Кортунов С.В. Национальная идентичность: Постижение смысла

Подождите немного. Документ загружается.

181

Коммунизм в ХХI веке

С тех пор коммунизм уже не имел практического образца для под

ражания. Ведь не мог же им быть эволюционирующий в сторону реви

зионизма и изрядно коррумпированный уже в 1960е годы Китай — тем

более на фоне безнравственности Культурной революции, после разоб

лачения Мао Цзедуна как убийцы миллионов людей, по масштабу пре

ступлений не уступавшего И. Сталину. Это объясняет лихорадочный

поиск альтернативного средоточия восхищения. Крушение коммуниз

ма вызвало тягу различных стран к «кокаколонизации», т.е. ориента

цию на США и стремление внедрить у себя демократические ценности

американского образца.

Это произошло по многим причинам. Прежде всего нигде в мире

государственный коммунизм не преуспел в удовлетворении стремле

ния общества и человека к материальному благополучию и личному

счастью, не обеспечив по сравнению с развитыми западными общества

ми более высокий уровень производительности труда. Сравнение ком

мунистических и некоммунистических стран, находящихся на сходной

стадии социальноэкономического развития, в 1980е годы, например,

таких как ГДР и ФРГ, Польши и Испании, Венгрии и Австрии, свиде

тельствовало о том, что ни один коммунистический режим не добился

лучшего положения по сравнению с соответствующими странами — будь

то в категории валового национального дохода, уровне жизни или кон

курентноспособности на мировом рынке. Поэтому на протяжении все

го ХХ в. не наблюдалось скольконибудь значимых случаев бегства в

коммунистические страны людей, привлеченных коммунистическим

образом жизни, тогда как желание распрощаться с коммунизмом было

очевидно на примере и советской системы, и коммунистических режи

мов в странах ЦВЕ и даже АТР. А. Изгоев главную причину краха рус

ского коммунизма и социализма видел в «его ложном учении о челове

ке...», в том, что он «ошибался не только в своем отношении к высшим

сторонам человеческой натуры, к духовным стремлениям человека, но

что он не понимал и стимулов его материальной деятельности, на кото

рой собирался строить всю общественную деятельность и все обществен

ные связи»

Еще более важный момент состоит в том, что коммунизм не смог

принять в расчет составляющее основу человеческого бытия стремле

ние человека к индивидуальной свободе, личному счастью, благососто

янию его семьи, духовному самовыражению. В век всеобщей грамотно

сти и массовых коммуникаций коммунизм недоучел тягу человека ко

все большей возможности политического выбора. Выставляя себя в ка

честве самой творческой и новаторской системы, коммунизм на самом

деле душил творческие начала в обществе.

182

Глава 3. Судьба русского коммунизма

Это стало особенно ясно, когда в конце ХХ в. государство почти по

всюду перестало играть прежнюю тотальную роль в жизни общества.

Одновременно везде большая роль стала придаваться индивидууму,

правам человека, личной инициативе и частному предпринимательству.

Растущий во всем мире упор на демократию участия, индивидуальную

инициативу, на профессиональную, политически независимую солидар

ность отражал широкое осознание негативных уроков и опыта ХХ в.,

наглядно показавшего на примере целого ряда стран, что самые возвы

шенные мечты человечества могут обернуться адом, если государство

становится тоталитарным и начинает вмешиваться в частную жизнь сво

их граждан. С другой стороны, в ХХ в. государство оказалось крайне не

эффективным собственником, равно как и распределителем националь

ного дохода, по сравнению с частным бизнесом и частной сферой услуг.

Таким образом, встреча человечества с коммунизмом в ХХ в. дала болез

ненный, но крайне важный урок: утопическая социальная инженерия

находится в фундаментальном противоречии со сложностью человече

ского бытия, а социальное творчество лучше всего расцветает, когда по

литическая власть ограничена. Это упреждает уверенность в том, что

ХХI век будет веком плюрализма и демократии, а не коммунизма

Уже в конце 80х годов прошлого века почти все коммунистические

страны стали искать пути экономических и политических реформ, кото

рые были равносильны отказу от коммунистической теории и практики.

Это особенно чувствовалось в странах Центральной и Восточной Европы,

в которых марксизмленинизм всегда, впрочем, воспринимался как чужая

доктрина, навязанная силой извне. Процесс органического отторжения

коммунизма странами ЦВЕ, сходный с отторжением пересаженных орга

нов человеческим телом, начался, собственно говоря, практически сразу

после Второй мировой войны и в наиболее явной форме проявился в 1956 г.

в Венгрии, в 1968 г. в Чехословакии и в 1980 г. в Польше.

Французский и в особенности итальянский коммунизм сумел пре

дотвратить свою быструю политическую кончину, все более скатываясь

на позиции ранее проклинавшейся коммунизмом социалдемократии.

Компартии Франции и Италии выживали в 1960–1980е годы, таким

образом, за счет антисоветизма: они осудили не только сталинизм, втор

жения в Венгрию, Чехословакию и Афганистан, но, в конце концов, и

весь советский опыт. Уже в 1970е годы в недрах итальянской компар

тии зародился новый феномен — еврокоммунизм, который был попыт

кой примирить коммунистическую доктрину и сложившиеся новые по

литические реалии за счет создания ее более умеренной версии, которая,

впрочем, советскими ортодоксами немедленно была квалифицирована

как ересь. Однако еврокоммунизму не суждено было стать обновленной

183

Коммунизм в ХХI веке

коммунистической доктриной не по этой причине. Стабильный эконо

мический рост Италии и Франции способствовал упадку в этих странах

крайне левых вообще и коммунистов в частности.

Что касается коммунизма в Китае, то там он приобретает все более

ритуальный и символический характер. Ценой его экономического ус

пеха становится выхолащивание идеологии. Идеал китайского комму

ниста сейчас — уже не пролетарий, а предприниматель. Китай вступил

в ХХI век под властью официальной коммунистической доктрины, но

это уже не вполне коммунистический Китай.

Отвергнутый в России и в странах Центральной и Восточной Евро

пы, все более приобретающий коммерческие черты в Китае, коммунизм

уже в конце 1980х годов стал, таким образом, идеологией, дискредити

рованной в международном масштабе. Марксизмленинизм перестал

пользоваться уважением даже среди членов ведущих компартий в каче

стве универсально значимого руководства к действию. Для простых лю

дей во всем мире коммунизм стал символом задержки развития. Ни в

развитых, ни в развивающихся странах никто уже не усматривал в ком

мунизме программу будущего. Даже улучшение ситуации в Китае не было

способно компенсировать это негативное восприятие, поскольку оно до

стигнуто в значительной мере вследствие отхода в теории и практике от

коммунистических догм. Эра монолитного коммунистического движения

канула в историю уже в 1950е годы. 1980е годы стали концом не только

единства теории и практики коммунизма, но и единой коммунистичес

кой доктрины. В комдвижении завелась «бацилла плюрализма». В Евро

пе — на континенте, где возник коммунизм, — коммунистическое движе

ние уже в 1960е годы превратилось в некий рудимент индустриальной

эры. В США коммунизм, как известно, всегда был даже не движением, а

крошечной сектой, никак не влияющей на политические процессы. К кон

цу ХХ в. возникло твердое убеждение: чем более развито общество, тем

менее политически значима в нем компартия.

Коммунизм, таким образом, провалился там, где ожидалось, что он

преуспеет; и он преуспел (в смысле захвата и удержания политической

власти) там, где, согласно его доктрине, условия еще не созрели для его

успеха. Этот парадокс привел к утрате коммунизмом его главной интел

лектуальной привлекательности: ощущения, что он оседлал историю, что

его неизбежный триумф равносилен прогрессу человечества. Из новейшей

философской доктрины он превратился в теорию, устаревшую в теорети

ческом и практическом смысле. Коммунизм лишился своей исторической

миссии. В этой связи нашу эпоху уже сейчас можно в основном опреде

лить как начало посткоммунистической фазы истории человечества.

Вряд ли коммунизм уже сможет претендовать и на роль новой ре

лигии. Атеизм как высшее воплощение западного рационализма и ду

184

Глава 3. Судьба русского коммунизма

хоборчества, как высшая точка философии Нового Времени, похоже,

преодолен человечеством и останется достоянием истории. Трагический

парадокс заключается в том, что так же, как и коммунистические, хрис

тианские идеалы и христианский гуманизм проявлялись на практике

иначе, чем в теории. Раннехристианская революция не имеет ничего

общего со средневековым или даже константианским христианством,

которое, став государственной религией, по существу также предало те

самые ценности, за которые оно боролось и во имя которых утвержда

лось. В этой связи актуальны слова Н. Бердяева:

«Коммунизм есть великое поучение для христиан, частое напоминание им

о Христе и Евангелии, о профетическом элементе в христианстве»

С позиций современного опыта становится ясно, что коммунизмом

(в том числе и К. Марксом) критиковались религиозные ценности, ском

прометированные в неком историческом синтезе, который не отражает

подлинные религиозные ценности. В этом смысле сам атеизм есть от

рицание лишь искаженного образа Бога и религии, в создании которого

виноваты и сами христиане. Вернуть человеку, прежде всего, конечно,

русскому человеку подлинный образ Бога — задача не только религиоз

ных лидеров, но и всех верующих людей России. Трудно даже вообра

зить, что ее способны решить наши коммунисты, лицемерно пытающи

еся сейчас начертать веру на своем идеологическом знамени.

Сомнительно, что коммунизм останется мировой идеологией. Вме

сте с тем он имеет большие шансы на то, чтобы остаться в качестве от

душины для угнетенных и обездоленных — особенно в тех странах, в

которых власти неспособны справиться с социальноэкономическими

проблемами и постоянно плодят нищету. Он привлекателен для разо

чарованных своим бедственным положением и одержимых кратчайшим

путем прийти к политической власти. Бедность, отсталость и нацио

нальная вражда — вот питательная среда для коммунизма. В странах же

процветающих и экономически благополучных ему места нет. Роль здо

ровой оппозиции там занимает, как правило, социалдемократия.

Что же касается коммунизма, описанного К. Марксом, то к нему не

уклонно движется история. И вызревает такой коммунизм, в полном со

ответствии с его учением, в наиболее развитых странах, которые сейчас

принято считать постиндустриальными. Именно здесь открываются пер

спективы постепенного снятия различных форм частной собственности.

Уже недалеко то время, когда общество в этих странах превратится

в единый класс, организованно «эксплуатирующий» производительную

силу технологии. На месте отчужденных информационных связей воз

никнет искусственно созданная, качественно новая технология обработ

185

Коммунизм в ХХI веке

ки информации, объединяющая в масштабах всего общества все техно

логические процессы в единый технологический комплекс, хозяйствен

ный организм. Поскольку к этому времени живой труд человека в каче

стве источника мышечной энергии будет окончательно вытеснен из всех

отдельных промышленных технологий, человек окажется полностью вне

этого технологического комплекса. Тем самым будут до конца уничто

жены отношения частной собственности, т.е. отношения присвоения

отдельными лицами или их группами частей или элементов этого ком

плекса средств производства. Однако останутся неснятыми отношения

общественной собственности — отношения между людьми по поводу

присвоения (т.е. совершенствования использования, воспроизводства)

хозяйственного организма в целом. Останутся также неснятыми отно

шения в сфере «обработки людей людьми» («Немецкая идеология»)

—

технологии воспроизводства самого человека.

В гораздо более отдаленной перспективе произойдет преобразование

производственнотехнологического комплекса в самовоспроизводящую

ся, искусственную природу, пользование плодами которой отныне будет

осуществляться в индивидуальной форме, никак не опосредуемой обще

ством. В результате поэтапного преодоления отчуждения в сфере «обра

ботки людей людьми» последовательно реализуется воспроизводство

человека, расцветает его человеческая сущность, т.е. совокупность его

способностей и талантов. Человек полностью реализует себя. При этом

«свободное развитие каждого станет условием свободного развития всех».

Эта формула, ставя в центр отдельную личность, не забывает и о коллек

тиве. Вполне обдуманно К. Маркс называет его не социумом (нацией,

государством, цивилизацией), а «ассоциацией», чтобы у читателя не воз

никло никаких аллюзий с современными формами социального обще

ния. «Ассоциация» тем и отличается от этих форм, что она свободно со

здана свободными индивидами. «Производство самих форм общения» —

вот в чем проявится прежде всего творчество свободного человека.

И именно свободное развитие каждого будет условием возникновения

таких ассоциаций. Созданные произвольно свободными людьми, они бу

дут по их совокупному согласию изменяться или распускаться, уступая

место новым, столь же произвольно созданным формам с тем же или дру

гим составом свободных индивидов. В своей совокупности они составят

единое человечество. Однако никакой нивелировки, никакой социокуль

турной энтропии не произойдет. Напротив, тогдато и расцветут в пол

ной мере все национальные культуры, тогдато и будут реализованы на

циональные идеи разных народов, включая, конечно, и русскую идею.

Особо следует остановиться на будущем социализма, который сле

дует отличать от собственно коммунизма — при всем их духовном и те

186

Глава 3. Судьба русского коммунизма

оретическом родстве. Реальный социализм в СССР построен, как изве

стно, не был. В. Ленин называл то состояние общества, которое сложи

лось в Советской России в 1924 г., «социализмом в известном смысле».

То, что было сделано после его смерти, вряд ли укладывается даже в эту

осторожную формулировку, вопреки внедренным советской пропаган

дой идеологическим штампам о построении социализма «в основном»,

о «полной победе социализма», о «полной и окончательной победе» и т.д.

Социалистическая идея как таковая, т.е. в марксовом понимании, ко

нечно, в гораздо большей мере была воплощена в развитых западных

странах.

В России сторонниками социалистической идеи с самого начала (уже

во второй половине ХIХ в.) оказались радикалы и революционеры. Они

считали возможным уничтожение частной собственности именно адми

нистративным, директивным, робингудовским путем, т.е. путем элемен

тарной «экспроприации экспроприаторов». Они, таким образом, не раз

личали простого упразднения частной собственности и ее положительного

упразднения, т.е. уничтожения. В результате этого невинного, казалось

бы, заблуждения в среде российских радикальных социалистов и возникла

легенда о коммунизме как об «идеальном способе производства» и соци

ализме как первой стадии коммунизма. После экспроприации экспроп

риаторов средства производства должны были быть переданы в собствен

ность государства, которая представлялась ими в качестве «достояния

всего народа». По мысли российских радикальных социалистов, в среде

которых и были воспитаны большевики, в итоге оказываются ликвиди

рованными эксплуататоры и эксплуатация и остаются только ассоции

рованные работники, получающие свои доли от произведенного обще

ственного богатства в соответствии с количеством и качеством труда.

Управляет общественным производством и регулирует распределение

произведенного продукта опять же государство, которое является оруди

ем власти трудящихся. Приверженцы этой идеологии считали единствен

но возможным путем ее реализации революцию. В своей основе такой

идеологией и явилась марксистская теория (к К. Марксу, впрочем, не

имеющая никакого отношения), которая в ХХ в. приняла еще более ра

дикальный вид во взглядах, программных установках и практических

делах российских большевиков и их соратников в других странах, обра

зовавших международное коммунистическое движение.

Одновременно, уже в ХIХ в., на Западе в лоне европейского марк

сизма возник так называемый ревизионизм (который на самом деле ока

зался гораздо более верным теоретическому наследию К. Маркса, не

жели ленинизм), воплотившийся в идейных и программных установках

Э. Бернштейна и его единомышленников из II Интернационала, немед

187

Коммунизм в ХХI веке

ленно подвергнутых ожесточенным нападкам радикалов. Они отказа

лись от идей насильственной революции, диктатуры пролетариата и

даже от радикального преобразования капиталистической экономики,

взяв курс лишь на придание ей все большей социальной ориентации

при последовательном развитии начал, лежащих в основе западной де

мократии, не говоря уже об отказе от всяких благоглупостей, касающих

ся коренной переделки веками устоявшихся форм социальной жизни.

В этом же русле стали развиваться многочисленные социалдемократи

ческие и социалистические движения, возникшие за пределами марк

сизма. Все эти течения образовали другой, коренным образом отличаю

щийся от радикального поток социалистической мысли, опирающийся

на традиции либеральнодемократической культуры. На Западе идео

логия демократического социализма была взята на вооружение партия

ми социалдемократической ориентации и даже некоторыми чисто бур

жуазными силами. Приходя к власти с помощью чисто демократических

механизмов, основы которых сложились еще во времена марксова ка

питализма, эти партии воплощали такую идеологию на практике. Они

отвергли путь тотального огосударствления и насильственной экспроп

риации собственности. Наблюдая опыт «реального социализма», они

убедились, что производство на базе так называемой общественной, а

на самом деле государственной собственности, когда средства произ

водства становятся как бы «ничейными», несравненно менее эффектив

но, чем при частной собственности, при наличии хозяина, заинтересо

ванного в достижении лучших производственных результатов и

несущего личную ответственность за итоги работы.

Таковы две сложившиеся уже в начале ХХ в. глубоко различные

идеологии — тоталитарного социализма и демократического социализ

ма. И они нашли свое практическое воплощение в двух разных типах

общественного устройства, которые пришли к разным итогам и откры

вающимся перспективам к концу бурного и трагического ХХ в. И если

одна из них, пролив море крови и нагромоздив горы трупов, неуклонно

шла и в конце этого века пришла к своему краху, оказавшись на свалке

истории, то другая, постоянно совершенствуясь и создавая все более

благоприятные условия жизни для миллионов людей, неуклонно наби

рала и продолжает набирать силу, перерождаясь в посткапиталистичес

кое общество, в котором капиталистическая форма организации произ

водства сочетается с сильной социальной политикой, придающей

системе распределения в значительной мере социалистический харак

тер. Вероятно, пока это наиболее оптимальная форма общественного ус

тройства, выработанная человечеством. А система используемых в нем

социалистических принципов и способов регулирования общественной

188

Глава 3. Судьба русского коммунизма

жизни, которая по мере дальнейшего развития может становиться все

более полной и совершенной, — это и есть самое большее и лучшее, что

может дать социалистическая идея, которая является одним из вели

чайших достижений общечеловеческой культуры.

«Весь мир, — предсказывал еще Н. Бердяев, — идет к ликвидации старых

капиталистических обществ, к преодолению духа, их вдохновляющего. Дви

жение к социализму — к социализму, понимаемому в широком, не доктри

нерском смысле, — есть мировое явление. Это мировой перелом к новому

обществу, образ которого еще не ясен»

Так что левая социалистическая идея России, да и миру в целом,

вероятно, еще понадобится, возможно, не в качестве того «идеального

горючего», которое уже однажды обеспечило России позиции сверхдер

жавы, но, что гораздо важнее, в качестве концепции, обеспечивающей

видение перспективы национального и мирового развития.

Примечания

Бжезинский З. Большой Провал. Рождение и смерть коммунизма в ХХ веке. Нью

Йорк, 1989. С. 10.

Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 126.

Здесь следует вновь сослаться на Н. Бердяева: «Человек к концу новой истории, в

период кризиса гуманизма, переживает глубокое одиночество, покинутость, оставленность.

В Средние века человек жил в корпорациях, в органическом целом, в котором не чувство

вал себя изолированным атомом, а был органической частью целого, с которым он чувство

вал связанной свою судьбу. Все это прекращается в последний период новой истории. Но

вый человек изолируется. Когда он превращается в оторванный атом, его охватывает чувство

невыразимого ужаса, и он ищет возможности выхода путем соединения в коллективы, для

того чтобы преодолеть и прекратить это одиночество и покинутость, которые грозят гибе

лью, духовным и материальным голодом. На этой почве, от этой атомизации и рождается

процесс обращения к коллективизму, создание нового начала, в котором человек ищет ис

хода из своего одиночества». Бердяев Н. Смысл истории. М., 1989. С. 124–125.

Соловьев Э. Освобождение духа. М.,1991. С. 315–316.

Булгаков С. Соч. Т. 2. С. 262.

Лосский Н. Условия абсолютного добра. М.,1991. С. 251.

Федотов Г. Новый град. НьюЙорк, 1952. С. 50.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 4.

Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 81.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 611.

Там же. Т. 1. С. 42.

Кургинян С. Е., Аутеншлюс Б. Р., Гончаров П. С., Громыко Ю. В., Сундиев И. Ю., Ов:

чинский В. С. Постперестройка: Концептуальная модель развития нашего общества, по

литических партий и общественных организаций. М., 1990. С. 72.

Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 108.

Там же. С. 93. Сыграло роль и то качество России, которое отмечал Н. Бердяев: «Рос

сия — самая небуржуазная страна в мире: в ней нет того крепкого мещанства, которое так

отталкивает и отвращает русских на Западе... Душа России — не буржуазная душа, не скло

няющаяся перед золотым тельцом...» «Вся история русской интеллигенции подготовляла

коммунизм. В коммунизм вошли знакомые черты: жажда социальной справедливости и

189

Коммунизм в ХХI веке

равенства, признание классов трудящихся высшим человеческим типом, отвращение к ка

питализму и буржуазии, стремление к целостному миросозерцанию и целостному отноше

нию к жизни...» Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 60, 100.

Поиск национальноцивилизационной идентичности и концепт «особого пути» в

российском массовом сознании в контексте модернизации. М., 2004. С. 21.

Россия ХХI. № 3–4. 1995. С. 20, 22.

Сегодня как никогда актуальны слова П. Струве: «На развалинах России, пред ли

цом поруганного Кремля и разрушенных ярославских храмов мы скажем каждому рус

скому юноше: России безразлично, веришь ли ты в социализм, в республику или общину,

но ей важно, чтобы ты чтил величие ее прошлого и чаял и требовал величия для ее буду

щего, чтобы благочестие Сергия Радонежского, дерзновение митрополита Филиппа, пат

риотизм Петра Великого, геройство Суворова, поэзия Пушкина, Гоголя и Толстого, само

отвержение Нахимова, Корнилова и всех миллионов русских людей, помещиков и

крестьян, богачей и бедняков, бестрепетно и безропотно умиравших за Россию, были для

тебя святынями. Ибо ими, этими святынями, творилась и поддерживалась Россия как

живая соборная личность и как духовная сила. Ими, их духом и их мощью мы только и

можем возродить Россию. В этом смысле прошлое России, и только оно, есть залог ее

будущего. На том пепелище, в которое изуверством социалистических вожаков и разгу

лом соблазненных ими масс превращена великая страна, возрождение жизненных сил даст

только национальная идея в сочетании с национальной страстью. Это та идеястрасть,

которая должна стать обетом всякого русского человека. Ею, исповеданием должна быть

отныне проникнута вся русская жизнь. Она должна овладеть чувствами и волей русских

образованных людей и, прочно спаявшись со всем духовным содержанием их бытия, воп

лотиться в жизни в упорный ежедневный труд». Струве П. Интеллигенция и революция //

Вехи. Из глубины. М., 1989. С. 362.

Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 116.

«Старая Россия, — отмечал П. Новгородцев, — не сумела возвести русскую госу

дарственную идею на ту высоту, которая представляет сочетание твердых национально

государственных и религиозных основ с идеями равенства и свободы. Формула старой

русской государственности: «самодержавие, православие и народность» давала этим не

обходимым основам государственного бытия догматическое и обособляющее истолкова

ние». Новгородцев П. О путях и задачах русской интеллигенции // Вехи. Из глубины. С. 430.

Лукьянов С. Революция и власть // Смена вех. М., 1992. С. 274.

Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 109.

Чахотин С. В Каноссу // Смена вех. С. 348.

Устрялов Н. Patriotica // Смена вех. С. 258.

Там же. С. 250, 371.

Бобрищев:Пушкин А. Новая вера // Смена вех. С. 337.

Природу этого явления верно описал Б. Вышеславцев: «Только жалкая психоло

гия английского и французского “Просвещения” могла вообразить, что религиозное чув

ство можно отменить декретами разума. Современная психология со своими открытиями

огромных неизведанных областей душевной жизни показывает, что религиозное чувство

и религиозный миф, изгнанные из сознания и сознательно подавляемые, продолжают жить

и действовать в бессознательном, и вот эти корни, не культивируемые больше сознанием,

начинают порождать страшные и уродливые атавизмы, или в лучшем случае производить

на свет ростки древних изжитых религий. Атеистическая религия коммунизма имеет сво

их пророков, отцов церкви, свои иконы, гробницы, мощи, священное писание, догмы, пат

ристику, имеет свои ереси, свой катехизис, свои преследования еретиков, свои покаяния

и отречения, наконец, свою прекрасно организованную инквизицию.» Вышеславцев Б. Фи

лософская нищета марксизма. Франкфурт, 1971. С. 96.

Фромм Э. Иметь или быть? М., 1991. С. 46.

Муравьев В. Рев племени // Вехи. Из глубины. М., 1921. С. 414.

Ключников Ю. Смена вех // Смена вех. С. 242.

Туган:Барановский М. Социализм как положительное учение. СПб., 1918. С. 120.

190

Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 76–77.

Муравьев В. Рев племени // Вехи. Из глубины. С. 413.

Постперестройка... С. 65.

Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1992. С. 35.

Н. Бердяев в этой связи отмечал: «В коммунизме есть здоровое, верное и вполне

согласное с христианством понимание жизни каждого человека как служения сверхлич

ной цели. Но эта верная идея искажается отрицанием самостоятельной ценности и досто

инства каждой человеческой личности, ее духовной свободы. В коммунизме есть также

верная идея, что человек призван в соединении с другими людьми регулировать и орга

низовывать социальную и космическую жизнь. Но в русском коммунизме эта идея приняла

почти маниакальные формы и превращает человека в орудие и средство революции... Дух

коммунизма, религия коммунизма, философия коммунизма — и антихристианские и ан

тигуманистические. Но в социальноэкономической системе коммунизма есть большая

доля правды, которая вполне может быть согласована с христианством, во всяком случае

более, чем капиталистическая система, которая есть самая антихристианская. Коммунизм

прав в критике капитализма. И не защитникам капитализма обличать неправду комму

низма, они лишь делают более рельефной правду коммунизма. Неправду коммунисти

ческого духа, неправду духовного рабства могут обличать лишь те христиане, которые не

могут быть заподозрены в защите интересов буржуазнокапиталистического мира. Имен

но капиталистическая система прежде всего раздавливает личность и дегуманизирует

человеческую жизнь, превращает человека в вещь и товар, и не подобает защитникам этой

системы обличать коммунистов в отрицании личности и в дегуманизации человеческой

жизни. Именно индустриальнокапиталистическая эпоха подчинила человека власти эко

номики и денег, и не подобает ее адептам учить коммунистов евангельской истине, что не

хлебом единым жив человек...

...В отношении к хозяйственной жизни можно установить два противоположных

принципа. Один принцип гласит: в хозяйственной жизни преследуй свой личный инте

рес, и это будет способствовать хозяйственному развитию целого, это будет выгодно для

общества, нации, государства. Такова буржуазная идеология хозяйства. Другой принцип

гласит: в хозяйственной жизни служи другим, обществу, целому, и тогда получишь все,

что тебе нужно для жизни. Второй принцип утверждает коммунизм, и в этом его правота.

Совершенно ясно, что второй принцип отношения к хозяйственной жизни более соответ

ствует христианству, чем первый. Первый принцип столь же антихристианский, как ан

тихристианским является римское понятие о собственности. Буржуазная политическая

экономия, выдумавшая экономического человека и вечные экономические законы, считает

второй принцип утопическим. Но экономический человек преходящий (курсив и выделе

ние мои. — С. К.). И вполне возможна новая мотивация труда, более соответствующая дос

тоинству человека». Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 150–151.

Там же. С. 139.

Сахаров А. Д. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллекту

альной свободе. Бонн, 1968.

Потехин Ю. Физика и метафизика русской революции // Смена вех. С. 362.

Постперестройка... С. 67.

Бжезинский З. Большой провал. С. 216–217.

Власть. 1996. № 6. С. 23.

«Свет разума направляет пути истории, но не устраняет ее творческой глубины, ее

бесконечных возможностей, ее иррациональных основ, — отмечал П. Новгородцев. — Вот

почему каждая утопия предполагает перерыв истории, чудо социального преображения и

в своем осуществлении приводит к насилию над историей, к злым опытам социального

знахарства и колдовства.

Предположение о возможности рационального устроения и упрощения жизни скры

вает за собой и другое, еще далее и глубже идущее предположение: что зло и страдания

могут быть побеждены разумом человеческим и совершенной общественности, что они свя

заны лишь с несовершенством учреждений и с неразумием отношений. Космологическую