Кортунов С.В. Национальная идентичность: Постижение смысла
Подождите немного. Документ загружается.
281
Идейный разгром евразийства
анству, к католичеству есть грех и человекоубийство, есть отрицание души
западных народов, отвержение источников их жизни и спасения. Ненависть
к католичеству есть, повидимому, один из существенных пунктов евразий
ской программы... Евразийцы как будто бы хотят вернуться к языческому
партикуляризму, духовно преодоленному христианством. Если не существу
ет человечества как духовного единства и реальности, то христианство не
возможно и лишено всякого смысла боговоплощения и искупления. Отри
цание реальности и единства человечества как иерархической ступени бытия
есть в сущности отрицание догмата богочеловечества Христа. Крайние фор
мы церковного национализма и партикуляризма есть языческая реакция
внутри христианства, есть неспособность вместить истину о богочеловече
стве Христа. Разделяет плоть и кровь, дух же соединяет. И одинаково лож
но отрицать реальность и единство человечества, как и реальность и един
ство национальности»
38
.
«Возврат русского народа к самодовольству и самозамкнутости старой до
петровской России есть задача не христианская, а языческая»
39
. «Остается
впечатление, — писал Н. Бердяев, — что для евразийцев православие есть
прежде всего этнографический факт, фольклор, центральный факт националь
ной культуры. Они берут православие извне, исторически, а не изнутри, не
как факт духовной жизни, вселенской по своему значению. Поэтому они преж
де всего дорожат бытовым православием, со статическими пластическими
образами... Евразийцы не замечают самой главной особенности русского пра
вославия, отличающей его от западного христианства — его эсхатологично
сти, устремленности к концу. Есть два образа России: статический и динами
ческий, бытовой и духовный. Русского странничества, русского искания
правды Божьей, града Китежа евразийцы не хотят видеть и знать»
40
.
Н. Бердяев считал, что не может быть «евразийской культуры»:
«Культура всегда национальна, никогда не интернациональна, и вместе с
тем она сверхнациональна по своим достижениям и универсальна по своим
основам. Универсальные основы человеческой культуры не романогерман
ские, а античные. Русская культура также имеет свои основы в культуре
греческой, как и культура европейских народов. Мы принадлежим не толь
ко к Востоку, но и Западу через наследие эллинства». Разница между рус
скими европейцами и европейцами западными лишь в том, что «мы плато
ники. Западные люди по преимуществу аристотелевцы». Евразийцы же
«предпочитают плотское наследие туранское духовному наследию эллин
скому, они более гордятся своей связью с Чингисханом, чем своей связью с
Платоном и греческими учителями Церкви»
41
.
Наконец, Н. Бердяев отнюдь не разделяет поклонения евразийцев
татаромонгольской империи.
«Евразийцы любят туранский элемент в русской культуре, — с сожалением
констатирует он. — Иногда кажется, что близко им не русское, а азиатское,
восточное, татарское, монгольское в русском. Чингисхана они явно пред
282
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
почитают Св. Владимиру. Для них Московское царство есть крещеное татар
ское царство. Московский царь — оправославленный татарский хан. И в этом
близком сердцу евразийцев царстве чувствуется то непреодоленное языче
ство азиатских племен, то непреодоленное магометанство. Христианство не
вполне победило в евразийском царстве. Любовь к исламу, склонность к ма
гометанству слишком велика у евразийцев. Магометане ближе евразийско
му сердцу, чем христиане Запада. Евразийцы готовы создать единый фронт
со всеми восточноазиатскими, не христианскими вероисповеданиями про
тив христианских вероисповеданий Запада. И это есть несомненное извра
щение религиозной психологии, частичная измена христианству. Евразий
цам вновь уместно поставить вопрос Вл. Соловьева: “Каким ты хочешь быть
Востоком? Востоком Ксеркса иль Христа?” “Восток Ксеркса” очень их пле
няет, они не могут его победить в себе и не хотят его победить в русском наро
де. Между тем как и наш большевизм есть порождение “Востока Ксеркса”.
Все будущее русского народа зависит от того, удастся ли победить в нем не
христианский Восток, стихию татарскую, стереть с лица русского народа мон
гольские черты Ленина, которые были в старой России. Можно вполне со
гласиться с тем, что татарское иго имело огромное, не только отрицательное,
но и положительное значение в русской истории, что оно способствовало вы
работке в русском народе самостоятельного духовного типа, отличного от за
падного. Но это отнюдь не ведет еще к татарскому самосознанию, к подмене
русской идеи идеей туранской. Между тем как у евразийцев исчезает своеоб
разие и единственность русского духовного типа, русской идеи, русской, все
ленской христианской идеи. Статичность, которой так упиваются евразий
цы в результате реакции против бурных движений нашего времени есть не
русская, а татароазиатская статичность. Христианство динамично по своей
природе, оно создало бурное движение мировой истории.
...Бытовое исповедничество евразийцев как будто бы забывает об искании
Царства Божиего и правды Божией, которое очень свойственно русскому
духу, но не свойственно духу туранскому»
42
.
«Большевистский режим в России, — полагал Н. Бердяев, — полно
стью противоречит русской идее и более отвечает идее туранской. В этой
связи он призывал преодолеть «нашу татарщину, наш большевизм»
43
.
Россия и Евразия в ХХ веке
В ХХ веке в Евразии и в мире в целом произошли коренные сдвиги,
которые не могли не повлиять на представления о «евразийской миссии»
России, хотя с начала 1930х годов и вплоть до распада СССР евразийс
кие идеи нигде не обсуждались и, казалось, были забыты навсегда.
Прежде всего в 1945 г. Советская Россия выиграла войну против
коалиции почти всех европейских государств, что сделало страну мощ
нейшим в политическом и военном отношении государством Евразии.
Как и в ХIХ в., победа укрепила сверхцентрализованный политический
283
Россия и Евразия в ХХ веке
режим, что привело впоследствии к созданию супермилитаризирован
ного государства, деградации экономики, потере управляемости стра
ны и в конечном итоге к очередной попытке осуществить реформу сверху
с западнорыночным уклоном. Эта попытка («перестройка») в 1991 г.
завершилась распадом государства и суперэтноса.
Кроме того, во второй половине XX в. возник новый геополитичес
кий фактор — ядерное оружие. Этот фактор привел к фундаментально
му изменению геополитической ситуации, он и в самом деле означал
«конец истории», какой она была на протяжении многих тысяч лет, т.е.
истории вооруженной борьбы различных этносов. Ядерные страны ста
ли неуязвимыми для военных вторжений. Исчезла опасность завоева
ния вооруженным путем и нашей страны. Для России этот поворот ока
зался весьма чувствительным. Она обеспечила свою безопасность, но,
казалось бы, потеряла свою геополитическую миссию. Потускнел образ
врага. Это, в свою очередь, привело к ослаблению централизации уп
равления, смягчению идеологии, ослаблению связей между субэтноса
ми бывшего СССР. Отпала необходимость в громадной армии и ВПК.
Перестройка явилась отражением этой качественно новой ситуации.
К 1985 г. и СССР, и США убедились в невозможности ядерной войны
даже против неядерной страны. Это продемонстрировали Вьетнам и Аф
ганистан. Расширять дальше зону влияния военным путем стало невоз
можно. Начался поиск новых способов расширения такого влияния.
К этому Россия оказалась подготовленной хуже, чем США.
Следствием утраты того начала, которое объединяло российский
суперэтнос, стало отделение бывших союзных республик, ослабление
чувства этнической солидарности у самих русских, что убедительно
продемонстрировало поведение русских в ближнем зарубежье, их голо
сование, пассивность в отношении принимаемых к ним дискриминаци
онных мер, сепаратизм внутри России, не встречающий отпора у рус
ских, иммиграционные настроения, «смердяковщина» и т.д.
Это означает, что русский суперэтнос был вновь поставлен перед
испытанием на прочность и выживание. Нашими противниками стал
формироваться отрицательный образ России и русского. Русским по
пытались привить комплекс вины за якобы эксплуатацию инородцев и
репрессии после Октября, за угнетение других народов. Впрочем, эта
тенденция прослеживалась уже в 20е годы прошлого века. И это не
смотря на то, что большевики трансформировали русскую идею в про
летарский интернационализм, т.е. интернационализм жертвенный, ко
торый по сути своей является антинациональным. На саму же русскую
идею они наложили табу. Сейчас навязываемый русскому народу комп
лекс исторической вины по существу является инструментом дальней
284
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
шего ослабления государства и индульгенцией для российских полити
ков, отказавшихся защищать соотечественников за рубежом.
Беда, что после Октябрьской революции русские изменили своей
национальной истории и создали государство антинациональное, про
тивопоставив себя всему миру. Понятно, что это вызвало его сопротив
ление. Однако, победив фашизм в союзе с Великобританией и США,
Россия во многом преодолела антинациональный коммунистический
проект и выполнила именно ту миссию, которую в мире от нее ждали.
После Второй мировой войны, казалось, уже ничто не могло угрожать
русскому народу, собравшему вокруг себя сотни других народов и вновь
шагнувшему далеко на север, запад, восток и юг. Но после временного
союза с западными демократиями в ходе Второй мировой войны Рос
сия оказалась в состоянии холодной войны, начало которой положила
пресловутая фултонская речь У. Черчилля. Это был открытый и пря
мой вызов, объявление «священной» войны, крестового похода.
Борьба России с Западом приняла форму позиционного противо
стояния, состязания и взаимного истощения в гонке вооружений, что в
конечном счете оказалось состязанием экономик. Такой форме борьбы
способствовало, как уже отмечалось выше, появление ядерного оружия,
исключившего раз и навсегда возможность прямого вооруженного стол
кновения крупных этносов. Завоевание территорий потеряло смысл так
же и в силу перехода от экстенсивного к интенсивному способу эконо
мического развития. В целом историческое противоборство этносов
(в том числе и в силу характера англоамериканского империализма, не
являющегося в полном смысле слова милитаристским империализмом,
о чем писал Н. Бердяев) перешло в совершенно иную плоскость и со
вершенно иные формы — прежде всего экономические, научнотехни
ческие, связанные с качеством жизни, уровнем потребления и т.д. Это
поле противоборства оказалось невыигрышным для России и в то же
время успешным для западной культуры, т.е. для англоамериканского
этноса. Истощив себя в строительстве супергосударства и невиданной
по мощи военной машины, русский суперэтнос на данном этапе исто
рическое противоборство проиграл. Конец холодной войны был объяв
лен (Ф. Фукуяма) на Западе «концом истории» (по крайней мере в
Европе и в западном понимании исторического процесса). Англоаме
риканцы поспешили всему миру объявить о своей «победе» над Россией.
В чем же основная причина того, что русский суперэтнос не нашел в
себе силы одержать победу, как это практически всегда было в истории?
Причину вновь и вновь следует искать в духовной сфере. Как уже гово
рилось выше, после 1917 г. русские пошли по ложному пути. Ложные
285
Россия и Евразия в ХХ веке
ценности были приняты за подлинные. Коммунизм был принят за ин
теркультуру. Его победа во всемирном масштабе и пролетарский интер
национализм были приняты за национальную сверхзадачу. Когда выяс
нилось, что распространения лжеинтеркультуры (мировая революция)
в одночасье не произойдет, был опущен «железный занавес» и произве
ден экстраординарный эксперимент — попытка создать интеркультуру
в масштабе одной, правда очень большой, страны, изолированной от
внешнего мира в качестве абсолютной цитадели добра.
Этот тип поведения для России был нехарактерен — страна всегда
стремилась интегрировать в себя все другие типы культур и была мак
симально открытой для всех народов и цивилизаций. И потому он не
избежно вступил в непримиримое противоречие с исторической логи
кой развития и с русской национальной культурной традицией,
вбирающей в себя другие культуры, самообогащающейся и обогащаю
щей других и тем самым создающей предпосылки для созидания под
линной интеркультуры.
Русская культура по определению и своему историческому предназ
начению не могла долго находиться за «железным занавесом», будучи
изолированной от других культур. Кроме того, постепенно стало выяс
няться — сначала на уровне генетического инстинкта нации, затем это
стала осознавать интеллигенция (феномен диссидентов, академик А. Са
харов, А. Солженицын и т.д.) и, наконец, политическая элита страны, —
что русский коммунизм — это не подлинная интеркультура, а ложная,
ошибочно принятая сверхнародом за истину и свою сверхзадачу. С это
го момента уже ничто не могло дальше удержать страну в созданном
для лжеинтеркультуры тоталитарном режиме, отгороженном от внеш
него мира. «Железный занавес» рухнул в одночасье. Потеряв мораль
ный и идеологический стержень, в одночасье распалось и великое госу
дарство, контролирующее почти всю Евразию. Идеологический и
моральный вакуум — русскому народу показалось, что он потерял свою
миссию, — привел к духовному упадку, деградации, судорожным попыт
кам найти иные точки опоры. Временное историческое поражение бро
сило русский народ в объятия англоамериканского суперэтноса, в
орбиту влияния либеральных ценностей общества «всеобщего потреб
ления» (которые, конечно же, далеко не дотягивают до качества уни
версальных человеческих ценностей).
Разумеется, это поражение не окончательное, это лишь результат
смятения духа, духовного исцеления, осознания ложности выбранного
три четверти века назад пути. Это не коматозное состояние, а времен
ное духовное оцепенение, состояние моральнонравственного шока,
286
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
которое бывает от внезапного прозрения истины и потому, разумеется,
не может продолжаться вечно, а напротив, является верным признаком
(и предпосылкой) духовного и моральнонравственного оздоровления.
В историческом плане поэтому то, что мы наблюдаем сейчас, — это не
«конец истории», даже в западном смысле слова, не конец противобор
ства культур и этносов и, конечно, никакая не победа западной экономи
ческой цивилизации с ее материальнопотребительской ориентацией.
Подлинное противоборство этносов в Евразии будет проходить — прохо
дит уже — не только (и не столько) на чисто экономическом поле, но и на
поле культурноцивилизационном и религиознодуховном. Здесь же си
туация совершенно иная: тут у России как «всемирной культурной лабо
ратории» и центра естественного притяжения других этносов имеется
серьезный конкурентный потенциал. Задача нынешнего поколения рос
сийских политиков, возможно, в том и состоит, чтобы перевести истори
ческое соперничество этносов на выигрышное для страны поле.
Что стоит за возрождением евразийства?
В 90е годы ХХ в. мечта отцовоснователей евразийства, казалось
бы, наконец, сбылась. Коммунистический режим в России рухнул, а ев
разийское движение начало возрождаться.
К сожалению, однако, оно стало возрождаться именно как новая иде
ология, от которой евразийцы отказались еще 70 лет назад. То, что совре
менным протагонистам евразийства оно нужно именно как идеология,
сомнений не вызывает: об этом говорит возникновение таких явлений,
как «Евразийская партия», «Движение Евразия», включение евразийских
идей в политические платформы ведущих российских политических
партий, включая КПРФ, ЛДПР, Отечество, Единая Россия и др. Этого,
собственно, не скрывают и сами «новые евразийцы» — А. Дугин, А. Ния
зов, Г. Зюганов и др. Причем неоевразийство рассматривается его сто
ронниками как мобилизационная идеология. А. Дугин так и пишет: «Об
ращение к евразийству... потребует от нации нечеловеческих усилий»
44
.
Актуализация евразийства явилась реакцией, с одной стороны, на
крушение коммунизма и распад СССР, а с другой — на прозападный
курс новой демократической власти России. Оно стало попыткой сфор
мулировать альтернативную государственную идеологию и альтерна
тивный внешнеполитический курс в условиях натиска мирового либе
рального проекта, носителем которого стали в конце ХХ в. США,
провозгласившие после окончания холодной войны «конец истории»
(Ф. Фукуяма).
Основанное на идеях, высказанных еще в 20е годы ХХ в., совре
менное евразийство пытается дать им новейшую интерпретацию и по
287
Что стоит за возрождением евразийства?
тому может быть названо не иначе как неоевразийство. Один из основ
ных теоретиков неоевразийства А. Дугин
45
настаивает:
«Политическая актуализиация евразийства как цельного мировоззренчес
кого феномена, а также его развитие, его модернизация, состоялись лишь в
начале 90х годов в кругах национальнопатриотической оппозиции, близ
ких к газете “День”. Снятие определенных идеологических табу и первые
шаги в открытии русскими западной нонконформистской и геополитичес
кой мысли позволили не просто “освежить” память о евразийских идеях
20–30х годов, но и возродить эту специфическую доктрину применитель
но к современной политике и в рамках международного геополитического
и культурного контекста. Для патриотов “Дня” евразийство стало идейным
синтезом, логично и непротиворечиво сочетающим в себе “левые” (“комму
нистические” и “советские”) и “правые” (“националистические”, “имперс
кие”) тенденции, которые составляли два основных вектора оппозицион
ной антилиберальной и “антиреформаторской” политики»
46
.
В одной из статей А. Дугин пишет:
«Неоевразийство есть динамично развивающийся (еще не законченный)
продукт универсализации, глобализации тех идей, подходов и методов, ко
торые в зародышевым, интуитивном состоянии были намечены историчес
кой школой русских евразийцев 20–30х годов»
47
.
Он считает, что заслуга неоевразийцев состоит в разработке следу
ющих идей.
1. Неоевразийцы интегрировали свое учение в первоначальную гео
политическую концепцию с классическим дуализмом Моря и Суши. Су
ществует евразийская метацивилизация, ядром которой является Рос
сия и которая представляет собой широкий конгломерат не только
славянотюркских, но и других многообразных культур Евразии. Это
сухопутная цивилизация, противостоящая морской цивилизации Запа
да. Противостояние между ними вечно и органично независимо от го
сударственнополитического устройства обоих полюсов. Неоевразий
ство исходит из принципа неснимаемых противоречий между Евразией
и Западом (особенно США) на уровне глубинных цивилизационных
принципов. Геополитическое положение государства является намного
более важным, нежели особенности политического устройства этого
государства.
2. Развивая идеи Маккиндера, который определял «русское Боль
шое Пространство» как «Географическую Ось Истории», неоевразий
цы постулируют, что по отношению к России все остальные евразий
ские государства и земли являются прибрежными. Если Россия — это
«Ось Истории», то «цивилизация» вращается вокруг нее. Безопасность
и суверенность России тождественны безопасности и суверенности всего
288
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
евразийского континента. Этого нельзя сказать ни об одной другой круп
ной евразийской стране — ни о Китае, ни о Германии, ни о Франции, ни
об Индии.
3. Евразийская цивилизация воплощает собой консервативнотра
диционные ценности, противостоящие ценностям либеральным, «атлан
тистским», которые отстаивает Запад. «На уровне культуры, — говорится
в программе движения «Евразия», — главной задачей Евразийского
проекта России является утверждение плюральной, многоуровневой,
дифференцированной модели, альтернативной схемам одномерной уни
фикации, предлагаемой сторонниками «Глобализма под эгидой Запа
да». Однородное общество потребления, сверстанное по американско
му образцу и основанное на индивидуализме, неизбежно приводит к
искоренению культурного, социального, религиозного, этнического мно
гообразия. Россия должна сформулировать в мировом масштабе свою
миссию — гаранта «цветущей сложности», форпоста охранительного
отношения естественного многообразия человеческих цивилизацион
ных ансамблей. Утверждение и сохранение реального исторического
многообразия культурного бытия народов и государств есть высшая цель
Евразийского проекта России на цивилизационном уровне»
48
.
4. В отличие от классического евразийства неоевразийство ориен
тируется на стратегические парадигмы развития России, носителями
которых оно считает консервативные ведомства — Минобороны, спец
службы, структуры ВПК, которые не могут функционировать без стра
тегических ориентиров (эти ориентиры не могут меняться в зависимос
ти от смены политического руководства). Например, со стратегической
точки зрения главным потенциальным противником РоссииЕвразии
сегодня, в перспективе и в прошлом является Запад, блок НАТО во гла
ве с США.
5. Современную глобализацию неоевразийство считает исключи
тельно «атлантистской», которая по существу является партикулярной,
нацеленной на экстраполяцию и распространение на все регионы мира
единственной западной либеральной, в первую очередь американской,
культуры. Нынешняя глобализация — униформное навязывание всем
народам земли частной социальноэкономической парадигмы, связан
ной с западной, а еще точнее, с американской цивилизационной моде
лью, «которая далеко ушла от своей исторической колыбели». Парти
кулярная однополярная американоцентричная глобализация — это
новейшая форма мягкого тоталитаризма, своего рода бархатный «либе
ральный нацизм». Единственным адекватным ответом на нее будет орга
низация планетарного и глобального сопротивления, основанного на
стратегическом альянсе дифференцированных полюсов. Партикуляр
289
Что стоит за возрождением евразийства?
ной или однополярной глобализации неоевразийцы противопоставля
ют глобализацию «соборную», альтернативную, «евразийскую» глоба
лизацию, признающую равноценность различных культур.
6. Историческую парадигму неоевразийства А. Дугин определяет
как «националбольшевистский метод». Особый упор при этом делает
ся на непрерывность русской истории и преемственность цивилизаци
онных архетипов и основополагающих векторов, которые следуют в
первую очередь пространственной, территориальной логике. Важней
шим компонентом такого подхода является экономическая консолида
ция Евразии в первую очередь через реинтеграцию стран СНГ и всего
евразийского материка. В этой связи одним из важнейших геополити
ческих требований для России является «собирание империи».
«Как бы мы ни относились к “социализму”, СССР, Восточному блоку, стра
нам Варшавского Договора и т.д., — пишет А. Дугин, — как бы ни оценивали
политическую и культурную реальность одной из двух сверхдержав, с геопо
литической точки зрения существование Восточного блока было однознач
но позитивным фактором для возможного евразийского объединения, для
континентальной интеграции и суверенитета нашего Большого Простран
ства... Воссоединение евразийских территорий под покровительством Рос
сии как “Оси Истории” сегодня сопряжено с определенными трудностями,
но они ничтожны перед лицом тех катастроф, которые с неизбежностью гря
дут в том случае, если это “собирание Империи” не начнется немедленно»
49
.
7. По вопросам внутреннего устройства России неоевразийство при
держивается концепции евразийского федерализма, субъектами кото
рого, однако, являются народы, а не территории (как в современной
России).
8. С конфессиональной точки зрения неоевразийство приветствует
равноправие и союз различных религиозных традиций, в первую оче
редь православия, ислама и иудаизма.
9. В национальнорассовом смысле неоевразийство считает наибо
лее плодотворным, имеющим мессианское измерение альянс славян с
тюркскоугорским этносом, который сформировал своеобразие велико
русского этноса и заложил основу уникальной евразийской цивилиза
ции и евразийской культуры. Таким образом, неоевразийцы акцентиру
ют, в первую очередь, историческое значение даже не татаромонгол, а
тюркского каганата. Древние тюрки, представлявшие собой суперэтнос,
и были первоначальными носителями евразийской идеи. Более того,
древняя тюркская идея этнической и религиозной терпимости якобы и
была осмыслена в России как идея русской соборности
50
. Евразийцы
подчеркивают радикальное отличие Московской Руси в этническом и
культурносоциальном плане как от остальных славянских образований,
290
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
так и от Киевской Руси, которая «оставалась обычным провинциаль
ным восточноевропейским государством без какихто особых евразий
ских геополитических черт... Киев в русской истории был столицей на
ционального государства восточных славян. Киевская Русь в целом
вписывалась в разряд обычных восточноевропейских государств, нахо
дящихся на периферии Византийской империи. Поэтому киевоцентризм
в русской истории — вплоть до настоящего времени — играет символи
ческую роль национальнославянского, восточноевропейского принци
па. Это столица Малороссии не только в этническом, но и в геополити
ческом значении. Киев символизирует русскую идею в ее малом,
довольно скромном выражении.
Москва — столица радикально иного государства. Это государство
уже не только восточноевропейское, но евразийское, не просто славян
ское, но тюркославянское, не просто лесное или речное, но — лесостеп
ное. В Московской Руси центральным этносом становятся именно ве
ликороссы, в нем славянский элемент тесно перемешан с татарским,
тюркским. Здесь национальная идея достигает своего подлинного ве
личия, универсализма, планетарного масштаба. Москва — столица Ве
ликороссии, контитентального геополитического образования, наделен
ного географической, стратегической, политического и религиозной
миссией вселенского объема. Это уже зародыш мировой державы»
51
.
10. Наиболее ценным из наследия евразийской мысли 1920х годов
А. Дугин считает именно противопоставление России Западу. «Все исто
рические евразийцы были принципиальными противниками Запада («ро
маногерманского мира»), сторонниками «идеократии», убежденными
русскими империалистами, с симпатией относившимися к сталинской гео
политической экспансии». И далее: «Евразийство рассматривает запад
ную культуру как форму предельного духовного вырождения. Оно стре
мится к перенесению внимания русских на Восток и к диалогу с Востоком,
сохранившим духовный уклад в быту, культуре, религии. Гуманизм совер
шенно чужд этому течению»
52
. Эта же мысль еще резче у И. Алиева: «...У не
зависимых государств по большому счету лишь два пути: либо сплотить
ся в новый Евразийский союз и быть самодостаточным и подлинно
независимым от остального мира, либо в недалеком будущем безогово
рочно и униженно обслуживать неуемные сырьевые амбиции Запада»
53
.
Неоевразийство, конечно, не является монолитным движением.
Более того, его различные представители ожесточенно борются друг с
другом, яростно отстаивая свое первородство.
Для главной оппозиционной партии — КПРФ — Евразия означает
СССР. Поэтому восстановление «евразийской твердыни» тождествен
но восстановлению Советского Союза. При этом Г. Зюганова и его со