Кортунов С.В. Национальная идентичность: Постижение смысла
Подождите немного. Документ загружается.
241
Либеральный большевизм
Первым российским либералом в этом ряду стал П. Авен, министр
внешнеэкономических связей в правительстве Е. Гайдара, его единомыш
ленник и правая рука во внешних делах. В январе 1999 г. (спустя всего
лишь 5 месяцев после дефолта) он выступил в газете «Коммерсантъ» с
программной статьей «Экономика торга. О «крахе» либеральных реформ
в России». В ней П. Авен назвал мифом представление о том, что в Рос
сии были либеральные экономические реформы и они потерпели крах.
Проанализировав экономическую политику правительства РФ по
различным направлениям (налоги, льготы, субсидии, кредиты, внешняя
торговля и т.д.), в котором, подчеркнем это еще раз, состоял и сам автор
статьи, П. Авен поведал изумленному миру, что никаких либеральных
реформ в России, оказывается, не было. У нас не было, утверждал П. Авен,
финансовой стабилизации, жесткой денежной политики, эффективного
банковского надзора, независимого Центрального банка, налоговой сис
темы в общепринятом смысле этих слов, необходимого для либеральной
экономики уважения частной собственности. И далее следует поразитель
ное по своей циничности фарисейское заявление: было бы такое уваже
ние — «не произошла бы конфискация сбережений населения в 1991 г.
или капиталов банков в 1998м. Было же типично советское равнодушие
к чужому богатству и неуважение к нему. Поэтому и раскаяния по поводу
фактически украденных денег никто не испытывает». Как будто П. Авен
сам не участвовал в этой политике!
При этом наш «либерал», президент созданного им АльфаБанка,
дает понять, что он не собирается расставаться с приобритенным в ре
зультате этой политики капиталом: «Я могу только радоваться, что ни
один записной “либерал” не остался во власти. Иначе мои выступления
были бы небезопасны для АльфаБанка. Так как отдельные “либералы”
на редкость невосприимчивы к критике и мелко мстительны». Более
того, он не скрывает своего желания приумножить «добычу», обруши
ваясь с грозной критикой на правительство, которое не дало ему этого
сделать, в частности, в ходе пресловутых залоговых аукционов: «Аль
фаБанк имел опыт участия (в целом безуспешного) в залоговых аук
ционах, и я берусь утверждать: во всех “больших” случаях победитель
был известен заранее, до конкурса. Речь в чистом виде шла о “назначе
нии в миллионеры или даже в миллиардеры” (как будто Авен сам не
был назначен таковым, а нажил свое состояние законно, “непосильным
трудом” или получил его по наследству. — Авт.) ряда предпринимате
лей, должных по замыслу стать главной опорой существующего режи
ма. Конечно, в практической реализации залоговых схем участвовало
много чиновников, некоторые из них не всегда соглашались с выбором
руководства, и поэтому возникали определенные “волны”, создававшие
242
Глава 4. Метаморфозы либеральной идеи
иллюзию борьбы, но в конечном итоге всегда побеждал тот, кто был выб
ран на самом “верху”. Не было конкурса предложений, было состязание
во влиянии».
«Кулуарное распределение наиболее привлекательных кусков госу
дарственной собственности (на основе неясных приоритетов власти), —
обличает правительство олигарх Авен, сам получивший такой кусок в ходе
приватизации, — издевательство над либерализмом. И это издевательство
происходило все годы реформ, достигнув своего апогея 17 августа».
Авен сожалеет о том, что «миссия осуществления либеральных ре
форм выпала советским интеллигентам, внутренне далеким от либера
лизма, — высокомерно самоуверенным, лишенным необходимого ува
жения к чужому мнению. А посему не утруждающим себя объяснением
своих действий. И присвоившим себе право на мифотворчество и ложь».
Сам Авен себя к этой кагорте почемуто не причисляет, позиционируя
себя «подлинным либералом». Однако, по его мнению, «либеральная
экономическая система нуждается в сильной власти. Нуждается, так как
либеральная экономика предполагает единые законы и правила — обес
печить единообразие может только сильная власть. Не допускающая ис
ключений. Неподкупная. Способная наказать». В полном противоре
чии с тем, что творило правительство Е. Гайдара, Авен, таким образом,
ратует «за строительство сильного государства» и (о ужас!) великой
державы. В противном случае России «придется смириться с тем, что
большая часть населения живет бедно по меркам развитых стран. Что
не будет лидерства в науке и технологиях. Невозможно претендовать
на особую роль в мировых делах. И нет великой культуры — она не рож
дается в захолустье (разве что случайно появится какойто писатель, да
и тот уедет в Париж).
Я же, ввиду воспитания, — заклинает он, — хотел бы видеть Россию
великой. И боюсь, что, если сильное государство и свободная экономи
ка не появятся у нас уже в ближайшие годы, пока живы еще остатки
былого величия, не до конца растрачен научнотехнический потенциал
и не прошла новая (на сей раз фатальная) волна эмиграции — уже не
успеть. И тогда, перефразируя Евгения Замятина, можно будет смело
сказать, что у Великой России одно будущее — ее прошлое»
50
.
Цинизм и беспринципность Авена просто поражают. Казалось бы,
превзойти его по этим качествам просто невозможно. Но в России нашел
ся человек, который смог это сделать. Это еще более влиятельный член
«либеральной» команды Е. Гайдара, «отец отечественной приватизации»
А. Чубайс. В 2003 г., уже к тому времени уволенный со всех государствен
ных постов, он выступает с весьма амбициозной статьей (даже по своему
названию) «Миссия России в ХХI веке». В ней он неожиданно для «рядо
243
Либеральный большевизм
вых» либералов ставит вопрос о необходимости решить «задачу самоосоз
нания, самоидентификации народа». Утверждая, что власть не умеет
решать вопрос национальной самоидентификации, А. Чубайс безапелля
ционно заявляет: «У нас есть ответ — тщательно продуманный. Мы счита
ем, что есть простые базовые ценности: свобода, частная собственность
и — обязательно! — государство, которое их гарантирует и защищает».
В полной противофазе тому, что говорил он сам и другие «либералы»
1990х годов, Чубайс постулирует:
«Без всякого сомнения, в России “делать деньги” никогда не станет нацио
нальной идеей, а менталитет русского предпринимателя никогда не будет
американским. Поиск правды, истины, справедливости для России и русско
го народа всегда стоит выше первичных материальных импульсов человека.
... Наша страна всегда и была внутренне предрасположена к решению задач
космического — и в прямом, и в переносном смысле — масштаба. Россия —
страна со своей судьбой и, несомненно, со своей исторической миссией».
Это уже не только антилиберализм, а какоето славянофильство...
Впрочем, все эти фокусы нужны Чубайсу для обоснования главного —
идеи либеральной империи:
«Россия — единственный и уникальный естественный лидер на всем про
странстве СНГ и по объему своей экономики, и по уровню жизни своих граж
дан. Поэтому от констатации факта перейду к постановке задачи — Россия
не просто является лидером, она может и должна всемерно наращивать,
усиливать и укреплять свои лидирующие позиции в этой части планеты в
следующие 50 лет. Скажу больше. Идеологией России, по моему глубокому
убеждению, на всю обозримую историческую перспективу должен стать ли
беральный империализм, а миссией России — построение либеральной им
перии. Это именно то, к чему мы естественно пришли всей своей новейшей
историей, это то бесценное, что мы можем и должны извлечь из истории
ХХ в., это именно то, что свойственно, естественно и органично для Рос
сии — и исторически, и геополитически, и нравственно. Это, наконец, зада
ча такого масштаба, которая поможет нашему народу окончательно преодо
леть духовный кризис и понастоящему сплотит и мобилизует его»
51
.
Разъясняя свой проект, Чубайс в своих публичных выступлениях ссы
лался на пример США, которые, мол, и являются империей такого рода.
Тем самым он подтвердил догадку многих отечественных и зарубежных
историков, что эта идея является заемной и вторичной, поскольку сам тер
мин «либеральная империя» возник во второй половине ХIХ в. во Фран
ции и Великобритании, а затем в ХХ в. эта идея была перехвачена США
52
.
По мнению российского политолога Ю.Крупнова, главный замысел
проекта Чубайса состоит в том, чтобы сделать Россию управляемой про
винцией США, региональной, «младшей империей», т.е. получить от
США «ярлык на княжение» на постсоветском пространстве
53
. Такти
244
Глава 4. Метаморфозы либеральной идеи
чески же Чубайс выдвинул эту идею в целях привлечь внимание элек
тората к СПС накануне парламентских выборов 2003 г. СПС это, одна
ко, как известно, не помогло.
Сокрушительный разгром либеральных партий (СПС и «Яблока»)
на выборах 2003–2004 гг. прокомментировал еще один русский «под
линный либерал» бывший председатель правления и крупнейший со
владелец нефтяной компании ЮКОС, а ныне отбывающий наказание
осужденный М. Ходорковский в статье «Кризис либерализма в России».
Конечно, к его «тюремным тетрадям» следует относиться с осторожно
стью. Но даже если, в отличие от А. Грамши, он не сам их писал, они,
безусловно, отражают рефлексию нашей либеральной интеллигенции.
Политические события в России М. Ходорковский характеризует
как «капитуляцию либералов. И эта капитуляция, конечно же, не толь
ко вина либералов, но и их беда. Их страх перед тысячелетним прошлым,
сдобренный укоренившейся в 1990е годы могучей привычкой к быто
вому комфорту. Закрепленная на генетическом уровне сервильность.
Готовность забыть про Конституцию ради очередной порции севрюжи
ны с хреном. Таким был русский либерал, таким он и остался». Причи
ну кризиса русского либерализма он видит не в идеалах свободы, «а в
людях. Те, кому судьбой и историей было доверено стать хранителями
либеральных ценностей в нашей стране, со своей задачей не справились.
Ныне мы должны признать это со всей откровенностью». «Социально
активные люди либеральных взглядов, — пишет опальный олигарх, —
к коим я отношу и себя, грешного, — отвечали за то, чтобы Россия не
свернула с пути свободы. И, перефразируя знаменитые слова Сталина,
сказанные в конце июня 1941 г., мы свое дело прос...ли. Теперь нам при
дется проанализировать наши трагические ошибки и признать вину. Мо
ральную и историческую. И только так найти выход из положения».
Далее Ходорковский переходит к более серьезным вещам. Русский
либерализм, по его мнению, потерпел поражение потому, что пытался
игнорировать, вопервых, некоторые важные национальноисторические
особенности развития России, вовторых, жизненно важные интересы
подавляющего большинства российского народа. Либералы думали об
условиях жизни и труда для 10% россиян, готовых к решительным жиз
ненным переменам в условиях отказа от государственного патернализ
ма. А забыли — про 90%. Они провели несправедливую приватизацию.
Обманули 90% народа, щедро пообещав, что за ваучер можно будет ку
пить две «Волги». Они не заставили себя задуматься о катастрофиче
ских последствиях обесценения вкладов в Сбербанке. Не занялись ре
формами образования, здравоохранения, жилищнокоммунальной
сферы. Адресной поддержкой малоимущих и неимущих. Они отделили
245
Либеральный большевизм
себя от народа пропастью. Либералы говорили про свободу слова — но
при этом делали все возможное для установления финансового и ад
министративного контроля над медиапространством для использова
ния этого магического пространства в собственных целях.
«Для меня же Россия, — вслед за Авеном бьет себя в грудь Ходорковский, —
Родина. Я хочу жить, работать и умереть здесь. Хочу, чтобы мои потомки гор
дились Россией — и мною как частичкой этой страны, этой уникальной циви
лизации... Чтобы изменить страну, нам самим надо измениться. Чтобы убе
дить Россию в необходимости и неизбежности либерального вектора развития,
надо изжить комплексы и фобии минувшего десятилетия, да и всей муторной
истории русского либерализма»
54
.
В другой своей «тюремной статье», написанной по свежим следам
президентских выборов в США в ноябре 2008 г., — «Новый социализм:
левый поворот3. Глобальная перестройка» — Ходорковский пытается
осмыслить судьбы мирового либерализма:
«Мы имеем полное моральное и экспертное право констатировать, что 30 лет
доминирования либертарианских идей подошли к концу. Да, в начале 1980х
к власти в США и Великобритании пришли лидеры — я имею в виду Ро
нальда Рейгана и Маргарет Тэтчер, — которые увидели, что “реальный со
циализм” становится вопиюще неконкурентоспособным и экономически, и
политически, и социально. А значит, биполярный мир не вечен и холодную
войну можно выиграть. Причем с опорой на старый добрый либерализм.
Поскольку социалдемократия не могла в то время столь же отчетливо и
недвусмысленно противопоставить себя коммунизму, в котором она виде
ла немало продуктивного и позитивного. К тому же тогдашние европейс
кие и американские левые исходили в основном из того, что коммунисти
ческий лагерь вечен и борьба с ним не должна предполагать жесткой
ориентации на победу.
Сейчас в мире складывается обратная ситуация. Прожив счастливо более чет
верти века, рейганомика себя в данный исторический момент исчерпала. К по
рогу современности подошел неосоциализм. В ближайшем будущем Кейнс
будет более востребован, чем Фридман и Хайек. Осязаемые руки государств
и межгосударственных альянсов — более, чем невидимая рука рынка».
В заключительной части статьи — «Оправдание либерализма» —
автор ставит вопрос: значит ли это, что кризис приведет к краху и забве
нию либерализма в мире? Безусловно, нет, полагает он:
«В начале 1980х годов неолиберализм оказался качественно более эффек
тивен, чем комплекс социалистических идей и практик. Торжество либера
лизма повлекло за собой тектонические геополитические и геоэкономичес
кие изменения и, например, позволило Фрэнсису Фукуяме сформулировать
свое известное пророчество о либеральном “конце истории” и “последнем
глобальном человеке”.
246
Глава 4. Метаморфозы либеральной идеи
Сейчас, на исходе первого десятилетия XXI в., победителем станет неосоци
ализм. Но это уже не будет тоталитарный социализм ялтинского мира — мно
гим в себе он обязан тому самому неолиберализму Рейгана и Тэтчер. Даль
нейшая глобализация будет несколько замедлена, но не остановится.
“Золотому миллиарду” придется отказаться от надежд на еще большее улуч
шение своего потребительского статуса, но высокие стандарты потребления,
сложившиеся в конце прошлого века, останутся в целом нормой. Тяга к по
литической свободе и открытой конкуренции личностей и идей не исчезнет.
Прогноз Фукуямы формально не оправдался, но его оценки были во многом
верны, и это нельзя не признать, входя в период всемирного левого поворота.
И на следующем витке истории — вероятно, через 12–15 лет — после того, как
неосоциализм расчистит завалы глобального кризиса и гармонизирует миро
вую экономику, начнется новый этап наступления либерализма. За левым
поворотом снова настанет правый. Но это уже повестка завтрашнего дня»
55
.
Впрочем, рассуждения «сидельца» о будущем мирового либерализ
ма имеют относительную ценность — всего лишь как «человеческий
документ», как очередной пример саморазоблачения и переосмысления
отечественными либералами самой идеи либерализма, которой они столь
истово служили в 90е годы прошлого века.
Что думают о либерализме в Китае
Гораздо более важно отношение к либеральной идее в успешно раз
вивающихся странах мира. Возьмем, например, Китай. Вот что думает о
политическом либерализме Ли Цзинцзе — президент Китайской ассо
циации исследований России, Восточной Европы и Центральной Азии,
член Всекитайского комитета Народного политического консультатив
ного совета, академик Академии общественных наук КНР.
Умение учиться у других, пишет он в статье «Не допустить левого и
правого уклона», заимствовать и воспринимать все достижения челове
ческой цивилизации символизирует непрерывное развитие того или
иного государства и является источником его процветания. Однако,
перенимая зарубежный опыт, следует учитывать собственные истори
ческие традиции и культуру. Социальный строй и культура возникают
и развиваются в специфических условиях соответствующих стран. Даже
если они и совершенны, это ни в коем случае не означает, что они могут
быть автоматически перенесены на чужую национальную почву.
В назидание людям, механически заимствующим иноземную куль
туру, китайские мудрецы еще две с половиной тысячи лет назад приво
дили пример с мандариновыми деревьями, которые плохо переносят
пересадку и перестают приносить съедобные плоды. Дело в том, что в
Китае сладкие мандарины растут, как правило, к югу от реки Хуанхэ, но
если попытаться культивировать их севернее, то плоды приобретут рез
247
Что думают о либерализме в Китае
кий запах и неприятный вкус. Причина в том, что на противоположных
берегах реки — разные условия. Этот поучительный иносказательный
пример показывает нам, как вредно механически перенимать пусть и
благоприятный зарубежный опыт и игнорировать собственные, конк
ретные условия, рискуя утратить даже имеющиеся преимущества.
Если отказ социалистических стран от капиталистических ценнос
тей можно считать ошибкой левого толка, то огрехи «демократической
наивности» вполне укладываются в шаблон правоуклонизма. В свое
время эта болезнь охватила многие государства. Страдающие данным
«недугом» полагают, что западная демократия несет с собой благоден
ствие, что с ней все пойдет на лад. В течение многих лет пропагандиру
ется теория, согласно которой «демократия непременно дает развитие»,
в этом усматривается своего рода закономерность. Однако люди не мо
гут проверить ее на практике.
По имеющимся данным, 62% стран мира заявляют о наличии у них
демократической системы, но лишь немногие из них достигли высоко
го уровня развития и процветания. В то же время имеются и совсем дру
гие примеры: многие государства и регионы, где нет западной демокра
тической системы, за короткий срок осуществили индустриализацию и
модернизацию, значительно сократили разрыв с развитыми странами.
Демократия как идеология и как система должна создаваться на оп
ределенной экономической базе, а соответствующая политическая куль
тура предоставляет конкретные гарантии. Только при таких обстоятель
ствах демократия может эффективно функционировать. Политическая
система западной демократии соответствует имеющимся экономическим
условиям и культуре. Она формируется и развивается на протяжении дли
тельного исторического периода. Попытка перенять такую систему за один
день при отсутствии соответствующих экономических условий и поли
тической культуры — это не только фантастика, но и авантюра
56
.
Теперь о китайских взглядах на экономический либерализм.
Летом 2005 г. китайские интеллектуальные круги были потрясены
выступлением авторитетного экономиста Лю Гогуана
57
по вопросам изу
чения и преподавания экономической теории. 83летний ученый зая
вил на страницах ведущего академического журнала «Цзинцзи яньц
зю» («Экономические исследования»), что его тревожит рост влияния
в КНР западной экономической либеральной науки. Он выступил про
тив тех, кто призывает признать за ней роль направляющей идеи в ре
формировании и развитии Китая.
Лю Гогуан напомнил, что в период реформ власти видели главную
задачу в борьбе с левым уклоном в идеологии, но здесь уже достигнуты
«большие результаты» и потому опасность левого влияния на практику
248
Глава 4. Метаморфозы либеральной идеи
преобразований невелика. Теперь наибольшую опасность представляет
возрождающаяся «буржуазная либерализация», прежде всего в сфере
экономической науки.
Лю Гогуан предложил коллегам ограничить заимствования из за
падной экономической теории. К элементам данной идеологии он при
числил, например, основанное на предпосылке о своекорыстном «эко
номическом человеке» мнение, что система частной собственности
лучше всего соответствует человеческой природе, выступает единствен
но верной и наиболее эффективной основой рыночной экономики.
Недопустимо поддаваться слепой вере в рыночную либерализацию и
впадать в рыночный фундаментализм. Нельзя также настаивать на ми
нимизации функций правительства и вмешательства государства в эко
номику. Все это неприемлемо для Китая, который должен строить
социалистическую рыночную экономику, сохраняя главенство обще
ственной собственности и преследуя цели не только эффективности, но
и справедливости
58
.
Об управляемой демократии
В годы правления В. Путина наша власть, похоже, задумалась и о
том, насколько опасна недооценка исторической, национальнокультур
ной, социальноэкономической и даже психологической самобытности
России и к каким неблагоприятным последствиям могут привести по
пытки механически перенести на нашу почву опыт Запада, коль скоро
либерализм — детище западной цивилизации. Она, вероятно, поняла,
что в российских условиях некоторые аспекты традиционной либераль
ной идеологии носят прямотаки разрушительный характер. Особенно
это было заметно в вопросе о прерогативах государства. Государство в
России всегда было не абстрактной инстанцией, от которой обычный
гражданин во избежание неприятностей стремится дистанцироваться,
а активным действующим лицом, роль которого во многих случаях была
исключительно велика. Это обстоятельство породило своеобразие рус
ского национального характера — слабый индивидуализм при очень
высоком уровне доверия к государству как выразителю народной воли.
Поэтому «минимальное государство» в России не только неприемлемо,
но и невозможно. Прогрессирующий развал государственности, начав
шийся практически сразу после падения коммунизма, продемонстри
ровал слабость интегрирующих основ, раздавленных многолетней ти
ранией, отсутствие прочных элементов гражданского общества,
структурирующих и цементирующих нацию. В таких условиях именно
сильное государство было призвано «скреплять» территорию и населя
ющий ее народ. Нельзя было не заметить и того, что возникающий в
249
Об управляемой демократии
результате самоустранения государства от выполнения регулирующих
и контрольных функций вакуум власти немедленно заполняется мафи
ей, а то и самозваными диктаторами
59
.
В этих условиях В. Путин приложил максимум усилий для того,
чтобы восстановить субъектность российского государства. Во многом
это ему удалось. При этом в том, что касается экономических реформ,
он оставался последовательным либералом.
В 2000–2008 гг. в России был проведен пакет либеральных эконо
мических реформ, направленных на приближение российских инсти
тутов, поначалу формальных, к стандартам, обеспечивающим эффек
тивность рыночных механизмов и стимулирующих повышение их
конкурентоспособности в глобальной экономике. Серия антибюрокра
тических законов, снижение таможенных барьеров, либерализация ва
лютного регулирования, а также реформы естественных монополий
были призваны реализовать дополнительное дерегулирование эконо
мики, расширить границы конкурентных рыночных отношений, снизить
административные барьеры выхода на рынок. Налоговая реформа при
вела к заметному сокращению налогового бремени. Программа прива
тизации и курс на сокращение числа государственных унитарных пред
приятий должны сократить долю государства в экономике, повысить
удельный вес частного сектора. Административная реформа, реформа
государственной гражданской службы, разграничение полномочий меж
ду уровнями управления нацелены на повышение эффективности го
саппарата. Не все намеченные реформы продвигаются успешно, слиш
ком много компромиссных решений, например в новом Трудовом
кодексе. Некоторые реформы, например административная, просто сто
ят на месте. Но все же движение в правильном направлении, хоть и мед
ленно, происходит.
Обществу была представлена программа продолжения либеральных
экономических реформ, в целом заслуживающая поддержки. Но что
касается демократических преобразований, то, как отмечают многие
эксперты, здесь дело скорее повернулось вспять. Задача преодоления
слабости государства, политической стабилизации обернулась ограни
чениями свободы слова, распространением практики применения так
называемого административного ресурса в избирательных компаниях.
Под предлогом борьбы с преступностью, теневой экономикой, за улуч
шение сбора налогов были предприняты действия, осложнившие отно
шения власти и бизнеса. Избирательное правосудие в советских тради
циях (арест и осуждение М. Ходорковского) понизило уровень доверия
во взаимоотношениях между ними, внушило опасения в отношении го
товности власти защищать право собственности. Тем самым процессам
250
Глава 4. Метаморфозы либеральной идеи
становления институтов зрелой рыночной экономики и политической
демократии был нанесен заметный ущерб.
В России сложилась модель так называемой «управляемой демок
ратии», которая означает наличие имитационных демократических про
цедур и институтов при полном произволе властей. Имеются в виду не
только всем известные шаги нынешнего политического режима по свер
тыванию реальных демократических институтов и превращению их в
театральные декорации, но и полная дискредитация важнейшей демок
ратической процедуры — выборов. А ведь в России, изза отсутствия
сильного гражданского общества и полного произвола чиновников, на
плевательского отношения власти к нуждам своих граждан, выборы —
это единственная оставшаяся возможность повлиять на политику (по
тому что власть только в ходе очередной выборной кампании вспоми
нает, что у нее есть «электорат»). Дискредитация же выборов, в свою
очередь, привела к полной дискредитации политической оппозиции.
Выборы Президента — это особый разговор. Поговорим о выборах в
парламент и вспомним хотя бы последние парламентские выборы де
кабря 2003 и 2007 гг. Ведь другого слова, чем «балаган», трудно найти
для того, чтобы кратко охарактеризовать то, что тогда творилось в на
шей стране.
И дело не только в том, что на глазах у всего изумленного мира в
прямом эфире дебаты перерастали в дикие скандалы с проклятиями,
площадной бранью и мордобоем. Гораздо страшнее другое. Полная под
контрольность «соревнующихся» таким образом партий Кремлю была
настолько очевидна, что порождала у рядового избирателя мерзейшее
чувство: опытный мошенник играет с ним в наперсток. А в такой игре,
сколько ни следи за руками шулера, все равно останешься в накладе.
Поразительное интеллектуальное убожество большинства кандидатов
в народные депутаты, практически одинаковые программы и лозунги
(«за сильную Россию», за образование, медицину и науку, за социальную
справедливость и пенсии, за снижение налогов и ликвидацию преступ
ности, коррупции и «бандитского капитализма» и т.д. и т.п.) сигнализи
ровали о том, что в условиях пресловутой «управляемой демократии»
произошла полная дискредитация самого понятия «выборы», ибо «вы
бирать», собственно говоря, не из кого и некого.
Прямотаки потрясает неистовое состязание «левых» и «правых»
на почве патриотизма, за который не так давно человеку вешали ярлык
фашиста. Сегодня патриотами стали все — и коммунисты, и ультрали
беры, т.е. и бывшие, и нынешние разрушители Отечества. Воистину пат
риотизм стал последним прибежищем негодяев...
При этом удивляет и то, что в российской политической жизни по
нятия «левые» и «правые» определяются с точностью до наоборот. Их