в 24 раза

превысило уровень 1922 года), позволившие ему сохранить свою целостность, выжить в условиях

экономической изоляции и агрессивного противостояния всего остального мира.

Беда в том, что мобилизационная стратегия позволила лишь минимум приращения энергетического

потенциала, осваиваемого с помощью индустриальных технологий, направить на рост благосостояния

людей. Однако в силу жесткой государственной регламентации и коллективистских ценностей он

использовался довольно эффективно, что выразилось в заметном улучшении структуры и качества питания,

медицинского обслуживания населения, образования, развития науки, социальной защиты граждан и пр. и

отразилось на росте продолжительности жизни людей, увеличении научно-технического потенциала,

культуры народов СССР. Основной же прирост энергетического потенциала материализовался в гигантах

индустрии, обеспечивавших потребности геополитической стратегии сдерживания агрессии и

самообеспечения.

Автаркия была продиктована не только внешней экономической и политической изоляцией СССР, но и

неконкурентоспособностью на мировом рынке товаров, производимых на неэффективных территориях. Для

нормального развития страны необходимо было найти свою нишу в международном разделении труда.

Вместо этого экономика продолжала ориентироваться на полное самообеспечение, что, кстати, помогло

выс-

Природа и самоорганизация общества

гоять в Отечественной войне. СССР смог, переведя на жизненно необходимый минимум энергетический

паек народного хозяйства, сосредоточить весь энергетический потенциал на нуждах войны и перевесить тем

самым мощь военной машины почти всей Европы.

Прорыв экономической блокады стал возможен только после войны, когда, опираясь на "авторитет"

вооруженных сил и коммунистические движения некоторых стран, СССР удалось объединить ряд

государств в политико-экономический альянс, образовавший своеобразный "второй мир". Этот мир был

слабо интегрирован в мировой капиталистический рынок, имел в рамках СЭВ собственную валюту,

объединялся идеологией, во многом свойственной идеологии системообразующего народа российского

суперэтноса (т.е. провозглашением примата духовных ценностей, вторичности материальных благ,

коллективности и взаимопомощи и т.п.), которые позволяли ему сохранять государственную целостность и

суверенитет его членов от экономической, политической и культурной экспансии энергетически более

мощного "первого мира". Экономика стран СЭВ и некоторых других государств содружества

ориентировалась не на рыночные механизмы стоимости, а представляла собой своеобразный бартер —

обмен натуральными продуктами, необходимыми для той или иной страны, для их общего существования.

Военный гегемонизм СССР определенное время стимулировал возрождение геополитической стратегии

использования чужих эффективных территорий для собственного выживания и развития. Геополитическая

стратегия СССР, ориентированная на экономическую и военно-политическую интеграцию со странами

"второго" и "третьего мира", позволила существенно отодвинуть границы с враждебным блоком НАТО от

СССР, противопоставить людские и экономические ресурсы этих стран экспансионистской политике других

великих держав, обеспечив тем самым полувековой мир в Европе и время для значительного улучшения

условий жизни собственного народа, его культурного развития.

Благодаря плановому регулированию экономика "второго мира" позволила сосредоточить значительную

долю производства предметов народного потребления и продовольствия в странах с эффективными тер-

риториями, где их себестоимость была значительно ниже, чем в России, последняя же специализировалась

главным образом на обеспечении содружества средствами производства, сырьем и энергией и взвалила на

себя бремя разработки и производства вооружений, содержание армии, фактически обеспечивавшей

военный паритет с остальным миром. В результате страны-сателлиты получили дополнительные сырьевые и

энергетические ресурсы на развитие собственной экономики, инфраструкту-

Природа и самоорганизация общества

ры и т.п. Их продукция стала постепенно приближаться по своим показателям к стандартам ведущих стран

мира. Россия же, даже в масштабах СССР, практически весь прирост энергоресурсов по-прежнему направля-

ла в самую энергоемкую, но далекую от потребностей людей сферу милитаризации, в добывающие отрасли,

финансируя по остаточному принципу другие сферы бытия социума. Это позволяло сохранять баланс сил,

но западные страны, из-за более благоприятных природных условий и меньших затрат на поддержание

биогенных условий существования людей, постепенно наращивали отрыв в уровне благосостояния своих

граждан, делая более привлекательной свою модель цивилизационного развития. Издержки на оборону

снижали возможности обустройства России, но справедливости ради надо сказать, что благодаря этой

геополитической стратегии в последние пятьдесят лет в СССР были созданы материально-техническая база

и научный потенциал необходимые для рывка, способного на основании достижения НТР, существенно

изменить свои конкурентные возможности со странами, находящимися в лучших природных условиях. К

сожалению этот шанс был упущен по ряду субъективных причин.

Еще в начале века некоторые территории Российской империи, прежде всего эффективные, экономически

окрепнув, начали проявлять настроения сепаратизма. Та же самая причина сработала позднее, когда сател-

литы СССР и национальные элиты его республик ввиду изменившегося соотношения сил на мировой арене

и в уровне развития собственно России почувствовали возможность, используя преимущества своих эффек-

тивных территорий, найти собственную нишу в мировом разделении труда, место на мировом рынке, выйти

из под жесткой опеки России и ориентации на геополитическую стратегию выживания последней, обрести

право выбора собственного пути исторического и культурного развития. Сейчас стало очевидно, что во

многом их расчеты оказались лишь непомерными амбициями, а не обусловленные реальным положением

дел в новом глобальном мире. Действительно, союзные республики развивались более быстрыми темпами и

по многим показателям опережали РСФСР, однако из-за крупного перекоса во внутренних ценах, устанои-

ленных государством в силу разных мотивов, прежде всего социальных, а не закона стоимости, сложилась

искаженная картина экономического взаимодействия союзных республик. При пересчете экономической

деятельности по мировым ценам оказалось, что единственным донором для всех выступала именно Россия,

которая имела положительное сальдо торгового баланса. Все республики, кроме Туркмении с нулевым

сальдо, дотировались Россией в размере 11,5 процента ее ВНП. Ресурсы России

Природа и самоорганизация общества

перекачивались в республики. "Масштабы и уровень фактического получения субсидий значительно

дифференцировались. Эта дифференциация по абсолютным показателям характеризовалась цифрами от 11

млрд. дол. (Казахстану) до 0,84 млрд. дол. (Азербайджану). Еще сильнее она была при пересчете субсидий

на душу населения при определении их доли в ВНП. По первому показателю различия составляли от 1,654 и

1,356 дол. на душу населения (в Литве и Эстонии соответственно) до 94 и 120 дол. (на Украине и

Азербайджане). И по второму показателю можно выделить те же республики. Так размер субсидий Литве

доходил почти до 60 процентов ее ВНП, для Молдавии он составлял 48,69, Эстонии —45,72 процента".

Представляется, что и в отношениях со странами СЭВ и развивающимися странами, находившимися в

орбите советских интересов, Россия также выступала своеобразным донором их экономики, о чем свиде-

тельствуют колоссальные долги последних СССР. По важнейшему показателю — обеспеченности

энергоресурсами, союзные республики, как и многие страны СЭВ, находились в полной зависимости от

России, реализовывавшей их по внутренним ценам, которые составляли по нефти \ 3%, бензину и

дизельному топливу — 9%, природному газу — 3% от мировых. За счет собственных мощностей

Узбекистан и Туркмения удовлетворяли 85 процентов своих потребностей, а Украина, Киргизия и Таджи-

кистан — 50%, Белоруссия — 10, Армения — 4, Молдавия — 1 процент (расчет автора на основе: European

Comission of the European Commutiu'es. 1990. № 5. December. P. 79, 479).

Развал СССР и выход союзных республик из-под опеки России привели к новой геополитической ситуации,

заставившей страны, находившиеся в зоне влияния России, определяться в новом глобальном мире в зави-

симости не только от- степени их энергетического и экономического потенциала, но и интересов

современных "хозяев мира" — транснациональных компаний. Некоторые страны обрели шанс на успех,

другие, которых большинство, напротив, лишились каких-либо перспектив на самостоятельное развитие.

Утратив эффективные территории стран-сателлитов и бывших союзных республик, Россия оказалась в

исключительно тяжелом положении.

По состоянию эффективных территорий она вернулась примерно в границы XVI века. Сейчас их площадь

составляет 5,51 млн. км

из 17,08 мл, км

общей территории. Географический центр страны сместился на

северо-восток. Произошло катастрофическое перераспределение обитания массы населения в границах

наиболее щадящих минусовых температур января от -10° до 0°С; в СССР в пределах этой климатической

"ниши" проживало более 150 млн. человек (более 50 процентов населения быв-

Природа и самоорганизация общества

шей страны), в то время как в Новой России стало проживать лишь около 40 млн. (примерно 30% общей

численности населения или 13% жителей бывшего Союза) (Гладкий, с. 91). Мы потеряли 1/4 территории,

половину населения, 40 процентов валового продукта, половину лучших пахотных земель, значительную

часть минеральных ресурсов. С этими утратами мы стали менее конкурентноспособными на мировом

рынке.

Посмотрим на другие показатели. В 1994 году Россия производила 7,01 тонн условного топлива в год на

человека. Относительное его потребление (с учетом природного фактора) составило всего лишь 0,637 ут/ г, в

то время как США в это время производили соответственно 11,00 и 0,91, Германия — 5,86 и 0,95, Франция

— 5,28 и 1,04, Япония—4,81 и 0,99, Австралия — 7,78 и 3,25, Республика Корея — 3,26 и 0,67, Конго — 0,91

иО,36тут/г. Сейчас Россия потребляет лишь около 40 процентов энергии, необходимой для обеспечения

уровня жизни развитых стран и по этому показателю находится в конце первой сотни из 152 государств

мира, имеющих население свыше 1 млн. человек каждое, далеко позади не только развитых, но и многих

развивающихся стран — Зимбабве, Парагвая, Иордании и др.(Клименко, с. 77).

В постлерестроечный период либерал-реформаторы связали надежды на возрождение России и скорое

повышение уровня блате о стояния людей с переходом на западную модель развития с ее ценностями и при-

оритетами: либеральной рыночной экономикой, индивидуализмом, частной собственностью и высокими

стандартами потребления. Для этого им пришлось отказаться от государственного планирования экономики,

строгого регламентирования всей жизнедеятельности общества, провозгласить политику открытых дверей,

отказаться от идеологии коллективного выживания, что фактически явилось устранением фундаментальных

основ многовекового бытия российского социума. Отказ от автаркии и политика открытых дверей без

необходимой законодательной базы, регламентирующей деятельность иностранных компаний на

территории России и защиту отечественных производителей, сделали неконкурентоспособной ее продукцию

даже на внутреннем рынке. По историческим меркам практически моментально оказались разрушенными

промышленность и сельское хозяйство. Нынешние либерал-реформаторы, как и их предшественники,

пренебрегая опытом социоприродного бытия России и результатами его осмысления выдающимися

отечественными и зарубежными мыслителями, вновь наступили на "старые грабли", оправдав предупрежде-

ние Г.П.Федотова:: "Вне охранительной национальной политики, русская промышленность и торговля

будут захвачены иностранцами. России грозит участь колониальной страны

' (Федотов, с. 238).

Природа и самоорганизация общества

Россия фактически существует за счет стратегических запасов, созданных СССР, и распродажи по

демпинговым ценам природных ресурсов, способствуя тем самым ускоренной постиндустриальной

модернизации многих стран мира. Катастрофично положение и бывших союзных республик, лишившихся

обширного российского рынка. Здесь четко обозначился процесс деиндустриализации —снижение уровня

потребления энергии на душу населения. Вместо ожидавшегося процветания они вступили в полосу

системного социоприродного кризиса— социальной нестабильности, деградации культуры, науки,

образования, здравоохранения и пр., ухудшения экологической обстановки, интегральным показателем чего

является снижение продолжительности жизни людей и депопуляция.

В оценке исторических перспектив бытия России преобладают пессимистические сценарии. Для

достижения современного уровня благосостояния постиндустриальных стран она, при сохранении

нынешней численности населения, должна увеличить производство энергии хотя бы до 14,2 тут/год на

человека (оптимальный показатель — 19 аут/год чел.), налицо же тенденция падения этого показателя (1990

г. — 0,44 относительных единиц, в 1993 — 0,40, 1994 — 0,37) (Клименко, с, 103). Сужение внутреннего

рынка и насыщение западного дешевым сырьем и энергией делают экономически совершенно

неэффективными вложения в российскую экономику, обусловливают утечку капитала за рубеж и отсутствие

инвестиций извне и, как следствие, всеобщий коллапс для своеобразной российской цивилизации, а в

лучшем случае дальнейшее расчленение российского сунерэтноса и вечное прозябание его остатков среди

малоразвитых стран третьего мира.

Для либеральной "элиты" как не было проблемы сохранения "империи зла" — СССР, так нет и проблемы

выживания России. Через разрушение специфических социокультурных основ ее бытия Россия поглощается

"мировой цивилизацией", т.е. современный правящий режим делает все, чтобы ускорить этот процесс,

свести на нет лимит времени, необходимый для выработки стратегии развития и консолидации сил на ее

осуществление, нет у него и государственной геополитической доктрины (Горохов, с. 154).

Возникает вопрос, а есть ли реальные предпосылки для новой геополитической стратегии, способной

обеспечить России дальнейшее бытие в истории человечеств. Пока еще есть! Ее могут обеспечить ядерный

щит против внешней агрессии и шантажа, окончательно не разрушенный народнохозяйственный комплекс

(энергосистемы транспорт, связь), общая судьба народов России, значительный научный потенциал и

довольно высокий уровень образования, традиционный аскетизм и еще живая вера

Природа it самоорганизация общества

в общее спасение, приоритет государственных, коллективных ценностей в сознании народа,

территориальные масштабы и, как ни странно, тяжелые природные условия бытия социума,

обусловливающие социокультурный архетип России. Есть предпосылки и вне России: противоречия среди

притязающих на ее территорию и ресурсы центров мирового влияния; тяготение к России экономик и

населения бывших союзных республик и поиск у нее защиты от внешней угрозы, межличностные,

родственные отношения бывших граждан СССР и др. Этот список можно умножить. Обратимся к

природным факторам, оказывающим сегодня влияние на формирование геополитической стратегии России

в условиях нынешней глобальной нестабильности. Как и прежде, она самая большая и самая холодная

страна в мире, но тенденция глобального потепления к середине нынешнего столетия может выразиться для

России более ощутимо__

составит 2,1°С, в то время как в среднем на планете температура повысится на 1 градус. Это приведет к

снижению потребностей в энергии на преодоление негативных природных факторов и не вызовет

катастрофического для других стран подтопления территорий. Россия остается кладовой полезных

ископаемых планеты. Ее доля в стоимости мирового объема добычи полезных ископаемых составляет 10-

12%. Натерритории России сосредоточено 12% мировых запасов угля, 12,9 — нефти, 35,4 — газа, 50 —

сланцев, 32 — железа, 27 — олова, 11 — меди, 12 —свинца, 16 — цинка, 21 — кобальта, 64,5 —- апатитов

(Стратергические ресурсы..., с. 35)., она обладает самыми большими лесными массивами — легкими

планеты, значителен энергетический потенциал ее рек, практически не освоена энергия приливов,

геотермальных вод, ветра и т.п. Энергетический потенциал России и полезные ископаемые могут

обеспечить безбедное существование на ее территории не только нынешних 150 млн. челс-

век

— 3%

мирового населения, но и гораздо большего числа людей. Хотя овладение естественными ресурсами на

технологической базе индустриального производства наносит серьезный урон природной среде и, в ус-

ловиях чрезвычайно ранимых северных экосистем, требует значительных затрат на природоохранную

деятельность, рациональное использование природных богатств с помощью постиндустриальной

технологии по многим показателям может компенсировать экологический ущерб, т.к. индустриальные

технологии способны аккумулировать в готовом продукте не более 2% ресурсов, поступающих в процесс

производства, технологии же, созданные в ходе развертывания НТР (например технологии системы ССИ),

позволяют на порядок поднять уровень утилизации исходного продукта, т.е. существенно уменьшить

энергетические и сырьевые затраты на единицу продукции.

Природа и самоорганизация общества

В.В.Клименко, ссылаясь на мировую тенденцию к государственному обособлению, продиктованную

неэффективностью больших государств* , предрекает России (если она окончательно примет идеологию

общества потребления) распад на множество более благополучных государственных образований,

тяготеющих к регионам с различными природными условиями, каковых в пределах России географы

насчитывают более 30.

Действительно, существуют регионы, которые являют собой некие "солнечно-бассейновые единицы

биосферы" (Казначеев, с. 117-122), био-генценозы или подобные им образования, представляющие

целостный, удобный вмещающий ландшафт для проживания в нем этноса, за обладание которым они ведут

многовековую борьбу, чему история знает массу примеров. Эти территории трансформируются в

определенную природ-но-хозяйственную систему и провоцируют стремление к обособлению. Но есть у

истории и другие примеры — тяготение этносов, занимающих локальные природно-климатические районы,

к большим территориаль-но-хозяйственно-иолитическим объединениям, постоянному их воспроизводству

(империя Ал .Македонского и Османская империя; Римская империя, Великая Римская империя, Третий

Рейх и Единая Европа; Держава Чингизхана; Российская империя, СССР и СНГ). Видимо есть веские

аргументы в пользу сохранения неких суперэтносов и их тяготение к определенному вмещающему

ландшафту, продиктованные выгодами более тесной интеграции народов, хозяйствующих в разных

природно-климатических условиях. И эта тенденция представляется сильнее как раз для территорий с менее

благоприятными природными условиями, которым необходимы совместные усилия для преодоления

природных тягот и противостояния военной, экономической и культурной экспансии. (О преимуществах

крупной державы см.: Валянский С.И., Калюжный Д.В, Понять Россию умом. М., 2001. С. 197).

Искусственные границы республик СССР были проведены довольно произвольно и не совпадали с

естественными природными границами биосферных провинций (биогеоценозов) и расселения отдельных

этносов. Из-за этого сейчас возникают конфликты, но, с другой стороны, от-

* Только по причине территориальных величин, при одинаковой среднегодовой температуре воздуха в

США и Японии американцам для поддержания одинакового уровня жизни с японцами требуется в среднем

11 тут/год, а японцам только 4,5 (См.: Клименко В. Энергия климат и историческая перспектива

России/Юбщественные науки и современность. 1995. № 1.С. 100-105.

Природа и самоорганизация общества

дельные природ но-хозяйственные регионы диктуют и другую геополитическую стратегию —

восстановление границ вмещающего ландшафта веками складывавшегося российского суперэтноса как

фактора стабильности бытия обширного региона, определенной социоприродной целостности.

Геополитические тенденции к государственному обособлению достигли своего максимума на закате

индустриальной эпохи, когда отдельные государства надеялись обеспечить собственное национальное

благополучие вне зависимости от остального человечества. Ситуация меняется с возникновением

глобальных проблем и глобализации мировой экономики (Панарин). Геополитическая стратегия ТНК на

выживание "золотого миллиарда" ценой ограбления остального мира и удушения России, по крайней мере,

недальновидна. МВФ требует от России введение мировых цен на энергоносители, что делает

неконкурентоспособной ее продукцию на мировом рынке и нерентабельной на внутреннем, лишает про-

изводителей возможности пользоваться энергией, высвобождает ее для экспорта, снижая тем самым уровень

энергопотребления на душу населения в России. Под предлогом нерентабельности угледобывающей отрас-

ли он требует сокращения добычи угля до 100 млн. т. в год, в то время как прежде только Кузбасс давал 150

млн. т. И это при колоссальном дефиците энергии!

Ресурсы России могут стать предметом раздоров и новой мировой войны, разрушительный потенциал

которой определяют теперь абиогенные источники энергии (атомная, химическая), многократно

превосходящие по своей мощи биогенный потенциал биосферы, в результате применения которых

неизбежна глобальная экологическая катастрофа {например, "ядерная зима"), одинаково смертельная и для

богатых, и для бедных стран. Люди должны принять фундаментальную для России концепцию общего

спасения для обеспечения выживания всего человечества.

Вмещающий ландшафт бывшего СССР представлял собой органическую целостность, ограниченную

естественными природными и цивили-зационными рубежами, близко к которым проходила граница СССР.

Это была сложная единая экологическая, цивилизационная и социокультурная система е единым

хозяйствующим в ней субъектом. Нарушение отдельных элементов их коэволюции возбуждает цепную

реакцию экологических и социальных проблем на всем громадном постсоветском пространстве, С распадом

СССР на его месте образовался конгломерат утрачивающих былые связи государственных образований.

Единый социум лишился былой возможности широкого маневрирования финансами, техникой, людскими

ресурсами и т.п. с целью преодоления возникающих

Природа и самоорганизация общества