Кортунов С.В. Национальная идентичность: Постижение смысла
Подождите немного. Документ загружается.
271
Возникновение евразийства и его крушение
Шестое. Дело Петра, следовательно, было пагубным для России.
Познакомившись с Европой, он «влюбился в нее и захотел во что бы то
ни стало сделать Россию Европой. Видя плоды, которые приносило ев
ропейское дерево, он заключил о превосходстве самого растения, их
приносившего, над русским еще бесплодным дичком (не приняв во вни
мание разности в возрасте, не подумав, что для дичка, может быть, еще
не пришло время плодоношения), и поэтому захотел срубить его под
самый корень и заменить другим»
7
.
Книга Н. Данилевского «Россия и Европа» произвела огромное впе
чатление на русское общество конца ХIХ в. и стала своего рода пролего
менами евразийского движения следующего, ХХ века. Она в известном
смысле не утратила актуальности и в наше время, поскольку «европеи
зация», которую столь страстно осуждал Н. Данилевский, сегодня ста
ла синонимом евроатлантического варианта глобализации.
Возникновение евразийства и его крушение
Начало евразийскому движению положили споры в узком кругу рус
ских эмигрантов (в Софии) по поводу вышедшей в 1920 г. брошюры князя
Н. С. Трубецкого «Европа и человечество». В этой брошюре автор подверг
резкой критике идеологию европоцентризма и агрессивность романогер
манской культуры, которая не может быть эталоном для всех без исклю
чения народов. Вслед за Н. Данилевским Н. Трубецкой отождествлял эту
культуру с Европой, в которой России, по его мнению, места нет.
Принять или не принять романогерманскую культуру можно, был
убежден Н. Трубецкой, только после решения следующих вопросов.
1. Можно ли доказать, что культура романогерманцев совершен
нее всех прочих культур?
2. Возможно ли полное приобщение народа к культуре, выработан
ной другим народом?
3. Является ли приобщение к европейской культуре благом или
злом?
4. Является ли всеобщая европеизация неизбежной?
5. Как бороться с ее отрицательными последствиями?
На первые два вопроса Н. Трубецкой отвечал резко отрицательно:
«Нет высших и низших. Есть только похожие и непохожие. Объявлять
похожих на нас высшими, а непохожих низшими — произвольно, нена
учно, наивно, наконец, глупо». Полное же приобщение целого народа к
культуре, созданной другим народом, возможно лишь в одном случае —
при антропологическом смешении двух народов, что является злом
8
.
Ответ на третий вопрос, по мнению Н. Трубецкого, также не подле
жит сомнению: европеизированные народы, пытаясь догнать романо
272
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
германцев, вынуждены совершать скачки, что нарушает весь ход их ес
тественного исторического развития. За скачками следуют периоды за
стоя. «Как человек, пытающийся идти нога в ногу с более быстроход
ным спутником и прибегающий с этой целью к приему периодических
прыжков, в конце концов неизбежно выбьется из сил и упадет в изне
можении, так точно и европеизированный народ, вступивший на такой
путь эволюции, неизбежно погибнет, бесцельно растратив свои нацио
нальные силы». Таким образом, заключает Н. Трубецкой, «последствия
европеизации настолько тяжелы и ужасны, что европеизацию прихо
дится считать не благом, а злом»
9
.
Европеизация не является неизбежной, полагал Н. Трубецкой, и с ней
неевропейским народам следует бороться изо всех сил. Как и Н. Дани
левский, он считал реформы Петра пагубными для России, ибо это было
«недостойное и поверхностное обезьянничание с Европы», в результате
которого Россия усвоила именно вышеупомянутые приемы «скачущей
эволюции». Предрассудок бездумного «равнения на Запад» следует пре
одолевать прежде всего в сознании интеллигенции европеизируемых на
родов, ибо именно она, «уверовавшая в космополитизм и «блага цивили
зации» и сожалея об «отсталости» и «косности» своего народа, старалась
приобщить этот народ к европейской культуре, насильственно разрушая
все веками сложившиеся устои его собственной, самобытной культуры».
Именно интеллигенты были, таким образом, «главными агентами рома
ногерманцев». Поэтому, заключал Н. Трубецкой, если они теперь «глу
боко осознают, что европеизация есть безусловное зло, а космополитизм —
наглый обман, то они перестанут помогать романогерманцам и триум
фальное шествие “цивилизации” должно прекратиться»
10
.
Брошюра Н. С. Трубецкого была издана в 1921 г. в Софии в сборнике
«Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев».
Основателем новой теории стал географ П. Н. Савицкий. Значительный
вклад в ее развитие внесли теолог Г. В. Флоровский, философ Л. П. Кар
савин, публицист П. П. Сувчинский. Некоторое время евразийскому дви
жению сочувствовали философ С. Л. Франк, культуролог П. М. Бицил
ли. Евразийцы опубликовали несколько сборников, издавали
«Евразийскую хронику», а в 1928 г. начали выпускать газету «Евразия».
Евразийство стало творческой реакцией русской философии на це
лый ряд явлений начала ХХ в.: русский коммунизм, революцию 1917 г.,
возникновение и развитие СССР; деградацию и «закат» (термин
О. Шпенглера) Европы; крушение панславизма; кризис православия и
христианства в целом; возрождение и натиск Востока. Кроме того, оно
явилось обобщением исторического опыта России в конце ХIХ — нача
ле ХХ в. Ведь после Крымской войны Россией впервые была частично
273
Возникновение евразийства и его крушение
испробована западная модель экономического развития. Однако измене
ния 1861–1914 гг. — попытки трансформации в направлении капитализ
ма западного типа — оказались не слишком успешными. Страна не вы
держала испытаний ни Русскояпонской, ни Первой мировой войн. Она
проиграла и своему основному геополитическому сопернику на восто
ке — Японии, и вынуждена была выйти из войны со своим основным со
перником на западе — Германией. Перед страной вновь встал выбор: про
должать развитие в духе 1861–1917 гг., которое привело к поражению в
войне с Европой и Азией и было чревато еще большим поражением в гря
дущей Второй мировой войне, или провести поистине экстраординарные
реформы путем «сверхъестественного напряжения». Был выбран второй
путь. И это был выбор не только большевиков, но и евразийцев, которые,
как лучшие представители русской интеллигенции, несомненно, тонко
чувствовали и переживали поражения России.
Евразийцы считали своим духовным предтечей именно славянофи
лов, а не западников. Однако, по мнению П. Савицкого, поскольку сла
вянофилы «упирали на “славянство” как на то начало, которым опреде
ляется культурноисторическое своеобразие России, они явно брались
защищать трудно защитимые позиции»
11
. Само понятие «славянство»,
по мнению евразийцев, мало показательно для понимания культурного
своеобразия России, поскольку, например, поляки и чехи принадлежат
к западной культуре. Русскую же культуру определяет не только сла
вянство, но и византизм. В облик России впаяны как европейские, так и
азиатские элементы. Эти элементы как раз и составляют сильную сто
рону русской культуры, что позволяет сравнивать Россию с Византией,
культура которой также являлась евразийской
12
.
Византийская же культура, в свою очередь, основывается на куль
туре эллинистической, сочетавшей в себе элементы эллинского «Запа
да» и древнего «Востока». В связи с этим, как отмечал П. Савицкий,
историческое своеобразие России явно не может определяться ни ис
ключительно, ни даже преимущественно ее принадлежностью к «сла
вянскому» миру.
Центральным моментом евразийства, его идеологическим кредо яв
ляется противопоставление России Европе. Сущность евразийской док
трины ее авторы видели в «...отрицании «абсолютности» новейшей «ев
ропейской» (т.е. по обычной терминологии западноевропейской)
культуры, ее качества быть «завершением» всего доселе протекавшего
процесса культурной эволюции мира»
13
. И далее: «Евразийская концеп
ция знаменует собою решительный отказ от культурноисторического
“европоцентризма”, отказ, проистекающий не из какихлибо эмоциональ
ных переживаний, но из определенных насущных и философских пред
274
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
посылок... Одна из последних есть отрицание универсального восприя
тия культуры, которое господствует в новейших европейских понятиях»
14
.
Западноевропейскую культуру Н. Трубецкой называл космополи
тизмом или романогерманским шовинизмом. «Мы должны привыкнуть
к мысли, что романогерманский мир со своей культурой — наш злей
ший враг», — категорически постулировал Н. Трубецкой
15
. «...Освобож
дение мира от власти романогерманских хищников» — это и есть «но
вая историческая миссия» России
16
.
Новое учение можно свести к нескольким главным тезисам.
Первое. Главная причина крушения Российской империи и русской
революции 1917 г. состоит не в подрывных происках отечественных
партий и внешних сил, а в порочном подражательстве Европе, начав
шемся во время реформ Петра Первого. Октябрьская революция — это
восстание народа против «дела Петра».
Второе. Русская цивилизация самобытна и самодостаточна: она
представляет собой не Европу и не Азию, а синтез того и другого — Ев
разию, имеющую свой Запад и свой Восток.
«Национальным субстратом того государства, которое прежде называлось
Российской империей, а теперь называется СССР, — писал Н. Трубецкой, —
может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство,
рассматриваемое как особая многонародная нация и в качестве таковой об
ладающая особым национализмом. Эту нацию мы называем евразийской,
ее территорию — Евразией, ее национализм — евразийством»
17
.
Подлинному евразийскому национализму его идеологи противопос
тавляли национализм ложный, который, с одной стороны, проявляется в
великодержавном шовинизме, а с другой, — в стремлении политических
лидеров малых народов к суверенизации, попытках во всем подражать
большим, государственным народам
18
.
С этих позиций русский панславизм представлялся евразийцам не
более чем карикатурой на пангерманизм и объявлялся нежизнеспособ
ным. А русский национализм, по оценке Н. Трубецкого,
«при современных условиях есть просто великорусский сепаратизм... Чис
то русская Россия... реально возможна только при отделении всех окраин»,
т.е. в границах этнографической Великороссии»
19
. «Русские люди и люди
народов “Российского мира” не суть ни европейцы, ни азиаты. Сливаясь с
родною и окружающей нас стихией культуры... мы не стыдимся признать
себя евразийцами»
20
.
Третье. Коммунистический режим в России — это зло, но посколь
ку он свернул с порочного пути, противопоставил себя Европе и про
возгласил модель самостояния, этот режим — не абсолютное зло. Таким
образом, два послепетровских столетия для евразийцев будто бы и не
275
Возникновение евразийства и его крушение
история, поскольку они только разрушили Россию. В 1917 г. для них
нить русской истории лишь восстанавливается.
«Коммунистический шабаш, — писал П. Савицкий, — наступил в
России как завершение более чем двухсотлетнего периода “европеиза
ции”»
21
. Однако большевизм положителен тем, что явился бунтом про
тив европейской культуры. Величайшая заслуга большевиков — восста
новление государства в естественных границах Евразии.
Четвертое. Режим большевиков и коммунистическая идеология
рано или поздно неизбежно падут и освободят место для режима под
линно национального, опирающегося на евразийскую идеологию.
Сходство между большевизмом и евразийством — только внешнее.
Большевизм безбожен, тогда как евразийство — движение религиозное
и богоутверждающее.
«Из всего этого вытекает, — писал Н. Трубецкой, — что если общими зада
чами большевизма и евразийства являются отвержение старой и создание
новой культуры, то большевизм может выполнить только первую из этих
двух задач, а второй выполнить не может»
22
.
Таким образом, большевизм проводит черную деструктивную рабо
ту, расчищая площадку для работы конструктивной.
«Положительное значение большевизма, — отмечает Н. Трубецкой, может
быть, в том, что, сняв маску и показав всем сатану в его неприкрытом виде,
он многих через уверенность в реальность сатаны привел к вере в Бога»
23
.
«Идея диктатуры пролетариата... и разжигание классовой ненависти, — про
рочески писал Н.Трубецкой, — в конце концов должны оказаться недей
ствительными средствами против развития националистических и сепара
тистских стремлений народов СССР»
24
.
Пятое. В противоположность европейской модели мирового разви
тия, которая стремится навязать всем странам и народам свои стандар
ты, обрекающие их на «догоняющее развитие», евразийство утверждает
равноценность различных национальных культур, которые должны по
родить «цветущую сложность» (термин К. Леонтьева).
Шестое. Татаромонгольское иго для России было благом, посколь
ку именно от империи Чингизидов она приняла эстафету евразийской
государственности.
«Московское царство возникло благодаря татарскому игу, — писал Н. Тру
бецкой. — Московские цари, далеко не закончив еще “собирания Русской
земли”, стали собирать земли западного улуса Великой монгольской мо
нархии: Москва стала мощным государством лишь после завоевания Каза
ни, Астрахани и Сибири. Русский царь явился наследником монгольского
хана. “Свержение татарского ига” свелось к замене татарского хана право
славным царем и к перенесению ханской ставки в Москву»
25
.
276
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
Седьмое. Евразийское государство — это идеократическая империя,
т.е. государство, в котором господствует идея всеобщего блага. Евразий
цы считали, что государство правды и правовое государство — два раз
личных миросозерцания: для первого характерен религиозный пафос,
для второго — материальные устремления, в первом правят герои, во
втором — серые, средние люди. Как отмечал П. Савицкий:
«...над Евразией веет дух своеобразного “братства народов”, имеющий свои
корни в вековых соприкосновениях и культурных влияниях народов различ
нейших рас — от германской (крымские готы) и славянской до тунгусско
маньчжурской, через звенья финских, турецких, монгольских народов. Это
“братство народов” выражается в том, что здесь нет противоположения «выс
ших» и “низших” рас, что взаимные притяжения здесь сильнее, чем отталки
вания, что здесь легко просыпается “воля к общему делу”»
26
.
Как достаточно влиятельное учение евразийство просуществовало
примерно десять лет — 20е годы ХХ в. Уже к середине 1920х началось
его концептуальное и организационное разложение, причем основные
его идеи были оспорены и пересмотрены самими его основателями, в
первую очередь Г. Флоровским, который признал евразийские концеп
ты неверными, голословными и зачастую просто эмоциональными.
Интересно, что Г. Флоровский отошел от движения уже в 1922 г., т.е.
через год после того, как его основал. Н. Трубецкой «продержался» доль
ше — до 1925 г. Пост идейного вождя занял Л. Карсавин. Ненадолго:
в 1929 г. он заявил о разрыве с евразийством. Только П. Савицкий со
хранил верность движению от начала и до конца. Но это был уже дея
тель и мыслитель совсем другого масштаба.
К тому же к середине 1920х годов евразийское движение стало
объектом внимания ГПУ, которое сочло выгодным для советского ре
жима широкое распространение вышеупомянутых идей, поскольку оно
было альтернативой идеям белой эмиграции, стремящейся реставриро
вать Российскую империю, и примирительно относилось к коммунис
тической власти. Чекистам удалось проникнуть в евразийские круги и
убедить их лидеров, что внутри советской России повсеместно органи
зованы тайные евразийские организации, которые нуждаются в идей
ном руководстве со стороны эмигрантов (см. кинофильм «Операция
«Трест»). В 1920е годы евразийство по существу развивалось как спец
проект ГПУ. Нет, конечно, какихлибо оснований полагать, что интел
лектуалы ранга Н. Трубецкого действовали по заданию Москвы. Но нет
и сомнений в том, что их программа была большевикам полезна. Сохра
нение коммунистического режима казалась евразийцам меньшим злом,
чем политическая зависимость от Запада. Это означало только одно —
отказ от самого сопротивления большевикам. Евразийцы признавали,
277
Возникновение евразийства и его крушение
что они были загипнотизированы большевистским пафосом, так же как
А. Блок, Ж.П. Сартр, Л. Арагон, Л. Фейхтвангер и другие интеллекту
алы того времени. Другие евразийцы были просто раздосадованы на
Европу за «измену белому делу».
Несмотря на это, евразийство в духовном отношении имело, конеч
но, мало общего с большевизмом, да и с настроениями советской интел
лигенции и народа в СССР. Мечты о Святой Руси, о возвращении к ут
раченным корням и интеллигенции, и народу были абсолютно чужды.
В советской России 1920х годов царил исторический оптимизм и культ
будущего. Материалистическая, атеистическая пропаганда добилась
больших успехов, потеснив православие. Веру в Бога заменила вера в
научнотехнический и материальный прогресс.
Евразийцы не принимали, разумеется, террор, и в особенности куль
турную политику советской власти, но считали заслугой большевиков
геополитическое восстановление распавшегося евразийского простран
ства. С сочувствием они относились и к солидаризации советского го
сударства с колониальными народами в их борьбе против европейских
метрополий
27
. Однако они, конечно, понимали и то, что пролетарский
интернационализм, на основе которого большевики сколотили государ
ство заново, долго не продержится. Национальные чувства рабочих силь
нее классовой солидарности. В конечном счете Россия должна найти
иную основу для своей консолидации, и такой основой может быть толь
ко евразийство. Евразиец Чхеидзе даже выражал надежду на то, что
постепенно удастся преобразовать большевистскую партию в партию
евразийства. И он был в этом заблуждении не одинок
28
.
И все же попытка найти компромисс с большевиками была с самого
начала порочной и потому обреченной на провал. Как отмечал А. Пана
рин, «самое большое преступление евразийцев 20х годов — это попыт
ка усыновления преступного большевизма в русской национальной
культуре»
29
. И за это евразийцы жестоко поплатились. Советские спец
службы рассматривали их как «полезных идиотов» и использовали
в своих целях. Об этом говорит трагическая судьба многих из них, и
в частности П. Савицкого и Л. Карсавина. Первый, обосновавшийся
в Чехословакии, после вступления в нее Красной армии был арестован
и провел 10 лет сначала в советском концлагере, а затем в чехословац
кой тюрьме. Второй, преподававший в Каунасском университете, был
арестован в 1939 г. после вступления Красной армии в Прибалтику и
окончил свою жизнь в ГУЛАГе в 1952 г.
Не менее драматично сложилась судьба и других евразийцев, кото
рые уже прямо сотрудничали с советским режимом. В 1929 г., когда ев
разийское движение окончательно раскололось, в Париже образовалось
278
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
просоветское евразийское крыло во главе с С. Эфроном (мужем М. Цве
таевой) и князем Д. СвятополкМирским. Группа сплотилась вокруг
газеты «Евразия». Позднее выяснилось, что С. Эфрон был агентом со
ветской разведки. В 1930х годах С. Эфрон и Д. СвятополкМирский
вернулись в СССР, где также пали жертвами сталинского террора.
Идейный разгром евразийства
Первый мощный удар по евразийству нанес, как уже говорилось,
его основатель Г. Флоровский.
«Судьба евразийства — история духовной неудачи, — отмечал Г. Флоров
ский. — Морфологическое отграничение России от Запада ошибочно, а евра
зийское рассмотрение петровского поворота — односторонне. “Поворот” к
Европе был нужен и оправдывался не техническими потребностями, но един
ством религиозного задания и происхождения. В этом живом чувстве рели
гиозной связанности и сопринадлежности России и Европы как двух частей,
как Востока и Запада, “единого христианского материка” была вещая правда
старшего славянофильства. Что касается евразийского фактора, характери
зующего Россию, — замечает Г. Флоровский, — то он у евразийцев отнюдь не
означает синтеза между европейским и аизатским началом. У них всегда есть
пафос отвращения к Европе и крен в Азию»
30
.
В начале 1920х годов евразийцы часто цитировали Ф. М. Достоев
ского: «В Европе мы были приживальщики и рабы, а в Азию явимся
господами. В Европе мы были татарами, а в Азии мы европейцы». Лишь
потом они осознали, что великий писатель не подвергал сомнению ев
ропейский характер русской культуры. Наоборот, русские, по его мне
нию, — бо´льшие европейцы, чем жители Западной Европы.
Также, как и Г. Флоровский, другой основоположник евразийства
Н. Трубецкой окончательно порвал с евразийским движением задолго
до 1928 г., когда в Париже стала издаваться газета «Евразия», уже явно
манипулируемая большевиками.
«Для евразийцев, — писал в 1925 г. Н. Трубецкой, — самым важным является
именно изменение культуры; изменение же политического строя или поли
тических идей без изменения культуры евразийством отметается как несуще
ственное и нецелесообразное»
31
.
В ситуации разрыва СССР с русской культурной традицией Н. Тру
бецкой решил, что русским интеллектуалам не остается ничего иного,
как «выйти за пределы национально ограниченной европейскорусской
культуры и (volens nolens) работать на культуру общеевропейскую, при
тязающую на звание общечеловеческой»
32
.
Оценивая впоследствии результаты развития евразийской мысли,
он писал:
279
Идейный разгром евразийства
«Мы оказались великолепными диагностами, недурными предсказателя
ми, но очень плохими идеологами — в том смысле, что наши предсказания,
сбываясь, оказываются кошмарами. Мы предсказали возникновение новой
евразийской культуры. Теперь эта культура фактически существует, но ока
зывается совершенным кошмаром, и мы от нее в ужасе, причем нас приво
дит в ужас именно ее пренебрежение известными традициями культуры ев
ропейской... Мы совершенно верно поняли, что государственный строй
современности и ближайшего будущего есть строй идеократический. Но как
всмотришься пристальнее в конкретные воплощения этого строя, так при
ходишь к заключению, что это не идеал, а полнейший кошмар, причем очень
сомнительно, чтобы такой строй и впредь мог стать чемнибудь иным... Ста
лин — не случайность, а тип, могущий быть выведен из понятия идеокра
тии чисто дедуктивным путем. Перемена содержания дела не изменит. Ста
лин останется Сталиным, безразлично, будет ли он действовать во имя
православия. В последнем случае он, может быть, будет еще опаснее для
Церкви, чем сейчас... Проповедовать европейцам идеократию — значит про
поведовать коммунизм, а на это ни у кого из нас рука не поднимется»
33
.
Свой приговор евразийству как политическому движению Н. Тру
бецкой завершил словами:
«Я... отрицаю всякую возможность политической роли евразийства как тако
вого. Евразийство есть ряд научных и культурфилософских теорий...»
34
.
Таким образом, евразийство было охарактеризовано самими его ос
нователями как идеологический ублюдок и заблуждение. При этом ни
Российская империя — в силу своего европоцентризма, — ни Советский
Союз — в силу глобальности коммунистической идеи, на которой он
был основан, — евразийским конструкциям никак не отвечали.
Уязвимые мировоззренческие черты евразийцев уловил тонкий и
глубокий мыслитель Н. Бердяев. Отмечая их талантливость и заслуги
(главная из них в том, что они «остро чувствуют размеры происшедше
го переворота и невозможность возврата к тому, что было до войны и
революции», а также «провозглашенный примат культуры над полити
кой»), он тем не менее объявляет свой жесткий вердикт:
«Евразийство есть прежде всего направление эмоциональное, а не интел
лектуальное, и эмоциональность его является реакцией творческих нацио
нальных и религиозных инстинктов на происшедшую катастрофу. Такого
рода душевная формация может обернуться русским фашизмом»
35
.
Хотя евразийцы «верно чувствуют, что Европа перестает быть мо
нополистом культуры, что культура не будет уже исключительно евро
пейской, что народы Азии вновь войдут в поток мировой истории», их
отношение к Западной Европе, по мнению Н. Бердяева, «превратно и
ложно, и подобное отношение заслуживает наименования азиатства, а
280
Глава 5. Евразийство: национальная идея или химера?
не евразийства». «Евразийцы стихийно, эмоционально защищают дос
тоинство России и русского народа против того поругания, которому
он предается ныне и русскими людьми, и людьми Запада... Но в евра
зийстве есть также элементы зловредные и ядовитые, которым необхо
димо противодействовать. Многие старые русские грехи перешли в ев
разийство в утрированной форме»
36
.
Резко критиковал Н. Бердяев идею противопоставления России
Европе.
«...Современное евразийство, — отмечал он, — враждебно всякому универ
сализму, оно представляет себе евразийский культурноисторический тип
статическизамкнутым. Евразийцы хотят остаться националистами, замы
кающимися от Европы и враждебными Европе. Этим они отрицают все
ленское значение православия и мировое призвание России как великого
мира ВостокоЗапада, соединяющего в себе два потока всемирной истории.
Их евразийская культура будет одной из замкнутых восточных азиатских
культур. Они хотят, чтобы мир остался разорванным, Азия и Европа разоб
щенными, т.е. они в сущности антиевразийцы. Евразийство остается лишь
географическим термином и не приобретает культурноисторического смыс
ла, противоположного всякому замыканию, самодовольству и самоудовлет
воренности. Задача, которая теперь стоит перед Россией, ничего общего не
имеет с той задачей, которая стояла перед допетровской, старой Россией.
Это есть задача не замыкания, а выхода в мировую ширь. И размыкание, и
выход в мировую ширь вовсе не означает европеизации России, подчине
ния ее западным началам, а означает мировое духовное влияние России,
раскрытие Западу своих духовных богатств. Так должен образоваться в мире
единый духовный космос, в который русский народ должен сделать свой
большой вклад. Русская идея, которая вырабатывалась русской мыслью
ХIХ в., всегда была такой идеей. И евразийцы не верны русской идее, они
порывают с лучшими традициями нашей религиознонациональной мыс
ли. Они делают шаг назад по сравнению с Хомяковым и Достоевским, и в
этом они духовные реакционеры. Они партикуляристы, противники рус
ской всечеловечности и всемирности, противники духа Достоевского»
37
.
В конечном счете, считал Н. Бердяев, евразийство есть идея анти
христианская:
«Отношение евразийцев к Западу и западному христианству в корне лож
ное и нехристианское. Культивирование нелюбви и отвращения к другим
народам есть грех, в котором следует каяться. Народы, расы, культурные
миры не могут быть исключительными носителями зла и лжи. Это совсем
не христианская точка зрения. Христианство не допускает такого рода гео
графического и этнографического распределения добра и зла, света и тьмы.
Перед лицом Божьим добро и зло, истина и ложь не распределены по Вос
току и Западу, Азии и Европе. Христианство, а не люди ХIХ в., принесло в
мир сознание, что нет ни эллина, ни иудея. Ненависть к западному христи